Он различил свое имя в сопровождении россыпи замысловатых ругательств.

Вот, значит, как. Возможно, стоит попробовать собственный способ ухаживания.

Хлоя услышала, как приоткрылась дверца шкафа.

Она умолкла и через некоторое время заметила на потолке узкую полоску света. Она забилась в самый дальний угол огромного шкафа и поэтому ничего не могла различить за ворохом одежды.

Полоска света стала уже, а затем исчезла совсем. Хлоя услышала звук закрывающейся дверцы, после чего вновь погрузилась в желанные темноту и одиночество.

Вероятно, это кто-то из горничных, решила она, пожав плечами.

Вспомнив упрямство лорда Джона, Хлоя продолжила с того же места, на котором прервалась, обозвав его, кроме всего прочего, высокомерным и самоуверенным негодяем. Естественно, по-французски.

Шкаф слегка вздрогнул. Затем послышался шорох шелковых юбок.

Что-то двигалось по направлению к ней. Хлоя нервно сглотнула. В шкафу был кто-то еще!

Чья-то сильная рука схватила ее за лодыжку. Из груди Хлои вырвался звук, напоминающий пронзительный писк. Таинственная рука тянула ее к себе. Спина Хлои скользила по задней стенке шкафа.

Совсем скоро Хлоя уже лежала.

Мужская рука в темноте скользнула по ее груди поверх шелкового пеньюара. Несмотря на волнение и испуг Хлои, соски ее мгновенно отвердели, откликнувшись на нежное прикосновение.

Она почувствовала, как развязывают узел на ее поясе. Затем полы пеньюара распахнулись.

Теплая рука скользила по ее коже. Шелковистые подушечки пальцев со всех сторон ласкали ее нежную грудь.

Один палец проехал по самой середине груди, а затем спустился ниже и остановился у пупка. Там он описал круг по краю углубления, слегка царапая ногтем чувствительную кожу. Это действовало очень возбуждающе.

Пальцы скользнули ниже.

Они погрузились в завитки волос внизу ее живота, продвигаясь вперед легкими осторожными толчками. Их эротические движения возбуждали ее все сильнее.

Хлоя тихо застонала.

Пальцы двинулись еще дальше. Они гладили нежную внутреннюю поверхность ее бедер, спускаясь к самым коленям и возвращаясь к сокровенному холмику.

Вторая рука присоединилась к первой, скользнув вокруг ее бедра, а затем остановилась под ягодицей.

В тесном пространстве шкафа Хлоя слышала свое собственное учащенное и неровное дыхание.

Горячие губы сомкнулись вокруг ее соска. Она вскрикнула от невыразимого наслаждения.

Влажные, настойчивые и умелые губы принялись ласкать ее.

Хлоя запустила пальцы в шелковистые волосы, провела ладонями по длинным прядям и развязала тонкую ленточку, стягивавшую их у него на затылке.

Затем Джон лег на нее.

Ласковые губы двигались вверх по ее груди и коснулись нежной шеи. Она извивалась под ним, придавленная ко дну шкафа всем весом его тела.

Рука, обхватившая ее ягодицы, крепко прижала Хлою… прямо к мужской плоти.

Она была горячей и бархатистой. Длинной, толстой и твердой.

У Хлои перехватило дыхание.

Пульсирующая плоть скользнула вдоль ее увлажнившегося лона и после нескольких пробных движений погрузилась в нее.

В порыве нежности Хлоя произнесла его имя.

– Откуда ты знаешь, что это я? – осведомился Джон, растягивая слова, и лизнул ее ухо.

Хлоя куснула его в плечо.

– А кстати, Лорд Страсти, откуда вы знаете, что это я? – насмешливо спросила она.

Он замер на секунду, глубоко погрузившись в нее. Джон знал, на что она намекает: будто бы для него она ничем не отличается от других женщин. Как она ошибается!

Он шептал хриплым прерывающимся голосом, согревая дыханием ее шею:

– Хлоя… если бы я только ощущал тебя… вот так. – Его плоть изогнулась внутри ее. – Я бы узнал.

Тихий вздох сорвался с ее губ.

– Если бы я только мог слышать этот твой вздох, – продолжал он, сделав вращательное движение бедрами и еще сильнее прижавшись к ней, – я бы узнал тебя.

– Джон, – потрясенно прошептала Хлоя.

– Если бы я только мог почувствовать твой запах, – он вдохнул исходящий от нее цветочный аромат, – я бы узнал тебя.

Хлоя крепко обняла его и прижала к себе, обвив ногами его бедра.

– Если бы я только мог ощутить твой вкус, котенок. – Его горячие полуоткрытые губы скользнули по ее горлу к ключице, а затем прижались в страстном поцелуе к раскрывшимся навстречу губам Хлои. – Я бы узнал тебя, узнал, узнал.

Его голос был грубым и хриплым, а плоть продолжала свое неистовое движение внутри ее.

Темный старый шкаф превратился в жаркое прибежище любви.

Движения Джона, его горячее дыхание, пылкие слова, необузданные ласки преследовали одну цель – еще больше разжечь ее желание.

Он овладел ею в темноте. На дне шкафа. Она умоляла его не останавливаться.

Хлоя Секстон совсем забыла, что была в ссоре с Джоном Секстоном.

Она подумала, что именно поэтому таких людей и называют плутами.

Горничная Фиона, перекинув через руку несколько свежевыстиранных вещей виконтессы, вошла в комнату хозяйки. Она открыла шкаф и застыла, нахмурившись. Из-под груды нижнего белья, украшенного кружевами и оборочками, торчала пара мужских ботинок.

– Интересно, как они попали в спальню ее сиятельства? – вполголоса пробормотала Фиона. – Наверное, это новая служанка – вечно она все путает.

Горничная нагнулась, чтобы убрать ботинки, но они внезапно зашевелились.

– Господи Иисусе и пресвятая дева Мария! – вырвался у нее леденящий душу вопль.

Среди груды одежды показалась золотоволосая голова виконта.

Он не очень удивился, обнаружив, что это та же самая горничная, с которой он столкнулся в первую брачную ночь, когда голым бежал по коридору.

– Боже милосердный! – прижала она руку к сердцу. – Что… что вы здесь делаете, милорд?

– Я… ну… я просто… – На этот раз Джон не нашелся, что сказать.

– Я потеряла пуговицу, Фиона, а виконт помогает мне искать ее, – раздался приглушенный голос из глубины шкафа.

Горничная узнала голос хозяйки.

– Пуговицу, миледи? Тогда позвольте, милорд. Я постараюсь найти ее, и нет никакой необходимости вам самим…

– Нет! – одновременно вскрикнули ее хозяева.

Горничная попятилась.

– Вы уверены? Это совсем нетрудно, и…

– Мы уверены, – слабо улыбнулся Джон. – Но все равно спасибо.

Джон откашлялся.

Эти титулованные особы бывают такими странными, уже не в первый раз подумала горничная.

– Положи одежду на кровать и можешь быть свободна, Фиона, – распорядился виконт.

Фиона незамедлительно выполнила его приказание, с глухим стуком захлопнув за собой дверь.

Хлоя захихикала.

– А ты говорил, что нас здесь никто не найдет.

– Я недооценил здешнюю прислугу, – ответил Джон и ухмыльнулся. – Значит, пуговица, моя милая женушка?

Хлоя тихонько засмеялась.

– Наверное, вот она. – Двумя согнутыми пальцами Джон ухватил ее за кончик носа и игриво подергал. – А может, вот эти пуговицы?

Он коснулся пальцами ее сосков, которые тут же стали твердыми.

Хлоя опять хихикнула.

– Или вот эта. – Он пощекотал пупок жены.

– Нет, не думаю, милорд, – улыбнулась Хлоя и погрозила ему пальцем.

– Тогда эта, наверное… – Его рука скользнула ей между ног в поисках еще одной, глубоко запрятанной «пуговицы». Палец Джона сделал несколько дразнящих движений.

– Джон!

Мужская рука высунулась из шкафа, ухватила ручку и захлопнула дверцу.

– Джон!

– Я просто помогаю вам, миледи… разобраться с пуговицами.

И он действительно помог.

Днем все решили отправиться на скачки, которые устраивались на известном ипподроме в окрестностях Брайтона. Поначалу Джон отказывался ехать, но Хлое в конце концов удалось уговорить его присоединиться к остальным.

На скачках собралось все общество.

Сюда съехались дворяне из окрестных поместий и городов, а также гости принца Уэльского из его загородного дворца.

Сам принц, большой любитель конных состязаний, отсутствовал. Он перестал бывать на скачках еще в девяносто первом году, после известного скандала, связанного с одной из его лошадей по кличке Беглец и жокеем Чифни.

Проиграв заезд днем раньше, Беглец чудесным образом выиграл, когда ставки существенно выросли. В обществе поползли слухи о сговоре. Вины принца здесь не было, но жокейский клуб принял решение, направленное против Чифни, и потребовал, чтобы принц отказался от его услуг.

Принц с неохотой подчинился, но с тех пор перестал активно участвовать в скачках. Тем не менее он продолжал делать ставки на бегах.

В тот день в первом заезде участвовали кобылы-трехлетки.

– Почему бы тебе не выставить Нетти? – подшучивал Джон над Хлоей. – Тебе нужно всего лишь рассыпать на финише побольше овса – и она придет первой.

Хлоя толкнула его локтем в бок.

Он улыбнулся, отчего на его щеках образовались две глубокие ямочки.

– Ей даже не нужен будет жокей.

– Джон, это не смешно. Нетти очень ласковая лошадь.

– Но не такая ласковая, как ты, морковка. – Джон повернул к себе Хлою и запечатлел на ее лбу поцелуй.

Хлоя покраснела, смущенная таким публичным проявлением любви.

– Джон, все же на нас смотрят! – воскликнула она и попыталась вырваться из его объятий.

– Неужели на нас? А я полагал, что все они смотрят на лошадей, – отшутился он.

– До нас дошли слухи, что вы дали себя захомутать, Секстон, – донесся сзади высокомерный голос. – Трудно в это поверить.

Они разом обернулись. Рядом с ними стоял лорд Снелсдон в окружении своих обычных спутников.

Джон никогда не любил лорда Снелсдона. Это был подлец и хвастун, получавший удовольствие, оскорбляя тех, кому не выпало счастье родиться сыном богатого вельможи.

Он окружил себя крайне неприятными людьми, такими же мерзавцами, как и он сам. Лорд Крэндалл, лорд Ховардсби, лорд Лейкстон – все они не уважали никого, кроме себя.

Много раз Джону казалось, что они специально провоцировали столкновения с прохожими, выстраиваясь на тротуаре по четыре в ряд, и порой попавшиеся на их пути бедняги даже получали серьезные травмы.

Разумеется, они вместе учились в Итоне.

Джон не был воспитанником Итона. В то время молодой виконт влачил полуголодное существование в сельской местности Англии, стараясь выжить. Отыскав его, Морис, который никогда не одобрял жестокости, царившей в английских закрытых школах, посчитал более правильным пригласить для своего племянника преподавателей.

Независимая натура и беспечный характер делали Джона неподходящим кандидатом для Итона.

Кроме того, маркиз считал, что мальчик достаточно настрадался в юности, и поэтому не хотел подвергать его новым испытаниям, ждущим молодого человека в этом аристократическом заведении.

Позже Джон неоднократно отдавал должное решению дяди. То, что он слышал о царящих там порядках, привело его к мысли, что он никогда не отправил бы туда члена своей семьи. Он был убежден, что сила характера воспитывается совсем другими методами.

Доказательством правильности его взглядов служили эти стоящие сейчас перед ним агрессивные и злобные люди, чьи характеры складывались в этом ужасном месте, называвшемся Итон. Джон не принадлежал к их кругу, и они не упускали возможности указать ему на его место. Во всяком случае, пытались. Но беззаботный и веселый характер лорда Секстона не позволял им достигнуть цели. Оскорбления, казалось, совершенно не задевали его.

Его успех у женщин еще больше приводил их в ярость, а зависть заставляла все сильнее нападать на него.

Естественно, это скрывалось под тонкой завесой английской вежливости.

Хлоя молчала, но в ней все кипело. Она прекрасно поняла, что имели в виду эти шалопаи. Но сочувствие к мужу все же прорвалось наружу. Джон не заслуживал этого. Она вложила ладонь в его руку.

Он на мгновение сжал ее пальцы, прежде чем ответить лорду Снелсдону:

– Да. Жаль, что вы не присутствовали на свадьбе, Снелсдон. К нам съехались все сливки общества.

«Браво, Джон!» – мысленно зааплодировала Хлоя его ответу. Лорд Снелсдон пропустил самое значительное событие сезона.

– Зачем понадобилось так спешить? – ощетинился Снелсдон. – Должен сказать, что все были поражены.

Он многозначительно посмотрел на живот Хлои.

Укол достиг цели. Самого Джона это не волновало, но он не мог позволить, чтобы оскорбляли Хлою. Его зеленые глаза сверкнули. Он сделал шаг вперед, но Хлоя удержала его.

Она одарила стоящих перед ней мужчин очаровательной улыбкой.

– Действительно, со стороны это могло показаться странным, но мы с Джоном всегда собирались пожениться. Просто он ждал, пока я подрасту, правда, дорогой?

Он взглянул на жену, и в глазах его мелькнула задумчивость.

– Да, – тихо сказал он. – Совершенно верно.

– О, это так романтично! – Подошедший к ним Адриан Синдреак похлопал Джона по спине. – Трудно поверить, что он не француз.

Молодой граф окинул внимательным взглядом группу светских шалопаев, ожидая ответа. Знатностью он превосходил всех их.

Они немедленно согласились, что это действительно необыкновенно романтично.

Адриан украдкой подмигнул Хлое, она улыбнулась ему в ответ.

Однако лорда Снелсдона нелегко было смутить.

– Выиграли приличную сумму, да, Секстон?

Джон никогда не играл, разве что в шутку. Никогда. Все прекрасно знали об этом. Многие считали странным, что виконт, проявляя такое безрассудство в амурных делах, совершенно равнодушен к азартным играм.

Только Хлоя знала правду.

Насмотревшись на пагубное пристрастие отца, Джон питал отвращение к этому развлечению. Он никогда бы не поставил на карту то, чем дорожил.

Тем более теперь, когда он отвечал за благополучие целого поместья.

– Я не играю в азартные игры. – Его ответ был краток и сух.

– Духу не хватает, да? – попытался поддеть его Снелсдон. Этот человек придавал чересчур большое значение способности мужчины поставить все свое состояние на карту. Джон всегда удивлялся такой странной постановке вопроса. Единственное, в чем он всегда был уверен, – это в своей состоятельности как мужчины.

Лорд Страсти взглянул на Снелсдона сверху вниз и прищурился.

– Мне нет нужды таким способом утверждать себя как мужчину.

Оскорбление было едва прикрыто. Лорд Снелсдон густо покраснел. Все знали, что он никогда не пользовался успехом у женщин.

– Прошу меня извинить, лорд Секстон. Я вижу, здесь присутствует маркиз Лэнгтон. Мне нужно поговорить с ним.

Джон вежливо кивнул, и молодые люди удалились.

– Вот почему ты не хотел ехать, Джон! Тогда прости, что заставила тебя. – Лицо Хлои выражало раскаяние.

Джон улыбнулся и поцеловал ее в кончик носа.

– Нет, милая. Это не имеет к ним никакого отношения. Мне просто не нравится, как здесь обращаются с лошадьми.

– Что ты имеешь в виду? – наморщила нос Хлоя.

– Они содержатся в ужасных условиях. В конюшнях слишком жарко, а на свежий воздух лошадей выпускают только на скачках. Я иногда удивляюсь, как они вообще ухитряются добраться до финиша.

Хлоя побледнела.

– Я этого не знала.

– Я не одобряю подобного обращения с лошадьми.

– Я тоже, – раздался рядом с ними голос с сильным акцентом.

Хлоя и Джон с удивлением взглянули на подошедшего к ним араба, с головы до ног закутанного в широкие одежды. Верхняя часть его лица была скрыта покрывалом.

Рядом стояла самая великолепная вороная лошадь, какую они когда-либо видели.

Джон восхищенно улыбнулся:

– Какая чудесная лошадь!

Как будто поняв, что речь идет о нем, жеребец фыркнул и наклонился, чтобы понюхать Джона.

Джон усмехнулся и погладил его гладкую шкуру.

– Привет, парень.

– Боюсь, он слишком красив, – сказал араб, явно гордясь великолепным животным. – Но скакун превосходный.

– Что это за порода? – спросила Хлоя и похлопала коня по лоснящемуся боку. Она никогда прежде не видела такой лошади.

– Разумеется, арабский скакун! – сказал хозяин жеребца и улыбнулся каким-то своим мыслям.

– Никогда не видел вороного, – признался Джон.

– Их осталось мало.

– Почему?

Жеребец потянулся губами к волосам Хлои, и ей пришлось оттолкнуть его морду.

– Он думает, что это морковка, – насмешливо сказал Джон.

Хлоя состроила ему гримасу.

– Почти все животные такой масти уничтожаются, – объяснил араб.

– Но почему? – удивленно выдохнула Хлоя. – Они так прекрасны!

– Их очень легко обнаружить в пустыне. Они слишком выделяются на фоне белого песка и делают всадника удобной мишенью.

– Какая нелепая причина для убийства лошади! – вознегодовала Хлоя. Ее врожденное чувство справедливости было оскорблено.

– Согласен. Поэтому я и спас его. Я шейх Али аль-Гассан, а это Шираз. – Он похлопал по шее коня. – Сегодня Шираз участвует в состязании. Миледи, вы увидите лошадь, которая вкладывает в бег душу.

– Он великолепен! – не уставал восхищаться Джон.

– Я видел лошадь, на которой вы приехали, – серого жеребца. Тоже очень красивое животное.

Джон кивнул, благодаря собеседника за комплимент.

– Может быть, вы хотите принять участие в состязаниях? – с надеждой спросил араб. Видя, что Джон колеблется, он лукаво добавил: – Остальные не смогут составить конкуренцию Ширазу. Это будет соревнование только между нами двоими – остальные не в счет. Только мы достойные соперники.

Хлоя видела, что Джон размышляет.

– Я никогда не заключаю пари, – наконец ответил он.

Шейх сверкнул белыми зубами.

– А кто говорит о пари? Наградой нам будет сама скачка. Настоящее состязание!

Джон улыбнулся и медленно кивнул. В его глазах загорелся озорной огонек.

– Тогда увидимся на старте. – Мужчина быстро поклонился Хлое и увел гордое животное.

– Думаешь, ты сумеешь опередить его? – шепотом спросила она мужа.

Джон усмехнулся.

– Этого жеребца? Никогда.

Рот Хлои приоткрылся.

– Тогда зачем же ты согласился участвовать в скачках?

– По крайней мере я могу попытаться, Хлоя, – подмигнул он жене и, извинившись, отправился готовиться к состязанию.

Хлоя, закусив губу, смотрела на его удаляющуюся спину. Мужчины такие странные…

Мимо прошла баронесса Дюфон. Ее прическу венчал кораблик с полощущимися на ветру парусами.

В фиалковых глазах Хлои загорелся огонек азарта. В отличие от Джона она заключает пари. Особенно в необычных случаях.

Таких, как этот, когда ее муж принимает участие в скачках.

Хлоя оказалась рядом с Дейтером и Шнапсом у самого края беговой дорожки, когда толпа придвинулась ближе, чтобы лучше рассмотреть происходящее.

Она видела Джона и шейха аль-Гассана, которые выезжали на старт, пытаясь сдержать своих коней. Шираз рванулся и укусил стоящую впереди лошадь, а затем, казалось, ухмыльнулся своему возмутительному поведению. Он был полон нетерпения.

Хлоя, улыбаясь, покачала головой. Чудесная лошадь! Но не шейх должен победить. Хлоя поставила на Джона.

Прозвучал удар гонга. Всадники сорвались с места и понеслись по беговой дорожке. Из-под копыт коней летели комья земли.

Когда они поравнялись со зрителями, Адриан, Дейтер и Хлоя принялись криками подбадривать Джона, стремясь перекричать толпу, приветствующую своих любимцев.

Дистанция была достаточно длинной – три мили по холмистой равнине с финишем прямо перед зрителями.

Хлоя привстала на цыпочки, чтобы видеть наездников. Когда они исчезнут из виду, устроители соревнований будут сообщать зрителям о ходе состязаний с помощью специальных наблюдателей, стоящих вдоль трассы.

Все трое, затаив дыхание, ждали первого сообщения.

Когда оно наконец пришло, их ждало разочарование. Джон и шейх держались где-то в середине.

– Виконт ждет благоприятного момента, – объяснил Дейтер. – Как-то раз в моей деревне один человек скакал на лошади…

– Погодите, Дейтер! – Адриан призвал всех прислушаться к следующему сообщению.

«Лорд Секстон только что возглавил гонку…»

Толпа разразилась громкими радостными криками. Радовались не только те, кто поставил на Джона. Он считался отличным наездником, и многие его любили. Кроме того, более трети зрителей были его гостями. В обществе считалось хорошим тоном поддерживать хозяина дома.

Хлоя запрыгала и принялась хлопать в ладоши.

Пришло третье сообщение: «Вороной обошел лошадь виконта Секстона!»

Толпа разом вздохнула.

– О нет! – Хлоя дернула Адриана за рукав. – Ты думаешь, шейх победит?

– Не знаю. Давай будем слушать.

Джон низко пригнулся в седле, время от времени поглядывая на скачущего впереди жеребца. Отсюда, сзади, ему чудилось в этой лошади что-то неуловимо знакомое.

Теперь шейх опережал его примерно на два корпуса. Остальные далеко отстали, скрывшись в пыли, поднятой копытами скакунов. Все происходило именно так, как предсказывал аль-Гассан.

Перед Ширазом неожиданно возникла высокая изгородь. Вместо того чтобы обогнуть ее, как предписывалось правилами состязаний, он, не замедляя хода, в головокружительном прыжке перемахнул через препятствие.

Джон последовал за ним.

Ветер донес до него громкий смех.

– Отлично, виконт. Вот это настоящая гонка!

Джон не ответил, еще ниже пригнувшись к шее своего коня.

Что-то очень знакомое было в этом проклятом жеребце…

Всадники миновали последний поворот и вышли на финишную прямую.

– Вот он! Вот он! – В волнении Хлоя почти стянула рубашку с плеча Адриана. Джон догонял вороного – теперь он был примерно на корпус позади него. Удастся ли ему обойти шейха на финише?

По мере приближения развязки волнение толпы усиливалось. Зрители толкали друг друга, прижимаясь к самым боковым ограничительным линиям. Началась давка.

Внезапно на Дейтера налетел какой-то толстяк; его локоть больно вонзился в бок баварца. Шнапс при этом вылетел из рук хозяина – прямо на середину дороги.

Хлоя вскрикнула и прикрыла рукой глаза.

– Шнапс, нет!

Дейтер пытался выскочить на дорогу, чтобы спасти своего любимца, но Адриан удержал его.

– Вас затопчут! – крикнул Синдреак.

Джон, изо всех сил старавшийся обогнать Шираза, бросил взгляд вперед и с ужасом увидел Шнапса, за-мершего от страха на самой середине дорожки. Что он здесь делает? Маленькая собачка почти никогда не слезала с рук хозяина. Подняв глаза, он заметил державшего Дейтера Синдреака и понял, что произошло.

Джон глубоко вздохнул. Нужно попытаться спасти бедное животное.

Это было опасно. Он скакал по дальней от собаки стороне дорожки и должен был, изменив направление, пересечь курс приближающихся всадников. Они не успеют вовремя придержать коней, если ему не удастся подобрать Шнапса с первой попытки.

Более того, Джон не был уверен, что его лошадь сможет резко повернуть на такой скорости.

Стиснув зубы, он приготовился к повороту, как вдруг вороной совершил абсолютно непостижимый маневр.

Он никогда не забудет этой картины, настолько артистично было все выполнено.

Человек и животное двигались как единое целое. Шейх аль-Гассан наклонился и одним неуловимым движением подхватил Шнапса, сняв его с опасного места.

Его несущаяся галопом лошадь резко повернулась и встала на дыбы, затормозив у боковой линии. Джон на своем жеребце пронесся мимо и первым пересек линию финиша.

Не дожидаясь, когда его объявят победителем, Джон повернул коня и подъехал к тому месту, где стояла Хлоя. Шейх как раз передавал собаку Дейтеру, который со слезами на глазах обнимал своего любимца.

– Это был благородный поступок, шейх аль-Гассан, – поблагодарил араба Джон. – Позвольте выразить вам признательность от своего имени и от имени моих домашних.

Шейх пожал плечами, как будто это была сущая безделица.

– По всему видно, что он у вас вроде члена семьи, – улыбнулся он Джону. – Поздравляю с победой.

– Это вы должны были выиграть.

Шейх опять пожал плечами.

– Теперь мы возвращаемся ко мне в замок. Не хотите ли присоединиться к нам? – Джон окинул взглядом толпу, наполовину состоявшую из его гостей, и губы его скривились. – Похоже, у нас сегодня будет многолюдно.

Шейх покачал головой:

– Благодарю, но мне нужно уехать. У меня уже назначена встреча – сами понимаете. Возможно, в другой раз.

– Буду очень рад, – искренне сказал Джон.

– Да, – кивнула Хлоя. – Большое спасибо, что спасли его, – мы все так его любим. Шнапс такой милый.

Джон искоса взглянул на нее. Возможно, она и права, если считать милым его постоянный злобный оскал.

– Вы добрый человек, шейх аль-Гассан, – благодарно улыбнулась арабу Хлоя.

– Это для меня новость, виконтесса.

– Ну, сначала вы спасли Шираза, а теперь Шнапса. Полагаю, это говорит само за себя.

Шейх сверкнул белозубой улыбкой.

– Тогда… можете считать, что у меня просто привычка спасать кого-нибудь.

Он важно поклонился им и поскакал прочь.

И только когда его фигура скрылась из виду, Джон сообразил, что последняя фраза была произнесена на чистом английском языке, без всякого акцента.

«Спасать кого-нибудь?»

Внезапно Джон вспомнил, где он видел эту лошадь.

Он схватил Хлою за руку и отвел в сторону.

– Это Черная Роза! – воскликнул он.

– Не может быть, – фыркнула Хлоя. – Это же шейх.

Джон тяжело вздохнул:

– Нет. Просто он мастерски меняет обличье.

Хлоя побледнела.

– Ты считаешь, он предупреждал нас?

– Вовсе нет. – Уголки его губ дрогнули. – Думаю, он играл с нами.

Вечером сэр Перси спросил Джона, понравились ли ему скачки.

Джон с удивлением посмотрел на него.

– Разве вас там не было?

– Бог мой, конечно, нет! – всплеснул руками Перси. – Я не переношу всю эту пыль. Она может запачкать мне кружева.

– Неужели? – тихо спросил Джон.

Рант левого ботинка сэра Перси был покрыт слоем пыли.

Глава 13

Завеса начинает приоткрываться

– Но я перепробовала практически все! Этот человек не поддается ни на какие соблазны!

– Ты уверена, Зу-Зу? Действительно все? – Две женщины расположились в оранжерее за чашкой чая.

– О да! Я ловила его в темном коридоре, я практически в открытую приглашала его к себе в комнату, совершенно недвусмысленно касалась его руками – он остался равнодушен!

Графиня де Фонболар задумчиво поджала губы.

– Ты в этом деле специалист, Зу-Зу. Если он отвергает твои ухаживания…

– Уверяю тебя, он даже не смотрит на других женщин! Факты говорят сами за себя, Симона. Почему бы тебе не оставить эту затею?

Графиня с намеренно громким стуком поставила чашку на блюдце.

– Ты неправильно истолковываешь мои намерения, друг мой. Я совсем не этого добиваюсь! Я хочу не поссорить их, а, наоборот, соединить!

– Они и так вместе, – отмахнулась от нее Зу-Зу. – Чего тебе еще нужно?

– Гораздо большего.

Графиня Замбо похлопала подругу по коленке.

– Понимаю, но иногда лучше, когда эти дела идут естественным путем. Вероятно, в данном случае нам не стоит вмешиваться. – Она пожала плечами, выражая этим чисто французским движением свое отношение к странностям любви.

– Глупости! Я ее бабушка и обязана вмешиваться!

Женщины посмотрели друг на друга и рассмеялись.

– Ты замечаешь, что Хлоя почти не разговаривает со мной? Что она должна обо мне думать?

Графиня отмела ее сомнения:

– Хлоя справится со своими чувствами. Она никогда не была злопамятной. В этом отношении малышка очень похожа на свою бабушку, – многозначительно взглянула она на Зу-Зу.

Та недовольно поморщилась.

– Ты так до конца и не простила меня за тот единственный случай с Морисом?

– Я не желаю обсуждать это.

– Послушай, моя дорогая Симона, давай наконец поговорим откровенно. Какое это имеет значение после стольких лет?

Так было всегда: как только они касались запретной темы, графиня начинала сердиться. Зу-Зу безошибочно угадывала это, потому что движения ее подруги становились резкими, речь делалась отрывистой.

– Я же сказала – не будем обсуждать это!

– Нет, будем! – Зу-Зу тоже поставила чашку. – Почему ты не вышла замуж за Мориса? Ты не любишь его?

– Разумеется, я его люблю! Но это совершенно не относится к делу!

– Значит, это все из-за того, что произошло между нами много лет назад?

– Нет! – Графиня сделала глубокий вдох. – Я простила его за это.

– Как благородно с твоей стороны, Симона. Особенно если учесть, что его не за что было прощать.

Графиня недоверчиво взглянула на подругу.

– И ты хочешь, чтобы я в это поверила? Зу-Зу, ты же спала абсолютно со всеми! Почему же Морис стал исключением? Ведь он в ту ночь находился в твоем замке.

Зу-Зу хлопнула ладонью по столу; чай выплеснулся из ее чашки на вышитую скатерть.

– Я не спала со всеми!

Графиня насмешливо фыркнула.

– Ладно… я спала почти со всеми – кроме Мориса.

– Если это правда, то почему?

– Я хотела, можешь не сомневаться. Он был очень красив и обаятелен. Но он не захотел.

Это не могло не удивлять. В молодости Морис имел репутацию гуляки, любителя хорошеньких женщин.

– Но почему?

– Он любил тебя, Симона. – Зу-Зу тяжело вздохнула. – Он всегда любил тебя.

Графиня онемела от изумления. Преданный Морис? В те времена?

Зу-Зу откинулась на спинку стула.

– Я никогда не могла этого понять.

– Ты хочешь сказать, что он никогда…

– Совершенно верно.

Графиня де Фонболар некоторое время молча переваривала эту информацию.

– Но если причина не в той злополучной ночи, то почему же ты не вышла за него замуж, Симона?

– Потому, что это помогает мужчинам сохранять форму. Они обожают охоту, и я полагаю, ожидание только возбуждает их.

– Двадцать лет?

– Я не хочу это обсуждать, – надулась графиня.

– Очень хорошо, – снова вздохнула Зу-Зу. – Ну а что касается Джона, я по-прежнему считаю, что ты должна оставить их в покое. Джон не проявляет ко мне никакого интереса, а Хлоя, похоже, не собирается играть роль ревнивой жены.

Графиня задумалась. Возможно, разумнее позволить событиям развиваться естественным путем.

– Симона?

– Что? – рассеянно откликнулась она.

Замбо в некотором смущении принялась обмахиваться веером, и уголки ее губ дрогнули.

– Как ты думаешь, Жан-Жак не слишком молод для меня?

Подруга подняла на нее изумленный взгляд:

– Зу-Зу!

Отдыхавший в своем обычном убежище в оранжерее Морис Шевано начинал приходить к выводу, что именно здесь раскрываются тайны обитателей «Приюта изящества».

– Как, черт побери, тебе удалось забрать его у нее?