— Вы сказали, что дрались с Файрхавеном.

— Нет, я сказал, что вчера рано утром мы разговаривали наедине в его доме, — твердо заявил Дом.

Он находился в маленькой квадратной комнате, скудно освещенной керосиновыми лампами. Здесь же сидели два рослых констебля, инспектор Хоппер и еще один инспектор, Гатлинг, высокий и бледный, — полная противоположность приземистому и толстому Хопперу. Дом снял галстук, закатал рукава рубашки и расстегнул воротник. Его допрашивали уже целых два часа, но Доминик не устал, а скорее разозлился.

Он не убийца. Он не убивал Файрхавена и не знает, кто это сделал. Но ни один человек не поверил ему, даже Анна. И Доминик с тоской вспоминал ее побелевшее, застывшее от ужаса лицо…

— Он врет, — сказал Гатлинг, чьи маленькие колючие глазки выдавали очень жестокую натуру. — Он последовал за Файрхавеном в Ковент-гарден и убил его. Иначе как же сапфирная запонка могла оказаться в руке убитого? — Гатлинг довольно улыбнулся.

— Я потерял эти запонки несколько недель назад. Я не носил их после возвращения из Шотландии.

— Но кое-кто видел вас вместе с Файрхавеном.

— Кто? Скажите мне, кто этот лжец, — потребовал Дом, приподнимаясь из кресла.

— Сядьте, — приказал Гатлинг, и один из констеблей грубо толкнул Дома, вынудив сесть.

Дом глубоко вздохнул, стараясь не потерять контроля над собой, он чувствовал, что именно этого и добивается Гатлинг. По всему видно, что инспектор с удовольствием натравит на него этих громил-констеблей, возможно, даже сам поучаствует в избиении.

— Сэр, — обратился к нему Хоппер, — чистосердечное признание облегчит вашу участь.

— В самом деле? — Дом приподнял бровь. — Разве в этом случае изменится наказание за убийство? Насколько я знаю, убийц вешают.

— Мы все устали, сэр. — Хоппер покраснел. — Если вы сознаетесь, мы закончим допрос и отправимся отдыхать. Со своим адвокатом вы сможете поговорить утром.

Дом бросил на него выразительный взгляд, и Хоппер съежился.

— Посмотрите на него, — выдавил Гатлинг. — Он все еще думает, что он большой человек, сын герцога, не так ли? А ведь он ублюдок! Ничтожество!

— По крайней мере моя мать не была шлюхой у рыбаков, — холодно заметил Дом.

Лицо Гатлинга исказилось, он сжал кулаки. Дом еще раньше заметил у него на руке железный кастет и постарался увернуться, когда Гатлинг ударил его в челюсть. Боже, этот кастет был призван ломать кости, а, судя по всему, Гатлинг весьма преуспел в этом. Доминик пошатнулся, ударившись головой о стену. И тут же ему на плечо опустилась тяжелая деревянная палка. Дом вскрикнул от боли и упал на пол.

— Остановитесь! — закричал Хоппер.

— Заткнись. — Гатлинг наклонился над Домиником, и рука с кастетом вновь взлетела в воздух. — Признавайся!

Капли пота стекали у Доминика по лбу, но он не отводил глаз от инспектора.

— Нет!

В конце концов Анна заснула. Облегчив душу перед герцогом, она почувствовала такую усталость, что едва держалась на ногах. Была уже половина четвертого утра, и служанка, заменившая Беллу, не переставая зевала, но, тем не менее, довольно быстро помогла хозяйке снять платье, облачиться в ночную рубашку и лечь в кровать. Заснула Анна мгновенно.

Сквозь сон до нее донесся стук в дверь, но Анне очень не хотелось просыпаться, и она лишь зарылась лицом в подушку. Где-то в подсознании она чувствовала, что новый день не принесет ничего хорошего. Стук стал громче.

Анна застонала, приоткрывая глаза. За окном стояло серое, туманное утро. Боже, ну кто там так барабанит в дверь?

— Уходите, — прошептала Анна, и вдруг вспомнила все: предательство Доминика в Шотландии, ее собственное бегство из Уэверли Холл, убийство Файрхавена, арест Дома…

— Миледи! — кричал из-за двери Калдвел. — Проснитесь! Пожалуйста! Проснитесь!

Анна села в постели; на смену растерянности постепенно приходил страх, который вползал ей в сердце неприятным холодком. Скользнув на пол, она надела халат и открыла дверь.

Анна обомлела: перед ней стоял Калдвел, небритый, с всклокоченной головой, в помятой одежде.

— Что случилось? — тревожно спросила она. Вместо ответа Калдвел захохотал, схватил Анну за плечи и принялся возбужденно трясти.

— Герцог пришел в себя! И пытается заговорить! Мгновение Анна смотрела в счастливое лицо дворецкого, потом бросилась обнимать его.

— Слава Богу! — Она бы не вынесла еще одного тяжелого известия.

— Слава Богу! — эхом откликнулся Калдвел.

— Я спускаюсь сию же минуту, — решительно сказала Анна и лишь потом подумала, что выглядит, наверное, еще хуже, чем бедняга Калдвел. — Где Белла? — Анна немного встревожилась, вспомнив о необъяснимом отсутствии прошлой ночью своей служанки.

— Я не знаю, где она. — Улыбка Калдвела слегка поблекла.

Анна помедлила: что-то явно произошло, Белла всегда была такой пунктуальной. Впрочем, сейчас не до Беллы. У Анны есть более серьезные причины для волнения, так что просто не остается возможности думать еще и о странном поведении горничной, как бы Анна ее ни любила.

— Калдвел, мне кажется, тебе стоит поискать Беллу, — все же сказала Анна, выходя из комнаты и направляясь к лестнице.

— Я уже сделал это, — ответил Калдвел, следуя за ней по пятам. — Никто не видел, как она покидала дом. Очень странно.

Как такое могло случиться? Анна надеялась, что с Беллой не произошло ничего ужасного.

В коридоре Анне показалось, что она слышит мужской голос. Она резко остановилась.

— Миледи?

— Ты слышал?

— Нет.

Анна повернулась к нему, нахмурившись. Вряд ли ей послышалось. Она посмотрела на ближайшую дверь.

— У нас сейчас гостит кто-нибудь?

— Нет.

— Тогда кто находится в этой комнате?

— Там никого нет… — начал Калдвел, но Анне вновь послышался на этот раз не голос, а странный звук, как если бы на пол упала какая-то вещь.

Анна подошла поближе, не зная, что обнаружит за закрытой дверью. Она осторожно взялась за ручку, и тут до нее донесся женский смех. Широко раскрыв глаза, Анна распахнула дверь. Белла вскрикнула, прикрываясь своим черным платьем. Анна смотрела на служанку, одетую лишь в нижнее белье, затем перевела взгляд на кровать, где сидел мужчина. Анна ахнула.

На нее смотрел Патрик, чью единственную одежду составляли черные брюки — те самые, в которых он был на балу у Хардинга.

Анна стояла словно громом пораженная.

Белла кинулась вперед, по-прежнему прикрываясь платьем, словно щитом.

— Миледи! О-о, простите, пожалуйста, мне так жаль!.. — зарыдав, Белла упала на колени. — Мэм, я не хотела ничего плохого. О Боже!

Патрик встал, потянувшись за рубашкой. Казалось, он ничуть не взволнован тем, что его застали в столь сомнительном виде рядом со служанкой.

— Как ты мог? — прошептала Анна.

— Я всего лишь мужчина. — Патрик равнодушно пожал плечами.

— Мэм! — Белла все еще стояла на коленях. Она ухватилась за подол платья Анны. — Я знаю, что поступила очень дурно, но, пожалуйста, простите меня!

Калдвел шагнул вперед, загораживая Анну.

— Поднимись! И не смей прикасаться к ее светлости. — Его голос был полон ярости. — Ты уволена; я прослежу, чтобы тебе выдали все причитающиеся деньги.

Белла зарыдала еще сильнее.

— Нет! — Анна глубоко вздохнула, поймав спокойный, даже удовлетворенный взгляд Патрика. — Как долго это продолжалось?

Патрик улыбнулся, вновь пожав плечами.

— Недолго! — пронзительно закричала Белла. — Всего несколько недель после похорон!

С момента похорон Филипа — с тех пор, как Доминик вернулся домой. Анне стало жаль Беллу.

— Он обещал на тебе жениться?

— О нет, — отозвалась Белла. — А даже если и так, я знаю: лорд не опустится до того, чтобы жениться на горничной.

— Тогда почему ты пошла на это, Белла? — прямо спросила Анна. Ей очень нравилась эта девушка, и она не могла понять причины ее поведения.

— Мне было так одиноко, миледи. — Белла снова заплакала.

Анне тоже хотелось плакать. Она взяла девушку за руку и заставила встать.

— Белла, я не уволю тебя, ты для меня очень много значишь. Но то, что ты делала, очень плохо. Нельзя отдаваться мужчине, не будучи замужем, и не следует заигрывать с джентльменами в моем доме.

— Я знаю! О, благодарю вас, миледи! — Белла, казалось, была готова броситься Анне на шею.

Анна метнула презрительный взгляд на Патрика.

— Мне непонятно и твое поведение.

— Уж это точно. — Патрик надел рубашку. — Ты отказала мне, Анна, а сейчас запрещаешь искать успокоение, которое может дать мне другая женщина?

— Белла — моя служанка. — Анна разозлилась. — Ты использовал и обидел ее, а твое легкомыслие могло стоить ей места!

— Но ведь этого не произошло, не правда ли? Они молча смотрели друг на друга, и в конце концов Анна отвела глаза. Она прошла к двери и остановилась на пороге.

— Когда ты оденешься, можешь покинуть этот дом.

— Ты прогоняешь меня навсегда? — удивленно спросил Патрик.

Анна медлила, вспомнив, что Доминик уже дважды запрещал Патрику появляться в их доме. Но она подумала о том времени, когда Патрик помогал ей пережить предательство мужа, и сказала:

— Нет, я просто прошу тебя уйти: мы должны решить некоторые внутрисемейные проблемы. Патрик нахмурился и подошел ближе.

— Я ведь тоже член семьи, Анна, и ты не можешь выгнать меня.

— Я не собираюсь делать это силой. — Анна демонстративно повернулась к Патрику спиной. — Когда ты оденешься, Белла, то можешь по-прежнему прислуживать мне. Я иду к герцогу. — Анна вышла из комнаты. Чувствовала она себя прескверно.

Калдвел уже усадил герцога, подложив ему под спину подушки. Глаза старика были открыты, и в них застыло молящее выражение. Анна бросилась к кровати, схватив его руку, и была вознаграждена, почувствовав слабое пожатие.

— Ваша светлость! Слава Богу, вы пришли в себя. Но герцог молчал, все так же умоляюще глядя на нее, и Анна поняла, что старик, лишенный способности говорить, хочет что-то сообщить ей.

Ее приподнятое настроение вытеснила грусть, она почему-то ждала, что, очнувшись, Рутерфорд будет полностью здоров. Анна присела на край кровати.

— Ваша светлость, вы можете двигаться?

Он молча смотрел на нее. Анна выдавила улыбку и, пытаясь сохранить жизнерадостный тон, попросила:

— Ваша светлость, если вы можете пошевелить хотя бы одним пальцем, сделайте, пожалуйста, это для меня.

Она бросила взгляд на его руки, лежащие неподвижно на покрывале. А потом заметила, как дернулся один палец. Анна выдавила еще одну улыбку.

— Замечательно. Я думаю, вы уже на пути к выздоровлению, ваша светлость.

Анна не представляла, была ли в ее словах хоть крупица правды: герцог пришел в сознание, но был парализован. К тому же она не знала, понимает ли он ее. Анна отвернулась, стараясь не менять веселого выражения лица.

— Калдвел, пожалуйста, пошли за доктором Фанде-риджем.

Калдвел кивнул и быстро вышел, и тут Анна увидела, что в дверях стоит Патрик.

Анна не верила своим глазам, удивляясь нахальству этого человека, однако ей не хотелось затевать ссору в присутствии герцога. Она вновь повернулась к больному.

— Ваша светлость, если вы понимаете меня, моргните один раз.

Герцог моргнул. Анна улыбнулась и облегченно вздохнула.

— Замечательно. А если вы меня не понимаете, моргните два раза, хорошо? И мы таким образом сможем переговариваться.

Герцог моргнул один раз.

— Хорошо. — Анна кивнула. — Ваша светлость, мне надо посоветоваться с вами. Доминик попал в беду. Файрхавен сообщил всем, что Дом не сын Филипа, а вчера Файрхавена убили. И полиция арестовала Дома.,

Хотя герцог не мог говорить, в его глазах появились слезы. Стоящий в дверях Патрик шагнул вперед.

— Что?! — воскликнул он. — Дома арестовали за убийство Файрхавена?

— Да, — холодно ответила Анна, избегая смотреть на кузена. Глаза же герцога были прикованы к какому-то предмету за ее спиной. Проследив его взгляд, Анна повернулась и увидела небольшой прикроватный столик.

— Что это? — тихо спросила она.

Рутерфорд перевел глаза со столика на ее лицо, затем обратно, явно пытаясь что-то сообщить ей.

Анна посмотрела на столик. На его крышке лежало перо для письма.

— Вы можете писать?

Герцог дважды моргнул, и у Анны упало сердце.

— Не понимаю, чего ты ждешь от Рутерфорда, — сказал Патрик, — ведь он сейчас абсолютно не способен помочь Дому.

Герцог метнул гневный взгляд на Патрика и глазами снова показал на перо.

Неожиданно Анна догадалась.

— Ваша светлость, — сказала она, сияя от радости, — я напишу букву, и вы моргнете, если я угадаю правильно, таким способом мы будем составлять слова, и вы продиктуете все, что хотите мне сказать!

Герцог моргнул один раз.

Анна засмеялась. Мгновение спустя она уже устроилась в ногах кровати, держа бумагу, перо и чернильницу. Патрик подошел ближе и встал за ее спиной, но Анна решила не обращать на него внимания.

Это был трудоемкий процесс, однако через двадцать минут на бумаге появились слова «стол, документы».

— Надо найти документы в столе, — сказала Анна вслух, и герцог моргнул.

Наклонившись, она поцеловала старика и прошептала:

— Надеюсь, это спасет Доминика!

Через час Анна, вконец разочарованная, готова была сдаться и прекратить поиски. Они с Калдвелом и Беллой перерыли весь письменный стол герцога, просмотрели каждый листик бумаги, а там были дюжины папок, сотни записок, писем, деловых контрактов. Патрик, который отказывался уходить, нехотя помогал им. Но безрезультатно.

— Может быть, герцог все-таки не понял, что я ему сказала, — расстроенно предположила Анна, сидя на полу среди раскрытых папок с документами.

Калдвел и Белла, также по колено в бумагах, расположились неподалеку.

— Возможно, мы что-то пропустили, — неуверенно заметил Калдвел.

Патрик стоял, опираясь о старинный массивный письменный стол. Все это время он не раз высказывал сомнения в плодотворности их затеи. Анна надеялась, что ему наскучит подобное занятие и он уйдет, но пока этого не случилось.

— Все вы просто сошли с ума, — презрительно сказал Патрик. — И Рутерфорд тоже. Я ухожу домой.

Белла, демонстративно игнорируя Патрика, повернулась к Анне, тихо проговорив:

— Миледи, мне кажется, у многих больших лордов часто имеются потайные ящики в столах?

— Потайной ящик! — в один голос воскликнули Анна и Калдвел.

Анна вскочила, Калдвел, хотя и более степенно, последовал ее примеру. Белла молча улыбалась, а Патрик остановился в дверях.

Ящики были вынуты, все щели проверены, каждая сторона ощупана, но нигде никаких следов потайного отделения найти не удалось.

— Идите лучше ужинать, миледи, — предложил Калдвел.

— Нет, — ответила Анна. — Мы должны отыскать тайник. — Она повернулась и задумчиво посмотрела на стол красного дерева. — Принеси топор.

— Прошу прощения? — недоуменно переспросил Калдвел.

— Принеси топор и вызови самого сильного лакея. Калдвел кивнул и вышел из комнаты.

— Ты сошла с ума, Анна, — заметил Патрик. — Ты ничего не найдешь.

— Ты не хочешь помочь Доминику, не так ли? — спросила Анна, удивляясь своим словам.

— А почему должно быть иначе? — вспыхнул Патрик. — И я не понимаю твоего отношения к этому… убийце.

Анна вздрогнула. Она так была поглощена поисками бумаг Рутерфорда, что совершенно забыла о своих подозрениях и страхах. Но сердце ее настойчиво стремилось верить в лучшее.

— Доминик еще не осужден, и я как его жена должна помогать ему.

— Боже! Ты благородна до неправдоподобия! — рявкнул Патрик,

Прежде чем Анна успела ответить, в комнату вслед за Калдвелом вошел двухметровый лакей с топором в руках.

— Разбей этот стол, — приказала Анна.

Лакей, не раздумывая, поднял топор и одним ударом разрубил крышку на две части. Он снова занес топор, но Анна закричала, чтобы он остановился, так как увидела выглядывающие из-под доски листы бумаги.

Трясущимися руками Анна выхватила их, мельком заметив гербовые печати на первом и последнем листах.

— Что это? — недоверчиво спросил Патрик.

— Не знаю. Какие-то документы. — Анна присела на краешек стула и принялась читать.

А когда закончила, ее переполняли одновременно и радость, и грусть. Анна взглянула на присутствующих.

— Ну? — поторопил ее Патрик.

— Здесь доказательство того, что Доминик не является сыном Филипа, как и утверждал Файрхавен, — тихо сказала Анна. Патрик расплылся в улыбке. — Но, — продолжила она, — Филип усыновил Доминика, когда тому исполнился год, а также сделал его своим единственным наследником.