Гарион и Закет, вновь облачившись в доспехи, приблизились к трону, сопровождаемые ослепительным рыцарем.

— Ваше величество, — с поклоном начал Гарион, — я сверх меры счастлив объявить вам о том, что подвиг наш благополучно и счастливо завершился. Чудовище, отравлявшее смрадным своим дыханием ваш благословенный остров, мертво, а зло, царствовавшее в мире, навек повержено. Судьба, порой щедро осыпающая милостями своих баловней, вновь соединила меня и спутников моих с друзьями, которых и имею честь ныне вам представить. Зная, что именно будет для вас важнейшим, да и приятнейшим, спешу первым представить вам могучего воителя из далекой Арендии, который удостоился чести стоять по правую руку от короля Кородуллина, и рыцарь сей, в свою очередь, без сомнения счастлив будет принять вновь обретенных соотечественников в свои объятия. Итак, ваше величество, имею честь представить вам Мандореллена, барона Во-Мандора, самого могучего из всех земных рыцарей.

— Да ты делаешь успехи! — тихонько сказал Закет.

— Вот что значит практика, — небрежно ответил Гарион.

— Великий король, — заговорил Мандореллен звучным голосом, — счастлив приветствовать вас и всех ваших придворных, коих смею считать родными мне по крови. Полагаю, имею как честь, так и полное право тепло приветствовать вас от имени их величеств, короля Кородуллина и королевы Майясераны, монархов, правящих ныне славной Арендией, ибо не сомневаюсь, что, как только ворочусь я в пределы Во-Мимбра и поведаю им, что те, кого почитали они потерянными безвозвратно, нашлись и пребывают в добром здравии, очи их величеств переполнятся слезами горячей благодарности Небесам, и они мысленно обнимут вас как брата, а если будет на то воля великого Чолдана, я ворочусь вскоре в ваш славный град с грамотой от них, полной заверений в самой искренней любви, кои, по моему разумению, явятся вернейшим залогом скорейшего воссоединения двух ветвей арендийского народа, разлученных судьбой, но родных по крови и духу.

— Подумать только, он умудрился запихнуть все это в одно-единственное предложение! — пробормотал потрясенный до глубины души Закет.

— И все же предложений было два, я считал, — шепотом ответил Гарион. — Мандореллену нет равных по части красноречия. Сдается мне, взаимные славословия скоро не закончатся — нам волей-неволей придется прождать дня два-три…

Гарион почти не ошибся. Речи придворных Ольдорина поначалу были несколько путаны и сбивчивы, ибо у них занялся дух от внезапного явления потрясающего Мандореллена, а от его красноречия они просто онемели. Да и ночь, проведенная за лихорадочным сочинением дифирамбов, взяла свое. Следующий же день всецело посвящен был цветистым речам, роскошному банкету и всяческим увеселениям. Присутствующие с упоением выслушали удивительную повесть Белгарата о драме, разыгравшейся на рифе. Старый волшебник виртуозно обходил самые невероятные эпизоды — ведь вклинься в захватывающую повесть, скажем, описание внезапного явления всех богов разом, — семя недоверия укоренилось бы в душах даже самых доверчивых и благодарных слушателей.

Гарион же тем временем тихо беседовал с Эриондом, который сидел за пиршественным столом напротив.

— По крайней мере, Белгарат сохранил твое инкогнито, — прошептал он.

— Да, — согласился Эрионд, — придется поломать голову над тем, как отблагодарить его за это.

— Ведь ему возвратили Полидру, и старику нечего более желать в этой жизни. Однако, как ни крути, а правда со временем все равно выйдет наружу — все узнают, кто ты на самом деле такой.

— Ну, к этому следует подготовиться… Придется серьезно поговорить с твоей Сенедрой.

— С Сенедрой?!

— Мне надо порасспросить ее о том, как она начинала военную кампанию при Тул-Марду. Мне кажется, что она весьма робко начинала и постепенно мужала в бою. Думаю, и для меня это лучшая из возможных стратегий.

— Начинает сказываться твое сендарийское воспитание, Эрионд, — захохотал Гарион. — Дарник оставил неизгладимые отпечатки и на тебе, и на мне, правда ведь? — Он смущенно прокашлялся. — А знаешь, ты снова… того…

— Что?

— Светишься.

— Это здорово заметно?

Гарион кивнул.

— Ох, боюсь, что даже слишком…

— Придется поработать над этим.

Банкеты и увеселения затягивались далеко за полночь, но поскольку высокородные дворяне обычно не имеют привычки вскакивать ни свет ни заря, у Гариона и его друзей оказалось вдоволь времени, чтобы обсудить все, случившееся с тех пор, как они расстались в Реоне. Рассказы тех, кто оставался дома, изобиловали чисто домашними новостями — о детях, свадьбах и тому подобном. Гарион рад был услышать, что сын Бренда Кейл правит Ривским королевством, возможно, не хуже, чем он сам мог бы им управлять. В юго-восточном Хтол-Мургосе, как оказалось, царил мир и процветала торговля. При этом известии длинный нос Шелка начал интенсивно подергиваться.

— Все это, конечно, замечательно, — загрохотал Бэрак, — но, может, мы плюнем на эти душещипательные подробности? Что на самом деле стряслось на рифе? Умираю, хочу знать!

За этим последовал подробный отчет. На сей раз ни одну мелочь не обошли вниманием. Каждая деталь повествования ценилась слушателями на вес золота.

— Вы и вправду совершили все это? — не удержался Лелдорин от вопроса, когда Шелк в красках описал их первую встречу с обернувшейся драконом Зандрамас на арендийской равнине.

— Ну, мы отрубили ей не весь хвост, — честно признался Гарион, — а примерно фута четыре. Хотя, похоже, она это оценила…

— Наш доблестный герой, добравшись до дома, чего доброго, попытается сделать карьеру губителя драконов, — расхохотался Шелк.

— Но ведь во всем свете не сыскать больше ни одного дракона, Хелдар, — трезво заметила Бархотка.

— Ничего страшного, Лизелль, — хмыкнул Шелк. — Может, Эрионд сварганит для него пару-троечку на заказ…

— Не больно-то и хотелось, — отпарировал Гарион.

На следующем этапе повествования все ощутили потребность повидать Зит, и Сади с гордостью продемонстрировал и свою зеленую змейку, и ее веселенькое потомство.

— Мне она вовсе не кажется такой уж опасной, — хмыкнул Бэрак.

— А ты расскажи об этом Харакану, — ухмыльнулся Шелк. — В Ашабе Лизелль швырнула эту лапочку прямо ему в лицо. Зит парочку раз его тяпнула, и он навеки окаменел.

— Неужели он умер? — удивился великан.

— Мертвее я никого не видывал.

— Сдается мне, ты забегаешь вперед, — заметил Хеттар.

— Просто немыслимо поведать подробно обо всем за одно утро, Хеттар, — ответил Дарник.

— Ничего, Дарник, — миролюбиво произнес Хеттар. — До дома еще далеко, и времени у нас навалом.

А вечером, повинуясь многочисленным просьбам, Белдин повторил представление, которое с блеском дал перед отбытием на страшный риф. А потом, единственно ради того, чтобы некоторые его друзья смогли продемонстрировать свои способности, Гарион предложил всем перейти на ристалище. Лелдорин показал королю и придворным изысканное искусство стрельбы из лука, апофеозом же его выступления был весьма изысканный способ сбора слив. Бэрак скрутил толстый железный прут в замысловатый крендель, а Хеттар покорил всех присутствующих великолепной верховой ездой. Но кульминацию, разумеется, приберегли на десерт. Когда Релг прошел сквозь толстую каменную стену, многие дамы лишились чувств, а зеленая молодежь с воплями бросилась наутек.

— Кажется, они еще не вполне к этому готовы, — заявил Шелк. — Похоже, я и сам не вполне к такому зрелищу подготовлен, — прибавил драсниец, который демонстративно отворачивался, когда Релг приближался к стене.

Несколько дней спустя в гавань вошли сразу два корабля. С борта одного из них сошли генерал Атеска и начальник штаба Брадор, а на другом, типично черекском военном судне, прибыли король Анхег и император Вэрен в сопровождении Грелдика.

— Бэрак! — взревел король Анхег. — Сделай одолжение, придумай что-нибудь, чтобы мне не пришлось волочить тебя в кандалах в Вал-Алорн!

— Не правда ли, круто? — заметил Хеттар, глядя на рыжебородого гиганта.

— Он заткнется, как только я его напою, — передернул плечами Бэрак.

— Прости, Гарион, — гулким голосом заговорил тем временем Анхег. — Мы с Вэреном из сил выбились, ловя его, но эта его большая плошка плавает быстрее, нежели мы полагали…

— Плошка? — возмутился Бэрак.

— Все в порядке, Анхег, — улыбнулся Гарион. — Они прибыли лишь к шапочному разбору.

— Так ты отыскал сына?

— Да.

— Теперь выпори его хорошенько, старик! Мы все из сил выбивались, разыскивая этого огольца.

Тут явилась Сенедра с Гэраном на руках, и Анхег заключил их обоих в свои медвежьи объятия.

— Ваше величество, — приветствовал он королеву Ривы, — и вы, ваше высочество, — пощекотал он мальчишку.

Гэран радостно захихикал. А Сенедра попыталась присесть в реверансе.

— Не делай этого, Сенедра, — сказал Анхег. — Ты уронишь малыша.

Сенедра только радостно рассмеялась и улыбнулась императору Вэрену.

— Дядюшка…

— Привет, Сенедра, — ответил седой император. — Ты прекрасно выглядишь. — Прищурившись, он оглядел ее. — Мне мерещится или ты и вправду слегка поправилась?

— Это временное явление, дядюшка, — отвечала она. — Я объясню потом.

Брадор и Атеска приблизились к Закету.

— О, ваше императорское величество, — с деланным изумлением произнес Атеска, — подумать только, мы встретились именно здесь…

— Генерал Атеска, — перебил военачальника Закет, — мы достаточно близко знакомы, чтобы презреть условности.

— Мы беспокоились о вас, ваше величество, — вмешался Брадор. — А поскольку мы все равно были недалеко… — И лысый человек беспомощно развел руками.

— Ну, а что вы двое поделывали неподалеку отсюда? Разве я не велел вам оставаться на берегах Магана?

— Кое-что переменилось, — принялся объяснять Атеска. — Армия Урвона раскололась, и даршивцы, похоже, дрогнули. А мы с Брадором решили воспользоваться возможностью вновь присоединить Пельдан и Даршиву к великой империи и преследовали жалкие остатки даршивской армии по территории всей восточной Далазии…

— Восхитительно, господа, — одобрил Закет. — Очень, очень хорошо. Надо бы мне почаще удаляться от дел.

— Вот, значит, каково твое представление об отдыхе? — тихонько отозвался Сади.

— Ну, разумеется, — ответил за императора Шелк. — Борьба с драконами — отменное упражнение.

Закет и Вэрен внимательно оглядывали друг друга.

— Ваши императорские величества, — вежливо вмешался Гарион, — видимо, настало время представить вас друг другу. Император Вэрен, это его величество император Каль Закет Маллорейский. Император Закет, это его императорское величество Рэн Боурун, двадцать четвертый правитель Толнедрийской империи.

— Сойдет и просто Вэрен, Гарион, — заявил толнедриец. — Мы премного наслышаны о тебе, Каль Закет, — просто сказал он, протягивая руку.

— И уверен, что не слышали ровным счетом ничего хорошего, Вэрен, — улыбнулся Закет, тепло пожимая руку императора.

— Слухи редко бывают правдивы, Закет.

— Нам многое следует обсудить, ваше императорское величество, — предложил Закет.

— Вполне с вами согласен, ваше императорское величество.

Ольдорин же, король Перивора, пребывал в состоянии некоей прострации. Еще бы, его островное королевство в одночасье наводнили августейшие особы. Гарион представлял монарху одного высокого гостя за другим, делая это так деликатно, как только мог. Но невзирая на его усилия, Ольдорин оказался в состоянии пробормотать лишь несколько бессвязных слов в ответ, а всяческие «соблаговолите» и «соизвольте» начисто вылетели у него из головы. Улучив момент, Гарион отвел монарха в сторонку.

— Судьба дает нам редчайшую возможность, ваше величество, — сказал он. — Ведь здесь волею провидения встретились Закет Маллорейский, Вэрен Толнедрийский и Анхег Черекский, а нам остается лишь воспользоваться этим случаем и заключить мир, которого жаждут все истерзанные распрями земли.

— Ваше присутствие лишь украшает сей ослепительный парад, Белгарион из Ривы…

Гарион учтиво поклонился.

— Хотя королевство ваше сколь блистательно, столь и гостеприимно, в чем нет ему равных в мире, но опрометчиво было бы упустить этот потрясающий случай, ваше величество, увлекшись увеселениями. Посему покорнейше прошу вас позволить мне и друзьям моим на некоторое время уединиться, дабы обсудить возможность, столь любезно предоставленную нам провидением. Уверен, без вмешательства богов тут не обошлось.

— Нимало в этом не сомневаюсь, ваше величество, — согласился Ольдорин. — На верхнем этаже дворца моего есть зал заседаний, где никто не посмеет нарушить вашего уединения, король Белгарион. Покои эти в вашем полном распоряжении. Искренне уверен, что встреча сия воистину судьбоносна, и то, что пройдет она под кровлей дворца моего, величайшая честь для скромного монарха.

Встреча монархов была воистину экспромтом. По общему согласию председательствовал на ней Белгарат. Гарион выразил согласие выступать от имени королевы Поренн, Дарник — от имени короля Фулраха, Релг защищал интересы Страны улгов и Марадора. Мандореллен представлял, разумеется, Арендию, Хеттар представительствовал от имени отца, Сади — от имени королевы Салмиссры, а Натель призван был выражать волю всех туллов, хотя и подавал голос крайне редко. Но ни один из присутствующих не выразил желания выступить от имени Дросты-Лек-Тана из Гар-ог-Надрака…

С самого начала, к глубочайшему неудовольствию Вэрена, присутствующие условились исключить из повестки дня вопросы торговли и сразу же перейти к сути.

На второй день переговоров Гарион устало откинулся на спинку кресла, вполуха слушая переговоры Шелка с Закетом по поводу мирного договора между Маллореей и Хтол-Мургосом. Гарион печально вздохнул. Всего каких-нибудь пару дней назад все они были не только свидетелями, но и участниками величайшего события в истории вселенной — и вот теперь, сидя за столом, ковыряются в зауряднейшей международной политике! И все же он вполне отдавал себе отчет, что народы куда более волнует то, что произойдет за этим самым столом, нежели то, что случилось на рифе Корим. По крайней мере, какое-то время именно так и будет…

Но вот наконец удалось достичь Дал-Периворских договоренностей. Разумеется, все соглашения были предварительными и изобиловали общими фразами. Положения договора конечно же подлежали ратификации — их обязаны были подписать отсутствующие на встрече монархи. В ходе переговоров сторонами двигала более добрая воля, нежели соображения взаимной выгоды, как это обычно бывает на подобных переговорах. И все же Гарион понимал, что это последняя надежда человечества. Белдин в качестве секретаря обдумывал формулировки. Решено было скрепить документ печатью короля Ольдорина, в чьих владениях соглашения и были достигнуты.

Церемонию подписания документа обставили в высшей степени торжественно — ведь мимбрийцы доки по части торжественных церемоний.

Следующий день был омрачен печалью расставаний. Закет, Цирадис, Эрионд, Атеска и Брадор отбывали в Мал-Зэт, а остальным предстоял длинный путь домой на борту «Морской птицы». Гарион долго проговорил напоследок с Закетом. Они договорились постоянно переписываться, а когда будут позволять государственные дела, и навещать друг друга. Обмениваться письмами будет легко — это знали оба, но вот относительно визитов подобной уверенности не было ни у одного из них.

Потом Гарион вместе с семейством пошел проститься с Эриондом. Гарион сам проводил юного и пока еще никому не известного бога к причалу, где его поджидал корабль Атески.

— Мы с тобой прошли вместе долгий путь, Эрионд, — сказал он.

— Да, — согласился Эрионд.

— Тебе еще очень многое предстоит сделать.

— Возможно, даже больше, чем ты можешь себе вообразить, Гарион.

— Ты готов?

— Да, Гарион, я готов.

— Хорошо. Если тебе когда-нибудь понадобится моя помощь — только позови и я явлюсь к тебе, где бы ты ни был.

— Я буду иметь это в виду.

— И не закопайся в делах — не то твой конь разжиреет в праздности.

Эрионд улыбнулся.

— Этого не опасайся. Моему коню и мне еще достанет забот.

— Удачи тебе, Эрионд.

— И тебе, Гарион.

Они пожали друг другу руки, и Эрионд направился к сходням.

А Гарион, вздохнув, пошел туда, где поджидала его «Морская птица». Потом все немного постояли на причале, провожая взглядами отплывающий от острова корабль Атески. Они видели, как он плавно обогнул корабль Грелдика, напоминающий нетерпеливого пса, не чающего, когда хозяин спустит его с поводка.

Но вот и матросы Бэрака подняли якоря, а гребцы вывели массивное судно из гавани. Затем подняли паруса, и «Морская птица» устремилась к дому.