- Если бы все было так просто, Пол, - сказал он. - Тебе имя Сардион что-нибудь говорит? Или, может, Ктраг-Сардиус?
      Она выливала горячую воду из чайника и таз для
      мытья посуды, но при этих словах остановилась и слег
      ка нахмурилась.
      - По-моему, я от кого-то слышала, как один гролим что-то говорил о Ктраг-Сардиусе. У него была лихорадка, и он бредил на древнеангаракском.
      - Ты можешь вспомнить, о чем он говорил? допытывался Бельгарат.
      - Извини, отец, но я не понимаю по-древнеангаракски. Помнишь, у тебя же вечно не доходили руки меня научить? - Она поглядела на Эрранда и поманила его пальцем.
      Эрранд скорбно вздохнул, поднялся и взялся за кухонное полотенце.
      - Не гримасничай, Эрранд, - сказала она. - Ничего с тобой не случится, если ты сегодня поможешь мне прибраться после ужина. - Она снова взглянула на Бельгарата и начала мыть посуду. - Ну что же означает этот Сардион или как там его?
      - Не знаю, - Отвечал Бельгарат, задумчиво почесывая бороду. - Но, как заметил Бельдин, Торак называл Шар нашего повелителя Ктраг-Яска. Возможно, тут есть какая-то связь с Ктраг-Сардиусом, так мне кажется.
      - Очень уж много тут всяких "возможно" и "так мне кажется", отец, сказала Польгара. - По-моему, ты просто по привычке охотишься за призраками или для того, чтобы чем-то заняться.
      - Ты слишком хорошо знаешь, Пол, что я не очень большой любитель "чем-то заниматься", - сухо произнес он.
      - Да, я заметила. Что еще в мире новенького?
      - Дай-ка сообразить. - Бельгарат откинулся на спинку стула и в задумчивости уставился на низкий потолок. - Великий герцог Норагон съел нечто, что не в состоянии был переварить.
      - Кто такой Великий герцог Норагон? И какое нам дело до его пищеварения? спросила Польгара.
      - Великий герцог Норагон был претендентом на императорский трон в Толнедре после Рэн Боуруна от семейства Хонетов, - усмехнулся Бельгарат. - Он был полнейшим болваном, и, если бы пришел к власти, произошла бы непоправимая катастрофа.
      - Ты сказал "был", - вмешался Дарник.
      - Верно. Несварение желудка имело для Норагона фатальные последствия. Многие подозревали, что какой-то доброжелатель использовал в качестве приправы для последнего обеда Великого герцога некоторые экзотические травы, растущие в джунглях Найса. Симптомы, насколько я понимаю, были очень характерны. Хонеты в полнейшем замешательстве, а все другие семьи вне себя от радости.
      - Отвратительные нравы у них в Толнедре, - заявила Польгара.
      - Наш принц Хелдар, по-видимому, твердо встал на путь, который сделает его самым богатым в мире человеком, - продолжал Бельгарат.
      - Шелк? - поразился Дарник. - Он что, уже успел так много наворовать?
      - Как я понял, то, чем он сейчас занимается, на этот раз вроде бы законно, - сказал Бельгарат. - Каким-то образом они вместе с этим мошенником Ярблеком ухитрились взять в свои руки контроль над всей добычей меха в Надраке. Я не вникал в детали, но, судя по тому, как завопили все ведущие торговые дома в Бокторе, наши друзья вполне преуспевают.
      - Рад это слышать, - сказал Дарник.
      - Вероятно, потому что ты давно не покупал на рынке мехового плаща, хихикнул Бельгарат. - Цены, очевидно, сильно подскочили. - Старик устроился на стуле поудобнее и продолжал: - В Хтол-Мургосе ваш друг Каль Закет методически прорубает себе дорогу к Восточному побережью сквозь трупы мургов. К списку городов, которые его молитвами обезлюдели, добавились еще Рэк-Ктэн и Рэк-Хагга. Я не пылаю любовью к мургам, но этот Закет слишком далеко заходит.
      - Каль Закет? - подняла брови Польгара.
      - Это титул, - пожал плечами Бельгарат.
      - Скорее диагноз, - заметила она. - Правители Ангарака всегда кидались из одной крайности в другую. - Она обернулась и взглянула на отца. - Ну?
      - Что - "ну"?
      - Из Ривы что-нибудь слышно? Как дела у Гариона и Сенедры?
      - Ничего не слышал - так, официальные сообщения. "Король Ривский имеет удовольствие сообщить о назначении графа такого-то ривским посланником в Драснийском королевстве". И все в таком роде, но лично о них - ничего.
      - Неужели он разучился писать? - огорченно спросила Польгара. - Как бы он ни был занят в последние два года, мог бы выкроить минутку и написать хоть одно письмишко.
      - Он писал, - тихо сказал Эрранд. Он, возможно, не заговорил бы о письме, но, видимо, Польгаре это было очень важно.
      Она резко повернула к нему голову.
      - Что ты сказал?
      - Бельгарион написал тебе прошлой зимой, - сказал Эрранд. - Но письмо пропало, когда корабль, на котором был гонец, затонул.
      - Если корабль затонул, откуда же ты...
      - Пол, - произнес Бельгарат непривычно твердым для него голосом, - дай-ка я сам разберусь.
      Он обратился к Эрранду:
      - Ты сказал, что Гарион написал прошлой зимой письмо Польгаре?
      - Да, - сказал Эрранд.
      - Но письмо потерялось, потому что корабль затонул?
      Эрранд кивнул.
      - Почему же он снова не написал?
      - Он не знает, что корабль затонул. - А ты знаешь? Эрранд снова кивнул.
      - А ты случайно не знаешь, что было в этом письме? - Знаю.
      - И ты мог бы его нам прочесть?
      - Да, если хотите. Хотя Бельгарион собирается написать еще одно на следующей неделе. Бельгарат удивленно на него посмотрел.
      - Но расскажи нам, о чем говорилось в первом письме. Тогда мы все будем знать.
      - Ладно, - согласился Эрранд. Он сдвинул брови и сильно напрягся. Вначале он пишет: "Дорогие
      тетушка Пол и Дарник". По-моему, хорошее начало,
      правда?
      - Эрранд, читай письмо, - терпеливо повторил Бельгарат. - Комментарии оставь на потом.
      - Ладно. - Эрранд остановил пристальный взгляд на огне. - "Извините, что не написал вам раньше, - продолжал он, - я был ужасно занят, пытаясь научиться быть хорошим королем. Стать королем очень просто, все, что от тебя требуется, это родиться в нужной семье. Но быть хорошим королем гораздо сложнее. Бренд, конечно, помогает по мере сил, но мне тем не менее часто самому приходится принимать решения по многим вопросам, в которых я ничего не смыслю. У Сенедры все в порядке - так мне кажется по крайней мере. Мы теперь друг с другом очень
      редко разговариваем, так что трудно сказать наверняка.
      Бренд несколько озабочен тем, что у нас еще нет ребенка, но я думаю, ему не стоит волноваться. По-моему,
      это даже к лучшему. Я теперь считаю, что нам следовало получше узнать друг друга до свадьбы. Я уверен,
      что тогда мы смогли бы как-нибудь все отменить. Теперь уже слишком поздно. Нам просто нужно приложить все усилия к тому, чтобы - при условии, что,
      мы не будем слишком часто видеться, - оставаться друг с другом вежливыми и корректными, хотя бы
      для соблюдения внешних приличий. Недавно заглянул
      Бэрак на своем большом судне, которое построил прошлым летом, и мы очень хорошо побеседовали. Он рассказал мне о... "
      - Минутку, Эрранд, - прервала чтение Польгара. - Он еще что-нибудь пишет о неприятностях с Сенедрой?
      - Нет, Польгара, - ответил Эрранд, мысленно
      пробежав глазами все Письмо до конца. - Он пишет
      о визите Бэрака и кое-каких новостях, которые получил от короля Анхега, и о письме от Мандореллена.
      Он говорит, что любит вас и очень скучает. Вот, пожалуй, и все.
      Польгара и Бельгарат обменялись долгими взглядами. Эрранд чувствовал, что они очень встревожены, но не знал, как их успокоить.
      - Ты уверен, что правильно прочитал письмо? - спросил его Бельгарат. Эрранд кивнул:
      - Да, именно так все и было написано.
      - И. ты знал, что было в письме, как только он
      его написал?
      Эрранд колебался с ответом.
      - Я даже не знаю точно. Не совсем так. Для этого нужно хорошенько подумать, а я не думал об этом письме, пока мы о нем не заговорили.
      - А играет роль, на каком расстоянии человек от тебя находится? - с любопытством спросил Бельгарат.
      - Нет, - ответил Эрранд. - Не думаю. Это просто появляется, когда я захочу.
      - Никто не может этого сделать, отец, - обратилась к старику Польгара. Никому никогда это не удавалось.
      - Очевидно, правила изменились, - задумчиво произнес Бельгарат. - Видимо, нам просто нужно принять это как факт. Как по-твоему?
      Она кивнула:
      - Да, ему нет никакого смысла притворяться.
      - Мне кажется, Эрранд, нас с тобой ждут очень долгие разговоры, - сказал старик.
      - Возможно, - вмешалась Польгара, - но пока еще рановато. - Она снова обернулась к Эрранду. - Ты не мог бы повторить, что пишет Гарион про Сенедру.
      Эрранд кивнул.
      - "У Сенедры все в порядке - так мне кажется, по крайней мере. Мы теперь друг с другом очень редко разговариваем, так что трудно сказать наверняка. Бренд несколько озабочен... "
      - Спасибо, Эрранд. - Польгара жестом остановила чтение. Затем она пристально поглядела в лицо мальчику. - Скажи мне, - произнесла она, очень тщательно подбирая слова, - ты знаешь, что произошло между Гарионом и Сенедрой?
      - Да, - ответил Эрранд.
      - Расскажи, пожалуйста.
      - Сенедра чем-то очень рассердила Гариона, а затем он выставил ее при всех в смешном виде и этим рассердил ее. Она считает, что он не уделяет ей должного внимания и все свое время посвящает работе, лишь бы только не проводить это время с ней. Он думает, что она избалованная эгоистка и ни о ком кроме себя не думает. Они оба не правы, но успели наговорить друг другу столько всего обидного, что оба уже отчаялись поправить что-либо в своей семейной жизни. Они очень несчастны.
      - Спасибо, Эрранд, - сказала она. Затем повернулась к Дарнику. - Нам нужно кое-что упаковать.
      - Как? - удивленно спросил он.
      - Мы едем в Риву, - решительно произнесла она.
      Глава 4
      В Камааре Бельгарат встретил в портовой таверне старого друга. Когда он притащил бородатого, одетого в меховую куртку Грелдика на постоялый двор, где остановилась вся компания, Польгара внимательно оглядела пошатывающегося моряка.
      - И давно ты уже напиваешься, капитан Грелдик? - бесцеремонно спросила она.
      - А какой сегодня день? - спросил он, запинаясь.
      Она ответила.
      - С ума сойти. Он рыгнул.
      - Виноват, - извинился моряк. - Я, оказывается, где-то потерял несколько дней. А ты случайно не знаешь, какая сейчас неделя?
      - Грелдик, - сказала она, - неужели тебе обязательно нужно напиваться до беспамятства, когда ты приходишь в порт?
      Грелдик задумчиво уставился в потолок и почесал бороду.
      - Раз уж ты об этом заговорила, Польгара... Думаю, что обязательно. Я, собственно, никогда раньше об этом не задумывался, но ты сама сказала...
      Польгара наградила его тяжелым, уничижительным взглядом, но в ответ он воззрился на нее с деланным бесстыдством.
      - Не трать зря времени, Польгара, - сказал он. - Я ведь не женат; я никогда не был женат и не собираюсь жениться. Я своим поведением не гублю никому жизнь, и я абсолютно уверен, что ни одна женщина не сможет сгубить мою. Значит, как говорит Бельгарат, вы собираетесь в Риву. Я соберу команду, и мы отправимся с утренним приливом.
      - А твоя команда успеет протрезветь к утру, чтобы выбраться из порта? Он пожал плечами.
      - Возможно, мы и врежемся в корабль какого-нибудь толнедрийского купца, когда будем выбираться
      из гавани, но рано или поздно мы выйдем в открытое
      море. Пьяные они или трезвые, лучше моих матросов
      все равно не найти. Мы высадим вас на причал в Риве
      послезавтра вечером, если только к тому времени море полностью не замерзнет, - тогда нам понадобится
      чуть больше времени, - Он снова рыгнул. - Виноват, - сказал он, покачиваясь из стороны в сторону и
      глядя на нее поблекшими глазами.
      - Грелдик, - восхищенно произнес Бельгарат,
      ты самый храбрый человек на свете.
      - Моря я не боюсь, - ответил Грелдик.
      - A я не про море.
      На следующий день после полудня корабль Грелдика, подгоняемый свежим морским ветерком, плыл по волнам, закручивающимся белыми барашками. Несколько матросов из тех, кто был в состоянии, нетвердой походкой передвигались по палубе, подтягивая канаты и присматривая за кормой, где, вцепившись обеими руками в румпель, стоял Грелдик с опухшими глазами и страдальческим выражением лица.
      - Ты не собираешься убрать часть парусов? - осведомился у него Бельгарат.
      - Зачем?
      - Потому что если при таком ветре идти под полными парусами, то может сорвать мачту.
      - Занимайся-ка лучше своим колдовством, Бельгарат, - сказал ему Грелдик, а с парусами я как-нибудь сам разберусь. Мы идем на хорошей скорости, и, кроме того, доски на палубе начинают коробиться задолго до того, как появляется опасность для мачты.
      - Как задолго? Грелдик пожал плечами.
      - Почти за минуту, как правило. Бельгарат долго глядел на него и наконец произнес:
      - Пойду-ка я лучше вниз.
      - Хорошая мысль.
      - К вечеру ветер стих, и ночью корабль Грелдика продолжал путешествие по спокойному морю.
      На следующее утро, когда взошло солнце, стоял, как и предсказывал капитан, полный штиль. Чуть позже на западном горизонте выросли темные скалистые утесы и остроконечные вершины горных хребтов Острова Ветров. Подул попутный ветер, и их корабль опять понесся, как норовистый конь, по гребням пенящихся волн. Широкая улыбка озаряла бородатое лицо Грелдика всякий раз, когда корабль, содрогаясь, раскачиваясь и подскакивая, разрезал очередную волну, выбрасывая при этом веер сверкающих брызг.
      - На редкость ненадежный человек, - сказала Польгара, неодобрительно глядя на капитана.
      - Он, кажется, и вправду хороший моряк, Пол, - миролюбиво произнес Дарник.
      - Я не об этом говорю.
      - А-а.
      Корабль проскочил, лавируя, между двух скалистых мысов и вошел в гавань города Ривы. От берега вверх поднимались серые каменные постройки, а над всем городом и над гаванью угрожающе возвышались мрачные зубчатые стены цитадели.
      - Здесь всегда так уныло, - заметил Дарник. - Уныло и негостеприимно.
      - Именно с таким замыслом и был построен город, - ответил Бельгарат. Гостей сюда не ждали.
      Затем, завершая правый галс, Грелдик резко крутанул руль, и корабль, рассекая носом темную гладь воды, подошел прямо к каменному причалу.
      - Как ты думаешь, нас уже кто-нибудь видел и доложил Гариону? - спросил Дарник.
      - Безусловно, - ответил Бельгарат, указывая на только что распахнувшиеся ворота в толстой высокой стене, защищавшей Риву с моря, за которой показались ведущие наверх широкие каменные ступени.
      Из ворот вышла группа людей в придворных одеждах, в центре шел высокий молодой человек с очень светлыми волосами и серьезным выражением лица.
      - Добро пожаловать в Риву, капитан Грелдик.
      Эрранд узнал голос Гариона, хотя теперь он звучал старше и гораздо увереннее.
      Грелдик, перегнувшись через борт, оценивающе прищурился.
      - Ты подрос, мой мальчик, - обратился он к королю Ривскому. Столь непосредственный человек, как Грелдик, никогда не чувствовал необходимости использовать традиционные формы обращения.
      - Это бывает, - сухо ответил Гарион. - К моему возрасту все обычно подрастают.
      - Я привез к тебе гостей, - сообщил ему Грелдик.
      Бельгарат, ухмыляясь, пересек палубу и подошел к противоположному бортику, а за ним последовали Дарник и Эрранд.
      - Дед? - Лицо Гариона вытянулось от удивления. - Что ты здесь делаешь? И Дарник, и Эрранд?
      - Мы здесь, собственно, по инициативе твоей тетушки, - отвечал Бельгарат.
      - И тетушка Пол тоже здесь?
      - Конечно, здесь, - спокойно ответила Польгара, появляясь из низкой двери каюты.
      - Тетушка Пол! - ошарашенно воскликнул Гарион.
      - Ну что ты так на меня уставился, Гарион, - сказала она, поправляя воротник своей синей накидки. - Это невежливо.
      - Но почему вы не предупредили, что приедете? Что вы все здесь делаете?
      - Приехали тебя навестить. Время от времени родственники должны видеться друг с другом.
      Когда они сошли на пристань, последовали объятия, рукопожатия и долгие взгляды друг другу в глаза, которыми обычно сопровождаются подобные встречи. Эрранда, однако, гораздо больше интересовало нечто другое. Когда они начали взбираться наверх к нависшей над серым городом цитадели, он дернул Гариона за рукав.
      - А конь? - спросил он. Гарион поглядел на него.
      - Он в конюшне, Эрранд. Он рад будет тебя видеть.
      Эрранд улыбнулся и кивнул.
      - Он все так же разговаривает? - спросил Гарион у Дарника. - Так же односложно? Я думал - ну...
      - Эрранд разговаривает нормально для своего возраста, - ответил Дарник, но с тех пор, как мы покинули Долину, он только о жеребце и думает, а когда волнуется, то иногда начинает говорить, как раньше.
      - Однако он умеет слушать, - добавила Польгара, - чего я не могу сказать о другом мальчике, когда тот был в его возрасте.
      Гарион рассмеялся.
      - Неужели со мной было очень трудно, тетя Пол?
      - Нет, дорогой, совсем не трудно. Просто ты не умел слушать.
      Когда они добрались до цитадели, их приветствовала королева Ривская, стоя в высоком арочном проеме парадных ворот. Сенедра была все такой же прекрасной, какой ее запомнил Эрранд. Ее медного цвета волосы были прихвачены на затылке золотыми гребнями, и по ее плечам струился пылающий каскад золотистых кудрей. Она была миниатюрного сложения, не намного выше Эрранда, но выглядела как настоящая королева - с головы до пят. Она с истинно королевской статью приветствовала их, обняв Бельгарата и Дарника и поцеловав Польгару в щеку.
      Сенедра протянула Эрранду обе руки, и он, взяв их в свои, заглянул в ее огромные зеленые глаза. В них он увидел некую преграду, едва заметный барьер, за которым она пыталась спрятаться от обиды. Сенедра привлекла мальчика к себе и поцеловала, и он еще более отчетливо почувствовал скованность, которую она, возможно, сама уже не осознавала. Когда она отстранила от его щеки свои мягкие губы, Эрранд еще раз посмотрел ей в глаза, наполнив свой взгляд всей любовью, надеждой и состраданием, которые он испытывал к ней. Вдруг ее губы задрожали, к глазам подступили слезы, и с душераздирающим криком Сенедра раскинула руки и сделала два нетвердых шага вперед.
      - Польгара, дорогая! - вскричала она.
      Польгара нежно обняла рыдающую маленькую королеву и прижала ее к своей груди. При этом она взглянула прямо в глаза Эрранду и вопросительно подняла бровь. Эрранд кивнул ей в ответ.
      - Так, так, - сказал Бельгарат, слегка смущенный внезапным порывом Сенедры. Почесав бороду, он оглядел внутренний двор цитадели и широкую гранитную лестницу, ведущую наверх к тяжелой двери. - У тебя есть под рукой что-нибудь выпить? - спросил он Гариона.
      Польгара, продолжая обнимать плачущую Сенедру, смерила его взглядом.
      - Не рановато ли, отец? - спросила она.
      - Да нет, не думаю, - смиренно ответил он. - Эль помогает успокоить желудок после прогулки по морю.
      - У тебя всегда находится какое-нибудь оправдание, отец.
      - Да, как правило, я что-нибудь придумываю.
      Эрранд провел вторую половину дня в королевском конном манеже. Гнедой жеребенок успел за это время превратиться в молодого жеребца. Мышцы перекатывались под его лоснящейся темной шкурой, когда он бегал по двору. Единственное белое пятно на его плече ослепительно сверкало под ярким солнцем.
      Конь каким-то образом почувствовал, что приедет Эрранд, и все утро был возбужден и не находил себе места. Конюх предупредил об этом Эрранда.
      - Будь с ним поосторожней, - сказал он. - Он сегодня что-то расшалился.
      - Все будет хорошо, - успокоил его Эрранд, открывая щеколду двери, ведущей в конюшню.
      - Я бы на твоем месте... - начал было конюх, пытаясь остановить мальчика, но Эрранд уже подошел к деннику, в котором, стоял большеглазый жеребец.
      Конь всхрапнул и беспокойно затопал копытами по крытому соломой полу. Остановившись, он стоял дрожа, пока Эрранд, протянув руку, не дотронулся до его склоненной шеи. Конь сразу же узнал мальчика. Эрранд шире раскрыл дверь денника и спокойно вывел из конюшни жеребца, уткнувшегося мордой в его плечо. Конюх проводил парочку удивленным взглядом.
      Пока им нужно было просто побыть вместе для того, чтобы прочувствовать связь между ними, существовавшую еще до того, как они встретились, и даже до того, как они родились. Пока им этого было достаточно.
      Когда горизонт начал окрашиваться багряным закатом, Эрранд покормил коня, пообещал обязательно прийти на следующий день и вернулся в цитадель к своим друзьям. Он застал их сидящими в обеденном зале с низкими потолками. Это помещение было меньше главного большого банкетного зала и гораздо уютнее. Возможно, ни одно другое помещение в этой мрачной крепости не могло похвастаться столь домашней атмосферой.
      - Ты хорошо провел день? - спросила его Польгара.
      Эрранд кивнул.
      - А конь рад был тебя видеть?
      - Да.
      - А теперь ты, наверное, проголодался?
      - Ну чуть-чуть. - Он оглядел комнату, заметив, что в ней нет королевы Ривской. - А где Сенедра? - спросил он.
      - Она немного устала, - отвечала Польгара. - Мы с ней сегодня долго беседовали.
      Эрранд понимающе взглянул на нее. Затем снова огляделся.
      - Я и вправду голоден, - сказал он ей. Польгара залилась мелодичным гортанным смехом.
      - Все мальчишки одинаковы, - сказала она.
      - А ты бы хотела, чтобы мы были разными? - спросил ее Гарион.
      - Нет, - ответила она, - конечно нет.
      Ранним утром следующего дня Польгара и Эрранд грелись у огня в комнате, которая всегда отводилась ей. Польгара сидела на стуле с высокой спинкой, а рядом с ней на маленьком столике стояла чашка ароматного чая. На ней был темно-синий бархатный халат, а в руках большой гребень из слоновой кости. Эрранд сидел напротив на обитой ковровой тканью табуретке и послушно выносил утренний ритуал. На то, чтобы вымыть лицо, уши и шею, много времени не требовалось, но почему-то причесывание всегда занимало не меньше четверти часа. Сам Эрранд был непритязателен к тому, как у него лежат волосы, лишь бы они не лезли в глаза. Но Польгаре, похоже, доставляло массу удовольствия проводить гребнем по его мягким светло-русым кудрям. Иногда в разное время дня мальчик замечал, как в ее глазах появлялась характерная мягкость, а ее пальцы непроизвольно тянулись к расческе, и тогда он твердо знал, что если немедленно не найдет себе какого-нибудь занятия, то она без лишних слов посадит его на стул и займется его волосами.
      В дверь осторожно постучали.
      - Да, Гарион, - отозвалась она.
      - Надеюсь, что я не слишком рано, тетушка Пол. Можно войти?
      - Конечно, милый.
      На Гарионе был голубой костюм с камзолом и мягкие кожаные туфли. Эрранд заметил, что, будь его воля, молодой король Ривский всегда бы надевал голубое.
      - Доброе утро, милый, - приветствовала его Польгара, продолжая возиться с гребнем.
      - Доброе утро, тетушка Пол, - сказал Гарион. Он посмотрел на мальчика, ерзавшего на табуретке. - Доброе утро, Эрранд, - торжественно произнес он.
      - Бельгарион, - кивнул в ответ Эрранд.
      - Держи голову прямо, Эрранд, - тихо сказала Польгара. - Хочешь чаю? спросила она Гариона.
      - Нет, спасибо. - Король Ривы придвинул еще один стул и уселся напротив нее. - А где Дарник? - поинтересовался он.
      - Прогуливается по крепостным стенам, - ответила Польгара. - Дарник любит гулять на восходе солнца.
      - Да, - улыбнулся Гарион. - Я помню это еще с фермы Фалдора. Все в порядке? Я имею в виду комнаты.
      - Я всегда себя хорошо чувствую в Риве, - сказала она. - До недавнего времени это место было для меня самым похожим на постоянный дом. - Она с довольным видом оглядела темно-малиновую бархатную драпировку и темную кожаную обивку на стульях и умиротворенно вздохнула.
      - Ведь эти комнаты уже давно твои, верно?
      - Да. Бельдаран отвела их для меня после того, как они с Железной Хваткой поженились.
      - Каким он был?
      - Железная Хватка? Очень высоким, почти такого же роста, как и его отец, и невероятно сильным. - Она снова принялась за волосы Эрранда.
      - Он был таким же высоким, как Бэрак?
      - Выше, но не такой плотный. Сам король Черек Медвежьи Плечи был семи футов ростом, и все его сыновья были очень крупными мужчинами. Драс Бычья Шея был как ствол дерева. Он заслонял собой небо. Железная Хватка был тоньше, его отличали всклокоченная черная борода и пронизывающий взгляд голубых глаз. К тому времени, когда они с Бельдаран поженились, его борода и волосы уже были тронуты сединой; но несмотря на это, мы все чувствовали что от него исходит какая-то детская невинность. Та же невинность, которая исходит от Эрранда.
      - Ты его, по-видимому, очень хорошо помнишь. Для меня он всегда останется человеком-легендой. Все слышали о его подвигах, но мы не знаем, каким он был на самом деле.
      - Нет ничего удивительного в том, что я знаю его лучше других. Ведь я чуть было не вышла за него замуж.
      - За Железную Хватку?
      - Алдур приказал отцу отдать одну из своих дочерей за Ривского короля. Отцу нужно было выбирать между Бельдаран и мной. По-моему, Старый Волк сделал правильный выбор, но с тех пор у меня к Железной Хватке особое отношение. - Она вздохнула и печально улыбнулась. - Не думаю, что стала бы ему хорошей женой, сказала она. - Моя сестра Бельдаран была нежной, мягкой и очень красивой. А мне не хватало ни мягкости, ни привлекательности.
      - Но ты же самая прекрасная женщина на свете, тетушка Пол, - быстро возразил Гарион.
      - Спасибо тебе за эти слова, Гарион, но в семнадцать лет вряд ли меня можно было назвать хорошенькой. Я была слишком высокой и боевой. Я постоянно ходила с разбитыми коленками и перепачканным лицом. Твой дед никогда особенно не заботился о том, как выглядит его дочь. Иногда в течение месяца к моим волосам не прикасался гребень. Мне ужасно не нравились мои волосы. У Бельдаран они были мягкие и золотистые, а мои - как лошадиная грива, и потом эта ужасная белая прядь. - Она рассеянно коснулась гребнем белого локона над левой бровью.
      - А как она появилась? - с любопытством спросил он.
      - Твой дед дотронулся до меня рукой, когда впервые увидел, - тогда я была еще младенцем. И прядь мгновенно побелела. У нас у всех свои отметины. У тебя пятно на ладони, у меня эта белая прядь, у твоего деда пятно прямо над сердцем. У всех они в разных местах, но обозначают одно и то же.
      - Что они обозначают?
      - Они показывают, кто мы такие. - Она развернула Эрранда и посмотрела на него, поджав губы. Затем легко коснулась завитков у него за ушами. - Ну вот, как я говорила, в молодости я была дикой и своенравной и вовсе не хорошенькой. Долина Алдура не очень подходящее место для девочки, а старые колдуны, каждый со своими причудами, вряд ли могут заменить мать. Они даже не понимают, что от них требуется. Помнишь то большое старое дерево посреди Долины?
      Гарион кивнул.
      - Однажды я забралась на него и просидела там две недели, прежде чем кто-то заметил, что я давно не путаюсь под ногами. От этого девочка чувствует себя покинутой и нелюбимой.
      - А как ты наконец выяснила, что ты действительно прекрасна? Она улыбнулась.
      - Это уже другая история, дружок. - Она посмотрела ему прямо в лицо. - Ну что, может, мы перестанем ходить вокруг да около?
      - Ты о чем?
      - Да это твое письмо про вас с Сенедрой.
      - Ах, вот что. Я, наверное, не должен был тебя этим беспокоить, тетушка Пол. В конце концов, это моя проблема. - Он смущенно отвел глаза.
      - Гарион, - твердо сказала она, - в нашей семье нет такого понятия, как личная проблема. Пора бы тебе уже это знать. Что же все-таки у вас не получатся с Сенедрой?
      - Ничего не получается, тетушка Пол, - в отчаянии произнес он. - Ведь я очень занят государственными делами, а она хочет, чтобы я проводил с ней каждую минуту, как раньше. Теперь мы целыми днями друг друга не видим. Мы больше не спим в одной постели и... - Он вдруг вспомнил про Эрранда и неловко кашлянул.
      - Ну что, - обратилась Польгара к Эрранду, словно ничего не произошло, по-моему, ты уже прилично выглядишь. Давай-ка ты наденешь свой коричневый шерстяной плащ и пойдешь разыщешь Дарника. А потом вы вдвоем можете пойти в конюшню и навестить жеребца.
      - Хорошо, Польгара, - согласился Эрранд и, соскользнув с табуретки, пошел за плащом.
      - Он очень милый мальчик, правда? - обратился Гарион к Польгаре.
      - Как правило, да, - ответила та. - Правда, он почему-то считает, что жизнь проходит зря, если ему не доводится пару раз в месяц свалиться в воду.
      Эрранд поцеловал Польгару и направился к двери.
      - Скажи Дарнику, что я разрешила вам сегодня утром поразвлекаться, сказала она ему и в упор посмотрела на Гариона. - Сдается мне, что я буду сильно занята.
      - Хорошо, - сказал Эрранд и вышел в коридор.
      Он лишь на мгновение задумался о проблеме, из-за которой Гарион и Сенедра были столь несчастны. Польгара взяла дело в свои руки, и Эрранд знал, что она все уладит. Сама проблема была пустячная, но она каким-то образом разрослась до чудовищных размеров. Эрранд знал, что малейшее непонимание может иногда терзать, как скрытая рана, а слова, сказанные в спешке и сгоряча, жгут словно раскаленные угли. Он также знал, что Гарион и Сенедра очень любят друг друга. Если они оба это осознают, то от нынешнего раздора не останется и следа.
      Коридоры в ривской цитадели освещали факелы, просунутые в железные кольца, которые крепились к каменным стенам. Эрранд прошел по широкому переходу, ведущему к восточной части крепости. Там он остановился и выглянул в одно из узких окон, пропускавших узкую полоску серо-стального света. Цитадель возвышалась над всем городом, и утренний туман все еще окутывал каменные здания и узкие, мощенные брусчаткой улочки. Здесь и там мерцали освещенные окна. Над островным королевством витал свежий солоноватый запах моря. Древние камни цитадели словно до сих пор источали дух одиночества и заброшенности, который охватил воинов из свиты Ривы Железной Хватки, когда они впервые увидели этот мрачный, открытый непогодам скалистый остров, поднимавшийся из свинцового моря. Эти камни также хранили суровое чувство долга, заставившее риванцев заселить этот город и эту крепость, навсегда защитившую Шар Алдура.