— Но… — запротестовала Бархотка.

— Не спорь со мной, Лизелль, хотя бы сейчас.

— А не может госпожа Полгара их спокойненько усыпить? — спросил Сади. — Так же, как тех стражников в Мал-Зэте.

Белгарат покачал головой.

— Среди гвардейцев есть гролимы, а этот прием на них не действует. Без рукопашной здесь не обойдется.

Сади угрюмо кивнул, спешился и подобрал лежавшую у обочины увесистую палку. Желая испытать ее, он несколько раз с силой ударил ею по земле.

— Хочу, чтобы все знали, — я обычно предпочитаю действовать вот так, — сказал он.

Остальные тоже спешились и понабрали камней и дубинок. Вооружившись таким образом, отряд двинулся дальше.

Граница была отмечена выкрашенными в белый цвет каменной будкой и воротами — перекладиной, покоившейся на столбах. На привязи рядом с будкой стояло с дюжину лошадей, а к стене были прислонены копья. По дороге, водрузив на плечо меч, ходил взад-вперед облаченный в кольчугу гвардеец.

— Итак, — сказал Белгарат. — Действуем решительно и молниеносно. Подождите нас здесь, Пол.

— Пойду-ка я вперед, — со вздохом произнес Гарион.

— Мы все надеялись, что ты будешь добровольцем, — напряженно улыбаясь, пошутил Шелк.

Гарион не ответил. Он закрепил на руке щит, надел шлем и вытащил из стремени копье.

— Все готовы? — спросил он, обводя соратников посуровевшим взглядом. Подняв копье и пришпорив коня, он бросился в атаку, увлекая их за собой.

Гвардеец, стоявший на воротах, заметив приближающийся к нему вооруженный отряд, кинулся к будке, открыл дверь и позвал товарищей. Отвязав своего коня, он взобрался в седло, наклонился, чтобы взять копье, и двинулся ему навстречу. Из будки, натыкаясь друг на друга, выскочили остальные гвардейцы, поправляя на ходу доспехи.

Прежде чем еще двое или трое гвардейцев успели взобраться в седла, Гарион был уже на полпути к цели, и караульному пришлось встретиться с ним один на один.

Исход битвы решился очень быстро.

Когда Гарион пронесся мимо поверженного противника, на дорогу выехал другой гвардеец, собираясь броситься в атаку, но Гарион не дал ему времени развернуть коня и приготовиться к поединку. Сокрушительный удар по щиту сбил с ног и лошадь, и всадника. Первым упал гвардеец, а на него — животное, испуганно ржа и дрыгая тонкими ногами.

Гарион попытался натянуть поводья, но Кретьен закусил удила. Длинным, изящным прыжком он перескочил через ворота и помчался вперед. Гарион, выругавшись, наклонился, схватил серого за ухо и потянул на себя. Ошеломленный Кретьен остановился как вкопанный и по инерции проехался по земле.

— Ты забыл, что там идет сражение? — спросил Гарион коня.

Кретьен с укором взглянул на него, повернулся и поскакал обратно к воротам.

Атаковав противника столь стремительно, друзья Гариона наполовину выиграли сражение, прежде чем гвардейцы успели взяться за копья. Орудуя древком топора, Дарник ударил по забралу одного из гвардейцев, покорежив шлем так, что всадник потерял ориентацию. Он беспомощно кружил, обхватив обеими руками шлем, пока не наткнулся на низко растущую ветку дерева и не свалился с лошади.

Шелк, пригнув голову, уклонился от удара меча и, вытащив кинжал, аккуратно перерезал подпругу у лошади напавшего на него всадника. Конь ринулся вперед, оставив гвардейца вместе с седлом барахтаться на дороге. Он попытался встать на ноги и взяться за меч, но подскочивший к нему сзади Фельдегаст вновь поверг его на землю ударом свинцового молоточка.

Труднее всех пришлось Тофу. На него напали сразу три гвардейца. Перескакивая верхом на Кретьене через ворота, Гарион увидел, что великан размахивает своей палкой так бестолково, будто впервые взял ее в руки. Однако, когда трое нападающих оказались в пределах досягаемости, к Тофу удивительным образом вернулась его былая сноровка. Тяжелая палка превратилась в вертящийся диск. Один из гвардейцев с хрипом свалился на землю, прижав руками сломанные ребра. Другой согнулся пополам, когда Тоф мягко ткнул его концом палицы в живот. Третий в отчаянии поднял меч, но великан небрежным движением выбил его, а затем, протянув руку, поймал удивленного гвардейца за кольчугу. До Гариона явственно донесся скрежет сминаемой в кулаке Тофа стали. Великан осмотрелся и без всякого видимого усилия так шмякнул облаченного в доспехи воина о придорожное дерево, что со всех его веток посыпались листья.

Трое оставшихся гвардейцев бросились отступать, пытаясь создать пространство для борьбы копьем, но не заметили приближавшегося к ним Гариона.

Когда Кретьен оказался за спиной ничего не подозревающей троицы, Гариона внезапно осенило. Он повернул копье так, что центр его находился как раз у луки седла, и с разгону ударил им о спины гвардейцев. Вырезанный из пластичного кедрового дерева шест выбил всех троих из седел и отправил в короткий полет через головы лошадей. Прежде чем они смогли подняться на ноги, Сади, Фельдегаст и Дарник оказались рядом, и битва закончилась так же быстро, как и началась.

— Никогда раньше не видел, чтобы копье использовали подобным образом, — засмеялся Шелк.

— Я был первым, — гордо ответил Гарион.

— Я уверен, что это запрещено, по крайней мере, десятком рыцарских правил.

— Тогда мы никому об этом не скажем.

— Ладно, будем держать язык за зубами.

Дарник оглядел поле битвы. Оно было усеяно телами гвардейцев — либо лежащих на земле без сознания, либо стонущих от ран и ушибов. Только человек, которого Тоф ткнул в живот, оставался в седле, правда, в полусогнутом состоянии — он судорожно пытался вздохнуть и не мог. Дарник подъехал к нему.

— Прошу прощения, — вежливо произнес он, снимая с бедняги шлем, а затем аккуратно ударил его по затылку рукояткой топора. Глаза гвардейца закатились, и он, обмякнув, сполз с седла.

Белгарат раскатисто захохотал.

— Ты сказал «прошу прощения»? — Он никак не мог перестать хохотать.

— Я не вижу причин быть невежливым, Белгарат, — сдержанно ответил Дарник.

К ним подъехала Полгара в сопровождении Сенедры, Бархотки и Эрионда.

— Очень мило, господа, — похвалила она, окидывая взглядом лежащих на земле гвардейцев. — Гарион, дорогой, — воркующим голоском произнесла она, натягивая поводья, — будь так добр, я хочу проехать в эти ворота.

Тот рассмеялся, подвел Кретьена к воротам и сшиб их, освобождая ей путь.

— С какой это стати тебе пришла в голову мысль в самый разгар битвы брать барьеры, — поинтересовалась она.

— Это вовсе не мне пришло в голову, — ответил он.

— Ах вот что, — произнесла она, с упреком глядя на серого. — Кажется, я понимаю…

Кретьен выглядел слегка пристыженным.

Когда они миновали границу, стали сгущаться сумерки. Фельдегаст, подъехав к Белгарату, изысканно поклонился и произнес:

— Не задену ли я вашу честь, если предложу остановиться на ночлег в уютной пещере контрабандистов? Это неподалеку отсюда.

Белгарат улыбнулся и покачал головой.

— Никоим образом. Если я нуждаюсь в пещере для отдыха, то мне дела нет до ее прежних обитателей. — Он рассмеялся. — Однажды я неделю прожил вместе со спящим медведем — он был очень мил, правда, храпел слишком громко.

— Я не сомневаюсь, что это очень занимательная история, и я с удовольствием ее послушаю, но уже близится ночь, поэтому ты расскажешь мне ее за ужином. Идет? — Жонглер ударил своего мула пятками по бокам и помчался вперед неровным галопом.

Когда они доехали до первого предгорья, на окрестных холмах стала встречаться чахлая вечнозеленая растительность. На дороге никого не было, хотя и тут виднелись следы недавно проехавших телег — все они направлялись на юг.

— Далеко еще до твоей пещеры? — спросил Белгарат у жонглера.

— Совсем немного, почтеннейший, — заверил его Фельдегаст. — Скоро на пути у нас будет высохший овраг; чуток проедем по его дну и окажемся на месте.

Они продолжали свой путь по идущей вверх тропе. Тем временем над предгорьем сгустились мрачные сумерки, а вечнозеленые деревья окутала густая тень.

— Ага, вот и овраг, — сказал Фельдегаст, указывая на каменистое русло высохшей реки. — Здесь легко оступиться, так что лучше спешиться и взять лошадей под уздцы. — Он соскочил со своего мула и осторожно двинулся дальше по дну оврага.

Становилось все темнее, последние проблески света исчезли с покрытого тучами неба. Когда они подошли к тому месту, где овраг сужался и образовывал крутой поворот, жонглер порылся в полотняной сумке, привязанной к седлу. Вынув огарок свечи, он обратился к Дарнику.

— Не можешь ли высечь огонь? — попросил он. — Я бы и сам это сделал, но что-то не найду огнива.

Дарник открыл сумку, достал оттуда кремень, огниво, кусок трута, и после нескольких попыток от искры затлелся крошечный язычок пламени. Прикрыв его ладонями, он протянул горящий трут Фельдегасту, и тот зажег свечу.

— Ага, вот мы и пришли, — торжественно провозгласил жонглер, освещая крутой склон оврага.

— Куда? — спросил Шелк, недоуменно озираясь.

— Знаете ли, принц Хелдар, пещера не была бы тайным убежищем, если бы вход в нее открывался каждому путнику. — Фельдегаст подошел к отшлифованной водой гранитной плите, опиравшейся на крутой склон оврага. Он опустил свечку, прикрывая ее рукой, слегка нагнул голову и исчез в провале, ведя за собой мула. Спутники последовали за ним.

Пол пещеры был устлан чистым белым песком, а стены сглажены водой, циркулировавшей здесь на протяжении столетий. Фельдегаст держал свечку над головой, освещая глубину пещеры. У стен стояли грубо сколоченные деревянные кровати, в центре — стол и скамейки, а у дальней стены — нечто вроде камина со сложенной поленницей дров. Фельдегаст, подойдя к камину, поднес свечу к лучине, лежавшей на каминной решетке.

— Вот так-то, — произнес он, протягивая руки к занявшемуся огню. — Правда уютное гнездышко?

За камином находилась беседка, созданная природой и усовершенствованная руками человека. Проход в нее отгораживали несколько шестов. Указав на нее рукой, Фельдегаст объяснил:

— Там стойло для лошадей и небольшой родник. Это лучшая пещера контрабандистов в этой части Маллореи.

— Неплохое местечко, — согласился Белгарат, озираясь вокруг.

— А чем эти контрабандисты занимаются? — осведомился Шелк, проявляя профессиональное любопытство.

— В основном драгоценные камни. Здесь, в горах Катакора, есть богатые месторождения, и зачастую на дне реки залегают целые самородки — нагибайся и бери. Налоги здесь, правда, зверские, поэтому смелые ребята разными способами переправляют их через границу, стараясь не тревожить покой работающих в поте лица сборщиков налогов.

Полгара осматривала камин. В боковые стены были вделаны крючья для котлов, внизу размещалась железная решетка на толстых ножках.

— Очень мило, — одобрительно сказала она. — А дров нам хватит?

— Их более чем достаточно, моя дорогая госпожа, — ответил жонглер. — Кроме тех, что здесь, еще и в конюшне, рядом с фуражом.

— Ну, тогда, — произнесла она, снимая свой голубой плащ и кладя его на кровать, — я могла бы кое-что добавить к ужину. У нас есть вся необходимая утварь, и было бы глупо ее не использовать. Мне, конечно, надо иметь под рукой побольше дров и воды. — Что-то тихонько напевая себе под нос, она пошла распаковывать сумки, в которых хранилось ее добро.

Дарник, Тоф и Эрионд отвели своих лошадей в стойло, чтобы расседлать. Гарион, оставивший свое копье снаружи, подошел к одной из кроватей, снял с головы шлем, положил его на постель рядом со щитом, а затем принялся стягивать с себя кольчугу. Сенедра подошла, чтобы помочь ему.

— Ты был сегодня великолепен, дорогой, — проворковала она нежно.

Он усмехнулся, поднимая руки над головой так, чтобы она могла стянуть с него кольчугу.

Она сильно потянула кольчугу вверх и сняла ее одним движением. От тяжести Сенедра потеряла равновесие и уселась на покрытый песком пол, держа кольчугу на коленях.

Гарион рассмеялся и бросился к ней.

— Ах, Сенедра, — вымолвил он сквозь смех. — Как я тебя люблю. — Он поцеловал ее и помог подняться на ноги.

— Она ужасно тяжелая, — захныкала Сенедра, попытавшись поднять рубашку из стальных колец.

— Поняла наконец? — спросил он, потирая уставшее плечо. — А то ты думала, что я просто развлекался.

— Ну, не сердись. Повесить ее на гвоздь?

Он пожал плечами.

— Да нет, засунь лучше под кровать.

Она с неодобрением взглянула на него.

— По-моему, она не должна помяться, Сенедра.

— Да, но будет выглядеть очень неаккуратно, дорогой. — Она попыталась сложить кольчугу, но у нее ничего не получилось, тогда она скатала ее и запихнула ногой далеко под кровать.

Ужин в тот вечер состоял из толстых поджаренных кусков ветчины, которую они получили от Веллы, густого супа, похожего на жаркое, подогретых на огне кусков хлеба и печеных яблок с медом и корицей.

После того как с едой было покончено, Полгара встала и вновь оглядела пещеру.

— А теперь всем дамам необходимо уединение, — сказала она, — и несколько чанов горячей воды.

Белгарат вздохнул.

— Опять, Пол? — спросил он.

— Да, отец. Нам всем пора вымыться и переодеться. — Она многозначительно понюхала воздух в пещере. — Самое время.

Мужчины наносили в чан воды, отгородили занавеской часть пещеры, чтобы Полгара, Сенедра и Бархотка получили необходимое им уединение. Оставшуюся после купания женщин воду они вылили на себя.

Хотя вначале Гарион не мог и пальцем пошевельнуть от усталости, он признался себе, что, после того как вымылся и переоделся в сухую чистую одежду, почувствовал себя гораздо лучше. Сев на одну из кроватей рядом с Сенедрой, он испытывал блаженное ощущение чистоты, тепла и сытости, наступившее после дня, полного опасностей, крови и грязи. Он уже почти дремал, когда до его слуха, пройдя эхом по узкому горлу оврага, донесся ужасный вопль — то ли человеческий, то ли звериный. Это был душераздирающий крик, леденящий кровь, от которого волосы вставали дыбом.

— Что это? — испуганно воскликнула Сенедра.

— Помолчи, девочка, — мягко бросил ей Фельдегаст. Он вскочил на ноги и быстро задернул занавеску у камина, отчего пещера погрузилась в почти непроглядную тьму.

Вопль повторился, казалось, еще более злобный и душераздирающий.

— Да что же это? — почти прошептал Шелк

— Ничего подобного я раньше не слыхал, — заверил его Дарник.

— А мне, сдается, доводилось, — мрачно изрек Белгарат. — Когда я был в Мориндленде, один тамошний колдун, развлечения ради, выпускал на охоту своего демона. И тот издавал похожие звуки.

— Что за бесчеловечное занятие, — прошептал евнух. — А чем демоны питаются?

— Я лучше не буду тебе отвечать, ладно? — Шелк повернулся к Белгарату. — Ты не мог бы прикинуть, каких размеров это существо?

— По-разному бывает. Хотя, если судить по силе голоса, довольно большое.

— Тогда оно не сможет пробраться в пещеру, не так ли?

— Я бы не стал держать на это пари.

— Как я понимаю, оно может выследить нас по запаху?

Старик кивнул.

— Да, Белгарат, тут действительно все может полететь вверх тормашками. Ты можешь его как-нибудь отвадить? — Маленький человечек повернулся к Полгаре. — Или, может быть, ты, Полгара. Ведь ты же справилась с демоном, вызванным жрицей Хабат из гавани в Рэк-Урге.

— Мне помогли, Шелк, — напомнила она ему. — Тогда на помощь пришел Алдур.

Белгарат зашагал по пещере, уставившись в пол.

— Ну? — поторопил его Шелк.

— Не мешай, — отмахнулся старик. — Мне, возможно, и удалось бы с ним справиться, но это наделает столько шуму, что его услышит каждый гролим в Катакоре, а возможно, даже и Зандрамас. И всю дорогу до Ашабы чандимы или ее гролимы будут преследовать нас по пятам.

— А если воспользоваться Шаром? — предложил Эрионд, поднимая глаза от уздечки, которую чинил.

— Шар наделает еще больше шуму, чем я. Если Гарион применит Шар, чтобы отвадить демонов, его услышат в Гандахаре, по ту сторону континента.

— Но ведь это на них подействует!

Белгарат посмотрел на Полгару.

— Думаю, он прав, отец, — сказала она. — Любого демона можно прогнать с помощью Шара — даже если хозяин держит его на привязи. А когда он не привязан, то исчезнет еще быстрее.

— Тебе больше ничего не приходит в голову? — спросил он Полгару.

— Разве что боги, — пожала она плечами. — Все демоны — как бы могущественны они ни были — подчиняются богам. У тебя случайно нет знакомых богов?

— Есть, — ответил он. — Но они сейчас заняты.

По горам пронесся еще один сотрясающий воздух вопль. Казалось, существо кричит прямо над пещерой.

— Надо на что-то решаться, — настаивал Шелк.

— Вы озабочены тем шумом, который вызовет Шар? — спросил Эрионд.

— И еще свет. Голубая молния, которая вспыхивает всякий раз, когда Гарион вынимает меч из ножен, видна на большом расстоянии.

— Не собираешься ли ты предложить мне сразиться с демоном? — возмущенно спросил Гарион.

— Конечно нет, — фыркнул Белгарат. — С демонами никто не сражается — их невозможно победить. Мы обсуждаем только, как их можно изгнать. — Он снова начал ходить взад-вперед, шаркая по песку. — Мне бы очень не хотелось себя обнаружить, — пробормотал он.

Снаружи снова раздался вопль демона, и огромная гранитная плита, прикрывающая вход в пещеру, начала раскачиваться из стороны в сторону, движимая неведомой силой.

— У нас не остается выбора, Белгарат, — сказал ему Шелк. — И времени тоже. Если мы сейчас же что-нибудь не предпримем, чудовище ворвется сюда.

— Постарайся, Гарион, не выдать нашего местонахождения гролимам, — сказал Белгарат.

— Ты и в самом деле хочешь, чтобы я вышел и сделал это?

— Конечно, хочу. Шелк прав. У нас нет больше времени.

Гарион подошел к своей кровати и вытащил из-под нее кольчугу.

— Она тебе не понадобится — все равно не поможет.

Гарион вынул из-за пояса меч. Он поставил его острием в песок и снял с рукояти мягкий кожаный чехол.

— Думаю, мы делаем ошибку, — заявил он. Затем протянул руку и положил ее на Шар.

— Давай я, Гарион, — сказал Эрионд. Он встал, подошел к мечу и положил руку на руку Гариона. Гарион ошеломленно поглядел на него.

— Он меня знает, — объяснил юноша, — и я знаю, как это делается.

Гарион ощутил во всей руке странное покалывание, и ему стало ясно, что Эрионд нашел с Шаром более прямой контакт, чем он сам. Наверное, в те месяцы, когда мальчик носил Шар с собой, камень каким-то необычайным образом научил его своему языку.

У входа в пещеру послышался громкий скрежет, будто каменную плиту скребли огромные когти.

— Будь осторожен, — предупредил Белгарат. — Не рискуй. Просто подними меч так, чтобы он его видел. А Шар сделает все остальное.

Гарион вздохнул.

— Хорошо. — Он двинулся к выходу из пещеры, и Эрионд последовал за ним.

— Ты куда? — спросила Полгара юношу.

— С Белгарионом, — ответил Эрионд. — Чтобы все прошло хорошо, мы оба должны говорить с Шаром. Я тебе потом объясню, Полгара.

Плита у входа в пещеру снова пришла в движение. Гарион и следовавший за ним по пятам Эрионд быстро выскочили наружу и пробежали несколько ярдов вверх по оврагу. Гарион повернулся и поднял меч.

— Еще рано, — остановил его Эрионд. — Он нас не видит.

Из оврага несло отвратительной вонью. Когда глаза Гариона постепенно привыкли к темноте, он увидел очертания демона, вырисовывающиеся на фоне бегущих по небу облаков. Существо было огромно и заслоняло полнеба. У него были длинные, заостренные уши, как у крупной кошки, а в дьявольских глазах горел зеленый огонь, бросающий отсвет на дно оврага.

Он с воем протянул к Гариону и Эрионду громадную, покрытую чешуей лапу.

— Теперь пора, Белгарион, — спокойно проговорил Эрионд.

Гарион поднял руки, держа меч с направленным к небу острием прямо перед собой, и ослабил цепочку, на которой держался Шар.

То, что произошло потом, явилось для него полной неожиданностью. Оглушительный звук потряс землю, эхом прошел по горам, так что даже гигантские деревья на расстоянии многих миль затрепетали. Загорелось не только лезвие меча, но и все небо, будто внезапно воспламенилось ярко-голубым огнем. От горизонта протянулось голубое пламя, и отовсюду были слышны громыхающие раскаты.

Демон застыл на месте, в ужасе устремив к пылающему небу зубастую пасть. Гарион сурово и уверенно двинулся на чудовище, держа перед собой горящий меч. Демон отшатнулся, пытаясь заслониться от яркого голубого света. Завыв, как от нестерпимой боли, монстр, спотыкаясь, попятился, падая и снова поднимаясь на лапы. Затем, бросив последний взгляд на горящее небо, повернулся и с воем побежал по оврагу прочь, странно подпрыгивая на четырех лапах и скребя землю когтями.

— Ну и грохота вы натворили! — прогремел голос Белгарата, выходящего из пещеры. — А это еще что такое? — Он указал дрожащим пальцем на ярко освещенное небо.

— Да не волнуйся, Белгарат, — ответил Эрионд взбешенному старику. — Ты не хотел, чтобы гролимы по звуку узнали, где мы находимся, поэтому я учел это. Мы и устроили шум на всю округу, а откуда шел звук — никто понять не сможет.

Белгарат растерянно заморгал.

— А свет? — спросил он уже более сдержанным тоном.

— И со светом все в порядке, — спокойно объяснил Эрионд. — Если темной ночью в горах появится голубой свет, то все его заметят. А если пламенем охвачено все небо, никто не скажет, откуда оно взялось.

— Да, дедушка, это разумно, — произнес Гарион.

— С ними все в порядке? — спросила из-за спины старика Полгара.

— А что с ними могло случиться? Этим своим мечом Гарион может горы с землей сравнять. Что он, собственно, чуть было и не сделал. Вся Карандийская горная цепь звенит как колокол. — Он взглянул на небо, все еще мерцающее голубым сиянием. — Можешь это убрать? — спросил он.

— Ах да, — сказал Гарион. Он опустил меч и вложил его в висевшие у него на поясе ножны. Огонь на небе потух.

— Действительно, успокойся, Белгарат, — продолжал Эрионд. — Все сделано верно: шум и свет отпугнули демона, а их происхождение для гролимов осталось загадкой, так что… — И он широко развел руками.

— Ты знал все это? — спросил Гариона Белгарат.

— Конечно, дедушка, — солгал тот.

Белгарат усмехнулся.

— Хорошо. Входите в пещеру, — разрешил он.

Гарион, наклонившись, прошептал на ухо Эрионду:

— Почему ты не сказал мне, что собираешься делать?

— У нас не было времени, Белгарион.

— В следующий раз найди, пожалуйста, время, чтобы меня предупредить. Я чуть не выронил из рук меч, когда земля затряслась у меня под ногами.

— Если бы ты его уронил, нам пришлось бы плохо.

— Знаю.

На песке, устилавшем пол пещеры, валялись упавшие с потолка камни. В воздухе клубилась пыль.

— Что там у вас происходило? — дрожащим голосом спросил Шелк.

— Так, ничего особенного, — ответил Гарион деланно небрежным тоном. — Просто мы его прогнали, вот и все.

— Я думаю, другого выхода не было, — сказал Белгарат, — но теперь почти каждый в Катакоре знает, что в этих горах что-то происходит, так что нам нужно быть начеку.

— Сколько еще до Ашабы? — спросил его Сади.

— Около дня пути.

— Мы поспеем?

— Да, мы прибудем как раз вовремя. А теперь давайте спать.

В ту ночь Гариону опять снился тот же сон. Он даже не был уверен — сон ли это, никакой картинки, лишь полный отчаяния крик, наполнявший его сердце ужасом. Он проснулся в поту и, дрожа, сел на кровати. Затем натянул на плечи одеяло, обхватил руками колени и долго смотрел на тлеющие в камине угли, пока снова не задремал.

На следующее утро все еще было облачно, и они поскакали по оврагу, возвращаясь к наезженной дороге, ведущей к подножию гор. Шелк и Фельдегаст выехали вперед, на разведку, чтобы предупредить всех в случае опасности.

После того как они проехали около мили, всадники вернулись. Лица их были мрачны.

— Впереди у самой дороги расположился лагерем отряд карандийцев, — сообщил Шелк.

— Засада?

— Нет, они почти все спят. Судя по всему, провели ночь в отправлении своих мерзких религиозных обрядов и сильно утомились. Или просто пьяны.

— Их можно объехать? — спросил Белгарат.

— Можно, — отвечал Шелк. — Надо просто свернуть с дороги и под прикрытием деревьев объехать стороной то место, где они спят.

Старик кивнул.

— Показывай нам дорогу, — сказал он.

Они свернули в сторону и тихим шагом въехали в лес.

— Какие же религиозные обряды они отправляли? — тихо спросил Дарник. Шелк пожал плечами.

— Довольно трудно сказать. Я увидел у них алтарь, за которым на шестах торчали черепа. И, судя по всему, была большая попойка и еще кое-что.

— Что это «кое-что»?

Шелк поморщился.

— С ними женщины, — с отвращением произнес он. — И я заметил следы беспорядка.

Дарник внезапно покраснел до ушей.

— Ты ничего не преувеличиваешь, Хелдар? — спросила его Бархотка.

— Нет, нисколько. Некоторые еще продолжают развлекаться.

— Однако есть кое-что поважнее этих оригинальных религиозных обрядов, — добавил Фельдегаст, не повышая голоса. — Это их домашние животные.

— Какие именно? — спросил Белгарат.

— Ну, может, не совсем домашние, почтеннейший, но вокруг лагеря сидели псы и даже не пытались напасть на карандийцев.

Белгарат пристально посмотрел на него.

— Ты уверен?

— Я достаточно хорошо знаком с псами Торака, чтобы узнать их.

— Значит, между Менхом и Урвоном действительно существует союз, — сказал старик.

— Как ты мудр и проницателен! Наверное, призвал на помощь весь свой богатый опыт, накопленный за десять тысяч лет жизни, чтобы прийти к этому выводу.

— Семь тысяч, — уточнил Белгарат.

— Семь, десять — какая разница?

— Семь тысяч, — ворчливо повторил Белгарат.