Глава 12

Мари-Элен чувствовала себя гораздо лучше и выглядела теперь почти как прежде.

Она улыбнулась своему отражению в зеркале, только что осмотрев себя критическим оком, дабы убедиться, что морщинки или другие признаки старения не появились после болезни. Нет, ее красота не пострадала, хотя Мари-Элен все еще была бледна и не вполне окрепла. Несмотря на полуденное время, шею ее украшали жемчуга и бриллианты. Однако племянница кронпринца Баден-Бадена и супруга князя Северьянова позволяла себе пренебрегать условностями и руководствоваться лишь собственными желаниями.

Она вышла из спальни, оставив двух горничных убирать наряды, которые примеряла капризная княгиня, чтобы выбрать туалет на сегодняшний день. Уже из коридора Мари-Элен услышала голосок Кати, повторяющей вслух спряжение латинских глаголов.

Мари-Элен, улыбаясь, вошла в классную комнату. Катя замолчала и внимательно посмотрела на мать. Синьор Раффальди от неожиданности выронил из рук книгу. Тэйчили, что-то писавшая, сидя за детским столиком, захлопнула записную книжку и напряженно вытянулась на стуле. — Доброе утро, — бодрым голосом проговорила Мари-Элен. — Синьор, — обратилась она к нему и вы, мадам Тэйчили, — Мари-Элен взглянула на гувернантку, — почему вы ведете себя так, будто я впервые зашла в детскую? — Не дожидаясь ответа, княгиня взглянула на дочь:

— Дорогая! Подойди и поцелуй мамочку.

Катя послушно подошла к ней и обняла мать худенькими ручками. Мари-Элен наклонилась к девочке и поцеловала ее в щеку.

— Ты прекрасно читаешь по-латыни, дорогая. Надеюсь, княжна прилежно занимается, синьор?

Все еще не оправившись от смущения, учитель сделал шаг вперед.

— Катя преуспевает по всем предметам, княгиня. — Он поклонился.

— Я горжусь тобой. — Мари-Элен улыбнулась Кате.

— Спасибо, мама. — Девочка не сводила с нее глаз.

— Мне пришла в голову чудесная мысль. Почему бы нам с тобой не прокатиться по парку? Как ты на это смотришь, Катя?

— С удовольствием, — ответила девочка, бросив взгляд на гувернантку и учителя.

— После обеда у Кати урок танцев, княгиня, — заметила Тэйчили,

— Так скажите учителю танцев, что Катя сегодня пропустит урок, — надменно отозвалась Мари-Элен. — Вы, Тэйчили, разумеется, будете нас сопровождать.

Гувернантка поклонилась.

— Жду тебя в три часа. — Мари-Элен взглянула на дочь.

— Я буду готова, мама,

Княжна вышла из классной комнаты. Спускаясь по лестнице, она уже не улыбалась. Мари-Элен ругала себя за то, что наговорила глупостей, решив, что умирает.

Остановившись перед зеркалом в коридоре нижнего этажа, она пощипала щеки, чтобы порозовели, и поправила декольте. Пригладив локоны, Мари-Элен снова улыбнулась, намеренно приняв неуверенный и трогательный вид. Потом глубоко вздохнула — для храбрости. С Николасом всегда было непросто. Но именно поэтому он все еще волновал ее после многих лет супружества и оставался для княгини одним из самых привлекательных мужчин на свете. Однако временами Николас бывал совершенно невыносим.

Дверь в библиотеку была приоткрыта. Князь сидел за письменным столом. Рядом с ним, небрежно устроившись на краешке стола, находился Алекс. Братья о чем-то тихо разговаривали. Заметив Мари-Элен, Николас замолчал.

— Можно поговорить с тобой, Николас? — с улыбкой спросила она, словно не замечая Алекса.

Скрестив руки на груди, Николас откинулся на спинку стула и пристально взглянул на жену своими золотистыми глазами.

— Входи.

Мари-Элен подошла к столу, мимоходом взглянув на Алекса. Тот даже не пытался скрывать свое неприязненное отношение к ней. Он окинул княгиню пренебрежительным взглядом, всем своим видом показывая, что она его не интересует. Но Мари-Элен знала, что Алекс, как и все мужчины, находит ее привлекательной.

— Я, пожалуй, пойду. — Алекс даже не поздоровался с ней. — Доброго тебе дня, Ники.

Алекс удалился, а Николас не спеша встал и прошел мимо жены, стоявшей перед письменным столом. Она умышленно не села на стул, желая, чтобы муж как следует разглядел ее почти прозрачное платье. Как большинство светских модниц, княгиня не надевала под платье ничего, кроме тончайшей сорочки. Шелк абрикосового цвета обрисовывал каждый изгиб ее тела. И, право сказать, там было на что полюбоваться.

Николас закрыл дверь и повернулся к жене.

— О чем ты хочешь поговорить?

Ее почти обнаженная грудь приподнялась, когда она вздохнула.

— Николас, ты, кажется, сердишься. Но у тебя было время понять, что все эти глупые слухи — вздор?

Он промолчал. Его взгляд был холоден, лицо непроницаемо.

Мари-Элен, улыбнувшись, коснулась его руки.

— Я никогда так не поступила бы… я никогда не стала бы любовницей твоего лучшего друга. Князь отстранил ее руку.

— Ты пришла сюда для этого? Намереваясь убедить меня, что не соблазняла моего кузена? — Он покачал головой. — Если это все — уходи. У меня сегодня очень много дел.

Ее охватила злость, но она сдержалась.

— Ты так рассердился. — Княгиня снова коснулась его руки. — Я тебя не виню. Каково услышать весь этот абсурд! Но, Ники, ты не знаешь, как чувствует себя человек, находясь на краю могилы!

— Твоя игра на меня не действует, Мари-Элен.

— Я не притворяюсь. Мне было страшно. — Глаза ее наполнились слезами. — Я молода и не хотела умирать. И я боялась молиться Богу, который знает о моих грехах, Ники. Я должна исправиться, чтобы не гореть в аду!

— В таком случае тебе следовало держаться подальше от Саши.

У нее замерло сердце.

— Ники, сколько раз повторять тебе, что Саша — всего лишь друг, причем в большей степени твой, а не мой. Так не может дальше продолжаться, Ники. — Она схватила его за руки. — Я сожалею о своем поведении в прошлом… обо всех своих поступках.

Он спокойно высвободился.

— Я это знаю. Именно поэтому ты отправишься в Тверь.

— Нет! Ты не можешь отослать меня туда! Я ненавижу деревню!

— Я дал тебе полную свободу, но ты ведешь себя вызывающе. И этого я не могу допустить. — Николас отвернулся.

Мари-Элен лихорадочно обдумывала ситуацию. Переведя дух, она снова пошла в наступление:

— А как же Катя? Как ты объяснишь ей свой поступок?

— Это мое дело. — Он даже не взглянул на нее.

— Но я — ее мать. Это касается и меня. А если я объясню ей… — осторожно пригрозила Мари-Элен.

— Ты мне угрожаешь?

— Конечно, нет, Ники! Я чуть не умерла. И теперь я уже не та. Я люблю Катю… и мне не хватает тебя. Князь насторожился.

— Что тебе нужно, Мари-Элен? Выкладывай.

— Почему ты не веришь мне? Я умирала и думала только о тебе и о ней, Ники.

— Надеюсь, что это так. У тебя будет время поразмыслить о своем прошлом и будущем… в Твери. А теперь извини меня. — Он отвернулся.

— Не будь таким холодным и жестоким, Ники! Я еще не вполне оправилась после болезни! Я обещаю хорошо вести себя и быть для Кати любящей матерью. — Она забежала вперед и преградила мужу путь. — Я готова быть хорошей женой тебе, если позволишь.

Князь усмехнулся:

— Ясно. Ты наконец поняла, что у меня кончилось терпение, и испугалась. Испугалась настолько, что решила предложить мне себя. Ничего не выйдет, Мари-Элен. У меня нет ни малейшего желания ложиться с тобой в постель.

Задрожав, она облизнула пересохшие губы. Князь видел кончик ее розового язычка.

— Прошу тебя, Ники, давай начнем все сначала. Он прищурился.

— Умоляю! — Княгиня прижалась к нему и, приподнявшись на цыпочки, приложилась к его щеке влажными губами. — Я хочу, чтобы ты вернулся ко мне. Ведь нам когда-то было хорошо вместе.

Николас отстранил от себя жену.

— Даже не пытайся, — резко бросил он. — Я не Саша! Чуть изменив положение, Мари-Элен призывно потерлась о бедро мужа.

Он отвернулся и, взяв со стола папку, открыл ее.

— У меня на сегодня назначены встречи, — бросил князь. Мари-Элен не могла поверить, что муж отказывается от нее.

— Ты обманываешь себя. Я видела твой взгляд. Ты все еще хочешь меня. Несмотря ни на что.

Он не ответил, поглощенный чтением какой-то бумаги.

— Катя расстроится, если ты отошлешь меня отсюда. Каково ей будет узнать, что по твоей милости я в деревне?

— Всего хорошего, Мари-Элен, — сказал Николас и вышел из библиотеки.

Кэролайн всю ночь не сомкнула глаз, не в силах забыть потрясший все ее существо поцелуй Северьянова в парке. Поглощенная своими мыслями, она спустилась вниз. В книжной лавке было еще довольно темно; бледные лучи утреннего солнца робко пробивались сквозь щели еще не открытых ставен. Отец хлопотал на кухне возле плиты. Он уже поставил на огонь чайник и теперь нарезал аппетитными ломтями еще теплый хлеб с хрустящей корочкой. На кухонном столе их ждали свежие газеты.

— Извини, папа, я снова проспала, — сказала Кэролайн. Он протянул ей чашку крепкого чая,

— Я беспокоюсь за тебя. — Джордж вгляделся в нее.

— Нет никаких причин для беспокойства, — заверила его Кэролайн. Заглянув в ледничок, она достала остатки жареного цыпленка и нарезала его.

— Ты чем-то встревожена? — спросил Джордж, расставляя тарелки.

Девушка поставила на стол цыпленка и горшочек со сливочным маслом. Потом села и заставила себя улыбнуться.

— Абсолютно ничем.

— Я знаю, это Северьянов. Кэролайн затаила дыхание.

— Ты вчера не сказала мне ни слова, когда вернулась из парка. Уж я тебя знаю. Ты чего-то недоговариваешь.

— Не о чем рассказывать, — равнодушно отозвалась Кэролайн. Не правда, ей было о чем рассказать, потому что против своей воли и вопреки здравому смыслу она переживала серьезное увлечение Северьяновым, этим надменным аристократом, воплощением всего того, что она жаждала исправить. Более того, Кэролайн привело в ужас собственное поведение и охватившее ее желание. Девушку безумно влекло к князю. К несчастью, он оказался интересным собеседником, и ей было приятно его общество. Пропади все пропадом, как же выбросить его из головы?

Но Кэролайн понимала, что отцу говорить об этом нельзя. Он расстроится — и не без причины. Нет, Джордж не должен ничего знать.

Кэролайн вздохнула. Она даже смущения особого не испытывала. Отхлебывая чай, девушка начала просматривать «Морнинг кроникл». Отец ел и читал передовицу в «Геральд». Кэролайн перевернула первую страницу и чуть не свалилась со стула.

Должно быть, она охнула от неожиданности, потому что Джордж удивленно взглянул на нее.

— Что с тобой? Ты как будто увидела привидение! Кэролайн молча уставилась в газету, не веря своим глазам. Статья, озаглавленная «Свидания в публичных местах и прочий вздор, или Частная жизнь великосветских знаменитостей», была подписана Чарльзом Коппервиллом.

У нее перехватило дыхание. Она не писала этой статьи! Кто-то воспользовался ее колонкой и именем!

Кэролайн, так и не оправившись от потрясения, начала читать:

Как странно, что правилами приличия и этикета пренебрегают именно те, кто должен соблюдать их строже, чем все прочие люди. Некий пребывающий в нашей стране сановный иностранец вновь обратил на себя внимание, потому что воспользовался общественным парком для любовного свидания, презрев все нравственные устои общества! Вчера вечером его видели там в весьма интимной позе с одной молодой дамой, личность которой установить не удалось. Многочисленные свидетели этого происшествия утверждают, что это миловидная блондинка. Но кто она такая, никому не известно, поскольку раньше ее никто нигде не встречал. Уж не волшебник ли этот князь ? Может, стоит ему щелкнуть пальцами, и миловидные блондинки материализуются из воздуха? Поговаривают, что эта весьма образованная молодая леди не принадлежит к светскому обществу. И тут возникает вопрос: где князь ее отыскал?

— Кэролайн? — услышала она голос Джорджа. — Что ты читаешь? Что там написано?

Девушка смотрела на отца, не понимая, о чем он спрашивает. Кто-то присвоил ее колонку. Кто-то написал о ней и Северьянове. Но с какой целью?

— Кэролайн? — снова проговорил Джордж.

Она закрыла газету и улыбнулась отцу. Сердце у нее гулко билось. Статья написана в ее стиле! Черт побери, кто же воспользовался ее колонкой и именем? Кто?

Наверняка не Северьянов.

Нет, только не он.

Князь сделал бы это лишь в том случае, если бы знал, что она и есть Коппервилл, что невозможно. Ведь после появления статьи «Ночные бабочки» он думал, что Коппервилл — это Брайтон, а не она, Кэролайн.

Девушка терялась в догадках. Но нужно было что-то ответить отцу.

— Я только что вспомнила, что обещала редактору новую статью в завтрашний номер, — деловито сообщила она.

— Но на этой неделе ты уже отнесла ему две статьи, — заметил Джордж.

— Он хочет, чтобы статьи Коппервилла появлялись как можно чаще.

— Прекрасная новость. Ты мне об этом не говорила. Сядь и доешь свой завтрак, а потом иди наверх и пиши.

— Я не могу есть. Поем, когда что-нибудь напишу, — бодро сказала Кэролайн и, взяв газету, выбежала из кухни. Джордж озадаченно посмотрел ей вслед.

Через некоторое время Кэролайн снова спустилась вниз, чувствуя, что чудом избежала серьезных осложнений. Она спрятала газету у себя в спальне, надеясь, что рассеянный отец забудет про нее. Кэролайн твердо решила разгадать мучившую ее загадку. Прежде всего она пойдет к редактору и спросит, кто принес эту статью. Девушка не сомневалась, что доставил ее какой-нибудь слуга. Ладно, она попросит мистера Тафта впредь принимать статьи только из ее рук.

У Кэролайн замерло сердце. Как она смеет подозревать Северьянова? Это абсурд. Но он очень умен.

И если эту статью написал князь, стало быть, он все знает и играет с ней в кошки-мышки.

Кэролайн охватил страх и радостное возбуждение. Она попыталась сосредоточиться на работе в лавке, где предполагалось произвести учет, но мысли ее были далеко. Подозревает ли Северьянов, что Кэролайн, Брайтон и Коппервилл — одно и то же лицо? А может, он давно знает это? Девушка вздрогнула. Похоже, так оно и есть. Но зачем князь позволял ей продолжать начатую игру? А может, статья написана кем-то другим?

Кэролайн хотелось немедленно спросить обо всем Северьянова, но так, чтобы не раскрывать полностью свою затею — на тот случай, если появлению в газете этой статьи найдется какое-нибудь другое объяснение. Однако прощупать его следует. Для этого нужно лишь найти какой-нибудь предлог для встречи с ним. Она улыбнулась. А что, если зайти к нему домой якобы для того, чтобы предложить еще одну книгу для его сестры?

Звякнул звонок над входной дверью. Кэролайн так и подскочила на стуле, ожидая увидеть Северьянова. Но в лавку, улыбаясь, вошел Энтони Дэвисон. На сей раз без букета Кэролайн покраснела. Она горячо надеялась, что Энтони не читал статьи Коппервилла в утренней газете. Правда, ее писал совсем не Коппервилл! Но даже если Энтони и прочитал статью, едва ли он заподозрил, что Кэролайн — та женщина, которую видели в объятиях Северьянова.

— Добрый день, мисс Браун. Вы сегодня очаровательны, как всегда.

У Кэролайн немного отлегло от сердца.

— Спасибо. Но уверена, вы не успели прочитать все, что накупили здесь за последние несколько дней. — Она улыбнулась, немного поддразнивая его.

— Вы правы, я действительно не успел все прочитать… — Энтони покраснел еще сильнее. Потом, набравшись храбрости, сказал:

— Сегодня дают великолепную оперу, а у меня случайно билеты в ложу. Не присоединитесь ли ко мне?

Кэролайн поразилась: вчера приглашение на прогулку в парке — от русского князя, а сегодня — приглашение в оперу от лорда?