- Странное заявление - он ведь как-никак сын убитого.
      Тут Гарион деликатно раскрыл Хо-Хэгу тайну рождения Ургита, а алгарийский владыка то и дело прерывал его повествование раскатистым хохотом.
      - Я знавал батюшку принца Хелдара, - сказал он. - Это очень на него похоже...
      Дамы тем временем на разные голоса ворковали и сюсюкали вокруг Гэрана и малышей Адары, которых значительно прибавилось за это время. Фигура кузины Гариона красноречиво свидетельствовала о том, что ей вскоре вновь предстоит стать матерью, - большую часть времени она просиживала с мечтательной улыбкой на лице, прислушиваясь к волшебным переменам в себе. Новость о том, что Сенедра и Польгара тоже ожидают потомство, несказанно изумила и Адару, и королеву Силар, а Поледра лишь таинственно улыбалась. Гарион не сомневался, что бабушка знает много больше, чем говорит...
      Дней через десять Дарник забеспокоился.
      - Мы с тобою давненько не были дома, Пол, - заявил он однажды поутру. Еще не поздно позаботиться о будущем урожае, да и по дому многое нужно успеть: починить ограду, проверить, не протекает ли крыша, ну, и так далее...
      - Как ты решишь, дорогой, - безропотно согласилась Польгара.
      Беременность волшебно преобразила великую волшебницу - теперь ее ничем нельзя было взволновать.
      В день отъезда Гарион сам пошел седлать Кретьена. Разумеется, в цитадели было хоть отбавляй желающих сделать это за него, но король Ривы предпочел никому этого не передоверять. Предстояли церемонные прощания, Гарион же чувствовал, что не вынесет еще одного расставания с друзьями, а плакать прилюдно ему не хотелось.
      - Прекрасный конь у тебя, Гарион.
      Кузина Адара... Лицо ее было безмятежным, как у большинства беременных, и, глядя на нее, Гарион еще раз изумился, до чего же повезло Хеттару с женой. Так как он повстречался с Адарой первым, их навеки связали некие особые узы и особая любовь.
      - Это подарок Закета, - коротко ответил он.
      Гарион предпочел бы, чтобы беседа их ограничилась лошадьми, тогда ему, скорее всего, удалось бы сдержать свои чувства. Однако Адара пришла сюда вовсе не за этим. Она нежно обхватила Гариона за шею и поцеловала его.
      - Прощай, мой родной...
      - До свидания, Адара, - ответил Гарион внезапно севшим голосом. - До свидания...
      Глава 28
      У короля Ривы Бельгариона, Повелителя Запада, Господина Западного моря, Богоубийцы и славнейшего в подлунном мире героя завязался горячий спор с августейшей его супругой, королевой Ривы Сенедрой, августейшей принцессой Толнедрийской империи и жемчужиной королевского дома Боурунов. Предметом разногласий была борьба за почетное право держать в объятиях кронпринца Гэрана, наследника престола Ривы, наследного Хранителя Шара Алдура и в недалеком прошлом Дитя Тьмы. Августейшая чета ссорилась уже не первый час, трясясь в седлах, они удалялись от столицы Алгарии, направляясь в Вейл Алдурский.
      Но вот Сенедра стала постепенно сдавать позиции. Как и предсказывал бессмертный волшебник Бельгарат, руки ее начали уставать, и она передала дитя отцу, испытав при этом некоторое облегчение.
      - Смотри, чтобы он не свалился с коня! - предостерегла она мужа.
      - Да, дорогая, - ответил Гарион, усаживая сына на луку седла.
      - И следи, чтобы он не обгорел на солнышке!
      Вырванный из рук злобной Зандрамас Гэран снова стал милым и покладистым. Он уже говорил коротенькими фразами, и личико его выражало величайшую серьезность, когда он что-то втолковывал отцу. Он то и дело указывал пальчиком на оленей и шмыгающих в густой траве кроликов. Белокурая кудрявая головка его покоилась на отцовской груди - дитя было всем вполне довольно. Но однажды утром Гэран все же закапризничал, и Гарион не придумал ничего лучшего, как дать ему поиграть Шаром Алдура. Гэран был в полном восторге - он держал Шар в ладошках, зачарованно уставившись в его мерцающие глубины. То и дело поднося его к уху, малыш подолгу внимал его песенкам. Похоже, Шару все это нравилось ничуть не меньше, чем ребенку.
      - Послушай, Гарион, это дикость! - ворчал Бельдин. - Ты превратил самый могущественный во вселенной магический атрибут в детскую цацку!
      - Но ведь Шар принадлежит Гэрану или будет принадлежать, не все ли равно? Им следует поближе узнать друг друга.
      - А ежели пацан его потеряет?
      - Неужели ты и в самом деле считаешь, Бельдин, что Шар можно потерять?
      Спору был положен конец, когда к Повелителю Запада подъехала Поледра.
      - Твой сын слишком мал для таких игрушек, - упрекнула она сердобольного папочку и протянула ему причудливо изогнутую и завязанную узлом палочку, неизвестно как появившуюся в ее руках. - Сейчас же отними у него Шар, Гарион. Пусть он поиграет вот с этим.
      - Это палочка с одним концом, правда?
      Гарион вспомнил забавную игрушку, которую однажды показывал ему Бельгарат в своей захламленной башне. Этой палочкой в далеком детстве часами забавлялась Польгара.
      Поледра кивнула:
      - Это надолго займет мальчика.
      Гэран охотно обменял Шар на новую игрушку. Однако сам Шар еще несколько часов кряду оплакивал расставание с новым другом, втихомолку жалуясь на ухо Гариону.
      А на следующий день они уже подъезжали к дому. Поледра критически оглядела строение с вершины холма.
      - Как вижу, ты многое перестроила тут, - заметила она, взглянув на дочь.
      - Но ведь ты не против, мамочка?
      - Разумеется, нет, Польгара. Дом должен отражать характер владельца.
      - Уверен, дел тут не переделать, - вздохнул Дарник. - Вон там ограда почти завалилась. А если я нынче же не починю ворота, то вскоре по нашему двору будет шататься целое стадо алгарийских коров.
      - А в доме необходимо произвести генеральную уборку, - прибавила его жена.
      Они спустились с холма, спешились и вошли в дом.
      - Какой ужас! - воскликнула Польгара, с отвращением глядя на слой мохнатой пыли, покрывавшей все вокруг, к слову говоря, не такой уж и толстый. - Нам нужны метелки, Дарник!
      - Будут метелки, дорогая, - покорно кивнул он.
      Бельгарат тем временем производил ревизию в кладовой.
      - Еще не время, отец, - с легким раздражением сказала Польгара. - Попрошу вас с дядюшкой Бельдином и Гарионом прополоть мой садик - его заполонили сорняки!
      - Что-о-о? - не веря своим ушам, воскликнул волшебник.
      - Завтра я хочу заняться посадкой, - невозмутимо ответила ему дочь. - Мне нужна чистая и вскопанная земля.
      Гарион, Бельдин и Бельгарат с видимой неохотой поплелись в чулан, где Дарник держал инструменты.
      Гарион обреченно оглядел "садик" Польгары, который был достаточно велик, чтобы обеспечить витаминами маленькую армию.
      Бельдин же пару раз воткнул мотыгу в землю и взорвался от возмущения:
      - Какая дремучая дикость!
      Он отшвырнул мотыгу и ткнул перстом в грядку. По мере того как двигался его палец, на грядке появлялась ровная полоска взрыхленной земли.
      - Польгара рассердится, - предупредил горбуна Гарион.
      - Так это ежели она нас застукает, - хихикнул Бельдин, поглядев в сторону дома, где Польгара, Поледра и королева Ривы вовсю орудовали метлами и тряпками. - Теперь ты, Бельгарат. Делай бороздки поровнее.
      - Может, удастся выпросить у Пол чуток эля, прежде чем возьмемся за грабли? - предположил Бельдин, когда работа была закончена. - Лично я употел, даже невзирая на... нашу маленькую хитрость.
      Тут в дом явился и Дарник, решив сделать перерыв, - починка ограды оказалась хлопотным делом. Женщины же вовсю размахивали метлами, вздымая облака пыли, которая, как заметил Гарион, упрямо не желала сдавать позиций, опускаясь на прежние места. Впрочем, пыль всегда так себя ведет.
      - А где Гэран? - вдруг опомнилась Сенедра, роняя метелку и испуганно озираясь.
      Польгара сосредоточилась и облегченно вздохнула.
      - Дарник, дорогой, пойди-ка выуди его из ручья, - попросила она мужа.
      - Что-о-о? - вскрикнула Сенедра, глядя вслед быстро удаляющемуся Дарнику.
      - С мальчиком ничего не случилось, Сенедра, - успокоила королеву Польгара. - Просто свалился в ручей, и вся недолга.
      - Просто свалился? - Голос Сенедры сорвался на визг.
      - Нормальное времяпрепровождение для мальчишек его возраста, - ответила невозмутимая Польгара. - Гарион вечно падал в этот ручей, Эрионд тоже, ну, а теперь пришло время Гэрана. Не волнуйся. Кстати, он вполне прилично плавает.
      - Но когда он успел научиться?
      - Понятия не имею. Может быть, у мальчиков это врожденное - по крайней мере, у некоторых? На моей памяти Гарион был единственным, кто пытался утонуть.
      - Я почти уже научился тогда плавать, тетушка Пол, - возмутился Гарион, и все пошло бы на лад, если бы меня не занесло под корягу. Я больно стукнулся головой...
      Сенедра в ужасе воззрилась на мужа, потом мешком осела на пол и разрыдалась.
      Тут возвратился Дарник, таща Гэрана за воротник, словно щенка за шкирку. С малыша ручьем стекала вода, но он выглядел совершенно счастливым.
      - Вывозился, как поросенок, Пол, - улыбнулся кузнец. - Эрионд вечно ходил мокрый, но таким грязным я его никогда не видел.
      - Вынеси его вон, Сенедра, - велела королеве Польгара. - Посмотри только, грязь капает прямо на вымытый пол! Гарион, в чулане ванночка - принеси-ка, и побыстрее! Поставь во дворе и налей воды. - Она улыбнулась Сенедре. - Его так или иначе следовало выкупать. По мальчикам почему-то вечно ванна плачет. Гарион - тот умудрялся извозиться, кажется, даже во сне.
      А вечером Гарион подсел к Бельгарату, развалившемуся на крылечке.
      - Ты чем-то озабочен, дедушка. Что стряслось?
      - Ничего. Просто размышляю, как обустроиться, ведь Поледра теперь переедет ко мне, в башню...
      - Ну и что?
      - Придется нам лет с десяток погонять там пыль, а еще повесить на окна занавесочки. Некоторые в толк не возьмут, как вообще можно смотреть в окна без этих идиотских тряпочек...
      - Ну, может, она не будет слишком уж усердствовать... На Периворе она как-то сказала, что волки далеко не так чистоплотны, как птички, например.
      - Она наврала, Гарион. Поверь, она наврала!
      А через пару дней пожаловали первые гости. Невзирая на летнюю жару, Ярблек по-прежнему щеголял в потрепанной меховой куртке, лохматой шапке, а лицо его хранило выражение безутешного горя. Велла, гибкая и чувственная надракийская плясунья, облачена была в свой умопомрачительный облегающий костюм из черной блестящей кожи.
      - Что ты надумал, Ярблек? - спросил Бельгарат.
      - Это не я надумал, Бельгарат. Она настояла...
      - Ну ладно, - повелительно прервала его Велла. - У меня вовсе не так много времени. Давайте-ка поторопимся. Попросите всех во двор - мне необходимы свидетели.
      - Свидетели чего, Велла? - спросила Сенедра у черноволосой красавицы.
      - Ярблек намерен меня продать.
      - Велла! - Сенедра задохнулась от ярости. - Это отвратительно!
      В ответ Велла дружески посоветовала королеве "начхать" на условности, употребив несколько более крепкое словцо. Потом танцовщица огляделась.
      - Ну что, все ли в сборе?
      - Да, все, - отвечал сбитый с толку Бельгарат.
      - Вот и прекрасно.
      Она гибко соскользнула с седла и по-турецки уселась на траву.
      - Тогда перейдем к делу. Ты, Бельдин - или Фельдегаст, или как там тебя, некоторое время назад, в Маллорее, сказал, что хочешь меня купить. Ты говорил серьезно?
      Бельдин моргнул.
      - Н-ну... вроде того, - пробормотал он.
      - Да или нет, Бельдин? - прищурилась Велла.
      - Ну... оно конечно... да. Ты девка собой видная, а бранишься заслушаться можно...
      - Хорошо. Что ты даешь за меня? Бельдин закашлялся и покраснел до ушей.
      - Не тяни кота за хвост, Бельдин! Мы не можем ковыряться до вечера. Предложи Ярблеку свою цену.
      - Ты в своем уме? - воскликнул потрясенный Ярблек.
      - Никогда в жизни не была серьезней. Итак, сколько ты готов выложить за меня, Бельдин?
      - Велла, - забормотал Ярблек, - это какое-то недоразумение!
      - Заткнись, Ярблек! Ну что, Бельдин? Сколько?
      - Все, чем я владею! - ответил горбун, завороженно глядя на плясунью.
      - Это чересчур туманно. Я хочу знать, сколько именно. Без этого нельзя торговаться. Бельдин поскреб спутанную бороду.
      - Бельгарат, ты еще не посеял бриллиант, который нашел в Марадоре перед нашествием толнедрийцев?
      - Думаю, нет. Он валяется где-то у меня в башне...
      - Но там его за всю жизнь не отыскать!
      - Он на полке в шкафу, что у южной стены, - уточнила Поледра, - прямо позади изъеденных крысами Даринских рукописей.
      - Правда? - искренне изумился Бельгарат. - А ты откуда знаешь?
      - Помнишь, как Цирадис назвала меня в Реоне?
      - Свидетельницей, а что?
      - Надеюсь, это вразумительный ответ на твой вопрос.
      - Послушай, одолжи-ка мне камушек, - попросил брата Бельдин. - Впрочем, чего уж там - просто отдай, а? Очень сомневаюсь, что когда-либо смогу с тобой рассчитаться.
      - О чем речь, Бельдин! Мне этот булыжник все равно ни к чему.
      - Он мне нужен сию секунду!
      - Сейчас.
      Бельдин сосредоточился, вытянув вперед руку ладонью вверх. И вот на его темной ладони засиял камень, который можно было бы принять за кусок прозрачного льда, если бы не нежный розовый оттенок. Размерами он превосходил крупное яблоко.
      - О зубы Торака с когтями вместе! - заикаясь, пробормотал Ярблек.
      - Эй вы, двое! Как вам эта безделица? Хороша ли цена за эту хитрую девку? - заговорил Бельдин на жаргоне шута Фельдегаста.
      - Да он стоит в сто, нет, в тысячу раз дороже любой бабы! - восхищенно пробормотал Ярблек. - Ни за одну невольницу никогда не предлагали еще такой цены!
      - Значит, это то, что надо! - торжествующе подытожила Велла. - Ярблек, когда вернешься в Гар-ог-Надрак, разнеси весть об этом торге по всему свету! Я хочу, чтобы все бабы королевства глаза выплакали от зависти!
      - Ты жестокая девочка, Велла! - хмыкнул Ярблек.
      - Это вопрос чести. - Танцовщица встряхнула иссиня-черными кудрями. - Ну, а теперь дело за малым. Ярблек, где мои бумаги?
      - Да вот они.
      - Тогда пусть мой новый хозяин поставит свою подпись.
      - Но сперва мы должны поделить барыши, Велла. - Ярблек скорбно оглядел великолепный бриллиант. - Какая жалость, что придется распиливать эдакую красоту!
      - Оставь его себе, - равнодушно сказала Велла. - Мне он без надобности.
      - Ты... ты уверена?
      - Он твой. Давай бумаги, Ярблек!
      - Ты вообще соображаешь, что делаешь, Велла? - упрямился Ярблек.
      - За всю жизнь еще ни в чем не была настолько уверена, а что?
      - Но ведь он так безобразен - прости, конечно, Бельдин, но это сущая правда. Велла, скажи, почему ты выбрала именно его?
      - Из-за сущего пустяка.
      - Какого пустяка?
      - Он умеет летать, - благоговейно произнесла плясунья.
      Ярблек лишь покачал головой, извлек на свет бумаги и быстро переписал их на имя Бельдина.
      - На кой сдались мне эти бумажонки? - изумился Бельдин.
      Гарион уже не впервые отметил, что, когда горбун пытается скрыть свои чувства, он прибегает к этому грубоватому жаргону. А чувства Бельдина сейчас обуревали такие, что он сам их испугался...
      - Спрячь их или выбрось, - пожала плечиками Велла. - Мне они также без надобности.
      - Вот и ладненько, дорогуша.
      Горбун смял бумаги и положил шарик на ладонь. Белый комочек тотчас же вспыхнул ярким пламенем и сгорел дотла.
      - Так-то оно способнее будет. - Бельдин сдунул с ладони пепел. - Ну что, дело сделано?
      - Не совсем, - ответила Велла. Она наклонилась и вытащила из-за голенищ два острых кинжала. Потом еще два - из-за пояса.
      - Вот, - протянула она их своему новому хозяину. - Они мне больше не нужны.
      Взгляд ее был непривычно нежен и кроток.
      - О-о-о... - Глаза Польгары наполнились слезами.
      - Что это значит, Пол? - взволновался Дарник.
      - Это самая великая жертва, на какую только способна надракийская женщина. - Польгара промокнула глаза уголком фартука. - Только что она всецело покорилась Бельдину. Как это прекрасно!
      - А на что мне эти ножички? - ласково улыбнулся Бельдин.
      Он подбросил кинжалы в воздух один за другим, и они пропали, обратившись в дым.
      - До свиданьица, Бельгарат, - сказал Бельдин старому волшебнику. Пошалили мы с тобой на славу, правда?
      - Славное было времечко... - У Бельгарата в глазах стояли слезы.
      - Похоже, Дарник, - обратился горбун к кузнецу, - ты здесь меня заменишь.
      - Ты говоришь сейчас так, будто собираешься умереть, - удивился Дарник.
      - Еще чего, Дарник! Вовсе не собираюсь умирать. Просто... сменю образ жизни. Попрощайтесь за меня с близняшками. Все им растолкуйте. А ты, Ярблек, упивайся богатством, но не забудь, я все-таки остался в выигрыше! Гарион, смотри, чтобы в мире дела шли на лад!
      - Ну, об этом позаботится Эрионд.
      - Это я знаю, но приглядывай за ним! Не позволь ему влипнуть в новую историю!
      Сенедре Бельдин ничего не сказал - он просто облапил королеву и звонко чмокнул в щечку. Поцеловал он и Поледру. Она с любовью обняла его в ответ янтарные глаза ее лучились.
      - Пока, старая корова. - Он фамильярно шлепнул Польгару по мягкому месту. Потом выразительно поглядел на ее талию и добавил: - Говорил же я тебе, что растолстеешь, ежели будешь лопать столько конфет!
      Она поцеловала его со слезами на глазах.
      - Ну, а теперича, ласковая моя, - обратился он к Велле, - пойдем-ка прогуляемся. Нам надо кое-что обсудить, прежде чем мы всем сделаем ручкой.
      И они рука об руку отправились на вершину ближайшего холма. Там они довольно долго беседовали. Потом обнялись, обменялись пламенным поцелуем и, не размыкая объятий, пропали, а в небе тотчас появились два ястреба.
      Один из них был всем прекрасно знаком - с синей ленточкой на лапке. У другой же птицы ленточка эта отливала лиловым. Они резвились в воздухе, поднимаясь все выше и выше в своем свадебном танце, и вот превратились в две еле заметные точки. Потом и точки эти исчезли.
      Гарион и остальные пробыли у Польгары и Дарника еще две недели. Но вот Поледра, заметив, что хозяевам хочется покоя и уединения, предложила всем съездить в Вейл. Пообещав к вечеру воротиться, Гарион с Сенедрой взяли сына и подросшего уже волчонка и вместе с Бельгаратом и Поледрой отправились в самое сердце Вейла.
      Около полудня они добрались до приземистой башни Бельгарата и поднялись по винтовой лестнице на самый верхний этаж.
      - Осторожнее, тут ступенька еле держится, - рассеянно предостерег их на лестнице хозяин.
      Гарион помешкал, пропустил всех вперед, потом приподнял тяжелую каменную плиту и заглянул под нее. Под нею обнаружился круглый камушек величиной с лесной орех. Гарион вытащил его, сунул в карман и опустил плиту на место. Он заметил, что другие ступени вытерлись и просели от времени, а эта выглядит как новенькая, и подумал о том, сколько столетий или тысячелетий подряд старик перешагивал через нее. И Гарион стал подниматься с приятным сознанием выполненного долга.
      - Что ты там делал? - спросил Бельгарат.
      - Ступеньку чинил. - И Гарион вручил старику странный камушек. - Она шаталась из-за этой вот штуковины. Теперь стоит как влитая.
      - А знаешь, я буду скучать по этой ступеньке, - жалобно вздохнул старик. Потом уставился на камушек. - Ах, вспомнил! Я сам его положил под ступеньку.
      - Но для чего? - изумилась Сенедра.
      - Это бриллиант, моя девочка, - объяснил Бельгарат. - Я хотел проверить, сколько времени мне понадобится ходить взад-вперед по лестнице, чтобы истолочь его в пыль.
      - Бриллиант? - Глаза Сенедры расширились.
      - Можешь взять его себе, если хочешь.
      Бельгарат протянул камушек королеве.
      И тут случилось невероятное. Невзирая на свое толнедрийское происхождение, Сенедра продемонстрировала подлинное бескорыстие.
      - Нет, спасибо, Бельгарат, - сказала она. - Я не хочу разлучать тебя со старинным другом. Мы с Гарионом можем положить его на место, когда будем уходить.
      Бельгарат расхохотался.
      Гэран и молодой волк резвились на полу под одним из окон. Мальчуган тискал волчонка, таскал за уши и хвост, зверь же, стоически снося истязания, то и дело норовил облизать мальчишке лицо. Гэран заливался счастливым хохотом.
      Поледра критически оглядела круглую сводчатую комнату.
      - Приятно вновь оказаться дома. - Она ласково погладила спинку кресла, испещренную глубокими царапинами от совиных когтей. - Я не менее тысячи лет просидела на этой самой спинке...
      - А что ты делала тут, бабушка? - спросила Сенедра, которая безотчетно копировала теперь обращения Гариона к близким.
      - Надзирала вон за ним. - И золотоволосая женщина указала на Бельгарата. Я полагала, что он когда-нибудь меня все-таки узнает, но не могла предположить, что случится это так нескоро. Вот и пришлось мне привлечь его внимание.
      - Каким образом, бабушка?
      - Я избрала вот это обличье. - Поледра коснулась пышной своей груди. Похоже, я много больше интересую его как женщина, нежели как сова или волчица.
      - Кстати, все время забываю тебя кое о чем спросить, - вмешался Бельгарат. - Когда мы повстречались, вокруг не было других волков. Что ты делала там, одна?
      - Поджидала тебя. Он заморгал.
      - Так ты знала, что я буду там?
      - Разумеется.
      - А когда это было? - полюбопытствовала Сенедра.
      - После того, как Торак похитил у Алдура Шар, - рассеянно ответил Бельгарат - он явно думал о другом. - Учитель отослал меня на север, дабы я уведомил о случившемся Белара. Я обернулся волком, чтобы выиграть время. Мы с Поледрой повстречались в области, которая ныне именуется северной Алгарией. Он поглядел на жену. - Кто предупредил тебя, что я иду?
      - Меня ни о чем не надо было предупреждать, Бельгарат, ведь, родившись, я уже знала, что в один прекрасный день ты придешь. Но ты, надо признаться, не спешил. - Она вновь оглядела помещение. - Думаю, мы немножко тут приберемся. А на окна непременно надо будет повесить занавески...
      - Ну, что я говорил? - вздохнул Бельгарат.
      Засим последовали поцелуи, объятия, рукопожатия, слезы прощания. Потом Сенедра подхватила на руки Гэрана, Гарион - волчонка, и семейство стало спускаться вниз по винтовой лестнице.
      - Чуть не забыл, - на полпути спохватился Гарион. - Отдай мне бриллиант я положу его на место.
      - Разве нельзя положить на его место простой камушек? - Глазки Сенедры хитро блеснули.
      - Дорогая, если тебе так уж нужен бриллиант, я подарю точно такой же.
      - Конечно, Гарион, но если я оставлю у себя еще и этот, то у меня их будет целых два!
      Он рассмеялся, но решительно разжал маленький кулачок жены, взял камень и возвратил его на прежнее место, под каменную ступеньку.
      Внизу они сели на коней и шагом поехали по равнине, залитой ярким весенним солнцем. Сенедра прижимала к себе Гэрана, а волчонок трусил рядышком, то и дело бросаясь в погоню за кроликами.
      Они еще недалеко отъехали от башни, когда Гарион расслышал знакомый звук, похожий на шепот. Он натянул поводья.
      - Сенедра, - окликнул он жену и указал на двери башни. - Погляди... Она оглянулась.
      - Но я ничего не вижу.
      - Подожди. Они вот-вот появятся.
      - Кто?
      - Дедушка и бабушка. А вот и они! Два волка один за другим выскользнули из дверей и побежали рядышком по поросшей травой равнине. Они бежали, упиваясь свободой и ничем не омраченной радостью.
      - Я уверена была, что они начнут с генеральной уборки, - удивилась Сенедра.
      - Но это куда важнее, Сенедра. Это много, много важнее...
      На закате они подъехали к дому Польгары и Дарника. Дарник все еще работал в поле, а из кухни доносилось тихое пение Польгары. Сенедра вошла в дом, а Гарион, сопровождаемый волчонком, направился прямо к Дарнику.
      Ужин в тот день их ожидал королевский - гусь с пряной подливкой и роскошным гарниром из овощей трех видов. Был на столе и ароматный, свежеиспеченный хлеб, с которого еще стекали прозрачные капли горячего масла.
      - Где ты взяла гуся, Польгара? - спросил озадаченный Дарник.
      - Мой маленький секрет, - спокойно отозвалась жена.
      - Пол!
      - Объясню как-нибудь в другой раз, дорогой. А теперь давайте есть, покуда все не остыло.
      А после ужина все долго сидели у камина. Собственно, огонь развели, казалось бы, без особой надобности - было тепло, даже окна и двери оставались открытыми, - но ведь именно огонь и очаг делают заурядное жилище родным домом, и тепло им необходимо не только для того, чтобы согреться...
      Польгара держала на коленях Гэрана. Она прижималась щекой к его нежным кудряшкам, и лицо ее выражало полнейшее довольство.
      - Это для практики, - тихонько сказала она, улыбнувшись Сенедре.
      - Ну уж этого навыка вы никогда не утратите, тетушка Пол, - отвечала королева Ривы. - Ведь вы вырастили сотни мальчишек на своем веку!
      - Ну, уж не сотни, дорогая моя, но полезно кое-что освежить в памяти...
      Волчонок спал мертвецким сном у самого камина. Он то и дело тоненько взвизгивал во сне и сучил лапами.
      - Наш малыш видит сон, - улыбнулся Дарник.
      - Неудивительно, - ответил Гарион. - Всю обратную дорогу от дедушкиной башни этот грозный зверь гонялся за кроликами. Правда, ни одного так и не изловил. Кажется мне, он делал это просто ради забавы.
      - Кстати, о снах. - Тетушка Пол встала. - Вам, вашему сыну и этому щенку завтра поутру рано вставать. Пора ложиться.
      Поутру они поднялись с первыми лучами солнца, с наслаждением позавтракали, а потом Дарник с Гарионом отправились седлать лошадей.
      Прощание было кратким - в сущности, в нем вовсе не было нужды, ибо они и не намеревались расставаться. Перекинувшись парой слов, женщины наскоро поцеловались, а Гарион с Дарником обменялись крепким рукопожатием.
      На середине склона холма Сенедра вдруг обернулась.
      - Тетушка Пол! - звонко крикнула она. - Я тебя люблю!
      - Да, дорогая, - откликнулась Польгара. - Я знаю. И я люблю тебя.
      Эпилог
      Алорийский Совет состоялся на исходе лета в Риве и проходил бурно и шумно. На Совете присутствовала масса народа - съехались даже те, кого обычно не приглашали, и потому неалорийских монархов с их дражайшими половинами оказалось больше, нежели собственно алорийцев. Бедняжкам Сенедре и Польгаре приходилось ублажать целую стаю щебечущих дам, которые наперебой осыпали их поздравлениями, а детишки липли к Гэрану, привлеченные его дружелюбием, а заодно и тем, что озорник недавно обнаружил лазейку, ведущую в кладовую, полную самых настоящих сокровищ. Правды ради надо сказать, что на Совете не так уж и усердно обсуждались дела государства. Но вот осень напомнила о себе налетевшими штормами, уведомив гостей о том, что пора и честь знать. В этом всегда состояло преимущество Ривы - как бы ни жаждали гости помешкать, погода всегда напоминала о том, что пора собираться домой.
      Постепенно в Риве все стихло. Разумеется, возвращение короля и королевы с кронпринцем ознаменовалось роскошными торжествами, но ведь люди, сколь бы эмоциональны они ни были, просто не в состоянии праздновать бесконечно. И вот недели эдак через две жизнь вошла в обычную колею.
      Гарион теперь почти целыми днями обсуждал с Кейлом государственные дела. В его отсутствие приняты были многочисленные важные решения, и хотя король во всем доверял мнению Кейла, ему следовало войти в курс дел - к тому же многие бумаги требовали августейшей резолюции.
      Беременность Сенедры развивалась без осложнений. Маленькая королева цвела и наливалась, словно яблочко по осени, но нрав ее неуклонно портился. Впрочем, одно утешало: страсть к экзотическим кушаньям, обуревающая большинство дам, пребывающих в интересном положении, не слишком обуревала королеву Ривы. Мужская половина человечества уже давно заподозрила, что гастрономические причуды их беременных жен - не более чем изысканная форма измывательства над мужьями. Чем причудливее было требуемое лакомство и чем сложнее мужу было добыть его, тем горячее жена уверяла, что просто умрет, если тотчас же его не отведает. Гарион был почти уверен, что тут крылось нечто большее: ведь если муж готов полмира обойти, чтобы принести жене зимой горстку земляники или же диковинное морское животное, обитающее на другом конце света, то это верный признак того, что жена горячо любима, невзирая на ее расплывающуюся талию. Однако Сенедра лишена была львиной доли удовольствия - ведь стоило ей ошарашить мужа невыполнимой на первый взгляд просьбой, как Гарион просто-напросто выходил в соседнюю комнату и, немного поколдовав, создавал желанный деликатес и подносил его супруге - обыкновенно на серебряной тарелочке. Сенедра раз от разу мрачнела, надувала губки и в конце концов отказалась от своей затеи.
      Однажды холодным осенним вечером в гавань вошел маллорейский корабль с обледенелыми снастями. Капитан самолично доставил во дворец пергаментный свиток с печатью императора Маллореи Закета. Гарион тепло поблагодарил моряка, гостеприимно предоставил ему пищу и кров в цитадели и поспешил с письмом в свои покои. Сенедра сидела у камина с шитьем в руках. Гэран и юный волк спали у очага - оба сопели и вздрагивали во сне. Они всегда спали только вместе. Сенедра уже давно отчаялась разлучить эту парочку, ибо ни одна дверь в мире не запирается достаточно надежно с обеих сторон.
      - Что это, дорогой? - спросила Сенедра.
      - Только что пришло письмо от Закета.
      - Да? И что же он пишет?
      - Да я еще не читал...
      - Открывай скорее, Гарион! Умираю от любопытства. Как дела в Мал-Зэте?
      Гарион сломал печать и развернул пергамент.
      "Его величеству королю Ривы Бельгариону, - принялся он читать вслух, Повелителю Запада, Богоубийце, Господину Западного моря и его августейшей супруге королеве Сенедре, правительнице Острова Ветров, принцессе Толнедрийской империи и жемчужине королевского дома Боурунов от Закета, императора всего Ангарака.
      Надеюсь, письмо мое застанет вас обоих в добром здравии. Шлю поздравления с появлением на свет вашей дочери - на случай, если она уже соизволила родиться. (Предвидя ваше удивление, сообщаю: нет, я не обрел дара ясновидения. Цирадис однажды сказала, что перестала быть прорицательницей. Я всерьез подозреваю, что она была со мною не вполне искренна.)