— Ты уходишь? — спросил Белгарат.

— Да, пора. Если мы будем продолжать болтать, ничего не получится. Не забудьте оставить для меня след.

— Об этом я позабочусь. Но хотелось бы знать, что ты собираешься здесь делать.

— Можешь на меня положиться, — подмигнул горбатый волшебник. — Укройтесь где-нибудь и не выходите, пока не утихнет шум. — Он злобно усмехнулся и, превратившись в ястреба, улетел прочь.

— Пожалуй, нам лучше вернуться в дом, — предложил Белгарат. — Что бы он там ни делал, в воздухе будут летать обломки.

Они так и сделали. Прошли в комнату, где провели ночь.

— Дарник, будь добр, закрой ставни, — попросил Белгарат. — В комнату могут посыпаться осколки стекла.

— Но тогда мы ничего не увидим, — возразил Шелк.

— Я уверен, что от этого ты не умрешь. Но вряд ли тебе самому захочется на все это смотреть.

Дарник подошел к окну, слегка приоткрыл его и захлопнул ставни.

Затем с высоты, где кружил чернокрылый ястреб, раздался страшный рев, похожий на раскат грома. Дом Торака содрогнулся, и слабый свет, пробивавшийся в щель между ставнями, исчез, сменившись непроглядной тьмой. Затем над домом послышался леденящий душу вой.

— Демон? — прошептала Сенедра. — Это демон.

— Подобие демона, — поправила Полгара.

— Как в такой тьме можно что-то увидеть? — недоумевал Сади.

— Вокруг дома темно, потому что он находится внутри образа. Те, кто прячется в лесу, хорошо его видят, даже слишком хорошо.

С высоты опять донесся шум, сопровождаемый слабыми криками и предсмертными стонами.

— Что он делает? — спросила Сенедра.

— Думаю, представляет какое-то изображение, — пожал плечами Белгарат. — Возможно, чисто графическое. По-моему, вся округа развлекается редкостным зрелищем: воображаемый демон ест живьем воображаемых людей.

— Это их отпугнет? — спросил Шелк.

— А тебя бы это разве не отпугнуло?

Над их головами раздался ужасающий рык.

— Я голоден! — ревел голос. — Голоден! Хочу еды! Еще еды!

Затем раздался страшный треск деревьев, ломавшихся под ногами огромного существа. Затем такой же шум, только потише — это были удаляющиеся шаги созданного Белдином огромного призрака. Снова посветлело, и Шелк бросился к окну.

— На твоем месте я бы не стал этого делать, — остановил его Белгарат. — Тебе на это лучше не смотреть, Шелк. Поверь мне, на это лучше не смотреть.

Лес все еще трещал, уничтожаемый гигантскими ногами. Слышались вопли ужаса.

— Сколько это будет продолжаться? — дрожащим голосом спросил Шелк.

— Белдин сказал, около часа, — ответил Белгарат. — Он, вероятно, использует все это время: хочет потрясти всех, кто находится поблизости.

Наконец послышался могучий рев, удаляющийся к юго-западу. Вслед за этим постепенно начала спадать волна энергии Белдина.

— Он уводит от нас чандимов, — объяснил Белгарат. — Это значит, что он уже отпугнул гвардейцев и карандийцев. Нам пора собираться в дорогу.

Потратив немало времени на то, чтобы успокоить обезумевших лошадей, они наконец взобрались в седла и выехали во двор. Гарион снова напялил шлем и кольчугу, а его тяжелый щит свисал с луки седла Кретьена.

— Копье держать наготове? — спросил он.

— Пожалуй, нет, — ответил Белгарат. — Вряд ли нам кто-нибудь попадется на пути.

Они воспользовались потайным ходом. Обогнули дом, и, оказавшись у восточной его стены, Гарион вытащил из ножен свой меч. Слегка придерживая рукоять, он водил им из стороны в сторону, пока не почувствовал, как тот тянет его за руку.

— След находится там, — произнес Гарион, указывая на едва заметную тропинку, ведущую в глубь леса.

— Прекрасно, — сказал Белгарат. — По крайней мере, нам не придется продираться сквозь кусты.

Миновав заросший сорняком пустырь, окружавший дом Торака, они вступили в лес. Судя по всему, тропинкой давно не пользовались, и местами она была едва различима.

Взобравшись на вершину холма, они увидели протянувшуюся на юго-запад широкую полосу разрушений.

— Смерч? — предположил Сади.

— Нет, — ответил Белгарат. — Это Белдин. Чандимам не придется долго разыскивать его след.

Меч в руке Гариона по-прежнему безошибочно указывал на тропинку, по которой они следовали. Он уверенно вел их вперед, и вскоре уже лошади мчались галопом. Приблизительно спустя милю тропинка устремилась вниз. Она вела из предгорья на густо поросшие лесом равнины, лежавшие к востоку от Карандийского хребта.

— Здесь есть какие-нибудь города? — спросил Сади, глядя вдаль поверх лесов.

— Единственным городом на пути к границе можно считать Аккад, — ответил ему Шелк.

— Ничего не слышал о нем. Что это за город? — поинтересовался Сади.

— Форменный свинарник, — бросил Шелк. — Как и большинство карандийских городов. Они, видимо, обожают грязь.

— А тот мельсенский чиновник был не из Аккада? — спросила, в свою очередь, Бархотка.

— Да, он так сказал, — подтвердил Шелк.

— А разве он не предупредил, что там демоны?

— Вернее, они там были, — поправил Белгарат. — Цирадис сказала нам, что Нахаз увел своих демонов из Каранды и послал их в Даршиву. Он хочет победить находящихся там гролимов. — Белгарат почесал бороду. — Я думаю, нам все равно нужно объехать Аккад стороной. Демоны оттуда ушли, но еще остались фанатики-карандийцы, а известие о смерти Менха не успело еще достигнуть их ушей. Как бы то ни было, в Каранде будет царить полнейший хаос, пока из Хтол-Мургоса не вернется армия Закета и не наведет порядок.

Они продолжали двигаться, сделав лишь небольшой привал, чтобы пообедать.

После полудня облака, затянувшие небо над Ашабой, рассеялись, и снова выглянуло солнце. Тропинка, по которой ехали путники, стала шире и наконец перешла в наезженную дорогу. Тогда путники пришпорили коней.

С наступлением вечера, удалившись от дороги на некоторое расстояние, они остановились на ночлег в небольшой пещере, где можно было развести огонь так, чтобы его никто не заметил. После ужина Гарион сразу повалился на постель. Он почему-то чувствовал себя совершенно разбитым.

Через полчаса под полог проникла Сенедра, залезла под одеяло и, положив голову Гариону на плечо, горестно вздохнула.

— Мы только зря потратили время, — сказала она, — когда поехали в Ашабу

— Нет, Сенедра, — с трудом борясь со сном, пробурчал он. — Мы должны были туда поехать, чтобы Бархотка смогла убить Харакана. Это одна из задач, которую нам было необходимо выполнить, прежде чем отправиться в Место, которого больше нет.

— Какое все это имеет значение, Гарион? — не поняла Сенедра. — То ты делаешь вид, будто веришь в пророчества, то совсем наоборот. Ведь если бы ты застал Зандрамас с нашим сыном в Ашабе, ты бы ни за что не позволил ей уйти. Даже если бы не сбылись все предсказания.

— Ей бы не удалось и шагу ступить, — мрачно подтвердил Гарион.

— Значит, ты во все это не веришь? — продолжала Сенедра.

— Я не полный фаталист, если ты это имеешь в виду. Но я слишком часто видел, что все происходит именно так, как говорилось в пророчествах, поэтому нельзя их полностью игнорировать.

— Иногда мне кажется, что я больше не увижу моего малыша, — тихо произнесла она усталым голосом.

— Не смей даже думать об этом, — откликнулся Гарион. — Мы обязательно догоним Зандрамас и вернемся домой вместе с Гэраном.

— Домой, — вздохнула Сенедра. — Я так давно там не была, что уже забыла, как выглядит наш дом.

Он обнял ее и, крепко прижав к себе, спрятал лицо в ее волосах. Вскоре она заснула. Несмотря на смертельную усталость, Гарион не сразу погрузился в сон.

Утро следующего дня было ясным и теплым. Вернувшись к дороге, они продолжали свой путь на восток — туда, куда указывал меч Гариона.

Незадолго до полудня Полгара подозвала к себе Белгарата.

— Отец, смотри, там, впереди, у дороги кто-то прячется…

Он придержал коня.

— Чандим? — кратко спросил он дочь.

— Нет. Это ангараканец из Маллореи. Он очень напуган и немного не в своем уме.

— Что-то замышляет? — встревожился Белгарат.

— Он не в состоянии что-либо замышлять, отец. Все его мысли перепутались.

— Шелк, пойди разберись с ним, — попросил старик. — Не люблю, когда за мной следуют по пятам, даже если это сумасшедший.

— Где приблизительно он находится? — спросил маленький человечек у Полгары.

— Около вон того высохшего дерева, — указала она.

— Пойду поговорю с ним, — кивнул Шелк. Пришпорив коня, он приблизился к засохшему дереву и остановился.

— Мы знаем, что ты здесь прячешься, дружок, — доброжелательно произнес он. — И не желаем тебе зла. Но перестань прятаться, выйди из-за дерева, чтобы мы могли тебя видеть.

В ответ — молчание.

— Ну, выходи! — крикнул Шелк. — Не робей.

— При вас есть демоны? — В голосе слышался смертельный испуг.

— Разве я похож на человека, который способен иметь дело с демонами? — заулыбался Шелк.

— Вы ведь меня не убьете?

— Конечно нет. Мы только хотим поговорить с тобой, вот и все.

Опять долгое, напряженное молчание.

— А какая-нибудь еда у вас есть? — спросил голос, полный отчаяния и надежды.

— Думаю, мы сможем с тобой поделиться, — заверил его Шелк.

Укрывшийся за огромным деревом человек раздумывал.

— Хорошо, — произнес он наконец. — Я выхожу. Но вы обещали не убивать меня.

Затем хрустнули ветки и на дорогу, спотыкаясь, вышел солдат-маллореец. Одежда висела на нем лохмотьями, шлема не было, а остатки сапог держались на его ногах, привязанные кожаными ремнями. Было видно, что человек не брился и не мылся по крайней мере месяц. Глаза его были безумны. Он испуганно уставился на Шелка: его голова бесконтрольно подергивалась, широко распахнутые глаза смотрели не мигая.

— Ты немного не в форме, дружок, — доброжелательно обратился к нему Шелк. — Где твоя часть?

— Они умерли, все умерли, — залепетал солдат-маллореец. — Или же их съели демоны. — В его глазах застыл смертельный ужас. — Вы были в Аккаде? — дрожащим голосом спросил он. — Вы были там, когда пришли демоны?

— Нет, дружок. Мы только что из Венны.

— Вы сказали, что можете меня накормить.

— Дарник, — крикнул Шелк, — принеси этому бедняге что-нибудь поесть!

Дарник подъехал к вьючной лошади, которая везла их припасы, и достал хлеб и ветчину. Затем направился к Шелку и обезумевшему от страха солдату и протянул бедолаге ломоть хлеба и мясо.

Несчастный, как голодный волк, накинулся на еду и глотал куски, не прожевывая.

— Что же произошло в Аккаде? — спросил Шелк, наблюдая, как молниеносно исчезает еда.

— Туда пришли демоны, — отвечал солдат, набивая рот, и вдруг остановил на Дарнике полный ужаса взгляд. — Ты хочешь убить меня? — пролепетал он.

— Нет, друг мой, — ответил тот безразличным тоном.

— Благодарю. — Солдат, успокоившись, присел у обочины, чтобы продолжить трапезу.

Гарион и остальные медленно подъехали ближе, стараясь не спугнуть оробевшего беднягу.

— Так что же все-таки случилось в Аккаде? — допытывался Шелк. — Мы едем в том направлении и хотели бы знать, что нас ждет.

— Не надо вам туда, — содрогаясь, произнес солдат. — Это ужасно, чудовищно. Демоны ворвались в город через ворота. Их сопровождали улюлюкающие карандийцы. Карандийцы принялись рубить людей на куски и скармливать демонам. Моему капитану они отрезали обе руки, а потом и ноги. Затем демон схватил то, что от него осталось, и съел голову. И все это время мой капитан кричал. — Оторвавшись от ломтя хлеба, солдат в страхе уставился на этот раз на Сенедру. — Госпожа, вы не убьете меня? — помертвевшими губами прошептал он.

— Конечно нет! — испуганно воскликнула Сенедра.

— Если вы будете меня убивать, — словно не услышав ее ответа, лепетал солдат, — пожалуйста, сделайте так, чтобы я этого не видел. И похороните меня там, где демоны не смогут меня найти, вырыть и съесть.

— Никто не собирается тебя убивать, — подтвердила Полгара.

В глазах безумца появилась искра надежды.

— Тогда вы сами это сделаете, госпожа? — с мольбой в голосе обратился он к ней. — Я больше не в состоянии выносить этот ужас. Прошу вас, убейте меня. Только сразу и безболезненно, как это могла бы сделать только моя мать. И спрячьте так, чтобы до меня не добрались демоны, — Солдат закрыл лицо трясущимися руками и заплакал.

— Дай ему еще еды, Дарник, — приказал Белгарат, и глаза его наполнились состраданием. — Бедняга совершенно безумен, больше мы ничем не можем ему помочь.

— Я думаю, что мог бы ему помочь, почтеннейший, — предложил Сади. Он открыл свой короб и достал пузырек с янтарного цвета жидкостью. — Капни ему немного на хлеб, Дарник, — произнес он. — Это успокоит его и даст несколько часов забвения.

— По-моему, сострадание тебе несвойственно, Сади, — удивился Шелк.

— Возможно, — тихо ответил евнух, — но в таком случае ты не очень хорошо меня понимаешь, принц Хелдар.

Дарник достал из сумки еще мяса и хлеба для маллорейца и побрызгал на них жидкостью, которую дал Сади. Затем протянул все это бедняге. И отряд продолжил путь. Проехав немного, Гарион вдруг услышал за спиной тот же голос:

— Вернитесь! Кто-нибудь, пожалуйста, вернитесь, и убейте меня. Мамочка, прошу, убей меня!

У Гариона все внутри перевернулось от нахлынувшего острого чувства жалости. Сжав зубы, он поскакал вперед, стараясь не слышать отчаянные мольбы солдата.

Во второй половине дня кавалькада обогнула Аккад с севера и снова выехала на дорогу в двух лигах от города. Притороченный к седлу меч Гариона продолжал указывать на северо-восток. И это говорило о том, что Зандрамас действительно двигалась по этой дороге к относительно безопасной границе между Катакором и Дженно.

В ту ночь путники разбили лагерь в нескольких милях к северу от дороги. На следующий день снова двинулись в путь. Дорога пролегала через открытые поля. Она еще не просохла после весенней распутицы, и на ней были явственно видны две глубокие борозды.

— Карандийцы не очень-то заботятся о своих дорогах, — заметил Шелк, щурясь от весеннего солнышка.

— Я это заметил, — подтвердил Дарник.

Еще через несколько лиг кавалькада снова скрылась в лесу, и теперь они скакали в прохладной, сырой тени вечнозеленых деревьев.

И вдруг откуда-то спереди послышался глухой рокот.

— Нам нужно ехать очень осторожно, пока их не минуем, — тихо произнес Шелк.

— Что это может быть? — спросил Сади.

— Барабаны. Там, впереди, церковь.

— Здесь, в лесу? — удивленно спросил евнух. — Я думал, что гролимы тяготеют к городам.

— Это не гролимская церковь, Сади, она не имеет ничего общего с культом Торака. Это остатки сохранившейся здесь старой религии.

— Ты имеешь в виду поклонение демонам? — уточнил Сади.

Шелк кивнул.

— Большинство этих храмов уже давно заброшено. Но время от времени попадаются те, что действуют до сих пор. Бьют в барабан — значит, один из таких храмов у нас на пути.

— Их можно обойти? — спросил Дарник.

— Нет ничего легче, — ответил маленький человечек. — Карандийцы во время исполнения своих обрядов жгут какую-то дрянь на кострах. Этот дым определенным образом воздействует на органы чувств.

— Кому они молятся? — спросила Бархотка. — Я думала, что все демоны ушли из Каранды.

Шелк прислушался.

— Барабанный бой какой-то странный, — нахмурившись, произнес он.

— Ты что, заделался музыкальным критиком, Хелдар? — улыбнулась Бархотка.

Шелк только покачал головой.

— Мне уже встречались раньше подобные места. Обычно, когда демонопоклонники совершают обряды, барабаны бьют как-то яростно, исступленно. А звук, что доносится до нас сейчас, очень размеренный. Как будто они чего-то ждут.

Сади пожал плечами.

— Пускай ждут, — сказал он. — Нас ведь это не касается.

— Я в этом не уверена, Сади, — отозвалась Полгара. Она взглянула на Белгарата. — Подожди здесь, отец, — предложила она. — Я поеду вперед и посмотрю.

— Это слишком опасно, Пол, — возразил Дарник.

— Они меня не заметят, Дарник.

Полгара спрыгнула с коня и двинулась по тропинке. Едва она сделала несколько шагов, как вдруг вокруг нее появился сияющий нимб. Когда же сияние рассеялось, над деревьями взлетела белоснежная сова и, бесшумно махнув крыльями, исчезла.

— Прямо-таки в жилах стынет кровь, — пробормотал Сади.

Они ждали, прислушиваясь к размеренным ударам барабана. Гарион слез с коня, чтобы проверить подпругу. Затем немного прошелся, разминая затекшие ноги.

Полгара вернулась минут через десять. На белых крыльях она пролетела под ветвями деревьев. Приземлившись, приняла свой обычный облик. Только лицо ее осталось очень бледным, а глаза горели ненавистью.

— Это мерзко! — крикнула она. — Отвратительно!

— В чем дело, Пол? — озабоченно спросил Дарник.

— В этой церкви рожает женщина.

— Конечно, церковь для этого не слишком подходящее место. Но если она нуждалась в убежище… — Кузнец пожал плечами.

— Они специально выбрали для этого церковь, — отвечала Полгара. — Ребенок, который должен родиться, не человек. Это демон.

Сенедра вскрикнула от ужаса.

Полгара решительно посмотрела на Белгарата.

— Мы должны вмешаться, отец, — сказала она ему. — Мы просто обязаны остановить все это.

— Но как? — в замешательстве воскликнула Сенедра. — Я имею в виду — если эта женщина уже рожает… — Она развела руками.

— Возможно, придется ее убить, — тихо произнесла Полгара. — Но если и это не сможет предотвратить появление на свет чудовища, то нам придется принять новорожденного демона и задушить его.

— Нет! — ужаснулась Сенедра. — Это же младенец! Нельзя его убивать!

— Это не просто ребенок, Сенедра. Это получеловек-полудемон. Отродье другого мира. И если мы оставим ему жизнь, то оно так и останется здесь, среди нас. И это будет вечный ужас.

— Гарион! — воскликнула Сенедра. — Ты не позволишь этого сделать.

— Полгара права, — невозмутимо сказал ей Белгарат. — Нельзя позволить этому существу остаться в живых.

— Сколько же карандийцев там собралось? — вмешался Шелк.

— Снаружи — полдюжины, — ответила Полгара. — Внутри, наверное, есть еще люди.

— Сколько бы их ни было, необходимо от них избавиться, — решительно сказал он. — Они ждут рождения того, кого считают богом. И без сомнения, будут защищать новорожденного демона до последней капли крови.

— Ну, хорошо, — проговорил Гарион устало, — пойдемте разберемся с ними. Все это мне не нравится, — признался он, — но боюсь, у нас нет выбора. — Гарион обернулся к Полгаре. — А его нельзя отправить туда, где живут демоны? — спросил он ее.

— Никоим образом, — отвечала Полгара. — Его домом станет этот мир. Его никто не вызывал и у него нет хозяина. Однако через два года все это обернется невиданным доселе ужасом. Младенца необходимо уничтожить.

— Ты сможешь это сделать, Пол? — спросил ее Белгарат.

— У меня нет выбора, отец, — ответила она.

— Ну, хорошо. Нам нужно, чтобы Пол пробралась внутрь, — обратился старик к остальным, — а это значит, мы будем иметь дело с карандийцами.

Шелк извлек из-за голенища свой кинжал.

— Не мешало бы его заточить, — пробормотал он, с сожалением глядя на зазубренное лезвие.

— Хочешь, возьми один из моих? — предложила Бархотка.

— Нет, спасибо, Лизелль, — поблагодарил он. — У меня есть пара запасных. — И с этими словами он достал другой, спрятанный на спине у пояса, и еще один — из ножен, висевших на шее.

Дарник вынул топор из петли. Лицо его выражало сожаление и грусть.

— Нам действительно надо это сделать, Пол? — спросил он.

— Да, Дарник. Боюсь, что да.

Дарник вздохнул.

— Ну, хорошо, — сказал он. — Тогда пошли, покончим с этим.

Они чуть тронули поводья и пустили лошадей медленным шагом, чтобы не привлекать внимания находящихся впереди фанатиков.

Карандийцы сидели вокруг большого выдолбленного бревна и ритмично стучали по нему палками. Вот эти удары и производили непонятный гулкий звук. Люди были одеты в грубо выделанные меховые жилеты и грязные штаны из мешковины. Свалявшиеся бороды торчали клочьями, а волосы блестели от жира. На уродливо раскрашенных лицах лихорадочно блестели глаза.

— Я пойду первым, — прошептал Гарион. — Возможно, у кого-нибудь из них хватит разума, чтобы убежать. И тогда нам не придется убивать их всех.

— Поступай как знаешь, — проговорил Шелк, — но ожидать от карандийцев разумного поведения уже само по себе неразумно.

Гарион быстро оценил обстановку. Церковь из полусгнивших бревен сильно покосилась. На гребне крыши выстроились в ряд поросшие мхом черепа, глядящие на мир пустыми глазницами. На площадке перед зданием плотно утрамбованной грязи рядом с барабанщиками дымился костер.

— Постарайся не попадать в этот дым, — шепотом предупредил Шелк. — Если ты его надышишься, тебе начнут мерещиться странные картины.

Гарион кивнул и огляделся.

— Все готовы? — тихо спросил он. Ему в ответ кивнули.

— Хорошо. — Он пришпорил Кретьена и выехал на поляну. — Бросайте оружие! — крикнул он остолбеневшим от неожиданности карандийцам.

Однако они очень быстро оправились от шока. Вместо того чтобы внять доброму совету Гариона, они схватились за топоры, мечи и копья и приготовились защищаться.

— Видишь? — произнес Шелк.

Гарион стиснул зубы и, подняв горящий меч, ринулся в атаку. И тут же заметил, как из церкви выбежали еще четверо одетых в меховые одежды мужчин.

Но даже получив подкрепление, карандийцы не могли противостоять Гариону и его друзьям. Два из них с воплями пали от удара меча при первой же атаке. Еще один, попытавшийся метнуть в спину Гариона копье с широким лезвием, упал на землю с разрубленным топором Дарника черепом. Сади ловко увернулся от удара, а потом изящным движением вонзил свой отравленный кинжал в горло нападавшему. Орудуя тяжелым железным шестом, Тоф повалил двух карандийцев на землю. Его удары сопровождались хрустом сломанных человеческих костей. Шелк соскочил с коня и с ловкостью акробата вспорол кинжалом живот еще одному фанатику. Одновременно другой нож он вонзил в горло толстяку, неуклюже пытавшемуся схватиться за топор. Кретьен крутился, как вихрь, и Гарион чуть не вылетел из седла, когда огромный жеребец втоптал копытами в землю еще одного карандийца.

Единственный оставшийся в живых фанатик стоял в дверях проклятой церкви. Он выглядел значительно старше своих товарищей, и лицо его было покрыто татуировкой, словно причудливой маской. Оружием ему служила палка с надетым на нее черепом. Размахивая ею, фанатик кинулся на них, пронзительно выкрикивая заклинания. Внезапно он осекся на полуслове. Бархотка едва заметным движением руки метнула в него кинжал, и он упал навзничь.

В наступившей тишине слышны были только стоны искалеченных Тофом людей. И вдруг из церкви донесся пронзительный женский крик.

Гарион спрыгнул с лошади, перешагнул через лежавшее на пороге тело и заглянул в большое, заполненное дымом помещение.

У дальней стены помещения на грубо сколоченном алтаре лежала полураздетая женщина; распростертая, она была привязана к нему и прикрыта грязным одеялом. Черты ее лица исказила боль. Задыхаясь, она пробормотала:

— Нахаз! Маграш клэт гричак! Нахаз!

— Я обо всем позабочусь, Гарион, — раздался у него за спиной твердый голос Полгары. — Подожди снаружи вместе с остальными.

— Там есть еще кто-нибудь? — спросил Шелк, когда Гарион вышел наружу.

— Только женщина. С ней тетушка Пол. — Гарион вдруг осознал, что его бьет крупная дрожь.

— На каком языке она говорила? — поинтересовался Сади, тщательно очищая свой отравленный кинжал.

— На языке демонов, — ответил Белгарат. — Она взывала к отцу ребенка.

— Нахазу? — удивился Гарион.

— Она думает, что это Нахаз, — ответил старик. — Возможно, она ошибается. А может быть, и нет.

Из церкви снова донеслись истошные крики женщины.

— Есть раненые? — деловито поинтересовался Дарник.

— Вот они, — ответил Шелк, указывая на побежденных карандийцев. Затем, присев на корточки, он несколько раз подряд погрузил ножи в грязь, чтобы счистить с них кровь.

— Хелдар, — произнесла Бархотка непривычно слабым голосом, — принеси мне мой нож.

Гарион поглядел на нее и понял, что эта волевая молодая женщина, возможно, не так безжалостна и хладнокровна, как ему казалось.

— Конечно, Лизелль, — произнес Шелк ровным голосом.

Маленький человечек прекрасно понимал, почему она так подавлена. Он подошел к порогу, вытащил нож из груди заклинателя и, тщательно вытерев, протянул ей.

— Тебе, наверное, лучше пойти к Сенедре? — предложил он. — Мы здесь сами все приберем.

— Спасибо, Хелдар, — тут же согласилась она и, повернув коня, ускакала с поляны.

— Лизелль ведь еще совсем девочка, — как бы извиняясь, сказал он Гариону. — Но вообще-то она умница. — Эти слова прозвучали уже не без гордости.

— Да, — согласился Гарион, — большая умница. — И окинул взглядом лежавшие на поляне бесформенные тела. — Давайте-ка отнесем их за церковь, — предложил он. — Здесь и без них не слишком красиво.

Из церкви снова послышались крики.

Вынужденные слушать стоны роженицы, они не заметили, как наступил полдень. Когда день начал клониться к закату, крики стали заметно слабеть. Через несколько минут к ним вышла Полгара. Лицо ее было бледно, а руки и одежда залиты кровью.

— Ну что, Пол? — спросил ее Белгарат.

— Она умерла.

— А демон?

— Родился мертвым. Они оба не вынесли родов. — Полгара поглядела на свою одежду. — Дарник, принеси мне, пожалуйста, одеяло и воду для мытья.

— Конечно, Пол.

Муж заслонил ее, держа перед ней одеяло, а Полгара, стоя за ним, сняла с себя одежду и швырнула ее через дверь в церковь. Потом завернулась в одеяло.

— Теперь сожгите все, — сказала она. — Сожгите до основания.