Глава 15

Они возвратились во дворец перед самым рассветом и, к великому изумлению, обнаружили, что почти никто не спит. По Тронному залу пронесся всеобщий вздох, когда в дверях показались Гарион и Закет. Доспехи Гариона были местами оплавлены и обагрены кровью дракона, а короткий плащ, накинутый поверх лат Закета, — обуглен и изодран страшными когтями. Панцирь на груди маллорейского императора избороздили глубокие царапины. Доспехи рыцарей красноречиво свидетельствовали, сколь страшным был бой.

— Мои доблестные победители! — воскликнул король, завидев их.

Сперва Гариону почудилось, что король, увидев их живыми, ошибочно решил, будто они убили дракона.

— За все те годы, что это исчадие преисподней разоряет наше королевство, — продолжал король, — впервые кому-то удалось обратить сие отвратительное создание в бегство!

Заметив изумленное лицо Белгарата, монарх милостиво соизволил объясниться.

— Не далее чем два часа тому назад узрели мы в небесах над городом дракона, вопящего от боли и ужаса.

— И куда он полетел, ваше величество? — спросил Гарион.

— В последний раз его видели, когда он устремился на запад прямо через море, господин рыцарь, ведь, как известно всем в нашем краю, логово его находится где-то там. Заслуженная кара, понесенная им от руки твоей, благородный рыцарь, и твоего могучего сподвижника, заставила его покинуть пределы нашего благословенного королевства. Несомненно, чудище забьется в свое логово, чтобы зализать многочисленные раны. Теперь же не соблаговолите ли поведать в подробностях сражения вашего со зверем? Мы с великим нетерпением ждем рассказа.

— Позвольте-ка мне, — пробормотал Белгарат, выступая вперед. — Сии два непобедимых воина, ваше величество, люди весьма скромные, как и подобает рыцарям благородным. Сдается мне, что они окажутся чересчур сдержанными, описывая происшедшее, из опасения показаться хвастунами. Возможно, будет лучше, ежели я сам поведаю обо всем, чтобы ваше величество и придворные узнали всю правду о том, что произошло.

— Хорошо сказано, учитель Гарат, — похвалил старца король. — Истинная скромность — украшение всякого высокородного рыцаря. Но порой, как вы только что изволили заметить, она мешает восстановить во всех подробностях картину подвига. Прошу вас, начинайте.

— Право, не знаю, с чего и начать, — изобразил растерянность Белгарат. — Ну хорошо. Как уже известно вашему величеству, мудрый Эрезель подоспел вовремя с вестью о том, что дракон бесчинствует в деревеньке Дал-Эста. Тотчас же, покинув сей зал, мы вскочили в седла и помчались в направлении вышепоименованного селения. Там к тому времени бушевал пожар — огненное дыхание страшного чудовища не пощадило ни одного двора. Окрест виднелись мертвые тела селян и туши скотины, коих умертвил дракон и отчасти уже пожрал — ибо для него всякая плоть есть пища.

— Какая жалость… — вздохнул король.

— Его искреннее сочувствие весьма трогательно, — прошептал Закет на ухо Гариону. — Но я сильно сомневаюсь, чтобы он приказал отпереть сундуки с золотом, чтобы помочь крестьянам вновь отстроиться…

— Что? Добровольно отдать простолюдинам то, что он с великим трудом выбивал из них усилиями сборщиков податей? — притворно изумился Гарион. — Что за дикая мысль пришла тебе в голову!

— Доблестные рыцари сии обозрели окрестности, — продолжал Белгарат, — и вскоре обнаружили дракона, который как раз в тот момент пожирал табун лошадей.

— Я почему-то видел только одну лошадь, — прошептал Закет.

— Порой дедушка преувеличивает, чтобы рассказ получился более захватывающим, — шепотом ответил Гарион.

А Белгарат уже подбирался к самому драматичному эпизоду.

— Следуя моему совету, — скромно говорил он, — бесстрашные сии рыцари помешкали, дабы обдумать положение. Мы все тотчас же уразумели, что внимание дракона всецело поглощено страшным пиром — к тому же, ввиду исполинских своих размеров и жестокости нрава, существо это не привыкло никого опасаться. Рыцари наши разошлись в разные стороны, дабы атаковать дракона с разных сторон, лелея надежду пронзить внутренности его своими могучими копьями. Двигались они с великой осторожностью, шаг за шагом, ибо хоть и превосходят они всех в подлунном мире храбростью, но при этом отнюдь не глупцы.

В Тронном зале царила мертвая тишина — придворные, затаив дыхание, внимали старику. И Гариону невольно вспомнилось, как слушали его некогда обитатели фермы Фалдора…

— Послушай, не хватил ли он через край? — тревожно прошептал Закет.

— Это совершенно неизбежно, — вздохнул Гарион. — Дедушка просто не способен удержаться, чтобы не приукрасить рассказ, который и без того достаточно увлекателен. А ведь он еще и артист от природы…

Теперь, уверенный в том, что совершенно завладел вниманием аудитории, Белгарат прибег к излюбленным приемам профессионального рассказчика. Он то возвышал голос до крика, то переходил почти на шепот. Говорил то быстрее, то медленнее, при этом энергично жестикулируя. Очевидно было, что старец упивается происходящим. Он во всех подробностях описывал их одновременное нападение на дракона — рассказал о первом позорном отступлении чудища, приукрасив свое повествование тут же выдуманной сказкой о «ликовании, коим преисполнились сердца доблестных рыцарей, когда они решили, что уязвлено сие чудище смертельно». Но, невзирая на очевидность преувеличения, аудитория была зачарована.

— Хотелось бы мне посмотреть на этот бой, — пробормотал Закет. — Наш был куда прозаичнее…

А старик уже вовсю расписывал возвращение мстительного дракона и, для пущего интереса, долго и подробно рассказывал о том, как Закет свалился с коня.

— И тогда, презрев страх и рискуя жизнью, мужественный товарищ его вступил в смертельную схватку с чудищем. Опасаясь, что поверженный друг смертельно ранен, пылая праведным гневом, он ринулся прямо в отверстую пасть дракона, размахивая своим могучим клинком.

— Неужели ты и впрямь в тот момент забивал себе голову этими глупостями? — спросил Закет.

— Знаешь, как раз в этом дедушка недалек от истины.

— И тут, — продолжал Белгарат, — случилось нечто необъяснимое. Возможно, зарево пожара озарило клинок, но мне почудилось, будто меч героя объяло пламя. Он наносил удар за ударом, наградой за каждый из которых были реки зловонной драконьей крови и вопли боли. И вот — о ужас! — от случайного удара когтистой лапы монстра наш герой сперва споткнулся, а затем упал прямо на товарища, который все еще тщетно пытался подняться.

Из толпы раздались стоны отчаяния — невзирая на то, что присутствие обоих героев красноречиво свидетельствовало о том, что они целы и невредимы.

— Признаюсь, не стыдясь, — разглагольствовал Белгарат, — что сердце мое в тот миг утонуло в пучине отчаяния. Но когда чудище уже готово было пожрать наших храбрых рыцарей, один из них — имени его называть я не стану — вонзил свой пылающий меч прямо в глаз отвратительного дракона.

Наградой рассказчику был гром аплодисментов.

— Визжа от боли, дракон дрогнул и отступился от своих жертв. Герои же воспользовались преимуществом и встали на ноги. И тут закипела кровавая битва…

Белгарат, не жалея красок — в особенности красной, — описал битву, удесятерив количество нанесенных ударов и галлонов пролившейся крови.

— Если бы я и впрямь столько раз подряд взмахнул мечом, у меня бы просто отвалились руки, — усмехнулся Закет.

— Не обращай внимания, — дружески посоветовал Гарион. — Видишь, как он наслаждается?

— Наконец, — уже слегка утомленно проговорил Белгарат, — не в силах более сносить боль, дракон, дотоле не ведавший страха, трусливо обратился в бегство. Как уже сказал король, сие исчадие преисподней пролетело над городом, направляясь в свое логово, где, полагаю я, будет страдать от страха, который познал он в эту ночь, не менее, чем от многочисленных своих ран. Искренне верю я, что никогда более не отравит он мерзким своим дыханием воздуха сего благословенного королевства — ибо, как ни туп дракон по природе своей, но у него хватит ума не возвращаться туда, где пострадал он столь жестоко. На этом, ваше величество, позвольте мне завершить правдивый рассказ о случившемся.

— Изумительно! — восхищенно пробормотал король.

И собравшиеся в Тронном зале разразились овациями. Белгарат обернулся к толпе придворных и церемонно поклонился, дав знак Гариону и Закету, чтобы они сделали то же. У старика, однако, был такой вид, словно он милостиво разделяет с ними свой триумф.

Дворцовые аристократы, многие со слезами на глазах, ринулись поздравлять Гариона и Закета с блестящей победой, а Белгарата — с триумфом его повествования. Гарион уже заметил Нарадаса, стоящего подле короля. Его белые мертвенные глаза пылали ненавистью.

— Готовьтесь, — вполголоса предупредил друзей Гарион. — Нарадас что-то замышляет.

Когда суета немного улеглась, белоглазый гролим выступил вперед.

— Я с радостью присоединяю свой голос к хвалебным речам в адрес наших славных героев и мудрого их наставника. В королевстве нашем подобных им доселе не видывали. Однако опасаюсь, что учитель Гарат, окрыленный созерцанием этой, не стану спорить, потрясающей схватки, может некоторым образом заблуждаться насчет нынешнего образа мыслей раненого дракона. Не стану спорить и с тем, что обычный зверь, будучи столь жестоко изранен, забивается в укромное место, дабы исцелиться или же умереть. Загвоздка в том, что сие отвратительное и кровожадное создание — существо необычайное. Не может ли случиться так, что после всего, что выпало на его долю, оно не угомонится, но воспылает жаждой мщения? И если наши могучие рыцари сейчас покинут нас, не останется ли наше прекрасное и благословенное королевство беззащитным перед чудовищем, обуреваемым ненавистью?

— Так я и знал! — сквозь зубы прорычал Закет.

— Посему воспользуюсь предоставленной мне честью, — продолжал Нарадас, — и осмелюсь смиренно посоветовать его величеству и всем придворным хорошенько обдумать создавшееся положение, прежде чем поспешно отпускать с миром наших драгоценных гостей. Мы убедились, что они, возможно, единственные во всем свете, кто способен противостоять чудовищу хотя бы с некоторой надеждой на успех. Найдутся ли среди здешних рыцарей такие, о ком мы с уверенностью могли бы сказать то же?

— Возможно, в словах твоих и есть зерно истины, — с неожиданной холодностью ответил монарх, — но с моей стороны было бы неучтиво удерживать их здесь против воли — особенно если вспомнить об их священном долге. Мы и так их уже порядком задержали. Настаивать же на большем значило бы проявить вопиющую неблагодарность. Посему повелеваю завтрашний день в королевстве объявить днем торжеств и сердечной благодарности героям. Закончатся торжества королевским банкетом в честь отважных рыцарей. Воздав им все возможные почести, мы отпустим их с миром. Но солнце уже встало, а герои несомненно смертельно утомлены как вчерашним турниром, так и ночным подвигом. Нынешний же день будет днем подготовки к торжествам завтрашним. Теперь отойдем же ко сну, дабы освежиться, а затем заняться делами.

— Я полагал, он до этого не додумается, — говорил Закет, когда они пробирались сквозь толпу придворных. — Сдается мне, сейчас я вполне мог бы спать стоя…

— Только не это! — взмолился Гарион. — Ты же в латах и, когда рухнешь навзничь, весь город перебудишь! А я вовсе не желаю, чтобы мне мешали спать. Я ведь не меньше твоего устал…

— По крайней мере, тебе есть с кем лечь рядом.

— Да, и таковых даже двое — если считать волчонка. А все щенята на свете, как я заметил, испытывают нездоровый интерес к пальцам на людских ногах.

Закет расхохотался.

— Дедушка, до сих пор король безропотно соглашался со всем, что предлагал Нарадас. Сдается мне, ты немножко… помудрил над ним.

— Ну, разве что самую малость, — признался Белгарат. — Обычно я избегаю подобного, но на сей раз ситуация была слишком уж необычной.

В коридоре их нагнал запыхавшийся Нарадас.

— Ты еще не победил, Белгарат! — прошипел он.

— Возможно, — величественно кивнул Белгарат. — Как, впрочем, и ты, Нарадас. Подозреваю, что Зандрамас — ты, несомненно, слышал это имя — будет сердита на тебя за твой бездарный провал. Возможно, если ты ударишься в бега прямо сейчас, то сможешь ускользнуть от ее гнева — по крайней мере, хотя бы отсрочить свой конец.

— О, это еще не конец, Белгарат!

— Я этого и не говорил, старина. — Белгарат презрительно потрепал Нарадаса по щеке. — Уноси ноги, гролим, покуда они у тебя еще целы. — Он помолчал. — Но, впрочем, может быть, ты предпочтешь бросить вызов мне? Принимая во внимание твой более чем скромный дар, я бы тебе этого не рекомендовал. Хотя дело твое…

Бросив изумленный взгляд на бессмертного старца, Нарадас ретировался.

— Обожаю вот так расправляться с ихним братом! — злорадно ухмыльнулся Белгарат.

— Ты ужасный старик! — сказал Закет.

— А я этого никогда и не скрывал, Закет, — улыбнулся Белгарат еще шире. — Пойдем-ка потолкуем с Сади. Нарадас делается все несноснее. Полагаю, пора ему от нас отстать.

— Ты готов на все, не так ли? — спросил Закет, идя рядом со стариком по коридору.

— Для пользы нашего дела? Да, на все.

— А когда я встал на твоем пути там, в Рэк-Хагге, ты вполне мог бы оставить от меня мокрое место?

— Пожалуй, мог бы.

— Но ты этого не сделал. Почему?

— Просто подумал, что ты можешь мне пригодиться, к тому же я видел в тебе нечто большее, чем все остальные.

— Ты видел во мне нечто большее, чем императора, повелевающего половиной мира?

— Это все чепуха, Закет, — презрительно бросил Белгарат. — Твой друг — Повелитель Запада, а все еще по утрам мучается, не зная, какой башмак на какую ногу натянуть.

— Неправда! — вскинулся Гарион.

— Но только потому, что у тебя есть Сенедра, — она и помогает тебе решить эту проблему. Вот что тебе на самом деле необходимо, Закет. Жена, которая помогла бы тебе выглядеть презентабельно.

— Боюсь, это совершенно исключено, Белгарат, — вздохнул Закет.

— Поживем — увидим, — ответил бессмертный старец.

В отведенных им дворцовых покоях прием героям оказали отнюдь не радушный.

— Ты старый дурак! — хищной птицей накинулась на отца Полгара.

Далее события развивались стремительно.

— Ах ты идиот! — завизжала Сенедра, набрасываясь на Гариона.

— Прошу тебя, Сенедра, — спокойно прервала ее Полгара. — Позволь сперва закончить мне.

— О разумеется, Полгара, — вежливо ответствовала королева Ривы. — Простите. Вы терпите несправедливость много дольше, нежели я. К тому же я вполне могу разобраться с этим типом в постели — там он узнает, что я о нем думаю!

— И ты предлагаешь мне жениться? — спросил Закет у Белгарата.

— Не спорю, у брака есть и свои отрицательные стороны, — спокойно ответил волшебник. — Он огляделся. — Стены все еще стоят, да и следов взрывов я не наблюдаю. Может быть, ты когда-нибудь станешь взрослой, Пол.

— Снова записка? — взвизгнула она. — Снова дурацкая писулька?

— Мы были ограничены во времени.

— И вы втроем бросили вызов дракону?

— В общем, почти так оно и было. С нами отправилась еще волчица.

— Это животное? И вы надеялись, что она защитит вас от дракона?

— Волчица оказалась нам очень полезна.

Тут Полгара начала ругаться, причем на нескольких языках попеременно.

— Но, Пол, — мягко упрекнул дочь Белгарат, — ты ведь даже не знаешь значения всех этих слов — по крайней мере, я на это надеюсь.

— Ты недооцениваешь меня, старик! Мы с тобой еще поговорим. А теперь, Сенедра, твоя очередь.

— Полагаю, я предпочту поговорить с его величеством один на один — тогда я смогу высказаться куда более определенно, чем при свидетелях, — ледяным тоном произнесла маленькая королева.