Семейство де Уоренн (№2) - Обещание розы

Когда он поднялся, чтобы овладеть ею, Адель рыдала от возбуждения. Движения его были страстными и стремительными, и через несколько секунд оба они испытали экстаз, равного которому ни ему, ни ей до сих пор не довелось изведать.

Когда буря владевших ими чувств мало-помалу улеглась, Адель поднялась, опираясь на локти, и с торжествующей улыбкой взглянула на Джеффри. Он неподвижно лежал на спине, прикрыв глаза тыльной стороной ладони.

Улыбка Адели стала еще шире. Это было всего лишь начало. Всего лишь начало их восхитительной связи. Теперь она была даже рада тому, что Джеффри не мог вступить в брак. Ей рано или поздно придется выйти замуж за одного из носителей громкого титула, зато Джеффри никогда не будет принадлежать другой женщине. Его сан, из-за которого земной союз их никогда не будет узаконен, защитит ее от возможных соперниц!

Глава 15

«Я жива. Я чуть не утонула в Темзе, — пронеслось в голове у Мэри, медленно возвращавшейся из небытия. — Кто-то хотел убить меня. Но Стивен вернул меня к жизни».

Внезапно она совершенно отчетливо вспомнила, как погрузилась на дно реки, как Стивен вытащил ее из страшной, темной, ледяной глубины Темзы и передал Бренду, как потом, не веря в ее смерть, он вдувал воздух в ее застывшую грудь. Но Боже, почему теперь, как и тогда, она видела все это словно со стороны, откуда-то сверху, с небес, так, будто душа ее в те ужасные минуты уже навсегда простилась с телом?

Мэри вздрогнула и широко раскрыла глаза, окончательно возвращаясь к реальности.

— Я рада, принцесса, что вы проснулись свежей и бодрой, со здоровым румянцем на щеках! — с улыбкой приветствовала ее леди Седра.

— Вы ведь чуть не умерли, леди Мэри! — звонко воскликнула Изабель, подбежавшая к кровати Мэри и дружески стиснувшая руки своей будущей невестки.

— Я умерла, — охрипшим, каким-то чужим голосом, которого она сама не узнала, возразила Мэри. — Но Стивен оживил меня. Он вдохнул в меня частицу своей жизни, и только тогда я снова смогла дышать.

— Господи, помилуй и спаси нас! — леди Седра смотрела на Мэри с неподдельной тревогой. — Ведь вы не можете ничего этого помнить, дитя мое! Вы лишились чувств, едва оказавшись под водой, и пришли в себя только в Грейстоуне!

— Я помню все так отчетливо, словно это случилось минуту назад. Стивен вернул меня к жизни! — По лицу Мэри заструились горячие слезы. Она вспомнила, как опорожнила склянку с маковым настоем в его бокал. Выходит, снадобье не усыпило его. А возможно, он разгадал их планы и незаметно выплеснул содержимое своего бокала. О, как могла она так подло поступить с ним? И какое счастье, что он оказался начеку! Если бы ее уловка удалась, она навсегда упокоилась бы на дне Темзы. Выходит, заговор, в котором она с таким безрассудством приняла деятельное участие, грозил ей не только позором, но и гибелью.

— Что с вами, Мэри? Неужто это мы с Изабель, сказав что-нибудь некстати, вас так расстроили? Почему вы плачете, дорогая? — участливо спросила графиня.

— Не плачьте, дорогая Мэри, и ничего не бойтесь! — подхватила Изабель. — Никто больше не посмеет обидеть вас. Мы все будем вас охранять!

В эту минуту в дверном проеме спальни, отведенной для принцессы, появился Стивен. Он долго смотрел на Мэри с сочувствием и надеждой, с тревогой и ласковым укором.

Проследив за взглядом Мэри, леди Седра увидела сына на пороге комнаты, тотчас же поднялась с кресла и кивком подозвала к себе Изабель.

— Пойдем, дорогая, Стивен хочет побыть наедине со своей невестой.

Еще мгновение, и Мэри оказалась в объятиях Стивена. Она прижималась щекой к его широкой груди, не в силах высказать словами все то, что переполняло ее душу. Сердца их бились в унисон. Она нежно провела своими тонкими, почти прозрачными пальцами по его лицу.

— Стивен, простите меня за все, в чем я виновата перед вами, — проговорила она наконец. — Я никогда больше не предам вас, милорд. И никогда не сделаю ничего такого, что могло бы огорчить вас. Клянусь вам в этом!

Он взял ее за плечи и, слегка отстранив, вгляделся в ее зеленые глаза, в которых светились нежность, благодарность, мольба о прощении и самая неподдельная любовь.

— И вы охотно пойдете за меня замуж? Вы станете моей доброй супругой, заботливой матерью моих детей, рачительной хозяйкой моих угодий?

— Да, Стивен! Да! Да!

О, как она любила этого человека, с какой готовностью она пожертвовала бы для него жизнью, которую он возвратил ей!

Их губы слились, и Мэри прижалась своим хрупким телом к сильному телу Стивена.

Он сбросил с себя одежду и резким жестом обладателя, хозяина и властелина задрал подол ее рубахи. Мэри раздвинула бедра, и он нежно провел ладонью по влажным складкам ее лона.

Мэри подтянула ноги и согнула их в коленях, и Стивен вошел в ее тело. Она вскрикнула и едва не лишилась чувств от наслаждения, когда его ритмичные движения, которым вторило ее тело, вызвали у обоих сладостнейший экстаз.

— Мне нравится ваша улыбка, мадемуазель! — прошептал Стивен. Он лежал на спине, и голова Мэри покоилась на его груди. — Из нас, похоже, несмотря на все ваши прежние уверения, получится прекрасная пара! Разумеется, если вы по-прежнему согласны стать моей женой. — И он вопросительно и вместе с тем насмешливо посмотрел в ее глаза.

— Я вверяю вам свое сердце, свою душу и свое тело! — серьезно ответила Мэри. — Я никогда не думала, что смогу быть так счастлива, Стивен! Мне кажется, что я уже давно люблю вас, но до этой минуты что-то мешало мне признаться в этом даже себе самой. Наше супружество не может не стать счастливым и удачным. Но кто-то хочет помешать нашему союзу. Ведь меня пытались убить!

— Это ни в коем случае не повторится, Мэри! Кем бы ни был наш тайный недоброжелатель, ему больше не удастся застать меня врасплох. Вы будете жить в Грейстоуне до самой свадьбы. Я буду охранять вас.

Мэри нахмурилась и сдавленным голосом прошептала:

— Стивен, вы и представить себе не можете, как я раскаиваюсь в том, что произошло! Вы были тысячу раз правы, когда пытались предостеречь меня против общения с Аделью де Бофор. А я наказана за то, что вас не послушала. Ведь о том, что я собиралась бежать из Тауэра, знала только она одна.

— Адель Бофор? Мэри кивнула.

— И больше никто.

— Но в попытке убить вас мог быть повинен и кто-то другой — Роджер Бофор, Монтгомери или Дункан Кэнмор. У всех у них немало причин желать вашей смерти, Мэри. Мало ли кому Адель могла рассказать о вашем предполагавшемся побеге.

— Дункан?! — Мэри не верила своим ушам. Опираясь на локоть, она с тревогой заглянула в лицо Стивена. — Разве может он питать ко мне враждебные чувства? Ведь он же мой брат, он сын моего отца! По-моему, вы совершенно напрасно считаете его способным на такое.

— Сын вашего отца, но не вашей матери.

Единокровный брат, — уточнил Стивен. — Вы с ним едва знакомы, дорогая, и лишь потому преисполнены самых добрых чувств к этому негодяю, а я за время пребывания в Винчестере и Лондоне досконально изучил его подлый нрав.Он мечтает стать королем Шотландии и готов смести все препятствия на своем пути к короне.

— Вы хотите сказать, что Дункан рассчитывает лишить моего отца трона и короны? Но помилуйте, Стивен, как же такое возможно? Ведь не безумец же он, в самом деле!

— Разумеется, он понимает, что подобное ему не под силу, и надеется стать преемником Малькольма. Ведь ваш отец не вечен. Руфус непременно, вне всяких сомнений поддержит его притязания на трон. Недаром же Дункан столько лет лебезит перед королем, оказывая ему постыднейшие услуги.

— Ничего у него не выйдет, — уверенно возразила Мэри. — Отец решил, что после него королем Шотландии станет Эдвард.

— И слово Малькольма — закон? Уловив насмешку в голосе Стивена, Мэри насупилась и нехотя ответила:

— Давайте не будем обсуждать его решения и поступки.

— Согласен. Боюсь, наше столь долгое уединение может навести окружающих на некоторые… подозрения, кстати, если уж на то пошло, вполне обоснованные. Но через несколько дней, после венчания, мы будем проводить вдвоем столько времени, сколько пожелаем, не опасаясь осуждения со стороны моих родных.

— Как это — через несколько дней? — оторопело переспросила Мэри.

— Вы не ослышались, дорогая. Король согласился с доводами моего отца и решил перенести наше с вами венчание на более ранний срок.

Когда он ушел, Мэри откинулась на подушки, мечтая о предстоящей свадьбе, о возвращении в Элнвик, о долгих и счастливых годах супружества с любимым. Лишь одно омрачало ее радость: говоря о скором венчании, Стивен был мрачен, он невольно сжал кулаки, словно грозя кому-то, и взгляд его выдавал тревогу. Неужто над их союзом нависла новая неведомая угроза?

— О чьих это объятиях ты сейчас мечтала? — раздраженно спросил сводную сестру Роджер Бофор, неслышно прокравшись в ее комнату и вырастая перед ней словно из-под земли.

Адель, которая прижимала к себе подушку, в мельчайших деталях вспоминая все то, что не так давно проделывали они с Джеффри, испуганно выпрямилась.

— Не вздумай лгать мне! Ну!

Она часто, прерывисто дышала, покусывая нижнюю губу и не сводя взора с его восставшего члена, контуры которого вырисовывались под тонкой тканью рейтуз. Страсть, проснувшаяся в ее теле, требовала удовлетворения. Но Джеффри был далеко, а Роджер, готовый к любовной игре, стоял рядом.

— Довольно тебе дразнить меня, Роджер. Иди же ко мне! — томно прошептала она, раздвигая бедра.

Роджер приподнял подол ее платья и легким, дразнящим движением провел указательным пальцем по самому интимному участку ее тела. Она прикусила язык, чтобы не закричать.

— Прошу тебя!

— С кем это ты переспала, шлюха? — Он ввел палец в ее лоно и стал медленно двигать им взад-вперед, внимательно вглядываясь в искаженное страстью лицо сестры.

— С Джеффри… С Джеффри де Уоренном… В ту же минуту он набросился на нее с криком ярости и, приспустив рейтузы, погрузил свой член в ее тело. Адель впилась зубами в складку его бархатного камзола, ибо ощущение, которого она так жаждала, исторгло из ее груди пронзительный крик. Наслаждение ее стало еще острее, когда она почувствовала, как семя тугой, горячей струей льется в нее.

— Убирайся отсюда! — крикнула Адель, как только тела их разъединились.

— Так-то ты благодаришь меня за мою любовь к тебе! — криво усмехнулся Роджер.

— Убирайся! — повторила она. Адель ненавидела сводного брата за то, что именно он много лет тому назад преподал ей первые уроки плотской любви, уроки, которые она блестяще усвоила. Однако страсть, то и дело толкавшая ее в объятия Роджера, до сей поры брала верх над этой ненавистью.

— Что это на тебя нашло? — с недоумением спросил он, застегивая пояс.

— Почему ты пытался убить Мэри? Ведь это ты столкнул ее в Темзу! Я ни минуты в этом не сомневалась. Разве побег ее не стал бы решением всех наших проблем?

Роджер побледнел от страха и злости и, сжав кулаки, склонился к ней.

— Помалкивай о том, что знаешь. Тебе же от этого будет лучше. Только попробуй выдать меня кому-нибудь, дорогая сестричка! Я скажу, что именно ты подбила меня на это, так и знай!

— Вон отсюда! Ты не посмеешь так оклеветать меня в глазах всего двора, мерзавец! — крикнула она, топнув ногой.

Он злорадно улыбнулся и провел языком по тонким губам.

— А что, если посмею? Если наш благочестивый архидиакон услышит подобное, он не придет в твои объятия, какими бы соблазнительными они ему ни казались. Ведь он слишком добродетелен, чтобы совокупляться с подручной убийцы!

— Пошел вон, негодяй!

— Повторяю, если ты хоть словом обмолвишься о том, что это я пытался утопить в Темзе принцессу Мэри, я объявлю, что ты обо всем знала заранее. Так что имей в виду: пытаясь погубить меня, ты погибнешь и сама, дорогая сестричка. Если тебя это устраивает, можешь начинать действовать.

Роджер отступил назад и скрестил руки на груди, наслаждаясь растерянностью, замешательством и бессильной яростью, сменявшими друг друга на лице Адели. После недолгой борьбы с собой она устало махнула рукой.

— Катись отсюда к дьяволу, мерзавец. Я не стану выдавать тебя, можешь быть в этом уверен. Я ведь дорожу своей жизнью не меньше, чем ты — своей.

Глава 16

В канун свадьбы Стивен отвез Мэри в Тауэр, где ее ждали прибывшие рано поутру король Малькольм и королева Маргарет. Мэри ждала и страшилась этой встречи. Каким оно будет, это свидание с родителями, после всего происшедшего? Что она скажет отцу? Как посмотрит ему в глаза? И как он, с такой беззаботной легкостью навеки решивший ее судьбу, выдержит этот взгляд?

Однако при входе в роскошные парадные апартаменты короля внимание ее прежде всего привлек сам Руфус, вернее, внезапно поразившая ее догадка касательно монарха. Взор его, устремленный на Стивена, был исполнен такой страсти, что лишь теперь Мэри поняла: король был безумно влюблен в ее жениха! Эта догадка открыла ей глаза и объяснила многое. Похоже, что и Руфусу без труда удалось прочитать ее мысли. Гримаса неприкрытой неприязни, досады и ревности исказила его круглое лицо, когда он подозвал принцессу к себе и, задав ей несколько приличествующих случаю вопросов, махнул рукой в сторону Малькольма и Маргарет, негромко и чопорно беседовавших в стороне, под высокой аркой, с четой Нортумберлендов.

Мэри несмело подняла глаза на отца. Тот улыбнулся ей своей обычной улыбкой — нежной, властной и немного насмешливой. Сердце ее мучительно сжалось от любви к нему и радостно растворилось ему навстречу. Теперь Мэри готова была от всей души простить Малькольму его сделку со Стивеном, ведь отец, как бы то ни было, имел полное право распоряжаться ее судьбой, и сделал он это с присущей ему мудростью и дальновидностью. Их брак со Стивеном положит основание прочному миру между Англией и Шотландией. Судьба оказалась милостива к ней, и союз этот, заключенный из политических соображений, будет освящен нежной и трепетной взаимной любовью. Как знать, возможно, Малькольм в своей монаршей мудрости и прозорливости любящего родителя предвидел и это?

Она готова была броситься в его объятия, повиснуть, как в далеком детстве, у него на шее, болтая ногами, но кругом было столько придворных, глядевших на них испытующими взорами, и потому Мэри ограничилась лишь тем, что чинно присела перед Малькольмом в реверансе.

— Отец…

Он взял ее руки в свои.

— Дочь моя! Ты, как всегда, свежа и прекрасна! Как поживаешь, дорогая? Здорова ли ты?

— О да! Я чувствую себя хорошо, и мне все здесь по душе. Я так рада видеть тебя и маму!

Королева Маргарет обняла ее и прошептала:

— Мне с трудом верится, что моя маленькая девочка стала совсем взрослой и выходит замуж!

— Я так счастлива, мама! Ты и представить себе этого не можешь, — с улыбкой шепнула Мэри ей в ответ.

— Его величество разрешил нам уединиться в соседней комнате. Пойдем, дорогая! — И Маргарет взяла ее за руку. Мэри оглянулась, ища глазами Стивена, и внезапно к полному своему смятению увидела того, кого никак не ожидала встретить здесь: с печальным, скорбным лицом из дальнего угла зала на нее смотрел Дуг Маккиннон! Мэри смутилась, мучительно покраснела и, едва кивнув приветствовавшим ее братьям, заспешила вслед за Маргарет.

—  — Как ты себя чувствуешь, дорогая? — спросила королева, когда они остались одни.

— Очень хорошо, мама. Я вполне здорова. А почему ты спрашиваешь об этом?

— Ты беременна?

Мэри покраснела до корней волос.

— Я… еще не знаю… Мама, я знаю, что согрешила, отдавшись Стивену до свадьбы. Прости меня, если можешь!

— Бог простит, дорогая, — ласкою отозвалась леди Маргарет. Похоже было, что она вовсе не сердится на дочь. — Ведь по всему выходит, что не в твоих силах было этого избежать. Что ж теперь поделаешь? Но Господь многомилостив. Усердно молись Ему о прощении этого греха.

— Я так люблю Стивена, мама, и так рада, что отец назначил мне в мужья именно его, — смущенно призналась Мэри.

— О, как я счастлива это слышать! Браки по любви свершаются так редко.

— Но ведь вы с отцом любите и всегда любили друг друга, — возразила Мэри, пытливо глядя в лицо матери.

— Да, дорогая! Но мне, признаться, просто повезло, как, судя по всему, повезет и тебе. Дай-то Бог, чтобы супружество ваше оказалось счастливым. Но скажи мне, не таясь, готова ли ты выполнять все обязанности доброй, честной, трудолюбивой, смиренной и богобоязненной супруга?

— Я всегда, до конца моих дней буду послушна Стивену, мама, и верна моему христианскому долгу! — торжественно, как клятву произнесла Мэри.

— Не забывай также о своих обязанностях по отношению к тем, кто самим Господом вверен твоим попечениям: о вассалах твоего супруга, о прислуге и вилланах. Помогай им в нужде, врачуй их в скорбях телесных, как это делаю я.

— Я буду заботиться о них, мама.

Взор королевы, в последние минуты разговора сделавшийся суровым, теперь снова смягчился, и ласковая улыбка тронула ее губы.

— Мне, признаться, нравится Стивен де Уоренн, будущий граф Нортумберленд. По-моему, он добрый, прямодушный и во всех отношениях достойный человек.

— О да, мама! — горячо подхватила Мэри. — Ты совершенно права насчет него. Если бы только ты смогла убедить в этом отца! Ведь он по-прежнему считает Стивена своим злейшим врагом. Я не могла не заметить, с какой ненавистью он смотрел на него сегодня. Боже, как тяжело, когда близкие тебе люди ненавидят друг друга!

— Ты же знаешь, моя дорогая девочка, — возразила Маргарет, — что я никогда не вмешиваюсь в дела отца, не даю ему советов в том, что касается политики. — Она улыбнулась и потрепала Мэри по плечу. — Но на сей раз я изменю своему правилу, ведь то, о чем ты просишь, скорее сугубо семейное, чем политическое дело. Я обязательно поговорю с ним о Стивене.

Обнявшись, они вышли в зал, и трое братьев сразу же окружили Мэри, оттеснив ее от матери.

— Ты, Мэри, поди, уже носишь под сердцем маленького де Уоренна? Я угадал, сестренка? — громким шепотом осведомился Эдмунд.

— Отстань! — вспыхнула Мэри.

— Мог бы для начала поинтересоваться, как она себя чувствует! — осадил брата Эдвард.

— И так вижу, что хорошо! Она просто сама не своя от счастья, что выходит заде Уоренна! — огрызнулся Эдмунд.

В этот момент за спиной Мэри послышался неуверенный голос:

— Принцесса…

Обернувшись, она увидела неслышно подошедшего к ней Дуга Маккиннона.

— Нам надо поговорить.

Мэри обвела глазами зал и облегченно вздохнула, не увидев среди присутствующих Стивена. Не хватало еще, чтобы он в день их венчания застал ее за доверительной беседой с бывшим женихом!

— Зачем ты приехал сюда, Дуг? — виновато и обеспокоенно спросила она.

— Как это — зачем?! — изумился Дуглас и провел ладонью по разгоряченному лицу. — Я упросил твоего отца взять меня с собой, чтобы увидеть тебя, Мэри!

Мэри растерянно молчала. Неужто Дуг по-прежнему влюблен в нее? Это не укладывалось у нее в голове. Сама она, во всяком случае, и думать о нем забыла с того самого дня, когда Стивен взял ее в заложницы. После этого события и перемены стали сменять друг друга с такой головокружительной быстротой, что ей было недосуг подумать о великане шотландце и его чувствах к ней. Ведь то, что она когда-то принимала за любовь к этому добродушному, недалекому увальню, оказалось лишь дружеской привязанностью, которая по силе и глубине не шла ни в какое сравнение с той страстью, что толкнула ее в объятия Стивена.

— Мэри, ненаглядная моя, ты здорова? — обеспокоенно спросил Дуг.

— Да, спасибо.

— Ты… — Он мучительно покраснел. — Ты ждешь ребенка от де Уоренна? Да? Поэтому ты держишься со мной так принужденно?

Боже, все точно сговорились задавать ей сегодня этот вопрос, чтобы вгонять ее в краску!

— Не знаю, Дуг. Право же, я сама еще не знаю, — глухо проговорила она, опуская глаза.

— Мне все равно! — заявил на это Дуг. — Лишь бы ты любила меня, Мэри!

Она не верила своим ушам.

— Дуг, ради Бога, о чем ты?! Ты хоть понимаешь, что говоришь?

— Мэри, дорогая, еще не поздно! — зашептал он, склонившись к ее уху. — Мы можем бежать во Францию нынче же ночью. Я все обдумал и все подготовил! Мы будем счастливы, ненаглядная моя, а если ты родишь от него ребенка, я воспитаю его как своего и дам ему свое имя!

Мэри чувствовала себя бесконечно виноватой перед Дугом. Теперь, глядя в его добрые, честные синие глаза, она немного стыдилась своего счастья. Ей хотелось утешить, ободрить его, но она не находила для этого слов, как, впрочем, и для того, чтобы раз и навсегда внести ясность в их отношения. В самом деле, не могла же она ответить резкостью на его столь неуместный порыв, продиктованный великодушием, всегда отличавшим этого человека, и его безграничной любовью к ней, не могла признаться в своей любви к Стивену.

— Ты зря затеял все это, Дуг, — с вымученной улыбкой прошептала она. — Бежать отсюда невозможно.

— Не правда, — горячо возразил он. — Я все устроил как нельзя лучше и надежнее! Мэри, дорогая моя, все готово для нашего побега. Дело лишь за тобой!

— Оставь эти надежды, Дуг, — грустно проговорила Мэри, касаясь кончиками пальцев рукава его камзола. — Пойми, моя участь предрешена. Я должна стать женой Стивена. И не в твоей власти расстроить эту свадьбу.

Внезапно Дуглас так резко изменился в лице, что Мэри, поймав его встревоженный взгляд, испуганно обернулась. Перед ней с холодной, язвительной улыбкой на устах, не предвещавшей ничего хорошего, стоял Стивен.

Глава 17

Мэри боязливо взглянула на него и дрожащим голосом обратилась к Дугу:

— Завтра мы со Стивеном станем мужем и женой, как того хотят наши отцы. Пожалуйста, во имя нашей с тобой дружбы пожелай нам обоим счастья!

Дуг вздрогнул, как если бы слова ее причинили ему физическую боль, и, глядя на Мэри в упор, с заметным усилием процедил сквозь стиснутые зубы:

— Ты требуешь невозможного!

Сжав кулаки, он повернулся и стремительно зашагал прочь.

Стивен взял Мэри за руку и, не дав ей вымолвить ни слова, с кривой улыбкой пробормотал:

— Похоже, вы утомлены и расстроены разговорами с родней и друзьями. На вас просто лица нет, принцесса, а рука ваша холодна как лед!

— Стивен…

— Я не желаю слушать ваших оправданий! — сердито перебил он ее. — Что вы имеете сказать мне?! Вы ведь наверняка станете заверять меня, что не любите его. Ради Бога, отдавайте свою любовь кому пожелаете, это, в конце концов, ваше право! Лишь бы вы согревали мою постель, рожали мне сыновей и заботились о моих людях! Большего я от вас не потребую, так что вы можете быть спокойны! — Ноздри его раздувались от гнева.

Эта размолвка, случившаяся накануне венчания, омрачила для Мэри радость торжественной церемонии, и по дороге в церковь, а также и во время совершения обряда она думала лишь о том, как смягчить гнев Стивена, как убедить его, что в сердце ее остались лишь дружеские чувства к прежнему жениху.

Когда слова клятвы были произнесены брачующимися и архиепископ предложил им обменяться кольцами, Мэри с робкой надеждой взглянула в лицо Стивена, но оно оставалось все таким же суровым и отчужденным, как тогда, когда он услыхал конец ее разговора с Дутом. И лишь на паперти собора, под градом ржаных зерен, которыми усердно осыпали молодых супругов свидетели церемонии, он весело улыбнулся и обратился к Мэри:

— Боюсь, в королевских амбарах нынче недосчитаются нескольких мешков ржи. Похоже, все они ожидают от нас с вами какого-то поистине неслыханного плодородия! Но вот интересно, удастся ли нам оправдать эти их чаяния?

Мэри едва сдержалась, чтобы не подпрыгнуть от счастья. Он заговорил с ней! Да еще и пошутил вдобавок! Он глядел на нее с прежней любовью и нежностью! Он больше не сердится на нее!

— Я от всего сердца надеюсь оправдать и их и ваши ожидания, — произнесла она, любуясь улыбкой, которая преобразила его суровое лицо. — Ведь у моей матери шесть сыновей и две дочери. Если Богу будет угодно, я подарю вам столько же, а может быть, и того больше!

— Даже если вы родите мне одного-единственного сына, Мэри, — проговорил он, сжав ее руку, — я буду самым счастливым человеком на земле!

Свадебный ужин проходил в главном зале Тауэра. Новобрачным отвели почетное место во главе стола, стоявшего на возвышении. По обе стороны от них восседали король и граф Нортумберленд. Малькольма же усадили ниже графа Руфус намеренно подверг его этому унижению, которое король Шотландии вынужден был стерпеть не моргнув глазом, ведь огромное число воинов, сопровождавших его в Лондон, разместили вне стен Тауэра, а немногочисленную охрану, допущенную в недра крепости, разоружили, и он при всем желании был бессилен предпринять что-либо против английского короля.

Ужин, меню которого состояло из двадцати перемен, затянулся далеко за полночь. Многочисленных гостей развлекали королевские шуты, бродячие комедианты, лютнисты, танцоры, фокусники, жонглеры и дрессировщики с собачками и обезьянами. Вино лилось рекой, столы ломились от тяжелых, жирных и пряных яств, и пожелания здоровья новобрачным перемежались взрывами оглушительного хохота и непристойными шутками.

Джеффри де Уоренн, не сводивший глаз с Адели, которая сидела в некотором отдалении от него, заметил, как она встала и направилась к выходу из зала. Он выждал несколько минут и последовал к той же двери, за которой исчезла Адель, сделав вид, что не заметил осуждающего, направленного на него в упор взгляда отца.

С самого утра душой Джеффри владела тихая грусть. Ему, готовившемуся дать обет безбрачия, не суждено было изведать счастье супружества и отцовства. Он особенно остро чувствовал это теперь, на свадьбе старшего брата и юной, прелестной принцессы Мэри. Глядя на Стивена и Мэри, которые, по обычаю новобрачных, угощали друг друга самыми лакомыми кусочками предлагаемых блюд и то и дело менялись кубками, он поневоле представлял себя на месте брата, а рядом с собой в белоснежном уборе невесты — красавицу Адель. Он не виделся с ней после того памятного дня, когда она отдалась ему на опушке леса близ Грейстоуна. Накануне свадьбы, зная, что она будет присутствовать на церемонии, он дал себе слово не искать с ней встреч. Но Джеффри не мог предвидеть, что почувствует себя таким чужим и одиноким, таким несчастным среди шумной, развеселой толпы хмельных гостей. Сам же он за весь вечер почти не притронулся к вину. Он не решился бы подойти к ней во время ужина, на глазах у отца и братьев, у короля и Мэри с ее родней, теперь же, когда она покинула зал, его словно магнитом потянуло вслед за ней.

Адель сидела на узком диване в глубине коридора. Еще издали, несмотря на царивший здесь полумрак, Джеффри заметил, что лицо ее залито слезами.

— Что с вами? Почему вы плачете, мадемуазель Бофор? — с тревогой спросил он, усаживаясь с ней рядом.

Адель закусила губу и гордо выпрямила плечи. Ей явно было не по себе оттого, что ее застали врасплох, что Джеффри стал свидетелем ее слабости.

— А что еще прикажете мне делать теперь, когда эта шотландка увела Нортумберленда у меня из-под носа, когда я узнала, что король отдает меня замуж за ничтожного Генри Феррарса! — еле внятно проговорила она и, не в силах более сдерживаться, расплакалась навзрыд.

— Но почему это решение Руфуса так расстроило вас? — мягко спросил Джеффри. — И почему вы считаете Феррарса ничтожеством? Ведь Генри — добрая душа. Я в этом нисколько не сомневаюсь. Он будет вам хорошим мужем. Он наверняка влюблен в вас без памяти!

— Мне плевать, что он думает и чувствует, этот ваш Ферраре! — голос Адели зазвенел от негодования. — Король намеренно унизил меня, заставив заключить помолвку с этим ничтожеством! Ведь Генри и в подметки не годится Стивену, и вы знаете это не хуже меня! А все это он затеял единственно ради того, чтобы досадить моему братцу Роджеру, который нынче в немилости у его величества!

Джеффри молча обнял ее, прижал ее голову к своей груди и стал нежно, едва касаясь, гладить жесткие завитки ее иссиня-черных волос, выбившиеся из-под вуали.

— Почему вы столько времени избегали встреч со мной? Неужто вы мной недовольны? — шмыгнув носом, заговорщическим шепотом спросила она.

— Вам этого не понять, — мягко ответил Джеффри.

— Нет, отчего же, я прекрасно все пойму, если только вы мне это объясните!

— Я веду тяжкую битву с самим собой, леди Адель, — с протяжным вздохом признался Джеффри. — Битву, в которой победа столь же горька, сколь сладостно поражение. И все же я должен выйти из нее победителем!

— Мне так хорошо с вами, Джеффри, — промурлыкала Адель, теснее прижимаясь к нему. — Вы так добры, так участливы ко мне. Ведь за всю свою жизнь я ни в ком еще не встречала доброты и сочувствия.

— Вы преувеличиваете, Адель.

— Нисколько! Родители мои страстно желали иметь сына, и мое появление на свет глубоко разочаровало их. Оба они были ко мне вполне равнодушны и не скрывали этого. Отец погиб, когда я была еще ребенком, и я его едва помню, мать вскоре вышла замуж за Бофора, а через несколько лет оба они, и мать и отчим, были убиты во время одного из мятежей на севере. Сводный брат целых два года не удосуживался поинтересоваться, жива ли я, здорова ли. — Она передернула плечами. — А потом, когда он взял меня жить к себе, ему нужно было от меня лишь одно…

— Бедняжка! — Джеффри обнял ее за плечи и легко коснулся губами ее щеки.

— Я сначала думала, что и вы, Джеффри, — такой же, как все. Мне трудно было даже предположить, что в вас столько доброты и нежности…

— В настоящую минуту, — глухо пробормотал Джеффри, — я такой же, как все, о ком вы сейчас говорили, и мною движет отнюдь не доброта, не сострадание к вам, Адель! А совершенно иное чувство. — И он властно притянул ее к себе.

— О, Джеффри! Меня это вполне устраивает. Когда к тебе добры, и ничего больше, это, по-моему, так скучно… — Адель рассмеялась счастливым смехом. — Всему свое время.