Глава 17

Леллдорин Уилденторский нервно ходил взад-вперед перед рядами своих лучников, часто останавливаясь, чтобы прислушаться к звукам, доносившимся из тумана с поля, которое лежало перед ними.

– Ты слышишь что-нибудь? – настойчиво спрашивал он то одного, то другого толнедрийского легионера, оказавшегося рядом.

Толнедрийцы качали головами. Такой же шепот доносился из десятка разных мест.

– Слышишь что-нибудь?

– А ты?

– Что там делается?

Где-то перед строем раздалось слабое позвякивание.

– Ах! – крикнули все почти в унисон.

– Нет еще! – рявкнул Леллдорин некоторым из своих соотечественников, которые подняли луки. – Это может быть раненый талл. Поберегите свои стрелы!

– Что такое, неужели ветерок? – спросил драснийский копейщик. – Пожалуйста, Белар, пусть это будет ветерок.

Леллдорин вглядывался в туман, нервно теребя тетиву лука. Затем он почувствовал на щеке легкое дуновение.

– Ветерок! – ликующе закричал кто-то.

«Ветерок» – это слово пробежало по рядам армии.

Затем слабое движение воздуха замерло, и опять сгустился туман, который теперь казался еще гуще, чем раньше. Кто-то выругался.

Потом туман начал колыхаться и медленно таять. Это действительно был ветер.

Леллдорин задержал дыхание.

Туман пришел в движение и начал растекаться над землей.

– Там что-то движется! – крикнул толнедриец. – Приготовиться!

Туман стал растекаться быстрее, становясь все тоньше и тая от горячего пыльного ветра. Леллдорин напряженно вглядывался вперед. Там, не более чем в семнадцати шагах от пехоты, уже виднелись какие-то движущиеся силуэты.

И вот, как если бы его упорное сопротивление было разом сломлено, туман заколыхался и полностью исчез, а вместо него появилось солнце. По полю прямо на них двигалась сплошная стена маллорийцев, которая тут же остановилась, едва лучи солнца осветили ее.

– Пора! – крикнул Леллдорин, подымая лук. Все его лучники сразу последовали его примеру, и звук внезапно спущенной тетивы одновременно тысячи луков прозвучал, как громкое вибрирующее пение. Свистящий поток стрел, казалось, завис на мгновение в воздухе, а затем обрушился на тесные ряды маллорийцев.

Целые подразделения одетых в красное солдат с громкими, мучительными стонами упали там, где стояли, под градом астурийских стрел.

Рука Леллдорина потянулась к охапке стрел, воткнутых в землю у его ног. Он снова быстро натянул тетиву и спустил ее. А потом опять и опять. Поток стрел в воздухе напоминал какой-то огромный блестящий мост, дугой изогнувшийся над головами астурийской пехоты и поражавший маллорийцев там, куда он опускался.

Туча астурийских стрел неумолимо осыпала поле, и мертвые враги падали рядами, как скошенная трава на лугу.

А затем медный рог сэра Мендореллена протрубил свой могучий вызов, ряды лучников и пехоты расступились, и земля задрожала под копытами мимбратских рыцарей.

При виде этой безжалостной, неумолимой силы, надвигавшейся на них, уцелевшие под астурийскими стрелами маллорийцы дрогнули и бросились врассыпную.

Смеясь от восторга, двоюродный брат Леллдорина Торазин чуть опустил лук.

– Мы свершили это! – закричал он, все еще смеясь. – Мы опрокинули их! – Он стоял теперь вполоборота к усеянному трупами полю. В руках – лук, темные волосы откинуты назад, а на лице – ликующий восторг. Таким навсегда и запомнил его Леллдорин.

– Тор! – закричал Леллдорин, но было уже поздно. Ответом маллорийцев на шквал астурийских стрел стала туча камней, выпущенная сотней катапульт из-за северных холмов. Валуны взметнулись в небо и обрушились на сомкнутые ряды астурийской пехоты, выстроившиеся вдоль реки. Один из камней, наверное, больше человеческой головы, ударил в грудь Торазина, опрокинув его на землю.

– Тор! – Крик Леллдорина, когда он бросился к поверженному брату, был полон отчаяния. Глаза Торазина были закрыты. Грудь размозжена.

– Помогите же мне! – крикнул Леллдорин группе стоявших поблизости крестьян. Те послушно двинулись помочь ему, но их глаза говорили яснее всяких слов, что Торазин уже мертв.

Лицо Бэйрека было унылым, когда он стоял на носу своего корабля. Под приглушенную дробь барабана гребцы налегали на весла, и судно летело вниз по реке.

Король Энхег стоял, облокотившись о перила и сдвинув шлем так, чтобы прохладный речной ветерок теребил волосы. Грубоватое лицо Энхега было так же угрюмо, как и лицо его кузена.

– Как думаешь, каковы их шансы? – спросил он.

– Сомнительные, – коротко ответил Бэйрек. – Мы никогда не думали, что мерги и маллорийцы нанесут нам удар у Талл Марду. Армия разделена рекой надвое и тем самым наполовину лишена своей мощи. Боюсь, им придется туго. – Он посмотрел через плечо на полдюжины небольших узких лодок, плывших в кильватере корабля. – Подтянуться! – гаркнул он на людей в лодках.

– Впереди маллорийцы! На северном берегу! – закричал впередсмотрящий на мачте. – В полумиле отсюда!

– Смочить палубу! – приказал Бэйрек.

Матросы бросили за борт ведра на длинных веревках, зачерпнули воды и вылили ее на палубу.

– Дайте сигнал остальным, – сказал Энхег бородатому моряку, стоявшему на корме. Моряк кивнул, повернулся и, подняв большой флаг, прикрепленный к длинному шесту, принялся яростно размахивать им, подавая сигнал идущим за ними кораблям.

– Осторожней с огнем! – закричал Бэйрек матросам, теснившимся вокруг платформы, наполненной гравием, поверх которого лежали тлеющие угли. – Если корабль загорится, придется вам вплавь добираться до Восточного моря.

Перед самой платформой стояли три тяжелые катапульты, заряженные и готовые к бою. Король Энхег посмотрел на маллорийцев, стоявших вокруг дюжины осадных машин на северном берегу.

– А лучше пошлите-ка сейчас лодки, – предложил он.

Бэйрек проворчал что-то и подал сигнал шести шедшим в кильватере лодкам, рубанув воздух рукой. Те вырвались вперед. На носу у каждой из них стояла метательная машина, заряженная пучками стрел. Длинные узкие лодки быстро промчались мимо корабля.

– Зарядить катапульты! – крикнул Бэйрек людям, стоявшим вокруг разведенного на гравии огня. – Да не пролейте мне ни капли смолы на палубу!

С помощью длинных железных крюков моряки вытащили из-под углей три больших глиняных горшка, в которых находилась кипящая смесь дегтя, смолы и нефти. Эту смесь быстро перелили в бочки, которые потом обмотали пропитанным нефтью тряпьем. Затем эти зажигательные снаряды были помещены в корзины уже приведенных в готовность катапульт.

Когда лодки приблизились к берегу, где маллорийцы готовили свои катапульты, высоко в небо взлетели вдруг пучки стрел, выпущенные чирекскими метательными машинами. Стрелы рассыпались в разные стороны и, подобно смертоносному дождю, стали падать на одетых в красные туники маллорийцев.

Судно Бэйрека, следовавшее за лодками, тоже подошло ближе к заросшему кустарником берегу реки. Рыжебородый Бэйрек стоял, положив свои крепкие руки на штурвал, и пристально наблюдал за наводчиком катапульты, пожилым моряком с седой бородой и руками, будто вырезанными из мореного дуба. Наводчик, прищурившись, смотрел на линию зарубок, нанесенных на поручнях перед его катапультами. Над головой он держал длинный белый жезл, с помощью которого направлял движение судна, указывая то влево, то вправо. Повинуясь малейшему движению этого жезла, Бэйрек аккуратно поворачивал штурвальное колесо. Затем жезл резко опустился вниз, и Бэйрек железной хваткой вцепился в штурвал. Тряпье, обернутое вокруг бочек, было подожжено заранее подготовленными факелами.

– Огонь! – рявкнул наводчик. С глухим грохотом метнулись вперед коромысла катапульт, швырнув горевшие бочки и их смертоносное содержимое по дуге в направлении все еще хлопотавших над своими осадными машинами маллорийцев. При ударе бочки опрокинулись, изрыгая из себя огонь. Маллорийские катапульты тут же охватило пламя.

– Прекрасная стрельба, – заметил Энхег.

– Детская игра, – пожал плечами Бэйрек. – В действительности береговые огневые точки не представляют большой опасности. – Он оглянулся. Подходили вооруженные стрелами лодки с судна Грелдика, чтобы осыпать маллорийцев еще большим количеством стрел, а катапульты на палубе у его бородатого друга были уже заряжены и готовы к бою. – Маллорийцы, кажется, не умнее мергов. Как им только в голову не пришло, что мы можем открыть ответную стрельбу?

– В этом-то и слабость энгараков, – ответил Энхег. – Она проявляется во всех их рукописях. Торак никогда не поощрял творческое мышление.

Бэйрек бросил на своего кузена вопрошающий взгляд.

– А знаешь, что мне пришло в голову, Энхег? Я думаю, что вся та шумиха, поднятая тобой в Райве, – насчет того, что Се'Недра возглавляет армию, я имею в виду, – представляется мне не вполне искренней. Ты достаточно умен, чтобы не упрямиться тому, что на самом деле не так уж важно.

Энхег лукаво подмигнул.

– Неудивительно, что тебя называют Энхегом-хитрецом, – усмехнулся Бэйрек. – Зачем ты это сделал?

– Я опередил Бренда, – осклабился король Чирека. – Он единственный, кто мог остановить Се'Недру, если бы я предоставил ему такую возможность. Райвены ведь очень консервативны, Бэйрек. А я встал на сторону Бренда и вел все переговоры. Когда же я уступил, у него не осталось оснований стоять на своем.

– Ты был очень убедителен. Одно время я даже думал, что у тебя ум за разум зашел.

– Спасибо, – ответил чирекский король с шутливым поклоном. – Если бы у тебя было такое же лицо, как у меня, людям легко было бы думать о тебе самое худшее. Я обнаружил, что время от времени этим полезно пользоваться. Но вот подходят олгары. – Энхег указал на холмы позади горевших осадных машин. Через вершины холмов накатывала большая волна всадников, которая как волчья стая накинулась на растерявшихся маллорийцев.

Энхег вздохнул.

– Хотелось бы мне знать, что творится у Талл Марду, – сказал он. – Хотя, полагаю, мы никогда не узнаем.

– Весьма вероятно, – согласился Бэйрек. – В конце концов всем нам предстоит утонуть в Восточном море. – Но мы тем не менее прихватим с собой немало маллорийцев, правда, Бэйрек?

В ответ Бэйрек скривил губы.

– Меня не очень-то пугает такая смерть, – сказал Энхег усмехаясь.

– А может, тебе повезет заполучить стрелу в живот.

– Спасибо, – кисло поблагодарил Энхег.

Через час или немного позже были уничтожены еще три засады энгараков, берега реки Марду стали болотистыми, покрытыми зарослями камышей и испещренными лабиринтом узких проток. По приказу Энхега к неподвижной коряге был привязан и подожжен плот с дровами. Как только огонь хорошенько разгорелся, в него бросили ведро зеленоватых кристаллов. Густой столб зеленого дыма начал подниматься в голубое небо.

– Надеюсь, что Родар увидит. – Король Чирека нахмурился.

– Если не увидит он, увидят олгары, – ответил Бэйрек, – и передадут ему.

– Я надеюсь только на то, что у него осталось время, чтобы отступить.

– И я тоже, – сказал Бэйрек. – Но, как ты говорил, мы, вероятно, этого никогда не узнаем.

Король Чо-Хэг, Вождь Вождей олгарских кланов, осадил лошадь около короля Арендии Кородаллина. Туман теперь почти совершенно исчез, осталась лишь слабая дымка. Невдалеке от них, прижавшись друг к другу, сидели на земле близнецы – чародеи Белтира и Белкира. Оба были истощены до предела, головы бессильно склонились, а дыхание было тяжелым. Чо-Хэг внутренне содрогнулся при мысли о том, что могло бы произойти, если бы не эти старики. Отвратительные призраки гролимов, которые поднялись из-под земли перед самой бурей, вселили ужас в сердца самых смелых воинов, Затем на армию обрушилась страшная буря, а вслед за ней пал беспросветный туман. Однако эти два симпатичных чародея с холодной решимостью встретили и отразили все атаки гролимов. А теперь наступали мерги – пришло время стальных клинков, а не волшебства.

– Я бы дал им подойти немного поближе, – посоветовал Чо-Хэг своим спокойным голосом, когда они с Кородаллином наблюдали, как целое море мергов приближается к боевым рядам драснийских копейщиков и толнедрийских легионеров.

– А ты уверен в своей стратегии, Чо-Хэг? – спросил арендийский король, тревожно нахмурив брови. – В обычае мимбратских рыцарей всегда было атаковать в лоб. Твое предложение атаковать фланги ставит меня в тупик.

– Она приведет к гибели большего числа мергов, Кородаллин, – ответил Чо-Хэг, устраивая поудобнее в стременах свои больные ноги. – Когда твои рыцари ударят с флангов, они уничтожат основные силы противника. Оставшихся мы сможем отдать пехоте.

– Мне кажется странным, что пешим войскам отводится именно такая задача, – признался Кородаллин. – Впрочем, я совершенно неискушен в боевых действиях пехоты.

– Не ты один, мой друг, – сказал Чо-Хэг. – Мне это так же чуждо, как и тебе. Но тем не менее было бы несправедливо не отдать пехоте хотя бы нескольких мергов, не так ли? В конце концов она ведь проделала большой путь.

Король Арендии мрачно поразмыслил над этим. Он явно был не способен воспринимать то, что можно назвать юмором.

– Я не подумал об этом, – признался он. – Было бы совершенно эгоистично с нашей стороны отказать пехоте в каком бы то ни было участии в битве. Сколько же мергов, по-твоему, будет их справедливой долей?

– О, я не знаю, – ответил Чо-Хэг с серьезным лицом. – Несколько тысяч или около того, как я себе представляю. Не хотелось бы казаться скупыми – но не стоит быть и слишком щедрыми.

Кородаллин вздохнул:

– Очень трудно соблюсти эту тонкую грань между бережливостью и глупым расточительством, король Чо-Хэг.

– Такова участь королей, Кородаллин.

– Так, Чо-Хэг, именно так. – Молодой король Арендии снова кивнул и целиком сосредоточился на том, сколько же действительно наступающих мергов он может позволить себе отдать пехоте.

– Не думаешь ли ты, что по два мерга на человека могло бы удовлетворить тех, кто сражается в пешем строю? – спросил он довольно неуверенно.

– Это кажется мне справедливым.

Тогда Кородаллин улыбнулся и вздохнул уже с радостным облегчением.

– Именно такое число мы тогда и должны им выделить, – заявил он. – Мне до сих пор не приходилось делить мергов, но это совсем не так трудно, как я себе представлял.

Король Чо-Хэг принялся хохотать.

Леди Ариана обняла вздрагивающие плечи Леллдорина и тихонько увела астурийца от соломенного тюфяка, на котором лежало тело его двоюродного брата.

– Не могли бы вы сделать что-нибудь, Ариана? – умолял он, и слезы струились у него по лицу. – Может быть, какую-нибудь повязку... и припарку...

– Мое искусство врачевания ему уже не поможет, милорд, – мягко отвечала Ариана, – я всем сердцем разделяю вашу скорбь... но смерть неизбежна...

– Не произносите этого слова, Ариана. Торазин не может умереть.

– Извините меня, милорд, – просто сказала Ариана. – Он ушел, и никакие мои лекарства или мастерство не могут вернуть его.

– Полгара может сделать это! – внезапно заявил Леллдорин, и безумная надежда засветилась в его глазах. – Пошлите за Полгарой!

– Мне некого послать, милорд, – сказала Ариана, оглядывая переносную палатку, где она, Таиба и еще несколько женщин ухаживали за ранеными. – Раненые приковывают все наше внимание, им требуются забота и попечение.

– Тогда поеду я! – заявил Леллдорин, из глаз которого все еще текли слезы. Он вскочил и выбежал из палатки.

Ариана горестно вздохнула и накрыла одеялом бледное лицо Торазина. Затем она снова вернулась к раненым, поток которых не иссякал.

– Не беспокойтесь насчет его, миледи, – сказал ей тощий крепостной, когда она наклонилась над телом его товарища. Ариана вопросительно посмотрела на говорившего.

– Он уже мертв, – объяснил тот. – Маллорийская стрела пронзила ему грудь. – Он посмотрел на лицо мертвеца и вздохнул. – Бедный Деттон! Он умер у меня на руках. Знаете, какие были его последние слова?

Ариана покачала головой.

– Он сказал: «По крайней мере я хорошо позавтракал». И умер.

– Почему же ты принес его сюда, если знал, что он уже мертв? – мягко спросила Ариана. Крестьянин пожал плечами.

– Я не хотел оставлять его лежать в грязной канаве, как дохлую собаку, – ответил он. – За всю его жизнь никто не обращался с ним как с человеком. Но он был моим другом, и я не хотел оставлять его там будто мусор. – Он издал короткий, горький смешок. – Я не думаю, что это имеет для него большое значение, но по крайней мере это придаст ему какое-то благородство. – Он неуклюже дотронулся до плеча мертвеца. – Извини, Деттон, но, думаю, мне лучше вернуться в бой.

– Как твое имя, мой друг? – спросила Ариана.

– Меня зовут Леммер, миледи.

– Так ли уж необходимо твое участие в битве?

– Сомневаюсь в этом, миледи. Я пускал стрелы в маллорийцев. Это у меня не очень получается, но предполагается, что именно этим я должен заниматься.

– Значит, ты нужен мне больше, – заявила Ариана. – У меня здесь много раненых и мало рук, чтобы о них заботиться. Несмотря на твое мрачное лицо, я чувствую в тебе большое сострадание. Не станешь ли ты мне помогать?

С минуту он рассматривал ее.

– Что вы хотите, чтобы я делал? – спросил он.

– Вон там Таиба кипятит материю для перевязок, – ответила она. – Прежде всего присмотри за огнем, а потом найди снаружи телегу с одеялами. Принеси их, мой добрый Леммер. После этого я дам тебе другие задания.

– Хорошо, – коротко ответил Леммер и направился к очагу.

– Что мы можем для нее сделать? – спросила принцесса Се'Недра у горбатого Белдина, напряженно всматриваясь в бледное, лишенное признаков жизни лицо Полгары. Чародейка лежала на руках кузнеца Дерника.

– Пусть спит, – проворчал Белдин. – Через день или два с ней все будет в порядке.

– А что с ней случилось? – спросил Дерник встревоженным голосом.

– Она устала, – бросил Белдин. – Разве не видно?

– Просто от того, что вызывала ветер? Я видел, как она делала вещи, которые кажутся гораздо труднее.

– Ты не имеешь ни малейшего представления о том, о чем говоришь, кузнец, – прорычал Белдин. Горбатый чародей сам был бледен и покачивался от изнеможения. – Когда имеешь дело с погодой, то противостоишь самым могущественным силам в мире. Я скорее попытался бы остановить прилив или обрушить гору, чем раздуть ветер в застывшем воздухе.