— Анхег! — воскликнул Вэрен.

— То было много лет назад, Вэрен. Это сейчас я отдаю приказы не трогать толнедрийские суда — по крайней мере при свидетелях. Ну, хватит об этом! Дело в том, что Грелдик, похоже, прав. Если он поднимет все паруса, ветер с корнем повыдирает мачты, и мы с тобой оба сядем на весла.

— Это значит, что у нас мало шансов догнать Бэрака?

— Не уверен. Бэрак как мореход Грелдику и в подметки не годится — к тому же его тяжеловесное судно не слишком чутко слушается руля. Мы с каждым днем все ближе к нему. Когда он доберется до Маллореи, ему придется заходить в каждый порт и наводить там справки. А маллорейцы вряд ли узнали бы Гариона, если бы он даже прогуливался по улицам, поплевывая им прямо в глаза. Вот Хелдар — дело другое. Насколько я понимаю, у этого маленького воришки есть агентура почти в каждом маллорейском городе. Так что ход мыслей Бэрака мне примерно ясен. Как только он окажется в Маллорее, немедленно примется разыскивать Шелка, поскольку они с Гарионом явно путешествуют вместе. Мне же справляться о Шелке не потребуется. Я просто опишу «Морскую птицу» бродягам и выпивохам в паре портовых таверн — только и всего. За пару кружек эля они наизнанку вывернутся — и я смогу следовать за Бэраком туда, куда он вздумает направиться. Надеюсь, мы сцапаем его, прежде чем он отыщет Гариона и все погубит. Трепетно надеюсь, что эта девчонка с завязанными глазами не запретила ему двигаться дальше. Ведь самый легкий способ добиться чего-то от Бэрака — строжайше это ему запретить. Окажись он в компании с Гарионом, был бы под присмотром Белгарата — волшебник держал бы его в узде…

— А каким образом ты намереваешься остановить его, если мы все же нагоним «Морскую птицу»? Возможно, корабль его не столь быстроходен, как наш, но он гораздо крупнее, да и матросов там куда больше.

— Мы с Грелдиком уже все обдумали, — ответил Анхег. — У Грелдика есть одно хитроумное приспособление. Оно крепится к носу корабля. Если Бэрак откажется подчиниться моему приказу, мы протараним «Морскую птицу». На корабле с пропоротым бортом он далеко не уйдет.

— Анхег, это ужасно!

— Не ужаснее того, что намеревается сделать Бэрак. Если он прорвется к Гариону, Зандрамас победит — и все мы окончим жизнь под каблуком у существа, рядом с которым Торак — невинный младенец! И если мне придется потопить «Морскую птицу», чтобы избежать такого поворота событий, я сделаю это десять раз подряд! — Он тяжело вздохнул. — Впрочем, если мой кузен утонет в пучине морской, я буду тосковать по нему…

Королева Поренн Драснийская призвала маркграфа Хендона, начальника разведки, в свои покои и решительно изложила ему свои требования.

— Всех до единого, Дротик! — безапелляционно заявила она. — Чтобы ни одного шпиона до самого вечера не было в этом крыле дворца!

— Поренн! — ахнул Дротик. — Это неслыханно!

— Отнюдь. Ты только что слышал это — от меня! Прикажи своим людям убрать также всех неофициальных шпиков. Я хочу, чтобы в течение часа в этом крыле дворца не осталось ни души! У меня есть собственные шпионы, Дротик, и я прекрасно знаю их излюбленные укрытия. Очистить все!

— Как я горько разочаровался в тебе, Поренн! Монархи никогда не вели себя так по отношению к разведслужбам! Ты хоть представляешь себе, как отразится это на моральном состоянии моих людей?

— Честно говоря, Хендон, меня совершенно не заботит моральное состояние твоих ищеек. Дело слишком важное.

— Неужели я хотя бы раз подвел ваше величество?

Дротик заговорил тоном оскорбленной невинности, надеясь разжалобить королеву.

— Дважды, как я припоминаю. Разве в ваши ряды не проникли жрецы Медвежьего культа? Разве твои люди не оставили меня в полнейшем неведении по поводу отступничества Хальдара?

Дротик вздохнул.

— Увы, Поренн, иногда от моего внимания ускользают некоторые мелочи…

— Ты называешь мелочью то, что Хальдар стал приверженцем Медвежьего культа?

— Ты придираешься, Поренн.

— Я просто хочу все расставить по местам. И требую очистить это крыло дворца! Впрочем, может быть, мне призвать сюда сына? Мы с ним подпишем указ о строжайшем запрете на слежку за королевской семьей — причем на все времена!

— Ты не сделаешь этого! — Лицо Дротика смертельно побледнело. — Так ты загубишь всю разведку разом! Право шпионить за королевской семьей всегда было высшей наградой за образцовую службу. Многие из моих людей к этому стремятся. — Он слегка нахмурился. — Правда, Шелк трижды отказывался от этой чести.

— Тогда быстро очисть дворец, Дротик, и не забудь про чуланчик за старым гобеленом, что висит в коридоре!

— Как вы о нем узнали?

— Это не я. Это Хева.

Дротик застонал.

Несколько часов спустя мучимая нетерпением Поренн сидела в кабинете в обществе сына. Король Хева стремительно мужал. Говорил он теперь звучным баритоном, а подбородок его украшала пушистая бородка. Мать, не в пример большинству регентов, постепенно вводила сына в курс государственных дел, поощряла его присутствие на государственных советах и переговорах с зарубежными послами. Она чувствовала, что вскоре сможет спокойно удалиться от дел, которые все сильнее тяготили ее. Хева станет добрым королем, думала она. Он уже сейчас почти столь же проницателен, как его покойный августейший родитель. К тому же у него есть одно качество, поистине бесценное для царствующего монарха, — здравый смысл.

В дверь кто-то громко постучал увесистым кулаком.

— Кто? — спросила Поренн.

— Это я, Поренн, — раздался дерзкий голос, — Ярблек!

— Входи, Ярблек. Нам есть о чем поговорить.

Ярблек распахнул дверь, и они с Веллой вошли в королевские покои. Поренн горестно вздохнула. За время пребывания в Гар-ог-Надраке Велла стала прежней. Легкий налет светскости — плод долгих и кропотливых усилий Поренн — улетучился бесследно, а костюм девушки свидетельствовал о том, что она вновь превратилась в дикое создание, которое нечего и пытаться приручить.

— Из-за чего сыр-бор, Поренн? — грубовато спросил Ярблек, швыряя в угол поношенную куртку и потрепанную шляпу. — Твой нарочный загнал лошадь почти до смерти, спеша ко мне с письмом.

— Надвигается нечто весьма важное, — сказала королева Драснии. — Полагаю, это касается нас всех. Я хочу, чтобы ты сохранил то, что услышишь, в строжайшей тайне.

— В тайне! — презрительно засмеялся Ярблек. — Ты же прекрасно знаешь, Поренн, что у тебя во дворце нет ни от кого секретов!

— На этот раз все обстоит иначе, — сухо ответила Поренн. — Сегодня утром я приказала Дротику очистить от шпиков это крыло дворца.

Ярблек фыркнул.

— И как он воспринял твою просьбу?

— Кажется, был крайне раздосадован.

— Хорошо. В последнее время он стал чересчур самоуверенным. Ладно, ближе к делу. В чем суть?

— Не спеши. Скажи сперва, удалось ли тебе выяснить, что затевает Дроста?

— Разумеется. Дроста пытается заключить мир с Закетом. Он общается — правда, на расстоянии — с маллорейцем, стоящим во главе министерства внутренних дел, — если память мне не изменяет, зовут его Брадор. Как бы там ни было, Дроста беспрепятственно позволяет маллорейским агентам следовать через Гар-ог-Надрак на запад.

По тону Ярблека Поренн тотчас же поняла, что это далеко не все, что ему стало известно.

— Выкладывай все начистоту, Ярблек! Ты что-то утаиваешь.

Ярблек вздохнул.

— Терпеть не могу беседовать с умной женщиной! — жалобно сказал он и, отойдя от Веллы на безопасное расстояние, прибавил: — Умная женщина — явление столь неестественное… Ну ладно. Закету нужны деньги. Очень много денег — ведь ему приходится вести войну на два фронта. Дроста снизил импортные пошлины на маллорейские ковры — по крайней мере, для тех купцов, которые расплачиваются в Мал-Зэте. Именно эти маллорейцы и заткнули нас с Шелком за пояс на арендийских рынках.

— Полагаю, ты уже воспользовался столь ценной информацией?

— Естественно. — Он помолчал. — Это для тебя хороший шанс обогатиться, Поренн. Дроста снизил пошлины для маллорейцев на пятьдесят процентов! Ты у себя вполне можешь поднять их на столько же. Ты пополнишь казну, и мы с Шелком тоже не останемся в проигрыше.

— Подозреваю, ты намереваешься крупно меня надуть, Ярблек, — подозрительно прищурилась Поренн.

— Я?

— Но об этом поговорим позже. Теперь слушай внимательно. Вот зачем я пригласила тебя. Бэрак, Мандореллен, Хеттар, Лелдорин и Релг плывут в Маллорею. Мы не вполне уверены, но, возможно, они задумали вмешаться в дела Белгариона. Ты сам был в Реоне и знаешь, что сказала нам эта далазийская пророчица. Эти горячие головы могут наломать дров — их непременно надо остановить.

— Совершенно с этим согласен.

— Как быстро ты сможешь связаться с твоими людьми в Маллорее?

— На это уйдет несколько недель. Ну или чуть меньше — если я отложу все прочие дела.

— Дело это настолько важно, что все прочее может подождать, Ярблек! Анхег и Вэрен гонятся за Бэраком, но мы не уверены, что они успеют его настичь. Нам во что бы то ни стало надо задержать Бэрака, и самый лучший способ — сбить его с пути. Ты должен наказать своим агентам в Маллорее кормить его дезинформацией. Пусть они посылают его всякий раз в ложном направлении. Бэрак гонится за Хелдаром? Это значит, он всякий раз будет справляться о нем у ваших маллорейских агентов. Если Хелдар с друзьями держат путь в Мейг-Ренн или Пени-Дейк, пусть Бэрака шлют в Мал-Дарию…

— Я знаю, как это делается, Поренн, — сказал Ярблек. Прищурившись, он поглядел на королеву. — Ты вскоре намереваешься передать престол наследнику?

— Да, через пару лет.

— Когда мы закончим наши дела в Маллорее, нам с Шелком надо будет серьезно с тобой потолковать.

— Да?

— Как ты относишься к тому, чтобы стать нашим партнером в делах — разумеется, после того, как все твои обязательства здесь, в Бокторе, будут выполнены?

— Я польщена, Ярблек. Что побудило тебя сделать подобное предложение?

— Ты весьма проницательна, Поренн, к тому же у тебя масса ценных связей. Мы могли бы предложить тебе целых пять процентов прибыли.

— Совершенно исключено, Ярблек, — неожиданно вмешался король Хева. — Как минимум двадцать.

— Двадцать? — вскричал Ярблек.

— Я только защищаю интересы матери, — как ни в чем не бывало пояснил Хева. — Видите ли, она не всегда будет молодой, а мне не хотелось бы, чтоб на старости лет ей пришлось драить полы…

— Но это же бессовестный грабеж, Хева!

Лицо Ярблека стало багровым.

— Я же не приставляю тебе нож к горлу, Ярблек, — пожал плечами Хева. — К тому же матери явно выгоднее будет открыть собственное дело. Она справилась бы блестяще — надо, разумеется, учитывать еще и небезызвестное вам обстоятельство, что все члены королевской фамилии освобождаются в Драснии от уплаты импортных пошлин.

— Сдается мне, ты сам попался в свою ловушку, Ярблек, — довольно ухмыльнулась Велла. — Поскольку у тебя сегодня явно не звездный день, позволь и мне подложить тебе свинью. Когда мы покончим с делами, я хочу, чтобы ты меня продал.

— Продать тебя? Но кому?

— Скажу, когда придет время.

— А он человек со средствами?

— Право, даже не знаю. Но это не имеет значения. Я сама рассчитаюсь с тобой.

— Верно, ты от него совершенно без ума, раз предлагаешь такое…

— Ты ничего не понимаешь, Ярблек. Я создана для этого человека.

— Нам велено было не сходить с этого места, Атеска, — упорствовал Брадор.

— Но до того, как началось это долгое затишье.

Генерал Атеска нервно расхаживал взад-вперед по шатру. Он был облачен в форму, а на груди его красовался инкрустированный золотом сверкающий нагрудник.

— Благополучие императора и его безопасность — моя священный долг, — прибавил он.

— Долг этот насколько твой, настолько и мой, — сказал Брадор, рассеянно почесывая пушистый животик котенка-подростка, блаженно растянувшегося у него на коленях.

— Пусть так, но почему бы тебе что-нибудь для его исполнения не сделать? Мы ничего не слышали об императоре вот уже несколько недель! И даже твоя разведка оказалась бессильна обнаружить его местонахождение!

— Мне это известно, Атеска. Но я не собираюсь нарушать императорский приказ только потому, что ты занервничал — или заскучал.

— Можешь сидеть здесь сколько влезет, забавляясь с котятами, — едко бросил Атеска, — а я завтра же утром отдам армии приказ двигаться.

— Я этого не заслужил, Атеска…

— Прости, Брадор. Эта тишина ужасно меня нервирует, и я становлюсь несдержан и груб.

— Я озабочен не меньше твоего, Атеска, — примирительно заговорил Брадор. — Но я старый служака, и все во мне протестует против столь вопиющего нарушения приказа императора! — Котенок, громко мурлыча, тыкался носом в его пальцы. — Знаешь, когда его величество вернется, я попрошу у него эту кошечку. Уж очень я к ней привязался…

— Это твое дело, — ответил Атеска. — Тогда тебе придется пристраивать в хорошие руки два-три кошачьих выводка в год, у тебя не будет времени скучать. — Генерал со сломанным носом задумчиво подергал себя за мочку уха. — Как насчет небольшого компромисса? — вдруг спросил он.

— Всегда рад тебя выслушать.

— Вот и ладно. Нам известно, что армия Урвона разбегается, и есть все основания предполагать, что его самого нет в живых.

— Можно сказать, что так.

— А Зандрамас двинула свои войска на Далазийские протектораты.

— И об этом мне докладывали.

— А мы с тобой сейчас вдвоем стоим во главе правительства его величества, правда?

— Да.

— Не означает ли это, что именно мы призваны воспользоваться в своих интересах складывающейся военной ситуацией, не спрашивая позволения в Мал-Зэте?

— Полагаю, да. Правда, ты провел больше времени на полях сражений, чем я.

— Это дело совершенно обычное, Брадор. Ну хорошо. Даршива практически не защищена. Вот что я предлагаю: мы восстановим порядок на том берегу реки, в Пельдане, оттуда двинемся на Даршиву и захватим ее. Так мы отрежем Зандрамас путь к ее военным складам — словом, перекроем ей кислород. Потом мы как следует укрепим всю линию горного хребта — на случай, если ее войска надумают вернуться. Словом, мы легко и без лишней крови вернем императору эти две провинции. Можем, кстати, и пару медалей получить…

— Его величество будет весьма доволен, если мы так сделаем, правда?

— Он будет вне себя от радости, Брадор!

— Но я все-таки не понимаю, каким образом взятие Даршивы поможет нам отыскать его величество…

— Это все потому, что ты человек штатский. Нам придется преследовать врага — в данном случае даршивскую армию. Обычная стратегия в таких случаях предполагает рассылку патрулей, чтобы обнаружить противника, определить его силы и численность, а также выяснить возможные намерения. А что, если эти патрули совершенно случайно наткнутся на императора? — И он красноречиво развел руками.

— Но ты должен хорошенько проинструктировать патрульных! — заметил осторожный Брадор. — Какой-нибудь зеленый лейтенант может от волнения проболтаться императору о том, чего ему вовсе не следует знать.

— Я просто привел пример, Брадор, — улыбнулся Атеска. — Я вышлю на разведку военные бригады. Бригадой командует полковник, а умных полковников у нас хоть отбавляй.

Брадор ухмыльнулся, глядя на друга.

— Когда начнем? — спросил он.

— Скажем, на завтрашнее утро у тебя что-то запланировано?

— Ничего такого, чего нельзя было бы отложить, — ответил Брадор.

— Но почему ты не предупредил нас? — допытывался Бэрак у Дролага, своего боцмана. Они стояли на палубе под проливным дождем на пронизывающем ветру — ледяные струи хлестали почти горизонтально, грозя вырвать с корнем бороды моряков.

Дролаг вытер лицо.

— Вот уж ума не приложу, Бэрак! Нога никогда прежде меня не подводила…

Дролагу однажды крупно не посчастливилось — он сломал ногу в пьяной драке. Но когда кость уже срослась, он обнаружил, что нога стала удивительно чувствительной к перемене погоды. Ненастье он предсказывал с поразительной точностью. Товарищи всегда очень внимательно следили за ним. Едва Дролаг начинал морщиться при каждом шаге, они тут же принимались высматривать на горизонте признаки надвигающегося шторма. Если боцман хромал, они спускали паруса и натягивали вдоль палубы канаты. Если же он внезапно падал с криком боли, они тотчас же задраивали все люки, спускали в воду морской якорь и дружно уходили с палубы. Таким образом Дролагу удалось при помощи досадного нездоровья сделать блестящую карьеру. Он только и делал, что ходил и всеми командовал, его же самого никто не заставлял работать. Требовалось от него лишь одно — расхаживать по палубе у всех на виду. Волшебная его нога порой позволяла ему довольно точно предсказать даже время, когда разразится шторм. Однако на этот раз он потерпел полный крах. Ветер и дождь обрушились на «Морскую птицу» так же неожиданно для Дролага, как и для всех остальных.

— Может, ты опять надрался, снова грохнулся и сломал ее еще раз? — недоверчиво спросил Бэрак.

Бэрак, как человек несведущий ни в медицине, ни в анатомии, знал твердо лишь одно: если посильнее врезать кому-то топором или проткнуть живот мечом, это приведет к желаемому результату. Посему рыжебородый гигант отчего-то решил, что если Дролаг приобрел свой дар предсказывать погоду, сломав себе ногу, то повторный перелом вполне мог лишить его этой способности.

— Да что ты, Бэрак! — уверял его Дролаг. — Я вовсе не намерен лишаться своей драгоценной профессии из-за пары кружек дрянного эля!

— Тогда как же случилось, что шторм подкрался незамеченным?

— Знать не знаю, Бэрак! Может, этот шторм того… непростой. Может, его наслал какой-то колдун. Моя нога, похоже, на такие штуки не реагирует…

— Это все отговорки, Дролаг, — рыкнул Бэрак. — Всякий раз, когда невежда не может подыскать чему-то объяснения, он сваливает все на волшебство.

— Твой упрек несправедлив, Бэрак! — горячился Дролаг. — Я честно зарабатываю свой хлеб, но не несу ответственности за вмешательство сверхъестественного!

— Ступай вниз, Дролаг, — приказал Бэрак. — Поговори по душам со своей ногой и попытайся получить от нее более вразумительные объяснения.

И Дролаг, хромая, стал спускаться вниз, все еще бормоча что-то себе под нос.

Бэрак пребывал в дурном настроении. Похоже, провидение ополчилось против них. Вскоре после того, как они с товарищами явились невольными свидетелями гибели Агахака, «Морская птица» напоролась на затопленное бревно, и на днище разошелся шов. Лишь благодаря титаническим усилиям матросов, беспрестанно вычерпывавших воду, удалось им добраться до Дал-Зербы и загнать протекающее судно в док для ремонта. Это стоило им двухнедельной задержки — и вот теперь невесть откуда взявшийся шторм.

На палубе появился Унрак, а по пятам за ним тащился Натель, унылый король туллов. Унрак огляделся. Ветер нещадно трепал его ярко-рыжие волосы.

— Похоже, зарядило надолго, отец.

— Просвета не видно.

— Хеттар хочет с тобой поговорить.

— Но я должен стоять у руля этой дуры!

— Помощник прекрасно справится. Дело нехитрое — править прямо против ветра, Хеттар сейчас изучает карту и считает, что мы в опасности.

— Что? Из-за этого жалкого шторма? Не глупи…

— Неужели у «Морской птицы» столь крепкое днище, что выдержит удар о рифы?

— Но мы на глубокой воде!

— Это недолго продлится. Пойди вниз, отец. Хеттар все тебе покажет.

Ворча, Бэрак передал руль первому помощнику и пошел вслед за сыном в кают-компанию. Натель поплелся за ними. Лицо его ровным счетом ничего не выражало. Натель был немного старше Унрака, но таскался за рыжеволосым Унраком, словно щенок на веревочке. Унрак же ничуть не церемонился с непрошеным товарищем.

— Ну, что стряслось, Хеттар? — грозно спросил друга Бэрак, войдя в каюту.

— Подойди сам да посмотри, — ответил высокий алгариец.

Бэрак подошел к столу, привинченному к полу каюты, и склонился над картой.

— Мы вышли из Дал-Зербы вчера утром, так?

— Да. Мы давным-давно были бы на месте, если бы кое-кто повнимательнее смотрел, что за дрянь плавает в этой чертовой речке! Я еще выясню, кто именно в тот день был на вахте, и прикажу посадить его верхом на киль!

— А что это — посадить верхом на киль? — спросил Натель у Унрака.

— Это очень неприятно, — ответил рыжеволосый юноша.

— Тогда лучше не говори — терпеть не могу ничего неприятного!

— Как прикажет ваше величество.

Положительно, Унрак мог похвалиться хорошими манерами.

— Зови меня просто Натель, — грустно попросил тулл. — Я ведь на самом деле не король. Все государственные решения принимает за меня матушка…

— Как скажешь, Натель, — с искренней жалостью ответил Унрак.

— Как считаешь, далеко мы за это время ушли? — спросил Хеттар у Бэрака.

— Сделали лиг двадцать, не больше. Вчера вечером нам пришлось лечь в дрейф — мы в незнакомых водах.

— Так, значит, мы находимся примерно вот тут? — И Хеттар указал на зловещую отметку на морской карте.

— Там, где мы сейчас находимся, нет никаких рифов, Хеттар. Выйдя из устья реки, мы шли прямиком на юго-восток.

— Но на самом деле мы шли вовсе не на юго-восток, Бэрак! Вдоль западного побережья Маллореи, похоже, проходит довольно сильное течение. Я это несколько раз проверял. Нос корабля и впрямь направлен на юго-восток, но «Морскую птицу» этим течением относит прямо на юг.

— Когда это ты успел стать столь искушенным мореходом?

— А мне этого и не нужно, Бэрак. Возьми прутик и брось его подальше за правый борт. Через минуту он очутится у самого борта. Несомненно, нас относит на юг вне зависимости от того, куда направлен нос судна. Полагаю, где-то через час мы услышим, как бьется прибой о рифы.

— Я подтверждаю правдивость слов нашего друга, граф Трелхейм, — уверил Бэрака Мандореллен. — Я собственными глазами зрел сей опыт с прутиком. Воистину, мы движемся на юг!

Бэрак мрачно уставился на карту.

— У нас не остается выбора, — сказал он. — В такой шторм мы не сможем вновь выйти в открытое море. Придется бросить оба якоря — и будем надеяться, что они достигнут дна. Ежели повезет, пересидим. А как называется этот риф, Хеттар?

— Риф Турим, — отвечал алгариец.