- Меня ударили по голове, - промямлил юноша.
      - Больше им это не удастся, - по-прежнему с отчаянием пробормотал Бэйрек.
      И неожиданно этот огромный человек осел на землю и закрыл руками лицо. Уже совсем стемнело, и почти ничего нельзя было разглядеть, но, похоже, плечи Бэйрека тряслись от ужасных, с трудом подавляемых рыданий, почти беззвучные сухие всхлипы раздирали душу.
      - Где мы? - спросил, озираясь, Гарион. Бэйрек, кашлянув, вытер лицо.
      - Довольно далеко от шатров. Мне не так-то скоро удалось догнать тех двоих, которые пытались похитить тебя.
      - Что с ними? - почти ничего не соображая, прошептал Гарион.
      - Мертвы. Ты можешь встать?
      - Не знаю.
      Гарион попытался приподняться, но голова закружилась, волна дурноты поднялась откуда-то из желудка.
      - Неважно. Я тебя понесу, - пообещал Бэйрек уже обычным, хотя и мрачным тоном. С соседнего дерева раздался крик совы, призрачно-белая птица полетела вперед, как бы показывая дорогу. Бэйрек поднял Гариона; тот изо всех сил старался сдержать тошноту.
      Наконец они добрались до поляны, где по-прежнему горел костер.
      - Все в порядке? - спросила тетя Пол, поднимая глаза от руки Дерника, которую в этот момент бинтовала.
      - Всего лишь шишка на голове, - отозвался Бэйрек, опуская Гариона. - Вы отогнали их? - жестко, почти грубо спросил он.
      - Тех, кто еще мог бежать, - отозвался Силк: в голосе звенело возбуждение, узкие глазки блестели. - Остальные - вон там.
      Он показал на неподвижные тела, все еще лежащие почти рядом с костром.
      На поляне появился Леллдорин, оглядываясь через плечо и держа лук наготове. Он задыхался, лицо побледнело, руки тряслись.
      - С тобой ничего не случилось? - спросил юный аренд, завидя Гариона.
      Тот кивнул, осторожно дотрагиваясь до опухоли за ухом.
      - Я пытался найти тех, кто взял тебя в плен, - пояснил Леллдорин, - но они успели убежать. Там в лесу какое-то огромное животное. Я слышал его рев, когда искал тебя, - ужасные звуки.
      - Зверь убежал, - бесстрастно объявил Бэйрек.
      - Что это с тобой? - удивился Силк.
      - Ничего, - коротко буркнул великан.
      - Кто были эти люди? - полюбопытствовал Гарион.
      - Скорее всего, грабители, - решил Силк, убирая клинок. - Одно из преимуществ государства, которое держит людей в рабстве. Рабам в конце концов надоедает такая жизнь, и они удирают в лес поискать богатства и приключений.
      - Ты говоришь совсем как Гарион, - возразил Леллдорин. - Неужели вы не можете понять, что рабство у нас - часть естественного порядка вещей. Крестьяне не могут сами позаботиться о себе, поэтому те, кто выше их по рождению, берут тяжелую ответственность на свои плечи.
      - Ну конечно, еще бы! - съехидничал Силк. - Им, естественно, не так хорошо живется, как вашим свиньям, и крыша над головой не столь роскошная, как у собак, но забота ваша несомненна!
      - Хватит, Силк, - холодно остановила тетя Пол. - Давайте не будем ссориться!
      Она завязала последний узел на руке Дерника и, подойдя к Гариону, слегка коснулась пальцами шишки.
      Тот сморщился.
      - Вряд ли это серьезно, - заметила она.
      - Но очень болит, - пожаловался тот.
      - Конечно, дорогой, - спокойно ответила тетя, намочила платок в холодной воде и приложила к ушибленному месту. - Пора бы уже научиться оберегать голову, Гарион.
      Если будешь продолжать и дальше подвергать ее всяким неприятностям, мозга расплавятся.
      Гарион уже хотел ответить что-то, но в эту минуту в круг света вступили Волк и Хеттар.
      - Они все еще бегут! - объявил последний. Стальные диски на куртке из конской шкуры отливали красным; сабля была в крови.
      - Да, это им прекрасно удается, - согласился Волк. - Все живы?
      - Шишки и синяки, но в остальном ничего страшного. Могло быть и хуже, кивнула тетя Пол.
      - Не стоит беспокоиться о том, что могло быть
      - Не нужно ли избавиться от этих? - проворчал Бэйрек, показывая на распластанные тела.
      - Давайте похороним трупы, - предложил Дерник слегка дрожащим голосом. Лицо его было очень бледным.
      - Слишком много чести, - резко ответил Бэйрек. - Пусть их приятели вернутся и позаботятся о церемониях, если пожелают.
      - Но порядочные люди так не поступают, - настаивал кузнец.
      - Обойдутся! - пожал плечами Бэйрек. Господин Волк перевернул один из трупов и внимательно посмотрел в лицо мертвеца.
      - Похож на обычного арендийского бандита, - хмыкнул он. - Хотя трудно сказать наверняка.
      Леллдорин собирал стрелы, осторожно вытягивая их из тел.
      - Давай уберем их подальше, - предложил Хеттару Бэйрек. - Надоело смотреть на все это.
      Дерник отвернулся, но Гарион успел заметить слезы в его глазах.
      - Больно, Дерник? - сочувственно спросил юноша, садясь на бревно рядом с другом.
      - Я убил одного из этих людей, Гарион, - по-прежнему дрожащим голосом ответил кузнец. - Ударил топором в лицо. Он завопил, а его кровь залила меня всего. Потом он упал и бился в судорогах на земле, пока не умер.
      - У тебя не было выбора, Дерник, - утешал Гарион, - ведь они пытались убить нас.
      - Никогда раньше не мог ударить человека, - продолжал, как бы не слыша, Дерник, слезы ручьем лились по щекам. - Он так долго мучился - ужасно долго...
      - Почему бы тебе не попытаться уснуть, Гарион? - вмешалась тетя Пол, не сводя глаз с залитого слезами лица Дерника.
      Гарион, мгновенно все поняв, поднялся.
      - Спокойной ночи, Дерник, - прошептал он и побрел к шатрам, но по дороге оглянулся.
      Тетя Пол села рядом с кузнецом и что-то тихо говорила ему, нежно обняв рукой за плечи.
      Глава 5
      Огонь догорал, только крохотные оранжевые искорки мелькали в черном пепле; мокрый лес молчаливо сторожил шатры. Гарион изо всех сил старался уснуть, несмотря на пульсирующую боль в голове. Наконец, уже после полуночи, сдался, вылез из-под одеяла и направился на поиски тети Пол.
      Круглая желтая луна поднялась над серебристым тума
      ном, таинственно переливавшимся в ее холодном свете.
      Самый воздух, казалось, тоже мерцал, окутывая Гариона
      неземным сиянием. Осторожно пробравшись через молча
      ливый лагерь, он поскребся у занавески, прикрывающей
      вход в шатер, и прошептал:
      - Тетя Пол... Тетя Пол, - повторил он чуть погромче, - это я, Гарион. Можно войти?
      Так ничего не услышав, Гарион потихоньку приподнял занавеску и заглянул внутрь. Никого.
      Озадаченный и немного встревоженный, он обернулся и оглядел поляну.
      Недалеко от стреноженных лошадей стоял на страже Хеттар. Хищное лицо повернуто в сторону туманного леса, плащ плотно запахнут. Чуть поколебавшись, Гарион, неслышно ступая, зашел за шатры и начал пробираться через. деревья и прозрачный светящийся туман к ручью, решив, что, если смочить больную голову ледяной водой, станет легче.
      Отойдя примерно ярдов на пятьдесят от шатров, он уловил какое-то слабое движение впереди и остановился.
      Огромный серый волк появился из мутной мглы и встал в центре маленькой полянки среди деревьев. Гарион, затаив дыхание, едва успел спрятаться за большим узловатым дубом. Волк уселся на влажные листья, будто ожидая чего-то. В призрачном лунном свете Гарион увидел, что холка и плечи зверя отливают серебром, а морда совсем седая, но возраст, казалось, только облагородил животное: волк выступал с невероятным достоинством, а в желтых глазах светились спокойствие и мудрость.
      Гарион боялся шевельнуться, зная, что острый слух волка тут же уловит малейший шум, но не только поэтому. Голова после удара казалась странно легкой, а никогда не виданное ранее сверкание пронизанного лунным светом тумана делало все происходящее каким-то нереальным. Гарион неожиданно обнаружил, что старается даже не дышать.
      Большая снежно-белая сова плавно вымахнула на открытое пространство среди деревьев, едва взмахивая призрачными крыльями, подлетела к низкой ветке и уселась на ней, глядя немигающими глазами на волка. Тот отвечал ей таким же спокойным взглядом. И тут, хотя погода была абсолютно безветренной, сверкающие нити тумана внезапно зашевелились, словно подхваченные вихрем, а фигуры волка и совы на миг стали неясными, неразличимыми. Когда вновь посветлело, Гарион увидел стоящего посередине поляны господина Волка, а чуть повыше на сучке невозмутимо восседала тетя Пол в неизменном сером платье.
      - Давно уж, Полгара, мы с тобой не охотились, - заметил старик.
      - Давно, отец, - согласилась она, поднимая руки и
      пропуская сквозь пальцы тяжелые темные пряди волос. - Я почти уже забыла, как это бывает.
      И, вздрогнув от какого-то странного удовольствия, прошептала:
      - Прекрасная ночь для охоты.
      - Слишком сырая, - возразил он, тряхнув ногой.
      - Но небо над деревьями совсем ясное, а звезды большие и ярко светят. Хорошо летать в такую ночь.
      - Рад, что получила удовольствие. Случайно Не помнишь, что тебе нужно было сделать?
      - Не ехидничай, отец.
      - Все же?
      - Поблизости никого, кроме арендов, да и те, кажется, спят.
      - Уверена?
      - Конечно. На пять лиг в любом направлении ни одного гролима. А ты нашел, кого искал?
      - Это было совсем не трудно, - ответил Волк. - Остановились в пещере, в трех лигах отсюда. Один умер по пути туда, а еще двое, возможно, не доживут до утра. Остальным, кажется, немного не понравилось, как обернулись дела сегодня утром.
      - Представляю себе. Ты подобрался достаточно близко, чтобы услышать их беседу? Волк кивнул:
      - В одной из соседних деревень есть человек, который следит за дорогой и доносит им, если путешественник достаточно богат, чтобы попытаться ограбить его.
      - Значит, это всего-навсего обычные разбойники?
      - Не совсем. Они ждали именно нас. Кто-то описал во всех подробностях, как мы выглядим.
      - Думаю, неплохо бы потолковать с этим осведомителем, - мрачно заметила Полгара, неприятно красноречиво сгибая и разгибая пальцы жестом хищника, предвкушающего поживу.
      - Не стоит тратить время на подобные пустяки, - возразил Волк, задумчиво почесывая бороду. - Все, что он расскажет, - как Мерг дал много золота. Гролимы не утруждают себя объяснениями со всякими наемниками.
      - Все равно не мешало бы встретиться с ним, отец, - настаивала она. Нельзя же, чтобы кто-то крался за нашими спинами, пытаясь подкупить каждого бродягу в Арендии!
      - Послезавтра ему уже некому будет платить, - ответил Волк с коротким смешком. - Приятели решили заманить его в лес завтра утром и там перерезать горло... не говоря уже о пытках перед смертью.
      - Прекрасно. Хотя я желала бы знать имя гролима.
      - Какая разница? - пожал плечами Волк. - В Северной Арендии их десятки, и все затевают пакости, кто какие может. Успели пронюхать, что происходит. Нельзя ожидать, что они спокойно дадут нам пройти.
      - Может, лучше остановить их?
      - Времени нет, - покачал головой Волк. - Недели уйдут, пока вдолбим арендам, что к чему. Если ехать еще быстрее, есть шанс проскользнуть, пока гролимы не успели опомниться.
      - Но вдруг не удастся?
      - Значит, сделаем по-другому. Необходимо добраться до Зидара прежде, чем тот попадет в Ктол Мергос. Если на моем пути встанет много препятствий, придется действовать более открыто.
      - Нужно было с самого начала так поступить, отец, иногда ты слишком осторожничаешь.
      - Опять за свое? У тебя один рецепт на все случаи, Полгара. Улаживаешь вещи, которые бы и без тебя пришли в порядок, оставь ты все как есть, и пытаешься изменить события, которые невозможно менять.
      - Не сердись, отец. Лучше помоги спуститься.
      - Почему бы тебе не слететь? - предложил он.
      - Не говори чепухи!
      Гарион выскользнул из укрытия, дрожа как осиновый лист.
      Тетя Пол и господин Волк, вернувшиеся к шатрам, разбудили остальных.
      - Думаю, пора ехать, - объявил господин Волк. - Здесь мы очень уязвимы. Гораздо безопаснее на большой дороге, и неплохо бы спокойно миновать один уютный лесок.
      Менее чем за час удалось сняться с места, и путешественники направились по просеке к Великому Западному пути. Хотя до рассвета оставалось еще несколько часов, туман, прошитый желтоватыми лучами, наполнял ночь полупрозрачным мерцанием: казалось, будто они едут через сияющее облако, отдыхающее на вершинах темных деревьев.
      Добравшись до большой дороги, они вновь повернули на юг.
      - Хорошо бы уйти подальше отсюда до восхода солнца, - спокойно заметил Волк, - но поскольку мы не желаем никаких неприятностей, держите глаза и уши наготове.
      Всадники пустили лошадей галопом и, к тому времени как туман стая жемчужно-серым в свете наступающего утра, оставили позади добрых три лиги. У перекрестка Хеттар внезапно поднял руку, давая сигнал остановиться.
      - Что случилось? - встревожился Бэйрек.
      - Конский топот. Скачут сюда.
      - Ты уверен? Я ничего не слышу.
      - Не меньше сорока, - твердо объявил Хеттар.
      - Ну да, - подтвердил Дерник, склонив голову к плечу. - Прислушайтесь.
      Из тумана донесся слабый звенящий цокот.
      - Можно спрятаться в лесу, пока они не проедут, - предложил Леллдорин.
      - Лучше оставаться на дороге, - покачал головой Волк.
      - Сейчас я все улажу! - уверенно заявил Силк, выехав вперед. - Не в первый раз!
      Путешественники тронули коней и не спеша отправились навстречу неизвестности.
      Всадники, появившиеся из белой пелены, блистали стальными доспехами: латы, наколенники, круглые шлемы с треугольными забралами; выглядели они во всем этом великолепии как некие невиданные насекомые.
      Цветные флажки развевались на наконечниках длинных копий, на лошадях тяжеловесных, огромных животных - также были латы.
      - Мимбратские рыцари! - прорычал Леллдорин, глаза мгновенно побелели от ярости.
      - Держи свои чувства при себе, - посоветовал Волк, - а если к тебе обратятся, отвечай таким образом, чтобы тебя посчитали за их прихвостня, вроде Берентейна,
      Лицо Леллдорина мгновенно отвердело.
      - Делай как велено, Леллдорин, - вмешалась тетя Пол, - не время показывать храбрость.
      - Стоять! - скомандовал предводитель, опуская копье так, что наконечник почти уперся в грудь Силку.
      - Пусть кто-нибудь приблизится, чтобы я мог говорить
      с ним, - повелительно объявил он.
      Силк выдвинулся на шаг и льстиво заулыбался.
      - Рады видеть вас, сэр рыцарь, - елейно начал он.
      Прошлой ночью на нас напали разбойники, и пришлось
      бежать, спасая свою жизнь.
      - Как зовут тебя? - требовательно спросил тот, поднимая забрало. - И кто тебя сопровождает?
      - Я Редек из Боктора, мой господин, - ответил Силк, кланяясь и сдергивая бархатную шапку, - торговец из Драснии, и направляюсь в Тол Хонет с сендарийским сукном в надежде успеть на зимнюю ярмарку.
      Глаза закованного в латы воина подозрительно сузились:
      - Слишком уж много спутников у тебя, простого низкородного торговца.
      - Эти трое - мои слуги, - объяснил Силк, показывая на Бэйрека, Хеттара и Дерника. - Старик и мальчик сопровождают мою сестру, богатую вдову, желающую посетить Тол Хонет.
      - А этот? - не отставал рыцарь. - Астуриец?
      - Молодой дворянин, собравшийся в Во Мимбр навестить друзей. Оказал нам огромную милость, согласившись провести через лес.
      Сомнения рыцаря, казалось, немного рассеялись.
      - В твоей речи упоминалось о грабителях. Где же произошло нападение?
      - В трех-четырех лигах отсюда, когда мы раскинули лагерь на ночь. Удалось обратить их в бегство, хотя сестра моя очень испугалась.
      - Эта астурийская провинция кишит ворами и мятежниками, - сурово объявил рыцарь. - Мне и моим людям дан приказ безжалостно расправляться с ними. Сюда, астуриец.
      Глаза Леллдорина вспыхнули, но он послушно выехал вперед.
      - Твое имя?
      - Меня зовут Леллдорин, сэр рыцарь Чем могу служить вам?
      - Эти грабители, о которых говорил твой друг, они из благородных людей или низкая чернь?
      - Рабы, господин мой, грязные и оборванные. Несомненно, восстали против хозяев и скрылись в лесу продолжать беззаконные деяния.
      - Как можно ожидать выполнения обязанностей и повиновения от простолюдинов, когда высокорожденные осмеливаются восставать против короны? заметил рыцарь.
      - Истинно так, господин мой, - согласился Леллдорин с явно преувеличенной скорбью. - Много раз спорил я об этом с теми, кто бесконечно скорбит по Астурии, оплакивает угнетение астурийцев мимбратами и невероятное высокомерие последних. Уговоры мои прислушаться к здравому смыслу и выказывать соответствующее почтение его величеству, нашему повелителю королю, встречают лишь холодное презрение и непонимание.
      Юноша вздохнул.
      - Мудрость твоя не по годам, юный Леллдорин, - одобрительно кивнул рыцарь, - но, к прискорбию моему, я вынужден задержать тебя и твоих компаньонов, чтобы проверить некоторые обстоятельства.
      - Сэр рыцарь! - энергично запротестовал Силк. - Потепление может свести ценность моего товара на нет! Умоляю вас не прерывать нашего путешествия.
      - Сожалею, добрый человек, но необходимость вынуждает меня. Астурия кишит заговорщиками и мятежниками, и я никому не могу позволить продолжать путь без тщательной проверки.
      В арьергарде строя всадников внезапно началась суматоха. Полк толнедрийцев, сверкая стальными нагрудниками, в алых плащах и шлемах с перьями, медленно окружил рыцарей в тяжелом вооружении.
      - Что здесь происходит? - вежливо спросил командир легионеров, стройный человек лет сорока с обветренным лицом, остановив коня перед Силком.
      - Нам не требуется помощь легионеров в таких делах, - холодно ответствовал рыцарь. - Приказы мы получаем из Во Мимбра. Нас послали восстановить порядок в Астурии, и поэтому я обязан допросить этих путников.
      - Питаю глубокое почтение к приказу, сэр рыцарь, - ответил толнедриец, но за безопасность путешественников на дороге отвечаю я.
      И вопросительно взглянул на Силка.
      - Я Редек из Боктора, капитан, - объяснил тот,
      драснийский торговец, направляюсь в Тол Хонет, Все бумаги при мне, если желаете ознакомиться.
      - Документы легко подделать, - объявил рыцарь
      - Совершенно верно, - согласился толнедриец, - но чтобы зря не тратить время, я давно уже привык оценивать людей по внешнему виду. Судите сами: драснийский торговец, везущий тюки с товаром, имеет полное право и законную причину находиться на имперском тракте, сэр рыцарь, и задерживать его никто не может.
      - Но мы обязаны искоренять разбой и мятеж! - горячо возразил рыцарь.
      - Искореняйте, - согласился капитан, - только не на дороге. По договору имперский тракт - толнедрийская территория. Не могу вмешиваться в ваши действия по всей округе, но то, что происходит на дороге, - касается лично меня. Уверен, что ни один истинный мимбратский рыцарь не захочет унизить своего короля, нарушив твердое соглашение между арендской короной и императором Толнедры, не так ли?
      Рыцарь беспомощно воззрился на легионера.
      - Думаю, ты можешь продолжать путь, добрый человек, - объявил Силку толнедриец. - Знаю, что весь Тол Хонет с нетерпением ожидает твоего прибытия.
      Силк широко улыбнулся и низко поклонился, не слезая с седла. Потом взмахнул рукой, и все медленно направились вперед мимо кипящего от гнева мимбратского рыцаря. После того как проехала последняя вьючная лошадь, легионеры выстроились поперек дороги, отсекая мимбратов.
      - Неплохой человек, - заметил Бэйрек. - Не очень-то я высокого мнения о толнедрийцах, но этот совсем другой.
      - Едем быстрее, - поторопил господин Волк, - не стоит дожидаться, пока рыцари помчатся по нашим следам.
      Они пустили лошадей в галоп и скоро оставили далеко позади рыцарей, занятых прямо посреди дороги горячим спором с командиром легионеров.
      На ночь они остановились в толнедрийской гостинице с толстыми стенами, и, может быть, впервые в жизни Гарион пошел мыться без напоминаний и приказов тети Пол. Хотя накануне ему не удалось принять участие в драке, он почему-то ощущал, что весь залит кровью или чем-то похуже. Раньше юноша не понимал, как ужасно может быть изуродован человек в ближнем бою. Вид обезглавленного трупа с вывалившимися внутренностями наполнил его глубоким стыдом перед зрелищем омерзительно обнаженных секретов человеческого тела.
      Гарион чувствовал, что выпачкан с ног до головы. Он снял всю одежду и даже, не подумав, серебряный амулет, подаренный господином Волком и тетей Пол, уселся в дымящуюся ванну, где начал яростно скрести кожу жесткой щеткой и едким мылом, стремясь уничтожить воображаемую грязь вместе с кожей.
      Следующие несколько дней они продвигались на юг, останавливаясь только в расположенных на равном расстоянии толнедрийских гостиницах, где присутствие легионеров с жесткими лицами служило постоянным напоминанием о том, что безопасность путешественников, ищущих приюта, находится под охраной воинов толнедрийской империи.
      На шестой день после схватки с разбойниками лошадь Леллдорина захромала. Дерник и Хеттар под наблюдением тети Пол провели несколько часов, готовя зелье на маленьком костре у обочины и накладывая горячие компрессы на ногу животного, пока Волк кипел от негодования на задержку. К тому времени, как конь мог продолжать путь, все поняли, что никак не успеют добраться до следующей гостиницы до наступления темноты.
      - Ну, Старый Волк, - сказала тетя Пол, после того как все уселись в седла, - что теперь делать? Ехать всю ночь или пытаться найти ночлег в лесу?
      - Еще не решил, - коротко ответил Волк.
      - Если не ошибаюсь, недалеко есть деревня, - вставил Леллдорин, - правда, очень бедная, но что-то вроде постоялого двора имеется.
      - Звучит не очень заманчиво! - покачал головой Силк. - Что ты имеешь в виду?
      - Хозяин этих владений очень скуп и взимает огромные подати. Людям остается очень мало, и постоялый двор крайне убогий.
      - Придется ехать, - вздохнул Волк и погнал коня быстрой рысью.
      Когда они подъехали к деревне, низко нависшие облака начали расходиться, в разрыве проглянуло бледное солнце.
      Деревня оказалась еще хуже, чем предсказывал Леллдорин. Полдюжины оборванных нищих стояли в грязи у околицы, протягивая ладони и слезливо умоляя о милостыне.
      Из щелей убогих лачуг медленно вытекали тонкие струйки дыма - печных труб на крышах не было. Тощие свиньи рылись в грязи; вонь стояла ужасающая.
      Похоронная процессия уныло пробиралась к кладбищу, расположенному на другом конце деревни, по заваленной мусором улочке. Тело, завернутое в рваное коричневое одеяло, несли на доске, а жрецы Чолдана, бога арендов, в богато расшитых рясах пели древний гимн, в котором упоминалось о войне и мести, но ничего не говорилось об утешении и покое.
      Провожая мужа в последний путь, вдова с бесстрастным лицом и мертвыми сухими глазами молча прижимала к груди хнычущего младенца.
      На постоялом дворе отвратительно пахло прокисшим пивом и гнильем. Пожар уничтожил часть общей залы, обуглив и закоптив низкий потолок. Зияющую дыру в сожженной стене завесили грязной мешковиной. Врытый в земле очаг нещадно дымил, а хозяин, тощий коротышка со злобным лицом, грубил и ворчал.
      На ужин он подал только блюда с водянистой кашей - смесью репы с ячменем.
      - Великолепно! - иронически заметил Силк, отталкивая нетронутую порцию. Ты меня просто удивляешь, Леллдорин. Страсть твоя бороться с несправедливостью, кажется, не распространяется на здешние места. Могу ли я предложить нанести следующий визит владельцу этого поместья? Кажется, по нему уже давно петля плачет!
      - Не представлял, что все настолько плохо, - тихо отозвался Леллдорин, озираясь, как будто впервые увидел происходящее. Ужас, смешанный с отвращением, ясно вырисовывался на открытом лице.
      Гарион, с трудом сдерживая дурноту, встал.
      - Пойду лучше прогуляюсь, - пробормотал он.
      - Только не слишком далеко, - предупредила тетя Пол.
      Воздух на улице был чуть почище, Гарион осторожно пробирался к околице, пытаясь не очень измазаться.
      - О, господин, - умоляюще прошептала маленькая девочка с огромными глазами, - нет ли у вас корочки хлеба?
      Гарион беспомощно взглянул на нее.
      - Прости...
      Он порылся в карманах, ища, что бы ей дать, но ребенок, заплакав, отвернулся.
      В изрытом копытами поле, расстилающемся за источающими гнусный запах улицами, оборванный мальчишка, почти ровесник Гариона, пас несколько коров с торчащими ребрами, наигрывая на деревянной дудочке. Душераздирающе чистая мелодия плыла, никем не замеченная, над крышами убогих хижин, чернеющих в косых лучах заходящего солнца. Пастушок увидел Гариона, но продолжал играть Глаза их встретились на миг; оба будто молчаливо признали друг друга, но не сказали ни слова
      На опушке леса, за полем, появился всадник в темном одеянии с капюшоном, на черной лошади и остановился, повернувшись лицом к деревне. Было в нем что-то зловещее, но одновременно смутно-знакомое. Гариону почему-то показалось, что он должен знать этого всадника, но, хотя юноша мучительно пытался вспомнить имя, оно все ускользало и ускользало... Гарион долго глядел на черного всадника, невольно обратив внимание на то, что ни он, ни лошадь не отбрасывают тени, стоя при этом в свете угасающего солнца.
      Где-то глубоко в мозгу, казалось, мучительно шевелилась ужасная болезненная мысль, но он, будто очарованный, не двигался с места. Не стоит ничего говорить тете Пол или остальным об этой странной фигуре на опушке, потому что и сказать нечего; стоит отвернуться - и он все забудет.
      Постепенно стало темнеть, и Гарион, почувствовав, что дрожит, повернул к постоялому двору, неотступно преследуемый трогательной мелодией деревянной свирели, парящей высоко в небе над головой.
      Глава 6
      Несмотря на то что вечер был ясным, утро встретило путешественников сыростью и холодом; ледяная изморось сыпалась на деревья; насквозь промокший лес мрачно насупился. Они рано покинули постоялый двор и вскоре очутились в еще более глухой и угрюмой чаще, чем те зловещие места, которые уже прошли. Огромные деревья окружали их; толстые искривленные дубы поднимали голые сучья среди темных елей и сосен. Серый, изъеденный лишайником мох покрывал землю.
      Леллдорин был сегодня непривычно молчалив, и Гарион предположил, что друг по-прежнему непрерывно думает о замыслах мерга Нечека. Молодой астуриец угрюмо смотрел вперед, плотно завернувшись в тяжелый зеленый плащ; рыжевато-золотистые волосы влажно обвисли. Гарион подобрался поближе; некоторое время оба ехали, не произнося ни слова.
      - Чем ты обеспокоен, Леллдорин? - прошептал он наконец.
      - Думаю, что всю свою жизнь был слеп, Гарион, - ответил тот.
      - Каким образом? - осторожно спросил Гарион, надеясь, что друг решился все рассказать господину Волку.
      - Замечал только, что мимбраты угнетают Астурию, и не видел, как мы унижаем и губим собственный народ.
      - Я ведь пытался все объяснить Что заставило тебя прозреть только сейчас?
      - Деревня, в которой мы вчера остановились, - объяснил Леллдорин, никогда не встречал такого убогого мерзкого места и людей, ввергнутых в столь безнадежную нищету. Как они могут выносить это?
      - А что, есть какой-нибудь выбор?
      - Отец мой, по крайней мере, хорошо обращается со своими людьми, оборонялся юноша, - никто не голодает, у всех крыша над головой, а эти... бедняги... хуже животных. Я всегда гордился своим происхождением, но теперь стыжусь.
      В глазах его действительно стояли слезы.
      Гарион при виде столь внезапного пробуждения не понимал, как себя вести. С одной стороны, он был рад, что Леллдорин наконец признал очевидное, с другой боялся: а вдруг такое прозрение заведет порывистого юношу в какую-нибудь беду.
      - Я отрекусь от титула! - объявил неожиданно Леллдорин, будто подслушав мысли Гариона - А когда возвращусь из странствий, буду жить среди рабов и делить с ними их печали.
      - К чему хорошему это приведет? Думаешь, твои страдания облегчат им жизнь?
      Леллдорин резко вскинул голову, явно обуреваемый противоречивыми эмоциями. Наконец он улыбнулся, но в голубых глазах застыла решимость.
      - Ты, конечно, прав. Как всегда. Удивительно, но ты сразу видишь, в чем корень проблемы, Гарион.
      - Что ты имеешь в виду? - с некоторой опаской осведомился тот.
      - Я подниму их на восстание. Пройду всю Арендию во главе армии крестьян.
      - Ну почему у тебя на все один ответ?! - застонал Гарион. - Во-первых, у крепостных вообще нет оружия, и они не умеют драться. Никакими прекрасными словами и уговорами ты не заставишь их последовать за тобой, а если даже это и удастся, любой арендский дворянин не задумается подняться против вас. Они растерзают твою армию, а потом положение в сто раз ухудшится. И, наконец, ты просто начнешь гражданскую войну; именно этого и добиваются мерги.
      Леллдорин в удивлении заморгал, слова Гариона наконец-то дошли до туго соображающего аренда. Лицо юноши вновь помрачнело.
      - Я об этом не подумал, - сознался он.
      - Совершенно верно. И будешь продолжать совершать подобные ошибки до тех пор, пока собираешься работать только мечом, а не мозгами.
      Леллдорин, вспыхнув, смущенно засмеялся.
      - Ты и вправду не ходишь вокруг да около, Гарион, - тихо упрекнул он.
      - Прости, - поспешно извинился Гарион, - наверное, нужно было объяснить как-то иначе.
      - Нет, - покачал головой Леллдорин, - ведь я аренд. Если не сказано прямо, не пойму.
      - Нельзя сказать, что ты глупый, Леллдорин, - запротестовал Гарион, - ведь каждый может ошибаться. Аренды не дураки - просто слишком порывисты.
      - Это было нечто большим, чем обыкновенная импульсивность, - печально вздохнул Леллдорин, показывая на влажный мох у корней деревьев.
      - Что именно? - огляделся Гарион.
      - Это последний участок леса перед равнинами Центральной Арендии, пояснил Леллдорин, - естественная граница между Мимбром и Астурией.
      - Лес как лес, - пожал плечами Гарион.
      - Не совсем, - мрачно ответил Леллдорин. - Очень удобное место для засад. Земля в этом лесу усеяна старым костями. Приглядись получше.