10

Лорд Абриэль, Магистр Ордена Сириник королевства Арсиум, стоял в кабинете Лорда Вениона у задрапированного зелеными портьерами окна, выходящего на Симмур. Это был крепко сбитый мужчина лет шестидесяти с седыми волосами, серьезным лицом, изборожденным морщинами и глубоко посаженными глазами. Перевязь с мечом и шлем он снял, но все еще оставался в доспехах и бледно-голубом плаще. Он был самым старшим из четырех Магистров, и они всегда почтительно прислушивались к его суждениям, которые он имел привычку излагать торжественно и церемонно, как и все сириникийцы.

— Я уверен, что каждый из нас отдает себе отчет в том, что происходит здесь, в Элении, — начал Абриэль, — но, как мне кажется, определенные аспекты требуют некоторого разъяснения. Ты не будешь возражать, если мы зададим тебе несколько вопросов, Вэнион?

— Совсем нет, — ответил Вэнион.

— Хорошо. В прошлом между нашими Орденами случались разногласия, мой Лорд, но сейчас все это должно быть забыто. Сегодня нам всем важно как можно больше знать об этом Мартэле.

Вэнион откинулся на спинку кресла.

— Мартэл был пандионцем, — сказал он с горечью в голосе, — но мне пришлось изгнать его из Ордена.

— Это слишком уж сжатые сведения, Вэнион, — сказал Комьер. В отличие от других Магистров, на Комьере была кольчуга, а не тяжелые латы. Как и все талесийцы, он был блондином, косматые брови придавали его лицу свирепое выражение. Говоря, он играл эфесом своего широкого меча, лежащего перед ним на столе. — Раз уж этот самый Мартэл представляет для нас такую опасность, нам нужно знать о нем как можно больше.

— Мартэл был одним из лучших наших рыцарей, — тихо проговорила Сефрения, сидевшая с чашкой чая в руках у камина. — Особенно искусен он был в познании магии, это, я думаю, и привело его к падению.

— Он был большим мастером в обращении с копьем, — печально припомнил Келтэн. — Он всегда сбрасывал меня с коня на тренировочном поле. Возможно единственным, кто мог противостоять ему, был Спархок.

— Сефрения, не могла бы ты поподробнее рассказать о его падении? — сказал Дареллон. В свои почти пятьдесят лет Магистр Ордена Альсиона в Дэйре сохранил юношескую стройность фигуры и массивные доспехи выглядели на нем тяжеловатыми.

Сефрения вздохнула.

— Секретов Стирикума существует бесчисленное множество. Некоторые из них достаточно просты — это общие заклинания и магические формулы. Мартэл довольно быстро изучил их. Но за первичной магией лежит мало кем познанное и опасное царство магии глубинной. Посвящая Рыцарей Храма в свои секреты, мы не касаемся этой области. Знания, лежащие за чертой первичной магии, не служат никаким практическим целям, но связаны с такими силами, которые опасны для душ эленийцев.

Комьер рассмеялся.

— Многие вещи опасны для душ эленийцев, моя госпожа, — сказал он. — Я сам опасался за свою, когда первый раз обратился к Троллям-Богам. Щемящая боль и тоска не покидали меня долгое время после этого. Надо понимать этот ваш Мартэл влез в такие вещи, куда ему лезть не следовало.

— Да, — снова вздохнула Сефрения. — Он не раз приходил ко мне с просьбой посвятить его в запретные таинства. Он был очень упрям в этом. Я отказывала ему, конечно, но существуют отступники-стирики, так же как и отступники-пандионцы. Мартэл родился в богатой семье и мог хорошо заплатить за нужные ему знания.

— А кто обнаружил все это? — спросил Дареллон.

— Я, — сказал Спархок. — Я ехал из Симмура в Димос. Это было как раз незадолго до того, как король Алдреас сослал меня в Рендор. Там есть небольшой лес, три лиги не доезжая до Димоса. Уже смеркалось, когда я проезжал там и увидел за деревьями странный свет. Я свернул с дороги, чтобы узнать в чем дело, и увидел Мартэла. Он вызвал какое-то пылающее нестерпимо ярким пламенем создание. Свет его был так ярок, что я не мог рассмотреть, что это за существо.

— Да и вряд ли тебе хотелось рассмотреть его, особенно увидеть его лицо, — вставила Сефрения.

— Возможно, что и так, — согласился Спархок. — Короче говоря, Мартэл давал этому существу какой-то приказ на стирикском языке.

— Но в этом еще нет ничего преступного, — сказал Комьер. — Всем нам время от времени случается вызывать духов.

— Это был не совсем дух, Лорд Комьер, — возразила Сефрения. — Это был Дэморг. Старшие Боги Стирикума создали их как исполнителей их желаний. Дэморги обладают чрезвычайным могуществом, но лишены души. Боги вызывают их из бездны, которые не дано познать человеку — места их обитания — и подчиняют своей воле. Пытаться сделать это смертному — совершенное безрассудство. Ни один смертный не может управлять Дэморгом. То, что сделал Мартэл, строжайше запрещено Младшими Богами Стирикума.

— А Старшие Боги? — спросил Дареллон.

— У Старших Богов нет законов — только капризы и желания.

— Но, Сефрения, — заметил Долмант, — Мартэл — элениец. Возможно, он не чувствует себя обязанным соблюдать законы Богов Стирикума. Может быть, это вообще ошибочно — вооружать Рыцарей Храма таким оружием, как магия стириков, — задумчиво проговорил патриарх.

— Это решение — вооружить рыцарей храма магией — было принято более девятисот лет назад, Ваша Светлость, — сказал Абриэль, подходя к столу. — И если бы рыцари Четырех Орденов не были посвящены в магию, земохцы, вероятно, одержали бы победу в той битве в Лэморканде.

— Возможно, возможно, — сказал Долмант.

— Продолжай свой рассказ, Спархок, — прервал их спор Комьер.

— Да. Тогда я не знал, что есть Дэморги, но понял, я то вижу нечто запретное. Когда существо исчезло, я подъехал к Мартэлу поговорить. Мы были друзьями, и я хотел предупредить его об опасности этих действий, но он, казалось, просто обезумел. У меня не оставалось никакого выбора — я поехал в наш Замок в Димосе и рассказал об увиденном Вэниону и Сефрении. Сефрения рассказала нам, что это за существо и как опасно оставлять его на свободе в нашем мире. Вэнион приказал мне с несколькими людьми взять Мартэла и доставить в Замок для разговора. Мартэл пришел в дикую ярость, когда мы приблизились к нему, и потянулся к своему мечу. Он и так отличался буйным характером, а его безумие довело эту буйность до дикости. Я потерял двух близких друзей в той схватке, но, в конце концов, мы одолели его и притащили в Замок в цепях.

— На лодыжках, на сколько я помню, — сказал Келтэн. — Спархок бывает довольно резок, когда раздражен, — улыбнулся он своему другу. — Вряд ли он заслужил этим у Мартэла большую любовь.

— Я, откровенно говоря, и не пытался. Он убил двух моих близких друзей, презрев рыцарское братство ради запретного могущества, и я хотел дать ему как можно больше причин принять мой вызов после разговора с Вэнионом.

— Ну что ж, — продолжал рассказ теперь уже Вэнион, — когда они привели Мартэла в Димос, я имел с ним разговор. Он даже не пытался отрицать мои обвинения. Я приказал ему поклясться не применять больше запретную магию, но он оказал мне открытое неповиновение. У меня не оставалось никакого выбора, кроме как изгнать его из Ордена. Я лишил его рыцарского звания, доспехов и с позором выгнал его через главные ворота Замка.

— Боюсь, это было ошибкой, — проворчал Комьер. — Я бы убил его. Он после изгнания продолжал вызывать эту нежить?

— Да, — кивнул Вэнион, — но Сефрения воззвала к Младшим Богам Стирикума, и они изгнали Дэморга из нашего мира, заодно лишив Мартэла значительной части его могущества. Он ушел, поклявшись отомстить. Мартэл все еще опасен, но, к счастью, уже не может вызывать никаких ужасов из запретных миров. Он оставил Элению и последние десять лет продает свой меч в разных частях мира тому, кто больше заплатит.

— Выходит, он обычный наемник? — сказал Дареллон.

— Не такой уж обычный, мой Лорд, — возразил Спархок. — У него в запасе боевая выучка пандионца — он мог бы быть среди лучших рыцарей. И он очень умен. У него широкие связи с наемниками по всей Эозии. Мартэл может собрать целую армию в нужный момент и он до крайности жесток. Для него нет уже ничего святого.

— А каков он из себя? — поинтересовался Дареллон.

— Несколько крупнее, чем средних размеров, — ответил Келтэн. — Примерно наших со Спархоком лет. У него совершенно белые волосы.

— Мы все должны следить, не появится ли он, — сказал Абриэль. — А кто тот, другой — Адус?

— Адус? Это просто животное, — сказал Келтэн. — После изгнания из Ордена Мартэл нанял его и еще некоего Крегера в качестве подручных в своих темных делах. Адус — пелозиец, я думаю. Или, может быть, лэморкандец. Он едва умеет разговаривать, поэтому тяжело определить его выговор. Это полнейший дикарь, лишенный всяких человеческих чувств. Он радуется, убивая людей медленной смертью, и он очень преуспел в этом.

— Ну а этот, Крегер? — спросил Комьер.

— Крегер — слабый человек, но с мозгами. Фальшивые монеты, вымогательство, мошенничество — это он умеет, — ответил Спархок, — Мартэл доверяет ему задачи, в которых Адус ничего не смыслит.

— А что связывает Энниаса и Мартэла? — спросил граф Редан.

— Возможно, ничего, кроме денег, мой Лорд, — пожал плечами Спархок. — Мартэл, лишенный каких бы то ни было убеждений, просто-напросто продает свое военное искусство. Ходят слухи, что он скопил уже более тысячи фунтов золота.

— Я был прав, — резко сказал Комьер. — Тебе следовало убить его, Вэнион.

— Я предлагал, — заметил Спархок, — но Вэнион отказался.

— У меня были на то причины, — сказал Вэнион.

— А имеет ли, с вашей точки зрения, значение тот факт, что среди наемников, атаковавших замок графа Редана, было много рендорцев?

— Возможно и нет, — ответил Спархок. — Я недавно из Рендора, там есть наемники, так же, как и в Пелозии, Лэморканде и Каммории. Мартэл нанимает этих людей, когда ему потребуется. Рендорские наемники не имеют каких-либо явных религиозных убеждений — эшандистских или каких-нибудь других.

— Достаточно ли у нас доказательств вины Энниаса, чтобы выступить с ними перед Курией в Чиреллосе? — спросил Дареллон.

— Не думаю, — сказал Долмант. — Энниас купил много голосов в Высшем Совете церкви. Чтобы обвинить его в чем-то, мы должны иметь абсолютно достоверные свидетельства. А все, что у нас есть сейчас — это подслушанный разговор между Крегером и бароном Гарпарином. А от этого Энниасу легко увильнуть — или просто откупиться.

Комьер откинулся на спинку кресла и поскреб подбородок.

— Я думаю, патриарх затронул сейчас самую суть проблемы. Раз уж Энниас запустил руку в сокровищницу Элении, он сможет продолжать плести свои интриги и покупать поддержку Курии. Если мы все будем осмотрительны, он купит себе и место Архипрелата. А так как мы все, бывало, вставали на его пути, то первое, что он сделает — это распустит все четыре Воинствующих Ордена. Существует ли способ отрезать ему доступ к этим деньгам?

— Вряд ли, — покачал головой Вэнион. — У него в руках весь Королевский Совет, кроме графа Лэндийского, и они большинством голосов дадут ему столько денег, сколько ему понадобится.

— А что королева? — спросил Дареллон. — Он и ее тоже держал в руках, я имею в виду до тех пор, пока она не заболела?

— Нисколько, — ответил Вэнион. — Алдреас был слабым королем. Он делал все, что скажет ему Энниас. — Элана — совсем другое дело, она ненавидит первосвященника. — Он пожал плечами. — Но королева больна, и у Энниаса полностью развязаны руки, до тех пор пока она не поправится.

— Вывод напрашивается сам собой, мой Лорд, — сказал Абриэль, задумчиво расхаживая по комнате. — Мы должны объединить усилия в поисках лекарства, которое исцелит недуг Ее Величества королевы Эланы.

— Энниас очень хитер, — заметил Дареллон, постукивая пальцами по полированной поверхности стола. — Ему будет нетрудно понять, какое решение мы примем, и постараться нам воспрепятствовать. Если он узнает, что мы разыскали лекарство, не окажется ли под угрозой жизнь королевы?

— Спархок — ее Рыцарь, мой Лорд, — сказал Вэнион. — Он сумеет справиться. Особенно, если я буду рядом.

— Есть ли какие-нибудь успехи в поисках лекарства, Вэнион? — спросил Комьер.

— Все местные медики бессильны. Я посылал приглашения в другие страны известным врачам, но пока все безрезультатно.

— Врачи не всегда приезжают по первой просьбе, — заметил Абриэль. — Особенно это проявляется, когда глава королевского Совета совсем не заинтересован в выздоровлении королевы. У сириникийцев много связей с Камморией. Может быть, имеет смысл отвезти королеву на медицинскую кафедру Борратского Университета? Они считаются очень сведущими именно в таких загадочных случаях.

— Мы не можем разрушить кристалл, в который заключена королева, — отозвалась Сефрения. — Сейчас это все, что сохраняет ей жизнь. Королева не переживет дороги в Боррату.

— Возможно, вы правы, мадам, — кивнул Магистр Ордена Сириник.

— Не только это, — добавил Вэнион. — Энниас вряд ли позволит нам забрать Элану из дворца.

Абриэль в задумчивости кивнул, помолчал с минуту и сказал:

— Существует другой путь. Конечно, плохо, когда медик не может осмотреть пациента, но насколько мне говорили, в крайнем случае можно обойтись и без этого. Достаточно опытный врач может разобраться, в чем дело, и по достаточно детальному описанию симптомов. Вот мое предложение, Вэнион. Опиши письменно и как можно подробней все симптомы заболевания королевы Эланы и отправь с этим описанием кого-нибудь в Боррату.

— Я сделаю это, — тихо сказал Спархок. — У меня есть личные причины желать скорейшего выздоровления королевы. Кроме того, Мартэл в Каммории, по крайней мере, собирался туда ехать, а мне с ним необходимо кое-что обговорить.

— А из этого вытекает другая проблема, — продолжил Абриэль. — В Каммории творятся беспорядки. Кто-то пытается вызвать смуту там. Это не самое спокойное место в мире.

— Что бы вы сказали об акте братской помощи между Орденами? — обратился Комьер к другим Магистрам, поудобнее разваливаясь в кресле.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Дареллон.

— Я хочу сказать, что мы все заинтересованы в этом. Наша общая цель в том, чтобы не допустить Энниаса на трон Архипрелата. В наших Орденах есть рыцари, превосходящие товарищей в мастерстве и храбрости. Я думаю, было бы не плохо каждому Ордену выбрать по одному такому рыцарю, чтобы они присоединились к сэру Спархоку в его путешествии в Камморию. Помощь ему не повредит, и, кроме того, это покажет миру, что все Рыцари Храма заодно сейчас, и что старые разногласия забыты.

— Очень хорошо, Комьер, — согласился Дареллон. — В течение нескольких прошедших веков у Воинствующих Орденов часто случались разногласия, и люди думают теперь, что мы разобщены. — Он повернулся к Абриэлю и спросил: — Скажи, у тебя есть предположения, кто стоит за всеми этими беспорядками в Каммории?

— Многие предполагают, что это Отт, — ответил сириникиец. — Последние шесть месяцев его присутствие чувствуется во всех срединных королевствах.

— У меня предчувствие, — сказал Комьер, — что в один прекрасный день нам придется предпринять против Отта что-то серьезное.

— Но это повлечет за собой и выступление против Азеша, — сказала Сефрения. — А я не думаю, что мы захотим делать это.

— А Младшие Боги Стирикума могут воспрепятствовать ему? — спросил Комьер.

— Они решили не делать этого. Войны между людьми — это плохо, но войны между Богами — самая ужасная вещь, которую можно себе представить. — Сефрения взглянула на Долманта и сказала: — Бог эленийцев считается всемогущим. Не может ли Церковь воззвать к нему, чтобы он противостоял Азешу?

— Я полагаю, что это возможно, — ответил патриарх. — Единственная трудность заключается в том, что Церковь не допускает возможности существования Азеша, как и остальных Богов Стирикума. Таково мнение теологии.

— Однако как близоруко.

Долмант рассмеялся.

— Моя дорогая Сефрения, — сказал он, — я думаю, ты знаешь, что все это проистекает из природы ума человеческого. Все мы таковы — находим одну правду, и держимся за нее, закрывая глаза на все остальное. Это помогает избежать беспорядка в мыслях. — Патриарх взглянул на Сефрению с любопытством: — Скажи мне, Сефрения, какому из языческих Богов ты поклоняешься?