Психология свободы: теория и практика

Е. И. Кузьмина

Психология свободы: теория и практика

…Дорогою свободной

Иди, куда влечет тебя свободный ум…

А. С. Пушкин

К читателю

Проблема свободы волновала человечество с древности. Философы, поэты, писатели – прогрессивно мыслящие люди особенно остро переживали ее недостаток в обществе. Жизнь человека, чаяния народа всегда связаны со стремлением к свободе. Особенно остро это проявляется в критических ситуациях, связанных с борьбой миролюбивых народов против агрессоров, оккупантов, террористов. Так, во время Великой Отечественной войны 1941—1945 гг. солдаты под руководством талантливых полководцев шли в бой за освобождение нашей Родины от фашистских захватчиков. Ветераны войны убеждены в том, что основными мотивами героических поступков солдат были патриотизм и свобода. А что такое свобода человека? Нужна ли она в мирное время? И почему слова песни: «Офицеры! Россияне! Пусть свобода воссияет, заставляя в унисон звучать сердца!» – стали гимном офицеров современной России? Чем свобода отличается от вседозволенности, анархии и произвола, от выбора и принятия решения, выгодного для себя и своей группы, в ущерб другим людям? Нужна ли свобода в обучении? Может ли человек быть свободным от стресса и множества зависимостей? Можно ли сохранить золотой генофонд страны, добиться того, чтобы выпускники школ и высших учебных заведений стали творческими, самостоятельно мыслящими, принимающими конструктивные решения личностями? Эти и другие связанные с ними вопросы привлекают внимание психологов.

Вопрос о свободе – вечно открытый, до конца не определенный – будет значимым во все времена для человека, способного осознавать, желать, добиваться целей, отстаивать свою индивидуальность. И чем глубже он осознает себя личностью, внутренне свободным, самостоятельно мыслящим, ответственным за свои поступки, включенным в культуру человеком, тем острее переживает противоречие между «Я-свободным, безграничным» (в идеале) и «Я-несвободным, ограниченным» (в конкретной ситуации), старается преодолеть ограничения «Я» – изменить границы своих возможностей.

Процессы переживания человека и осознания себя свободным представляют субъективную сторону феномена свободы, который проявляется в творческой деятельности, при решении задач, во взаимодействии и общении с другими (в ходе сознательного действия, поступка) – в моменты жизни, когда человек самоопределяется в проблемной ситуации, реализует способность самоограничения и самопреодоления.

Объективная сторона свободы заключается в преодолении противоречий субъектом в деятельности, а также в регламентации и законодательной силе прав и обязанностей членов общества. Гарантом прав и свобод является Конституция. Однако, если свобода воспринимается лишь в качестве абстрактного понятия, она рано или поздно утрачивает свою ценность. Ожидание свободы без способности действовать приводит к ее опустошению, мифологизации, иллюзиям. По мнению Э. Фромма, свобода нередко выступает в качестве иллюзии для человека – играет роль костылей, поддерживающих его в жизни. Непонимание сущности свободы, представление о ней как о недостижимом идеале, мифе, противопоставление ее хлебу и комфорту или, наоборот, восприятие ее как произвола, вседозволенности, анархии, бунта, безответственности, а также использование категории свободы в своих корыстных целях является причиной негативных индивидуальных и социальных последствий и может привести к ее отвержению.

…Ах, свобода, ах свобода.

У тебя своя погода.

У тебя капризный климат.

Ты наступишь, но тебя не примут.

И. Бродский написал эти строки в 60-е гг. ХХ в. – период «хрущевской оттепели», когда повеяло свободой. Десятью годами раньше С. А. Левицкий, видный философ русского зарубежья, в книге «Трагедия свободы» связывал негативные явления современности с недостаточным осознанием людьми подлинной природы свободы.

Конечно, в науке, требующей объективных измерений и доказательств, феномен свободы человека изучать трудно. Несмотря на множество философских и психологических работ, посвященных свободе, при наличии ряда трактовок, ее сущность «ускользает» от научных определений. К настоящему моменту в психологии под свободой понимается достаточно широкий спектр феноменов: быть причиной самого себя и своих действий, способность самостоятельно принимать решения, желать, выбирать стиль жизни, путь добра (когда возникает альтернатива между добром и злом) и т. п. Если применить кантовские категории, то свобода остается «вещью-в-себе», изредка являющейся «вещью-для-других» в обличье понятий: «автономия», «самоактуализация», «самоопределение», «самореализация», «открытость», «спонтанность», «конгруэнтность», «нон-конформизм», «воля», «активность», «ответственность», «саморегуляция» и т. п. Очень редко, но бывает так, что в ходе эмпирической работы исследователь в погоне за ней, как за жар-птицей, «выхватывает у нее перо» – какое-то отдельное ее проявление, но ему не удается схватить целое. Представления некоторых отечественных философов о свободе, личности, счастье как тайне (А. Ф. Лосев, М. М. Бахтин, Г. Г. Шпет, П. А. Флоренский и др.) задают дополнительную мотивацию исследования этих сложных феноменов, подтверждают необходимость обращения к феноменологическому методу в изучении свободы. Безусловно, каждый человек имеет право по-своему определять и воспринимать свободу, содержание которой может меняться в ходе его жизни. И все же, в результате сравнения собственного понимания с определениями философов и психологов мы можем почувствовать себя не только их единомышленниками, но и осознать себя гражданами своей страны, понять роль законов для сохранения свободы и безопасности. Знакомство с множеством философских и научных представлений о свободе открывает многомерное семантическое пространство свободы, приобщаясь к которому, мы становимся более сильными, независимыми, нравственными и творческими.

Категория свободы в науке наполнялась содержанием и претерпевала изменения в процессе развития и смены исторических формаций, философских школ и направлений. Являясь по логике своего становления философской категорией, «свобода» на определенных этапах истории человечества обретала социальный статус и выступала в качестве экономических и политических требований – свободы слова, печати, совести, частной собственности и предпринимательства и т. п. Для психологов важно сохранить (удержать) в качестве предмета исследования целостный феномен свободы, не подменить ее сущность частными проявлениями. Все это создает реальные предпосылки прояснения психологического содержания свободы. К настоящему времени в зарубежной психологии накоплен богатый материал по изучению свободы. В зарубежной психологии категория свободы получила психологический статус и рассматривалась с начала ХХ в. в работах З. Фрейда, К. Юнга, А. Адлера. В 1950-е гг. лидер бихевиоризма Б. Скиннер, автор концепции оперантного поведения, согласно которой человек, как и животное, ведет себя определенным образом лишь для того, чтобы получить подкрепление, предпринял попытку опровергнуть существование и необходимость свободы и достоинства для человека в современном индустриальном обществе, но с ним, естественно, никто не согласился. Напротив, его утверждения вызвали мощную волну сопротивления и попытки доказать, что свобода и достоинство – не просто слова, а реальные явления, высшие человеческие ценности, хотя и не всем доступные (свобода, как говорил Ницше, – удел сильных духом). Свободу как неотъемлемый атрибут личности стали изучать в середине ХХ в. представители гуманистического и экзистенциального направлений – авторы концепций личности – А. Маслоу, К. Роджерс, Г. Оллпорт, Э. Фромм, В. Франкл, Л. Бинсвангер. С начала 1970-х гг. в зарубежной психологии произошел дальнейший рост интереса к феномену свободы – она стала предметом теоретического и эмпирического познания в работах И. Дейча, Дж. Истербрука, Р. Мэя, Дж. Рейчлэка, Т. Тулку, Ю. Козелецкого и других. В современной психологии продолжают развиваться ведущие направления изучения феномена свободы человека – экзистенциально-гуманистическое и социально-когнитивное. Совершенствуются психотерапевтические техники, позволяющие человеку осознавать свои ограничения и пути освобождения от зависимостей, мешающих личностному росту, проводятся международные конференции, посвященные свободе.

Если в зарубежной психологии тема свободы занимает приоритетное место, то в отечественной психологии, пережившей вместе со страной тяжелые времена запрета на свободную мысль и свободное действие в период тоталитарного режима, она оказалась вытесненной из фокуса внимания ученых на многие годы. Следует отдать должное мужеству выдающихся отечественных ученых – С. Л. Рубинштейна и Н. А. Бернштейна, взявших на себя смелость в своих работах размышлять о ней. На современном этапе отечественной психологической науки, несмотря на значимость проблематики свободы, ее сущность до сих пор в психологических словарях не раскрыта.

Еще в ХIХ в. А. С. Пушкин заметил сложности регламентации в России понятия «вольнолюбивый». В 1821 г. в письме издателю Н. И. Гречу он писал: «…вчера видел я в “Сыне отечества” мое послание к Ч-у; уж эта мне цензура! Жаль мне, что слово вольнолюбивый ей не нравится: оно так хорошо выражает нынешнее liberal, оно прямо русское, и, верно, почтенный А. С. Шишков даст ему право гражданства в своем словаре, вместе с шаротыком и с топталищем» [141, 33].

В настоящее время проблема понимания свободы человека в обществе и психологической науке является одной из насущных, требующих внимания и осмысления. Радует то, что появляются позитивные условия и возможности познания содержания свободы, ее роли в становлении и сохранении человеческого в человеке. Растет количество переизданных и впервые опубликованных в России работ, в которых с различных теоретических позиций рассматривается вопрос о свободе; возникает необходимость обобщения творческого наследия философов и психологов о свободе человека. Постановка проблемы свободы как психологической по своему содержанию является актуальной задачей не только по причине исторической реабилитации, но и для реализации гуманистической цели. Свобода выступает необходимым условием самоопределения личности, построения, сохранения и трансляции своей личностной позиции по отношению к нравственным, духовным ценностям в системе межличностного взаимодействия, творчестве. Психологическое понимание свободы, преломленное в практике обучения и психотерапии, имеет не только теоретическое, но и практическое значение в плане углубления представления о свободе как о механизме развития личности, создания реальных условий для развития свободы мышления и творчества учащихся. В нашей стране в условиях демократизации, затрагивающей социальные институты, в том числе школьную и вузовскую систему обучения, задача понимания феномена свободы является одной из приоритетных: в зависимости от того, кого мы растим, зависит будущее России.

Настоящее учебное пособие подготовлено с целью прояснить сущность феномена свободы, дать возможность всем, кто хочет чувствовать себя и действовать как свободный человек, познакомиться не только с психологическим, но и с философским ее пониманием, представляющим собой основу психологического изучения свободы. Напомним, как проникновенно о потребности человека к глубине познания писал Б. Пастернак:

Во всем мне хочется дойти

До самой сути.

В работе, в поисках пути,

В сердечной смуте,

До сущности протекших дней,

До их причины,

До оснований, до корней,

До сердцевины…

По всей вероятности, дойти до «корней», до «сердцевины» понятия свободы без философских оснований невозможно, как бы ни был широк круг психологических концепций свободы и богат собственный личный опыт ее потерь и достижений. Поэтому в настоящем учебном пособии первый раздел посвящен теоретико-методологическим основаниям понимания свободы – философским и психологическим. В нем приводятся представления о свободе европейских и русских философов – от Декарта до философов ХХ в., выделены основные понятия, составляющие единое семантическое поле, необходимое для понимания свободы:

– осознание человеком препятствий деятельности;

– переживание противоречия «Я-ограниченное» – «Я-безграничное»;

– изменение ограничений «Я» в деятельности.

Кроме того, в первом разделе дан обзор работ, имеющихся в отечественной и зарубежной психологии, обозначены ведущие направления исследования свободы человека, раскрывается сущность разрабатываемого нами рефлексивно-деятельностного подхода к пониманию феномена свободы, позволяющего изучать свободу человека в единстве процессов осознания, переживания и изменения границ возможностей.

Во втором разделе учебного пособия представлены результаты проведенного нами эмпирического исследования некоторых проявлений феномена свободы, анализируется проблема свободы в обучении, в приложении приводятся психотехнические приемы осознания свободы, которые можно использовать в учебных группах на практических занятиях по общей, социальной и педагогической психологии, а также в рамках спецкурса «психологии свободы».

На основании философских и психологических представлений о свободе в учебном пособии сформулирован общепсихологический принцип свободы, согласно которому человек – виртуально свободное существо. Этот принцип означает отношение к человеку как свободному и ответственному, изучение его в качестве субъекта, реализующего потребность быть свободным, стремящегося к свободе и в этом устремлении развивающегося как духовно-самостоятельный человек, личность и индивидуальность.

Я хочу поблагодарить всех, кто помог мне создать эту книгу – прежде всего это профессора: А. Г. Караяни, Б. С. Братусь, В. В. Знаков, В. В. Рубцов; рецензенты – профессор Э. П. Утлик, кандидат психологических наук С. В. Лазарев. Особую благодарность за рецензирование и поддержку в защите научных идей выражаю профессору В. П. Зинченко. Огромное спасибо моим коллегам, а также студентам, проявившим интерес к этой теме. Благодарю сотрудников издательства «Питер» за публикацию этой книги. Спасибо моим родителям.

Кузьмина Е. И.

Москва, 2007

Раздел I

Теоретико-методологические основания понимания свободы в психологии

Глава 1

Философские основания понимания свободы

Начало и конец всей философии

есть – Свобода.

Шеллинг

Проблема свободы впервые была заявлена и разрабатывалась в философии. За всю историю своего существования философская наука дала множество трактовок категории «свобода». В настоящее время растет количество работ по теоретическому анализу и обобщению представлений о свободе; находится в стадии становления и уточняется категориальный аппарат ее анализа, ключевыми дихотомиями которого являются диалектически связанные: «свобода и необходимость», свобода «внутренняя и внешняя», «конкретная и абстрактная», «относительная и абсолютная», «свобода и ответственность» и другие. Поскольку психологическая наука не так давно (в конце ХIХ в.) отделилась от философии, то содержательная общность и генетическое единство этих двух сфер познания обусловили область пересечения философского и психологического понимания свободы. Психологическое определение свободы обретает философскую глубину, когда включает в себя характеристики свободы не только отдельных конкретных действий и деятельностей, но и жизнедеятельности, в целом – бытия человека в мире; а также, когда содержание свободы обусловлено законами диалектики и предполагает единство и борьбу индивидуального и социального смыслов свободы, своеобразие переходов количественных изменений достижения и переживания свободы в качественные – глубинные состояния, устойчивые характерологические особенности человека, ценностные ориентации, направленность личности и т. п.

Философия поставила ряд важных проблем для психологического осмысления свободы. Одна из них – проблема детерминизма. Вопрос о соотношении детерминизма и свободы рассматривался в различных аспектах, в контексте:

– определения принципов психологии (С. Л. Рубинштейн, 1940);

– изучения сущности волевого действия (Л. С. Выготский, 1931);

– исследования свободы выбора и ответственности (Э. Фромм, 1990; В. Франкл, 1990);

– анализа соотношения свободы человека и его судьбы (R. May 1981);

– влияния детерминант внутреннего и внешнего порядка (J. Easterbrook, 1978).

В последнее время вопрос о детерминизме продолжает обсуждаться в более или менее дискуссионной форме (Л. Хьелл, Д. Зиглер, Т. А. Флоренская, В. П. Зинченко). Одни исследователи полагают, что детерминизм, даже в его не жесткой трактовке, исключает свободу, другие придерживаются точки зрения о возможности свободы человека в детерминированном мире. Психологические представления о процессах самодетерминации, саморегуляции, саморазвития, активности личности, строящихся на явлениях опережающего отражения, привносят специфику в решение проблемы детерминизма, выводят исследователя за рамки биполярной шкалы «свобода – детерминизм», ограничивающей понимание сущности свободы.

Категории анализа свободы, выделенные в философии, а также содержание философских представлений о ней нуждаются в переосмыслении и переводе на язык психологического познания. При этом они не только не утратят своего значения, но и приобретут психологический смысл в ходе теоретического и эмпирического изучения отношения человека к своим возможностям и реализации их в конкретной деятельности.

В отличие от философии, в психологии в фокусе внимания находится конкретный человек, включенный в мир реальных отношений в обществе (группе), особенности переживания чувств свободы, осознания и изменения границ своих возможностей в значимой деятельности, за последствия которой он несет ответственность. Психолог, помимо теоретической, ориентирован и на проведение эмпирической работы. Однако без того, что наработано в философии за многие столетия, невозможно понять психологическое содержание свободы человека. В результате изучения философских работ нами выделены следующие философские основания понимания феномена свободы, составляющие методологическую основу рефлексивно-деятельностного подхода к его исследованию [85; 89].

1. Единство сознания и деятельности в понимании свободы (Р. Декарт, Г. Гегель, философы-экзистенциалисты, русские философы).

Пространственно-временной континуум «бытие – сознание» (декартова система координат «сознания» и «деятельности») – область существования и определения феномена свободы. Без осознания не может быть свободы. Свобода достижима:

– в процессе и в результате осознания причин явлений и собственных мотивов поведения (Платон, Б. Спиноза, Г. Лейбниц);

– при осознании и понимании необходимости (Р. Декарт, Б. Спиноза, И. Кант, И. Г. Фихте, Г. Гегель);

– при осознании себя как свободной личности (Ж. П. Сартр, русские философы).

Свобода – результат реальных осознаваемых действий. Если принять во внимание, что в современной психологии в структуру сознания входят: познавательная деятельность, знание (опыт), осознание «Я», отношение к себе и окружающему миру, мотивационно-потребностная сфера, – то возникает возможность рассмотреть каждый из этих компонентов в единой системе сознания и деятельности.

2. Рефлексия – функция сознания (самосознания), необходимая для достижения свободы (Платон, Р. Декарт, Дж. Локк, И. Кант, Г. Гегель, И. Г. Фихте, М. К. Мамардашвили).

В многоуровневой системе рефлексии происходит:

– фиксация состояний и противоречия между «Я» и «не Я», решение которого выступает существенным моментом достижения свободы;

– выявление рассогласования между хотением и намерением, намерением и целью, а также между реальной свободой в жизни и пониманием ее в идеальном значении.

В результате рефлексии человеку открывается относительный характер свободы.

3. Мышление, познание, творчество – условия достижения свободы (Р. Декарт, Б. Спиноза, Г. В. Лейбниц, И. Кант, И. Г. Фихте, Г. Гегель, А. Шопенгауэр, Ф. Ницше, С. Кьеркегор, Ж. П. Сартр, М. Хайдеггер, К. Ясперс, А. Камю, Вл. Соловьев, Н. А. Бердяев, С. А. Левицкий, М. К. Мамардашвили).

В ходе основных мыслительных процессов человек преодолевает свою единичность, абстрагируясь от частного, субъективного, приобщается ко всеобщему. Его «Я» свободно, так как преодолевает природную позицию – выходит в сферу всеобщего, признает собственную свободу и свободу других. Разум лежит в основе сознания и самосознания; кто мыслит, тот осознает себя (Г. Гегель).

Разум делает человека свободным от аффектов. Человек размышляет, сознает, подчиняет аффект разуму (Р. Декарт, Б. Спиноза, Ф. Вольтер, И. Кант, И. Г. Фихте). Он свободен от аффектов в результате активной деятельности познания, понимания внутренних причин явлений, отделения их от внешних; познания самого себя, Бога как могущественного разума (Б. Спиноза).

Благодаря мышлению человек в своем сознании выступает causa sui – причиной своих желаний и действий (Р. Декарт, И. Кант, И. Г. Фихте, Ж. П. Сартр, М. К. Мамардашвили). Мыслящее «Я» не зависит ни от какой материальной вещи, оно зависит только от себя (Р. Декарт). Разум человека способствует самостоятельному определению своих действий независимо от принуждения со стороны чувственных мотивов (И. Кант). В мышлении человек мыслит свое «Я» как абсолютно самодеятельное. В ходе воображения он самопроизвольно создает образ, признает его за свой продукт, присваивает себе причинность, которая выступает достаточным условием самоопределения – освобождения от чувственно-воспринимаемой действительности (И. Г. Фихте). Человек выступает автором содержания проекта будущих действий, в том числе изменения своей жизни (Ж. П. Сартр).

Свобода – это открытость человека (мышления, представления) неопределенности (М. Хайдеггер, М. К. Мамардашвили), тяга ее опредметить, сделать истиной, преодоление стереотипов мышления (Р. Декарт, Ф. Ницше). Благодаря мышлению, как непрерывному процессу, субъекту присуще бесконечное раздвигание сферы потенциального опредмечивания и права решать о нем. Реальная свобода – внутренняя творческая энергия человека: через свободу он может творить новую жизнь (Н. Бердяев). Свобода непосредственнее всего выражается в творчестве; находясь в творчестве – сфере высшей детерминации, вместо внешнего давления среды человек имеет внутреннее внушение голоса творческого или морального долга, поднимающего его на духовный уровень (С. Левицкий). Всякое творчество отрицает господина и раба (А. Камю). В мышлении реализуется способность сомневаться и отказываться от стереотипов (Р. Декарт). Ведущей особенностью свободного человека является свободный ум – сила, необузданное любопытство, тонкая подвижность, независимость суждения, оценок от устоявшихся норм, преодоление штампов мышления (Ф. Ницше).

В ходе мыслительных процессов осуществляется осознание возможностей, построение проекта деятельности, приближение к истине (И. Кант, А. Шопенгауэр, С. Кьеркегор, Ж. П. Сартр, К. Ясперс, Вл. Соловьев). Разум дает человеку объективные законы свободы и указывает, что должно происходить (И. Кант). Познание увеличивает спектр осознаваемых мотивов, позволяет адекватно отражать связь между мотивами и причинами их возникновения (А. Шопенгауэр). У человека должно быть ясное сознание своих возможностей (С. Кьеркегор, Ж. П. Сартр). Построение «проекта» осуществляется в процессе познания – определения цели, возможностей, границ знания (К. Ясперс). Благодаря интеллекту человек освобождается в процессе цельного познания мира – внутреннего соединения с истинно-сущим, абсолютом (Вл. Соловьев).

4. Достижение свободы осуществляется через преодоление границ возможностей в деятельности, в процессе трансцендирования (И. Г. Фихте, Г. Гегель, философы-экзистенциалисты, русские философы).

Представление о границе возможностей как мотивирующей человека на ее преодоление (И. Г. Фихте, Г. Гегель). Дифференциация видов границ возможностей (Н. О. Лосский). Понимание возможностей как потенциальных и виртуальных (Ж. П. Сартр – о сущности «проектирования», К. Ясперс – о выходе человека в историческую перспективу, М. К. Мамардашвили – о стреле познания). Анализ и различие представлений «Я могу» в качестве актуального и потенциального желания (Г. Гегель, А. Шопенгауэр, П. Е. Астафьев).

Идея о выходе за границы своего «Я» (деятельности, ситуации) как механизме достижения свободы обнаруживается в работах И. Г. Фихте, в которых утверждается и развивается положение о том, что содержание свободы – процесс рефлексии на противоречие «Я» и «не Я» и его разрешение (имеется в виду противоречие между «Я» – чувствующим свою ограниченность в действиях, и «Я» – мыслящим, представляющим, безграничным). Преодоление этого противоречия невозможно без изменения «Я». Ф. Ницше обосновывает положение о «самоопределении»—способности человека самому порождать ценности, отказываться от стереотипов мысли, преодолевать границы возможностей. По Г. Гегелю, в процессе достижения свободы человек выходит за рамки своего единичного «Я» во всеобщее через особенное, что является необходимым этапом объективации – превращения «вещи-в-себе» в «вещь-для-других».

Выход за границы ситуации и своего «Я», без чего не может быть свободы, с точки зрения философов-экзистенциалистов, происходит в процессе экзистирования – преодоления ограничений возможностей, построения «проекта», «неантизации» (Ж. П. Сартр), т. е. отрицания в себе бытия = прошлого и настоящего в себе, «рекогносцировки» – предварительно производимого разузнавания, забегания вперед себя в будущее (М. Хайдеггер), «изменения смысловой установки» (А. Камю). Н. Бердяев связывал понятие свободы с процессом «трансцендирования» – постоянного преодоления границ, «прорывания» человека в свое глубинное (духовное) «Я»: личность «размыкается», выходит за свои границы в акте духовного, творческого экстаза, любви, экзистенциального общения.

5. Человек борется за свободу, сопротивляется внешней детерминации (И. Г. Фихте, Г. Гегель, Ф. Ницше, К. Маркс, Ф. Энгельс, философы-экзистенциалисты, русские философы).

«Борьба и разрешение противоречий, с одной стороны, характеризуют ту или иную систему как нечто целое, качественно определенное, а с другой – составляют внутренний импульс ее изменения, развития, превращения в новое качество» [175, 162].

Свобода достигается человеком через преодоление противоречий, осуществление выбора (Р. Декарт, философы-экзистенциалисты). Неспособность осуществить выбор возникает по ряду причин. Одна из них – когда два равных мотива уравновешены (как в ситуации с буридановым ослом) и затрудняют выбор. Другая причина – мотивы выбора навязываются человеку извне. В ситуации повторяющегося действия есть выход через осуществление выбора. А. Камю видит выход из сизифова способа существования человечества через выбор и восстание. К. Ясперс рассматривает выбор, возникающий в пограничных ситуациях, как условие, при котором состояния вины, страдания и борьбы «отбрасывают» человека назад – к самому себе, к экзистенции.

6. Представление о свободе как феномене личности (И. Кант, Г. Гегель, философы-экзистенциалисты, русские философы).

Без личности нет свободы, без свободы нет личности и ее развития. Личность есть то, что возвышает человека над самим собой (И. Кант). Личность достигает свободы в ходе осознания себя свободной, рефлексии на границы своих возможностей и деятельности по достижению своих целей. Осознание себя свободным влияет на дальнейшую деятельность (И. Г. Фихте, Г. Гегель, П. Е. Астафьев). Личность имеет собственное право, обладает моральной волей, в поступках осуществляет переходы от индивидуального к всеобщему, знает и определяет себя – самоопределяется (Г. Гегель). Личность – causa sui своих желаний, действий, оценок, собственной судьбы, т. е. самоопределяющаяся, самодеятельная, самодетерминирующаяся. Человек как самостоятельное существо способен сам начинать и определять причинный ряд событий (И. Кант, И. Г. Фихте); он – субъект, обладающий «мощью деятеля» (Н. О. Лосский). Активность – необходимое качество для достижения свободы (Ж.-Ж. Руссо – о естественном интересе, Ж. П. Сартр – о свободе хотеть, И. Г. Фихте – об активности познания). Постановка вопроса о смысле свободы, различии свободы «от…» и «для…», понимание ее как одной из ценностей наивысшего порядка, смысла жизни человека (И. Г. Фихте, Г. Гегель, Ф. Ницше, Ж. П. Сартр, Н. А. Бердяев, Н. О. Лосский и другие).

Свобода предполагает ответственность, долг человека перед самим собой и другими. Представление о свободе как феномене личности развивается на основе понимания ее в качестве категории нравственного, духовного порядка, свободы, сопряженной с ответственностью, правом (Ж.-Ж. Руссо, И. Кант, И. Г. Фихте, Г. Гегель, философы-экзистенциалисты, К. Д. Кавелин, Н. А. Бердяев, Вл. Соловьев, И. А. Ильин и другие); признания философами-экзистенциалистами приоритета индивидуального смысла свободы во внутреннем мире человека, отличного от внешнего, социального его бытия. Для внутренней свободы надо созреть – быть готовым к свободе (русские философы). Внешней свободы «от…» недостаточно, чтобы быть внутренне свободным «для… творчества, развития и т. д.». Каждый человек самостоятельно открывает для себя смысл свободы; это не только душевная, но и духовная работа. Бремя свободы, бегство от свободы – результат неготовности к ней. Отсутствие ответственности приводит к анархии, произволу.

7. Процесс освобождения связан с чувствами, переживаниями (И. Г. Фихте, Г. Гегель, Ф. Ницше, философы-экзистенциалисты, русские философы).

Переживание, отношение человека к себе и к миру – одно из условий существования свободы. Эмоции выступают поставщиками первой, еще не осознанной информации о столкновении человека с препятствием. В дальнейшем эта информация осознается, поступает в ведение разума, мышления. Ситуация из неопределенной становится ясной с более или менее четко обозначенными альтернативами поведения. Эмоциональная сторона свободы обеспечивает интенсификацию процессов осознания и изменения границ возможностей. По мнению И. Г. Фихте, чувство ограничения, возникающее в процессе рефлексии на границы, чувство страдания и ощущение себя бездейственным способствуют выходу «Я» за пределы затруднительной ситуации. В экзистенциальной философии – страх, тревога, отчаяние предшествуют достижению свободы. «Именно в тревоге, – пишет Ж. П. Сартр, – человек осознает свою свободу… тревога есть способ бытия свободы в качестве сознания бытия. Именно в тревоге свобода в своем бытии подвергается вопрошанию о себе самой» [255, 66]. В философии Ф. Ницше характеристикой свободного ума является радость познания, положительный эмоциональный фон. Русские философы писали о глубинных состояниях человека – вере, откровении, сопровождающих процесс экзистирования.

8. Человек подвержен иллюзорному восприятию свободы. Иллюзии необходимо преодолевать (Б. Спиноза, А. Шопенгауэр, Антоний, С. Левицкий).

Причиной ошибочного восприятия себя свободным является убеждение человека, что он сознает свои действия, но при этом не знает их истинных причин (Б. Спиноза). Человек смешивает желание с хотением, не учитывая роли фантазии, рисующей в сознании лишь один образ, исключающий все остальные и, соответственно, выбор между ними (А. Шопенгауэр). Иллюзия свободы возникает из-за ошибки установления соответствия между свободой как фактом сознания и фактом действительной жизни человека – смешивания состояний в прошлом и настоящем времени без учета разницы в реальных возможностях (Антоний), а также в результате обмана самосознания – человек исходит лишь из ощущений свободы без охвата перспективы своей жизни в целом (С. А. Левицкий).

Философские основания являются значимыми для рефлексивно-деятельностного подхода к пониманию феномена свободы.

Рефлексивно-деятельностный подход, разрабатываемый нами, предполагает изучение феномена свободы человека в единстве процессов рефлексии и деятельности, что позволяет анализировать широкий спектр проявлений свободы без потери существенных ее особенностей. Благодаря философским идеям о свободе психологическое ее понимание обретает философскую глубину, методологические основы.

В данной главе рассматриваются философские представления о свободе, подготовившие почву для возникновения рефлексивно-деятельностного подхода: понимание свободы в философии Р. Декарта, Т. Гоббса, Б. Спинозы, Ж.-Ж. Руссо; в немецкой философии – И. Канта, И. Г. Фихте, Ф. Шеллинга, Г. Гегеля, Ф. Ницше, А. Шопенгауэра; экзистенциальной философии – Ж. П. Сартра, А. Камю, К. Ясперса, М. Хайдеггера, С. Кьеркегора; в русской философии – Ф. М. Достоевского, Л. Н. Толстого, Антония, Вл. Соловьева, П. Е. Астафьева, Н. А. Бердяева, Н. О. Лосского, С. Л. Франка, Л. Шестова, И. А. Ильина, С. А. Левицкого; в философии советского периода – М. К. Мамардашвили, Ф. Т. Михайлова, В. С. Библера.

Французский философ XVII в. Рене Декарт (1596—1650) на основе естественно-научного подхода выдвинул идею о рефлексе и обосновал причинно-следственную связь, элементом которой выступает человек как природное существо. Он, очевидно, глубже, по сравнению с предшествующими философами, понимал природу границ и условий свободы человека. По его мнению, свобода вполне реальна, она существует в этом мире причинно-следственных связей и без них была бы невозможна. Чтобы стать свободным – новым человеком, надо преодолеть в себе человека ветхого, т. е. природного, зависимого от причинно-следственных связей в мире, необходимо изменить и преобразовать себя. Этот процесс предполагает способность сомневаться, отказываться от стереотипов мышления, думать самому, размышлять, сознавать, освобождаться от привязанности к объектам собственной критики, подчинять аффект разуму (разум – его господин). Тогда мыслящее «Я» выступает достаточным для своего существования (ego cogito, ergo sum). Оно не нуждается ни в каком месте и не зависит ни от какой материальной вещи, оно зависит только от мышления.

Мыслящее «Я» выступает условием того, что сознание овладевает вещами, явлениями окружающего мира, собственными аффектами благодаря своей «идейной активности». В трактате «О страстях» Декарт находит разницу между великими и низкими душами в способности управлять своими страстями. Великие души обладают сильным и мощным размышлением, их разум всегда остается хозяином и заставляет служить себе. Люди с великой душой побеждают в себе человека природного, незамедлительно реагирующего на внешние воздействия среды, обладают замечательной рефлексивной способностью смотреть на события своей жизни так, как люди смотрят комедии, что позволяет быть более свободными.

Анализируя философское наследие Декарта, М. Мамардашвили расшифровывает его, на первый взгляд, кажущееся парадоксальным утверждение о том, что свобода и необходимость не являются взаимоисключающими понятиями:

«Декарт был одним из тех великих философов… который понял, что…свобода несется и лежит на вершине волны необходимости» [108, 39]. Своими размышлениями Декарт «…положил начало эксперименту… держания вместе свободы и закона или свободы и необходимости. У него появилась гениальная мысль, что на уровне творения вообще нет законов, что закон всегда на втором шаге» [108, 43].

С провозглашением Декартом идеи о том, что наиболее достоверным для каждого человека является существование его собственного мышления, открылась перспектива понимания и исследования человеческой мысли в качестве духовной субстанции, хотя и включенной в причинно-следственные связи, но живущей самостоятельно в мыслящем «Я» человека; возникло предположение, что свобода возможна благодаря процессам мышления и осознания. Декарт, как отмечает М. Мамардашвили, предложил наряду с горизонталью (линейным взглядом на вещи) – вертикаль сознания. Речь идет о характеристике континуума сознания как модели единства сознания, без которого невозможно достижение свободы. Эта модель, очевидно, выступает праобразом как фихтевской спирали противоречий «Я» и «не Я» в рефлексии, так и лефевровской модели многоуровневого строения и функционирования рефлексии, а также топологически организованного пространства событий континуума «бытие – сознание» в концепции познания М. Мамардашвили.

О сущности декартовой вертикали сознания М. Мамардашвили пишет:

«Структура сознания уже явно задана. Во-первых, потому, что появление события в мире… сосуществует с актом осознавания… во-вторых, осознавание… в этой точке одновременно осознаванию в любом другом месте.

Куда бы я от этой точки ни пришел, везде есть возможность сознания. Или поля сознания – вертикального по отношению к нашему горизонтальному, линейному взгляду. Линейный взгляд движется по точкам, а вертикально во всех точках сознание как бы выполнено» [108, 122].

Получается, что человек мыслит одновременно о нескольких вещах: в одном акте мышления может быть представлена поуровневая развертка рефлексии:

– «Я» мыслю о чем-то и в то же время о том, что «Я» мыслю;

– «Я» мыслю себя знающим;

– «Я» знаю себя мыслящим.

Благодаря вертикали сознания в одном акте мысли возможно удерживание человеком того, что он делает свободно, и того, что он делает необходимо. При этом появляются условия и реальные возможности самоопределения себя как мыслящего по отношению к миру. Сознание, по Декарту, есть самосознание, т. е. сознание, которое сознает себя. С этой способностью сознавать и мыслить человек ищет свое «собственное состояние» – т. е. то состояние, когда он может сказать: «Я сам», «сам мыслю», «только то, что из меня самого», «сам сомневаюсь». Отсюда знаменитое: «Я мыслю – значит, существую», а также принцип «все подвергать сомнению» – как условие познания истины. В признании Декартом мысли в качестве достоверного явления Гегель усматривал новый поворот в философии. По мнению Гегеля, декартовский принцип «во всем сомневаться» имеет следующее значение: что мы должны отречься от всяких предрассудков – от всех предпосылок, которые принимаем непосредственно как истинные, и должны начать с мышления, и придти к чему-то достоверному, чтобы обрести подлинное начало.

Положение Декарта о континууме сознания и деятельности – едином поле трансцендентального и материального выступает методологической основой рефлексивно-деятельностного анализа феномена свободы. Единство рефлексии и деятельности позволяет «поймать» феномен свободы в полноте определений рефлексивной, чувственной и действенной ее сторон. Рефлексия на деятельность высвечивает новые цели и границы актуального состояния в проекции новых возможностей, приводит к осознанию человеком разницы актуальных и виртуальных границ. Изменение границ возможностей сопровождается рефлексией на компоненты деятельности (а также «Я-концепцию») и оценкой своих действий. В одновременном осуществлении процессов рефлексии и деятельности человек достигает свободы – осознает, переживает и изменяет границы пространства виртуальных возможностей.

Английский философ ХVII в. Т. Гоббс (1588—1679) при определении свободы акцентирует внимание на объективной ее стороне – свободе действия. Н. О. Лосский усматривал в теории Т. Гоббса внешний детерминизм, при котором всякое проявление человека определяется в конечном итоге внешними условиями:

«Гоббс различает свободу действия и свободу хотения… Он… говорит не о свободе воли, а о свободе деятеля, т. е. действующего тела. Свобода, согласно его определению, есть отсутствие препятствий для действия, несодержащихся в природе деятеля» [105, 28].

Так, если у человека связаны ноги и он не может идти, то он не свободен. Если же он болен и не может ходить по причине отсутствия способности, то тогда речь не идет о свободе. В целом, можно сказать, что представление Т. Гоббса о свободе порождает важные для понимания ее сущности вопросы о соотношении внутренних и внешних ограничений деятельности человека, внутренней и внешней свободе, различных видах детерминизма.

Голландский философ, представитель рационализма европейской философии ХVII в. Б. Спиноза (1632—1677) в своем труде «Этика» продолжил обсуждение вопросов о свободе человека от аффектов и свободе человеческого духа, в отличие от тела, поставленных Декартом и еще раньше древними философами, и особенно остро – стоиками. Стоики делили людей на мудрых и глупцов по принципу способности освобождаться от аффектов. Так, Диоген Лаэрций полагал, что мудрость состоит не в том, чтобы преодолеть аффект каким-нибудь другим аффектом (например, вражду – страхом), а в свободе от аффектов, достигаемой с помощью разумного к ним отношения. Мудрец, в понимании стоиков, обладает всеми добродетелями, все делает верно и богат не в смысле обладания земными богатствами, а в том, что располагает собственной жизнью. Сенека считал ошибочной мысль о том, что рабство распространяется на всего человека: только тело принадлежит господину, дух же – сам себе господин.

В отличие от Хрисиппа, по мнению которого раб не способен проявлять самодеятельность, Сенека утверждал фатальность (данность) свободы человека «в духе», равенство людей по этому принципу. Таким образом, рассуждения Сенеки пронизаны духом гуманизма, но они не раскрывают роль деятельности человека в достижении свободы.

Спиноза, в отличие от стоиков, ставит вопрос об активности для достижения свободы. Основная его идея заключается в том, что человек свободен, если он свободен от аффектов в результате активной деятельности познания, понимания внутренних причин явлений, отделения их от внешних, познания самого себя, могущественного разума. Отечественный философ и историк философии В. Ф. Асмус отмечал, что учение Спинозы о свободе отличается от учения Эпикура и стоиков более отчетливым представлением о свободе как особом достижении деятельности человека – деятельности познания; условием свободы провозглашается не простое созерцание необходимости, но активность познающего. Мысль Спинозы о роли познания, деятельном характере достижения свободы человеком выступила основополагающей в развитии последующих представлений о свободе в философии и психологии.

В труде «Этика» Спиноза разводит понятия «свобода воли» и «свобода человека»: если первое из них противопоставляется необходимости, то второе – принуждению. В психологии такое разделение свободы воли и феномена свободы человека обнаруживается в работе С. Л. Рубинштейна «Бытие и сознание». Понимание человеком ограниченности своих возможностей и причин своих недостатков выступает, своего рода, шагом на пути к свободе; свобода является познанной необходимостью. Спиноза выявил основания для разделения вещей на свободные и несвободные исходя из принципа их подчинения закону общей детерминированности:

«Свободной называется такая вещь, которая существует по одной только необходимости своей собственной природы и определяется к действию только сама собой. Необходимой же или, лучше сказать, принужденной называется такая, которая чем-либо иным определяется к существованию и действию по известному и определенному образу» [166, 9].

Получается, что человек не свободен, когда им управляют аффекты. Рабство определяется как человеческое бессилие в укрощении и ограничении аффектов, ибо человек, подверженный аффектам, уже не владеет собой, а находится в руках фортуны.

По мнению Спинозы:

«…все люди родятся незнающими причин вещей и… все они имеют стремление искать полезного для себя, что они и сознают. Первым следствием этого является то, что люди считают себя свободными, так как свои желания и свое стремление они сознают, а о причинах, располагающих их к этому стремлению и желанию, даже и во сне не грезят, ибо не знают их» [166, 37].

Согласно теореме 48 «Этики»:

«В душе нет никакой абсолютной или свободной воли, но к тому или другому хотению душа определяется причиной, которая в свою очередь определена другой причиной, эта – третьей и так до бесконечности» [166, 78].

Осознание ряда причин позволяет человеку быть несвязанным одним аффектом, открытым познанию, в процессе которого он способен осознавать вещи как необходимые. Душа человека меньше страдает от аффектов, возникающих из бесконечного сцепления причин, и менее волнуется ими.

Аффект делает человека несвободным, так как он, если вреден природе человека, то:

«…препятствует душе в ее способности мыслить… И потому тот аффект, которым душа определяется к одновременному созерцанию нескольких причин, менее вреден, чем другой, одинаковый с ним по величине, но привязывающий душу к созерцанию только одного объекта или меньшего числа их таким образом, что она делается неспособной мыслить о других» [166, 203].

Очевидно, полезны природе человека аффекты, способствующие познанию. В. Ф. Асмус, анализируя представления Спинозы о свободе, отмечает страсть к познанию как особый аффект, свойственный философам, который, если побеждает все другие аффекты, становится господствующим над ними, и в этом случае философ – свободный, так как его существование определяется только аффектом, составляющим его собственную сущность.

Спиноза считает, что условием свободы выступают интеллектуальные способности человека.

«Человек действует вполне по законам своей природы, когда живет по руководству разума». Руководствуется разумом мудрый: «Ибо невежда, не говоря уже о том, что находится под самым разнообразным действием внешних причин и никогда не обладает истинным душевным удовлетворением, живет, кроме того, как бы не зная себя самого, Бога и вещей, и, как только перестает страдать, перестает и существовать. Наоборот, мудрый… едва ли подвергается какому-либо душевному волнению; познавая с некоторой вечной необходимостью себя самого, Бога и вещи, он никогда не прекращает своего существования, но всегда обладает истинным и душевным удовлетворением» [166, 220].

Таким образом, согласно учению Спинозы, свобода достижима в процессе познавательной, интеллектуальной деятельности – понимания человеком причин явлений, себя самого, людей, действующих по законам необходимости, осознания своих аффектов, что предполагает и составляет рефлексивную сторону свободы.

Чувственная сторона свободы выражается в интеллектуальных чувствах, а также в представлении и ощущении собственной свободы человеком, которые возникают в результате убеждения, что он сознает свои действия, но при этом может и не знать истинных их причин («камень, падающий на землю, если бы он осознавал свое падение, также воображал бы, что он падает свободно»).

Деятельностная сторона свободы обнаруживается в активном процессе познания, в умении человека приводить состояния своего тела в соответствие с порядком своего разума.

Вольтер, Руссо и другие мыслители XVIII в. – Монтескье, Ламетри, Дидро, Гельвеций, Гольбах приветствовали идею свободы человека и в социально-идеологическом плане в какой-то степени повлияли на подготовку Великой Французской революции (1789 г.).

В работе «Основы философии Ньютона» Ф. Вольтер (1694—1778) размышляет об относительной, изменчивой природе свободы человека, которая происходит по причине ограничений действия его разума:

«Я не бываю свободным ни в коем смысле, когда моя страсть чересчур сильна, а разум чересчур слаб или когда мои органы <чувств> расстроены; к несчастью, люди очень часто оказываются именно в этом состоянии» [43, 289].

При этом отмечается, что люди устроены так, что всегда будут действовать как если бы они были свободными. С точки зрения Вольтера, спонтанная свобода для души сравнима со здоровьем для тела – «некоторые люди обладают ею в полной мере и прочно; другие часто ее утрачивают, иные болеют ее отсутствием всю жизнь». Тот, кто ею обладает, – «определяет себя к чему-то сам», в своих действиях исходит из мотивов, а не из желаний (потребностей): «я делаю не то, чего я желаю, но то, что хочу». «Там, когда мой разум представляет себе, что для меня лучше повиноваться закону, чем его нарушать, я повинуюсь закону со свободой, я добровольно делаю то, что меня обязывает делать веление моего разума» [43, 288].

На основании философских и педагогических по своему содержанию работ Ж.-Ж. Руссо (1712—1778) выкристаллизовываются следующие положения о свободе.

1. Только моральная свобода делает человека господином над самим собой. Пока человек движим лишь вожделением, он находится в рабстве; напротив, повинуясь закону, который предписал сам себе, он обретает свободу.

2. Самопроизвольность и свобода действий – достовернейший факт самосознания.

3. На основе «непосредственного интереса» можно развить интеллект: по мере того как человек становится активным, он приобретает способность суждения, пропорциональную своим силам; и только при силе, превосходящей ту, которая нужна для самосохранения, в нем развивается способность, употребляющая этот избыток сил для других целей. Заметим, что необходимость опоры на непосредственный интерес и активность в дальнейшем стала аксиомой развития свободы в обучении.

В конце XVIII в. произошедшая во Франции революция, несомненно, оказала сильное влияние на развитие представлений о свободе, распространившееся на огромное количество людей в различных странах мира. Многие философы с радостью восприняли это событие.

С появлением немецкой классической философии свобода стала рассматриваться в качестве сущностной определенности человека – волеизъявляющего субъекта, носителя и субъективной и всеобщей воли. Проблема свободы начала раскрываться в контексте истории освобождения человечества в реальности общественно-исторического процесса. Понятие свободы значительно расширилось в методологическом плане. В трудах И. Канта, Г. Фихте, Г. Гегеля были развиты важные категории для ее понимания: «сознание», «рефлексия», «личность», «самоопределение», «моральный выбор», «граница», «возможности». В отличие от предшествующих философов, и, очевидно, не без влияния естественнонаучных исканий сущности процессов мышления, по-новому был заявлен вопрос о значении разума в достижении свободы.

Для анализа феномена свободы важными являются идеи И. Канта (1724—1804) о свободной причинности и единстве сознания, раскрытые в работах «Критика чистого разума», «Критика практического разума», «Метафизика нравов» и других.

Идея единства сознания, согласно которой «в нашем знании рассудок и чувственность только в связи друг с другом могут определять предметы», создает предпосылки системного представления о многомерной структуре сознания. Чувственные впечатления и рассудочные представления объединяются друг с другом:

«Отделив их друг от друга, мы получаем наглядные представления без понятий или понятия без наглядных представлений; и в первом и во втором случае, это такие представления, которые не могут быть отнесены ни к какому определенному предмету» [72, 184].

С философии И. Канта, его идеи свободной причинности, по сути дела, началось рассмотрение свободы как феномена личности. Вопрос о возможности свободы в его работах совпадает с вопросом, является ли человек подлинной личностью? Т. И. Ойзерман справедливо заметил, что докантовские мыслители обосновывали тезис о свободе воли, имея в виду источник первородного греха, морального падения человека вообще. Кант принципиально по-новому оценивает свободу воли, видит в ней прежде всего глубинный, трансцендентальный источник нравственности. По мнению Канта, человек поднимается до уровня гражданского права: его личные стремления, эмпирические действия подчиняются нравственному закону («предваряются нравственным законом»), в основе которого лежит осознаваемая возможность выбора добра или зла, признание права другого человека на свободу, уважение к закону, совмещение внутреннего «категорического императива» с внешними нормами морали. Идея о свободной причинности и понимание человека как эмпирического или трансцендентального субъекта положены в основу доказательства Кантом существования свободы. Как эмпирическому существу, подчиненному условиям чувственности, человеку трудно достигнуть свободы. Для того чтобы быть свободным, ему необходимо уйти от этой зависимости. «Свобода в практическом смысле есть независимость воли от принуждения импульсами чувственности». Человек свободен как трансцендентный субъект и является причиной самого себя (causa sui) благодаря способности разума самопроизвольно начинать ряд событий:

«Человеку свойственна способность самостоятельно определять свои действия независимо от принуждения со стороны чувственных мотивов» [72, 317].

Одна из функций разума заключается в том, что он «…дает также законы, которые суть императивы, т. е. объективные законы свободы, и указывают, что должно происходить, хотя, быть может, никогда и не происходит; этим они отличаются от законов природы, в которых речь идет лишь о том, что происходит» [73, 470].

Таким образом, умопостигаемая (интеллигибельная) свобода предполагает действие человека на основе рефлексии, оценки своего действия, понимания, что оно ему принесет, – добро или зло, и последующего выбора между ними.

И. Г.Фихте (1762—1814) называл свое учение философией свободы, под которой понимал «непосредственное действование “Я”… способность человеческого духа определять себя безусловно, без принуждения и понуждения к действию вообще» [176, т. 1, 41]. Ему удалось постигнуть и перевести на операциональный язык системного анализа глубину и богатство структурных и функциональных особенностей рефлексии при достижении свободы. Новым по сравнению с предшествующей философией было то, что он выявил специфику рефлексии на противоречие «Я» и «не Я», на границу деятельности, определил роль мышления, воображения, осознания в достижении свободы, специфику самоопределения по отношению к границе, необходимость следования нравственному закону, преобразующему индивида в субъект общественного прогресса. Многие идеи Фихте явились предтечей развития психологических представлений о наиболее значительных категориях психологической науки: деятельности, сознании, рефлексии, познавательных процессах. Его система представлений о свободе, в которой заявлена и ярко прослеживается связь рефлексии, «чувствования на границе» и построения плана деятельности на основе самоопределения «Я», выступает в качестве одного из ведущих философских оснований рефлексивно-деятельностного подхода в понимании феномена свободы.

Остановимся на ведущих положениях Фихте о свободе, изложенных им в работах «Основы наукоучения», «Факты сознания», «Назначение человека».

– Исходя из содержания принципа единства сознания и активности как базового условия существования свободы следует, что все противоречия объединяются: в одном и том же сознании возможны противоположные состояния «Я» и «не Я», в том числе и состояния свободы и несвободы. Сознание активно – оно «…не есть простое безжизненное и страдательное зеркало, отражающее внешние предметы, но… оно само в себе обладает жизнью и силой» [176, т. 2, 626]. Противоречие между «Я» и «не Я» в континууме сознания живет особой жизнью и развивается последовательно в соответствии с переходами на новые уровни рефлексии, пока не будет разрешено окончательно при условии осознания человеком нравственного закона и следования ему в своей жизни. Без единства сознания и его активности вряд ли можно было бы развить идею о системном функционировании множества уровней рефлексии. Рефлексия определяется Фихте как:

«…действие свободы, через которое форма делается своим собственным содержанием и возвращается к себе самой. Никакое отвлечение невозможно без рефлексии и никакая рефлексия – без отвлечения. Оба действия, мыслимые отдельными друг от друга и рассматриваемые каждое для себя, суть действия свободы» [176, т. 1, 46].

– Существует множество уровней рефлексии. Каждый новый уровень соответствует более сложному функционированию отражающей способности духа над самим собой. Помимо простой рефлексии над явлением – «рефлексии наблюдателя» человек может подняться на более сложный уровень «философского наблюдения», тогда предметом рефлексии выступит его собственная рефлексия. Эта способность рефлексии «Я» над собой существует уже в начале действования – в этом проявляется способность человека быть одновременно и объектом и субъектом наблюдения (познания, самоопределения). Фихте советовал своим ученикам – будущим ученым:

«Подмечай твое подмечание твоего самополагания; подмечай, что ты делаешь сам… Сделай то, что доселе было субъективным, в свою очередь объектом нового исследования… Всякий объект доходит до сознания исключительно при том условии, что я имею сознание о себе самом, сознающем субъект» [176, т. 1, 554].

Рефлексия, по мнению Фихте, может осуществляться на уровне созерцания и мышления.

– Фихте впервые в философии провел анализ свободы на основе единства процессов сознания, чувствования и деятельности. По его мнению, созерцающее деятельно, а деятельность созерцаема, поэтому субъект не является ограниченным. В рефлексии объединяются «Я-ограниченное» и «Я-ограничивающее». Страдание, т. е. чувство ограничения, выступает лишь этапом, необходимым для возникновения желания выйти за границы «Я».

– Соотношение сознания, чувствования и действия раскрывается Фихте в непосредственной связи с представлением о границе, в которой одновременно содержатся понятия реальности и отрицания. В философию вводится диалектическое понимание границы, определение в качестве субъекта ее познания абсолютного, неограниченного в своих возможностях «Я»: граница лежит там, где «Я» ее полагаю. С началом рефлексии на ограничение деятельности возникает процесс мышления – «бытие должно быть ограничено для того, чтобы стало возможно мышление» [176, т. 1, 129]. Ограничение в деятельности отменяет ее направление на внешнее, а не направление вовнутрь – первоначальная сила деятельности разделяется, и остающаяся сила, возвращающаяся в само «Я», есть сила идеальная, представляющая. В этом случае

«…идеальное “Я” с абсолютной свободой парит и над границей и внутри границы. Его граница совершенно не определена» [176, т. 1, 325].

Возникающее в «Я» стремление не является конечным, оно носит надситуативный характер —

«…идет за пределы такого объектом предписанного определения границ и должно непрерывно идти за его пределы, раз только подобное определение границ должно иметь место. Оно определяет не действительный мир, зависящий от некоторой деятельности “не Я”, находящейся во взаимодействии с деятельностью “Я”, а такой мир, какой существовал бы, если бы вся реальность полагалась бы одним только “Я”, следовательно, – некоторый идеальный мир…» [176, т. 1, 269].

Через желание «Я» выталкивается в себе самом – из самого себя, и в самом «Я» открывается внешний мир.

– Процесс освобождения Фихте связывает с преодолением границ «Я». Выше индивидуального «Я» человек поднимается в процессах постижения своего назначения в истории человеческого рода. Выход за актуальные границы и, соответственно, освобождение происходит при условии взаимодействия процессов сознания, чувствования и действия. Если побуждение человека не удовлетворяется, то в процессе созерцания границы появляется чувство ограничения. Полагание себя за границы «Я» имеет деятельностную природу. В ходе реагирования на препятствие ярко прослеживается синтез рефлексии, деятельности и чувства. На основании принципа единства сознания, который, по сути дела, перерастает в принцип единства сознания и деятельности, выводится суждение:

«“Я” положено в чувстве как страдающее, поэтому противоположное ему “не Я” необходимо должно быть положено как деятельное». Побуждение должно быть почувствовано, что предполагает новый уровень рефлектирования над «Я». В результате множества последовательных рефлексивных действий с фиксацией на границу «Я» чувства дифференцируются на чувство силы и чувство принуждения (немощи). «Я» становится действенным при работе с этими противоречивыми чувствами в себе и должно избавиться от чувства ограничения, которое противоречит его характеру, а значит, поставить себя в такое положение, чтобы быть в силах, хотя бы только в будущей рефлексии, положить себя свободно и безгранично. Такое восстановление деятельности происходит самопроизвольно в воображении. Деятельность, противоположная деятельности с чувством принуждения, фиксируемой в рассудке в качестве необходимости, понимается как возможность. Свободная деятельность – «…созерцаемая в воображении как некоторое колебание самой силы воображения между совершением и не совершением одного и того же действия, между схватыванием и несхватыванием одного и того же объекта в рассудке – и понятая в рассудке как возможность» [176, т. 1, 234].

Обе деятельности – ограниченная и свободная выступают элементами противоречия и объединяются между собой в созерцании, в результате чего происходит определение самодеятельности, превращение ее в определенное действие. Таким образом, результаты рефлексии на противоречие «Я-ограничено = страдающее» и «Я-безгранично = деятельное» мотивируют на деятельность.

– Фихте отводит особую роль воображению и мышлению в достижении свободы.

Воображение относится к более высокому уровню рефлексии по сравнению с созерцанием (чувственным восприятием). Основное отличие воображения от созерцания заключается в том, что «сила воображения творит реальность». Воображение приводит к созданию образа: «…мы создаем самопроизвольно некоторый образ, признаем его за наш продукт». Человек присваивает себе не только продукт деятельности воображения, но и причинность, которая, по мнению Фихте, является достаточным условием самоопределения – освобождения человека от чувственно-воспринимаемой действительности, от влияния непроизвольно осуществляющегося процесса созерцания.

Необходимым условием достижения свободы является создание продуктивным воображением образа сопротивления. Способность действовать и сопротивление сопоставляются друг с другом, взаимно оцениваются для того, чтобы человек мог определить направление своего действия. «Я», освободившееся от непосредственной причинности, заключенной в бытии влечения, созерцает во времени через ряд условий свою способность идти к цели, оценивает эту способность соответственно сопротивлению, начертанному в образе, и таким способом составляет план своей деятельности. Данное положение представляется особенно важным, так как в рефлексивно-деятельностном анализе феномена свободы самостоятельное составление плана деятельности эксплицирует свободу в целеполагании. Умение составлять план своей деятельности делает человека ответственным и целеустремленным; он полагает себя как свободного в предстоящей деятельности:

«Эта свобода воображения, – пишет Фихте, – действительно есть реальное освобождение духовной жизни… Одно только воображение уносит нас прочь от этого возбуждения внешнего чувства и делает нас способными становиться нечувствительными к этим возбуждениям; мы отвлекаем от них наше восприятие, чтобы отдаться вполне творчеству воображения, и тем самым создаем совсем иной порядок времени, совершенно свободный от порядка времени, в котором совершается чувственное развитие» [176, т. 2, 634].

Если чувствующее «Я» не свободно (принуждено), то мыслящее, осознающее «Я» – свободно, так как:

«…понятие освобождает и может стать основанием действительной способности. В этом одном заключается преимущество сознания над бессознательной природой, которая действует всегда слепо; сознание же может умерять свое действие благодаря понятию и направлять его, руководствуясь правилом» [176, т. 2, 665].

Фихте указывает на управляющую, самоорганизующую функцию мышления, поднимающего человека над законами природы. С формированием понятия человек освобождается от внешней причинности и может начать развивать с заключенного в понятии начального пункта самостоятельно намеченную причинность, и оно <понятие> ни в чем больше не нуждается для этой причинности, кроме самого себя. Становясь не только мыслящим, но и мыслимым (благодаря рефлексии на деятельность мышления), субъект приобретает преимущество, свойственное только человеку, которое состоит в «способности по собственной свободной воле давать потоку своих идей определенное направление, и чем больше человек осуществляет это преимущество, тем более он человек». Кто совершает акт свободы, осознает ряд понятий, тот открывает новую область в своем сознании. Проявление свободы в мышлении, как и свободы воли, Фихте считает особенностью мыслящего человека, «внутренней составной частью его личности» – необходимым условием, при наличии которого «он может сказать: я есмь, я самостоятельное существо».

– Процесс самоопределения предполагает возникновение и разрешение диалектического по своей природе противоречия.

По Фихте, «“Я” определяет себя самого, т. е. само заключает в себе противоположности: объект и субъект, реальное и идеальное, “Я” и “не Я”, одновременно выступает деятельным и страдающим, бесконечным и конечным, объединяя в себе три уровня восприятия “Я” – во внутреннем созерцании, внешнем созерцании и в мышлении. В ходе определения в деятельности возникают границы “Я”. Каждый возможный предикат выполняет функцию ограничения. Таким образом, ограничение “Я” обязано своим происхождением всецело и исключительно лишь деятельности». Впрочем, и своему освобождению оно обязано тоже деятельности.

Самоопределение – действие из себя и представление себя как причины (causa sui) происходит в мышлении и в поступках. Как происходит освобождение «Я» в мышлении? Когда « Я» рефлексирует свое ограничение, то в сознании возникает противоречие, которое составляют два взаимоисключающие «образа Я»: «Я-конечно», так как деятельность «Я» объективна, и «Я-бесконечно», по своему стремлению быть бесконечным. В рефлексии над собой «Я» обретает способность подниматься над этим противоречием – выходить за границы самого себя: созерцает себя в деятельности, живет в ней, осознает себя самодеятельным, самостоятельным, независимым от вещей.

По мнению Фихте, в сознании себя абсолютно деятельным «…обосновано созерцание самодеятельности и свободы; я дан себе через самого себя как нечто, что должно быть деятельно некоторым определенным образом, поэтому я дан себе через самого себя как деятельный вообще; я ношу жизнь в самом себе и черпаю ее из самого себя. Лишь через посредство этого нравственного закона я замечаю себя; и раз я замечаю себя таким образом, я замечаю себя необходимо как самодеятельного; и, тем самым, у меня возникает… элемент реального воздействия моей самости в том сознании, которое без этого было бы лишь сознанием ряда моих представлений» [176, т. 1, 493].

Таким образом, Фихте выводит нравственный закон, в первом приближении означающий долженствование идеи у человека о самостоятельности мысли, стремлении сделать своей собственностью внутренний мир сознания – «иметь надзор» над представлениями, связывая их в поток твердых форм (понятий), самостоятельно давать направление и содержание своему сознанию. Человек должен в своем мышлении исходить из чистого «Я» и мыслить его как абсолютно самодеятельное, не как определенное через вещи, а как определяющее вещи:

«Человек – есть цель – он должен сам определять себя и никогда не позволять определять себя посредством чего-нибудь постороннего». Как размышляет человек, осознающий себя самостоятельным? «Я нахожу себя самостоятельным существом. На этом же именно основании кажусь я себе свободным в отдельных событиях своей жизни, если эти события являются проявлениями самостоятельной силы, сделавшейся неотъемлемой и безраздельной моей собственностью; я кажусь себе связанным и ограниченным, если благодаря сцеплению внешних обстоятельств, возникающих с течением времени, а не заключающихся в первоначальных границах моей личности, я не могу делать даже того, что я вполне мог бы по моей индивидуальной силе; я кажусь себе принужденным, если эта индивидуальная сила благодаря перевесу другой, ей противодействующей, проявляется несогласно со своими собственными законами» [176, т. 2, 85].

Нравственный закон предполагает долженствование знания не только собственной свободы, но и совершения поступка на основе долга. Свободный человек, согласно представлениям Фихте, понимает, что существует не для того, чтобы только созерцать, рефлектировать, но и для того, чтобы действовать, причем действовать как личность, субъект человеческого рода, т. е. – на благо всего человечества: «Шаг вперед, сделанный отдельной личностью, сделан также всем человечеством». Свобода человека нравственного заключается в слушании голоса совести и собственной мысли.

– Назначение человека как личности состоит в приближении к цели исторического прогресса – преобразованию природы и общества, подчинению природы человеку. Он должен сделать природу и общество идентичными с собою, своим самосознанием, благодаря которому преодолеваются условия (необходимость) своих побуждений, инстинктов и природа лишается своих функций определять поведение человека. Это становится возможным по мере развития знания о знании, знания принципов: «…именно Я, знающее, есть в то же время освобожденный от непосредственной причинности принцип» [176, т. 2, 636].

Свобода может осуществиться только в исторической жизни рода в результате развития взаимности, согласования личного и общественного побуждения. Рассматриваемая Фихте впервые в философии в плоскости историзма свобода состоит в том, что личность, осознающая себя как принцип, на основе познания основания своего бытия в человеческом роде (т. е. познания себя как личности), добровольно и осознанно делает необходимый закон бытия рода законом своей собственной деятельности. Степень возможной для каждого индивида свободы во многом определяется тем, в какой фазе исторического развития находится общество.

Человек ответственен перед другими за результаты влияния на них. В работе «Несколько лекций о назначении ученого» Фихте рассуждает о социальной природе феномена свободы и утверждает, что только тот свободен, кто хочет все сделать вокруг себя свободным и действительно делает свободным благодаря влиянию, причину которого не всегда замечают.

«Под его взором мы дышим свободнее, мы чувствуем себя ничем не придавленными, не задержанными, не стиснутыми, мы чувствуем необычайную охоту быть всем и делать все, чего не запрещает уважение к самим себе».

По убеждению Фихте, недопустимо манипулировать человеком – использовать его как средство для достижения своих, пусть даже самых благородных, целей: «Человек может пользоваться неразумными вещами как средствами для своих целей, но не разумными существами; он не смеет даже пользоваться ими как средством для их собственных целей; он не смеет на них действовать как на мертвую материю или на животное, чтобы только при помощи их достигнуть своей цели, не считаясь с их свободой. Он не смеет сделать добродетельным, или мудрым, или счастливым ни одно разумное существо против его воли. Не говоря уже о том, что это усилие было бы тщетным и что никто не может стать добродетельным, или мудрым, или счастливым иначе, как только благодаря своей собственной работе и усилиям, не говоря, следовательно, о том, что это не в силах человека, он даже не должен этого хотеть, хотя бы он это мог или считал, что может, – потому что это несправедливо, и тем самым он попадает в противоречие с самим собой» [176, т. 2, 28].

Такое гуманное отношение к человеку предполагает высокий уровень культуры, ответственность, осуществление рефлексии на себя и другого как свободного. Фихте предлагает формулу развития «Я» и развития свободы человека в системе взаимодействия с другими: «cовершенствование самого себя осуществляется посредством свободно использованного влияния на нас других и совершенствования других путем обратного воздействия на них как свободных».

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.