Анна просияла, услышав голос де Вера, зато Оливия задрожала всем телом.
      К счастью, в ней быстро заговорил рассудок. Судя по всему, нынешнее появление де Вера было далеко не случайным совпадением, и все же Оливия не собиралась обвинять его в преследовании в присутствии дочери.
      – Я так рада, что вы тоже оказались в Стэнхоуп-Холле! – воскликнула Анна, беспрестанно поглаживая сеттера. – Мы никак не ожидали застать вас здесь.
      – Я и сам этого не ожидал, – усмехнулся де Вер.
      Вдали раздался оглушительный раскат грома. Де Вер посмотрел в окно – моросивший дождик превратился теперь в самый настоящий ливень.
      – Надеюсь, вы с мамой окажете мне честь отужинать вместе со мной? – спросил он, поворачиваясь к Оливии.
      – Мы слишком устали с дороги, – сухо ответила она за Анну. – Сегодня утром мой муж неожиданно прислал записку с просьбой немедленно возвращаться в Эшбернэм, поэтому нам пришлось спешно собираться. Неудивительно, что мы очень устали и…
      – Могу себе представить, – снова улыбнулся де Вер.
      Оливия рассердилась и испугалась одновременно.
      – Очевидно, нам придется поужинать у себя в комнате, – холодно произнесла она. – Мы отправимся в путь с первым лучом солнца.
      – И нет никакой надежды переубедить вас? – спросил виконт.
      – Вы имеете в виду ужин или наш завтрашний отъезд, милорд?
      – И то и другое, – тихо ответил он. – Мое гостеприимство по отношению к вам не знает границ.
      Оливия замолчала. Теперь, когда рядом де Вер, разве сможет она спокойно спать? А если Арлен узнает о том, что она провела ночь под одной крышей с виконтом, он натворит бог знает что! Оливия нерешительно посмотрела в окно. Уже стемнело, лил холодный дождь.
      – Даже если вы захотите, я вам не позволю… – тихо проговорил де Вер.
      – Что не позволите, милорд? – повернулась к нему Оливия.
      – Не позволю уехать из моего дома в такую ненастную погоду, – невозмутимо ответил он, потом погладил Анну по голове и добавил: – К восьми часам спускайтесь в столовую, и если мама тебе позволит, можешь оставить Трива у себя.
      – Я не возражаю, – пожала плечами Оливия.
      – А я думал, вы будете спорить со мной по всякому, даже самому невинному поводу, – улыбнулся де Вер и вышел из комнаты, бросив на прощание: – Жду вас в столовой в восемь, леди Эшберн!
      Оливия была возмущена. Какой несносный человек этот лорд Кэдмон! Нет, они ни за что не станут ужинать вместе. А что потом, когда Анна заснет? К сожалению, она себе самой не доверяла…
      – Мама, чего ты боишься? – неожиданно спросила Анна.
      Да, с такой чувствительной и проницательной дочерью порой бывает нелегко. Оливия вовсе не собиралась посвящать ее во взрослые чувства и переживания.
      – Ты не должна бояться лорда Кэдмона, он хороший человек. – Анна не по-детски нахмурилась.
      Слова дочери заставили Оливию вздрогнуть.
      – Просто в его сердце слишком много печали, – продолжала Анна. – Он очень любил своего брата.
      – Ты сделала такой вывод из моего разговора с миссис Райли? – осторожно спросила Оливия, обнимая девочку за плечи.
      – Нет, – покачала головой та, – просто я знаю это, вот и все. Знаю так же, как и многое другое.
      Оливия задумалась и замолчала.
      – Что с тобой, мамочка? – прервала молчание Анна.
      – Ничего, детка, – вздохнула Оливия, – просто я сильно устала… Давай-ка умоемся после долгой дороги и приведем себя в порядок. Скоро нам подадут ужин, а потом ты ляжешь в постель и я почитаю тебе на ночь. Мы с тобой вдвоем чудесно проведем этот дождливый вечер.
      – Разве мы не будем ужинать вместе с лордом Кэдмоном? – опечалилась Анна.
      – Нет, – не раздумывая ответила Оливия.
      Анна сосредоточенно помолчала, а потом тихо проговорила:
      – Мама, теперь, когда рядом со мной Трив, я могу лечь спать в другой комнате.
      – Нет! – вырвалось у Оливии.
      Анна вздрогнула от ее возгласа.
      Снова взяв себя в руки, Оливия пояснила:
      – Трив будет спать на полу, где и положено спать собакам, а ты ляжешь со мной. – Она заставила себя улыбнуться. – Ты же любишь спать вместе со мной, разве нет?
      Итак, Анна будет щитом, с помощью которого ей удастся разрушить коварный замысел де Вера.
 
      Поняв, что Оливия с дочерью не спустятся к ужину, Гаррик порывисто встал из-за стола.
      – У меня нет аппетита, – объяснил он удивленной миссис Райли.
      Взяв со стола бутылку вина и бокал, виконт удалился.
      – Милорд! Не прикажете ли подать ужин к вам в спальню? – крикнула ему вслед встревоженная столь необычным поведением экономка, но так и не дождалась ответа.
      Гаррик медленно шел по коридору и размышлял о том, почему Оливия так упорно сопротивляется взаимному – в этом он ничуть не сомневался – влечению. Они могли бы провести чудесный вечер, который стал бы прелюдией к еще более чудесной ночи, после того как Анна уснула бы крепким сном.
      Поднявшись в свои покои в западном крыле дома – в то время как Оливии, ее дочери и мисс Чайлдс были отведены комнаты в центральной части особняка, – Гаррик подошел к окну. Дождь лил не переставая. За долгие годы жизни на Барбадосе он успел забыть, какой дождливой и холодной бывает погода у него на родине, в Англии. Честно говоря, он не испытывал никакой ностальгии по дому. Но теперь его страстное желание поскорее вернуться на Барбадос странным образом куда-то пропало.
      Впрочем, если вспомнить о его давней вражде с Арленом, мужем Оливии, может, ее стойкое сопротивление его чарам было к лучшему. Узнай Эшберн о том, что Гаррик наставил ему рога, Арлен непременно захотел бы вызвать его на дуэль. А убийство претило самой натуре де Вера.
      Чувствуя сильнейшее внутреннее волнение, Гаррик осушил бокал с вином, потом налил еще.
      Усиленно отгоняя мысли об Оливии, он добился того, что ее место в его воображении занял Лайонел. Само собой, от этого его настроение нисколько не улучшилось. Снова всколыхнулись мучительные воспоминания, причиняя ему невыносимую душевную боль. Черт возьми! Настанет ли когда-нибудь день, когда стихнет боль невосполнимой потери и его оставит горькое чувство собственной вины?
      Лайонел… Оливия… Мысли Гаррика, подобно маятнику часов, метались от одного дорогого ему человека к другому…
      Чувствуя близость безумия, он поспешно схватил накидку из грубой шерсти и вышел из комнаты. Спустя несколько минут он решительно зашагал вниз по лестнице, чтобы выйти на свежий воздух.
 
      Оливия долго не могла уснуть. Несмотря на изнеможение, она не переставая размышляла о де Вере, обдумывая все возможные варианты развития их отношений. Наконец она повернулась на бок, погладила по голове заснувшую рядом Анну и забылась тяжелым, беспокойным сном.
      Проснулась она в холодном поту от страха. Боже, случилось что-то неладное! Свечи были оставлены зажженными, и сейчас их неверный свет скользил по стенам комнаты. Оливия повернулась к дочери и… вскрикнув от ужаса, резко вскочила.
      Анны в постели не было.
      Оливия бросилась искать девочку в соседней комнате, но и там ее не оказалось. Собаки тоже нигде не было.
      Оливия коснулась подушки, на которой заснула Анна. Холодная!
      У Оливии пересохло во рту, ее парализовал дикий страх за маленькую беспомощную девочку: неужели она куда-то пошла во сне? Где теперь ее искать в этом огромном пустом доме? А что, если она вышла на улицу?!
      Выбежав из спальни, Оливия бросилась к мисс Чайлдс. Громко стуча в дверь, она в глубине души молила небеса, чтобы Анна оказалась у нее, но чуда не произошло. Дверь открыла заспанная Люси Чайлдс, и когда Оливия сбивчиво сказала ей об исчезновении Анны, она, округлив глаза, решительно заявила:
      – Я помогу вам ее найти!
      – Должно быть, она снова пошла куда-то во сне. С ней это уже бывало, – лихорадочно проговорила Оливия. – Другого объяснения нет! А когда она все же проснется, то испугается, не поняв, где она и почему!
      – Не волнуйтесь, миледи, с ней собака, – попыталась успокоить ее гувернантка.
      – Надо разбудить лорда Кэдмона! – воскликнула Оливия и бросилась к лестнице.
      – А я разбужу миссис Райли! – крикнула Люси Чайлдс.
      Спустившись на второй этаж, где обычно размещались спальни хозяев дома, Оливия громко замолотила в первую же дверь:
      – Милорд, проснитесь! Лорд Кэдмон!
      Но никто не отзывался. Она бросилась к другой двери и тут услышала за спиной удивленный голос Гаррика:
      – Оливия? Ты?!
      Резко обернувшись, она увидела стоящего позади нее Гаррика. На нем не было никакой одежды, кроме наполовину расстегнутых панталон. Судя по всему, он спал практически нагишом. Однако у Оливии не было времени любоваться его сильным мускулистым торсом.
      – Анна пропала! Она ходит во сне! Надо найти ее, милорд! – бросилась она к Гаррику.
      – Успокойся, Оливия, – рассудительно произнес он. – С Анной ничего не случится.
      Взглянув ему в глаза, она ощутила его уверенность, почувствовала облегчение и чуть не разрыдалась у него на груди от страха и бессилия.
      – Мы найдем ее, но, возможно, не так скоро, как хотелось бы. Дом очень большой.
      Оливия кивнула, сердце ее снова билось ровно и уверенно. Неожиданно на нее пахнуло терпким запахом мужского тела. Его широкая мускулистая грудь была покрыта жесткими курчавыми волосами, которые сбегали по животу вниз, под полурасстегнутые панталоны…
      Оливия покраснела и поспешно отвернулась.
      Гаррик прошел в свою комнату и через секунду появился уже в рубашке и тщательно застегнутых на все пуговицы панталонах. Остановившись в коридоре, он внимательно оглядел Оливию.
      Она только теперь осознала, что стоит перед ним в одной батистовой ночной рубашке. В ужасе выбегая из спальни в поисках дочери, она и не подумала о том, чтобы что-то накинуть поверх нее. Рубашка была без рукавов, а под ней Оливия была и вовсе голая.
      – Давай искать, – хрипло выдохнул Гаррик, метнув на Оливию недвусмысленный взгляд и тут же опустив глаза. – Трив с ней?
      Оливия молча кивнула, потом добавила:
      – Мисс Чайлдс пошла будить экономку и прислугу…
      – Отлично! Начнем поиски с того места, где вы ее видели в последний раз. – Он пропустил Оливию вперед. – И часто она ходит во сне?
      Оливия ответила не сразу:
      – Это началось у нее совсем недавно, и я очень беспокоюсь.
      – Не стоит так волноваться, – отозвался де Вер, спускаясь вместе с Оливией по лестнице и направляясь к центральной части дома, к комнатам для гостей. – Анна слепа и привыкла жить в темноте.
      – Нет, она боится темноты! – горячо возразила Оливия. – Перед сном я всегда оставляю у нее в спальне зажженные свечи, которые горят до самого утра. Таково ее желание.
      Гаррик внезапно остановился и повернулся к ней лицом.
      – Она слепая от рождения? – спросил он, касаясь ее обнаженной руки. Его властное прикосновение было неожиданно приятным.
      – Да, – коротко ответила она.
      Они вышли в вестибюль, где уже собрались заспанные слуги со свечами в руках. Де Вер быстро распределил всех по секторам и, когда слуги поспешно удалились выполнять приказ хозяина, повернулся к Оливии:
      – А мы начнем поиски со второго этажа, с комнат для гостей.
      В этот момент к Оливии и Гаррику подошла мисс Чайлдс и осторожно спросила:
      – Миледи, может, вы что-нибудь чувствуете?
      Оливия замерла на месте, не смея взглянуть на де Вера. Только бы он ничего не понял! Теперь ее давние опасения получили несомненное подтверждение – Люси знала правду!
      – Поговорим об этом позже, – тихо ответила она мисс Чайлдс, надеясь, что та поймет ее нежелание говорить на эту тему в присутствии лорда Кэдмона.
      Поколебавшись, гувернантка бросила неуверенный взгляд на де Вера и тут же отправилась вслед за горничной, чтобы вместе с ней искать пропавшую воспитанницу.
      Стараясь не смотреть на Гаррика, Оливия направилась к лестнице, громко окликая дочь по имени. Де Вер молча следовал за ней, и Оливия затылком чувствовала на себе его пристальный взгляд. Спустя секунду-другую он пронзительно свистнул, но Трив не откликнулся на зов хозяина.
      Поднявшись на второй этаж, они стали методично обходить все комнаты одну за другой. Оливия звала Анну, а Гаррик свистел Триву. Вокруг них стояла тишина, не нарушаемая ни детским криком, ни собачьим лаем. Добравшись до своей спальни, Оливия и вовсе пала духом. Взяв теплую большую шаль, она укуталась ею.
      – Похоже, на этом этаже никого нет, – тихо пробормотала она.
      – По всей видимости, – кивнул Гаррик. – Трив непременно прибежал бы ко мне на свист. С другой стороны, он ни за что не оставит Анну, если она в опасности…
      – Вы пугаете меня, милорд, – вздрогнула Оливия.
      – В этом доме нет привидений, – едва заметно улыбнулся Гаррик, скользя восхищенным взглядом по стройной фигуре Оливии. – Просто здесь много коридоров и пустых комнат. С Анной все в порядке, я уверен.
      – А что на четвертом этаже? – спросила Оливия, снова поднимаясь по лестнице.
      – Детская, комнаты прислуги и… чердак.
      Внезапно перед мысленным взором Оливии предстало видение: два мальчика увлеченно играют друг с другом… Она вздрогнула, узнав в них Гаррика и его брата Лайонела.
      – В детстве я часто играл на этом чердаке, – сухо сказал де Вер, подтверждая правильность ее ощущений, и снова призывно свистнул.
      И тут до них долетел приглушенный собачий лай. Встревоженно переглянувшись, Гаррик с Оливией стали поспешно подниматься по лестнице.
      – Откуда слышался лай? – задыхаясь, спросила она.
      – Это с чердака, они там! – ответил Гаррик.
      Почему Анне вздумалось забраться именно на чердак?
      В конце подъема был еще один узкий коридор, а дальше виднелась крутая высокая лестница на чердак.
      В несколько прыжков преодолев оставшееся расстояние, де Вер распахнул дверь на чердак.
      Рыжий сеттер всем своим видом тотчас выразил свою радость при виде хозяина.
      – Молодец, Трив, – негромко похвалил пса де Вер и, обернувшись к неотступно следовавшей за ним Оливии, крикнул: – Она здесь!
      Преодолев последние ступеньки, Оливия из-за спины де Вера увидела наконец свою дочь.
      Анна неподвижно сидела на полу, прислонившись к стене. В сумраке чердака белела ее ночная рубашка. Окно чердака было раскрыто. Дождевые капли стучали о подоконник, брызги обдавали подол рубашки, но девочка, казалось, не замечала.
      – Анна! – воскликнула Оливия.
      Девочка даже не шевельнулась.
      – Детка, что с тобой? – встревожилась мать, бросилась к дочери и заключила ее в свои объятия.
      Как только она коснулась девочки, ее обдало волной нестерпимой боли и горя, да такой сильной, что на какое-то мгновение все тело женщины парализовало.
      – Со мной все в порядке, мамочка, – тихо проговорила Анна без тени улыбки на печальном лице.
      – Как ты здесь оказалась? Ты опять стала ходить во сне? – никак не могла успокоиться Оливия.
      – Нет, это было не во сне, – покачала головой девочка.
      Оливия молча уставилась на дочь. Значит, ее предчувствия вновь оправдались: этот огромный мрачный дом таил в себе страшные, трагические тайны… И одна из них касалась Лайонела де Вера. Теперь Оливия ничуть не сомневалась в этом.
      – Она разбудила меня, – неожиданно продолжила Анна. – Эта печальная женщина разбудила меня, мама. Я хотела найти ее.
      У Оливии застучало в висках. Она не смела взглянуть на стоящего поодаль де Вера, у ног которого сидел верный сеттер. Гаррик смотрел на Анну и Оливию и напряженно прислушивался к их странному разговору.
      – Позже поговорим, – прошептала она дочери.
      Словно не слыша ее, девочка покачала головой:
      – Но ее здесь нет, я не нашла ее. Я знаю, она была здесь, мамочка, это она оставила окно открытым…
      Оливия поспешно взяла Анну за руку и потянула к себе, побуждая встать. Оказалось, девочка сидела на старом, потрепанном шотландском пледе. Странно, ведь в жилах семейства Стэнхоупов нет ни капли шотландской крови!
      – Уже очень поздно, ты всех нас заставила изрядно поволноваться. Больше не исчезай так, детка, – укоризненно проговорила Оливия.
      Анна молча пошла вслед за матерью.
      – О чем она говорит? – не выдержал наконец Гаррик, все это время безмолвно внимавший их беседе.
      – Понятия не имею, – пожала плечами Оливия.
      – Эта женщина очень печальна. Я хотела помочь ей, – снова заговорила Анна.
      Внимательно посмотрев на девочку, Гаррик поставил свечу на пол и протянул руки навстречу ребенку.
      – Давай я выведу тебя отсюда, Анна, – проговорил он.
      Анна уверенно, словно зрячая, доверчиво шагнула прямо в его объятия. Виконт перенес девочку через высокий порог и бережно опустил на лестничной площадке. Пес уже был там. Оливия не стала мешать Гаррику, хотя быстро установившийся контакт между ним и Анной причинял ей смутное беспокойство.
      Проходя мимо собаки, она внимательно посмотрела на нее. Сеттер, не выказывая никакого беспокойства, дружелюбно вилял хвостом, значит, животное не чует ничьей неприкаянной души, никакой чуждой миру живых сущности. Оливия облегченно вздохнула.
      – Что с тобой? – моментально повернулся к ней Гаррик, ищущим взглядом впиваясь в ее лицо.
      – Ничего. Просто уже очень поздно, и мне нужно уложить Анну в постель.
      – Я сам отнесу ее в спальню, – решительно произнес Гаррик, – а ты возьми свечу и прикрой дверь.
      На этот раз Оливия возражать не стала.

      Переодев Анну в сухое белье и уложив в постель, Оливия присела рядом с дочерью и ласково погладила ее по голове. Сеттер задремал на полу у кровати.
      – Ты выглядишь крайне усталой, детка, – прошептала Оливия, уверенная в том, что Анна скоро заснет крепким сном.
      Анна зевнула, и это было красноречивее всех слов.
      – Послушай, – осторожно начала Оливия, – эта печальная женщина… Ты знаешь, кто она?
      Анна снова зевнула и тихо сказала:
      – Она очень красивая. Если я когда-нибудь ее встречу, то сразу же узнаю.
      У Оливии округлились глаза от удивления. Значит, это был не дух умершей, а живая женщина?
      – Анна, я полагала, речь идет о духе…
      – Я не знаю, – сонно потерла глаза девочка. – Иногда мне кажется, что это был дух, а потом я вижу, что печальная женщина принадлежит миру живых.
      – Был ли кто-нибудь с тобой на чердаке, когда пришли мы с лордом Кэдмоном?
      – Нет, она ушла, – едва слышно отозвалась Анна, закрывая глаза.
      Через секунду-другую она уже крепко спала, смежив густые темные ресницы.
      Оливия глубоко задумалась. Может, Анна вступила в контакт с духом одного из предков рода Стэнхоупов?
      Внезапно она заметила мерцающий отсвет свечи и оглянулась. К ней в спальню со свечой в руке осторожно вошел де Вер. Босой, в шелковой рубашке и обтягивающих панталонах, он был удивительно хорош. Да еще эти темные густые волосы до плеч… У Оливии сильно забилось сердце, и она вскочила с места.
      – Сюда нельзя! – приглушенно воскликнула она, боясь разбудить Анну.
      – Она заснула? – деловито осведомился он, и на его губах мелькнула улыбка.
      Оливия бросила взгляд на дочь.
      – Да, она спит, и я прошу вас немедленно удалиться!
      Поставив подсвечник на край стола, Гаррик приблизился к Оливии.
      – Что имела в виду мисс Чайлдс, когда спрашивала, не чувствуешь ли ты что-нибудь? – чуть хрипло спросил он.
      На Оливию словно вылили ушат ледяной воды.
      – Не понимаю, о чем вы, милорд… – пробормотала она, покрываясь испариной.
      – Ты что-то утаиваешь от меня, Оливия. Но что? – мягко произнес он. Под ласковым взглядом его золотисто-карих глаз Оливия чувствовала себя загипнотизированной. Она с трудом перевела взгляд ниже и вздрогнула, заметив игравшую на его губах улыбку. Неужели он прочел ее мысли?!
      – Что видела Анна на чердаке? Вернее, что она чувствовала? Или кого?
      Оливия молчала затаив дыхание.
      – Я не враг тебе, Оливия, – произнес Гаррик и взял ее за плечи. – Я хочу тебе помочь. Неужели в нашем доме водятся привидения?
      – Не знаю, – смущенно отозвалась она. Прикосновение его руки заставило ее вспомнить жаркие поцелуи в саду Лейтонов.
      – Анна слепа, поэтому чувствует то, что не ощущают зрячие? Она чувствует присутствие духов?
      Оливия отчаянно замотала головой.
      – Это все богатая фантазия ребенка, привыкшего играть в одиночестве!
      – Вряд ли, – покачал головой Гаррик. – И она вовсе не лунатик.
      Помолчав несколько секунд, он продолжил теперь почему-то глухим голосом:
      – В детстве мы с братом часто играли на этом чердаке, и за это нам здорово доставалось от отца… Собственно говоря, я был уверен, что чердак давно заперт на замок и там нет ровным счетом ни единой живой души…
      – Гаррик, ты когда-нибудь чувствовал рядом чье-нибудь присутствие? Присутствие кого-то невидимого и неосязаемого? – сдавленным голосом поинтересовалась Оливия, неожиданно для себя переходя на более интимное обращение к виконту.
      – Не знаю, – неуверенно ответил он. – Может быть… Там, на чердаке, всегда темно и мрачно, даже в самый яркий солнечный день… Впрочем, – внезапно улыбнулся он, – это, наверное, тоже мальчишеские фантазии.
      Протянув к ней руку, он дерзко погладил ее по щеке, и Оливия отпрянула в сторону.
      – Ты боишься меня?
      – Я боюсь твоей дерзости! – воскликнула Оливия.
      – Я знаю, чего ты боишься, – вдруг уверенно произнес он. – Не бойся…
      Его руки, скользнув по ее плечам, ласково коснулись атласной кожи рук. Какое наслаждение! Оливия едва сдержала невольный крик. В этот момент она напрочь забыла о том, что позади нее спала в кровати ее маленькая дочь.
      А он своими сильными руками уже ласкал ее плечи и грудь, медленно поглаживая тугие полушария снизу и с боков. Оливия прерывисто вздохнула, чувствуя, как напряглись и затвердели от возбуждения розовые соски, мгновенно натянув тонкую ткань ночной рубашки. Это не укрылось от глаз Гаррика.
      Теперь его ладони, осмелев, накрыли собой полную грудь Оливии, а пальцы принялись нежно массировать набухшие соски.
      У нее перехватило дыхание от приятного возбуждения.
      Внезапно он обнял ее голову, и Оливия сразу почувствовала себя такой хрупкой, такой слабой… Его губы жадно впились в ее уста, и она, не помня себя, стала отвечать на его страстные поцелуи и дерзкие ласки.
      Когда руки Гаррика властно стиснули ее нежные ягодицы, раздвигая их и пытаясь проникнуть между бедрами, она чуть не потеряла сознание от острой волны чувственного наслаждения. О, это было невыносимо! И она вскрикнула от мучительно-сладкого прикосновения его умелых рук, сквозь тонкую ткань рубашки ласкавших самое сокровенное местечко женского естества.
      С трудом оторвавшись от нее, Гаррик повернулся в сторону кровати, рядом с которой мирно дремал сеттер. Едва слышно свистнув, он щелкнул пальцами, показав псу на спавшую Анну, и тот, послушно вскочив на постель, улегся в ногах девочки.
      – Что, если Анна проснется? – испуганно пробормотала Оливия, в которой снова заговорил рассудок.
      – И будет счастлива обнаружить на своей постели Трива, – ответил Гаррик, выводя Оливию из спальни девочки.
      – Гаррик, – нерешительно начала Оливия, остановившись в полутемном коридоре. Ее тело требовало близости с ним, но рассудок продолжал сопротивляться.
      – Нет, – отрезал Гаррик, словно читая ее мысли.
      Открыв одну из пустовавших комнат для гостей, он буквально втолкнул туда Оливию и запер за собой дверь.
      Оба тяжело дышали и молча смотрели друг на друга, видя в глазах истинную страсть. Оливия в жизни еще не испытывала настоящего желания близости с мужчиной. Грубые объятия и поспешные ласки мужа никогда не вызывали в ней ответного любовного пыла. Если она сейчас уступит желанию де Вера – впрочем, и своему собственному тоже, – конец света не наступит. Подавляющее большинство замужних светских дам имели любовников, и это не считалось чем-то постыдным.