- Но он умирал, - беспомощно оправдывался Гарион, показывая на лежащего человека. - Нужно же было что-то сделать!
      - Он погиб в ту секунду, когда коснулся воды, - жестко ответила она. Погляди!
      Раб, изогнувшись, застыл в последней смертельной муке: голова откинута, рот широко открыт. Очевидно, все было кончено.
      - Что с ним случилось? - прошептал Гарион, борясь с подступившей тошнотой.
      - Пиявки ядовиты. Их укусы парализуют жертву, так что они могут без помехи высасывать кровь. Сердце его остановилось. По твоей вине гролимы узнали о нашем появлении, и все из-за мертвеца.
      - Он не был мертв, когда я сделал это,- завопил Гарион, - и умолял о помощи!
      Никогда еще в жизни он не чувствовал такого гнева.
      - Ему уже никто не мог помочь, - холодно, жестко возразила она.
      - Что же ты за чудовище? - спросил Гарион сквозь стиснутые зубы, сдерживаясь из последних сил. - Неужели у тебя нет никаких чувств? Позволила бы ему умереть? Не так ли?
      - Думаю, сейчас не время и не место это обсуждать.
      - Нет! Сейчас, именно сейчас, тетя Пол! Знаешь, в тебе нет ничего человеческого! Ты перестала быть человеком так давно, что уже не помнишь, когда это произошло! Тебе четыре тысячи лет! Целые поколения успели родиться и умереть, а ты все живешь Мы для тебя просто развлечение, способ провести время. Управляешь нами, словно марионетками, дергаешь за веревочки для собственного удовольствия. Только знай, я устал быть куклой! Между нами все кончено!
      Гарион, скорее всего, и сам не хотел, чтобы дело зашло так далеко, но гнев затуманил рассудок, и вырвавшиеся слова уже невозможно было остановить
      Тетя Пол смертельно побледнела, будто он внезапно ударил ее, но тут же выпрямилась
      - Ты, глупый мальчишка! - сказала она спокойным, но казавшимся от этого еще более вызывающим ужас голосом. - Кончено? Да знаешь ли ты, чего мне стоило сохранить тебя живым и невредимым? Вот уже больше тысячи лет ты оставался моей единственной заботой! Я переносила муки, боль, потери, и несчастья мои были таковы, что и представить не можешь и не сумеешь понять - и все только ради тебя, жила в бедности и нищете - для одного тебя, оставила сестру, которую любила больше собственной жизни, - принесла в жертву тебе, прошла через огонь и невыносимое отчаяние, в миллионы раз худшее, чем любое пламя, - ты, один ты был для меня главным. И ты осмеливаешься говорить, что был для меня развлечением, способом убить время? Что нежность и ласка, забота и тревоги ничего не стоят? Между нами никогда не будет кончено, Белгарион. Слышишь? Никогда! Мы будем вместе до конца дней, если понадобится! Всегда вместе! Слишком многим ты мне обязан!
      Последовал миг ужасного молчания. Друзья, потрясенные силой слов тети Пол, застыли на месте, глядя то на нее, то на Гариона
      Не сказав больше ни слова, тетя Пол повернулась и медленно спустилась вниз.
      Гарион беспомощно огляделся, чувствуя внезапный неодолимый стыд и непереносимое одиночество.
      - Я ведь должен был это сделать, правда? - спросил он, ни к кому в особенности не обращаясь и не вполне понимая сам, что имеет в виду.
      Взгляды всех присутствующих были обращены на него, но ответа на вопрос так и не прозвучало.
      Глава 26
      К полудню на небе снова собрались тучи, а где-то вдалеке слышались раскаты грома. Почти дымящийся от удушливого жара город вновь заволокло пеленой дождя.
      Грозы гремели над страной ежедневно, почти в одно и то же время, и путешественники уже начали к ним привыкать Все ушли вниз, в тесное пространство кубрика, и сидели, изнемогая от духоты, ожидая, когда прекратится монотонный стук капель по дереву.
      Гарион, сжавшись от напряжения, прислонился спиной к дубовому ребру корабля и, упрямо сжав челюсти, не сводил непрощающих глаз с тети Пол. Та, не обращая на него внимания, о чем-то тихо толковала с Се'Недрой.
      Открылась узенькая дверь, и появился капитан Грелдик, смахивая воду, ручьями струившуюся со лба и бороды.
      - Пришел этот драсниец, Дроблек. Говорит, есть известия для вас.
      - Приведи его, - кивнул Бэйрек. Торговец еле протиснулся через узкую щель. Он весь промок, и на полу тут же образовалась лужа.
      - Ну и дождь! - пропыхтел он, вытирая лицо.
      - Мы уже заметили, - кивнул Хеттар.
      - Я получил послание от принца Келдара, - объявил Дроблек.
      - Наконец-то! - воскликнула тетя Пол.
      - Он и Белгарат сейчас находятся ниже по течению и, насколько понимаю, будут здесь через несколько дней, самое большее - через неделю. Понять слова гонца было довольно затруднительно. По-моему, он не совсем в себе.
      Тетя Пол вопросительно взглянула на торговца.
      - Лихорадка, - пояснил Дроблек. - Этот человек - драсниец и поэтому вполне надежен - один из моих агентов с торгового поста во внутренних районах страны, но, к сожалению, подхватил одну из болезней, которых полно в этом вонючем болоте. И вот теперь у него горячка, правда, есть надежда, что через день-другой полегчает и мы сможем расспросить его подробнее. Я пришел, как только удалось узнать в общих чертах, что велел передать принц Келдар, поскольку понимаю, как вы ждете вестей от него.
      - Мы очень благодарны тебе за заботу, - кивнула тетя Пол.
      - Я бы послал слугу, но в Стисс Торе трудно найти верных людей, да к тому же они могут все переврать.
      И внезапно широко улыбнулся:
      - Конечно, дело не только в этом.
      - Понимаю, - улыбнулась в ответ тетя Пол.
      - Конечно, такому толстяку лучше оставаться на месте и приказывать слугам выполнять все поручения, но из письма короля Родара я понял, что важнее вашей миссии сейчас нет ничего в мире, и решил хоть чем-то помочь
      Потом, криво усмехнувшись, добавил:
      - Все мы впадаем иногда в детство, не так ли?
      - Насколько серьезно состояние гонца? - осведомилась тетя Пол.
      Дроблек пожал плечами:
      - Кто может сказать? Половина всех гнусных заболеваний подобного рода даже не имеют названий, и мы их не можем различить. Иногда люди умирают от них очень быстро, иногда мучаются неделями. Некоторые даже в конце концов выздоравливают. Все, что мы можем, - ухаживать за больными и ждать, чем все это кончится.
      - Я сейчас же иду с тобой, - поднялась тетя Пол. - Дерник, достань, пожалуйста, из вьюка зеленый мешочек. Мне понадобятся кое-какие травы.
      - Леди Полгара, к таким больным приближаться опасно, можно заразиться, предостерег Дроблек.
      - Мне ничего не грозит, поверь Просто хочу подробнее расспросить гонца, а пока не избавлю его от лихорадки, это сделать невозможно.
      - Мы с Дерником отправимся с тобой. Осторожность не помешает, - предложил Бэйрек.
      - Пойдем, если хочешь, - кивнула тетя Пол, накинула плащ и подняла капюшон.
      - Возможно, я задержусь на всю ночь, - сказала она Грелдику. - Вокруг полно гролимов, так что вели своим матросам быть настороже. Поставь на вахту самых трезвых.
      - Трезвых, моя госпожа? - с невинным видом спросил капитан.
      - Я слышала пение, доносящееся из матросского кубрика, - чопорно заметила она. - Чиреки в трезвом состоянии петь не любят. Поплотнее закройте крышку на бочонке с элем. Ну что ж, идем, Дроблек?
      - Тотчас же, леди, - заверил толстяк, лукаво поглядев на Грелдика.
      Гариону сразу стало спокойнее после ухода друзей, потому что все труднее становилось поддерживать прежние гнев и злобу в присутствии тети Пол. Юноша не знал, что делать. Ужас и ненависть к себе, разъедавшие душу с того момента, как он вызвал пламя, охватившее Чемдара в лесу Дриад, росли и росли, пока выносить их не стало сил. Он начал бояться наступления ночи, потому что каждый раз видел один и тот же сон: горящего Чемдара с обугленным лицом, молящего о милости, и всепожирающий огонь, вырвавшийся из серебристой метки, приносящий еще большие муки погибающему человеку. Ненависть, сжимавшая сердце Гариона с того времени, как он побывал в Вэл Олорне, умерла в этом огне. Месть оказалась столь жестокой, что юноша ни на кого не мог переложить ответственность за совершенное им и избежать угрызений совести. Сегодняшний взрыв ярости был направлен скорее на себя, чем на тетю Пол. Он назвал ее чудовищем, но на самом деле считал лютым зверем именно себя. И когда тетя Пол объяснила, сколько ужасов и тягот ей пришлось пережить ради него, страстное обличение, звучавшее в этом спокойном голосе, - доказательство боли, которую причинили неосторожные слова, потрясло Гариона, а муки совести ни на минуту не давали покоя. Ему было стыдно, так стыдно, что он не мог смотреть в лица друзей и сидел в одиночестве, уставясь в пространство, а в мозгу громом отдавались слова тети Пол.
      Гроза прошла, дождь почти унялся, только редкие капли все еще падали в мутную воду реки. Небо постепенно прояснилось; солнце опускалось в последние облака, окрашивая их в пламенеющий алый цвет. Гарион вышел на палубу, безуспешно пытаясь справиться с угрызениями совести. Но тут сзади послышались легкие шаги.
      - Ты, наверное, очень гордишься собой? - едко осведомилась Се'Недра.
      - Оставь меня в покое.
      - С чего бы? Наоборот, я желаю объяснить все, что думаю о твоем благородном негодовании.
      - Не хочу говорить об этом!
      - Жаль, но я все равно выскажусь.
      - А я не буду слушать
      - Будешь! Будешь как миленький. Взяв Гариона за руку, она повернула его к себе. Глаза сверкали, крохотное личико пылало гневом.
      - То, что ты сделал, непростительно. Тетя растила тебя с самого детства. Была тебе матерью.
      - Моя мать умерла.
      - Леди Полгара - единственная мать, которую ты знал, и что же она получила в благодарность? Ты назвал ее чудовищем, обвинил в равнодушии и пренебрежении!
      - Не желаю тебя слушать! - закричал Гарион и, прекрасно понимая, что ведет себя как избалованный ребенок, заткнул уши руками.
      Принцесса Се'Недра, казалось, обладала странным свойством - мгновенно вызывать в душе Гариона бурю раздражения.
      - Убери руки! - скомандовала она звенящим голосом. - Выслушаешь все, даже если мне придется кричать!
      Гарион, испугавшись, что она исполнит обещание, отнял ладони.
      - Она еще младенцем унесла тебя из горящего дома, - продолжала Се'Недра, по-видимому, безошибочно найдя самое больное место в и без того тяжко страдающем сердце Гариона, - находилась рядом, когда ты сделал первый шаг, кормила, следила за тобой, утешала, когда было больно и обидно. Разве чудовища так поступают? Леди Полгара неусыпно следит за тобой, знаешь это? Я сама видела: стоит тебе споткнуться, и она уже протягивает руки, чтобы прийти на помощь А сколько раз она укрывала тебя во сне. Похоже это на равнодушие?
      - Ты вмешиваешься в то, чего сама не понимаешь. Оставь меня в покое, пожалуйста.
      - Пожалуйста? - издевательски повторила она. - Самое время вспомнить о вежливости! Почему же ты не был так обходителен сегодня утром? Не слышала, чтобы ты хоть раз сказал "пожалуйста", да и "спасибо" тоже. Знаешь, кто ты? Испорченный самодовольный мальчишка!
      Это оказалось последней каплей. Слышать, как избалованная, привыкшая повелевать принцесса называет его испорченным мальчишкой?!! Такого Гарион не смог вынести и, окончательно выйдя из себя, начал орать. Смысл в его словах найти было трудно, но на душе полегчало.
      Сначала они бросали друг другу взаимные несправедливые обвинения, но вскоре перешли на ругательства. Се'Недра визжала, как камаарская базарная торговка, а новообретенный баритон Гариона то и дело срывался на петушиные нотки. Они тыкали пальцами друг другу в лицо и орали. Се'Недра топала ногами, а Гарион размахивал руками. Должно быть, наблюдать ссору со стороны было весьма интересно, во всяком случае Гарион почувствовал себя немного лучше после того, как все закончилось Выкрикивать оскорбления в адрес Се'Недры оказалось невинной забавой по сравнению с теми ужасными непростительными вещами, сказанными тете Пол, да к тому же позволило сорвать гнев на ком-то, не причинив особого вреда.
      Правда, Се'Недра в конце концов залилась слезами и убежала, оставив Гариона, сознающего, что он вел себя по-дурацки, хотя особого стыда он не испытывал. Юноша, не совсем еще остыв от сражения, пробормотал несколько отборных оскорблений, которыми не успел осыпать противницу, но потом, вздохнув, в задумчивости облокотился о поручни, наблюдая, как ночь окутывает город на болотах.
      В глубине души он был благодарен принцессе, хотя даже себе не осмеливался признаться в этом. Глупая ссора заставила его опомниться, и теперь он ясно понимал, что должен извиниться перед тетей Пол, ведь все несправедливые обвинения в ее адрес были вызваны чувством собственной вины и желанием переложить на кого-нибудь ответственность за случившееся.
      Но за все сделанное приходилось отвечать самому. И, придя к такому решению, Гарион почувствовал, что выздоравливает от тяжкой болезни.
      Стемнело. Душная тропическая ночь опустилась на город; из непроходимых болот доносился удушливый запах гниющих водорослей и стоячей воды. Какое-то злобное насекомое, пробравшееся под тунику, вгрызлось в спину между лопаток, в том месте, куда он не мог дотянуться.
      Он не успел услышать ни скрипа, ни шороха - ничего, предупреждающего об опасности: кто-то схватил его, заломил руки назад и прижал ко рту и носу мокрую тряпку. Гарион попытался вырваться, но безуспешно, а тяжелая ткань не давала высвободить голову и позвать на помощь. От тряпки шел какой-то странный запах, навязчивый, омерзительно сладкий и очень сильный. Голова его закружилась, а ноги и руки внезапно ослабели. Гарион сделал еще одно, последнее усилие вырваться, но тьма надвинулась, окутала его; юноша потерял сознание.
      Глава 27
      Они оказались в каком-то длинном коридоре. Перед глазами Гариона шпал вымощенный брусчаткой пол. Его несли лицом вниз, голова немилосердно болталась, во рту пересохло, в ноздрях все еще стоял густой сладковатый запах. Он чуть повернул шею, пытаясь осмотреться.
      - Приходит в себя, - заметил тащивший его за руки человек...
      - Наконец-то, - пробормотал кто-то. - Ты слишком долго держал тряпку у него на лице, Иссас.
      - Я знаю, что делаю, - возразил первый. - Отпустите-ка его.
      - Можешь стоять? - обратился Иссас к Гариону.
      На бритой голове найсанца пробивалась щетина, ото лба к подбородку через пустую глазницу шел рваный шрам. Одежда его была грязной, покрытой пятнами.
      - Вставай! - шипящим голосом приказал он, ткнув Гариона сапогом.
      Гарион попытался подняться. Колени тряслись, пришлось опереться о влажные камни стены, покрытые плесенью.
      - Несите его, - велел Иссас остальным.
      Те, подхватив юношу под руки, поволокли его по сырому коридору в какое-то помещение без окон, походившее не столько на комнату, сколько на темноватый сводчатый погреб. Огромные колонны, покрытые резьбой, поддерживали высокий потолок; маленькие масляные лампы, подвешенные на длинных цепях или стоявшие на каменных полочках, вырубленных в колоннах, бросали неверные отсветы на стены и пол. Люди в многоцветных одеяниях беспорядочно перемещались с места на место в каком-то блаженно-бессознательном состоянии.
      - Ты! - рявкнул Иссас пухлому молодому человеку с сонными глазами. - Пойди скажи Сэйди, главному евнуху, что мы схватили мальчишку.
      - Пойди и скажи сам, - тоненьким голоском проверещал толстяк. - Я не подчиняюсь приказам таких, как ты, Иссас.
      Тот, коротко размахнувшись, отвесил юноше звонкую пощечину.
      - Ты ударил меня! - завопил толстяк, схватившись за щеку. - И раскроил губу, видишь, кровь!
      Он сунул окровавленную ладонь под нос Иссаса.
      - Если не будешь делать что велено, перережу твое жирное горло, - не повышая голоса, пообещал Иссас.
      - Я все скажу Сэйди, вот увидишь!
      - Беги скорее, да не забудь сообщить, что мы поймали мальчишку, которого требовала королева. Пухлый юноша поспешно удалился.
      - Евнухи! - презрительно сплюнул один из тех, кто держал Гариона за руку.
      - Такие, как они, тоже нужны, - ответил другой с грубым смехом.
      - Ведите мальчишку! - велел Иссас. - Сэйди ждать не любит.
      Они потащили Гариона из залы. На полу сидело несколько оборванных грязных мужчин с нечесаными длинными волосами и бородами, скованные длинной цепью.
      - Воды! - прохрипел один из них. - Пожалуйста!
      И умоляюще протянул руки.
      Иссас остановился и с изумлением оглядел раба.
      - Почему у этого язык на месте? Не успели отрезать? - обрушился он на стоящего рядом стражника. Тот пожал плечами.
      - Еще не успели? Если кто-нибудь из жрецов услышит, что они разговаривают, тебя вызовут на допрос. Вряд ли тебе это понравится.
      - Я не боюсь жрецов, - ответил стражник, нервно озираясь
      - Перед ними всегда лучше жить в страхе, - посоветовал Иссас. - И не забудь напоить этих животных, ведь за них деньги плачены.
      Он было зашагал впереди державших Гариона мужчин, направляясь к погруженному в темноту проходу между: двумя колоннами, но опять остановился и громко приказал:
      - Убирайся с дороги!
      Что-то зашевелилось, зашуршало, и Гарион с отвращением увидел, как поблескивает чешуя огромной змеи.
      - Иди к остальным, - велел гадине Иссас, показывая на полуосвещенный угол, где копошилась бесформенная зеленоватая масса, из которой время от времени показывалась узкая треугольная голова.
      Гарион услышал шорох трущихся друг о друга сухих чешуйчатых тел. Змея, загородившая дорогу, высунула раздвоенный язык, громко зашипела и уползла в указанном направлении.
      - Когда-нибудь тебя ужалят, Иссас, - предупредил один из мужчин. - Они не любят, когда вот так приказывают!
      Иссас равнодушно пожал плечами и продолжал путь. У широкой полированной двери их встретил давешний евнух.
      - Сэйди желает поговорить с тобой, - злобно ухмыльнулся он. - Я рассказал, как ты меня ударил. Маас тоже там.
      - Прекрасно, - кивнул Иссас, толкнув створку.
      - Сэйди! - громко окликнул он. - Скажи своему другу, что это я. Не желаю, чтобы он ненароком ошибся.
      - Он знает тебя, Иссас, - донесся чей-то голос. - И никогда не ошибается.
      Иссас вошел, плотно притворив за собой дверь.
      - Ты можешь идти, - сказал толстому евнуху один из стражников, схвативших Гариона.
      - Мне приказывает только Сэйди, - фыркнул тот.
      - Ну да, если он свистнет, ты тут же танцуешь на задних лапках.
      - Это наше дело - мое и Сэйди!
      - Ведите его, - приказал Иссас, вновь открывая дверь. Стражники втолкнули Гариона в комнату.
      - Мы подождем снаружи, - боязливо пробормотал один из них.
      Иссас хрипло расхохотался, толкнул створку ногой и потащил Гариона к столу, на котором тускло горела единственная масляная лампа, почти не дававшая света. За столом сидел тощий человек с мертвенными глазами, осторожно поглаживающий длинными пальцами безволосую голову.
      - Ты можешь говорить, мальчик? - спросил он Гариона необычно высоким голосом.
      Юноша заметил, что его одеяние, сшитое из плотной пунцовой ткани, совсем не походило на полупрозрачную цветную одежду найсанцев.
      - Нельзя ли хоть глоток воды? - прохрипел Гарион.
      - Через минуту.
      - Неплохо бы получить мои деньги, Сэйди, - вмешался Иссас.
      - Как только мы убедимся, что это тот самый мальчик, - кивнул Сэйди.
      - Спроси, как его зовут, - раздался из темноты свис
      тящий шепот.
      - Сейчас, Маас, - с некоторым раздражением ответил Сэйди. - Не в первый раз допрашиваем.
      - Слишком много времени тратишь...
      - Твое имя, мальчик? - обратился Сэйди к Гариону.
      - Дорун, - поспешно соврал тот. - Очень пить хочется.
      - Принимаешь меня за дурака, Иссас? - ощерился Сэйди. - Думаешь, любой мальчишка сойдет, лишь бы денежки получить?
      - Это тот парень, которого велено доставить, - настаивал Иссас. - Значит, твои шпионы ошиблись
      - Говоришь, ты - Дорун? - повторил Сэйди.
      - Да Юнга на корабле капитана Грелдика. Куда меня привезли?
      - Здесь я задаю вопросы, мальчик, - предостерег, Сэйди.
      - Он лжет, - вновь донесся свистящий шепот из-за спины Гариона.
      - Знаю, Маас, - спокойно отозвался Сэйди. - Они всегда поначалу лгут.
      - У нас нет времени, - донеслось из темноты. - Дай ему орит. Мне нужна правда немедленно.
      - Как скажешь, Маас, - кивнул Сэйди и, поднявшись из-за стола, исчез во тьме. Послышался звон стекла и шум льющейся жидкости. - Только помни, это ты приказал. Если Она рассердится, я не желаю отвечать за мальчишку.
      - Она поймет, Сэйди.
      - Возьми, мальчик, пей, - предложил Сэйди, выходя на свет и протягивая коричневую обливную чашку.
      - Да... нет, пожалуй, спасибо, - отказался Гарион. - Не так уж я хочу пить.
      - Хочешь или не хочешь, придется выпить, - прищурился Сэйди. - Не послушаешь, Иссас будет тебя держать, а я волью это тебе в горло. Не бойся, больно не будет.
      - Пей! - скомандовал шипящий голос.
      - Лучше делай как велено, - посоветовал Иссас.
      Гарион безвольно взял чашку. У воды оказался неприятно-горький привкус, язык и гортань заболели, будто обожженные.
      - Ну вот, уже лучше, - кивнул Сэйди, вновь усаживаясь за стол.
      - Говоришь, тебя зовут Дорун?
      - Да.
      - Ты откуда?
      - Из Сендарии.
      - Из какого места?
      - Недалеко от Дарины на северном побережье.
      - Что ты делаешь на чирекском судне?
      - Капитан Грелдик - друг моего отца, - начал Гарион, желая по какой-то причине все объяснить подробно. - Отец хотел, чтобы я стал моряком, говорил, что такое занятие лучше, чем гнуть спину на ферме. Капитан Грелдик согласился взять меня в ученики, потому что я крепкий, никогда не страдаю от морской болезни, не боюсь взбираться по вантам на мачту и скоро смогу грести и...
      - Как, говоришь, тебя зовут?
      - Гарион... то есть, Дорун. Да, Дорун, и...
      - Сколько тебе лет, Гарион?
      - На прошлый Эрастайд исполнилось пятнадцать Тетя Пол говорит, что люди, родившиеся на Эрастайд, всегда счастливы в жизни, только пока я этого не заметил...
      - Кто это - тетя Пол?
      - Моя тетка. Когда-то мы жили на ферме Фолдора, но пришел господин Волк и...
      - Как называют ее другие люди?
      - Король Фулрах обращался к ней "леди Полгара" - это когда капитан Брендиг привез нас в Сендар во дворец. Потом мы отправились к королю Энхегу в Вэл Олорн и...
      - Кто такой господин Волк?
      - Мой дедушка. Его имя - Белгарат. Раньше я этому не верил, но потом убедился, потому что он как-то раз...
      - Почему вы покинули ферму Фолдора?
      - Сначала я не знал, но потом услышал, что все произошло из-за Зидара, который похитил Око Олдура с рукоятки меча в тронном зале райвенского короля, и мы должны возвратить Око, пока Зидар не успел доставить его Тораку и разбудить его и...
      - Это тот мальчик, который нам нужен, - просвистело сзади.
      Гарион медленно повернулся. В комнате, казалось, чуть посветлело, словно крошечное пламя стало немного повыше. В углу, лениво свивая и развивая кольца, шевелилась огромная змея с чересчур плоской шеей и красными мерцающими глазами.
      - Теперь можно вести его к Солмиссре, - прошипело чудовище и поползло к Гариону. Сухой холодный нос ткнулся в ногу. Внутри мальчика все задрожало, но он заставил себя стоять неподвижно, пока гадина медленно обвивала тело. Треугольная голова закачалась перед глазами; дрожащий раздвоенный язык облизал лицо.
      - Будь хорошим мальчиком, - просвистела рептилия, - очень-очень послушным.
      Чешуйчатое тело всей тяжестью повисло на юноше, обдавая ледяным холодом.
      - Сюда, мальчик, - велел Сэйди, поднимаясь.
      - Мои деньги! - потребовал Иссас.
      - А, это! - полупрезрительно бросил Сэйди. - Там на столе кошелек! Возьми!
      И, повернувшись, повел Гариона из комнаты.
      - ГАРИОН! - раздался внезапно холодный голос, постоянно живший в душе юноши. - СЛУШАЙ ВНИМАТЕЛЬНО. МОЛЧИ И ПОСТАРАЙСЯ НЕ ВЫКАЗЫВАТЬ УДИВЛЕНИЯ. ТОЛЬКО СЛУШАЙ, ЧТО Я СКАЖУ.
      - К-кто ты? - пролепетал про себя Гарион, борясь с обволакивающим мозг туманом.
      - ТЫ МЕНЯ ЗНАЕШЬ, - продолжал холодный голос. - ПОЙМИ, ОНИ ДАЛИ ТЕБЕ КАКОЕ-ТО ЗЕЛЬЕ, ЧТОБЫ ЗАСТАВИТЬ ГОВОРИТЬ. НЕ ПЫТАЙСЯ ПРОТЕСТОВАТЬ. РАССЛАБЬСЯ И ВЕДИ СЕБЯ СПОКОЙНО.
      - Но... я сказал то, что не должен был открывать. Я...
      - ЭТО УЖЕ НЕВАЖНО. ГЛАВНОЕ, ДЕЛАЙ ТО, ЧТО Я СКАЖУ. ЕСЛИ ЧТО-НИБУДЬ ПРОИЗОЙДЕТ И ПОЯВИТСЯ ОПАСНОСТЬ, НЕ ПЫТАЙСЯ НИЧЕГО ПРЕДПРИНИМАТЬ САМ. Я ОБО ВСЕМ ПОЗАБОЧУСЬ, НО НЕ СМОГУ ПОМОЧЬ, ЕСЛИ ТЫ БУДЕШЬ БОРОТЬСЯ. ПОЭТОМУ НЕ НАПРЯГАЙСЯ, НЕ СОПРОТИВЛЯЙСЯ И ВСЕ ПРЕДОСТАВЬ МНЕ. ЕСЛИ ОБНАРУЖИШЬ ВНЕЗАПНО, ЧТО СОВЕРШАЕШЬ СТРАННЫЕ ПОСТУПКИ ИЛИ ГОВОРИШЬ ВЕЩИ, КОТОРЫХ НЕ ПОНИМАЕШЬ, НЕ БОЙСЯ И НЕ УДИВЛЯЙСЯ. ЭТО МОИХ РУК ДЕЛО.
      Немного успокоенный безмолвным приказом, Гарион послушно последовал за евнухом Сэйди, с трудом вынося тяжесть обвившегося вокруг талии и плеч Мааса, голова которого прижималась к его щеке, словно в нежном поцелуе.
      Они вошли в большую комнату, где все стены были завешаны плотной тканью, а с потолка на сверкающих серебряных цепях свисали хрустальные масляные лампы.
      Исполинская каменная статуя, верх которой терялся в темноте, возвышалась, насколько мог видеть глаз, в одном углу комнаты; прямо перед ней стоял низкий каменный помост, покрытый коврами и заваленный подушками, а на нем располагалось что-то вроде полукресла-полудивана, очень тяжелого на вид.
      На диване сидела женщина с волосами цвета воронова крыла, спускавшимися крупными кольцами на плечи и спину. Голову женщины украшала золотая корона тонкой работы, усыпанная драгоценностями. Белое платье, сшитое из прозрачного газа, совершенно не скрывало тела и, казалось, служило только для того, чтобы было куда прикалывать и нашивать бесчисленные украшения и сверкающие каменья. Кожа под платьем казалась белой как мел, но лицо было необыкновенно прекрасно. Бледные, почти бесцветные глаза глядели в большое зеркало в золотой раме, укрепленное сбоку от дивана, чтобы лениво растянувшаяся на подушках женщина могла беспрепятственно любоваться собой.
      Дюжины две бритоголовых евнухов в пунцовых одеяниях стояли на коленях рядом с возвышением, с неприкрытым обожанием глядя на женщину и статую позади нее.
      На разбросанных по помосту подушках, лежал молодой человек с капризно-высокомерным лицом. В отличие от других голова его не была выбрита, наоборот, длинные волосы были завиты в букли, щеки нарумянены, а глаза жирно подведены. Никакой одежды, кроме короткой набедренной повязки, на нем не было. Глаза со скукой и раздражением смотрели в пространство. Женщина рассеянно гладила его по голове, не отрываясь от зеркала.
      - Посетители к королеве! - поющим голосом объявил один из евнухов.
      - Да-да, - подхватили евнухи, - посетители к королеве.
      - Приветствую тебя, о Вечноживущая Солмиссра! - падая ниц перед троном, воскликнул Сэйди.
      - Что тебе, Сэйди? - глубоким вибрирующим голосом спросила женщина.
      - Мальчик, моя королева! - объявил тот, не поднимая головы.
      - На колени перед королевой Змей! - прошипела змея в ухо Гариона, сжимая кольца все туже, лишая силы и воздуха.
      Гарион, как подкошенный, опустился на пол.
      - Сюда, Маас, - велела Солмиссра.
      - Королева зовет свою любимую змею! - пропел евнух.
      Омерзительная рептилия соскользнула с тела юноши и, извиваясь, поползла к дивану, поднялась на мгновение над полулежащей женщиной, но тут же зеленовато-серой пружиной окутала ее плечи, грудь, ноги... Треугольная голова закачалась на уровне глаз Солмиссры, та нежно поцеловала ее. В пасти мелькнул раздвоенный язык, коснулся щек и губ королевы, и Маас начал с присвистом нашептывать что-то в ухо Солмиссры. Та лежала в объятиях змеи, вслушиваясь в шипение и оглядывая Гариона из-под тяжелых полуприоткрытых век.
      Потом, оттолкнув гадину, королева, поднялась и встала над юношей.
      - Добро пожаловать в страну змеиного народа, Белгарион, - промурлыкала она.
      Имя, слышанное раньше только от тети Пол, настолько потрясло Гариона, что тот попытался выбраться из густого тумана, окутывавшего голову.
      - ЕЩЕ НЕ ВРЕМЯ, - предостерег знакомый бесстрастный голос в душе.
      Солмиссра сошла с возвышения; тело под прозрачным одеянием грациозно изгибалось, ноги бесшумно скользили по полу. Взяв Гариона за руку, она осторожно подняла его и нежно коснулась лица ледяной рукой.
      - Красивый юноша, - выдохнула она еле слышно, - такой молодой... такой теплый.
      Глаза зажглись голодным огнем. Странное смущение охватило Гариона. Горькое зелье, поднесенное ему евнухом, все еще дурманило, отнимало волю, но где-то в глубине души он чувствовал совсем другое - королева и пугала, и чем-то притягивала его.
      Молочно-белая кожа и мертвенные глаза вызывали отвращение, но манящая улыбка обещала не испытанные доселе наслаждения. Гарион, сам того не сознавая, сделал шаг назад.
      - Не бойся, мой Белгарион, - промурлыкала королева, - я не причиню тебе боли - разве только ты сам захочешь этого. Служба твоя будет легкой и необременительной, а я научу тебя таким вещам, которые Полгаре и в голову не могут прийти.
      - Отойди от него, Солмиссра, - нетерпеливо приказал молодой человек. Знаешь, ведь я не люблю, когда ты обращаешь на кого-то внимание.
      В глазах королевы промелькнуло раздражение. Обернувшись, она холодно оглядела юношу.
      - Мне совершенно безразлично, нравится тебе это или нет, Эссайя.
      - Что!? - не веря ушам, воскликнул Эссайя. - Немедленно делай как тебе велено.
      - Нет, Эссайя, - покачала головой королева.
      - Я накажу тебя, - пригрозил он.
      - Ошибаешься. Подобные вещи не доставляют мне больше удовольствия, а твои капризы и истерики начинают надоедать. Уходи, и побыстрее.
      - Уйти? - ошеломленно повторил Эссайя, вытаращив глаза.
      - Ты мне больше не нужен.
      - Не нужен? Но ты не можешь жить без меня, сама сколько раз говорила
      - Не всегда слова отражают истинные чувства. Все высокомерие мигом испарилось, словно снег на солнце. Юноша побелел и задрожал.
      - Когда прикажешь вернуться? - захныкал он.