ГЛАВА 3

Этим вечером, едва зашло солнце, с реки поднялся туман. Весной, когда не лил дождь, ночи в Симмуре всегда были туманными. Спархок, Стрейджен и Телэн покинули дворец в неприметной одежде и тяжелых дорожных плащах и направились в юго-западную часть города.

— Необязательно передавать эти слова твоей жене, Спархок, — заметил Стрейджен, с отвращением озираясь по сторонам, — но ее столица — один из самых непривлекательных городов в мире. Климат здесь просто ужасный.

— Летом здесь не так уж плохо, — вступился Спархок за Симмур.

— Лето я пропустил, — ответил светловолосый вор. — Я прилег вздремнуть после обеда, а когда проснулся, оно уже кончилось. Куда мы отправляемся?

— Повидать Платима.

— Насколько мне помнится, его подвал возле западных ворот. Ты ведешь нас совсем в другом направлении.

— Нам нужно вначале заглянуть в одну гостиницу. — Спархок оглянулся через плечо. — За нами следят, Телэн? — спросил он.

— Естественно. Спархок пробурчал:

— Чего-то подобного я и ожидал.

Они ехали в густом тумане, который свивался вокруг ног их коней, и фасады ближайших домов в его клубах казались тусклыми и размытыми. Они остановились у гостиницы на улице Роз, угрюмый привратник впустил их во двор и запер за ними ворота.

— Все, что вы узнаете об этом месте, не для всеобщего сведения, — предупредил Спархок Телэна и Стрейджена, спешиваясь, и передал поводья Фарэна привратнику. — Ты знаком с нравом этого коня, брат?

— О нем ходят легенды, Спархок, — отвечал привратник. — То, что вам нужно, в комнате наверху.

— Как сегодня в таверне?

— Шумно, дымно и пьяно.

— Ну, в этом нет ничего нового. Я имел в виду — сколько там народа?

— Человек пятнадцать — двадцать. И среди них трое наших, которые знают, что надлежит делать.

— Отлично. Благодарю, сэр рыцарь.

— Всегда рад услужить, сэр рыцарь. Спархок повел Стрейджена и Телэна вверх по лестнице.

— Эта гостиница, как я понимаю, совсем не то, чем кажется, — заметил Стрейджен.

— Она принадлежит пандионцам, — пояснил Телэн. — Они приходят сюда, когда не хотят привлекать внимания.

— И не только для этого, — сказал Спархок. Он распахнул дверь комнаты наверху, и они вошли.

Стрейджен поглядел на рабочие блузы, висевшие на крюках у двери.

— Вижу, нам предстоит переодевание.

— Так всегда делают, — пожал плечами Спархок. — Давайте поторопимся. Я бы предпочел вернуться во дворец, прежде чем моя жена вышлет на поиски целое войско.

Блузы были из синего холста, поношенные, залатанные, в искусно нанесенных разводах грязи. Там же были шерстяные штаны и рабочие башмаки из грубой кожи. Неприглядные шляпы явно служили не столько для украшения головы, сколько для укрытия от непогоды.

— Это оставишь здесь, — Спархок указал на шпагу Стрейджена. — Она слишком бросается в глаза. — Рослый пандионец сунул за пояс массивный кинжал.

— Спархок, ты знаешь, что за воротами гостиницы следят? — спросил Телэн.

— Надеюсь, они приятно проведут вечер. Впрочем, мы не собираемся выходить через ворота.

Спархок вывел их во двор гостиницы и открыл узкую дверцу в боковой стене. Изнутри пахнуло теплом, выдохшимся пивом и немытыми телами. Все трое вошли и прикрыли за собой дверь. Судя по всему, это была небольшая кладовка. Пол выстилала заплесневелая солома.

— Где мы? — прошептал Телэн.

— В таверне, — тихо ответил Спархок. — Через пару минут там случится потасовка. Под шумок мы проскользнем в зале. — Он подошел к занавешенному проему, который вел в таверну, и несколько раз дернул занавеску. — Все в порядке, — шепнул он. — Смешаемся с толпой во время драки, а потом выскользнем наружу. Держитесь так, будто вы навеселе, но не переиграйте.

— Я впечатлен, — заметил Стрейджен.

— Я более чем впечатлен, — добавил Телэн. — Даже Платиму неизвестно, что из этой гостиницы есть не один выход.

Вскоре потасовка началась — с шумом, воплями, толканием и наконец несколькими ударами. Двое совершенно посторонних и явно непричастных зрителей в ходе ссоры были сбиты с ног и лишились чувств. Спархок и его друзья проворно смешались с толпой и минут через десять вынырнули из зала.

— Слегка непрофессионально, — фыркнул Стрейджен. — Притворная потасовка не должна втягивать зрителей.

— Если только зрители не выглядывают еще что-то, кроме пары кружек пива, — возразил Спархок. — Те двое, которых так кстати усыпили, не были постоянными посетителями таверны. Может быть, они и ни при чем, а может быть, и наоборот. В таком случае мы можем не беспокоиться, что они пойдут за нами.

— Жизнь пандионского рыцаря интереснее, чем мне казалось, — заметил Телэн. — Может быть, она мне все-таки понравится.

По туманным улочкам они дошли до ветхого квартала возле западных ворот, представлявшего собой лабиринт переулков и немощеных закоулков. По одному из таких закоулков они добрались до грязной каменной лестницы, которая вела в подвал. Какой-то толстяк сидел у лестницы, привалившись спиной к стене.

— Что-то вы поздненько, — равнодушно сказал он Телэну.

— Нам пришлось избавляться от слежки, — пожал плечами мальчик.

— Валяйте вниз, — сказал толстяк. — Платим ждет вас.

Подвал не изменился. Здесь было так же дымно и сумрачно, и воздух гудел от хриплой невнятицы голосов живших здесь воров, шлюх и головорезов.

— Не понимаю, как это Платим может жить в таком месте. — Стрейджена передернуло.

Платим восседал, как на троне, в большом кресле по другую сторону дымного огня, горевшего в очаге на полу. При виде Спархока он тяжело поднялся на ноги.

— Где вы были? — громогласно прорычал он.

— Избавлялись от слежки, — ответил Спархок.

Толстяк что-то проворчал.

— Он здесь, — объявил он, ведя своих гостей в дальний конец подвала. — Сейчас он весьма обеспокоен своим здоровьем, так что я держу его подальше от посторонних глаз.

Он бесцеремонно протиснулся в крохотную, точно шкаф, каморку, где на табуретке восседал человечек, лелея в объятиях кружку с пивом. Это был нервный коротышка с редеющими волосами и раболепными манерами.

— Это Пелк, — сообщил Платим, — мелкий воришка. Я посылал его в Кардос — оглядеться и что-нибудь разнюхать о людях, которые нас интересуют. Валяй, Пелк, расскажи ему, что ты узнал.

— Стал-быть, так, господа хорошие, — начал тощий человечек, — ну и наломался же я, покуда до энтих ребяток добрался, но я им, значитца, кой-чем услужил, ну и они вроде как меня к себе допустили. Поначалу, само собой, не обошлося безо всякой там фигни — клятву давай да глаза завязывай, когда в ихний лагерь меня водили, а опосля ничего, вроде бы строгости ихние полегчали, ну и шастал я там уж как моей душеньке было вольно. Платим вам, небось, уже сказывал, каково мы про них поначалу мыслили — мол, вольные разбойнички, чего к чему, еще не скумекали. Такая штука сплошь и рядом случается, верно, Платим? Ну дак их же первыми цапают — и в петельку, поплясать.

— Туда им и дорога, — проворчал Платим.

— Ну, стал-быть, — продолжал Пелк, — кумекали, значитца, мы с Платимом, быдто энти ребятки навроде таких вот разбойничков, горлянки режут для ради понта и, стал-быть, барахлишка. АН нет, куды там! Главари у них, значитца, из бла-ародных, не то шесть, не то семь, и все они жутко злятся, что Энниас-Пересвищеник скопытился и все ихние задумки пошли прахом. Ну и еще им здорово не по нутру, что королева расписала их под орех в своих гончих листах — дворяне, они шибко не любят, когда их обзывают всякими нехорошими словами. Стал-быть, ежели короче, все энти бла-ародные смылись в горы из-под носа у заплечных дел мастера, ну и давай резать глотки проезжим — надо ж чем-то кормиться, а как выдастся свободная минутка, сочиняют для королевы разные препакостные прозвища.

— К делу, Пелк, — сухо сказал ему Платим.

— Точно так, я уже к тому и веду. Так вот, значитца, шли ихние дела, и тут в один прекрасный денек является в ихнее логово тот самый Крегер, а энти, стал-быть, дворянчики его знавали. И вот Крегер им толкует, что, мол, знает он кой-кого за границей, кто дворянчикам энтим подмогнет, ежели устроят они добрую драчку здесь, в Элении, чтобы королева и ее подручные носа не совали в какие-то ламоркандские заморочки. И, значитца, толкует энтот Крегер, что ежели в Ламорканде пойдет все, как по маслу, им, дворянчикам, снова подфартит, как не фартило с тех пор, как Энниаса угрохали. Ну, стал-быть, энти графья да герцоги таким делом оченно даже заинтересовались и нам повелели пойти к местным поселянам, да сказать им, штоб гоняли мытников и налогов не платили, да еще растолковать мужичью, что негоже, мол, бабе страной управлять. Мы, значитца, мужичков расшевелим насчет собраться теплой компашкой и потурить королеву с трона — а они, дворянчики, пока суд да дело, изловили пару мытничков, вздернули, а денежки вернули мужикам, у которых налоги загребли, ну и мужички, скажу я вам, обалдели, как хрюшки в навозе. — Пелк поскреб в затылке. — Вроде как все сказал. У Крегера энтого мошна тугая, и он, значитца, сыплет золотом, как мусором, направо и налево, а как дворянчикам прежде доводилось туговато, дак они на Крегера только што не молятся.

— Пелк, — сказал ему Спархок, — ты настоящее сокровище. — Он дал воришке несколько монет, и они покинули каморку.

— Что мы с этим будем делать? — осведомился Платим.

— Кое-что предпримем, — ответил Спархок. — Сколько там этих «освободителей»?

— Сотня или около того.

— Мне понадобится дюжины две твоих людей, знающих местность. Платим кивнул.

— Собираешься двинуть туда войско?

— Вряд ли. Мне думается, отряд пандионцев произведет куда более сильное впечатление на людей, которым не нравится наша королева.

— А это не слишком, Спархок? — осведомился Стрейджен.

— Вот что я скажу тебе, Стрейджен. Я хочу, чтобы вся Эления знала, как неодобрительно я отношусь к тем, кто злоумышляет против моей жены. Я не хочу, чтобы это повторилось, а потому намерен проделать все сразу — и основательно.

— Спархок, неужели он и вправду именно так говорил? — недоверчиво спросила Элана.

— Весьма похоже, — заверил ее Спархок. — Стрейджен очень хорошо передает особенности этого говора.

— Он завораживает, верно? — восхищенно проговорила она. — Хочется слушать еще и еще. — Королева вдруг лукаво улыбнулась. — Лэнда, запишите: «обалдели, как хрюшки в навозе». Может быть, мне захочется вставить это выражение в какое-нибудь официальное послание.

— Как пожелает ваше величество. — Голос Лэнды был ровен, но Спархок понял, что старый придворный отнесся к такой идее крайне неодобрительно.

— Что мы будем со всем этим делать? — спросила королева.

— Спархок говорит, что намерен кое-что предпринять, ваше величество, — сообщил ей Телэн. — Знать подробности вам необязательно.

— У нас со Спархоком нет тайн друг от друга, Телэн.

— Я не имел в виду тайны, — с невинным видом ответил мальчик. — Я говорю о всяких скучных и маловажных мелочах, на которые не стоит тратить ваше драгоценное время. — Это прозвучало весьма льстиво, но Элана поглядела на него с откровенным подозрением.

— Не разочаруй меня, Спархок, — предостерегла она.

— Ни в коем случае, любовь моя, — мягко ответил он.

Поход оказался кратким. Поскольку Пелк знал точное местонахождение лагеря мятежников, а людям Платима были известны все другие укромные места в горах, бежать разбойникам было некуда и нечего было противопоставить тридцати пандионцам в черных доспехах, которых вели Спархок, Келтэн и Улаф. Уцелевших дворян оставили для передачи королевскому правосудию, а прочих головорезов предоставили в распоряжение местного бейлифа.

— Итак, лорд Белтон, — обратился Спархок к графу, который сидел перед ним на бревне, скорчась, с перевязанной головой и скрученными за спиной руками, — твои дела, сдается, плохи.

— Будь ты проклят, Спархок! — Белтон сплюнул, морщась от яркого дневного солнца. — Как тебе удалось найти нас?

— Мой дорогой Белтон, — рассмеялся Спархок, — неужели ты и вправду думал, что сумеешь скрыться от моей жены? Она проявляет самый живой интерес к тому, что творится в ее королевстве. Она знает здесь каждое дерево, каждый город и деревушку и всех крестьян поименно. Ходят слухи даже, что ей известны по именам все эленийские олени.

— Что ж ты тогда не явился к нам раньше? — фыркнул Белтон.

— Королева была занята. Наконец-то она смогла уделить немного времени тебе и твоим дружкам. Не думаю, приятель, что тебе будет интересно, что именно она решила с вами сделать. Меня же куда больше интересует, что ты сможешь рассказать мне о Крегере. Мы с ним давно не видались, и я сгораю от желания очутиться вновь в его обществе.

В глазах Белтона плеснулся ужас.

— Ты из меня ничего не вытянешь, Спархок! — прорычал он.

— И большой заклад ты на это готов поставить? — осведомился Келтэн. — Ты уберег бы себя от немалых неприятностей, если б сразу рассказал Спархоку все, что он желает услышать, а Крегер не такая уж милашка, чтобы ради него ты согласился вытерпеть все эти неприятности.

— Говори, Белтон, — неумолимо и жестко сказал Спархок.

— Я… я не могу! — вся насмешливая бравада Белтона куда-то улетучилась. Он побледнел как смерть и весь затрясся. — Умоляю тебя, Спархок! Я погибну, если скажу хоть слово!

— Твоя жизнь теперь все равно не стоит медного гроша, — резко бросил Улаф. — Так или иначе, а ты заговоришь.

— Ради Бога, Спархок!.. Ты сам не знаешь, чего просишь!

— Я не прошу, Белтон, — мрачно проговорил Спархок.

И вдруг, безо всякой видимой причины, мертвенно-ледяной ветер прокатился по лесу, и дневное солнце затмилось. Спархок поднял голову — небо оставалось синим и ясным, но солнечный свет отчего-то потускнел, поблек.

Белтон пронзительно закричал.

Чернильно-темное облако выпрыгнуло, как живое, из-за деревьев и сомкнулось вокруг вопящего пленника. Спархок, выругавшись, отпрянул, и рука его метнулась к рукояти меча.

Вопль Белтона превратился в визг, которому вторили другие, жуткие и зловещие звуки, исходившие из облекшей его непроницаемой черноты, — хруст костей и треск разрываемой плоти. Визг оборвался, но хруст и треск тянулись еще несколько томительно долгих мгновений. А затем облако исчезло так же внезапно, как появилось.

Спархок отшатнулся с отвращением. Пленник был разорван на куски.

— Боже милосердный! — выдохнул Келтэн. — Что же это было?

— Мы оба знаем это, Келтэн, — ответил Спархок. — Мы уже видели это прежде. Не допрашивай других пленников. Я почти уверен, что им не позволят отвечать.

Их было пятеро — Спархок, Элана, Келтэн, Улаф и Стрейджен. Они собрались в королевских покоях, и настроение у них было самое мрачное.

— Это было то же самое облако? — с тревогой спросил Стрейджен.

— Не совсем, — ответил Спархок. — Оно немного иначе ощущалось, но я не мог бы назвать никаких конкретных отличий.