ГЛАВА 7

«Комьеру.

Моя супруга намерена нанести официальный визит в Материон, столицу Тамульской империи. Мы обнаружили, что нынешние беспорядки в Ламорканде могут быть дарезийского происхождения, а потому используем путешествие Эланы как случай отправиться туда и выяснить что удастся. Я буду держать тебя в курсе. Я одолжу двадцать пять генидианских рыцарей из вашего местного замка — в качестве части почетной стражи.

Полагаю, что ты должен приложить все усилия, дабы удержать Авина Воргунсона от укрепления любых постоянных союзов с графом Геррихом из Ламорканда. Геррих весьма глубоко замешан в некоем грандиозном заговоре, который выходит далеко за границы самого Ламорканда. Долмант, скорее всего, не будет огорчен, если ты, Дареллон и Абриэлъ отыщете какой-нибудь предлог отправиться в Ламорканд и сломать этому ублюдку шею. Однако берегитесь магии. Геррих получает помощь от кого-то, кто знает больше, чем следовало бы. Улаф сообщит тебе подробности.

Спархок».

— А это не слишком прямолинейно, милый? — спросила Элана, читая письмо через плечо мужа. От нее приятно пахло.

— Комьер и сам человек прямолинейный, Элана, — пожал плечами Спархок, откладывая перо, — а я не очень-то умею писать письма.

— Это я заметила.

Они сидели в роскошных покоях одного из церковных зданий, примыкающих к Базилике, — в этих покоях они провели весь день, сочиняя послания к разным людям, разбросанным по всему континенту.

— А тебе разве не нужно писать письма? — осведомился Спархок у своей супруги.

— Я уже написала. Собственно, мне только и нужно было, что сочинить для Лэнды коротенькую записку — он и сам хорошо знает, что ему делать. — Она искоса глянула на Миртаи, которая терпеливо подстригала коготки Мурр. Похоже, сама Мурр была от этого не в восторге. Элана улыбнулась. — Послание Миртаи Крингу было куда прямолинейней. Она позвала к себе заезжего пелоя и велела ему отправляться к Крингу и передать ее приказ прибыть с сотней своих соплеменников в Басну на границе между Земохом и Астелом. И прибавила, что если он не будет там ждать ее, когда она доберется до Басны, она сочтет это признаком того, что он ее не любит. — Элана отбросила со лба светлые волосы.

— Бедный Кринг, — усмехнулся Спархок. — Таким посланием она могла бы поднять его из мертвых. Как думаешь, она когда-нибудь примет его предложение?

— Это очень сложно сказать, Спархок. Впрочем, она к нему явно неравнодушна.

В дверь постучали, и Миртаи поднялась, чтобы впустить Келтэна.

— Отменная нынче погода, — сообщил светловолосый пандионец. — В самый раз для того, чтобы отправляться в путь.

— Как идут дела? — спросил Спархок.

— Мы почти готовы. — Келтэн, одетый в зеленый парчовый камзол, отвесил изысканный поклон Элане. — Собственно говоря, мы уже готовы. То, что происходит сейчас, — обычные чрезмерности.

— Нельзя ли выразиться пояснее, сэр Келтэн? — осведомилась Элана.

Келтэн пожал плечами.

— Все, кому не лень, проверяют все, что должны сделать другие, дабы убедиться, что ничего не упущено. — Он растянулся в кресле. — Мы окружены хлопотунами, Спархок. Никто не способен поверить, что кто-то другой может справиться со своим делом. Если Эмбан еще раз спросит меня, готовы ли рыцари к отъезду, я его, наверно, удушу. Он понятия не имеет о том, с какими хлопотами связано перемещение большого отряда на солидное расстояние. Поверите ли, он собирался уместить нас всех на одном корабле! С конями и со всем прочим.

— Пожалуй, там было бы тесновато, — улыбнулась Элана. — И сколько же кораблей он в конце концов решил взять?

— Точно не знаю. Мне все еще не известно, сколько народу вообще отправляется в дорогу. Твои придворные, о моя королева, все, как один, абсолютно убеждены, что без их общества ты попросту зачахнешь. Человек сорок уже собирают вещи.

— Ты бы лучше разубедила их, Элана, — предложил Спархок. — Мне отнюдь не улыбается тащить на край света весь твой двор.

— Но ведь мне понадобится свита, Спархок, — хотя бы для видимости.

В комнату вошел Телэн. На юном воришке было то, что он называл своей «уличной одежкой» — то есть одежда слегка не по размеру, неприметная и изрядно потрепанная.

— Он все еще здесь, — сообщил он с возбужденно блестящими глазами.

— Кто? — спросил Келтэн.

— Крегер. Скитается по Чиреллосу, как потерявшийся щенок в поисках нового хозяина. Стрейджен нанял людей из местного воровского сообщества следить за ним. Мы еще до сих пор не разобрались, что же он такое замышляет. Будь Мартэл жив, я бы сказал, что Крегер занимается тем, чем занимался и прежде, — намеренно попадается на глаза.

— Как он выглядит?

— Хуже, чем раньше. — Голос у Телэна слегка ломался, все еще колеблясь между сопрано и баритоном. — Время обошлось с Крегером неласково. Глаза у него такие, словно их варили в свином жиру, да и вообще вид неважный.

— Не могу сказать, чтобы нездоровье Крегера сильно меня огорчало, — заметил Спархок. — Впрочем, он понемногу начинает действовать мне на нервы. В последние десять или около того лет он беспрестанно маячит где-то на границе моего сознания — точно заусеница или вросший ноготь на ноге. Он вечно служит нашим врагам, но сам чересчур незначителен, чтобы с ним стоило возиться.

— Стрейджен может попросить кого-нибудь из местных воров перерезать ему глотку, — предложил Телэн. Спархок задумался.

— Пожалуй, не стоит, — наконец решил он. — Крегер всегда был хорошим источником ценных сведений. Скажи Стрейджену, что буде такая возможность представится, мы охотно поболтали бы с нашим старинным приятелем. Предложение завязать узлом ноги всегда вызывает у Крегера отменную разговорчивость.

Полчаса спустя к ним заглянул Улаф.

— Ты уже закончил письмо к Комьеру? — спросил он у Спархока.

— Он приготовил черновик, сэр Улаф, — ответила за мужа Элана. — И этот черновик решительно нуждается в наведении глянца.

— Но для Комьера не стоит наводить глянец, ваше величество. Он привык к странным письмам. Один мой брат-генидианец как-то отправил ему доклад, написанный на человеческой коже.

— На чем? — Элана ошеломленно воззрилась на талесийца.

— Просто больше писать было не на чем. Кстати, ко мне только что прибыл генидианский рыцарь с письмом от Комьера. Рыцарь возвращается в Эмсат, так что он может взять с собой письмо Спархока, если оно готово.

— Будем считать, что готово, — сказал Спархок, сложив пергамент и капая на него свечным воском, чтобы запечатать письмо. — И о чем же пишет Комьер?

— Для разнообразия — о хороших новостях. Все до единого тролли почему-то покинули Талесию.

— Куда они отправились?

— Кто знает? И кому до этого дело?

— Людей, живущих в краю, куда отправились тролли, этот вопрос может слегка заинтересовать, — предположил Келтэн.

— Это их трудности, — пожал плечами Улаф. — Однако это забавно. Тролли, как правило, не очень-то ладят друг с другом. Я даже и гадать не попытаюсь, с чего бы это они решили собраться вместе и одновременно куда-то податься. Вероятно, дискуссии по этому поводу были бы крайне любопытны. Обычно тролли, встречаясь, попросту убивают друг друга.

— Я мало чем могу помочь тебе, Спархок, — хмуро сказал Долмант, когда в тот же день, но позже они встретились наедине. — Церковь в Дарезии откололась. Тамошние священники не признают власти Чиреллоса, так что я не могу приказать им помогать тебе.

Лицо Долманта было озабоченным, и белый цвет рясы придавал его коже желтоватый отлив. По сути, Долмант правил целой империей, протянувшейся от Талесии до Каммории, и бремя обязанностей тяготило его. Перемена, которую Спархок и его друзья заметили в Долманте за последние несколько лет, происходила наверняка скорее от этого бремени, чем от надутого осознания собственного высокого положения.

— Скорее ты найдешь союзников в Астеле, чем в Эдоме или Даконии, — продолжал он. — Доктрина астелийской церкви весьма близка к нашей — близка настолько, что мы признаем астелианскую церковную иерархию. Эдом и Дакония откололись от астелийской церкви тысячи лет назад и с тех пор развивались на свой лад. — Архипрелат печально улыбнулся. — Службы, которые ведутся в этих двух королевствах, по большей части состоят из истерических обличений церкви Чиреллоса и моей персоны. Там выступают против церковной иерархии, как и в Рендоре. Если тебе случится попасть в Эдом или Даконию, жди от тамошней церкви только противоборства. То, что ты рыцарь церкви, не послужит к твоей пользе, а скорее обернется против тебя. В Эдоме и Даконии детей учат, что у рыцарей церкви есть рога и хвосты. Они сочтут, что ты вот-вот примешься жечь деревни, убивать священников и угонять народ в рабство.

— Я постараюсь держаться подальше от этих краев; Сарати, — заверил его Спархок. — Кто возглавляет астелийскую церковь?

— Номинальный ее глава — архимандрит Дарсаса. Этот невразумительный титул приблизительно равен нашему патриарху. Все священники астелийской церкви — монахи. У них нет белого духовенства.

— Существуют ли еще какие-нибудь значительные различия, которые бы мне следовало знать?

— Главным образом это различия в ритуалах службы. Сомневаюсь, чтобы тебя пригласили прочитать проповедь, так что проблем это не вызовет. И слава Богу. Довелось мне как-то слышать, как ты читаешь проповедь.

Спархок улыбнулся.

— Всяк служит на свой лад, Сарати. Наша Святая Матерь не за тем призвала меня, чтобы я проповедовал людям. Как мне обращаться к архимандриту Дарсаса — на случай, если мы с ним встретимся?

— Именуй его «ваша светлость», как именовал бы патриарха. Это внушительный мужчина с огромной бородой, и ему известно все, что бы ни происходило в Астеле. Его священники повсюду. Народ доверяет им безгранично, и все они посылают архимандриту еженедельные отчеты. Церковь в Астеле обладает огромной властью.

— Надо же, как необычно.

— Не иронизируй, Спархок. Мне в последнее время и так приходилось несладко.

— Хочешь выслушать мое мнение, Долмант?

— Обо мне? Благодарю покорно, пожалуй, нет.

— Я не это имел в виду. Ты уже слишком стар, чтобы перемениться. Нет, я говорю о твоей политике в Рендоре. Основная идея была хороша, но вот воплощать ее ты принялся неверно.

— Полегче, Спархок. Я и за меньшее постоянно ссылаю провинившихся в монастыри.

— Твоя политика обращения рендорцев сама по себе весьма разумна. Я десять лет прожил в тех краях и знаю их образ мыслей. Простому народу не слишком-то и хочется быть обращенными — но так они надеются избавиться от воющих пустынных фанатиков. Политика твоя, повторяю, неплоха, но чтобы осуществлять ее, ты послал не тех людей.

— Спархок, я отправил в Рендор лучших знатоков церковной доктрины.

— В том-то и беда. Ты отправил туда фанатиков. Все, что они стремятся делать — наказать рендорцев за ересь.

— Ересь — это тоже беда, Спархок.

— Ересь рендорцев не имеет отношения к теологии, Долмант. Они поклоняются тому же Богу, что и мы, и основная часть их верований ничем не отличается от нашей. Все несогласия между нами связаны с правлением церкви. Когда рендорцы отпали от церкви, она была продажна. Члены Курии посылали на церковные должности в Рендор своих родственников, а это были паразиты и бездельники, которые больше заботились о наполнении своих кошельков, нежели о спасении душ. Если задуматься, именно поэтому начали убивать священнослужителей — и убивают до сих пор по той же самой причине. Ты никогда не вернешь рендорцев в лоно церкви, наказывая их за ересь. Им наплевать, кто именно возглавляет нашу Святую Матерь. Тебя лично они никогда и не увидят — зато каждый день видят своего местного священника. Если он будет все время называть их еретиками и срывать чадру с их женщин — его убьют. Все очень просто.

На лице Долманта появилось озабоченное выражение.

— Возможно, я и впрямь ошибся, — признал он. — Разумеется, если ты передашь кому-нибудь эти слова, я буду отрицать их.

— Естественно.

— Хорошо, так что же мне делать? Спархок кое-что припомнил.

— В бедной церквушке в Боррате есть один викарий, — сказал он. — Из всех, кого я видел, он ближе всего к святому, а я даже не помню его имени. Его знает Берит. Переодень нескольких своих людей нищими, пускай отправятся в Камморию и понаблюдают за ним. Именно такой человек тебе и нужен.

— Почему бы просто не послать за ним?

— Он не посмеет и слова вымолвить в твоем присутствии, Сарати. Таких людей имели в виду, создавая слово «смиренный». Кроме того, он никогда не покинет свою паству. Если ты прикажешь ему явиться в Чиреллос и отправишь его в Рендор, он, скорее всего, не проживет и полугода. Такой уж он человек.

Глаза Долманта вдруг наполнились слезами.

— Ты смутил мою душу, Спархок, — сказал он. — Истинно, смутил. К такому идеалу стремимся мы все, принимая сан. — Он вздохнул. — Как только нам удается так далеко уйти от него впоследствии?

— Вы слишком тесно связаны с внешним миром, Долмант, — мягко ответил Спархок. — Церковь вынуждена жить в мире, но мир коверкает ее куда быстрее, чем она успевает исправлять его.

— И как же разрешить эту проблему, Спархок?

— По правде говоря, Сарати, не знаю. Может быть, и никак.

— Спархок! — это был голос его дочери, и прозвучал он непостижимым образом в его голове. В этот миг Спархок как раз проходил через неф Базилики, а потому он поспешно преклонил колени, притворяясь, что молится, — чтобы скрыть то, чем занимается на самом деле.

— В чем дело, Афраэль? — беззвучно спросил он.

— Спархок, тебе совсем не обязательно становиться передо мной на колени, — заметила она, явно забавляясь.

— Я и не собирался. Если меня застигнут расхаживающим туда и сюда по коридору и ведущим долгие разговоры с пустотой — меня запрут в приюте для умалишенных.

— А знаешь, у тебя в этой позе такой почтительный вид. Я тронута.

— У тебя важное дело или ты просто развлекаешься?

— Сефрения хочет поговорить с тобой.

— Ладно. Я сейчас в нефе. Спускайся, встретимся здесь и вместе поднимемся к куполу.

— Нет, я буду ждать тебя наверху.

— Но, Афраэль, туда ведет одна-единственная лестница, и нам придется долго по ней карабкаться.

— Тебе, может, и да, а мне нет. Я не люблю появляться в нефе, Спархок. Перед тем мне всегда приходится разговаривать с вашим Богом, а он такой занудный.

Разум Спархока с содроганием отпрянул от этих теологических сложностей.

Пересохшие дощатые ступеньки винтовой лестницы, которая вела к вершине купола, протестующе визжали под ногами Спархока. Подъем оказался долгим, и он изрядно запыхался, прежде чем достиг вершины лестницы.

— Что тебя задержало? — осведомилась Даная. На ней было простое белое платьице — обычная для маленьких девочек одежда, настолько обычная, что никто не замечал ее явно стирикского покроя.

— Тебе доставляет удовольствие задавать мне такие вопросы? — упрекнул Спархок.

— Да я просто шучу, отец! — рассмеялась она.

— Я надеюсь, никто не видел, как ты поднималась сюда? По-моему, мир еще не готов увидеть летающую принцессу.

— Никто меня не видел, Спархок. Ты же знаешь, я и раньше это проделывала. Положись на меня.

— А что, у меня есть выбор?.. Ну ладно, к делу. Мне сегодня еще о многом нужно позаботиться, если мы хотим отправиться в путь завтра утром.

Афраэль кивнула и села, скрестив ноги, у одного из больших колоколов. Подняв голову, она издала трель флейты. Затем ее голос затих, и лицо стало пустым, ничего не выражающим.

— Где ты был? — спросила Сефрения, открывшимися глазами Данаи глядя на своего ученика.

Спархок вздохнул.

— Если вы двое не уйметесь, я поищу себе другое занятие.

— Афраэль опять подсмеивалась над тобой?

— Разумеется. Ты знаешь, что она может летать?

— Я никогда не видела, как она это делает, но, думаю, ей это под силу.

— Зачем я тебе понадобился?

— До меня дошли тревожные слухи. В лесах у северного побережья Атана видели громадных косматых тварей.

— Так вот куда они делись!

— Дорогой, не говори загадками.

— Комьер прислал письмо Улафу. Похоже, все до единого тролли покинули Талесию.

— Тролли! — воскликнула она. — Они не могли так поступить! Талесия — их дом с древнейших времен.

— Скажи об этом троллям. Комьер клянется, что в Талесии не осталось ни одного.

— Спархок, происходит что-то очень и очень странное.

— Посол Оскайн говорил примерно то же самое. Сарсосские стирики могут разобраться в том, что происходит?

— Нет. Заласта теряется в догадках.

— А есть у вас догадка, кто может стоять за всеми этими событиями?

— Спархок, мы не имеем понятия, даже что стоит за этими событиями. У нас нет даже намека, что это за существо.

— Нам сдается, что в игру опять включились Тролли-Боги. У кого-то оказалось достаточно власти над троллями чтобы повелеть им покинуть Талесию, а это впрямую указывает на Троллей-Богов. Можем мы быть абсолютно уверенными, что они не сумели освободиться?

— Когда имеешь дело с богами, Спархок, нельзя отбрасывать ни одну возможность. Я не знаю, каким заклятьем Гвериг загнал Троллей-Богов в Беллиом, а потому не могу сказать, можно ли разрушить это заклятье.

— Значит, это возможно.

— Именно это я и говорю, дорогой. Видел ты в последнее время эту тень… или облако?

— Нет.

— Афраэль видела его?

— Нет.

— Она могла бы сказать тебе наверняка, в чем тут дело, но мне бы не хотелось выставлять ее напоказ перед этим облаком, чем бы оно там ни было. Возможно, нам удастся придумать способ как-то выманить его, когда ты появишься здесь, и тогда я смогу взглянуть на него. Когда вы отправляетесь?

— Завтра утром. Даная говорила мне, что может играть со временем, как она это проделывала, когда мы шли в Эйси с армией Воргуна. В этом случае мы быстрее доберемся до Дарезии, но сможет ли она действовать так же незаметно?

Внутри неподвижного тела его дочери отозвался глубокий мягкий звон колокольчика.

— Почему бы тебе не спросить об этом меня, Спархок? — прозвучал в этом звоне голос Данаи. — Я ведь никуда не делась, знаешь ли.

— Почем я мог это знать? — Он помолчал и спросил у все еще гудевшего колокольчика: — Так что, сможешь?

— Ну разумеется, смогу, Спархок, — раздраженно ответила Богиня-Дитя. — Ты вообще хоть что-нибудь знаешь?

— Довольно, — строго сказала Сефрения.

— Но он такой тупица!

— Афраэль! Я сказала — довольно! Ты должна уважительно относиться к своему отцу. — Слабая улыбка тронула губы погруженной в сон принцессы. — Даже если он и вправду безнадежный тупица.