Разумеется, Джек простил ее за то, что она привела к нему Джанет.
      Но не сразу.
      Пять дней после появления Джанет были сущим адом.
      На следующий день после посещения Джанет он разговаривал с Мелоди только по делу и игнорировал ее на приеме у Коэнов, все еще злясь на нее, как избалованный ребенок, затаивший обиду. Мелоди осознала свою ошибку. Ее тактический ход обернулся полной катастрофой. Джек пришел в ярость. Таким рассерженным она его еще никогда не видела, и на сей раз гнев Джека был обращен на нее.
      Уик-энд в Санта-Монике тоже оказался неудачным. Она только и думала о том, что потеряла дружбу Джека и его любовь, пусть даже платоническую. Несчастная, испуганная, удрученная, Мелоди то и дело плакала. Во вторник на следующей неделе Джек вернулся из Нью-Йорка, где участвовал в утреннем ток-шоу, и они встретились в его офисе в Лос-Анджелесе. Джек целый день был холоден и вежливо сдержан.
      В четыре часа, когда они собирались уходить с работы, Мелоди наконец решилась.
      – Джек?
      – Я ухожу, – сказал он. В его тоне не было и тени прежнего дружелюбия.
      – Прости меня. – Мелоди посмотрела на него полными слез глазами. – Я пришла извиниться. Я совершила ошибку.
      – Что правда, то правда, – колко заметил он. – Никогда не смей вмешиваться в мою личную жизнь. Моя личная жизнь касается только меня.
      Мелоди растерянно смотрела ему вслед.
      Когда Джек пришел на следующее утро, она поджидала его в кабинете. Глаза у нее опухли и покраснели. Мелоди протянула ему заявление об уходе с уведомлением за две недели.
      Джек прочитал его стоя и взглянул на нее. В его зеленых глазах была растерянность, даже паника.
      – Мел?..
      Она закусила губу и быстро направилась к двери.
      Он бросился за ней.
      – Что все это значит?! – воскликнул Джек, размахивая ее заявлением.
      – Там все написано, Джек. – Голос Мелоди дрожал.
      – Ты не можешь уйти.
      – Джек, я больше не могу у тебя работать.
      – А я-то думал, мы друзья. Извини, я вел себя как болван. Не бросай меня, Мелоди.
      По ее щекам покатились слезы.
      – Мел, прошу тебя. Не бросай меня. Ты мой лучший друг.
      В его глазах был испуг, как у маленького мальчика. «Как я могла так обидеть его? – думала Мелоди. – Он нуждается во мне – всегда нуждался. Кроме меня, у него никого нет!..»
      – Я не уйду, Джек, – прошептала она наконец, обливаясь слезами.
      Он подбежал к ней и так крепко обнял, что ее лицо прижалось к его груди. Джек никогда еще не обнимал Мелоди так нежно. Она чувствовала его пальцы в своих волосах. Потом он поцеловал ее в макушку и за ухом. Мелоди трепетала. Она в объятиях Джека. Почти так, как всегда мечтала.
      С тех пор он ни разу так не обнимал ее.
      А сейчас Джек висел на телефоне, едва сдерживая раздражение. Он разговаривал с педагогом-воспитателем мужской дневной школы в Беверли-Хиллз. Если бы Мелоди не слышала разговора, она все равно догадалась бы, что Рик снова попал в неприятность за драку. Интересно, сколько придется Джеку «пожертвовать» на нужды школы на сей раз, чтобы Рика не исключили?
      – Все в порядке, Джек?
      – Да-а, – вздохнул он. И неожиданно спросил: – Как тебе это удается, Мел?
      – Удается – что?
      – Как ты проводишь вечера?
      Мелоди озадаченно уставилась на него.
      – Ах, пропади все пропадом, – пробормотал Джек. – У меня назначено свидание с кем-то, а я не в настроении. Господи, как мне все надоело. Слава Богу, скоро начнутся съемки!
      В душе Мелоди шевельнулась слабая надежда. А что, если ему наконец надоели все эти безмозглые бимбо?
      – Может, поужинаем вместе, Джек? Я угощаю.
      Он взглянул на нее:
      – Даже не знаю. Хочешь скажу, что мне не нравится в моем контракте с «Северной звездой»? То, что они имеют эксклюзивное право. Черт возьми, за последние несколько месяцев я мог бы сделать парочку рекламных роликов. Разве у тебя нет на сегодняшний вечер никаких планов, Мел?
      – У меня? – Она печально улыбнулась.
      Кажется, Джек впервые внимательно посмотрел на нее.
      – Ты редко развлекаешься, не так ли? Тебе не бывает одиноко по вечерам? Или ты просто очень скрытная?
      Пораженная его вопросами, Мелоди отвела взгляд. Что она должна сказать? Правду? У нее учащенно забилось сердце.
      – Ничто человеческое мне не чуждо, Джек.
      Он поднял на нее свои прекрасные, немного печальные глаза.
      – Что ты имеешь в виду?
      – Я не скрытная. И мне бывает одиноко.
      – Извини, – с сочувствием промолвил он.
      Мелоди хотелось прильнуть к Джеку и положить голову ему на плечо. Как будто прочитав ее мысли, он притянул Мелоди к себе и обнял одной рукой.
      – Жизнь нелегкая штука.
      Мелоди пожертвовала бы чем угодно, лишь бы это мгновение длилось вечно. Она заглянула ему в глаза и неожиданно для себя тихо и серьезно сказала:
      – Джек, мне не хочется быть одной сегодня вечером.

      – Вы связались с Адамом Гордоном?
      – Прошу прощения, сэр, – прозвучал невозмутимый голос, – его сегодня не будет в офисе.
      – Что за вздор вы несете? – рявкнул Эйб. – Позвоните ему домой. Вы оставили ему сообщение? Разве он не звонит вам, чтобы ему зачитали сообщения?
      – Я оставил два сообщения, мистер Глассман.
      Взбешенный, Эйб бросил трубку. Он представил себе Адама, высокого, темноволосого, красивого, самоуверенного и надменного. Это ему в Адаме нравилось. У него хватало смелости не спасовать перед Эйбом, но до определенных пределов. Он был достаточно умен, чтобы знать, с какой стороны намазан маслом его кусок хлеба.
      Конечно, немалую роль играло то, что дочь Эйба станет наследницей миллиардов, если он сам того пожелает. Но главное – жадность Адама.
      Эйб мог бы в мгновение ока уничтожить Адама. Лос-Анджелес привык к разного рода извращениям, но Адам был корпоративным адвокатом, работал в крупной и весьма консервативной фирме, и если бы Эйб обнародовал некоторые наклонности Адама…
      Эйб хотел знать, как обстоят дела на данный момент. Свести Адама и Белинду ему не составило труда. Эйбу лишь пришлось внедрить в ее сознание, что он презирает Адама, и она сама бросилась ему в объятия. Но с тех пор прошло почти пять месяцев, а звона свадебных колоколов что-то не слышно. Эйб начал злиться.
      Он был настроен очень решительно.
      «На сей раз я заставлю тебя плясать под свою дудочку, Белинда!» – с удовлетворением подумал Эйб.
      Еще немного, и он начнет открытое наступление на «Северную звезду». Убьет одним выстрелом двух зайцев. Ему не терпелось увидеть выражение физиономии Форда, когда тот узнает, что теперь им владеет Эйб Глассман.
      А если Белинда осмелится жаловаться, осмелится выразить возмущение (Эйбу понравился собственный каламбур), что ж, тогда он откроет ей правду. Правду о ее матери. И объяснит, почему уничтожает Форда. А если она расстроится, то что из того? В конце концов Белинда привыкнет и поймет, что все к лучшему. Каждая женщина, даже самая эмансипированная, хочет иметь мужа и семью. Со временем, когда ее сыну достанется все, она даже будет благодарна отцу.
      «Забавно, такая умница, – Эйб неохотно признал, что дочь отнюдь не глупа, – а думает, что сможет победить меня».
      Когда Белинда окончила колледж после тянувшегося два года неудачного романа с Родом Барнетом, Эйб уже выбрал будущего зятя. Умного, привлекательного, с отличной родословной. Безупречного отца для его внуков. По крайней мере ему так казалось.
      Познакомившись с Дэвидом Шеффером, Белинда быстро сообразила, что ее собираются выдать замуж. Они никогда не любила ходить вокруг да около и без обиняков спросила отца, что происходит.
      – Тебе двадцать три года, – сказал тогда Эйб, – почти двадцать четыре. Ты не становишься моложе. Ты без толку потратила целых два года на этого ничтожного болвана. Где мои внуки?
      – Я тебе не верю. – Белинда пристально посмотрела на него.
      – А чему тут верить? У меня нет сына. Я потратил всю свою жизнь на создание империи. Не для Дядюшки же Сэма я старался? Я хочу внука, Белинда, а мужа лучше Дэвида Шеффера тебе не найти.
      – Но я не люблю его!
      – Ну и что? Какое отношение к этому имеет любовь? Все это вздор. Похоть. Это проходит. Знаешь, почему я женился на твоей матери?
      – Боюсь спрашивать.
      – Потому что она была наделена всем, что я хотел видеть в своей жене – и матери моих детей. Стиль, порода, манеры.
      – Я не выйду замуж за Дэвида Шеффера.
      И не вышла.
      Только не потому, что, как ей казалось, она настояла на своем. Просто Эйб узнал, что Дэвид – вонючий скрытый гомосексуалист. Боже праведный! Ему только и не хватало зятя-гомосексуалиста!
      Эйб на некоторое время отложил решение этого вопроса. Нелегкая это задача найти подходящего зятя. Кандидатур было множество, но всегда обнаруживался какой-нибудь изъян, из-за которого кандидат выбывал из списка претендентов. Самое главное, чтобы он не выходил из-под контроля, но и не был бы слабаком. Увидев Адама, Эйб сразу же почувствовал, что нашел то, что надо, – при условии, что отыщется какой-то способ держать его под контролем. И он без труда нашел такой способ.
      С Белиндой дело обстояло труднее. Проклятые Уорты учредили-таки в ее пользу доверительный фонд на миллион долларов. Это давало ей большую финансовую независимость. Но это не остановило Эйба, и он продолжал изыскивать другие средства манипулировать судьбой дочери. С Родом Барнеттом все было просто: свое дело сделали деньги. Эйб наконец заплатил этому ничтожеству за то, чтобы он исчез из жизни Белинды. Кроме подкупа, пригрозил физической расправой. С Адамом Гордоном пришлось задействовать психологические рычаги.
      Прозвучал зуммер интеркома, и голос Розали произнес:
      – К вам Уилл Хейуорд.
      Эйба охватило раздражение. Бросив взгляд на календарь, он обнаружил, что Уилл явился без предварительной записи. Что, черт возьми, ему нужно?
      – Пусть войдет, – сказал Эйб. Что-то подсказывало ему, что это не просто визит вежливости.
      Вошел Уилл – небольшой худощавый человек с редеющими волосами.
      – Привет, Эйб, – улыбнулся он. Уилл явно нервничал.
      – Дерьмово выглядишь, Уилл, – откровенно заявил Эйб. – Пора бы тебе завязать с проклятым кокаином и выпивкой.
      – Эйб, – сказал Уилл, – Эйб, окажи мне любезность. Мне нужен небольшой заем. Всего пять тысяч.
      Эйб расхохотался:
      – Неужели ты собираешься вешать мне лапшу на уши и рассказывать, что намерен провести отпуск на Карибских островах? После того как я вызволил тебя из той истории, после детектива Смита ты ждешь, что я стану потворствовать твоему пристрастию к наркотикам?
      – Это не наркотики. Эйб, прошу тебя. Ради нашей старой дружбы.
      – Прежде начни проходить программу реабилитации, а потом я подумаю.
      – Эйб, – напомнил Уилл дрожащим голосом, – я много сделал для тебя.
      Глассман расхохотался:
      – Ты? Много сделал для меня? Это забавно. Очень забавно!
      – Ладно, – напряженным тоном отозвался Уилл, – тогда подумай о другом. Я знаю все, что тогда случилось со Смитом, – во всех подробностях. И о многом другом мне тоже известно. О сенаторе Уилки, например, или о контрактах Лазаруса с Пентагоном. А также…
      – Похоже, ты угрожаешь мне?
      – Мне нужны пять тысяч, Эйб. Но я их верну.
      – Ты шантажируешь меня? Ты хоть понимаешь, – Эйб побагровел от ярости, – что если упаду я, то и тебя за собой потяну?
      – Не обязательно.
      Несколько мгновений они сверлили друг друга взглядами. Разгневанный Эйб не скрывал удивления. Хейуорд угрожает пойти в полицию, в Бюро расследований, к окружному прокурору или еще куда-то и думает, что это сойдет ему с рук! Угрожает дать против него свидетельские показания и полагает, что все это пройдет безнаказанно. Болван! Эйб нажал кнопку интеркома:
      – Розали, принеси пять тысяч из наличных, предназначенных на мелкие расходы. И поскорее.

      Джек медленно ехал в своем черном «феррари», направляясь к дневной школе Беверли-Хиллз. Ребятишки группами по двое и по трое расходились из школы. Он обводил их взглядом, отыскивая Рика.
      И думал о Мелоди. Потрясение, которое Джек испытал, прошло. Он усмехнулся. Сказав, что не хочет проводить ночь в одиночестве, она покраснела и выбежала из кабинета. Некоторое время спустя Мелоди смущенно объяснила, что виной всему стресс, заставляющий ее иногда говорить странные вещи. Джек понимал ее. Он тоже иногда говорил и делал странные вещи под воздействием стресса. И все же Мелоди, в сущности, предложила ему себя. В это трудно поверить. Покачав головой, Джек снова улыбнулся.
      Слава Богу, что завтра он уезжает в Тусон. Ему не терпелось снова приняться за работу. С тех пор как закончились съемки «Беренджера», прошло почти пять месяцев, а он был из тех, кто плохо переносит длительные перерывы в работе.
      Пять месяцев.
      Он ничего не мог поделать с собой, но каждый раз, вспоминая об окончании съемок «Беренджера», Джек думал о приеме, который закатила по этому поводу «Северная звезда», и думал о ней.
       О ней.О блондинке, которая обманула его.
      О той, которая завлекла его и уклонилась от дальнейших встреч.
      Так с ним поступили впервые в жизни, и даже теперь, много месяцев спустя, Джек свирепел, думая об этом.
      Джек вспомнил бесконечное ожидание у «Ники Блэра». Он никогда еще ничего не ждал с таким нетерпением, как этой встречи. Поглощенный мыслями о ней, Джек даже не мог флиртовать с женщинами, пытающимися завладеть его вниманием. У него разыгралась фантазия, и он представлял себе, как занимается с ней оральным сексом… Напряженное ожидание сменилось тревогой. Джек все чаще поглядывал на входную дверь. Всякий раз, когда дверь распахивалась, он оживлялся, но, увидев, что это не она, снова сникал. В конце концов Джек понял, что сучка обманула его.
      Сначала она, видите ли, не знала, кто он такой, а потом обманула его.
      Все это неправдоподобно.
      А он даже понятия не имеет, кто она такая. Какая, в сущности, разница? Если бы Джек захотел, он мог бы моментально узнать, кто она такая, но не стал этого делать, потому что ему это без надобности…
      Наконец Джек увидел брата. Тот вышел из школы и теперь спускался по лестнице. Джек с облегчением вернулся к реальности. Завтра он уезжает в Аризону и оставляет Рика. Парнишка нуждается в нем.
      Толком не зная почему, но после непрошеного визита Джанет он задумался о ее словах о том, что у него есть брат и сестра. Сначала Джек решительно гнал от себя эти мысли. Какое ему дело до ее детишек?Никакого.
      Однако он и сам был ее ребенком.
      Да, кровь, видимо, не водица. И родственные отношения, как ни странно, обязывали. В конце концов Джек сдался и нанял Питера Лансинга, одного из лучших частных детективов в Лос-Анджелесе, поручив ему разыскать их. И Лансинг довольно быстро справился с поручением.
      Джек нанял лучшего адвоката, который устроил так, что дело Рика рассматривалось отдельно от дел других парней, участвовавших в разборке между бандами. Благодаря тому же адвокату Рика передали под опеку Джека до того, как будет оформлено официальное опекунство.
      Впервые он встретился с братом в здании суда по делам несовершеннолетних преступников. У него защемило сердце, и Джек, перенесся мыслями в другое место, в другое время, когда был двенадцатилетним мальчишкой – очень одиноким и очень испуганным. Правда, Джек пытался бравировать перед полицейскими, следователями и представителями службы социальной реабилитации, никак не желавшими отвязаться от него. И всего-то за угон машины! Но слава Богу, что его тогда поймали. Это изменило жизнь Джека, так же как сейчас наверняка изменится и жизнь Рика.
      Когда Джек вошел, Рик, враждебно ощетинившись, сидел между адвокатом и полицейским. Джека потрясло внешнее сходство брата с ним.
      – Привет, – сказал Джек. – Я твой брат, твой единоутробный брат.
      – А мне плевать. – В глазах Рика вспыхнули злобные огоньки.
      Джек посмотрел на адвоката и полицейского:
      – Могу ли я поговорить с ним наедине?
      – Он в полном вашем распоряжении. – Адвокат пожал плечами.
      Джек уселся за стол напротив Рика.
      – Чего тебе надо? – процедил сквозь зубы Рик.
      – Я хочу помочь тебе, – честно признался Джек.
      – Пошел ты, – заявил Рик. – Мне ничего от тебя не надо.
      – Хочешь отправиться в тюрьму? Я, конечно, могу бросить тебя на съедение волкам, и следующие несколько лет ты проведешь за решеткой. Но я готов купить тебе свободу и дать тебе дом. Тогда как от тебя потребуется лишь ходить в школу и вести себя, как положено цивилизованному человеку.
      – Я ненавижу школу и тебя тоже. – Рик говорил уже не так враждебно.
      Джек догадался, что мозг брата лихорадочно работает.
      – А вот я к тебе ненависти не испытываю и не понимаю, за что тебе ненавидеть меня. Я, между прочим, ничем не обидел тебя.
      – Где ты был, богатенький брат, когда мы сидели без денег, нам было нечего жрать, когда нас вышвырнули из дома? А? Где ты был тогда, господин Знаменитая Звезда?
      Джек подался к нему.
      – О том, что ты и Лия существуете, я узнал всего четыре месяца назад, Рик. Твоя мать – моя мать – бросила меня, когда мне было одиннадцать. – Джек чувствовал нарастающий гнев. – Я был такой же, как ты, парень. Ни денег, ни приличной одежды. Я занимался тем, что воровал на улицах. Джанет ублажала своих мужиков, а на меня не обращала никакого внимания. Однажды я вернулся домой, а она исчезла – исчезла вместе со своими пожитками.
      Рик смотрел на него округлившимися глазами.
      Теперь Джек вошел в роль. Ткнув в Рика пальцем, он произнес:
      – Поэтому я знаю о тебе все, парень, и не думай, что не знаю. Когда копы бросили меня в тюрьму для малолеток, я понял, что так дальше дело не пойдет. И когда меня поместили в приют, я напрягся и выдержал, чтобы снова не пойти на дно. И если у тебя хватит ума, то ты доверишься мне.
      Помедлив, Рик спросил:
      – Ну и чего будет?
      – Я хочу, чтобы ты жил со мной. Уже подготовлены документы для опекунства. А ты должен будешь посещать школу, переходить из класса в класс и не ввязываться в неприятные истории.
      – А что я с этого буду иметь?
      – Пищу, одежду и крышу над головой.
      – И все? – Рик презрительно сплюнул. – Это у меня было и без тебя.
      – Ты получишь свободу, Рик.
      Рик молчал, но Джеку казалось, что он читает его мысли как книгу. Он понимал: парнишка все еще не верит ему, но понимал и то, что забрезжил свет в конце туннеля. Наконец Рик, пожав плечами, сказал:
      – Почему бы и нет? Мне нечего терять, пропади все пропадом!
      – Нечего.
      И вот теперь Джек наблюдал за ним из окна машины. Он единственный из всех шел один. С трогательной независимостью его брат, в черных джинсах и черной куртке, шагал мимо шумных, хохочущих одноклассников, которые сторонились его. Сердце Джека сжалось от жалости. Он совсем сбросил скорость и остановился у обочины. Рик увидел его. Взгляд у парня был невеселый, настороженный.
      В это мгновение откуда ни возьмись с воплем «Джексон Форд!» выскочила девчонка. Следом за ней к машине устремилась целая толпа выкрикивающих его имя фанаток.
      Джек нахмурился:
      – Прыгай в машину, парень!
      Едва Рик сел в машину, как началось столпотворение. Девчонки орали, просили дать автограф, цеплялись за машину руками. Джек нажал на газ и тронул с места. Какая-то рыжеволосая девчушка, взвизгнув, отскочила в сторону, и они вырвались на свободу.
      Видит Бог, он никогда к этому не привыкнет.
      Переносить обожание фанаток помогало только чувство юмора.
      Рик смотрел прямо перед собой.
      – Они тебе не надоедают, а?
      – Многие просят твой автограф, – не глядя на него, пробормотал Рик.
      – Тебе это неприятно, парень?
      – Нет, с какой стати? Мне это безразлично.
      Джек притормозил на красный свет.
      – Что, черт возьми, произошло сегодня?
      Рик сердито взглянул на него.
      – Я не виноват. Они просто жалкие педерасты, – процедил он сквозь зубы. – Ну я и проучил их, чтобы не лезли!
      Джек положил руку ему на плечо.
      – Ну, полно, Рик, не дури. Расскажи мне все. Я на твоей стороне.
      – Как бы не так! – разозлился Рик. – Ты не на моей стороне. Я тебя раскусил.
      – Объясни, что все это значит?
      – Ну, в общем… это была не моя вина, – пробормотал Рик.
      – Мне очень не хотелось бы, чтобы ты и эту субботу провел за решеткой, – откровенно заявил Джек.
      – Скажи, что я заболел.
      – Боюсь, не смогу сделать этого, парень.
      Рик резко откинулся на спинку сиденья.
      – Ты такой же, как остальные.
      – Ошибаешься, я не такой. Только ты не даешь мне возможности доказать это.

      – Адам, – пробормотала Белинда, уткнувшись лицом в манишку его рубашки. Тело у него было теплое, твердое. Было приятно ощущать его руки на своей спине. И запах его одеколона «Лапидус для мужчин», знакомый и несомненно приятный. – Адам, я, кажется, пьяна.
      Он уткнулся в ее волосы:
      – Кажется, я тоже. От тебя великолепно пахнет.
      Белинда почувствовала, как его губы скользнули по ее виску. Теплая волна желания мягко прокатилась по ее телу. «Нельзя сказать, что меня безумно влечет к нему, – думала она. – Но благодаря вину и звездам нетрудно сделать следующий шаг». Она почти не сомневалась, что получит удовольствие. Только не слишком ли поздно принимать такое решение? И как сложатся их отношения после этого?
      – Белинда?.. – Адам повернул к себе ее лицо.
      – Не знаю…
      Адам поцеловал ее. Она заметила напряжение у него в паху, ей это понравилось и вызвало ответный жар. Белинда понимала, что должна принять решение. Он раскрыл языком ее губы, и она позволила ему сделать это.
      Он хорошо целовался. Прекрасно. И не был слишком напорист. Адам со своим отменным чувством меры знал, когда следует остановиться. Он был безупречен во всем.
      – Я пьяна. А завтра мне рано вставать. Я не знаю, Адам.
      Она почувствовала, как он напрягся.
      – Еще рано. Ты такая красивая, Белинда. Я хочу тебя. Я долго ждал. Ну же, прошу тебя.
      Она ни в чем не была уверена, но с удовольствием ощущала его близость.
      – Сегодня наша ночь, Белинда.
      – Во всем виновато вино, Адам. – Она заметила, что он рассердился. – Прости. Иногда я бываю слишком прямолинейна. Ты мне нравишься, и знаешь это.
      – Правда? Так докажи это, Белинда.
      Она помедлила.
      – Послушай, мы с тобой никогда не говорили о нас. О том, что будет потом.
      – Давай обсудим сейчас.
      – Чего ты от меня хочешь?
      Адам мялся, но не долго.
      – Я хочу просыпаться каждое утро и видеть тебя рядом. Я хочу, чтобы ты была в моей жизни.
      Опьянение сразу прошло. Без следа.
      – О чем ты говоришь?
      – Я хочу жениться на тебе.
      Белинда изумленно посмотрела на него.
      Он взял в ладони ее лицо.
      – Белинда, ведь я тебе не безразличен?
      – Конечно, – с готовностью отозвалась она. – Мы друзья. Но я в тебя не влюблена.
      – Ты не давала мне шанса проявить себя. Ты целиком поглощена карьерой. Ты держала меня на расстоянии. Пусти меня в свою жизнь, Белинда. Гарантирую, тебе это понравится. Нам будет хорошо.
      «Да, а потом ты предашь меня», – подумала она. Сердце ее неистово колотилось. В душе шевелилось что-то подозрительно похожее на страх. Белинда знала, что не любит его. Но может, она умышленно держала Адама на расстоянии? Может, умышленно держалась на расстоянии от мужчин? Черт возьми, неужели она хочет навсегда остаться в одиночестве?
      «Ну и что? Я от этого не страдаю», – сказала себе Белинда.
      Лгунья.
      «У меня есть работа. И я люблю одиночество».
      Каждому кто-то нужен. Эта прописная истина – чистая правда.
      – Белинда?
      Она взглянула на него. Что плохого, если она переспит с ним? Белинда спала с сотнями парней. Правда, она отступила бы от своих принципов, потому что Адам подходящий жених, однако и после этого можно по-прежнему держать его на расстоянии. Разве не так?
      Улыбнувшись, Белинда одарила его призывным взглядом, который отработала до совершенства много лет назад. У Адама загорелись глаза. Белинда открыла сумочку и достала ключи.

      – Белинда, я вчера пытался дозвониться тебе весь вечер.
      Белинда с трубкой в руке повернулась спиной к коридору. Черт возьми! Видно, у Винса интуиция развита не хуже, чем у Адама. Значит, это он без конца названивал целый вечер? Белинда отключила телефон только тогда, когда Адам, действуя языком, распалил ее до такой степени, что она, забыв обо всем на свете, трепетала в ожидании экстаза. И теперь ее мучили угрызения совести. Почему, интересно, она чувствует себя виноватой перед Винсом, а перед Адамом – нет?
      «Слава Богу, что завтра я уезжаю на натурные съемки», – подумала Белинда. Такой выход из ситуации, конечно, проявление трусости. Но по крайней мере это дает возможность отложить решение до возвращения.
      – Извини, Винс. Я вчера немного загулялась. Пришла домой навеселе и отключила телефон.
      – Ты сегодня уезжаешь, – напомнил он обиженно и испуганно. – Я надеялся провести ночь с тобой.
      – Я этого не обещала.
      – Я просто подумал… Послушай, я работаю, но позволь мне отвезти тебя в аэропорт.
      – Нет, не нужно, – торопливо ответила Белинда.
      Она знала Винса. Он отвечал за свои действия, но, когда это касалось ее, готов был, забыв обо всем, идти напролом. Если он повезет ее в аэропорт, дело кончится тем, что они остановятся где-нибудь по пути в мотеле, а это ни к чему.
      – Ну хотя бы заезжай на строительный участок по пути в аэропорт.
      – Послушай, я опаздываю. – Белинда взглянула в сторону спальни, где все еще одевался Адам. – Ладно, я заеду к тебе, – сказала Белинда и повесила трубку.
      В этот момент появился Адам. Она покраснела.
      – Кто звонил?
      – Человек, с которым я встречаюсь.
      – Я не знал, что ты с кем-то встречаешься. – Адам окинул ее таким взглядом, что Белинда почувствовала себя голой. – Ты намерена продолжать встречаться с ним?
      – Зачем задавать вопросы, Адам? Мы с тобой ни о чем не договаривались, и я об этом пока не думала. Мне надо собираться. – Как ни странно, но Белинда поняла, что сегодня Адам не стал ей ближе, чем был вчера.
      Он резко сменил тему разговора:
      – Позвони мне из Тусона и сообщи номер телефона.
      Адам, нежно посмотрел на нее. Потом поцеловал. Белинда теряла терпение. Наконец он отпустил ее и ушел. Не успел его «мерседес» скрыться за поворотом, как она вытащила из кладовки чемодан. И тут начались такие терзания, что Белинда присела на край кровати и глубоко вздохнула. Почему она так нервничает? Как будто чего-то боится? Но Белинда знала, откуда эта неожиданная тревога, это нервное возбуждение. Она впервые в жизни выезжала на съемки. И онбудет там. О Господи!
      Но какое ей до него дело?
      Он наверняка чудовищный эгоист. Говорили, с ним трудно работать на съемочной площадке, он слишком требователен, бескомпромиссен и не поддается на уговоры. А она обманула его. Хотя он – звезда. Что, если он настоит на том, чтобы сменили сценариста? Что, если заставит отстранить ее от участия в производстве фильма? Ведь если он затаил обиду, то может причинить большой ущерб ее карьере. Но возможно, он отнесся к случившемуся с полным безразличием? Может, он и в самом деле не вспомнит ее?