– Дороти, мне необходимо доложить лорду Эдварду, что к нему важный посетитель, – Марта отряхнула ладони, выпачканные мукой, о фартук и помчалась, точно вихрь, во внутренние покои. Спустя четверть часа она явилась и, довольно улыбаясь, сняла с лорда Гарольда Ноттингема мокрый плащ. – Идите, лорд Ноттингем, господа Вас ожидают с нетерпением в гостиной.
      Гарольд поспешил воспользоваться предоставленным случаем и быстро прошел в гостиную, где хозяева Стэнли неторопливо потягивали горячий глинтвейн. Они вели тихую неторопливую беседу о хозяйственных делах со своим управляющим. Леди Мэрион сидела здесь же в угловом кресле, терпеливо слушая эти скучные разговоры, не вызывающие в ней даже простого женского любопытства.
      Гарольд вошел в гостиную и почтительно склонил голову, стоя возле дверей.
      – Добрый вечер, миледи! Добрый вечер, господа! – лорд Гарольд внимательно смотрел на лица хозяев, пытаясь уловить их настроение. – Как чувствуете себя, милорд Эдвард? Как ваши раны, не беспокоят?
      – Добрый вечер, милорд Гарольд! Чему обязаны столь поздним визитом? – отец Бетти поднялся ему навстречу и довольно добродушно протянул руку Эдвард Стэнли остался сидеть в кресле, испытующе поглядывая на запоздалого посетителя.
      – Я пришел, чтобы поговорить с леди Элизабет. Могу ли я увидеть ее и побеседовать с ней? – Гарольд смотрел на хозяев просительно и как-то беспомощно. Он чувствовал себя в здесь неуютно и все время беспокойно озирался.
      – Вы боитесь за свою безопасность, милорд, и потому все время озираетесь, предполагая, что за каждой портьерой сидит по убийце? Не волнуйтесь! В нашем замке не убивают неугодных гостей из-за угла, милорд. Зачем Вы прибыли к нам, лорд Гарольд? Только ли за тем, чтобы встретиться и поговорить со своей супругой?
      – Я очень люблю леди Элизабет и хочу поговорить с ней! Время прошло, и ей пора вернуться домой! Эмерик больше не угрожает ей! – Гарольд чувствовал, что говорит неубедительно и даже невразумительно.
      Пытаясь вернуть жену, он понимал, что не в состоянии защитить ее от новой беды, что ожидает его в ближайшие дни. В сознании крутилась лишь одна навязчивая мысль: ему грозит полный крах! Можно считать, что он полностью разорен! Сокровищница опустошена племянником Эмериком. Гарольд и предположить не в состоянии, где преступники могли спрятать украденные деньги и драгоценности Бетти.
      – Послушайте, милорд! Бетти сегодня заснула довольно рано. Мы очень рады этому обстоятельству. Она не спала три ночи подряд, вздрагивая от каждого звука за окном. Она ждала Вас, но Вы так и не появились. Бетти серьезно больна. Мы беспокоимся за ее рассудок, милорд! Бетти была права, отказываясь от поспешного венчания с Вами! Как жаль, что предусмотрительной оказалась в семье только одна она!
      – Погодите, милорд Ричард! Я не знал ничего. Больше недели пролежал в забытьи. Кэтрин, конечно, должна была известить мою супругу и вас об этом! Но она как-то не подумала о последствиях и теперь казнится.
      – Милорд Гарольд, послезавтра мы проводим ярмарку па лугу возле мельницы. Приезжайте к полудню. Возможно, там Вы встретите свою супругу и сумеете поговорить с ней! – лорд Эдвард поднялся, давая понять запоздалому гостю, что ему пора покинуть замок.
      – Благодарю Вас, милорд! – Гарольд вежливо откланялся и покинул замок тем же путем, как и пришел – через кухню. В душе его утвердилось странное чувство одиночества. Он покинут всеми и остался один! Навсегда!
      Бетти медленно и бесшумно передвигалась по длинным переходам замка. Бледная, с потухшим блеском в прекрасных голубых глазах, она чувствовала себя ожившим привидением. Бетти старалась как можно тише ступать по каменным плитам, выстилающим пол в длинных коридорах. Но сапоги для верховой езды были с подкованными каблуками, потому ей приходилось ступать на носках, будто она крадется, чтобы ее никто не услышал. Бетти полюбила свои рыцарские доспехи и теперь почти не расставалась с ними. Ей стало безразлично, что кто-то будет осуждать ее за нарушение приличий. Пусть даже все считают, что женщина должна носить платье, а ее сочтут дамой легкого поведения или потерявшей рассудок! Бетти такое положение устраивало. Во всяком случае, сейчас к ней никто не приставал и ни о чем не расспрашивал.
      Во дворе встречные крестьяне с тюками и корзинами продовольствия останавливались, приветствовали ее и с любопытством рассматривали необычный наряд – кожаные доспехи со стальными оплечьями и металлическими налокотниками. Все считали, что леди немного тронулась умом и теперь вновь вернулась к детским забавам, вообразив себя рыцарем.
      Она старательно делала вид, что не замечает любопытствующих взглядов простолюдинов, и то, что многие из них покачивают головами, сокрушаясь о ее загубленной молодости. Бетти слабо и печально улыбалась собственным мыслям, хмурилась, озадаченно замирала на месте и озиралась по сторонам. Пусть все считают, что Гарольд свел ее с ума. Пусть сочувствуют, и немного посмеиваются над ней.
      Так медленно Бетти добрела до конюшни. Зашла в душный, нагретый летним солнцем и жаром лошадиных крупов денник, где пахло свежим сеном, навозом и конским потом. Выдернув из сена травинку, принялась грызть ее и, поморщившись, выплюнула, когда поняла, что перекусила сухой стебелек полыни, и слюна стала нестерпимо горькой. Во рту остался пряный и терпкий вкус и запах…
      – Миледи? Доброе утро, леди Элизабет! – Томас Паркин улыбался ей во весь рот, вычесывая щеткой Стара. – Замечательное утро, верно? – сухие стебельки травинок застряли у него в светлых волосах и смешно торчали в разные стороны.
      – Ты похож на Лешего, Том! Неужели, и в самом деле наступило доброе утро? Доброе утро, Томас Паркин! Как чувствуют себя Ив и ваши мальчики? – Бетти понимала, что молчать рядом с этим добродушным, искренним человеком противоестественно, да и невозможно. Она не должна показывать ему, как сильно болит у нее душа.
      – Вам совсем плохо, миледи?! – Томас внимательно осмотрел ее, отметив про себя, что Бетти сильно исхудала за последние дни. Из-под широкого ворота тонкого свитера выглядывали выпуклые ключицы, обтянутые тонкой прозрачной кожей. – Отчего Вы так страдаете, леди? – вопрос Томаса прозвучал так неожиданно, что Бетти просто не успела в ответ ощетиниться.
      – Что?! – Бетти изумленно приоткрыла рот. – Томас, ты тоже считаешь, что я лишилась рассудка? Но это неправда. Том!.. Понимаешь, я просто как-то растерялась в жизни! Словно повернула не в ту сторону, – торопливо стала она объяснять.
      Бетти не стеснялась конюшего, ведь она и раньше могла говорить с парнем совершенно откровенно, как будто он являлся ее братом.
      – Понимаю, леди Элизабет! Я Вас отлично понимаю! Вы уже говорили мне, что, сами того не подозревая, полюбили лорда Гарольда Ноттингема… Может быть, покатаемся по лесу, миледи? – Томас посматривал просительно, и Бетти неожиданно согласилась.
      – Ты это отлично придумал, дорогой мой! Где мое седло? Я поеду на Старе! Похоже, мы с ним привыкаем друг к другу, Томас! Правда, замечательный жеребчик?
      – Интересно, как поживает у лорда Гарольда Ваш любимый Вайолент, миледи? Любят ли его так же, как любили и холили в нашей конюшне? – Томас искоса взглянул па Бетти, озабоченно вздыхая.
      – Думаю, что о нем отлично заботятся. Том! – она посмотрела на конюшего, нежно улыбаясь. – Помнишь, в детстве я очень любила своего пони Лойяла и носилась на нем по окрестностям… Тогда я первый раз встретила Гарольда Ноттингема. А теперь лорд назвал своего любимого породистого жеребца Лойялом. Сказал, что в честь моего рыжего пони! – Бетти посмотрела в небо сквозь широкий дверной проем и мечтательно улыбнулась.
      – Ну, вот, миледи! Вы и улыбнулись, как улыбались когда-то в счастливые времена! – Томас обрадовался переменам в лице Бетти.
      – Когда Мэтью был жив, Том, да?! Ты это хочешь мне сказать, верно?.. – Бетти подумала, что сегодня в первый раз она вспомнила о своем кузене без прежней жгучей боли в груди.
      Она верила, что Мэтью скоро будет отмщен! Эмерика приговорят к смертной казни, и он окончит свои дни на позорной виселице. Жаль только, что все эти события не воскресят юного лорда Мэтью Стэнли.
      Вскочив на Стара, Бетти выехала за ворота, пересекла мост и, остановив жеребчика неподалеку от мельницы, стала нетерпеливо поджидать неторопливого Томаса Паркина.
      «Пусть все думают, что я страдаю от неудачного брака! Пусть все считают, что мы придумали инсценировку похорон, потому что Гарольд отослал меня из своего замка за то, что я оказалась опытной леди и не сохранила девственности до первой брачной ночи. Пусть все сочувствуют мне! Плевать!» – думала она, пока Стар нетерпеливо приплясывал на одном месте, недовольно фыркая.
      – Миледи! – подъехал Томас наконец на неказистом меринке. – Ваш Стар, миледи – один из замечательнейших скакунов. Его необходимо беречь, словно зеницу ока! Он подарит нам много хороших, породистых жеребят. Куда мы поедем, леди Элизабет? – она почувствовала, что словно бы купается во взгляде Томаса, как раньше.
      Его глаза всегда источали нежную любовь и преданность Бетти. Девушка давно знала, что ее приятель с детства любит ее, будто она и не хозяйка его, а младшая сестренка, прелестная в своей подростковой дерзости и детском обаянии.
      Кони легко вынесли их на плотину. Бетти тихо вздохнула, осматриваясь по сторонам. Все тот же рыжий толстый мельник, приветствуя Бетти, поднял руку с дымящейся трубкой. Казалось, он вечно будет сидеть на крыльце неказистого строения, прислушиваясь к скрежету каменных жерновов, только с каждой новой встречей под его соломенной шляпой оставалось все меньше и меньше рыжих волос, будто неумолимое время присыпало и присыпало их белоснежной мукой.
      – Поедем на поляну, где погиб Мэтью! – предложила Бетти, а Томас отметил про себя, что она, вероятно, уже не страдает так сильно из-за гибели кузена.
      Мужчина согласно кивнул и подхлестнул своего Фрэда, стараясь не очень отставать от сильного жеребца Бетти.
      Они выскочили на открытое место и осадили коней неподалеку от дуба, одиноко стоящего посередине леса. Бетти внимательно рассматривала окрестности. Со дня гибели Мэтью прошел почти месяц. Конечно, все вокруг сильно изменилось. Прежние цветы завяли и давно осыпались. Пришла пора цвести другим…
      – Вы что-то хотели здесь найти, леди? Что-то сложилось не так? – Томас смотрел на озабоченное лицо Бетти – Что Вас насторожило здесь?!
      – Погоди, Томас! Погоди! Вот здесь я бросила истлевший лук и стрелы. Вот здесь упал Мэтью! Видишь, даже следов крови не осталось. Все смылось дождями и впиталось в почву… И кто-то сжег мой старый лук и колчан. Здесь побывали серьезные люди, Томас! Они решили, что я больше никогда не приду сюда! Никогда! Но я все-таки пришла! И не уйду отсюда, пока не найду того, что они здесь спрятали, – у Бетти в душе появилась смутная догадка.
      – Леди Элизабет, что и кто мог спрятать здесь? – Томас не видел ничего примечательного ни в поляне, ни в дубе, который вырос обособленно и одиноко. У подножия его уже начали распускаться ярко-желтые цветы золотой розги. По ветру летели над поляной пушинки-семена молочая. – Посмотри, какие простые цветы, а как они украшают все вокруг!
      – Эти цветы свидетельствуют о том, что наступает время осени, Томас! Что примечательного ты видишь еще? – Бетти морщила свой гладкий лоб, будто никак не могла вспомнить какой-то верной приметы прошлого. – Погоди, Том! – она спешилась и пошла через поляну к подножию дуба. – В стволе этого огромного дерева есть дупло, где мы с Мэтью сделали сокровищницу.
      – Сокровищницу?! И я об этом не знал, леди Элизабет?! – приятель детства обиделся, что слегка позабавило сейчас Бетти. – А я считал, что Вы откровенны и доверяете мне все свои тайны, миледи!
      – Ах, Томас! У каждой женщины столько тайн, что если доверять их мужчинам, на свете появится слишком много душеприказчиков. Не обижайся, дорогой! – Бетти, держа своего Стара в поводу, по-дружески положила руку на колено конюшего, но он расценил ее жест, словно провокацию:
      – Осторожнее, леди Элизабет! Я все же мужчина, а не бесчувственные рыцарские доспехи, миледи! Одна Ваша улыбка вызывает у меня в крови волнение!.. Так что же говорить о таких прикосновениях, миледи! – конюший словно опьянел, похоже сдерживал себя, чтобы не схватить Бетти в крепкие объятия.
      Леди даже не обратила на это внимание и продолжала разглядывать ствол дуба:
      – Томас! Томас! Посмотри внимательнее! Ты видишь вход в дупло, такое черное обожженное отверстие! Мы с Мэтью обожгли дупло факелом, чтобы здесь не свили гнездо осы и дикие пчелы. И чтобы не залегли на зимнюю спячку змеи!
      – Ну, вижу! Ну, и что? – Томас уже приходил в себя.
      Парень догадался, что Бетти далека от того, чтобы поддразнивать его, и ее доверительный жест – не кокетство, а обыкновенная случайность! Леди было довольно того, что у нее с конюшим сложились дружеские, чистые отношения. Но Томасу, как любому мужчине, оказывается, этого было мало! Неужели, он любил свою госпожу больше и сильнее, чем свою жену Ив?..
      – Кто-то старательно обрубил все нижние сучья, и замазал места свежих порубок грязью, чтобы не бросалось в глаза. Томас, видишь, сломанную ветку? – Бетти вскочила в седло и подъехала под нижние ветки дерева.
      Дотянулась до ближайшего крепкого сука и прямо с коня взобралась на него. Потом она осторожно отвела в сторону огромную ветку с засыхающими листьями, и Томас увидел опаленное, черное отверстие, судя по всему, огромного и вместительного дупла.
      – Осторожнее, леди Элизабет! Будьте внимательнее! – парень подъехал поближе к огромному дереву, внимательно следя за действиями Бетти. Молодая женщина просунула в отверстие руку в черной кожаной перчатке и, спустя минуту, вытащила из дупла огромную резную шкатулку из кипарисового дерева.
      – Томас! Томас Паркин! Смотри, дорогой! Тут целая куча разного добра! Как ни странно, даже мои украшения! Но последний раз я видела их у противной Жанет! Как они здесь оказались? А внутри еще есть и мешочки с золотыми монетами!.. Господь Вседержитель! Так вот почему Гарри оказался на грани разорения, Томас!.. Его обокрали! Необходимо поскорее ехать к нему, чтобы сообщить, где находятся украденные у него сокровища. Их, похоже, спрятал тот, кто считал меня по-настоящему умершей, Том!.. Эмерик! – Бетти готова была приплясывать на толстом дубовом суке, который, судя по всему, выдержал бы вес не одной такой Бетти. – Я останусь здесь, Том, а ты скачи к дяде и моему отцу. Сообщи им, где я нахожусь! Слышишь, Том?! Скачи в замок, Томми, дорогой! Скачи скорее! – Бетти села на ветку, свесив вниз ноги и взяв наизготовку лук со стрелой.
      Леди осталась одна на поляне, где еще недавно разыгралась трагедия, где пролилась кровь Мэтью, и она чуть с ума не сошла от горя… Мэтью уже не вернуть никогда, но плакать ей не хотелось – радость сегодняшней находки плескалась через край. Эмерик Ноттингем обокрал своего дядю, но даже в Тауэре, под пытками не признался, куда спрятал все сокровища. Делая свой тайник, мерзавец, конечно, считал, что Бетти мертва и никогда не окажется на поляне, где когда-то в детстве сделала с кузеном сокровищницу для маленьких детских секретов. Именно поэтому преступник воспользовался этим дуплом для хранения золота и драгоценностей. Понятно, что он поместил сокровища в дупло на время, надеясь позднее переправить клад в другое место. Быть может, кто-нибудь из его сообщников еще на свободе, но Бетти не чувствовала страха. Ей было сегодня так хорошо, что она даже смущенно прищурилась, весело осматриваясь по сторонам.
      Она думала о том, что теперь Гарольд спасен! Ему не грозит финансовый крах! Он расплатится с королем и рыцарями. А уж как он поведет себя после, будет видно. Возможно, лорд никогда не любил ее и откажется восстанавливать брачные отношения. Бетти была готова и к такому повороту событий. Она готова была принять со смирением все, что ниспошлет ей Господь.
      Но пока что на душе у нее была такая радость, что, казалось, вместе с ней радуется и солнечный день, чистый и промытый, наполненный благоуханием последних летних цветов. Воздух еще сохранял влагу вчерашнего дождя. Листья были свежими, в мельчайших капельках воды, и круглые, крупные капли покачивались в даже сетях, сотканных лесными паучками.
      Тишина и уют окружали ее, и, успокоенная этим ласковым днем, она беспечно сидела на толстой дубовой ветке, рассматривая окружающие ее кусты бересклета с длинными оранжевыми сережками и темно-бордовыми листочками – первым украшением приближающейся осени. Вдохновленная красотой наступающей осени, Бетти внезапно снова запела балладу о Странствующем Рыцаре.
      Все беды свалились на нее в день гибели Мэтью. В день ее обручения. В день, когда отец объявил ей о ее помолвке. Но теперь они остались позади… Душевное спокойствие наконец воцарилось в ее сердце.
      Гарольд вернулся в свой замок недовольный собой. Он так и не смог повидать Бетти. Может быть, она не спала вовсе и прекрасно слышала, как он подъехал к замку и потом разговаривал с ее родственниками. Она просто-напросто не пожелала его видеть.
      Он понимал, что теперь совсем ей не нужен. Кто он теперь? Разорившийся вконец лорд? Нищий, которого ожидает место в Тауэре? Господь, Спаситель!.. Опять в нем всплывает это темное, нелепое чувство. Он не хочет замечать, что сам виновен во всех своих бедах и вновь и вновь почему-то пытается взвалить тяжесть ответственности за свои неудачи на плечи леди Элизабет. Нет! Он все-таки мужчина, рыцарь! И должен сам справляться со своими неудачами.
      Ему предстояло начинать жизнь с начала. Прежде всего, он должен продумать о том, что можно заложить Ашборн, Селби и несколько полей на выгодных условиях надежному человеку. Хотя бы тому же лорду Эдварду, если тот пожелает пойти ему навстречу. Потом из закладных денег выплатить десятину королю и содержание рыцарям: без охраны он пропадет в этом враждебном мире.
      А пока что… К полудню он появится возле замка Стэнли и, возможно, наконец, увидит Бетти и даже сумеет поговорить с ней. Просто попросит у нее прощения и объяснит сложившиеся не в его пользу обстоятельства. А потом, возможно, стоило бы снова вернуться на службу в посольство. Получать приличное содержание от короля. На эти деньги можно неплохо прожить вдвоем с женой. Гарри планировал свои дальнейшие действия, не слишком веря в их реальность. Но и превращаться в бездействующего старика раньше времени он не мог себе позволить.
      Он снова и снова мысленно возвращался к Бетти. Интересно, появится ли его малышка, его нежная кроха, его влюбленная козочка среди ярмарочного шума, суеты, гвалта? И что спросит она у него, когда они внезапно встретятся в торговых рядах или рядом с каруселями? И что он ответит ей? Самое главное, он обязательно должен попросить у нее прощения за то, что так грубо обошелся с ней в тот вечер, когда ее дядя поймал сэра Эмерика. Вся их семья переживала вместе с ним предательство его племянника, а он так и не поблагодарил их за свое почти, что чудесное спасение. Он все, все обязан исправить!
      Гарольд поднялся в свой рабочий кабинет. Никлас Тэйлор с несчастным видом сидел над бухгалтерскими книгами.
      – Никлас, похоже, ты решил выучить все записи назубок! Что ты там хочешь отыскать? Собирайся, дорогой! Наверное, не стоит ожидать полудня. Поехали к лордам Стэнли прямо сейчас! Ты готов отправиться вместе со мной на ярмарку? Помоги мне облачиться в доспехи, Никлас! Я не смогу принять участие в турнире, но в скачках обязательно приму участие! И попытаюсь оспорить сегодняшний приз!
      – Милорд, стоит ли рисковать жизнью? Ведь рана у вас на плече не совсем зарубцевалась. И в любой момент может открыться, милорд!.. Надеетесь привлечь внимание леди Элизабет?
      – Я многое решил для себя, Никлас! Но не могу приступить к исполнению задуманного, не получив благословения супруги! Только так возможно поправить дела в разоренном поместье! – Гарольд принес свои доспехи.
      Кликнув Марка Картера, лорд принялся облачаться в рыцарский костюм особо тщательно и аккуратно и выбрал самый лучший пояс с ножнами для меча и кинжала. Одевшись, Гарольд сел за стол и, пригласив за него своих доверенных, торжественно объявил, когда Кэтрин принесла закуски и вино.
      – Джентльмены, я решил, что мне пора возвращаться на королевскую службу!

Глава 16