— Вы еще легко отделались в субботу, так же как легко отделались на Силвер-стрит, «изучая жизнь».

— Но ведь ничего не случилось. — Она сглотнула, во рту у нее пересохло.

— Потому что я был поблизости. Черт побери, Грейси! В следующий раз меня может не оказаться рядом, чтобы вызволить вас из беды!

— Я и сама могу за себя постоять! — крикнула она. — Я уже много лет так живу!

— Вы родились в сорочке, — бросил Рейз. — С тех пор как я познакомился с вами, вы то и дело попадаете в серьезные передряги и только чудом избегаете опасности!

— Я не могу сидеть сложа руки и ничего не делать.

— О Господи! Если б вы хотя бы придерживались чего-нибудь одного! Разве так уж обязательно во все совать свой нос?

— А разве в мире только одна несправедливость? — парировала она.

— Знаете, что вам нужно?

— Могу представить!

— Вам нужна хорошая выволочка, — сказал Рейз; лицо его было в нескольких дюймах от нее. — Настоящая выволочка, которая научила бы вас уму-разуму.

— Пустите меня, — сердито прошипела Грейс, пытаясь оттолкнуть его. Но он не шелохнулся.

— Значит, вам нужен защитник, — проговорил Рейз уже спокойнее. — Взгляните на вещи трезво, Грейси, вы не можете обойтись без меня.

— Вы самый самонадеянный и тщеславный из мужчин, каких я только когда-либо имела несчастье встречать…

— А вы самая безрассудная и сумасшедшая из женщин… — прорычал он. Прижимая ее к стене своим телом, он нагнулся, ища губами ее рот.

Грейс уступила его натиску Она пыталась воспротивиться, в самом деле пыталась. Но безуспешно. Губы ее стали мягче, нежнее, чуть-чуть приоткрылись, тело как будто таяло. Она вскинула руки и робко опустила их ему на плечи. Низкий, гортанный вопль восторга вырвался из горла Рейза.

Он по-прежнему прижимал ладони к стене, преграждая ей путь своим большим телом. Слегка прикусив ее сочную нижнюю губку, он стал требовательно водить языком по ее губам.

— Откройтесь мне, Грейс, — пробормотал он.

Она послушалась. Язык его — жесткий, горячий, требовательный — проник в ее рот. Бедра Рейза плавно, ритмично двигались, сладостно касаясь ее тела, его напряженные чресла толкали ее. Грейс застонала, закинув голову, подставив Рейзу шею, которую он тотчас же принялся осыпать поцелуями, поднимаясь вверх, к изящной мочке уха. Он начал водить по ней языком; Грейс вздрогнула. Почувствовав ее дрожь, он еще более страстно прижался к ней, мерно раскачиваясь, нашептывая о своих желаниях, о том, что он хочет ее немедленно, сейчас…

— О Боже! — вскрикнул Рейз, зарываясь лицом в ее волосы.

Грейс чувствовала, как все тело ее, тесно прижатое к нему, бьется и пульсирует. Она хотела, она жаждала, чтобы он продолжал. Сейчас же. Сию минуту. Всегда.

Рейз оторвался от нее, но продолжал крепко держать за плечи.

— Мы должны вернуться в дом.

Грейс не могла поверить своим ушам. Она была разочарована, ей хотелось снова очутиться в его объятиях.

— Грейс, — сказал он, переводя дыхание. — Выбросьте вашу затею из головы. Я не хочу, чтобы вы работали в этой школе.

Сердце ее все еще не желало успокоиться. — Возможно, — кончиком языка она провела по пересохшим губам, — возможно, если бы в этом городе существовали нормальные законы и порядок, любой мог бы учить детей свободно и спокойно. К тому же вы не имеете права указывать мне, что делать, вы — меньше, чем кто-либо другой. Это из-за вас я потеряла место в Мэлроузе. Рейз поднял глаза к небесам и выругался.

— Проклятие, — сказал он тихо. — В вас больше упрямства, чем в ком-либо, кого я встречал до сих пор.

— Вы правы.

Рейз посмотрел на нее, его подбородок дрогнул.

— Хотите знать правду? Грейс закусила губу.

— Правда — это вы и я, моя радость!

— Я не собираюсь это слушать!

Он быстро, не обращая внимания на ее слова, продолжал:

— Правда — то, что я делаю с вами, и то, что вы делаете со мной. Правда — то, что мы принадлежим друг другу, и вы это знаете.

Правда.

Это не могло быть правдой!

Они вовсе не принадлежат друг другу. И то, что Рейз красив и храбр, здесь ни при чем. Главное — кто он и что собой представляет.

А он бессердечный развратник, бесчувственный волокита, черствый, самовлюбленный. Он совершенно не подходит ей, и она никогда даже не смотрела на подобных ему мужчин. Грейс не понимала, почему его поцелуи так волнуют ее. Дело тут, наверное, в том, что у нее еще слишком мало опыта, а у него, наоборот, слишком много.

Даже и речи не могло быть о том, чтобы она стала его любовницей, соединила с ним свою жизнь хотя бы на время. Никогда она на это не пойдет. Однако, если Рейз и дальше будет так же настойчив, ей придется нелегко. Как удержать его на должном расстоянии и в то же время убедить этого эгоиста помочь ей навести порядок в Натчезе?

«Грейс, ты играешь с огнем», — шепнул ей внутренний голос. «Но разве у меня есть выбор?» — жалобно спросила она себя. У нее ужасно разболелась голова.

После ужина Грейс пришла с книгой в комнату Аллена, собираясь подбодрить его, а заодно и себя их любимым рассказом. Она твердо решила забыть хоть на минуту о Рейзе Брэге, шерифе Форде и всех своих горестях и заботах.

Аллен очень обрадовался ей. Он все еше был очень слаб, хотя с сегодняшнего дня уже мог сидеть. Он слегка повернул к ней голову и чуть-чуть улыбнулся разбитыми губами.

— Грейс, здравствуй!

— Добрый вечер, Аллен! — Она присела рядом с ним и, взяв его за руку, крепко сжала ее. Этот мужчина, такой добрый и справедливый, любил ее достаточно, чтобы мечтать о женитьбе на ней, и понимал ее настолько хорошо, чтобы ни к чему не принуждать. И все же в его объятиях Грейс не чувствовала ничего, ровно ничего. Горечь и отчаяние охватили ее.

А Рейз, он был худший из ловеласов, и он хотел превратить ее в свою любовницу — в игрушку, в куклу. Совершенно не понимал ее и беспощадно давил на нее. Но в его объятиях она чувствовала все. Боже милосердный, одного его жаркого взгляда было достаточно, чтобы заставить ее сердце отчаянно биться.

Грейс стала рассказывать Аллену, как прошел день, торопливо, взахлеб, пытаясь убежать от воспоминаний о Рейзе. Она не сразу заметила ошеломленный, испуганный взгляд Аллена. Наконец, увидев эту напряженную, застывшую маску, она замерла на полуслове.

— Аллен? Что с тобой? Тебе больно?

— Я не хочу, чтобы ты учила этих детей, Грейс. Я передумал. — Он попытался сесть. И тут же охнул от боли: два ребра были сломаны.

— Пожалуйста, Аллен! Тебе станет хуже! Он без сил откинулся на подушки.

— Грейс, не будь дурочкой, хуже того, мученицей. Ты ведь видела, кто это сделал. Я не хочу, чтобы ты в это вмешивалась. Я совершил ошибку, разрешив тебе переговорить с мэром…

Грейс почувствовала, как на глазах у нее закипают слезы, слезы разочарования. Она ласково дотронулась до его щеки. Он повернул голову, и лицо его оказалось в ее ладонях.

— Аллен, — прошептала Грейс, — ты такой добрый, такой хороший. Я так люблю тебя!

— Дорогая!

— При таком отношении тебе, дружище, в отличие от меня, может быть, и удастся чего-нибудь добиться, — послышался в дверях густой, тягучий голос.

Грейс резко повернулась:

— Что вы здесь делаете?

Рейз стоял, упершись руками в косяк. Вид у него был не слишком приветливый.

— Я мог бы спросить то же самое у вас. Как, вы без компаньонки? Какой стыд, мисс О'Рурк! — Лицо его было жестким, суровым. — Скажи ей, Аллен.

— Обещай мне, Грейс, обещай, что ты пойдешь к Шайнрайху и скажешь ему, что передумала. Прошу тебя, дорогая! Но Грейс не слушала.

— Вы! — крикнула она возмущенно. — Вы смеете говорить мне, что мне нужна компаньонка, когда я с Алленом? Взгляды обоих мужчин были устремлены на нее.

— Вы смеете намекать, что Аллен может вести себя не так, как подобает джентльмену, да еще когда он лежит раненный в постели?

— Успокойтесь, Грейси, — сказал Рейз.

— Успокойтесь! После того как вы упрекнули меня в том, что я здесь без компаньонки? После того, что произошло совсем недавно в саду? Вы еще смеете делать гнусные намеки?

Рейз отвел взгляд.

— Что между вами такое? — удивился Аллен. Ни Грейс, ни Рейз его не слышали.

— Я прошу прощения, — сдавленно произнес Рейз. Она уже открыла было рот, собираясь продолжить распекать его за безнравственность и двуличие, но только глотнула воздух. — Вы что?..

— Я прошу прощения, — повторил он. — Вы просите прощения у меня?

— Сколько раз повторить вам это?

— Одного вполне достаточно, — пробормотала Грейс, совершенно ошеломленная. Потом сердито взглянула на него:

— Постойте-ка! А за что, собственно говоря, вы просите прощения?

Рейз ответил ей спокойным взглядом.

— За то, что упрекал вас. Ей хотелось закричать.

— Каким бы чудовищем я ни был, Грейс, но я не лицемер. Я никогда не попрошу у вас прощения за то, что предлагал вам.

— Так вы пытаетесь намекнуть, что это я лицемерка?

— Намекнуть? Зачем намекать, если можно заявить об этом открыто.

— Я?

— Лицемер, — сказал Рейз, — насколько я понимаю, это человек, который говорит одно, а делает другое. Он быстро взглянул на нее и вышел.

— Что происходит? — спросил Аллен.

Грейс вспыхнула. Неужели она и правда лицемерка?

— Грейс? Что все это значит? Что случилось? Она медленно повернулась к Аллену.

— Этот человек невыносим. — Она попыталась улыбнуться. — Ничего. Я надеялась, что он сможет выступить вместе со мной против Форда, но вместо этого мы, похоже, только и делаем, что грыземся.

— Рейз? И что это значит — выступить против Форда?

— Кто-нибудь должен остановить шерифа. Рейз, может, не обладает высокой нравственностью, но он сильный и не боится шерифа. Самое главное — он не уступит ему ни в чем.

— Грейс, но ты не можешь тягаться с шерифом! Ты попадешь в беду! Говорят, Рейз задержал одного из тех парней, что напали на тебя?

— О чем ты?

— Ты ничего не рассказала мне, Грейс. — Аллен взглянул на нее с укоризной. — Мне приходится довольствоваться слухами.

— Да это так, пустяки. Рейз, значит, поймал одного из матросов? Как это случилось? Когда?

— Вчера. Парень за решеткой, ждет суда. Окружной судья будет в городе на следующей неделе. Грейс, почему ты ничего не рассказала мне?

Грейс словно оглушило. Рейз начинает меняться, пусть даже из ложных побуждений. Она прикусила губу. Душа ее наполнилась дурными предчувствиями, когда она представила, что может произойти между Рейзом и шерифом.

— Вот видишь, — произнесла она медленно, — Брэг действительно самый подходящий человек, чтобы выступить против шерифа Форда.

Но в словах ее не было воодушевления.

На следующий день, когда последний ученик ушел, Грейс собирала учебники в пустой церкви, где проходили уроки. Джеффри несмело топтался рядом. К ее радости, мальчик появился сегодня в школе после обеда. С утра у него, по-видимому, были дела по дому и он не мог ускользнуть.

— Хочешь помочь мне отнести учебники? — с улыбкой спросила Грейс.

Джеф был в восторге и с гордостью взял книги.

Неожиданно дверь распахнулась, полоса света упала на пол, и Грейс подняла глаза, вздрогнув от неожиданности. Наверное, кто-то из учеников что-нибудь забыл.

Роулинз вразвалочку, неторопливо двигался по проходу.

— Приветствую вас, мисс учительница, — с ухмылкой произнес он, присаживаясь на скамью. — Ну как, найдется у вас немного времени, чтобы поучить меня уму-разуму?

Грейс старалась не терять самообладания. Все в ней сжалось от отвращения и страха. Она вспомнила, как жестоко он избивал Аллена, вспомнила, как он грубо схватил ее…

— Добрый день, мистер Роулинз, — ответила она, пытаясь унять дрожь. — К сожалению, уроки уже закончились. Он развалился на скамье.

— Вот и прекрасно. Я ни за что не сел бы рядом с черномазыми.

Грейс нечего было ответить на это. — Пойдем, Джеффри, — сказала она спокойно.

Они пошли по проходу. Роулинз тотчас же поднялся и двинулся за ними. Сердце Грейс билось уже где-то в горле, пот струйками стекал с висков. Выйдя из церкви, она наклонилась и шепнула мальчику на ухо:

— Беги, приведи сюда мистера Рейза, скорее!

Джеф положил книги на ступеньку и бросился бежать.

Грейс выпрямилась.

— Вы позволите, мистер Роулинз?.. Он преградил ей путь.

— А если нет?

Она старалась хотя бы внешне сохранять хладнокровие.

— Уже поздно, — заметила Грейс и сама услышала, как задрожал ее голос.

Роулинз ухмыльнулся:

— М-м-м…

Он пристально смотрел на нее. Потом протянул руку и стал играть прядкой волос, выбившейся из тугого пучка у нее на затылке.

— А вы прехорошенькая, мисс Грейс О'Рурк, вам известно это? Особенно с распущенными волосами. — Ухмылка его стала шире.

— Извините, — сказала она, еле сдерживая дрожь омерзения, и шагнула прочь.

Роулинз тотчас же схватил ее за руку и привлек совсем близко к себе, пожирая глазами ее лицо.

— Я удивлен, что ваш дружок разрешил вам взяться за эту работу, — сказал он. — В самом деле удивлен.

— Вам не удастся запугать Аллена! — воскликнула Грейс. Брови его от изумления поползли вверх.

— Аллен? Аллен Кеннеди? — Роулинз расхохотался. — Я говорю про гнусного техасского, ублюдка, Брэга.

Грейс побледнела.

— Мисс О'Рурк, я должен предупредить: тут у нас не место для такой миленькой училки, как вы. Нам не нужны школы для ниггеров. Мы не желаем, чтобы черномазые возомнили о себе бог весть что! Они не чета белым, что бы ни болтали эти чертовы республиканцы! Люди здесь не очень-то жалуют вас, янки. Если честно, то просто терпеть вас не могут. И мы не желаем, чтобы с нас брали налоги на школы для черномазых и чтобы наши денежки шли на ваше жалованье. Обдумайте все это, мисс О'Рурк, обдумайте хорошенько.

Она глотнула воздух.

Прежде чем отпустить ее, Роулинз добавил:

— Не то я буду вынужден снова заехать сюда и самолично преподать вам кое-какой урок.

Грейс, дрожа, опустилась на ступеньки церкви. Потерла руки, точно стараясь стереть его прикосновения. Потом, вздохнув поглубже, чтобы хоть немного успокоиться, встала, взяла учебники и решительно направилась по дороге в город.

Через несколько минут Грейс увидела лошадь, мчавшуюся галопом прямо на нее, и похолодела от ужаса. Потом она рассмотрела, что лошадь вороная, а у Роулинза была гнедая. Когда Рейз, натянув поводья, на всем скаку остановился рядом с ней, Грейс вскрикнула от облегчения. Он спрыгнул на землю.

— Грейс! Что случилось? Джеф сказал, вы в опасности.

Он плакал.

Рейз еще не договорил, а Грейс уже кинулась к нему, ища прибежища в его крепких объятиях. Почувствовала, как он сжал ее, и еще теснее прижалась к нему. Он ласково покачивал ее. Она ощутила его губы на своем подбородке, они едва касались ее — нежно, успокаивающе. Долго стояли они так: Грейс — прижавшись к нему, Рейз — держа ее в объятиях. Потом он чуть отстранился и взял ее лицо в ладони.

— Что же все-таки случилось?

— Ничего, — еле выговорила она. — Слава Богу, ничего! — На ее ресницах сверкнули слезы. Он громко выругался. Грейс чувствовала себя уже гораздо увереннее.

— Не думаю, что он действительно что-нибудь предпримет. По-моему, все это просто пустые угрозы.

— Кто?

— Роулинз.

Она залилась краской. Рейз стал яростно мерить землю

Шагами.

— Так что же наконец произошло? Грейс рассказала ему все.

Он схватил ее за плечи, пальцы жестко впились в них причиняя боль.

— Это был ваш последний день в школе

— Рейз, я не могу это бросить!

— Черт бы все побрал! — взорвался он, резко отвернувшись от нее. — Черт бы вас побрал, Грейс! Она стиснула руки, прижав их к груди Рейз повернулся к ней лицом.

— Надеюсь, вы не собираетесь оставаться здесь до утра? Она покачала головой.

— Я вижу, мне не удастся заставить вас изменить решение, разве что займусь рукоприкладством и попробую вбить немножко разума в вашу упрямую головку?

— Даже это не поможет.

— Отлично, — бросил Рейз. — Я буду приезжать сюда каждый день после уроков и забирать вас. И не пытайтесь отговорить меня!

— Я не осмелюсь, — кротко согласилась Грейс В душе она почувствовала облегчение.

Чем больше Грейс раздумывала, тем крепче становилась ее уверенность, что Роулинз не посмеет тронуть ее В конце концов, она ведь дама, а южане всегда гордились своим уважительным и галантным отношением к прекрасному полу Аллен, однако, не разделял этой уверенности

Рейз, к несчастью, пошел к нему и рассказал о незваном посетителе школы. Стоит ли говорить, как рассердилась на него рейс.

Аллен приподнялся и, тяжело дыша от напряжения потребовал:

— Грейс, ты уедешь в Нью-Йорк следующим поездом

— И не подумаю, — ответила она, поджав губы — Брэг преувеличивает, его ведь даже там не было

— Ты недооцениваешь Рейза, — заметил Аллен — Он может быть опасным человеком, Грейс, а подобные люди хорошо умеют чувствовать угрозу. Ты…

— Я женщина, Аллен, — прервала его Грейс — Роулинз слишком южанин, чтобы обидеть даму.

— Грейс, я никогда ни о чем не просил тебя. Но теперь прошу. Ради меня, пожалуйста, вернись в Нью-Йорк. Зная тебя, я ни в коем случае не должен был подыскивать тебе здесь место.

— Я не собираюсь бежать.

Аллен выругался, страшно напугав Грейс: она никогда от него такого не слышала. Он тут же извинился.

— К тому же у меня нет денег. Ни цента. Я должна остаться хотя бы до пятнадцатого и получить жалованье. Даже этого мне не хватит, чтобы оплатить лечение матери.

От этих невеселых мыслей губы ее сжались. Время идет. Нужно что-то делать, чтобы получить дополнительный заработок. В то же время она понимала, что в Натчезе нет никакой работы, во всяком случае, приличной.

— У меня есть двадцать долларов, Грейс. Прошу тебя, возьми их, это все мои сбережения. Учителям не очень-то хорошо платят, ты ведь знаешь. К тому же я потратил кое-что на учебники для детей. Но все, что у меня есть, твое.

— Я не поеду в Нью-Йорк, — сказала Грейс спокойно, внутренне сжимаясь от страха и подумывая, не взять ли все же эти двадцать долларов у Аллена: по крайней мере она сможет оплатить большую часть больничных счетов. Но она знала, что не сделает этого.

— Аллен, деньги нужны тебе самому, чтобы продержаться пока ты не сможешь снова вернуться к работе, а это случится не раньше, чем через несколько недель. И ведь нужно еще заплатить доктору Лангу!

Аллен покачал головой:

— Он сказал, чтобы я не беспокоился — можно не спешить с оплатой.

Грейс попыталась улыбнуться, хотя и чувствовала, как тяжелые думы, точно камень на шее, затягивают ее в пучину отчаяния. До сих пор еще никто не откликнулся на ее объявление. А если даже и найдется свободное место, ее не возьмут — о ней уже разнеслась в этом городе дурная слава Теперь, когда она стала заниматься с черными ребятишками, будет еще хуже. Похоже, она больше не властна что-либо изменить. Как в Нью-Йорке, где ее не хотели принимать на работу из-за плохой репутации. А ведь она давала себе слово впредь быть сдержаннее, хотя бы ради матери.

Может, попытаться упросить Луизу Баркли взять ее к девочкам на неполный день. Грейс представила, как будет умолять Луизу, а та, почувствовав свою власть, злобно поиздевается над ней. Но дело не в этом. Если бы у нее был хоть какой-то шанс получить эту работу, она смирилась бы и ползала у Луизы в ногах. Но Грейс знала, что Луиза ни за что не возьмет ее обратно. Знала так же хорошо, как и то, что в городе нет ни одного приличного места.

Она закрыла глаза, и тут ужасная мысль пронзила ее: на Силвер-стрит всегда есть работа.