Глава 25

20 октября 1908 года

Хотя ее связали, как преступницу, да так, что онемели кисти и ступни, Кейт в конце концов уснула, просто потому что измучилась. Она проснулась от звука отпираемой дверцы экипажа. Ее встретили гнетущие сумерки. Затем появились Энн и леди Бенсонхерст, угрожающие, напряженные.

Кейт замерла, встретившись взглядом с Энн.

— Где мы?

Они ехали со вчерашнего дня, без единой остановки, только отпустили кучера у придорожной гостиницы. С того момента экипажем управляла Энн, и леди Бенсонхерст предпочла сидеть рядом с ней. Кейт предполагала, хотя окна были зашторены, что ехали они на север.

Энн чуть улыбнулась.

— Выходи.

Напряжение Кейт нарастало. Ей не понравилась улыбка превосходства на лице Энн. И глаза ее блестели так ярко, что делалось не по себе. Ее подруга повредилась рассудком — другого объяснения ее поведению не было.

— Энн, я хочу поговорить с тобой, — начала Кейт.

Энн подняла пистолет.

— Мама, развяжи ей ноги, чтобы она могла идти.

Одним движением маленького ножа леди Бенсонхерст удалось сделать то, чего всю ночь пыталась добиться Кейт, и теперь ее израненные пальцы кровоточили. В ногах моментально возобновилось кровообращение. Эффект оказался таким сильным, что Кейт вскрикнула.

Энн спустила предохранитель.

— Я сказала, выходи, Кейт.

Пришлось подчиниться. Ей удалось встать, но ее шатало, и она не могла ни за что ухватиться, поскольку руки были связаны. Энн схватила ее за локоть и грубо вытащила из экипажа и толкнула вперед.

Кейт ахнула. Она стояла перед своим коттеджем в Коукс-Уэй. Но дом был заперт. Там теперь никто не жил. Эдвард сказал, что никогда не сдаст это место.

— Что мы здесь делаем? — вскрикнула Кейт.

Энн еще раз толкнула ее с какой-то нечеловеческой силой.

— Ты что, считаешь меня полной дурой, Кейт? Думаешь, если рассказала мне о ребенке, я не смогу разузнать о твоей жизни все до мельчайших подробностей? — Она коротко засмеялась. — Недавно я выяснила, что на время беременности Эдвард поселил тебя здесь. Какая ирония, ты не находишь? Ты исчезнешь здесь, под самым его носом, в том месте, где он никогда не догадается тебя искать. Я потратила много дней, чтобы решить, где тебя спрятать!

Кейт, отказавшись идти вперед, повернулась к Энн.

— Я не стану этого делать. Энн, разве ты не понимаешь, что не сможешь таким образом построить свое будущее с Эдвардом? Ты не можешь построить жизнь на лжи, а уж тем более на убийстве! — Она повернулась к матери Энн, Та стояла у экипажа, не глядя на них. — Леди Бенсонхерст! Прошу вас, остановите свою дочь, пока она не совершила страшного и подлого преступления!

Леди Бенсонхерст посмотрела на Кейт. Она была белая как полотно, глаза расширены, под глазами залегли темные круги. Кейт надеялась увидеть проявление силы духа. Но увидела только покорность.

— Иди, — проскрежетала Энн, толкая Кейт, но не к дому.

Впереди была башня.

Кейт похолодела.

Она всегда ненавидела эту башню. И никогда не заходила в нее. Эдвард постоянно подшучивал над ней по этому поводу. Кейт затрясло — до судорог.

— Пожалуйста, не делай этого, — прошептала она, стуча зубами.

Энн снова грубо подтолкнула ее. Тяжелая деревянная дверь была открыта. Кейт остановилась. Она не войдет туда — не сможет. В башне, поняла Кейт, она найдет свою смерть.

— Входи! — Энн втолкнула ее внутрь.

В башне было холодно, сыро и душно. Сначала Кейт ничего не различала, потом глаза привыкли к темноте. Крыша местами отсутствовала, и высоко, слишком высоко, чтобы добраться до них, вывалилось несколько камней. «Если бы пониже, — в отчаянии подумала Кейт, — я протиснулась бы и вырвалась на свободу».

Свобода. Будет ли она когда-нибудь снова свободна?

— Где Питер? — прорезал мрачную тьму и пугающую тишину башни голос Энн.

Кейт стремительно обернулась.

— Дома.

— Ты лжешь. Я вижу это по твоим глазам. Я не позволю твоему ублюдку соперничать с моим сыном.

Кейт тяжело дышала, стены давили на нее.

— Мне здесь не нравится. Не оставляй меня здесь. Я не могу дышать!

— Тогда ты умрешь — не так ли? — от удушья, — холодно бросила Энн. — Может, устроим обмен? Тебя — на Питера?

Кейт посмотрела на нее.

— Откуда в тебе столько ненависти? Я любила тебя как сестру. И клянусь, если ты дотронешься до Питера, то заплатишь за это! Эдвард об этом позаботится! Энн, остановись, пожалуйста, подумай, что ты делаешь! Отпусти меня, и обещаю: никто никогда не узнает, что случилось за эти два дня.

Энн так же пристально посмотрела на нее.

— Это ты сошла с ума, Кейт. Решила разрушить мою жизнь, мою мечту, мою любовь. Ничего. Я найду Питера так же, как я узнала, что во время беременности ты была здесь, а не в Нью-Йорке. — Энн повернулась, чтобы уйти.

Кейт затрясло сильнее.

— Пожалуйста, развяжи меня.

Она побежала за Энн, но, споткнувшись, упала. У нее вырвалось рыдание. Ужас и безнадежность происходящего наконец охватили ее. Кейт подняла глаза. Энн стояла в дверном проеме.

— Разве ты не помнишь Рождество два года назад? — Кейт заплакала. — Мы поклялись навсегда быть лучшими подругами. Ты подарила мне медальон.

Энн, не мигая, смотрела на нее.

— Конечно, помню. Это было до того, как ты меня предала.

Кейт лежала на земляном полу. Их взгляды встретились. И тут к горлу подступила тошнота. Кейт попыталась подавить приступ, но безуспешно. Ее вырвало.

— Ты носишь еще одного ублюдка, Кейт? — Холодный, отчужденный голос Энн резанул несчастную Кейт как ножом.

И в этот момент она пожалела, но слишком поздно, что не рассказала Эдварду о своем столкновении с Энн.

— Да, — прошептала Кейт, не поднимая глаз. — Сжалься надо мной.

Дверь захлопнулась. Кейт услышала, как в замке повернулся ключ. Она повалилась на землю, сырую землю, которая теперь была ее матрасом и подушкой.

— Пожалуйста, Эдвард, пожалуйста, найди меня, — простонала Кейт.

Но она знала, что Энн права. Он никогда не догадается, что надо искать ее у себя под носом.

Сердце Джил колотилось с такой силой, что она едва дышала и опасалась потерять сознание. Джил попятилась, сжимая за спиной камень.

Алекс смотрел на Джил, направив свет фонарика ей в лицо.

Джил не видела выражения его лица, свет слепил ее. Сердце ухнуло куда-то вниз. Вот оно, поняла она. Конец пути, самая последняя остановка.

В мозгу промелькнул калейдоскоп образов — они с Алексом любовники, друзья, враги.

Джил сделала еще шаг назад. «Ночной кошмар, — подумала она, — стал явью».

— Джил. — Алекс опустил фонарик, и внезапно она увидела его глаза, светлые и неестественно яркие в темноте башни. — Ты чересчур храбрая, это тебе не на пользу.

Джил крепче сжала камень. Что проку отвечать. Интересно, обыщет ли он ее, чтобы отобрать доказательства, которые она украла из его компьютера, прежде чем сделать с ней то, что задумал.

— И слишком сообразительная, — мрачно, со вздохом добавил Алекс и шагнул к ней.

— Алекс, не подходи ко мне, — предостерегла Джил, дрожа и пятясь. Ее спина уперлась в стену. Она в отчаянии смотрела перед собой — ей ни за что не проскочить мимо него.

Он остановился на полпути.

— Джил. Тебе незачем было убегать, даже если ты и украла мои файлы. Я хочу объяснить. Но не здесь, не под дождем.

Джил громко, неровно дышала. По виску сползала струйка пота, пот скопился в ложбинке между грудей. Снаружи вспыхнула молния, ударил гром.

— И куда же ты хочешь пойти, Алекс? На скалы? Чтобы я упала и разбилась? Это было бы очень удобно, не так ли? — Последние слова застряли у нее в горле.

Луч света метнулся, и она на мгновение увидела его изумленные глаза.

— Ты с ума сошла? Кейт Галлахер все же довела тебя до безумия? Джил, я пытаюсь остановить тебя, чтобы ты не причинила себе боли, — горячо сказал он.

Джил подумала, что это ловушка. Но похоже, оружия у него не было. Она подавила смущение.

— Не понимаю, как я вообще могла доверять тебе. — Горечь прозвучала в ее словах, эхом отразившихся от стен башни.

Он не ответил. Внезапно воцарилась тяжелая тишина. Глаз Алекса Джил не видела, только смутные очертания фигуры. Она была расплывчатой, пугающей. Стук дождя заполнил тишину ночи.

— Джил, — начал он, и в этот момент снаружи послышался шум автомобиля. Алекс повернул голову. Машина остановилась, мотор заглох. Джил замерла. Вот сейчас она может бросить в него камнем. Он повернулся к ней спиной… это ее шанс. Отключить его, может, даже убить, и убежать без оглядки.

Она не пошевелилась.

Она не могла поднять камень.

— Кто это может быть? — резко спросил Алекс.

Хлопнула дверца автомобиля.

— Твой помощник? — с сарказмом спросила Джил, хотя испугалась… потому что в его голосе прозвучала тревога.

— Отойди в сторону, — приказал Алекс.

Джил не подчинилась. Кто-то шел к усадьбе, свет фонаря подрагивал в его руках. Джил вдруг вспомнила об Уильяме и Маргарет в «мерседесе», о викарии Хьюите. «Может, кто-то из них вызвал полицию?» — с надеждой подумала она.

Алекс поспешно подошел к ней.

Джил дернулась, когда он обхватил ее руками. Встретившись с ним взглядом, она решила: «Сейчас он задушит меня». Однако Алекс прижал ее к стене и выключил фонарик.

— Ни звука, — выдохнул он ей на ухо.

Он сжал Джил как в тисках. Она стояла растерянная и обескураженная, и пот тек по ее телу ручьями. Джил охватило облегчение. Алекс прячет ее, а не губит, но почему? И от кого они прячутся? И все же — Алекс хороший или плохой мальчик? А этот человек снаружи, он знает, что они в башне, а не в доме? Может, позвать на помощь?

Словно прочитав ее мысли, Алекс шепнул ей прямо в ухо:

— Ш-ш-ш.

И этот звук предостерегал. Их взгляды встретились. Джил кивнула.

Совершает ли она ошибку, станет ясно — рано или поздно.

Минуты тянулись бесконечно. Болезненный кусочек вечности. И внезапно яркий свет залил внутренность башни, ослепив их.

— Как занятно, — произнес знакомый женский голос.

Джил вздрогнула при звуке голоса Люсинды. На мгновение она опешила. А затем крикнула:

— Люсинда, мне нужна помощь!

— Мистер Престон, пожалуйста, отойдите от Джил, — последовал спокойный ответ Люсинды.

Джил не поняла. Алекс продолжал прижимать ее к стене, он даже не шевельнулся. Потом посветил фонариком на Люсинду.

Ее лицо было похоже на маску.

И затем Джил увидела в руке Люсинды большой револьвер, направленный на них.

23 октября 1908 года

Она умрет.

Кейт лежала, свернувшись на влажной холодной земле, дрожащая и слишком слабая, чтобы двигаться. Три, четыре, пять дней прошло с тех пор, как Энн заперла ее в башне. Сначала Кейт пыталась вести счет дням по восходам и заходам солнца. Сначала она еще надеялась. Кричала и звала на помощь, пока не сорвала голос. Пересохшее горло саднило и болело. Но никто не услышал ее криков, никто не пришел на помощь. Выбраться из башни Кейт не могла, дверь была надежно заперта. Надежда умерла.

И она умрет точно так же.

Потому что Энн оставила ее умирать — без пищи, без воды.

У Кейт начались схватки, не в первый раз. Она едва могла двинуться, все мышцы ослабли. Кейт застонала, боль была невыносимой. В конце концов Кейт закричала.

Когда спазм прошел, Кейт почувствовала струйку теплой крови между ног, и слезы потекли по ее лицу. Она вцепилась во влажную землю под собой, но это не принесло никакого облегчения.

Она теряла ребенка Эдварда, как и свою жизнь. Как же она тосковала по нему! Ищет ли он ее? Или, узнав, что Кейт прислала своего сына к его матери, решил, что она бросила его?

Она никогда больше не увидит его. Сознавать это было больно.

Она больше никогда не увидит своего сына. Сознавать это было мучительно.

И снова по ее щекам покатились тихие соленые слезы.

Раздался громкий щелчок, нарушивший тишину башни и болезненный покой, овладевший ее мыслями.

Кейт открыла глаза.

С участившимся сердцебиением она смотрела и не верила, что дверь медленно открывается. Кейт замерла, ожидая увидеть Энн.

Но вошел незнакомый ей крупный мужчина в грубой одежде, с ведром и свертком, и уставился на нее.

Вода! Должно быть, он принес воду. Может, она все-таки не умрет!

Кейт захотелось сесть. Но она могла только лежать и смотреть.

Он поставил ведро у двери, там же положил сверток в коричневой бумаге.

«Подождите». Кейт поняла, что не смогла произнести этого вслух, и безуспешно попыталась облизнуть губы.

— Подождите!

Но ее возглас был хриплым, тихим и неразборчивым.

Он повернулся и вышел.

Ключ снова громко повернулся в замке.

Надежды Кейт рухнули. Он оставил ее умирать. Ей хотелось кричать, звать его, колотить по земле, плакать. Но она ничего этого не сделала. Кейт настолько ослабла, что не могла даже шевельнуться. Она лежала, тяжело дыша и борясь с приступом тошноты и боли.

Затем она подумала, что он принес воду. Она не умрет.

Собрав все свои силы, она начала бесконечный, болезненный путь к ведру с водой. Ей много раз пришлось останавливаться, чтобы отдышаться. Сердце билось с такой пугающей быстротой, что Кейт боялась, что оно не выдержит. Она была так слаба. Она никогда не испытывала такой слабости. И это пугало.

Наконец Кейт добралась до ведра. В воде плавала чашка. Кейт никогда еще не испытывала такой жажды. Она дала ей силы сесть и дотянуться до чашки. Половина воды пролилась на подбородок и грудь.

И тут она остановилась.

Ее разум, который работал теперь совсем по-другому, пришел к ужасному заключению. Она провела в башне несколько дней, может быть, неделю. А что, если этот мужчина вернется только через неделю? Она должна экономить воду. Кейт выпустила чашку из рук, и та упала в ведро. Жуткое уныние, как тяжелая кольчуга, сковало Кейт.

До нее донесся запах еды. Во рту образовалась слюна, и Кейт разорвала бумагу. В свертке был черствый хлеб и старый сыр. Роскошное зрелище. Она впилась в хлеб, оторвала кусок сыра, но сделала лишь несколько глотков. Потом повалилась на пол, смертельно измученная, ни к чему больше не способная.

Наступила ночь.

Она уснула.

Когда Кейт открыла глаза, ей показалось, что она чувствует себя чуть лучше. Сквозь прорехи в крыше она увидела небо в бриллиантовой россыпи звезд и месяц. Ее снова охватила горькая печаль, и Кейт заплакала, тоскуя о тех, кого любила, по ком отчаянно скучала и кого могла уже никогда не увидеть. Она слишком молода, чтобы умирать, Боже милосердный!

Может, она все же останется в живых. Если Господь пошлет ей чудо. Но если жить ей не суждено, она должна кое-что сделать.

Это не должно сойти Энн с рук.

Кейт сняла с шеи медальон. Задача казалась невыполнимой, пальцы отказывались слушаться, и когда она сделала это, ей пришлось несколько минут отдыхать. А потом она начала новый долгий путь — поползла к ближайшей стене. Снова и снова останавливаясь для отдыха. Кейт добиралась туда целую вечность. Ей потребовалось не просто усилие, а непреклонная решимость. Но это было еще не все. Цепляясь за камни стены, она села. Окровавленные ладони и пальцы онемели.

И с помощью медальона она начала выцарапывать на камне свое послание.

Послание для того, кто найдет его и прочтет, все равно для кого.

Глава 26

— Это шутка? — спросила Джил, и ее замутило от страха. Она поняла, что это не шутка. Об этом свидетельствовало выражение лица Люсинды — и револьвер в ее руке.

Алекс крепче сжал запястье Джил, предупреждая, чтобы она молчала.

— Мне не нравятся шутки, они — пустая трата времени и такие американские, — с отвращением бросила Лю-синда. — Стыдитесь, мистер Престон, — добавила она. — Позволить ей опорочить доброе имя Коллинзуортов!

Джил смотрела и не верила.

— Люсинда, что ты делаешь?

Но она поняла. Боже, она поняла! Что там говорил Томас? Что Люсинда так же верна их семье, как любой из Коллинзуортов? Люсинда, которая уже больше двадцати лет является директором Аксбридж-холла. Люсинда, которая больше любого другого знает о Кейт, Энн и Эдварде.

Люсинда, которая была подругой Джил.

Или казалась ее подругой.

Снаружи у нее есть сообщник, сообразила Джил. Если только Люсинде не было все равно, жить или умереть, значит, кто-то другой повредил тормоза. Но был ли это Алекс? И снова Джил вспомнила, что Уильям здесь, в этом доме. Или со своей женой, или он приехал с Люсиндой, а она по ошибке приняла ее за Маргарет.

— Я делаю то, что не удалось мистеру Престону, моя дорогая. Я собираюсь помешать тебе погубить семью Коллинзуортов, — проговорила Люсинда. — Последние двадцать пять лет жизни я посвятила этой семье. Я посвятила эти годы его светлости. То, что ты делаешь, недопустимо — уничтожаешь выдающегося человека и его семью, пятнаешь их бессмертие. — Ее взгляд был тверд. — Мистер Престон, мне очень жаль, что вы здесь. Но так уже получилось, и пусть возобладает высшее добро. Пожалуйста, отойдите от Джил.

Алекс не двинулся.

— Люсинда, Джил не собирается никого уничтожать, — возразил Алекс. — Отдайте мне оружие, пока никто не пострадал и вас не обвинили в преднамеренном преступлении. — Он говорил уверенно, властно. — Мы оба знаем, что это не вы перерезали тормозной шланг. Дело и без того уже зашло слишком далеко. Не надо заводить его еще дальше. Мне кажется, с помощью небольшого компромисса мы сможем достичь удовлетворяющего всех исхода.

— Она зашла слишком далеко, мистер Престон, — безжизненно произнесла похожая на статую Люсинда. Револьвер в ее руке не дрогнул даже самую малость, и это еще больше напугало Джил. — Я надеялась, что вы с Томасом отговорите ее от поисков, но вам это не удалось. Если бы я знала, чем все обернется, когда познакомилась с Джил, я бы никогда с ней не подружилась. — Люсинда посмотрела на Джил. — Просто поразительно. Когда я впервые увидела тебя, мне показалось, будто я вижу привидение. Я тут же заметила связь между тобой и Кейт. Как и все, полагаю. И я подумала — слава Богу, Энн не дожила до этого дня. Она, наверное, переворачивается в гробу, зная, что ты была с ее внуком, зная, что ты приехала сюда, зная, чего ты ищешь.

Я чудовищно ошиблась, предположив, что ты уедешь, узнав, что Кейт твоя прабабка — а это так, моя дорогая. Ее сын, Питер, презирал эту семью. Энн ненавидела его. Когда ему исполнилось восемнадцать, он сбежал в Ныо-Йорк, оставив здесь небольшое наследство и все свое огромное состояние. Я не представляла, что ты так невероятно упряма.

— Люсинда, отдайте мне оружие, — потребовал Алекс. — Джил никого не хочет уничтожить.

Джил схватила Алекса за руку.

— Значит, Питер воспитывался в этой семье?

— Не совсем. Первые несколько лет он провел в Стэнсморе, за ним был самый лучший уход, какой мог обеспечить Эдвард. Как только Питер подрос, его отправили в Итон. Вряд ли он страдал. Правда, Энн запретила ему появляться в своих домах, включая Аксбридж-холл и дом на Кенсингтон-Пэлэс-Гарденз. Но разве ее можно винить?

Информации было слишком много, Джил не успевала переваривать ее.

— А откуда ты узнала, что Кейт моя прабабка?

Люсинда улыбнулась.

— Энн вела дневник. Всю свою жизнь. Он очень откровенен. Когда Питер убежал, сердце Эдварда опять разбилось. Как же злилась Энн! Не из-за того, что сбежал Питер — это ее порадовало, а из-за того, что Эдвард в отчаянии. Он нанял сыщиков, чтобы найти сына — против желания Энн. Уверена, что Эдвард знал, где находится Питер, и не сомневаюсь, что он несколько раз пытался связаться с ним. — Люсинда пожала плечами. — Но Питер не хотел иметь ничего общего с этой семьей.

Джил не находила слов.

— Мистер Престон, отойдите. Я не хочу ранить вас.

Алекс не пошевелился.

— Отдайте мне оружие. — Шагнув вперед, он протянул руку.

Люеинда навела револьвер на него, и Джил вскрикнула от страха. Не за себя — за Алекса.

— Подозреваю, что вы от нее без ума, мистер Престон. Но увы, другого выхода нет. И в конце концов, я убеждена, вы придете к такому же выводу.

— Люеинда, — быстро заговорила Джил, — отдай Алексу револьвер. Я знаю, ты никому не хочешь причинить вреда. За последние сто лет было достаточно скандалов и лжи, не так ли?

— Любой скандал, который может вспыхнуть, останется лежать у моих ног, — равнодушно отозвалась Люеинда.

— Ты же не хочешь пожертвовать собой! — воскликнула Джил.

— Надеюсь, Уильям урезонит мистера Престона.

— Мой дядя не станет оправдывать убийство. Люсинда, пока вы не преступили закон, отдайте мне револьвер. — Алекс сделал еще шаг вперед.

Люеинда направила оружие на него.

— Стой на месте.

— Алекс! — крикнула Джил, испугавшись, что именно этот момент он выбрал для того, чтобы показать себя героем и оправдаться перед ней.

Но он остановился. Улыбаясь, хотя и напряженно, повторил:

— Мой дядя этого не одобрит. Тебе это не сойдет с рук. — И спокойно добавил: — Сейчас 1999 год, а не 1909.

— Несправедливость — это жизненный факт. Разве смерть Кейт тому не доказательство? — ответила Люеинда. Джил прижала ладонь к тяжело бившемуся сердцу.

— Ее убили? Кто-то недавно раскопал ее могилу. Это была ты? Ты надеешься скрыть доказательства?

Брови Люсинды удивленно взлетели.

— Вероятно, это был мистер Престон.

Джил перевела взгляд на Алекса.

— Джил, я решил эксгумировать тело. Но тела там не было, гроба тоже, ничего. Эта могила — фальшивая. Ее никогда в ней не хоронили.

— Не понимаю, — проговорила пораженная Джил.

— Эта могила — отвлекающий маневр, но не пойму зачем.

— Где же Кейт? — спросила Джил у Люсинды.

Люеинда и глазом не моргнула.

— Не знаю.

— Это Эдвард убил Кейт?

— Нет, — твердо ответила женщина. — Эдвард не убивал ее. Он любил Кейт. Разве ты не знаешь, что после ее исчезновения он уже никогда не был прежним? Эдвард горевал о Кейт до конца своих дней. Призрак Кейт стоял между ним и Энн всю его жизнь.

— Тогда кто? — медленно проговорила Джил. Ей стало нехорошо. Лучшие подруги — и злейшие враги. По телу побежали мурашки, волосы на голове зашевелились. Она поняла. — Это была Энн. Ее убила Энн и из чувства вины или по какой-то другой причине положила там этот камень.

— Кто убил Кейт и почему, это тайна, моя дорогая, которая ушла в могилу вместе с Кейт. Там она и останется… ради общего блага. Пожалуйста, отойдите в сторону, мистер Престон. Хотя я очень хорошо стреляю, в людей мне стрелять не доводилось, так что я могу ранить вас, а мне этого не хотелось бы.

— С места не сойду, — бросил Алекс.

Вот теперь Джил охватил настоящий ужас.

— Вы меня недооцениваете, — сказала Люсинда. — Видите ли, я не могу позволить, чтобы Уильям пострадал больше, чем это уже случилось.

Она еще не закончила, когда Алекс прыгнул вперед, на нее. Раздался выстрел, оглушительный взрыв, его звук потряс все четыре стены башни.

— Алекс! — закричала Джил, увидев, что он упал.

Она бросилась перед ним на колени, склонилась над ним, взяла его лицо в ладони. Его глаза были закрыты, лицо посерело. На рубашке расплывалось белое пятно, и Джил подумала: «Боже, опять! Только не это!» Она обняла Алекса.

— Не умирай!

— Джил, пожалуйста, встань.

Джил замерла при звуке холодного голоса Люсинды. Подняла глаза.

Та продолжала целиться в Джил.

— Очень жаль, — сказала Люсинда. — Мистер Престон мне нравился.

Джил не успела подумать. Она сгребла горсть грязи и изо всех сил швырнула в Люсинду. Та вскрикнула от удивления и инстинктивно дернулась назад. Джил бросилась на нее, но Люсинда была большой, сильной, тренированной женщиной, поэтому отмахнулась от Джил, как от мухи. Девушка отлетела и упала навзничь на жесткий земляной пол. Искры брызнули у нее из глаз.

Когда зрение прояснилось, она увидела, что Люсинда уже нависла над ней. Разъяренная, она целилась прямо в голову Джил.

Просветление было поразительным. В это мгновение Джил поняла, какой была дурой, что хоть на миг усомнилась в Алексе. В мозгу молнией промелькнули воспоминания, надежды и горькие сожаления, что все это кончится таким образом.

Она слишком молода, чтобы умирать.

Сзади на Люсинду надвинулась тень. Алекс.

Джил, должно быть, издала возглас удивления, потому что Люсинда развернулась в тот момент, когда Алекс на нее бросился. Он врезался в нее как таран. Под мощным ударом Люсинда попятилась и ударилась о стену. Они боролись за оружие, и мгновение спустя раздался еще один оглушительный выстрел.

Они вместе упали на землю.

— Нет! — закричала, вскакивая, Джил. Она оттащила Алекса от Люсинды. Тяжесть его тела была неподъемной. Ее ужас нарастал.

— Алекс, — прошептала она, обнимая его.

Его ресницы дрогнули, глаза открылись.

— Слава Богу, — заплакала Джил.

— Люсинда, — выговорил он.

Джил метнула взгляд на женщину, которая лежала на спине, глядя наверх широко открытыми и ничего не видящими глазами. Посереди груди у нее краснела огромная дыра.

— Кажется, она умерла, — прошептала пораженная Джил.

Она посмотрела на мужчину в своих объятиях и увидела, что он закрыл глаза.

— Не смей умирать! — закричала Джил и крепким поцелуем прижалась к его голове.

— Даже и не подумаю, — отозвался он.

12 января 1909 года

Воды!

Кейт была в отчаянии.

Уже много дней никто не приносил ей ни воды, ни пищи. Как будто все забыли о ней.

Она умирала и знала это. Именно этого с самого начала и хотела Энн, чтобы получить Эдварда. Мысли мешались в голове Кейт. Что подумал Эдвард? Искал ли он ее? Заботится ли графиня о Питере? Питер! Сердце Кейт пронзила боль, когда она подумала о том, что никогда не увидит своего малыша. В ней вспыхнул и гнев, но слабый, и страх перед надвигавшейся смертью сменил его.

Кейт не хотела умирать.

Ей было всего восемнадцать лет.

Она хотела жить.

Энн. Ее образ постоянно был рядом, преследовал Кейт, но она представала перед ней не той застенчивой и робкой девушкой, боявшейся быть беспечной, какой она ее когда-то знала, а жестоким, хладнокровным чудовищем. Энн, которая клялась вечно любить Кейт и так предала ее. Поженились ли Энн и Эдвард? Кейт не представляла, сколько времени прошло со дня ее заточения. Ясно, Энн хотела, чтобы она умирала долго, очень долго.

Потом пошел снег, большие влажные снежинки падали сквозь дыры в крыше и опускались на темную землю, завораживая Кейт.

Кейт хотела уснуть. Замерзшая и измученная, она уже не испытывала голода — только жажду. Ее клонило в сон. Но Кейт боялась уснуть, опасаясь, что больше не проснется. Плыть в море своих мыслей, сменяющихся стремительным калейдоскопом, было легче и безопаснее.

Временами Кейт видела Эдварда так ясно, что казалось, он рядом и она сейчас до него дотянется. Она видела его в. домашней куртке, в гостиной, с Питером на коленях. Он улыбался их сыну, а потом смотрел через комнату на нее, и его улыбка теплела. Эта улыбка предназначалась только Кейт, улыбка, которой мужчина одаривает любимую женщину…

Уголком сознания Кейт понимала, что это галлюцинации. Но не хотела, чтобы они прекращались.

Появилась Энн. Холодная, полная ненависти, злобы.

Кейт хотела, чтобы она ушла. Кейт мечтала остаться вместе с Эдвардом и их сыном, не сталкиваться с хладнокровной убийцей.

Свет, яркий, белый, заструился сквозь крышу башни.

Удивленная Кейт заморгала. Она продрогла до костей и была в полном изнеможении. Но внезапно холод отступил, исчезла усталость. Свет был не только ярким, он нес тепло, освещая внутренность башни, лаская Кейт. Неужели это солнце появилось в этот серый и мрачный зимний день? Он был таким ярким, таким ясным, таким чистым! Кейт улыбнулась. На нее вдруг снизошел покой.

Щелк.

Кейт растерялась. Звук потревожил ее, свет стал меркнуть. Щелк.

Она попыталась вернуться к действительности. В-замке поворачивался ключ, и башня снова стала сырой и холодной. Было так темно, что Кейт почти ничего не видела. Дрожа, Кейт смотрела, как дверь открывается и в башню входит Энн.

Она уже не предполагала увидеть Энн. Может, это тоже галлюцинация?

— Помоги мне, — прошептала Кейт, но тут же поняла, что слишком слаба, чтобы говорить. Эти слова она произнесла мысленно.

— Здравствуй, Кейт. — Энн подошла ближе, встала над Кейт, всмотрелась в нее. — Ты еще жива?

Кейт облизнула губы. Или попыталась сделать это, но язык не повиновался ей.

— Энн. Прошу тебя.

Она не хочет умирать. Не может! Она нужна Эдварду и Питеру!

— Ты еще жива. — Энн присела на корточки, заглянула Кейт в лицо. — Ты больше не красавица, Кейт. Ты просто уродина.

Как может в Энн таиться столько ненависти и злобы?

— Помоги, — прошептала Кейт — или только попыталась.

— Эдвард думает, что ты бросила его. Полагает, что ты сбежала… с другим мужчиной. — Энн засмеялась. — Забавно, правда?

Кейт зажмурила глаза, внезапно осознав, что сжимает в руке медальон. Он был ее последней надеждой. Может, если она отдаст его Энн, та очнется от своего безумия. Вспомнит об их дружбе. Сжалится над ней.

Но Кейт не смогла поднять руку и отдать медальон Энн. Она не могла даже пошевелить рукой.

— Где Питер? Где он? Он исчез, Кейт. Я хочу знать, где он! — крикнула Энн, выпрямляясь и злобно глядя на Кейт.

Кейт закрыла глаза, пытаясь собраться с силами, чтобы отдать Энн медальон. Питер. Он в безопасности. А Энн все равно убьет ее. Внезапно к ней пришла решимость. Она открыла глаза. Встретилась взглядом с Энн. И сказала, тихо, но ясно:

— У графини.

Глаза Энн расширились.

— Ты сучка! Ты умная, сообразительная сучка! Ты думаешь терзать меня и из могилы, да?

Энн в ярости принялась ходить по башне.

Кейт вытянулась без сил. Произнесенные слова дались ей слишком дорого.

— Мы с Эдвардом назначили день свадьбы. На август. И я не стану воспитывать твоего щенка, — бросила Энн.