- Так ты знаешь хотя бы одного из них, Белгарат? - Мара задал этот вопрос со всем пылом отчаяния.
      Старик кивнул.
      - Мы нашли ее в казематах для рабов под Рэк Ктолом, бог Мара. Имя ее Таиба. Она только одна, но раса может быть восстановлена с помощью одной такой женщины - особенно если за ней будет присматривать любящий бог.
      - Где же Таиба, моя дочь?
      - На попечении Релга, одного из алгосов, - ответил Белгарат. - Кажется, они весьма привязались друг к другу, - вкрадчиво добавил он.
      Мара задумчиво посмотрел на него.
      - Раса не может быть восстановлена с помощью одной только женщины, сказал он, - даже заботами любящего бога. Для этого требуются двое. - Он повернулся к Алу. - Не отдашь ли ты мне этого алгоса, отец? Он станет прародителем моего народа.
      Ал окинул Белгарата проницательным взглядом.
      - Ты знаешь, что у Релга есть другая обязанность, которую он должен исполнять, - заметил он.
      Выражение лица Белгарата стало почти веселым.
      - Уверен, что Горим и я сумеем это уладить, Святейший, - заявил он в высшей степени самоуверенно.
      - А не забываешь ли ты кое-что, Белгарат? - робко спросил Силк, как бы не желая вмешиваться в это дело. - У Релга есть одна маленькая проблема, помнишь?
      Белгарат сурово посмотрел на драснийца.
      - Я думал, что мне надлежало упомянуть об этом, - невинно сказал Силк.
      Мара пристально посмотрел на обоих.
      - В чем дело?
      - Небольшое затруднение, бог Мара, - быстро ответил Белгарат. - Уверен, что Таиба сможет разрешить его. Я полностью доверяю ей по этой части.
      - Мне нужно знать всю правду, - твердо сказал Мара.
      Белгарат вздохнул и бросил на Силка еще один свирепый взгляд.
      - Релг - фанатик, бог Мара, - объяснил он. - По религиозным причинам он избегает некоторых... э... форм контактов между людьми.
      - Отцовство его судьба, - сказал Ал. - От него родится особый ребенок. Я объясню ему это. Он послушный человек и ради меня преодолеет свои заблуждения.
      - Значит, ты отдашь его мне, отец? - нетерпеливо спросил Мара.
      - Он твой, но с одним условием, о котором мы поговорим позже.
      - Давайте тогда посмотрим на этого отважного сендара, - сказал Мара, и все следы недавних слез теперь исчезли с его лица.
      - Белгарион, - произнес голос в голове Гариона.
      - Что?
      - Воскрешение твоего друга теперь в твоих руках.
      - Моих? Почему моих?
      - Неужели ты всегда будешь это спрашивать? Ты хочешь, чтобы Дернику вернули жизнь?
      - Конечно, но я не могу этого сделать. Я не знал бы даже, с чего начать.
      - Ты делал это раньше. Помнишь жеребенка в пещере богов?
      Гарион почти позабыл об этом.
      - Ты - мое орудие, Белгарион. Я могу удерживать тебя от ошибок, по крайней мере большую часть времени. Просто расслабься, а я покажу тебе, что делать.
      Но Гарион уже начал действовать. Он опустил руку с плеча Се'Недры и, все еще держа меч в другой руке, медленно пошел к тете Пол и телу Дерника. Она сидела, обхватив руками голову мертвеца. Взглянув в ее глаза, Гарион встал на колени рядом с телом.
      - Ради меня, Гарион, - пробормотала она.
      - Если смогу, тетя Пол, - ответил он. Затем, не зная почему, положил на землю меч райвенского короля и взялся за Око, помещенное в рукояти. Око выскользнуло из нее и легло ему в ладонь Улыбнувшись, Миссия подошел с другой стороны и тоже встал на колени, взяв в свои руки безжизненную руку Дерника. Держа Око обеими руками, Гарион потянулся и положил его на грудь мертвеца. Он едва ли отдавал себе отчет в том, что вокруг собрались боги, соединив руки ладонь к ладони и образовав неразрывный круг. Яркий свет начал пульсировать внутри этого круга, и, будто отвечая на это, Око заблестело в его руках.
      Снова перед ним, как он видел это однажды, выросла глухая стена, еще черная, непроницаемая и безмолвная. Как и тогда, в пещере богов, Гарион прикоснулся к самой сущности смерти, стремясь проникнуть в нее и вернуть своего друга обратно в мир живых.
      Но на этот раз все происходило иначе. Жеребенок, которого он вернул к жизни, никогда не жил вне тела своей матери. Смерть его была столь же непродолжительной, как и жизнь, и преграда между ними была незначительной. Дерник, однако, был взрослым человеком, и его смерть, как и его Жизнь, была гораздо более долгой. Гарион напрягся, приложив все свои силы. Он мог также чувствовать громадную силу объединенной воли богов, присоединившихся к нему в его безмолвной борьбе, но барьер не поддавался.
      - Воспользуйся Оком! - велел голос.
      На этот раз Гарион сосредоточил все силы, свои собственные и силы богов, на круглом камне, который он держал в руках. Тот замерцал, засветился, затем замерцал снова.
      - Помоги же мне! - Это приказывал уже Гарион.
      И как бы внезапно поняв, Око озарилось яркой вспышкой радужного света. Барьер стал слабеть.
      Подошел Миссия и с легкой одобрительной улыбкой положил руку на сверкавшее Око.
      Барьер сломался. Грудь Дерника дрогнула, и он кашлянул.
      С выражением почтительности на своих неземных лицах боги отошли. Тетя Пол закричала от внезапного облегчения, обняла Дерника и прижала к себе.
      - Миссия, - сказал ребенок Гариону с ноткой какого-то особого удовлетворения. Гарион поднялся, смертельно усталый, и, пошатываясь, отошел в сторону.
      - С тобой все в порядке? - спросила Се'Недра, беря его руку и кладя себе на плечо.
      Он кивнул, хотя колени его чуть ли не подгибались.
      - Обопрись на меня, - сказала она. Он хотел запротестовать, но Се'Недра прижала палец к его губам.
      - Не спорь, Гарион, - сказала она. - Ты же знаешь, что я люблю тебя и что тебе придется опираться на меня всю оставшуюся жизнь, так что можешь начать привыкать к этой мысли.
      - Я думаю, что жизнь моя теперь изменится, Повелитель, - говорил в это время Белгарат Олдуру. - В ней всегда была Пол, готовая прийти по первому моему зову, - возможно, без особой охоты, - но она приходила всегда. Теперь у нее будут другие заботы. - Он вздохнул. - Полагаю, что все наши дети растут и когда-нибудь вступают в брак.
      - Этого пока не случилось с тобой, сын мой, - сказал Олдур.
      Белгарат усмехнулся.
      - Мне никогда ничего не удавалось скрыть от вас, Повелитель, - сказал он, но затем лицо его снова стало серьезным. - К Полгаре я порой относился как к сыну, - сказал он Олдуру, - но, вероятно, пришло время позволить ей быть просто женщиной. Я слишком долго отказывал ей в этом.
      - Кажется, это самое лучшее и для тебя, сын мой, - сказал Олдур. - А теперь, прошу тебя, отойди немного и оставь нас с нашим горем. - Он посмотрел на тело Торака, лежавшее на каменном ложе, а потом на Гариона. - У меня для тебя есть еще только одно задание, Белгарион, - сказал он. - Возьми Око и положи его на грудь брата моего.
      - Да, Повелитель, - немедленно ответил Гарион. Он подошел к ложу, стараясь не смотреть на опаленное и искаженное лицо мертвого бога, протянул руку и возложил круглый голубой камень на неподвижную грудь Кол-Торака. Когда он отступил, маленькая принцесса обняла его за талию. Это не было неприятным, но у Гариона мелькнула мысль, что если она будет настаивать на таких тесных объятиях всю остальную их жизнь, то будут возникать неудобные ситуации.
      Боги снова образовали свой круг, и Око опять начало сверкать. Постепенно обожженное лицо стало меняться, его уродство исчезать. Ореол света вокруг богов усилился, блеск Ока стал нестерпимым. В последний раз увидел Гарион лицо Торака - оно было мирным, спокойным, чистым. Это было прекрасное лицо, но тем не менее - мертвое.
      А затем свет стал таким ярким, что Гарион не смог смотреть. Когда же он ослабел и Гарион опять взглянул на ложе смерти, и боги, и тело Торака исчезли. Осталось только Око, которое, слабо мерцая, лежало на голом камне.
      Так же уверенно Миссия снова подошел к ложу. Встав на цыпочки, он потянулся, чтобы взять светящийся камень Затем он принес его Гариону.
      - Миссия, Белгарион, - твердо сказал он, и когда Око переходило из рук в руки, Гарион почувствовал нечто совершенно иное, что он прежде никогда не чувствовал.
      Маленькая группа людей, которых объединяло очень многое, в молчании собралась вокруг тети Пол и Дерника. Небо на востоке начало светлеть, и розовый свет восхода коснулся немногих облаков, которые остались от тучи, скрывавшей Ктол Мишрак. События этой ужасной ночи оставили след в душе каждого, но теперь ночь почти кончилась, и они стояли вместе, не разговаривая, созерцая восход солнца.
      Буря, которая неистовствовала этой долгой ночью, прошла. В течение бесчисленных веков мир был расколот, но теперь все снова стало единым целым. Если была такая вещь, как начало, то она и была началом. Так оно и было, когда взошло солнце первого дня.
      Эпилог. ОСТРОВ ВЕТРОВ
      Глава 25
      В ночь перед своей свадьбой Белгарион спал очень беспокойно. Было бы гораздо лучше, если бы они с Се'Недрой обошлись скромной свадебной церемонией сразу после встречи с Тораком. В то время оба они - и он, и маленькая легкомысленная принцесса - были слишком утомлены и подавлены и поэтому абсолютно честны друг с другом. В те немногие короткие дни он обнаружил, что она стала совсем другой. Она наблюдала за каждым его движением с каким-то болезненным обожанием, а когда дотрагивалась до него - до его волос, лица, рук, - пальцы ее были нежными. То, как она прижималась к нему, не обращая внимания, присутствует ли кто при этом и что происходит в данный момент, и ее желание все время находиться в его объятиях было в общем-то довольно приятно.
      Но те дни, однако, продолжались недолго. Как только она убедилась, что с ним все в порядке, что он существует на самом деле, а не является плодом ее воображения, который может исчезнуть в любой момент, Се'Недра мало-помалу изменилась. Он чувствовал себя чем то вроде ее собственности. А вслед за первоначальным восхищением этой собственностью принцесса довольно осторожно принялась за осуществление давно задуманного плана.
      И вот теперь до того момента, когда все права на Гариона должны быть закреплены формально, оставались считанные часы. Сон Гариона стал прерывистым, в нем переплетались сновидения и воспоминания, и он то погружался, то выплывал из сна, подобно морской птице, низко скользящей над волнами.
      Вот он снова оказался на ферме Фолдора, и даже во сне слышал звон молотка Дерника, и чувствовал запах пряностей, доносившихся из кухни тети Пол. Там были и Рандориг, и Забретт, и Дорун, и Брилл, подкрадывающийся из-за угла. Гарион наполовину очнулся и беспокойно завертелся в королевской постели. Но это невозможно! Дорун мертв, утонул в реке Марду, а Брилл навсегда сгинул за высоченными стенами Рэк Ктола.
      А затем он очутился во дворце Стисс Тора, и сама Солмиссра - ее нагота просвечивала сквозь прозрачное платье - трогала его лицо своими холодными пальцами. Но Солмиссра больше не женщина. Он сам видел, как она превратилась в змею.
      Элдрак Грул стучал по замерзшей земле своей железной булавой, повторяя: "Иди, Грат, бейся!" - а Се'Недра испуганно кричала.
      В хаотическом мире сновидений, переплетенных с реальностью, он увидел Ктачика с искаженным от ужаса лицом, когда он превращался в ничто.
      А затем Гарион снова стоял с пылающим мечом среди покрытых плесенью руин Ктол Мишрака и смотрел, как Торак простирает руки к мечущимся тучам, видел текущие по его щекам огненные слезы, и снова слышался ему последний крик поверженного бога: "Мать!" - и привычно откликающееся эхо звезд.
      Гарион встряхнулся, как делал всегда, когда сновидение повторялось, но почти тут же снова погрузился в сон.
      Стоя на палубе корабля Бэйрека, находившегося у берегов Маллории, он слышал, как Энхег объяснял, почему Бэйрек прикован цепями к мачте.
      - Нам пришлось сделать это, Белгарат, - мрачно говорил король. - Как раз в самый разгар шторма он превратился в медведя! Он вынудил команду всю ночь грести к Маллории, а перед самым рассветом снова обернулся человеком.
      - Освободи его, Энхег, - недовольно сказал Белгарат. - Он не превратится снова в медведя - до тех пор пока Гарион в целости и сохранности.
      Гарион перекатился на спину и сел. Это было удивительным открытием: оказывается, за всеми превращениями Бэйрека скрывалась определенная цель.
      - Ты же защитник Гариона, - объяснил Белгарат этому гиганту. - Дня этого ты и родился. Каждый раз, когда Гариону угрожает смертельная опасность, ты превращаешься в медведя, чтобы защитить его.
      - Ты хочешь сказать, что я чародей? - недоверчиво спросил Бэйрек.
      - Это едва ли. Изменить облик совсем не так уж трудно, вдобавок ты не делал этого сознательно. Это делало Предначертание, а не ты.
      Гарион выбрался из высокой, стоявшей под балдахином кровати и подошел к окну. В весеннем небе над спящим Райве и темными водами моря Ветров сияли звезды. Не было и намека на приближение рассвета. Гарион вздохнул, налил себе стакан воды из графина, стоявшего на столе, и вернулся в постель к своим тревожным снам.
      Теперь он оказался у Талл Зелика, а Хеттар и Мендореллен докладывали о действиях маллорийского императора Зарата.
      - Сейчас он готовится к осаде Рэк Госки, - говорил Хеттар, черты лица которого делали его похожим на ястреба. Но лицо Хеттара значительно смягчилось с тех пор, как Гарион видел его в последний раз. Казалось, что тому была веская причина. Высокий олгар повернулся к Гариону.
      - В конечном счете придется тебе что-нибудь сделать с Заратом, - сказал он. - Не думаю, чтобы тебе хотелось, чтобы он скитался, где хочет, в этой части света.
      - Но почему я? - не задумываясь, спросил Гарион.
      - Потому что ты - Повелитель Запада, разве не понимаешь?
      И Гарион снова проснулся. Рано или поздно ему придется иметь дело с Заратом, в этом не приходилось сомневаться. Может быть, после свадьбы у него будет время решить этот вопрос. Но эта мысль, однако, заставила его задуматься. Странно, но у него нет ни малейшего представления о том, что может случиться после свадьбы. Эта проблема встала перед ним подобно огромной двери, которая вела в пространство, где он никогда не был. Придется Зарату подождать. Гариону же придется сначала узнать, что такое супружество.
      Полусонный, находясь где то средь сновидений и воспоминаний, Гарион оживил в памяти небольшой знаменательный диалог между собой и ее императорским высочеством.
      - Это же глупо, Се'Недра, - запротестовал он. - Я ведь не собираюсь ни с кем воевать, зачем же мне тогда скакать, размахивая мечом?
      - Но они заслужили того, чтобы увидеть тебя, Гарион, - объясняла она так, будто разговаривала с ребенком. - Они покинули свои дома и явились сражаться по твоему зову.
      - Я никого не призывал.
      - Это сделала я - от твоего имени. Они действительно очень хорошая армия, и я сама собрала их. Разве ты не гордишься мною?
      - Я не просил тебя этого делать.
      - Ты был слишком горд, чтобы просить. Это одна из твоих ошибок, Гарион. А ты никогда не должен быть настолько гордым, чтобы не просить о помощи любящих тебя людей. Разве так уж трудно Повелителю Запада наградить своих верных солдат маленьким проявлением благодарности? Или же ты стал слишком великим и гордым для этого?
      - Ты путаешь разные вещи, Се'Недра. И делаешь это весьма часто, что тебе известно и самой.
      Но Се'Недра продолжила разговор, как будто этот вопрос уже решен.
      - И, конечно, на тебе будет корона, а также какие-нибудь красивые доспехи. Я думаю, что подошла бы кольчуга.
      - Я не собираюсь строить из себя клоуна только для того, чтобы удовлетворить твое стремление к дешевым спектаклям.
      Глаза ее наполнились слезами, а губы задрожали.
      - Ты больше не любишь меня, - сказала она плаксивым голосом.
      Даже во сне Гарион застонал. Вот так всегда кончались их споры. С помощью искусных уловок и хитрости она разбивала все его аргументы. Гарион ведь знал, что она делает это ради того, чтобы добиться своего, но он был перед ней совершенно беспомощен. Это могло вообще не иметь никакого отношения к обсуждавшемуся вопросу, но ей удавалось повернуть дело так, чтобы можно было бросить ему убийственное обвинение, и вся надежда даже на маленькую победу у него немедленно пропадала. Где она только научилась быть такой бессердечной притворщицей?
      И получилось так, что Гарион, одетый в кольчугу и самодовольно выставив вперед пылающий меч, под громогласные крики армии Се'Недры въехал в форты, возведенные на восточных утесах
      Ведь произошло так много событий с тех пор, как Гарион, Силк и Белгарат уехали прошлой весной из Райве, и вот молодой король лежит на своей высокой с балдахином кровати, почти потеряв надежду на сон. Ведь действительно Се'Недра собрала армию. Чем больше Гарион узнавал подробностей, тем больше удивлялся не только ее наглости, но и той огромной энергии и целеустремленности, которые она при этом проявила. Конечно, ей помогали и ее направляли, но первоначальная идея принадлежала только ей. Его любовь несколько омрачали дурные предчувствия: ему предстояло жениться на очень волевой молодой женщине - такой, которую почти никогда не мучили сомнения.
      Гарион опять перевернулся и взбил подушку, надеясь, что это поможет ему наконец заснуть спокойным сном, но снова погрузился в тревожные видения. К нему теперь, протягивая руки, шли Релг и Таиба.
      А затем он очутился у кровати Адары. Его прекрасная кузина была еще бледнее, чем он ее помнил, и непрестанно кашляла. Даже когда они вели беседу, тетя Пол лечила рану, которая чуть не стала причиной смерти девушки.
      - Я, конечно, подавляла это в себе, - говорила Адара. - Я так старалась скрыть это от него, а теперь вот выпалила, а оказалось, что я не умираю.
      - Хеттар? - снова спросил Гарион. Он повторял это уже в третий раз.
      - Если ты не прекратишь, Гарион, я порву с тобой все отношения, - весьма твердо сказала Адара.
      - Виноват, - быстро извинился он. - Просто я никогда не предполагал, что... Он хороший друг, но я никогда не думал, что в него можно влюбиться. Он такой... не знаю... непримиримый, что ли.
      - У меня есть основания думать, что он может измениться, - слегка покраснев, сказала Адара и снова начала кашлять.
      - Выпей-ка вот это, дорогая, - распорядилась тетя Пол, подходя к кровати с чашкой, от которой шел пар.
      - Вкус у этого зелья отвратительный, - предупредил кузину Гарион.
      - Но это поможет, Гарион, - сказала ему тетя Пол. - Кстати, я могу справиться с болезнью и без твоих полезных комментариев, А потом он оказался в пещерах под Пролгой, стоял рядом с Релгом, в то время как Горим проводил простую церемонию бракосочетания Релга с марагской женщиной, которая полностью изменила его жизнь. Гарион ощущал присутствие в этой подземной комнате кого-то еще и задавался вопросом, рассказал ли уже кто-нибудь Релгу о сделке, заключенной в Ктол Мишраке. Он подумал, а не рассказать ли Релгу об этом самому, но потом решил не делать этого. С учетом всех обстоятельств для Релга, вероятно, было бы лучше начать ко всему привыкать постепенно. На сегодняшний день женитьба на Таибе была, наверное, уже достаточным потрясением для этого фанатика Когда церемония закончилась, Гарион смог ощутить ликование Мары скорбящий бог более не плакал.
      Бесполезно, решил Гарион. Он не сможет заснуть, по крайней мере таким сном, который принес бы ему хоть что-нибудь хорошее. Он встал и оделся. Огонь в очаге на ночь гасили, и он разжег его, потом уселся в кресло перед огнем, задумчиво глядя на пляшущие языки пламени.
      Даже если бы его женитьба на Се'Недре произошла сразу после их прибытия в Райве, все еще могло бы обернуться хорошо. Но приготовления к королевскому бракосочетанию были слишком сложны, чтобы их можно было осуществить за одну ночь. И слишком многие из предполагаемых почетных гостей все еще оправлялись от ран, полученных в сражении у Талл Марду.
      Эта отсрочка предоставила Се'Недре время для осуществления продуманного плана перемен. У нее было, очевидно, определенное представление о нем какой-то идеал, который лишь она одна могла вообразить себе, - и Се'Недра решительно вознамерилась сделать Гариона таким, каким его придумала, вопреки всем его протестам и возражениям. Ничто не могло остановить ее в этом целеустремленном порыве одержать над ним верх. Но это тоже так несправедливо! Ведь готов же Гарион принять ее такой, какая она есть. Маленькая принцесса имела свои недостатки - даже много, - но он желал принять все хорошее вместе с плохим. Почему бы и ей не оказать ему такую же любезность? Но каждый раз, когда он пытался проявить твердость и категорически отказывался выполнять ее капризы, глаза Се'Недры наполнялись слезами, губы начинали дрожать, и роковые слова "ты больше не любишь меня" обрушивались на него. На протяжении этой долгой зимы Белгарион Райвенский даже несколько раз подумывал о бегстве.
      Теперь опять пришла весна и кончились штормы, из-за которых в зимние месяцы остров Ветров был отрезан от внешнего мира День, который, как казалось Гариону, никогда не наступит, внезапно нахлынул на него. Сегодня - день, когда он возьмет себе в жены Се'Недру, принцессу империи Толнедра, и бежать уже слишком поздно.
      Он знал, что если будет слишком долго находиться наедине со своими мыслями, то впадет в панику. Поэтому Гарион встал, быстро надел простую тунику и штаны, игнорируя более пышные одеяния, которые слуга, следуя четким указаниям Се'Недры, приготовил для него.
      До рассвета еще оставалось около часа, и молодой райвенский король открыл дверь королевских покоев и вышел в тихий коридор.
      Некоторое время он бродил по темным пустым залам Цитадели, а затем неизбежно ноги сами привели его к двери тети Пол. Она уже проснулась и сидела у огня с чашкой ароматного чая. На ней был синий халат, темные волосы пышной волной ниспадали на плечи.
      - Ты рано встал, - заметила она.
      - Я не мог спать
      - А следовало бы. Тебе предстоит очень трудный день.
      - Знаю. Поэтому-то я и не мог уснуть.
      - Чаю?
      - Нет, спасибо. - Гарион уселся на резной стул по другую сторону очага. Все меняется, тетя Пол, - сказал он после минутного размышления. - После сегодняшнего дня ничто уже вновь не станет прежним, не так ли?
      - Вероятно, нет, - ответила она. - Но это не обязательно означает, что произойдет перемена к худшему.
      - А что испытываешь ты, думая о своей свадьбе?
      - Немного нервничаю, - тихо произнесла она.
      - Ты?!
      - Я ведь тоже никогда не была замужем, Гарион.
      - А ты думаешь, это хорошая идея, тетя Пол? - спросил он. - Я говорю о том, что твоя свадьба с Дерником назначена на тот же день, что и моя с Се'Недрой. Я лишь пытаюсь сказать, что ты - самая известная женщина в мире, поэтому не должна ли твоя свадьба стать особым, очень торжественным событием?
      - Как раз этого мне и хотелось избежать, Гарион, - ответила она. - Дерник и я решили, что наша свадьба - это личное дело, и мы надеемся, что она пройдет незамеченной в той суматохе и церемониях, которые будут сопровождать твою свадьбу.
      - Как Дерник? Я не видел его вот уже несколько дней.
      - Он все еще немного странный. Не думаю, что он когда-нибудь станет тем же человеком, которого все мы знали.
      - Но он хорошо себя чувствует? - озабоченно спросил Гарион.
      - Да, он вполне здоров. Только стал немного другим, вот и все. Ведь с ним случилось нечто такое, что никогда не случалось ни с одним человеком, и это изменило его. Он столь же практичен, как и раньше, но теперь он видит и скрытую от глаза суть вещей и событий. Думаю, мне это нравится.
      - А вам на самом деле нужно покинуть Райве? - неожиданно спросил Гарион. Ты и Дерник могли бы остаться и здесь, в Цитадели.
      - Мы хотим иметь собственный дом, Гарион, - ответила она. - Нам нужно побыть наедине друг с другом. Кроме того, если бы я была здесь, всякий раз, как только вы с Се'Недрой поссоритесь, один из вас или оба сразу будете стучаться в мою дверь. Я сделала все, что в моих силах, чтобы вырастить вас обоих. Теперь же вам предстоит самим решать свои проблемы.
      - Куда же вы направляетесь?
      - В Долину Олдура. Дом моей матери все еще стоит там. Это очень прочный дом. Нужно только перекрыть крышу и вставить двери и окна. Дерник с этим справится, и вдобавок Миссии там будет хорошо.
      - Миссии? Вы берете его с собой?
      - Должен же кто-то заботиться о нем, а я привыкла, чтобы этот малыш был всегда при мне. К тому же отец и я решили, что ему нужно находиться на некотором отдалении от Ока. Он все еще единственный, кроме тебя, кто может до него дотронуться. Не исключено, что кто-нибудь попытается похитить Миссию и использовать его так же, как это сделал Зидар.
      - Какой в этом смысл? Я имею в виду, что с Тораком теперь покончено. Кому еще может понадобиться Око?
      Она очень серьезно взглянула на него, и ее белый локон, казалось, засветился.
      - Я не верю, что это единственная причина существования Ока, Гарион. Что то еще не завершено.
      - Что же? Что еще остается сделать?
      - Этого мы не знаем. "Кодекс Мрина" не кончается на встрече Дитя Света и Дитя Тьмы: Теперь ты хранитель Ока, посему не убирай его на дальнюю полку в шкафу и не забывай о нем. Будь бдителен и не давай мелочам притуплять твой разум. Охрана Ока все еще является твоим первостепенным долгом, а я не собираюсь оставаться здесь, чтобы каждый день напоминать тебе об этом.
      Гариону не хотелось об этом думать.
      - А что ты будешь делать, если в Долину явится кто-нибудь и попытается забрать Миссию? Ты не сможешь защитить его теперь, когда... - Гарион запнулся, ведь он еще не говорил с ней об этом.
      - Продолжай и скажи все, Гарион, - напрямик сказала она. - Давай посмотрим правде в глаза. Ты хочешь сказать, что теперь у меня больше нет прежней силы.
      - На что это похоже, тетя Пол? Похоже это на утрату чего-то... какую-то пустоту, быть может?
      - Я чувствую себя как всегда, дорогой. Конечно, я не пыталась совершить что-либо, с тех пор как согласилась отказаться от своей силы. Возможно, мне было бы больно, если бы я попробовала и мне бы это не удалось. - Тетя Пол пожала плечами. - Та часть моей жизни позади, так что мне остается просто попрощаться с нею. Но тем не менее Миссия будет в безопасности. В Долине живут Белдин... и близнецы. Их сил достаточно, чтобы не допустить туда никого, кто может быть опасен.
      - А почему Дерник проводит так много времени с дедушкой? - неожиданно спросил Гарион. - С самого нашего возвращения в Райве они всегда вместе, если, конечно, не спят.
      Полгара понимающе улыбнулась.
      - Мне кажется, они готовят мне какой-то сюрприз, - ответила она. Какой-то свадебный подарок. Это видно по ним.
      - Интересно, что же это такое? - с любопытством спросил Гарион.
      - Не имею ни малейшего представления и не хочу даже выяснять это. Что бы это ни было, они оба так стараются, что я не хотела бы испортить им настроение, подглядывая за ними. - Она взглянула в окно, где начали появляться первые проблески рассвета. - Может быть, сейчас тебе лучше уйти, дорогой, - предложила она. - Мне нужно приготовиться. Для меня этот день особенный, поэтому я действительно хочу выглядеть как можно лучше.
      - Ты не можешь выглядеть менее прекрасной, тетя Пол, - искренне сказал он.
      - Ну что ж, благодарю тебя, Гарион. - Она улыбнулась ему с почти девичьей застенчивостью. - Но лучше не рисковать и привести себя в порядок. - Она бросила на него внимательный взгляд и дотронулась до щеки. - Почему бы тебе не сходить в баню, дорогой, - предложила она, - помыть волосы и попросить кого нибудь побрить тебя?
      - Я сам могу это сделать, тетя Пол.
      - Не лучшая идея, Гарион. Ты сегодня немного нервничаешь, а если дрожат руки, то лучше не подносить бритву к лицу.
      Гарион довольно уныло рассмеялся, поцеловал ее и направился к двери. Затем остановился и снова повернулся к ней.
      - Я люблю тебя, тетя Пол, - просто сказал он.
      - Да, дорогой, я знаю. Я тоже люблю тебя.
      После бани Гарион отправился на поиски Леллдорина. Среди проблем, которые наконец-то удалось разрешить, был вопрос о семейном положении молодого астурийца и Арианы, брак которых с официальной точки зрения выглядел сомнительным. Ариана в конце концов отчаялась ждать, когда Леллдорин сделает первый шаг, и просто переехала в его апартаменты. Действовала она при этом весьма решительно. Гарион узнал, что Леллдорин сдался довольно быстро. Выражение его лица в последнее время стало более глуповатым, чем обычно, а Ариана вся светилась и выглядела немного самодовольной. В этом отношении они весьма напоминали Релга и Таибу. После их свадьбы на лице у Релга застыло какое-то удивленное выражение, в то время как у Таибы отражалось то же самодовольство, что и у Арианы. Гарион задавался вопросом, а не проснется ли завтра утром и он, чтобы увидеть ту же самодовольную улыбку на губах у Се'Недры.
      Гарион искал своего астурийского друга с определенной целью. Се'Недра потребовала, чтобы вслед за их свадьбой состоялся грандиозный бал, а посему Леллдорин обучал Гариона танцам.
      Идея была с энтузиазмом воспринята всеми дамами, но мужчины, однако, разошлись во мнениях. Особенно страстно выступал против этого Бэйрек.
      - Вы хотите, чтобы я - я! - оказался в центре зала и пустился в пляс?! спрашивал он принцессу разгневанным тоном. - Что плохого в том, если мы просто выпьем? Это нормальный способ отпраздновать свадьбу.
      - Вы будете просто прекрасны в танце! - ответила Се'Недра, делая то, что обычно приводило всех в ярость, а именно - похлопывая его по щеке. - И вы сделаете это, не правда ли, Бэйрек, ради меня? - И состроила ему глазки.
      Бэйрек сдался, бормоча про себя проклятия.
      Гарион нашел Леллдорина и Ариану в их комнате, когда они преданно смотрели в глаза друг другу, сидя за накрытым для завтрака столом.
      - Не позавтракаете ли с нами, ваше величество? - вежливо поинтересовалась Ариана.
      - Спасибо, миледи, - отказался Гарион, - но сегодня, кажется, у меня нет аппетита.
      - Нервы, - рассудительно и весьма мудро заметил Леллдорин.