Вернулся Тиниен, на ходу качая головой.
      - Их невозможно понять, - сообщил он. - Я сумел расслышать слово-другое, но все прочее - сущая неразбериха.
      - Он опять говорит птичьими звуками, - пожаловался Блокв.
      - Говори на языке троллей, Тиниен, - сказал Улаф. - Ты заставляешь Блоква нервничать.
      - Я забыл, - признался Тиниен, переходя на чудовищное наречие троллей. Я... - он замялся. - Как сказать, что я хотел бы не делать то, что сделал? обратился он к их косматому спутнику.
      - Такого слова нет, Тин-ин, - отвечал Блокв.
      - Можешь ты попросить Гхномба сделать так, чтобы мы понимали, о чем говорят люди? - спросил Улаф.
      - Зачем? Для чего это нужно? - безмерно удивился Блокв.
      - Если мы узнаем, что они говорят, мы узнаем, кого из этого стада нам нужно выслеживать, - пояснил Тиниен. - Мы найдем тех, кто знает, где злые люди.
      - Разве они все этого не знают? - изумленно спросил Блокв.
      - Нет, не знают. Только некоторые.
      - Люди очень странные. Я поговорю с Гхномбом. Может быть, он поймет. Тролль поднялся, нависнув над ними. - Я поговорю с Гхномбом, когда вернусь.
      - Куда ты идешь? - вежливо спросил Тиниен.
      - Я голоден. Я съем собаку. Потом я вернусь и поговорю с Гхномбом. - Он помолчал. - Я могу принести собаку для вас, если вы тоже голодны.
      - Э-э... нет, Блокв, спасибо, - поспешно ответил Тиниен. - Я сейчас что-то не голоден. Впрочем, хорошо, что ты спросил об этом.
      - Мы сейчас в одной стае, - пожал плечами Блокв. - Так делать хорошо. Правильно. - И он косолапо зашагал по улице.
      ----
      - На самом деле это не так уж далеко, - говорила Афраэль сестре, когда они вместе с Ксанетией ехали из долины, где стоял Дэльфиус, к Диргису, городку в Южном Атане, - но Эдемус все еще не слишком охотно помогает нам, так что лучше мне не забывать о хороших манерах. Он бы мог оскорбиться, если бы я начала плутовать с расстоянием там, где живут его дети.
      - Прежде ты никогда не употребляла этого слова, - заметила Сефрения.
      - Должно быть, влияние Спархока, - отозвалась Богиня-Дитя. - Это весьма полезное слово. Оно маскирует вещи, о которых мы предпочитаем не говорить при посторонних. В Диргисе мы будем достаточно далеко от долины дэльфов, и уж там я смогу плутовать, сколько мне заблагорассудится.
      - Как ты полагаешь, Божественная, много ли времени займет у нас дорога в Натайос? - спросила Ксанетия. Дэльфийка вновь изменила цвет волос и кожи и приглушила сияние, чтобы скрыть от посторонних глаз свою истинную сущность.
      - Несколько часов, не больше, - пожала плечами Афраэль, - реального времени, конечно. Я не умею прыгать с места на место, подобно Беллиому, но при необходимости могу перемещаться довольно быстро. Если понадобится поспешить, я отнесу вас в Натайос по воздуху.
      Сефрения содрогнулась.
      - Мы не настолько спешим, Афраэль. Ксанетия озадаченно взглянула на свою стирикскую сестру.
      - Ее тошнит от полетов, - пояснила Афраэль.
      - Вовсе нет, - возразила Сефрения, - я просто пугаюсь до полусмерти. Это ужасно, Ксанетия. За минувшие три столетия я летала с Афраэлью раз пять и всякий раз потом несколько недель приходила в себя.
      - Я ведь все время говорю тебе, Сефрения, что не надо смотреть вниз, сказала Афраэль. - Если бы ты просто смотрела на облака, а не на землю, все было бы гораздо проще.
      - Я ничего не могу с собой поделать, Афраэль, - отвечала Сефрения.
      - Неужто это и впрямь так страшно, сестра моя? - спросила Ксанетия.
      - Ты и представить себе не можешь, Ксанетия, насколько страшно. Когда скользишь в пустоте, а под ногами у тебя только пять тысяч футов воздуха... Это чудовищно!
      - На сей раз я устрою все по-другому, - заверила ее Афраэль.
      - Я немедля начну сочинять благодарственную молитву.
      - Переночуем в Диргисе, - сказала Афраэль, - а с утра выедем в Натайос. Мы с Сефренией спрячемся в лесу, Ксанетия, а ты отправишься в город на разведку. Если мама там, мы очень скоро покончим с нашей общей бедой. Едва Спархок будет точно знать, где она, он обрушится на Скарпу и его родителя, точно мстительная гора. От Натайоса после этого и развалин не останется - только большая дыра в земле.
      - Он действительно видел их, - говорил Телэн. - Он слишком подробно их описал, чтобы это была выдумка.
      Юный вор только что вернулся из путешествия по злачным кварталам Бересы.
      - Что он за человек? - спросил Спархок. - Дело слишком важное, чтобы полагаться на случайные сплетни.
      - Это дакит, - отвечал Телэн, - бродяга из Джуры. Его интересует не политика, а тугая мошна. К армии Скарпы он присоединился главным образом оттого, что предвкушал грабежи в Материоне. Словом, его трудно назвать человеком с высокими идеалами. Когда он оказался в Натайосе и обнаружил, что придется не только грабить, но и драться, его интерес к этому предприятию слегка приугас. Как бы то ни было, я наткнулся на него в одной из паршивейших таверн, какие мне доводилось видеть, и он был вусмерть пьян. Поверь мне, Фрон, он был не в том состоянии, чтобы лгать. Я сказал ему, что подумываю поступить на службу в армию Скарпы, и он с почти отцовской заботой принялся меня отговаривать: не вздумай, мол, сынок, это гиблое дело, и все такое прочее. Он сказал, что Скарпа - свихнувшийся маньяк, который считает себя непобедимым и полагает, что сможет одним щелчком одолеть атанов. Он так или иначе уже подумывал о том, чтобы дезертировать, и тут в Натайос вернулся Скарпа, а с ним - Крегер, Элрон и барон Парок. Они везли с собой королеву и Алиэн, и у ворот их встречал Заласта. Дакит оказался поблизости и услышал их разговор. Заласта, видимо, еще не забыл, что такое хорошие манеры, потому что его разозлило, как Скарпа обращался с пленницами. Они поссорились, и Заласта чарами скрутил своего сынка в тугой узел. Я так думаю, Скарпа довольно долго извивался, как червяк на раскаленном камне. Потом Заласта увел женщин в большой дом, где для них были приготовлены комнаты. Судя по словам этого дезертира, дом обставлен почти роскошно - если не считать решеток на окнах.
      - Его могли обучить этому рассказу, - с горечью проговорил Спархок. - Быть может, он был не настолько пьян, как казался.
      - Поверь мне, Фрон, он здорово нализался, - заверил его Телэн. - По дороге в таверну я срезал кошелек - просто так, практики ради, - и денег у меня хватало. Я влил в него столько хмельного, что хватило бы и полк напоить.
      - Фрон, я думаю, что он прав, - вставил Стрейджен. - Его рассказ чересчур подробен для вымысла.
      - А если этого дезертира послали сюда для того, чтобы обвести нас вокруг пальца, с какой стати он стал бы тратить драгоценное время на мальчишку-карманника? - резонно добавил Телэн. - Все мы выглядим не такими, как запомнил нас Заласта, и я сомневаюсь, что даже ему может прийти в голову, что Ксанетия и Сефрения сообща наколдовали нам новые лица.
      - И все же, - сказал Спархок, - я считаю, что торопиться не следует. Не сегодня-завтра Афраэль доставит в Натайос Ксанетию, а уж Ксанетия наверняка сумеет выяснить, кто именно сидит под замком в этом доме.
      - Но мы бы могли покуда хотя бы перебраться поближе к Натайосу, - возразил Стрейджен.
      - Зачем? Расстояние ничего не значит для моего синего друга. - Спархок коснулся ладонью шкатулки, оттопыривавшей рубашку на его груди. - Как только я буду точно знать, что Элана там, мы нанесем визит Заласте и его ублюдку. Я могу даже пригласить с собой Кхвая. Меня крайне занимает то, что он приготовил им обоим.
      Дневной свет вдруг обрел былую яркость, и жители Супаля разом перестали прыгать и дергаться, как марионетки, обретя нормальную человеческую походку. У них ушло полдня на то, чтобы объяснить Гхномбу, почему им нужно вернуться в реальное время, и бог еды до сих пор сомневался, так ли это необходимо.
      - Я подожду тебя вон в той таверне, дальше по улице, - сказал Тиниен, когда они с Улафом вышли в узкий проулок. - Ты помнишь пароль?
      Улаф что-то проворчал.
      - Я не задержусь, - сказал он и, перейдя через улицу, направился к двоим всадникам, которые только что въехали в город.
      - Занятное у тебя седло, приятель, - обратился он к одному из всадников, человеку средних лет, с перебитым носом, который восседал на чалом жеребце. Из чего оно сделано - из стриженого барашка?
      Берит ошеломленно взглянул на него, затем окинул быстрым взглядом узкую улочку у восточных ворот Супаля.
      - Я как-то забыл спросить об этом седельщика, сержант, - ответил он, приметив потрепанную форменную куртку светловолосого эленийца. - Да, кстати, может быть, ты дашь мне и моему юному другу один совет.
      - Советы я даю бесплатно. Валяй спрашивай.
      - Не знаешь, где здесь, в Супале, приличный трактир?
      - Тот, в котором остановились мы с другом, вполне недурен. Он в трех улицах отсюда, - Улаф жестом указал направление. - На нем болтается вывеска с изображением вепря - хотя рисунок мало напоминает вепрей, которых мне доводилось видеть.
      - Мы заглянем туда.
      - Может быть, вы встретитесь там со мной и моим другом. После ужина мы обычно сидим в пивной.
      - Мы заглянем и туда - если решим остановиться именно в этом трактире.
      Улаф кивнул и зашагал вверх по улице, направляясь к таверне. Он вошел внутрь и присоединился к Тиниену, который сидел за столом у очага.
      - Куда ты девал нашего косматого друга? - спросил он.
      - Он отправился поискать еще одну собаку, - ответил Тиниен. - Тут ты, видно, сделал промашку, сержант. Похоже, собаки пришлись ему по вкусу. Если мы задержимся в Супале, здесь не останется ни одной шавки.
      Улаф сел за стол и откинулся на спинку стула.
      - Я тут встретил на улице одного эленийца, - сказал он достаточно громко, чтобы его могли расслышать остальные посетители таверны.
      - Вот как? - небрежно отозвался Тиниен. - Астелийца или эдомца?
      - Трудно сказать. Ему когда-то перебили нос, так что нелегко понять, откуда он родом. Он искал при личный трактир, и я посоветовал ему тот, в котором мы остановились. Может, мы с ним там и увидимся. Приятно будет для разнообразия послушать элений скую речь. Надоело мне это тамульское лопотанье. Если ты уже допиваешь свое пиво, почему бы нам не прогу ляться к гавани и не поискать кого-нибудь, кто пере правил бы нас через озеро в Тиану?
      Тиниен одним глотком осушил кружку.
      - Пошли, - сказал он вставая.
      Они вышли из таверны и, заведя какой-то пустячный разговор, направились к знакомому трактиру - неспешной походкой людей, у которых нет никаких срочных дел.
      - Взгляну-ка я на подкову на левой передней ноге моей лошадки, - сказал Улаф, когда они подошли к трактиру. - Иди сам. Встретимся в пивной.
      - Где же еще? - хохотнул Тиниен. Халэд, как и ожидал Улаф, был в конюшне, делая вид, что чистит скребницей Фарэна.
      - Я вижу, вы с другом решили-таки остановиться здесь, - небрежно заметил рослый талесиец.
      - Здесь удобно, - пожал плечами Халэд.
      - А теперь слушай внимательно, - Улаф перешел на едва различимый шепот. Мы тут кое-что разузнали. Здесь, в Супале, ничего не произойдет. Вы получите очередное послание.
      Халэд кивнул.
      - Там будет сказано, что вы должны переправиться через озеро в Тиану. На судне будьте осторожны и следите за тем, что говорите. На борту будет соглядатай - арджунец с длинным шрамом на щеке.
      - Я буду начеку, - сказал Халэд.
      - В Тиане вы получите другое послание, - продолжал Улаф. - Вам будет велено обогнуть озеро и направиться в Арджун.
      - Это слишком долгий путь, - возразил Халэд. - Мы ведь можем выехать отсюда по тракту и добраться в Арджун в два раза быстрее.
      - Видимо, они не хотят, чтобы вы добрались туда слишком быстро. Должно быть, у них и без вас дел полно. Не могу поручиться за это, но, скорее всего, из Арджуна вас направят в Дираль. Если Келтэн прав и Элана в Натайосе, это будет самый логичный ход.
      Халэд вновь кивнул.
      - Я скажу Бериту. Думаю, нам с ним лучше держаться подальше от здешней пивной. Я уверен, что за нами следят, и, если мы начнем заводить разговоры с другими эленийцами, наши враги насторожатся.
      Кони, стоявшие в конюшне, вдруг начали ржать и бешено лягаться, молотя копытами по стойлам.
      - Что это с ними? - удивился Халэд. - И чем это здесь так воняет?
      Улаф шепотом выругался. Затем он повысил голос и заговорил на языке троллей:
      - Блокв, нехорошо приходить так в логово людей. Ты съел собаку, и люди и их животные могут учуять тебя.
      Ответом ему было оскорбленное молчание - незримый спутник Улафа покинул конюшню.
      Бетуана и Энгесса в лоснящейся одежде из шкур выдры сопровождали Вэниона и его рыцарей в пути на юг от Сарны. По предложению Энгессы они повернули к западу, чтобы спуститься с гор в Восточной Кинезге.
      - Мы следили за ними, Вэнион-магистр, - говорил рослый атан, бежавший вровень с конем Вэниона. - Их главные полевые склады примерно в пяти лигах к западу от границы.
      - У вас есть какие-нибудь неотложные дела, ваше величество? - спросил Вэнион у Бетуаны, бежавшей по другую сторону от него.
      - Ничего срочного. Что у тебя на уме?
      - Раз уж мы все равно здесь, не свернуть ли нам немного с пути и не сжечь ли их склады? Мои рыцари что-то разболтались, а хорошая драка укрепляет дисциплину.
      - Сейчас довольно холодно, - заметила она с едва заметной усмешкой. Добрый костер был бы как раз кстати.
      - Так зажжем его?
      - Почему бы и нет?
      Кинезганские склады занимали около пяти акров земли. Они располагались в каменистой безлесной впадине, и охранял их полк кинезганцев в традиционных развевающихся одеяниях. Увидев приближавшуюся колонну рыцарей в доспехах, охранники галопом поскакали навстречу им. Этот маневр нельзя было назвать иначе, как только тактическим промахом. Покрытая гравием кинезганская пустыня была ровной и лишенной естественных препятствий, и ничто не могло сдержать атаку рыцарей церкви. Противники сшиблись с оглушительным лязгом и грохотом, и рыцари после мгновенного промедления двинулись дальше, топча подкованными копытами своих коней тела убитых и раненых, а ржущие кони кинезганцев между тем в ужасе уносились прочь.
      - Впечатляюще, - признала Бетуана, бежавшая рядом с Вэнионом. - Но разве это не утомительно - долгие месяцы терпеть вес - и запах - доспехов ради двух минут удовольствия?
      - Всякий способ ведения боя имеет свои недостатки, ваше величество, ответил Вэнион, поднимая забрало. - По крайней мере, половина смысла подобных атак в том, чтобы убедить противника не ввязываться в схватку. Зачастую это помогает избежать больших потерь.
      - Репутация безжалостного воина - тоже хорошее оружие, Вэнион-магистр, согласилась Бетуана.
      - Нам это по душе, - усмехнулся он. - А теперь разведем костер, чтобы ваше величество могли погреть около него свои пальчики.
      - С удовольствием, - усмехнулась она в ответ.
      Прямо перед ними, преграждая дорогу к складам, высился пыльный холм, напоминавший формой слегка закругленную пирамиду. Вэнион жестами приказал своим рыцарям рассыпаться и с двух сторон обогнуть холм, чтобы обрушиться на главные склады армии Киргона. Рыцари помчались вперед галопом, с тем оглушительным стальным лязгающим грохотом, который знаменует собой неумолимую непобедимость.
      И тут холм зашевелился. Пыль, лежавшая на нем, поднялась в воздух огромным облаком, и два гигантских крыла развернулись во всей своей непроглядной черноте, обнажив конусообразный лик Клааля. Адская тварь взревела, скаля огненные, брызжущие молниями клыки.
      И тогда из-под огромных крыльев появилась армия, подобной которой Вэниону еще не доводилось видеть.
      Солдаты были ростом с атанов и гораздо массивнее их. Широкие плечи были обнажены, и стальные нагрудники прилегали к их торсам, точно вторая кожа, подчеркивая узлы напряженных мускулов. Шлемы были увенчаны диковинными украшениями - рога, острые и ветвистые, жесткие стальные крылья, а маски-забрала, подобно нагрудникам, плотно облегали лица, явно повторяя черты каждого воина. Эти стальные лица были нечеловеческими. От немыслимо широкого лба они резко сужались к заостренному подбородку, напоминая голову самого Клааля. Глаза-щели яростно сверкали, а вместо носа была лишь пара дырочек. Разинутые рты стальных масок ощерились зловещими рядами хищных острых зубов.
      Солдаты кишели под крыльями Клааля, и молнии, брызжущие из его оскаленной пасти, плясали вокруг них. Они размахивали оружием - помесь палицы и топора, адская сталь, извлеченная из худших кошмаров.
      Они были слишком близко, чтобы можно было успеть скомандовать отступление, и рыцари, скакавшие громыхающим галопом, были обречены прежде, чем сумели понять, что за враг появился перед ними.
      Столкновение двух армий сотрясло землю, и мощный стальной лязг тотчас сменился хаосом страшных звуков - удары, крики, предсмертное ржание коней, треск рвущегося металла.
      - Труби отступление! - прорычал Вэнион командиру генидианцев. - Выверни себя в рог наизнанку! Отводи людей!
      Резня была чудовищной. Нечеловеческое войско Клааля рвало в куски коней и людей. Вэнион со всей силы пришпорил коня, и тот рванулся вперед. Магистр пандионцев проткнул копьем стальной нагрудник одного из чужаков и увидел, как кровь - во всяком случае, он полагал, что эта густая желтая жидкость должна быть кровью, - хлынула потоком из стальных уст маски. Тварь отскочила, но все еще яростно размахивала своим грозным оружием. Тогда Вэнион выпустил древко копья, оставив тварь проколотой насквозь, как жаркое на вертеле, и выхватил меч.
      Ему пришлось потрудиться в поте лица. Чужак сносил удары, которые рассекли бы человека пополам. Все-таки в конце концов Вэнион разрубил противника - как крестьянин срубает жилистый, неподатливый терновый куст.
      - Энгесса! - пронзительный крик Бетуаны, в котором были ярость и безмерное отчаяние, перекрыл на миг все прочие звуки битвы.
      Вэнион рывком развернул коня и увидел, как атанская королева пробивается на помощь к своему упавшему полководцу. Даже чудища, отправленные в бой Клаалем, дрогнули перед бешеной яростью атаны, которая прорубала себе дорогу к Энгессе.
      Вэнион пробился к ней, меч его сверкал в стылом свете дня, обильно орошаемый желтой кровью.
      - Ты сможешь нести его? - прокричал он Бетуане. Она наклонилась и без малейшего усилия подхватила на руки раненого друга.
      - Отступай! - проревел Вэнион. - Я тебя прикрою! - И направил коня наперерез чужакам, которые уже готовы были наброситься на нее.
      Ни тени надежды не было в залитом слезами лице Бетуаны, когда она бежала в тыл колонны, бережно прижимая к груди обмякшее тело Энгессы.
      Вэнион стиснул зубы, занес меч и поскакал в атаку.
      Сефрения безмерно устала к тому времени, когда они добрались до Диргиса.
      - Я совсем не голодна, - сказала она Афраэли и Ксанетии. Они сняли комнату в чистенькой тихой гостинице в центре города. - Все, что мне нужно, - горячая ванна и часов двенадцать сна.
      - Ты нездорова, сестра моя? - обеспокоенно спросила Ксанетия.
      Сефрения устало улыбнулась.
      - Нет, дорогая, - сказала она, положив руку на плечо анары. - Я немного устала, только и всего. Наше стремительное путешествие утомило меня. Вы идите ужинать, только скажите, чтобы мне принесли наверх чайник с горячим чаем. Пока мне этого достаточно. С едой я подожду до завтрака. Только не слишком шумите, когда будете укладываться спать.
      Она провела приятнейшие полчаса в мыльне, погрузившись по шею в горячую воду, и вернулась в комнату, закутанная в стирикское одеяние, освещая себе дорогу свечой.
      Комната, которую они сняли, была небольшая, зато теплая и уютная. Ее, как водилось в Дарезии, согревала изразцовая печка. Сефрении нравились такие печки, потому что из них пепел и зола не сыпались на пол. Она придвинула кресло ближе к огню и принялась расчесывать длинные черные волосы.
      - Тщеславие, Сефрения? В твои-то годы?
      Она вздрогнула, вскочив при звуке знакомого голоса. Заласта сильно изменился. Он сменил стирикское одеяние на кожаную арджунскую куртку, холщовые штаны и сапоги с толстыми подошвами. Он настолько презрел свое происхождение, что носил у пояса короткий меч. Его седые волосы и борода были спутаны, лицо напоминало хищную птицу.
      - Только не устраивай сцен, любовь моя, - предостерег он. Его усталый голос был лишен всяких чувств, кроме глубочайшего сожаления. Он тяжело вздохнул. - Что мы сделали не так, Сефрения? - печально спросил он. - Что разделило нас и привело к такому грустному концу?
      - Неужели ты хочешь, чтобы я ответила на твой вопрос, Заласта? отозвалась она. - Почему ты не мог оставить все как есть. Я ведь любила тебя хотя, конечно, не той любовью, которой ты добивался, но все же любила. Неужели ты не мог принять эту любовь и забыть о другой?
      - Видимо, нет. Мне это даже не приходило в голову.
      - Спархок намерен убить тебя.
      - Возможно. По правде говоря, мне это уже безразлично.
      - Тогда в чем же дело? Зачем ты явился сюда?
      - Чтобы взглянуть на тебя в последний раз... что-бы услышать звук твоего голоса. - Он поднялся из кресла в углу комнаты, где сидел до сих пор. - Все могло быть совсем иначе... если бы не Афраэль. Это она привела тебя в земли эленийцев, она совратила тебя. Ты же стирик, Сефрения. Нам, стирикам, не пристало иметь дело с эленийскими варварами.
      - Ты ошибаешься, Заласта. Анакха - элениец. Лучше бы тебе уйти отсюда. Афраэль сейчас как раз ужинает внизу. Если она обнаружит тебя здесь, она съест твое сердце на десерт.
      - Сейчас уйду. Вот только прежде выполню то, за чем пришел. После того она может делать со мной все, что пожелает. - Мучительная боль вдруг исказила его лицо. - Но почему, Сефрения? Почему? Как ты могла принять нечистые объятья этого эленийского дикаря?!
      - Вэниона? Тебе этого не понять, даже если будешь стараться изо всех сил. - Сефрения смотрела на него с ненавистью и презрением. - Делай то, за чем пришел, и убирайся. От одного твоего вида меня тошнит.
      - Что ж, отлично. - Его голос вдруг отвердел, точно камень.
      Сефрения ничуть не удивилась, когда он выхватил из-под куртки длинный бронзовый кинжал. Несмотря ни на что, Заласта все же оставался стириком настолько, чтобы ненавидеть прикосновение железа.
      - Ты и представить себе не можешь, как горько я сожалею об этом, пробормотал он, шагнув к ней.
      Она пыталась отбиваться, царапая ногтями его лицо и стараясь добраться до глаз. Она даже ощутила минутное торжество, когда ухватила его за бороду и увидела, как он зажмурился от боли. Она с силой дернула бороду, перекосив его лицо, и тогда закричала, зовя на помощь, но потом он вырвался и грубо отшвырнул ее. Она споткнулась и упала, налетев на кресло, и это окончательно погубило ее. Она еще не успела вскочить, когда Заласта ухватил ее за волосы, и она поняла, что обречена. В отчаянии она призвала из памяти лицо Вэниона, в последний раз вглядываясь в его черты, всем сердцем впитывая их, и в то же время вновь безуспешно пыталась выцарапать глаза Заласте.
      А потом он направил кинжал в ее грудь и тотчас выдернул его.
      Она закричала, отпрянув, схватилась обеими руками за рану и почувствовала, как между пальцев хлещет кровь.
      Заласта подхватил ее и удержал в своих объятиях.
      - Я люблю тебя, Сефрения, - полным боли голосом проговорил он, глядя в ее гаснущие глаза.
      Часть 2
      НАТАЙОС
      ГЛАВА 11
      - Я не могу найти человека, который хотя бы выслушал мой вопрос, проворчал Комьер, вернувшись в конце пасмурного дня с отрядом своих разведчиков. Он угрюмо поглядывал на опустевшие, вспаханные под пар и аккуратно обнесенные низкими каменными стенами поля, бережно придерживая сломанную правую руку. - Эти крепостные, едва завидев нас, опрометью мчатся в лес, словно вспугнутые серны.
      - Что впереди? - спросил Дареллон. Его шлем был приторочен к луке седла на нем была такая глубокая вмятина, что надвинуть его на перевязанную голову было совершенно невозможно. Взгляд Дареллона был затуманен, а повязка насквозь пропиталась кровью.
      Комьер вынул карту и всмотрелся в нее.
      - Мы приближаемся к реке Астел, - сообщил он. - На том берегу реки мы видели город - скорее всего, Дарсас. Я так и не сумел изловить кого-нибудь, кто сказал бы мне это наверняка. Я, конечно, не красавец, но никогда прежде люди не удирали в ужасе при виде меня.
      - Эмбан предупреждал нас об этом, - заметил Бергстен. - В провинции полно подстрекателей. Они твердят крепостным, что у нас рога и хвосты и что мы явились сюда, чтобы сжечь их церкви и силой вынудить их исповедовать ересь. Кажется, за всем этим стоит человек по имени Сабр.
      - Вот до кого я бы с удовольствием добрался, - мрачно пробормотал Комьер. - Он у меня стал бы главным украшением доброго костра.
      - Комьер, не стоит будоражить местных жителей, - предостерегающе проговорил Дареллон, - они и так уже достаточно взбудоражены. Мы сейчас не в том состоянии, чтобы вступать в открытый бой. - Он оглянулся на изрядно потрепанную колонну рыцарей церкви и длинную вереницу повозок, на которых везли тяжелораненых.
      - Ты заметил какие-нибудь признаки организованного сопротивления? спросил Гельдэн у Комьера.
      - Нет еще. Я полагаю, что мы узнаем, чего нам следует ожидать, когда доберемся до Дарсаса. Если мост через Астел будет обрушен, а на стенах города выстроятся лучники, мы сразу поймем, что послание Сабра о мире и доброй воле дошло до местных властей. - Лицо магистра генидианцев потемнело, и он с мрачной решимостью расправил плечи. - Что ж, не страшно. Мне и прежде доводилось с боем входить в города, так что это будет не первый случай в моей жизни.
      - Комьер, тебе уже удалось привести к гибели Абриэля и почти треть всех рыцарей церкви, - едко заметил Бергстен. - Я бы сказал, что место в истории тебе обеспечено, так что давай попробуем вступить в переговоры, прежде чем разбивать городские ворота и жечь дома.
      - Ты, Бергстен, еще послушником был чересчур языкаст. Жаль, что я не успел исправить этот недостаток, покуда ты еще не носил клобук.
      Бергстен многозначительно взвесил в руке увесистый боевой топор.
      - Я могу снять клобук в любое подходящее для тебя время, друг мой, предложил он.
      - Не отвлекайтесь, господа, - слегка невнятно проговорил Дареллон. - Нашим раненым требуется уход и помощь. Не время затевать драки - ни с местным населением, ни друг с другом. Думаю, что мы четверо должны выехать вперед под белым флагом и выяснить, откуда ветер дует до того, как мы начнем строить осадные машины.
      - Ужели я слышу голос разума? - мягко пробасил Гельдэн.
      Они привязали к копью сэра Гельдэна снежно-белый сириникийский плащ и под унылым предвечерним небом поскакали к западному берегу реки Астел.
      Город за рекой был, вне всякого сомнения, эленийский - древний город с высокими башнями и шпилями, вонзавшимися в небо. Горделиво и прочно высился он на дальнем берегу реки, под трепещущими на ветру красно-сине-золотыми стягами, и казалось, что он стоял здесь всегда и будет стоять всегда. Его окружали высокие крепкие стены, и массивные ворота были заперты наглухо. Мост через реку Астел был перегорожен рослыми бронзовокожими воинами в скудных доспехах и со зловещего вида вооружением.
      - Атаны, - определил сэр Гельдэн. - Нам определенно не стоило бы сражаться с этими людьми.
      Ряды угрюмых пехотинцев раздвинулись, и навстречу магистрам вышел престарелый, сморщенный как печеное яблоко тамулец в золотой мантии, сопровождаемый длиннобородым священнослужителем-астелийцем.
      - Добро пожаловать, господа рыцари! - сухим, как шуршание песка, голосом приветствовал их безволосый тамулец. - Короля Алберена весьма интересуют ваши намерения. Мы здесь нечасто видим рыцарей церкви.
      - Ты, должно быть, посол Фонтен, - сказал Бергстен. - Эмбан очень точно описал тебя.
      - Я считал, что он лучше воспитан, - пробормотал Фонтен.
      Бергстен коротко улыбнулся ему.
      - Ваше превосходительство, вы можете сообщить его величеству, что намерения наши целиком мирные.
      - Я уверен, что он будет счастлив услышать это.
      - Эмбан и сэр Тиниен вернулись в Чиреллос пару месяцев назад, - продолжал Бергстен. - Они сообщили, что дела здесь складываются не лучшим образом. Долмант отправил нас сюда, чтобы помочь навести порядок. - Рослый патриарх помрачнел. - Боюсь, начали мы не лучшим образом. У нас была неудачная стычка в окрестностях Басны, и нашим раненым требуется помощь лекарей.
      - Я извещу ближайшие монастыри, сэр рыцарь, - предложил бородатый священнослужитель, стоявший рядом с Фонтеном.
      - Бергстен больше не рыцарь, ваше преподобие, - поправил его Комьер. - Он был рыцарем, но у Бога на его счет оказались другие планы. Теперь он патриарх церкви. Молится он, думается мне, неплохо, но нам до сих пор не удается отобрать у него топор.
      - Я совсем забыл о правилах приличия, - извинился Фонтен. - Позвольте представить вам моего друга - это архимандрит Монсел, помазанный глава Астельской церкви.
      - Ваша светлость, - Бергстен вежливо наклонил голову.
      - Ваша светлость, - отозвался Монсел, с любопытством разглядывая воинственного церковника. - У нас с вашим другом Эмбаном состоялось несколько весьма многообещающих споров о различиях в доктрине. Мы с вами могли бы их продолжить, но прежде позаботимся о ваших раненых. Сколько их у вас?
      - Примерно двадцать тысяч, ваша светлость, - мрачно ответил Комьер. - Нам довольно трудно вести точный счет, потому что всякий час умирает еще несколько десятков.
      - Боже милостивый! - воскликнул Монсел. - С кем же это вы сражались там, в горах?
      - Насколько мы могли определить, ваша светлость, с самим владыкой ада, ответил Дареллон. - Мы оставили на поле боя тридцать тысяч убитых - большей частью сириникийцы. Лорд Абриэль, их магистр, возглавлял атаку, а его рыцари следовали за ним. Они оказались втянутыми в бой прежде, чем сумели понять, против кого сражаются. - Дареллон вздохнул. - Абриэлю почти сравнялось семьдесят, и он, видно, думал, что ведет свой последний бой.
      - Он, увы, оказался прав, - проворчал Комьер. - От него не осталось даже что похоронить.