ГЛАВА 20

— Атаны понятия не имеют о магии, — со страстным нажимом повторил Заласта.

— Но ведь обруч не мог взлететь в воздух сам по себе, — возразил Вэнион, — а уж появление падающей звезды даже с большой натяжкой никак нельзя отнести к случайным совпадениям.

— Может быть, это какой-нибудь фокус? — предположил Эмбан. — Когда я был мальчишкой, в Укере жил один шарлатан, мастер на подобные трюки. Я склонен заподозрить потайные проволочки и горящие стрелы.

Разговор происходил на следующее утро — они собрались в лагере пелоев у городских стен, ломая голову над необыкновенным завершением Перехода атаны Миртаи.

— С какой бы стати атанам пускаться на обман, ваша светлость? — спросил Халэд.

— Почем я знаю? Может быть, для того, чтобы произвести впечатление.

— На кого, интересно?

— Очевидно, на нас.

— Это непохоже на атанов, — хмурясь, заметил Тиниен. — Посол Оскайн, стали бы атаны устраивать дешевые трюки в священном ритуале только для того, чтобы произвести впечатление на чужаков?

Тамульский посол покачал головой.

— Абсолютно исключено, сэр Тиниен. Этот обряд так же важен для них, как бракосочетание или погребение. Они ни за что не стали бы принижать его, чтобы впечатлить нас — да и не ради нас проводился этот обряд. Церемония была посвящена атане Миртаи.

— Вот именно, — согласился Халэд, — и если бы из-за деревьев были протянуты проволочки, она первой заметила бы это. Невозможно, чтобы атаны так поступили с ней. Такой дешевый трюк был бы оскорблением для Миртаи, а мы все знаем, как атаны отвечают на оскорбления.

— Скоро придет Норкан, — сказал Оскайн. — Он долго жил среди атанов, и я уверен, что он сумеет объяснить нам, в чем тут дело.

— Это не может быть магия, — упрямо повторил Заласта. Почему-то для него было очень важно, чтобы атаны не владели магией. Спархок подозревал, что причина тут в расовой принадлежности бровастого мага. Поскольку стирики были единственным народом, который обладал магией и мог обучать магическому искусству других, они были особенными и неповторимыми. Если другая раса может делать то же самое, это неизбежно принижает неповторимость стириков.

— Долго мы еще здесь пробудем? — спросил Келтэн. — Очень уж здесь беспокойно. Рано или поздно кто-нибудь из пелоев или молодых рыцарей совершит промашку, и если атаны почувствуют себя смертельно оскорбленными, все эти добрые чувства тотчас испарятся бесследно. Не хотелось бы мне с боем прокладывать себе дорогу из города.

— Спросим у Норкана, — сказал Оскайн. — Если мы покинем город чересчур поспешно, это тоже может оскорбить атанов.

— Далеко отсюда до Материона, Оскайн? — спросил Эмбан.

— Около пятисот лиг.

Эмбан душераздирающе вздохнул.

— Почти два месяца пути! — посетовал он. — Мне уже кажется, что это путешествие тянется несколько лет.

— Но вы держитесь молодцом, ваша светлость, — заметил Бевьер.

— Я не хочу «держаться молодцом», Бевьер! Я хочу быть толстым, изнеженным и ленивым. Я хочу и дальше толстеть, нежиться и лениться. И еще я хочу приличной еды — много масла, подливы, сладостей и тонких вин!

— Вы добровольно вызвались отправиться в это путешествие, ваша светлость, — напомнил ему Спархок.

— Я, должно быть, спятил.

Посол Норкан появился в пелойском лагере с весьма веселым видом.

— Что тебя так развеселило? — спросил его Оскайн.

— Старина, — ответил Норкан, — я был свидетелем весьма утонченного зрелища. Я уж и забыл, насколько эленийцы могут понимать все дословно. Все атанские девушки, преследовавшие юного сэра Берита, неизменно проявляли жгучий интерес к западному оружию. Они явно надеялись выпросить парочку уроков с глазу на глаз в уединенном месте, где сэр Берит мог бы показать им, как ловко он управляется со своим… гм… снаряжением.

— Норкан, — укоризненно проговорил Оскайн.

— А что я такого сказал, старина? Боюсь, я немного подзабыл эленийский. Как бы то ни было, сэр Берит устроил показательный урок для всех девушек разом. Он вывел их за городские стены и сейчас обучает стрелять из лука.

— Надо бы нам потолковать с этим молодым человеком, — сказал Келтэн Спархоку.

— Мне запретили это делать, — отозвался Спархок. — Моя жена и другие дамы хотят, чтобы он оставался невинным. Похоже, это соответствует каким-то их таинственным желаниям. — Он взглянул на Норкана. — Может быть, вы уладите наш спор, ваше превосходительство ?

— Я замечательно умею улаживать споры, сэр Спархок. Это не так забавно, как разжигать войны, но именно это предпочитает император.

— Посол Норкан, — сказал Вэнион, — что, собственно, произошло минувшей ночью?

— Атана Миртаи стала взрослой, — пожал плечами Норкан. — Вы же были там, лорд Вэнион, и видели то же, что и я.

— Это верно, но мне хотелось бы получить кое-какие объяснения. Действительно ли в наивысший момент церемонии с неба упала звезда? И действительно ли золотой обруч поднялся с алтаря и сам опустился на голову Миртаи?

— Разумеется, все так и было. А в чем дело?

— Это невозможно! — воскликнул Заласта.

— Но ведь ты бы смог это сделать, не так ли, мудрый?

— Думаю, да, но ведь я же стирик.

— А они — атаны?

— Совершенно верно.

— Мы тоже обеспокоились, когда впервые столкнулись с этим явлением, — заверил его Норкан. — Атаны одной с нами расы, как, увы, арджуны и тэганцы. Мы, тамульцы, как тебе, без сомнения, известно, народ светский. У нас есть пантеон богов, о которых мы вспоминаем только по праздникам. У атанов только один бог, и они даже не назвали нам его имя. Они могут взывать к нему точно так же, как вы, стирики, взываете к вашим богам, и он точно так же откликается на их просьбы.

Лицо Заласты стало белее мела.

— Это невозможно! — сдавленным голосом повторил он. — В Сарсосе есть атаны. Мы бы знали, мы почувствовали бы, если бы они применяли магию.

— Но, Заласта, они и не применяют ее в Сарсосе, — терпеливо сказал Норкан. — Они обращаются к своему богу только в пределах Атана и только во время обрядов и церемоний.

— Что за чушь!

— На твоем месте я бы не говорил этого атанам. Они ведь, знаешь, слегка презирают вас, стириков. По их мнению, нечестиво превращать бога в своего слугу. Атаны могут обращаться к своему богу, и он может делать то же, что и другие боги. Однако атаны предпочитают не тревожить его по пустякам и взывают к нему лишь во время религиозных церемоний — бракосочетаний, погребений, обрядов Перехода и некоторых других. Они не могут понять, как вы с такой готовностью оскорбляете своих богов, требуя от них сделать то, с чем вы могли бы справиться и сами. — Норкан поглядел на Эмбана и лукаво ухмыльнулся. — Мне только что пришло в голову, что то же относится и к вашему эленийскому Богу. Ваша светлость, вам никогда не приходило в голову впрямую о чем-то Его попросить?

— Ересь! — воскликнул Бевьер.

— Ничуть, сэр рыцарь. Еретик — это тот, кто отходит от догматов своей веры. Я же не принадлежу к эленийской вере, а потому мои рассуждения не могут быть еретическими.

— Тут он тебя поймал, Бевьер, — рассмеялся Улаф. — Его логика безупречна.

— Это допущение вызывает весьма интересные вопросы, — задумчиво проговорил Вэнион. — Вполне вероятно, что Церковь совершила ошибку, основав воинствующие ордена. Мы могли бы и не отходить от нашей веры в поисках магии. Если бы мы правильно попросили нашего Бога, Он сам даровал бы нам помощь. — Вэнион неловко кашлянул. — Надеюсь, господа, вы не передадите этих слов Сефрении. Если я стану предполагать, что она была не так нам и нужна, она может неправильно это понять.

— Лорд Вэнион, — официальным тоном произнес Эмбан, — как представитель Церкви я запрещаю вам продолжать эти рассуждения. Это опасная тема, и я хотел бы получить указания Долманта прежде, чем мы углубимся в нее… и, Бога ради, не вздумайте ставить опыты.

— Гм… патриарх Эмбан, — мягко заметил Вэнион, — вы, кажется, забыли, что поскольку я являюсь магистром ордена пандионцев, мой церковный ранг равен вашему, а потому формально вы никак не можете запретить мне что-то.

— Но сейчас магистр — Спархок.

— Временный магистр, Эмбан, пока его не утвердила Курия. Я не пытаюсь принизить твой авторитет, старина, но давай будем соблюдать приличия. Именно такие мелочи сохраняют нас в цивилизованном состоянии, когда мы далеко от дома.

— Эти эленийцы такие забавные, — заметил Оскайн Норкану.

— Я и сам хотел сказать то же самое.

Тем же утром позднее они встретились с королем Андролом и королевой Бетуаной. Посол Оскайн изложил суть их миссии на напевном тамульском наречии.

— Он обходит стороной твои уникальные способности, — едва слышно шепнула Сефрения Спархоку, и слабая улыбка тронула ее губы. — Чиновникам императора не хочется признавать, что они оказались бессильны и вынуждены обратиться за помощью к кому-то еще.

Спархок кивнул.

— Это мне знакомо, — шепотом ответил он. — Оскайн был озабочен тем же, когда мы беседовали с ним в Чиреллосе. Но сейчас, по-моему, он поступает недальновидно. Атаны составляют ядро тамульской армии, и держать что-то в секрете от них просто бессмысленно.

— С чего это ты взял, что в политике можно отыскать смысл?

Спархок рассмеялся.

— Мне так не хватало тебя, матушка!

— От души надеюсь, что это так.

Когда Оскайн перешел к рассказу о том, что они узнали в Астеле, лицо короля Андрола стало суровым, даже жестким. Выражение лица королевы Бетуаны было помягче — главным образом, потому, что на коленях у нее сидела Даная. Спархок уже не первый раз замечал, как его дочь проделывает это. Как только ситуация могла стать хоть сколько-нибудь напряженной, Даная начинала искать, на чьих бы коленях ей устроиться, и люди, не задумываясь, отвечали на ее невысказанную просьбу, усаживая ее к себе на колени и даже не замечая этого.

— Она делает это нарочно, верно? — прошептал он Сефрении.

— Кого ты имеешь в виду, Спархок?

— Афраэль. Она взбирается на колени к людям, чтобы легче было ими управлять.

— Разумеется. Прямое прикосновение помогает тоньше управлять человеком.

— Вот почему она неизменно остается ребенком, верно? Чтобы ее брали на руки, сажали на колени, чтобы она могла заставлять людей делать то, что ей хочется.

— Да, это одна из причин.

— Но ведь когда она повзрослеет, то уже не сможет проделывать ничего подобного.

— Я знаю, Спархок, и сгораю от нетерпения увидеть, как она управится с этим. Оскайн переходит к сути дела. Он просит Андрола рассказать о случаях, похожих на те, с которыми вы уже сталкивались.

Норкан выступил вперед, чтобы переводить ответ Андрола, а Оскайн вернулся к эленийцам, чтобы оказать им ту же услугу. Два тамульца довели до совершенства утомительный, но необходимый процесс перевода, сделав его как можно более гладким и ненавязчивым.

Король Андрол несколько мгновений обдумывал ответ. Затем он улыбнулся Элане и заговорил с ней по-тамульски. Голос его был необычно нежен и мягок.

— Вот что говорит король, — начал Норкан. — Воистину с радостью приветствуем мы вновь Элану-королеву, ибо ее явление для нас точно восход солнца после долгой и тяжкой зимы.

— О, как красиво, — пробормотала Сефрения. — Мы почему-то всегда забываем о поэтичной стороне натуры атанов.

— Сверх того, — продолжал переводить Норкан, — рады мы приветствовать легендарных воителей Запада и мудрого человека из Церкви Чиреллосской. — Норкан явно переводил слово в слово.

Эмбан вежливо склонил голову.

— Ясно видим мы общую нашу тревогу в деле, о коем тут говорилось, и стойко встанем рядом с западными воителями, дабы совершить все, что от нас потребуется.

Андрол продолжал говорить, то и дело замолкая, чтобы Норкан мог перевести очередную фразу.

— С недавних пор умы наши смятены, ибо мы не сумели исполнить дел, порученных нам Материонскими хозяевами. Это тревожит нас, ибо мы непривычны к поражениям. — Эти слова Андрол произнес с подавленным видом. — Я уверен, Элана-королева, что Оскайн, глашатай императора, поведал тебе о трудностях, с коими столкнулись мы за пределами Атана в иных частях Империи. Со стыдом признаем мы, что он говорил истинно.

Королева Бетуана что-то кратко сказала своему мужу.

— Она велела ему перейти к делу, — шепнула Сефрения Спархоку. — Похоже, его привычка говорить цветистыми фразами раздражает ее — во всяком случае, так мне показалось.

Андрол извиняющимся тоном сказал что-то Норкану.

— Для меня это неожиданно, — сказал Норкан, говоря уже явно от своего имени. — Король только что признался, что у него есть от меня секреты. Такого прежде не случалось.

Андрол заговорил снова, и перевод Норкана стал проще — король явно решил отбросить формальности.

— Он говорит, что были происшествия и в самом Атане. Это внутреннее дело, так что он формально не обязан был извещать меня. Он говорит, что атаны столкнулись с существами, которых он называет «косматые». Насколько я понял, эти существа ростом больше самых рослых атанов.

— Длинные руки? — быстро спросил Улаф. — Плоские носы, широкие скулы, острые клыки?

Норкан перевел эти слова на тамульский, и король Андрол удивленно глянул на Улафа. Затем он кивнул.

— Тролли! — воскликнул Улаф. — Спросите его, сколько этих тварей его подданные видели одновременно?

— Пятьдесят и больше, — был ответ. Улаф покачал головой.

— Очень странно, — решительно сказал он. — Можно наткнуться на одно семейство троллей, но никогда — на полсотни разом.

— Он не стал бы лгать, — возразил Норкан.

— Я и не сказал, что он лжет, но прежде тролли никогда так себя не вели, иначе бы они давно вытеснили нас из Талесии.

— Похоже, Улаф, правила изменились, — заметил Тиниен. — Были ли и другие случаи, ваше превосходительство, — не связанные с троллями?

Норкан заговорил с королем и перевел его ответ.

— Они встречали воинов в странных доспехах и со странным оружием.

— Спросите его, могли ли это быть киргаи, — вмешался Бевьер. — У них шлемы с султанами из конского волоса? Большие круглые щиты? Длинные копья?

Норкан послушно перевел вопрос, хотя вид у него при этом был озадаченный. С некоторым изумлением он повторил ответ:

— Именно так! Это были киргаи! Разве такое возможно?

— Объясним позже, — сухо сказал Спархок. — С кем еще сталкивались атаны?

Теперь Норкан сыпал вопросами, явно взволнованный сообщениями Андрола. Королева Бетуана подалась вперед, и сейчас на вопросы Норкана отвечала она.

— Арджуны, — наконец отрывисто сказал Норкан. — Они были вооружены до зубов и не пытались прятаться, как обычно. А один раз была армия эленийцев — по большей части крепостных. — Затем глаза тамульца расширились от изумления. — Но это же совершенно невозможно! Это же миф!

— Мой коллега немного вышел из себя, — сказал Оскайн. — Королева говорит, что один раз атаны столкнулись с сияющими.

— Кто они такие? — спросил Спархок.

— Норкан прав, — ответил Оскайн. — Сияющие — мифические существа. Именно об этом я рассказывал вам в Чиреллосе. Наш враг насылает повсюду ужасы из легенд и сказок. Сияющие — то же самое, что вампиры, вурдалаки и огры. Ваше величество не будет против, если мы с Норканом расспросим обо всем, а потом изложим вам суть дела? — обратился он к Элане.

— Как вам будет угодно, ваше превосходительство, — согласилась она.

Тамульцы заговорили быстрее, и королева Бетуана твердо и кратко отвечала на их вопросы. Спархок определенно чувствовал, что она куда более умная и властная особа, чем ее супруг. Все еще держа на коленях принцессу Данаю, она говорила быстро и четко, и в ее глазах светилось напряженное внимание.

— Судя по всему, — сказал наконец Оскайн, — наш враг проделывает в Атане то же, что и в других местах, и даже с некоторыми добавлениями. Солдаты из прошлого ведут себя так же, как ваши древние ламорки в Эозии и те киргаи и кинезганцы, которые напали на нас в лесу западнее Сарсоса. Они атакуют, начинается бой, и когда гибнет их вожак, все они исчезают, оставляя только мертвых. Тролли не исчезают. Их приходится убивать всех до единого.

— А «сияющие»? — спросил Келтэн.

— О них ничего не известно, — ответил Оскайн. — Атаны бегут от них.

— Что?! — потрясенно воскликнул Стрейджен.

— Сияющих страшатся все, милорд, — пояснил Оскайн. — Рядом с ними все страшные истории о вампирах, вурдалаках и ограх — не более чем детские сказочки.

— Могу я немного поправить вас, ваше превосходительство? — мягко осведомился Улаф. — Мне бы не хотелось вас встревожить, но огры существуют на самом деле. У нас в Талесии они встречаются повсеместно.

— Вы, верно, шутите, сэр Улаф.

— Ни в малейшей степени. — Улаф снял с головы рогатый шлем. — Вот это — рога огра. — Он постучал пальцем по изогнутым украшениям на шлеме.

— Быть может, у вас в Талесии водится существо, которое вы зовете огром, — с сомнением заметил Оскайн.

— Двенадцати футов ростом? С рогами, клыками и когтями? Ведь это описание огра, верно?

— Ну…

— Вот такие водятся у нас в Талесии. Если это и не огры, мы все равно будем их так называть, пока вы не отыщете нам настоящих.

Оскайн с ужасом уставился на него.

— Огры не так уж плохи, ваше превосходительство. Тролли причиняют нам куда больше неприятностей — видимо, потому, что питаются мясом. Огры едят все, но предпочитают обедать древесиной, а не человечиной. Предпочитают они клены — быть может, потому, что древесина у кленов сладковатая. Голодный огр способен проломить насквозь ваш дом, лишь бы добраться до клена, который вырос на заднем дворе.

— Неужели он говорит серьезно? — воззвал Оскайн

к прочим эленийцам. Улаф порой производил на лю

дей именно такое впечатление.

Тиниен протянул руку и постучал костяшками mi

изогнутым рогам на шлеме Улафа.

— По крайней мере, это не шутка, ваше превосходительство, — сказал он. — И наводит нас на некоторые размышления. Если огры существуют на самом деле, нам, возможно, придется пересмотреть свои взгляды на вампиров, вурдалаков и этих самых сияющих. Похоже, в нынешних обстоятельствах нам придется надолго забыть о слове «невозможно».

— Но это так, Миртаи, — настаивала принцесса Даная.

— Так, да не так, Даная, — терпеливо отвечала атана. — Элана только символически моя мать.

— Все в мире символично, Миртаи, — возразила Даная. — Все, что бы мы ни делали, имеет и другое значение. Нас окружают символы. Что бы ты об этом ни думала, а у нас одна и та же мама, и это делает нас сестрами.

Отчего-то для Данаи это утверждение было очень важным. Спархок сидел рядом с Сефренией в углу большой комнаты в доме короля Андрола. Его дочь настойчиво добивалась признания своего родства с Миртаи, а баронесса Мелидира и камеристка Эланы наблюдали за этой сценой.

Миртаи мягко улыбнулась.

— Ну ладно, Даная, — сдалась она, — если тебе нравится так думать, пускай мы будем сестрами.

Даная взвизгнула от восторга и, вспрыгнув на руки к Миртаи, осыпала ее жаркими поцелуями.

— Ну разве она не прелесть? — рассмеялась баронесса Мелидира.

— Да, баронесса, — пробормотала Алиэн, и ее гладкий лоб прорезала морщинка. — Я, наверное, никогда не смогу понять, как это происходит. Сколько бы я за ней ни присматривала, она вечно исхитряется испачкаться. — Девушка указала на ножки Данаи, покрытые пятнами травяного сока. — Порой мне начинает казаться, что она прячет среди игрушек корзинку с травой и, стоит мне отвернуться, натирает ею ноги — просто так, чтобы помучить меня.

Мелидира улыбнулась.

— Принцесса просто любит побегать босиком, Алиэн, — сказала она. — Разве тебе никогда не хотелось сбросить башмачки и пробежаться по траве?

Алиэн вздохнула.

— Я на службе, баронесса, — ответила она. — Я не должна подчиняться таким капризам.

— Ты чересчур правильная, Алиэн, — заметила баронесса. — Как же девушке развлекаться, если она время от времени не будет подчиняться своим капризам?

— Я здесь не для того, чтобы развлекаться, баронесса, а для того, чтобы исполнять свои обязанности. Мой первый наниматель объяснил мне это досконально. — Алиэн поднялась и, подойдя к «сестрам», коснулась плеча Данаи. — Пора купаться, принцесса, — сказала она.

— А это обязательно?

— Да.

— Но купание — это лишние хлопоты. Я ведь все равно испачкаюсь.

— Мы постараемся всеми силами избежать этого, ваше высочество.

— Делай, как она говорит, Даная, — сказала Миртаи.

— Хороню, дорогая сестра, — вздохнула Даная.

— Правда, интересный разговор? — шепотом спросил Спархок у Сефрении.

— О да, — согласилась маленькая женщина. — И часто она вот так выдает себя?

— Я что-то не понял, о чем ты говоришь.

— Она не должна так рассуждать о символах в присутствии язычников.

— Мне бы хотелось, Сефрения, чтобы ты нас так не называла.

— А разве ты не язычник?

— Смотря с такой точки зрения. Что такого важного в символах, что она должна помалкивать о них?

— Дело не в самих символах, Спархок. Дело в том, как она о них рассуждает и что этим выдает.

— И что же?

— Что она смотрит на мир совсем не так, как мы. Для нее в мире существуют понятия, которых мы никогда не сможем постичь.

— Что ж, поверю тебе на слово. Кстати, а ты и Миртаи теперь тоже сестры? Я хочу сказать — если Миртаи сестра Данаи и ты сестра Данаи, стало быть, вы — сестры?