Глава 25

С захватом Ульфгара сопротивление сил культа было сломлено. Хотя некоторые из наиболее фанатичных его приверженцев еще продолжали сражаться, большинство воинов сложили оружие и сдались в плен. Армия Гариона мрачно окружила их и толпой погнала по заснеженным и залитым кровью улицам прямо на центральную площадь.

Шелк и Дротик быстро допросили угрюмого пленника с кровоточащей повязкой на голове, а потом подошли к Гариону и Дарнику, которые стояли над своим пленником, все еще пребывавшим без сознания.

— Это он? — с любопытством спросил Шелк, рассеянно протирая одно из своих колец полой серого камзола.

Гарион кивнул.

— Особого впечатления не производит, правда?

— Вон тот большой каменный дом принадлежит ему, — сказал Дротик, указывая на большое квадратное здание под черепичной крышей.

— Уже не принадлежит, — ответил Гарион. — Теперь он будет моим. Дротик улыбнулся.

— Надо будет тщательно его обыскать, — сказал он. — Иногда люди забывают уничтожить важные вещи.

— Можем и Ульфгара туда занести, — предложил Гарион. — Нам надо его допросить, а этот дом ничуть не хуже любого другого.

— Пойду позову остальных, — сказал Дарник, снимая свой шлем, похожий на горшок. — Как вы думаете, теперь можно привести в город Пол и остальных дам?

— Вполне, — ответил Дротик. — Бои идут только в южной части города.

Дарник кивнул и пошел по площади прочь; его кольчуга позвякивала при каждом шаге.

Гарион, Шелк и Дротик подняли поверженное тело чернобородого и понесли его к дому, перед которым на укрепленном флагштоке развевалось красное знамя. Когда они начали подниматься по ступенькам, Гарион взглянул на ривского солдата, охранявшего павших духом пленников, сбившихся в кучу на грязном снегу.

— Сделаешь мне одолжение? — спросил он солдата в сером плаще с капюшоном.

— Конечно, ваше величество, — ответил солдат, салютуя Гариону.

— Убери это. — И Гарион кивком подбородка указал на флагшток.

— Сейчас, ваше величество. — Солдат усмехнулся. — Я и сам должен был об этом подумать.

Через тяжелую дверь они внесли Ульфгара в дом. В роскошно обставленной комнате почти все кресла были перевернуты и повсюду валялись листы пергамента. Куча рваных пергаментов лежала в большом камине, но огонь там не был зажжен.

— Хорошо, — пробормотал Дротик. — Он не успел ничего сжечь.

Шелк оглядел комнату. Стены закрывали темные гобелены, на полу лежал толстый мягкий зеленый ковер. Кресла были обиты алым бархатом, а вдоль стены стояли незажженные свечи в серебряных канделябрах.

— Уютное гнездышко… — пробормотал маленький человечек, когда они, особо не церемонясь, забросили пленника в рыжем камзоле в угол комнаты.

— Давайте соберем документы, — сказал Дротик. — Я хочу их просмотреть.

Гарион отвязал меч, бросил на пол шлем, стянул тяжелую кольчугу и устало опустился на мягкий диван.

— Я совсем вымотался, — произнес он, — словно не спал целую неделю. Шелк пожал плечами:

— Это — одна из привилегий командования. Открылась дверь, и в комнату вошел Белгарат.

— Дарник сказал, что я найду вас здесь, — проговорил он, сдвигая на затылок капюшон своего старого потрепанного плаща. Он пересек комнату и толкнул неподвижное тело в углу. — Он не умер?

— Нет, — ответил Гарион, — просто Дарник усыпил его ударом дубинки.

— Зачем завязали ему глаза? — спросил старик, « указывая на полоску голубой материи на лице пленника.

— Прежде чем мы поймали его, он воспользовался волшебными чарами. Я решил, что, если он посидит в темноте, нам будет спокойнее.

— Все зависит от того, насколько он силен в магии. Дарник отправил солдат собрать остальных, а сам пошел в лагерь за Полгарой и остальными дамами.

— Ты можешь привести его в чувство? — спросил Шелк.

— Пусть Пол это сделает. Ее прикосновения немного легче моих — я не хочу что-нибудь повредить.

Только примерно через три четверти часа они снова собрались в комнате с зеленым ковром. Белгарат посмотрел вокруг и подтащил к пленнику стул с прямой спинкой.

— Давай, Пол, — сказал он мрачно, — разбуди-ка его.

Полгара расстегнула голубой плащ, встала на колени возле пленника и положила руки ему на виски. Гарион услышал шелестящий звук и почувствовал легкий толчок. Ульфгар застонал.

— Подождите несколько минут, — сказала Полгара, поднимаясь на ноги, — а потом можно будет его допрашивать.

— Он, наверное, не захочет говорить, — предположил Брин, широко улыбаясь.

— Я очень расстроюсь, если он окажется таким невежей, — сказал Шелк, шаря по ящикам в большом полированном шкафу.

— Вы, варвары, ослепили меня? — раздался слабый голос Ульфгара. Пленник сел.

— Нет, — ответила Полгара. — Ваши глаза прикрыты, чтобы уберечь вас от непредвиденных поступков.

— Значит, меня пленили женщины? — с самодовольной ноткой в голосе спросил чернобородый.

— И женщины тоже, — сказала Сенедра, распахивая темно-зеленый плащ.

Какая-то нота в ее голосе насторожила Гариона и спасла жизнь пленнику. Сенедра с пылающим взором выхватила один из кинжалов из-за пояса Веллы и бросилась к ничего не видящему пленнику. В последнее мгновение Гарион перехватил ее поднятую руку и вырвал у нее нож.

— Дай! — закричала Сенедра.

— Нет, Сенедра.

— Он украл моего малыша! — кричала она. — Я убью его!

— Нет, Сенедра. Мы ничего от него не узнаем, если ты перережешь ему горло. — Удерживая ее одной рукой, Гарион вернул кинжал Велле.

— Мы должны спросить тебя кое о чем, Ульфгар, — сказал Белгарат пленнику.

— Вам придется долго ждать ответа.

— Я так рад, что он это сказал, — пробормотал Хеттар. — Ну, кто начнет его резать?

— Делайте что хотите, — глумливо проговорил Ульфгар, — я не дорожу своим телом.

— Мы постараемся, чтобы ты изменил свое мнение, — сказала Велла леденяще сладким голосом, пробуя большим пальцем острие своего кинжала.

— А что ты хотел узнать, Белгарат? — спросил Эрранд, отвлекаясь от разглядывания бронзовой статуэтки в углу комнаты. — Если надо, я могу сказать вам все.

Белгарат внимательно посмотрел на белокурого мальчика.

— Ты читаешь его мысли? — спросил он с большим удивлением.

— Более или менее.

— Где мой сын? — быстро спросил Гарион.

— Этого он не знает, — ответил Эрранд. — Он ничего общего с похищением не имеет.

— Кто же тогда это сделал?

— Он не уверен, но думает, что это Зандрамас.

— Зандрамас?

— Опять это имя, — сказал Шелк.

— А он знает, кто такой Зандрамас?

— Не совсем. Это просто имя, которое он слышал от своего повелителя.

— А кто его повелитель?

— Он даже думать об этом боится, — сказал Эрранд. — Это какой-то человек с пятнистым лицом.

Пленник отчаянно бился, пытаясь освободиться от опутавших его веревок.

— Ложь! — заверещал он. — Это все ложь!

— Этот человек был послан сюда хозяином, он должен был сделать так, чтобы у вас с Сенедрой не было детей, — продолжал Эрранд, не обращая внимания на выкрики пленника, — или, если дети у вас все же есть, позаботиться, чтобы они не зажились на этом свете. Он не мог организовать похищение, Белгарион. Если бы он или кто-то из его подручных пробрался в детскую в Риве, он бы убил твоего сына, а не унес бы его прочь.

— Откуда он? — с любопытством спросила Лизелль, снимая алый плащ. — Никак не могу понять, что у него за акцент.

— Это, наверное, потому, что он не настоящий человек, — сказал ей Эрранд. — То есть не совсем человек. Он помнит, как был каким-то животным.

Они молча посмотрели сначала на мальчика, а потом на пленника.

В этот момент дверь опять открылась, и в комнату вошел горбатый Белдин. Он хотел что-то сказать, но остановился, глядя на связанного человека с завязанными глазами. Белдин, тяжело ступая, подошел к нему, наклонился, сорвал голубую повязку с его лица и уставился пленнику прямо в глаза.

— Ну, пес, — сказал он, — что выгнало тебя из твоей конуры?

— Ты! — ахнул Ульфгар, внезапно побледнев.

— Урвон съест твое сердце на завтрак, когда узнает, что ты все испортил, — любезно сказал Белдин.

— Ты знаешь этого человека? — резко спросил Гарион.

— Мы с ним давно друг друга знаем, правда, Харакан?

Пленник плюнул в него.

— Вижу, ты изрядно рассердился, — усмехнулся Белдин.

— Кто он? — требовательно спросил Гарион.

— Его зовут Харакан. Он — маллорейский гролим, один из псов Урвона. Последний раз, когда я видел его, он скулил и махал хвостом у ног Урвона.

И вдруг пленник исчез.

Белдин разразился потоком грязных ругательств. Потом и он пропал из комнаты.

— Что случилось? — ахнула Сенедра. — Куда они делись?

— Может быть, Белдин не так ловок, как я думал, — сказал Белгарат. — Ему не надо было трогать эту повязку. Наш пленник перенес себя за пределы дома.

— А ты так можешь? — недоверчиво спросил Гарион. — Не видя, что ты делаешь?

— Это очень, очень опасно, но кажется, Харакан от отчаяния готов на все. Белдин бросился за ним.

— Он его догонит?

— Трудно сказать.

— Я не все еще узнал.

— Я могу рассказать вместо него, Белгарион, — тихо сказал ему Эрранд.

— Ты хочешь сказать, что по-прежнему знаешь, о чем он думает, даже сейчас, когда не видишь его? Эрранд кивнул.

— Почему бы тебе не начать тогда сначала, Эрранд? — предложила Полгара.

— Хорошо. Этот Харакан, похоже, таково его настоящее имя, появился здесь, потому что его хозяин, которого Белдин назвал Урвон, велел ему проследить, чтобы у Белгариона и Сенедры никогда не было детей. Харакан, появившись здесь, встал во главе Медвежьего культа. Сначала он распускал всякие слухи о Сенедре, надеясь, что Гарион передумает жениться на ней и женится на ком-нибудь другом. Потом, услышав, что у нее будет ребенок, отправил человека, чтобы убить ее. Это не получилось, и тогда он стал приходить в отчаяние. Он ужасно боялся того, что сделает с ним Урвон, если его постигнет неудача. Однажды он пытался управлять Сенедрой во сне, заставляя ее задушить своего ребенка, но кто-то, он так и не знает кто, помешал ему.

— Это была Поледра, — тихо сказал Гарион. — Я все видел.

— Это тогда он решил убить Бренда и переложить вину за убийство на Анхега? — спросил генерал Брендиг.

Эрранд нахмурился.

— Бренда убили по случайности, — ответил он. — Насколько мог догадаться Харакан, Бренд просто оказался поблизости и помешал шпионам культа сделать то, для чего они действительно были посланы в Риву.

— Для чего же? — спросила его Сенедра.

— Они шли в королевские апартаменты, чтобы убить вас и вашего ребенка. Сенедра побледнела.

— После чего они должны были погибнуть. Именно это, предполагалось, и развяжет войну между Белгарионом и королем Анхегом. Однако все пошло не так. Вместо вас и малыша был убит Бренд, а мы обнаружили, что виноват в этом не Анхег, а культ. Харакан не осмелился вернуться к Урвону и сказать, что ему не удалось ничего сделать. А в это время Зандрамас забирает вашего ребенка и исчезает с ним с Острова Ветров. Харакан не может отправиться в погоню, потому что Белгарион уже шел на Реон, когда Харакан обо всем узнал. Он оказался запертым здесь в ловушку, а Зандрамас исчезает вместе с вашим малышом.

— Тот самый найсанский корабль! — воскликнул Кейл. — Зандрамас, украв вашего ребенка, Белгарион, отплывает с ним на юг, оставляя вас плутать по Драснии.

— А что же тогда рассказал нам черекский фанатик, которого мы нашли сразу после похищения? — спросил Брин.

— Фанатики обычно не очень сообразительны, — ответил Кейл. — Я думаю, для Зандрамас не составило труда убедить черекцев в том, что похищение происходит по приказу Харакана, а вся эта чепуха о том, что принц будет воспитан по канонам культа и однажды заявит свои права на Ривский трон, — просто дурацкая болтовня, в которую только такие люди и могут поверить.

— Значит, поэтому их и оставили на Острове, — сказал Гарион. — Предполагалось, что мы кого-нибудь поймаем и получим хорошо придуманную историю, после которой отправимся сюда, в Реон, пока Зандрамас плывет на юг с моим сыном.

— Похоже, кто-то очень тонко толкает нас на определенные действия, — заметил Дротик, разбирая манускрипты, которые он кучей положил на стол. — И Харакана, и всех нас.

— Мы не должны оплошать и сами, — сказал Белгарат. — Я не думаю, что Зандрамас знает о том, что Шар может идти за Гэраном. Если мы будем продвигаться достаточно быстро, то, незаметно подкравшись, сможем захватить этого хитрого манипулятора врасплох.

«Он не может найти след над водой», — кратко известил Гариона невыразительный голос, который не слышал никто, кроме него.

«Что?»

«Шар не может следовать за твоим сыном, если путь проходит по воде. Земля стоит на одном месте. Вода же все время движется, — ветры, приливы… «

«Ты уверен?»

Но голос уже исчез.

— Видишь ли, дедушка, — сказал Гарион. — Шар не может следовать за Гзраном по воде.

— Как ты это узнал?

Гарион поднес руку ко лбу:

— Он сказал мне.

— Тогда все не так просто.

— Не намного сложнее, — не согласился Шелк. — Не так много мест, где найсанский корабль может пристать к берегу без того, чтобы его обыскали от киля до клотика. Многие короли не любят, когда в их королевства попадают разные вредные травки и яды. Зандрамас явно не захочет войти в такой порт, чтобы на борту корабля тут же обнаружили наследника Ривского трона.

— На арендийском берегу много укромных бухт, — предположил Лелдорин. Шелк покачал головой.

— Не думаю, — сказал он, — скорее всего корабль так никуда и не зашел. Я уверен, что Зандрамас хочет как можно скорее оказаться подальше от всех алорийских королевств. Если уловка, согласно которой мы все отправились в Драснию, не сработала бы, Гарион отправил бы все корабли и всех людей на Западе в море — искать своего сына.

— А южный Хтол-Мургос? — спросил генерал Брендиг.

Дротик нахмурился.

— Нет, — сказал он. — Там сейчас идет война, и весь западный берег патрулируется мургскими кораблями. Единственное место, где найсанский корабль может безопасно подойти к берегу, — это сам Найс.

— Вот мы и вернулись к Салмиссре, да? — спросила Полгара.

— Я думаю, если бы был хоть какой-нибудь намек на участие официальных властей, мои люди доложили бы мне об этом, госпожа Полгара, — сказал Дротик. — Я слежу за всем, что происходит во дворце Салмиссры. Тогда приказания исходили бы от Сади, главного евнуха Салмиссры, а мы все время наблюдаем за ним. Так что думаю, все это исходит не из дворца.

Открылась дверь, и вошел Белдин, мрачный, как грозовая туча.

— Великие боги! — воскликнул он. — Я потерял его!

— Потерял? — спросил Белгарат. — Как?

— Когда он оказался на улице, то превратился в ястреба. Я был у него на хвосте, но он влетел в облака и изменил обличье еще раз. Выскочив из облаков, он замешался в стаю гусей, летевших на юг. Конечно, когда гуси меня увидели, они с криками разлетелись во все стороны. Я так и не понял, который из них он.

— Должно быть, ты стареешь.

— Почему бы тебе не заткнуться, Белгарат?

— Он все равно нам больше не нужен, — пожал плечами Белгарат. — Все, что нам нужно было, мы уже узнали.

— По мне, было бы лучше, если бы он умер. Потеря одного из любимых псов вывела бы Урвона из себя, а я всегда готов отложить все дела, чтобы досадить ему.

— Почему ты называешь его псом? — с любопытством спросил Хеттар.

— Потому что он — один из чандимов, а они и есть — ищейки Торака.

— Ты, может быть, все-таки объяснишь? — попросила его королева Поренн.

Белдин вдохнул поглубже, чтобы подавить раздражение.

— Это не очень сложно, — пояснил он. — После того как в Маллорее был построен Хтол-Мишрак, Торак приказал нескольким гролимам охранять город. Чтобы у них это лучше получалось, они превратились в собак.

Гарион вздрогнул — воспоминание об огромных псах, с которыми они встретились в Городе Ночи, возникло с болезненной яркостью.

— Так или иначе, — продолжал Белдин, — после битвы при Во-Мимбре, когда Торак на долгие века погрузился в сон, Урвон пробрался в руины, куда доступ был запрещен, и ему удалось убедить нескольких псов из той своры, что он действует от имени старого урода. Он взял их с собой в Мал-Яск и начал превращать их обратно в гролимов, несмотря на то, что половина из них погибла при превращении. Они называют себя чандимы — это что-то вроде секретного ордена в гролимской церкви. Они совершенно преданы Урвону, неплохо колдуют, да и магией немного занимаются.

— Интересные подробности выясняются, — проговорил вдруг Шелк, который просматривал пергаментные свитки в шкафу.

— У тебя бойкий язык, Хелдар, — сварливо проговорил Белдин. — Что ты скажешь, если я заложу его кирпичом?

— Прости, Белдин.

— Так что же мы будем теперь делать, Белгарат? — спросила королева Поренн.

— Теперь? Надо отправиться вслед за Зандрамас. Этот трюк с культом отнял у нас много времени, но наверстать его мы сможем.

— Не беспокойся, — сказал Гарион. — Я уже имел дело с порождением Тьмы однажды и, если надо, могу встретиться с ним еще раз. — Он повернулся к Эрранду: — Ты не знаешь, зачем Урвон хотел убить моего сына?

— Он что-то такое нашел в некой книге. Книга говорит, что, если твой сын попадет когда-нибудь к Зандрамас, Зандрамас сможет для чего-то использовать его. Что бы это ни было, Урвон скорее весь мир разнесет на куски, чем позволит этому случиться.

— Что же такое сможет сделать Зандрамас? — спросил Белгарат задумчиво.

— Харакан этого не знает. Он знает, что не справился с заданием, которое дал ему Урвон.

Белгарат улыбнулся холодной улыбкой, от которой кровь стыла в жилах.

— Думаю, не стоит тратить время, гоняясь за Хараканом, — сказал он.

— Не преследовать его? — воскликнула Сенедра. — После того, что он нам сделал?

— Урвон позаботится о нем, а Урвон может делать такие вещи, о которых мы и подумать не смеем.

— Кто этот Урвон? — спросил генерал Брендиг.

— Третий ученик Торака, — ответил Белгарат. — Сначала их было трое — Ктучик, Зедар и Урвон. Сейчас остался он один.

— Мы по-прежнему не знаем, кто такой Зандрамас, — сказал Шелк.

— Кое-что мы знаем. Например, мы знаем, что сейчас Зандрамас — Дитя Тьмы.

— Что-то здесь не сходится, Белгарат, — заволновался Бэрак. — Почему Урвон решил, что Дитя Тьмы мешает ему? Разве они не на одной стороне?

— Видимо, нет. Похоже, в рядах противника намечаются некоторые противоречия.

— Это всегда на руку.

— Все же, прежде чем ликовать по этому поводу, хотелось бы разузнать побольше.

Уже во второй половине дня было сломлено сопротивление последних фанатиков в юго-восточной части Реона и унылых пленников согнали к остальным на центральную площадь.

Гарион и генерал Брендиг стояли на балконе второго этажа того дома, где они захватили Харакана, и тихо разговаривали с маленькой королевой Драснии, одетой в черное.

— Что вы хотите сделать с ними, ваше величество? — спросил ее генерал Брендиг, глядя на испуганных пленников на площади.

— Я хочу сказать им всю правду и отпустить их, Брендиг.

— Отпустить?

— Конечно.

— Боюсь, я не совсем вас понимаю.

— Они будут очень рассержены, когда я скажу им, что маллорейский гролим обманом заставил их совершить предательство.

— Боюсь, они вам не поверят.

— Многие из них поверят, — спокойно ответила она, поправляя воротник своего черного платья. — Я смогу убедить часть из них в том, что это правда, а уж они разнесут эту новость повсюду. Как только все узнают, что культ попал под управление гролима Харакана, им труднее будет набирать себе сторонников, не правда ли?

Брендиг подумал.

— Пожалуй, вы правы, — признал он. — Но неужели вы не накажете тех, кто не станет вас слушать?

— Это будет тирания, генерал, а тирании нужно по возможности избегать — особенно когда можно обойтись без нее. В противном случае каждый, кто начнет болтать о божественном назначении Алории объединить южные королевства, рискует быть встреченным градом камней.

— Хорошо, а как вы поступите с Хальдаром? — спросил генерал Брендиг королеву. — Ему-то вы не позволите уйти просто так?

— Хальдар — это совсем другое дело, — ответила она. — Он изменник, а это поощрять нельзя.

— Когда он узнает, что здесь произошло, он, возможно, попытается убежать.

— Внешность бывает обманчива, генерал Брендиг, — ответила она, холодно улыбаясь. — Может быть, я выгляжу как беспомощная женщина, но у меня длинные руки. Хальдар может бежать как угодно быстро и удрать как угодно далеко — от меня он не скроется. А когда мои люди настигнут его, он будет закован в цепи и доставлен в Боктор, чтобы предстать перед судом. Думаю, приговор суда легко предсказуем.

— Извините меня, — сказал Гарион, — мне надо поговорить с дедушкой.

— Конечно, Гарион, — тепло улыбнувшись, сказала королева Поренн.

Гарион спустился по лестнице на первый этаж — там Шелк и Дротик все еще шарили по ящикам и шкафам в комнате, застеленной зеленым ковром.

— Нашли что-нибудь полезное? — спросил их Гарион.

— Да, и немало, — ответил Дротик. — Думаю, к тому времени, когда мы закончим, уже будем знать имена всех, кто поклоняется Медвежьему культу в Алории.

— Это еще раз подтверждает мою мысль, — сказал Шелк, — о том, что никогда не надо оставлять никаких записей.

— Вы не знаете, где я могу найти Белгарата?

— Посмотри в кухне в задней части дома, — ответил Шелк. — Он говорил вроде, что проголодался. Наверное, и Белдин с ним.

Кухня в доме Харакана не подверглась тщательному обыску людей Ярблека, которых интересовала добыча несколько иного рода, и два старых волшебника уютно расположились за столом у низкого полукруглого окна, доедая жареного цыпленка.

— А, Гарион, мальчик мой, — сказал Белгарат. — Входи и присоединяйся.

— Как ты думаешь, здесь найдется, что выпить? — спросил Белдин, вытирая руки о подол своей туники.

— Должно быть, — ответил Белгарат. — В конце концов, это же кухня. Загляни-ка в кладовку…

Белдин встал и подошел к кладовке.

Гарион, немного наклонившись, посмотрел в окно, на горящие в соседнем переулке дома.

— Опять снег пошел, — заметил он.

— Думаю, нам надо скорее выбираться отсюда, — проворчал Белгарат. — Я совсем не хочу здесь зимовать.

— Ага! — послышался голос Белдина из кладовки. Горбун вышел, победно улыбаясь, неся маленький деревянный бочонок.

— Сначала попробуй, — сказал ему Белгарат. — Вдруг это уксус?

Белдин поставил бочонок на пол и ударил кулаком по крышке. Потом он лизнул пальцы и облизал губы.

— Нет, — проговорил он, — это явно не уксус. — Он пошарил в ближайшем шкафу и вытащил три глиняные кружки.

— Ну, брат, — сказал Белгарат, — каковы наши планы?

Белдин погрузил в бочонок одну из кружек.

— Я думаю, мне надо попробовать выследить Харакана. Мне бы хотелось покончить с ним прежде, чем я вернусь в Маллорею. Он не тот человек, которого было бы приятно видеть за своей спиной, когда идешь по темной улице.

— Значит, ты отправляешься в Маллорею? — спросил Белгарат, отрывая крылышко у жареного цыпленка.

— Это, пожалуй, единственное место, где можно разузнать что-нибудь о Зандрамас, — ответил, рыгнув, Белдин.

— Дротик сказал, что, похоже, это даршивское имя, — сказал Гарион.

— Это мало поможет, — проворчал Белдин. — Сейчас попробую начать отсюда. В Мал-Зэте я ничего не нашел, а эти полоумные в Каранде падают в обморок, как только я упомяну это имя.

— А в Мал-Яске ты был? — спросил Белгарат.

— Там тяжело. Урвон развесил описание моей внешности на каждой стене. Он некоторым образом побаивается, что однажды я появлюсь там и вырву пару ярдов его кишок.