Глава 19

На следующее утро, когда Кэролайн вошла на кухню, Джордж сидел за столом с газетой в руках и пил чай. Девушка почти не сомкнула глаз, и всю ночь беспокойно ворочалась в постели. Как ни убеждала себя Кэролайн, что станет всего лишь компаньонкой ребенка, она тем не менее понимала опасность этого шага. Мысли об отце тоже не давали ей покоя. Кэролайн прекрасно знала, как он отреагирует на известие о ее новой работе.

Услышав, что дочь вошла на кухню, Джордж отложил газету и взглянул на нее. Вчера вечером, когда Кэролайн вернулась от Северьянова, они почти не разговаривали. Он не скрывал своего неодобрения: зачем дочь приняла приглашение этого русского? А ее это обидело. И возмутило.

Кэролайн поздоровалась, поцеловала отца в щеку, улыбнулась и налила себе чашку чая. Сев рядом с отцом, сказала:

— Папа, нам надо поговорить.

— О чем?

— Северьянов предложил мне работу… и я согласилась.

— Что?! Предложил тебе работу? Ты в своем уме? Это же ловушка!

— У него есть дочь, очень нуждающаяся в заботе и внимании. Мне очень жаль эту шестилетнюю девочку. Ее зовут Катя. И я теперь буду ее компаньонкой.

— Не верю своим ушам! — воскликнул Джордж. — Ты — компаньонка девочки?!

— Князь сказал, что за ценой не постоит, — попыталась урезонить отца Кэролайн. — Я назвала скромную сумму, но он заявил, что заплатит мне в пять раз больше! Причем авансом!

Джордж призадумался.

— Но мы не так уж сильно нуждаемся в деньгах. И кто останется в лавке, когда я уеду? Мне в ближайшее время снова предстоит поездка на континент.

— Мы можем взять на время помощника.

— Значит, ты уже приняла решение? Не посоветовавшись со мной? Я категорически против этой затеи. И ничто не заставит меня изменить свое мнение.

— Мне очень жаль, папа.

— А что происходит, когда он приглашает тебя куда-нибудь… ну, если его дочери при этом нет? Кэролайн покраснела.

— Князь пригласил меня в свой дом не для того, чтобы воспользоваться удобным случаем. — Девушка не заметила, что повторяет слова Северьянова.

— Перестань! Я говорю не о его дочери, а о том, что он хочет соблазнить тебя.

— Нет, папа, ты ошибаешься!

— Ты так наивна! Так доверчива! Где тебе устоять против такого человека, как он.

Кэролайн не нашлась, что ответить. Ведь несмотря на свое решение и твердые заверения князя, в глубине души она подозревала, что Джордж прав

— Он хочет использовать тебя, Кэролайн, я уверен.

— Князь — честный человек, — твердо возразила девушка, хотя, что греха таить, ситуация пугала ее. Но сомневаться и отступать было поздно: она теперь компаньонка его дочери — и точка. И никакие другие взаимоотношения между ними невозможны. Кэролайн знала об этом с того момента, как впервые увидела князя.

— Ты влюбилась в него, не так ли? Кэролайн молчала, понимая, что лучше не отвечать на такой вопрос.

— Ты можешь сказать, что не испытываешь к нему никаких чувств?

— Не могу, ты прав. — Она отвела взгляд. — Хотя понимаю, что это плохо… и безнадежно. — Кэролайн взяла свое пальто. — Я потом зайду за другими вещами, папа. Не тревожься. Я уезжаю недалеко, всего лишь на другой конец города. — Сейчас не стоило сообщать отцу о возможном отъезде в Россию.

— О Боже, Боже! — пробормотал Джордж.

Он долго сидел еще за столом на кухне, погруженный в тревожные размышления о дочери. У них никогда прежде не возникало таких разногласий. А сейчас это были не просто разногласия, а кое-что посерьезнее. Джордж понимал, что его дочь используют, и боялся, как бы ее не обидели. Он знал также, что и сам стоит на краю пропасти и при желании его легко столкнут туда. Например, кто-то вроде Северьянова. «Черт бы его побрал». Джордж всхлипнул, представив себе опасность, угрожающую дочери. У него отчаянно разболелась голова, что за последнее время случалось частенько. Ох, как он ненавидел эту войну! Время близилось к девяти, пора было открывать лавку. Из задумчивости его вывел громкий стук. Кто-то колотил в дверь, очевидно, набалдашником трости. Джордж тяжело вздохнул. Нельзя не открыть лавку, особенно сейчас, когда так важен каждый покупатель. Он поднялся, ощущая груз своих сорока восьми лет.

Человек у входной двери начал стучать снова. Джордж ускорил шаги и раздраженно крикнул:

— Потерпите минутку! Ишь расшумелись, можно подумать — пожар!

Он хотел посмотреть в окно, кто это ломится, но ставни были закрыты.

— Есть кто-нибудь дома? — раздался снаружи требовательный, глуховатый женский голос. — Открывайте, слышите? Открывайте! — Голос был скрипучий, старушечий.

Озадаченный, Джордж отодвинул задвижку и, распахнув дверь, оказался лицом к лицу с пожилой седовласой дамой, одетой в простой, но элегантный темно-синий костюм. Она показалась ему чем-то знакомой, однако Джордж был уверен, что никогда не встречал ее. Но, заметив экипаж дамы, он остолбенел. На карете красовался герб Стаффордов — серебряный крест на синем поле.

— Что-то ты долго не открывал, Браун, — сердито бросила Эдит Оусли. Не поздоровавшись, она вошла в лавку, прекрасно обходясь без трости, которой только что стучала в дверь.

Джордж растерялся от неожиданности, но ненадолго. Его охватил гнев, гнев, копившийся целых двенадцать лет.

— Вам здесь нечего делать!

Виконтесса, внимательно оглядевшись, бросила взгляд на Джорджа.

— Значит, вот оно, это место. Здесь ты торгуешь книгами, и здесь вы с Маргарет жили.

— Не упоминайте о моей жене.

— Перестань. Она была моей дочерью дольше, чем твоей женой. — Старая дама сверлила его взглядом.

— Уходите.

— Не уйду, пока не увижу ее. Джордж замер.

— Кого? — пробормотал он. Недаром его одолевали дурные предчувствия. Господи, разве мало и без того неприятностей?

— Ее. Кэролайн. Мою внучку.

Он облизнул пересохшие губы. Мозг его лихорадочно работал. Больше всего Джорджу хотелось бы послать виконтессу ко всем чертям, где она наверняка когда-нибудь и окажется за все свои грехи. Но он не понимал, почему после стольких лет старуха все-таки решила встретиться с внучкой. Проклятие! Джордж не желал думать о ее деньгах, но не мог удержаться. Они с Кэролайн так бедны! Едва сводят концы с концами. Особенно его беспокоила судьба Кэролайн. Джордж боялся, что она никогда не выйдет замуж. И он, вопреки своей воле, подумал о том, что если Эдит Оусли неожиданно проявила интерес к своей внучке, то их проблемы, возможно, будут решены.

И Кэролайн не придется работать на Северьянова.

А ему не придется курсировать между континентом и Англией.

С трудом преодолев желание выставить старуху из лавки, Джордж сказал:

— Ее здесь нет.

Зеленые глаза леди Стаффорд, не потускневшие с возрастом, безжалостно уставились на него:

— Где она?

— Там, где работает.

— А мне говорили, будто она работает здесь, вместе с тобой, торгует книгами.

— Так оно и было до недавнего времени. А потом она стала компаньонкой дочери князя Северьянова.

— Компаньонкой? — Старая леди удивленно подняла брови. — Неужели вы с ней так бедны, что она опустилась до положения гувернантки?

Джордж с трудом подавил гнев.

— Кэролайн всегда поступала так, как ей нравилось. Полагаю, эта работа заинтересовала ее по многим причинам.

— Каким именно?

— Думаю, она увидела в этом возможность решить одну проблему.

— Объясни, — потребовала Эдит Оусли.

— Кэролайн считает, что необходима реформа системы образования. Особенно женского. Виконтесса рассмеялась.

— Вот как? Это весьма необычно. — Она натянула перчатки. — До свидания, Браун.

С этими словами Эдит Оусли вышла из лавки.

Когда Кэролайн прибыла в дом Северьянова, ей показали ее комнату, расположенную на четвертом этаже. Там же размещались детская, классная, а также спальни слуг и учителей. Девушку приятно удивила эта уютная и просторная комната, устланная восточным ковром, ситцевые шторы, шкаф и комод. Ее спальня над магазином теперь показалась весьма жалкой.

— Если вам нужно что-то еще, то их сиятельство велели мне позаботиться обо всем. — Выражение лица дворецкого было непроницаемым.

Кэролайн улыбнулась.

— Спасибо. Все хорошо. Княжна в классной комнате?

Дворецкий кивнул. Едва он вышел, как Кэролайн заметила пушистый белый комочек, влетевший в приоткрытую дверь ее нового жилища. Он устроился на красивом розовом с белым кресле и принялся лизать лапку.

— Ты пришел поздравить меня с новосельем? — Кэролайн взяла на руки голубоглазого котенка. — Пойдем поищем твою хозяйку, Александр.

Из классной комнаты доносились голоса. Девушка остановилась на пороге. Катя сидела за маленьким столиком с пером в руке, склонившись над тетрадью. Невысокий смуглый франтоватый мужчина расположился за другим столом и, перелистывая какие-то бумаги, рассказывал о Петре Великом. Высокая строгая Тэйчили сидела за своим столом, сложив на коленях руки. Очки ее съехали на самый кончик длинного носа. Все одновременно взглянули на Кэролайн.

— Здравствуйте, — бодро сказала девушка. — Извините, что помешала. Твой котенок, Катя, забрел в мою комнату. Ну, как ты сегодня?

— Спасибо, у меня все хорошо, мисс Браун. — Катя бросила настороженный взгляд на Тэйчили.

Кэролайн отпустила котенка, и он бросился к Кате, но та даже не нагнулась, чтобы погладить его. Она не двигалась.

Тэйчили встала и недовольно заметила:

— Катя готовит задание по истории, мисс Браун.

— Хорошо, я зайду позднее. Когда княжна освободится?

Тэйчили казалась удовлетворенной, словно одержала победу, однако Раффальди вскочил и схватил Кэролайн за руку.

— Князь сказал нам о вас, мисс Браун. Я очень рад, что вы присоединились к нам. Поскольку княжна весьма прилежная ученица, думаю, небольшой перерыв не принесет вреда. Разрешите представиться: я — Раффальди, учитель.

— Спасибо, — сказала Кэролайн и взглянула на Катю. — Катя, твой отец попросил меня стать твоей компаньонкой, и я согласилась. Надеюсь, ты не возражаешь?

Не успела Катя ответить, как вмешалась Тэйчили:

— Вы интересуетесь мнением ребенка?

— Верно.

— У нас здесь это не принято, мисс Браун, — возмущенно заявила Тэйчили.

— Зато у меня это принято.

— Ребенок не имеет права высказывать свое мнение.

— Каждый человек — мужчина или женщина, ребенок или взрослый, свободный или раб — имеет право мыслить самостоятельно и формулировать собственное мнение, — с такой же горячностью возразила Кэролайн.

Раффальди с явным наслаждением прислушивался к спору. Катя смотрела на взрослых удивленными глазами.

— Князю, надеюсь, известно о ваших взглядах? — прищурилась Тэйчили.

Кэролайн улыбнулась:

— Конечно. — Она снова обратилась к девочке:

— Катя, так ты не возражаешь, чтобы я стала твоей компаньонкой?

Катя молча покачала головой.

— Я очень рада. — Кэролайн прикоснулась к головке девочки. — А теперь мне надо ознакомиться с твоим режимом дня, чтобы выкроить время для наших с тобой занятий.

Катя промолчала, а Тэйчили сердито осведомилась:

— Каких еще занятий?

— Нам с Катей предстоит заняться многим. Поскольку она иностранка, думаю, мы начнем с Лондона. А также с чтения беллетристики.

— Беллетристики?

— Вот именно.

Кэролайн заметила, что Раффальди едва сдерживает смех. Ну что ж, по крайней мере один союзник здесь, в детской, у нее появился.

— В режиме дня Кати нет места для дополнительных занятий. — Тэйчили покраснела от возмущения.

— Значит, мне придется серьезно поговорить об этом с князем. Режим дня Кати следует в корне изменить.

Северьянов уже уехал. Кэролайн не позволила себе расстроиться из-за этого — ведь она согласилась работать здесь не для того, чтобы искать его общества. С Катей Кэролайн не виделась до обеда. Девочка обедала с Тэйчили в детской. Войдя туда, Кэролайн увидела грустную картину: Катя и гувернантка ели в полной тишине, не общаясь друг с другом.

Весело улыбаясь, Кэролайн подошла к ним.

— Можно мне присоединиться к вам? — Поскольку от Тэйчили она ничего хорошего не ожидала, то обратилась только к Кате и, когда девочка кивнула, села рядом с ней. — Я попросила принести сюда прибор для меня.

Катя, бросив взгляд на гувернантку, улыбнулась Кэролайн. По лицу девочки та видела, что ей не терпится о чем-то спросить.

— Что ты хочешь сказать?

— Мы действительно осмотрим Лондон? — Девочка посмотрела на свою новую компаньонку.

— Я на ветер слов не бросаю, — ответила Кэролайн.

Презрительно фыркнув, Тэйчили поднялась.

— Я потеряла аппетит. — Скрестив руки на груди, она уставилась в окно.

Кэролайн вздохнула.

— Я еще не успела поговорить с твоим отцом о режиме дня, но уверена, он возражать не будет.

Катя сидела с таким видом, словно не верила, что все это происходит наяву.

— Ты боишься улыбаться? Может, улыбки здесь тоже запрещены? — Кэролайн нежно сжала руку девочки. Катя неуверенно улыбнулась.

— Вот так-то лучше. Ну-ка, ответь мне, что такое: два кольца, два конца, посредине — гвоздик?

— Что? — Катя моргнула.

— Я загадала тебе загадку. Можешь угадать?

У девочки заблестели глазки. Взглянув на Тэйчили, она повторила:

— Два кольца, два конца, посредине — гвоздик?

— Какой вздор! — пробормотала Тэйчили. — Не понимаю, зачем только князь вас нанял!

Кэролайн очень хотелось сказать, что у Тэйчили нет ни воображения, ни инициативы, поэтому князь и нанял ее. Однако она придержала язык.

— Сдаешься? — спросила она Катю. Та кивнула.

— Ножницы, — засмеялась Кэролайн. Катя тоже рассмеялась. Притом весело. «Как очарователен детский смех», — с удовлетворением подумала Кэролайн.

— Что здесь происходит? — раздался вдруг женский голос.

Хотя Кэролайн сидела спиной к двери, она узнала бы этот голос где угодно, поскольку он принадлежал жене Северьянова. Девушка насторожилась.

— Здравствуй, мама, — робко проговорила Катя. Мари-Элен в платье из розового шифона стояла в дверях.

— Что здесь происходит? — сердито спросила она. Глаза ее были холодны как лед.

В глазах Тэйчили вспыхнул злорадный огонек.

— Его сиятельство нанял мисс Браун в качестве компаньонки для княжны, — сказала она. — А мисс Браун загадывает Кате загадки.

Мари-Элен остановилась перед Кэролайн и Катей.

— Загадки? Значит, вы намерены развлекать мою дочь дурацкими шуточками?

Смущенная Кэролайн возразила:

— В загадках нет никакого вреда. Напротив.

— Мне виднее! — бросила Мари-Элен.

Кэролайн сразу же поняла, что эта женщина не намерена выслушивать ее доводы. Княгиня ненавидит ее и имеет для этого все основания. Она, наверное, инстинктивно почувствовала, как относится Кэролайн к ее мужу. Девушка ощутила вину. Однако между ней и Северьяновым ничего не произошло, и ее намерения вполне благородны.

— Смех весьма важен для ребенка, княгиня. А особенно для вашей дочери.

— Моя дочь очень умна, даже слишком умна, чтобы ее развлекали всяким вздором. — Глаза Мари-Элен горели гневом, но она вдруг посмотрела на дочь и улыбнулась. Несоответствие ее лучезарной улыбки угрожающе горящим черным глазам внушало страх. — Катя, детка, разве я не права?

Катя, закусив нижнюю губу, кивнула.

Мари-Элен бросила торжествующий взгляд на Кэролайн.

— Не вам решать, что полезно моей дочери. Понятно?

— Извините, если я превысила свои полномочия, но моя работа состоит в том, чтобы руководить умственным и эмоциональным развитием девочки, и я…

— Руководить развитием моей дочери? — саркастически воскликнула Мари-Элен. — Ишь чего захотели! Вы мне не нужны, и я позабочусь о том, чтобы вас здесь не было, мисс Браун!

Кэролайн некоторое время молчала. Сердце гулко колотилось в ее груди. Даже Тэйчили побледнела. В словах Мари-Элен прозвучала неприкрытая угроза.

— Княгиня, я здесь только потому, что ваш супруг просил меня стать компаньонкой вашей дочери, и я хочу помочь Кате, — сказала она наконец.

Все оказалось гораздо хуже, чем предполагала Кэролайн. Она не останется здесь, если Мари-Элен будет и впредь вести себя таким образом. Если будет так груба с ней.

Княгиня холодно улыбнулась и взяла дочь за руку.

— Мне доподлинно известно, зачем вы появились здесь, мисс Браун, и это не имеет никакого отношения к моей дочери.

Кэролайн вздрогнула так, будто ее ударили.

— Идем, детка. Мы с тобой на днях хорошо провели время, и я решила снова взять тебя с собой. Занятия подождут.

Кэролайн видела, что девочка смущена: ей хотелось и пойти с мамой, а вместе с тем остаться.

— Княгиня, — сказала она, — Катя только что начала готовить задание. Может, возьмете ее с собой в другой раз?

— Мне не нужны ваши советы. — Мари-Элен потащила за собой Катю. — Тэйчили, княжна вернется к чаю.

Мать и дочь вышли из комнаты, но, уходя, Катя бросила на Кэролайн умоляющий взгляд. Может, это была молчаливая просьба о помощи?

Шокированная всем происшедшим, Кэролайн дрожала.

— Вы во всем виноваты! — прошипела Тэйчили. — Надеюсь, теперь рады, что привели все в такой хаос! — Она мрачно удалилась.

Кэролайн осталась одна в классной комнате. Ей было больно, но не за себя, а за ребенка.

Стоя перед зеркалом, висевшим над столиком в библиотеке, Николас, одетый во фрак, светлые атласные брюки и тончайшую белую сорочку, завязывал галстук. Он встретился глазами с Кэролайн в зеркале.

— Вы хотели видеть меня?

Девушка нерешительно замялась на пороге комнаты, явно удивленная тем, что князь заканчивает туалет в библиотеке, а не в своей комнате наверху. Но там находилась его жена и, сгорая от ярости, мерила шагами свою спальню. Николаса совершенно не интересовало, что злит Мари-Элен. Догадываясь об этом, он решил закончить приготовления к выходу в библиотеке. Князь заметил, как покраснела Кэролайн, и, обернувшись, не впервые подумал, не совершил ли ошибку, взяв ее в дом.

— Да, — глухо отозвалась Кэролайн.

— Прошу вас, входите. И, если можно, закройте дверь. — Выполнив его просьбу, она подошла ближе. — Вы чем-то обеспокоены, мисс Браун? — Он знал ответ на этот вопрос. Проведя день в этом доме, нельзя не встревожиться.

— Очень обеспокоена.

— Что случилось?

— Я столкнулась с необоснованной враждебностью Тэйчили… и вашей жены.

Князь кивнул. Это не удивило его. Он предвидел такое развитие событий. Северьянов, предложив девушке сесть, расположился рядом.

— С Тэйчили я улажу все немедленно, с женой тоже разберусь.

— Мне бы не хотелось, чтобы из-за меня у вас возник конфликт.

— Я обсуждаю с вами не проблемы моего брака.

— Понимаю. Извините меня… Мне очень нравится ваша дочь, но в сложившихся обстоятельствах мне едва ли удастся принести ей пользу.

Князь встал. В сложившихся обстоятельствах ему хотелось одного — подняться наверх и провести ночь в комнате Кэролайн. Он запрещал себе думать об этом, но эта мысль преследовала его. Однако девушка живет в его доме. И все будет не так просто, как предполагалось. Размышления о ней целый день не покидали князя. Он надеялся увидеть Кэролайн, перекинуться с ней словечком, обменяться улыбкой. Да это какое-то безумие!

— Вы не можете сбежать, столкнувшись с первой трудностью. Не разочаровывайте меня, Кэролайн. Я считал вас сильной и храброй.

— Мне действительно хотелось сбежать, но я подавила это желание. Поняла, что обязана остаться ради Кати… по крайней мере до ее отъезда в Россию.

Князь вздохнул с явным облегчением. — Врачи сказали мне, что моя жена может отправляться в путь дней через семь. Я уже приказал готовиться к ее возвращению в Тверь.

Он запрещал себе думать об этом, но понимал, что все изменится, когда Мари-Элен уедет, а Кэролайн останется здесь, в его доме. Князь знал нескольких мужчин своего круга, имевших связи с гувернантками своих детей. С его точки зрения, в этом не было ничего дурного. Однако Северьянов знал, что Кэролайн на это не пойдет.

— Вы что-то мрачны сегодня, князь. Вас что-то беспокоит? — Должно быть, она догадалась о том, что именно его беспокоит, потому что снова покраснела. — Могу ли я Вам помочь?

В его воображении сразу же возникла картина: она в его объятиях, в его постели. Князь разозлился на себя и отрезал:

— Нет. — Пройдясь по комнате, он спросил:

— А я могу вам чем-нибудь помочь в том, что касается моей дочери?

— По-моему, следует в корне изменить ее режим дня и программу обучения.

— Вот как? — улыбнулся князь.

— Да, Кате нужно многое изучить. Конечно, русская история и изящные искусства очень важны, однако что вы думаете, например, об антропологии?

— Антропология. Наука о человеке?

— Именно так, — с жаром подтвердила Кэролайн. — Мы могли бы начать с изучения Древнего Египта… тем более что война сделала эту страну такой популярной.

— Понимаю. У вас, наверное, есть и другие идеи по поводу обучения моей дочери?

— Скажите сначала, как вы отнесетесь к тому, чтобы добавить антропологию к учебной программе?

Князь рассмеялся.

— Я всячески приветствую это.

— Правда? — обрадовалась Кэролайн.

— Да. — У него отлегло от сердца. Он понял, как испугался, что она откажется от работы. Несмотря на все связанные с ней осложнения, князь хотел, чтобы девушка осталась в его доме. — Предоставляю вам неограниченные полномочия во всем, что касается воспитания и обучения моей дочери. Разве я не сказал вам об этом, когда предлагал работу? Раффальди и Тэйчили будут подчиняться вам. Руководите всем, в том числе и образованием Кати.

— Вы не шутите?

— Я полагал, что вы сейчас скажете: «Вы не спятили?»

— Это мой следующий вопрос.

— Нет, не шучу. И если Тэйчили это не понравится, пусть уходит. Я легко найду ей замену — таких, как она, много и здесь, и в моей стране.

— Согласна.

— Раффальди возражать не станет. Он разумный человек. Итак, теперь вы знаете круг своих полномочии. Составьте новый режим дня и разработайте новую учебную программу. Когда закончите, покажите мне. Возможно, я кое-что изменю, но скорее приму ваш вариант. — Увидев, как вспыхнули глаза Кэролайн, князь улыбнулся. — Вам, наверное, не раз говорили, что у вас необыкновенно красивые глаза.

— Нет, мне никогда еще не приходилось слышать этого.

— В таком случае окружающие вас мужчины — болваны, — сказал князь и тут же разозлился на себя. Он понимал, что нарушает границу, им же самим и обозначенную. Князь поклялся себе не проявлять интереса к Кэролайн. В Лондоне полным-полно женщин, которые с радостью скрасят его жизнь. Но только не компаньонка дочери… особенно при сложившихся обстоятельствах.

Николас подошел к письменному столу и начал перелистывать бумаги.

— Что-нибудь еще? — не оборачиваясь, спросил он. Не дождавшись ответа, князь оглянулся и увидел, что девушка ушла. Раздосадованный, он выругался.

Удовлетворенная результатами разговора с Северьяновым, Кэролайн решила посвятить вечер составлению новой учебной программы для Кати и нового режима дня. В ее комнате не было письменного стола, и она решила поработать в классной, однако, заглянув туда, увидела Тэйчили, которая, судя по всему, писала письма. Гувернантка бросила на девушку неприязненный взгляд, и Кэролайн поняла, что не сможет при ней изменять программу для Кати. Она даже не знала, известно ли Тэйчили о том, что ее абсолютной власти пришел конец, однако хотела избежать неприятного общения с гувернанткой.

— Я думала найти какую-нибудь книгу, но повернула в коридоре не в ту сторону, — солгала Кэролайн. — Доброй ночи.

Тэйчили что-то пробурчала в ответ.

Кэролайн, удалившись, подумала: «Почему бы не поработать в библиотеке?» Ни Северьянова, ни его жены нет дома, а девушка знала, что они возвращаются очень поздно. Наверняка никто не станет возражать, если она поработает в библиотеке. Во всяком случае, хозяин.

Внизу было темно и тихо. Не встретив ни души, Кэролайн проскользнула в библиотеку и, подойдя к письменному столу Северьянова, зажгла настольную лампу. Она села в кресло, раскрыла свою записную книжку и, забыв обо всем на свете, даже о Северьянове, начала обдумывать новую учебную программу. Кэролайн решила сократить количество часов, отведенных для танцев, составления букетов и рисования, выкроив за их счет время на изучение более важных вещей. И конечно, хотела добавить новые интересные предметы. Кэролайн осознавала, что ей представилась уникальная возможность сформировать мышление умненькой девочки вопреки канонам традиционного образования, направленного на то, чтобы подчинить женщину воле преисполненных самомнения мужчин.

Она не заметила, как пролетело время, но вдруг услышала в холле голоса — мужской и женский. Голоса, несомненно, принадлежали Мари-Элен и Северьянову. Кэролайн и не предполагала, что они были где-то вместе. У нее замерло сердце. Но что в этом удивительного? Они хоть и чужие, но остаются мужем и женой.

Голоса приближались к библиотеке. Северьянов раздраженно сказал:

— Значит, вот почему ты предпочла уехать с праздника вместе со мной?

— Разве мне нельзя вернуться вместе с мужем?

Кэролайн вскочила с кресла и погасила лампу, когда до нее донеслись слова князя:

— Ты уже много лет не возвращалась вместе с мужем, дорогая моя. И, признаться, у меня нет желания обсуждать сейчас что-либо с тобой. — Он вошел в библиотеку, но Кэролайн успела спрятаться под столом и теперь сидела, съежившись и едва дыша от страха.

— Зато у меня есть желание поговорить. — Мари-Элен вошла вслед за ним.

Северьянов зажег настольную лампу. Его лакированные штиблеты с пряжками прошли совсем рядом с Кэролайн. Она увидела также подол красного бального платья Мари-Элен, отороченный черным кружевом. Уж лучше бы ей сразу объявить о своем присутствии, тогда не пришлось бы прятаться и подслушивать чужой разговор! А теперь если ее обнаружат, то обвинят именно в этом. И тут Кэролайн вспомнила, что оставила на столе свою записную книжку!

— Я хочу поговорить об этой простолюдинке — о дочери книготорговца, — капризно продолжала Мари-Элен.

Кэролайн насторожилась. Ей не следовало бы обижаться на слова Мари-Элен, но она обиделась.

— Я не хочу обсуждать мисс Браун.

— Ты уже затащил ее к себе в постель, Ники?

Последовало продолжительное молчание. Потрясенная, Кэролайн затаила дыхание.

— Мари-Элен, мои личные дела касаются только меня, — сказал наконец Северьянов.

Кэролайн не верила своим ушам. Почему он ничего не отрицает?