Глава 14

Верная своему слову, миссис Диборн пришла на следующее утро и начала учить Кейт шить – или, точнее, попыталась учить.

Кейт с отвращением смотрела на испорченный кусок материи в своих руках. Кто бы мог подумать, что Фокс, хорошо известная своими ловкими пальцами, будет не в ладах с иголкой и ниткой? Проклятие! Она уколола себя по меньшей мере раз десять при первой попытке сделать прямой шов! Он не только не получался прямым, но и нитка постоянно рвалась и приходилось снова и снова делать узелки.

Одно лишь Кейт хорошо усвоила за это утро: ей явно не хватает терпения. Она раздражалась и говорила всякие резкости бедной миссис Диборн. Женщина могла вполне отказаться продолжать заниматься с ней после такого обращения. И кто бы осудил ее за это?

Но занятия продолжались, и единственной пользой от таких уроков было то, что миссис Диборн при этом потчевала Кейт рассказами об озорной юности его светлости.

– О, лорд Алек доставлял всем много хлопот, – с готовностью рассказывала экономка, делая художественную вышивку на подушке. – Он был озорником до мозга костей.

Кейт старалась оставаться невозмутимой, чтобы не создавать у экономки ложного впечатления относительно ее эмоций. Она понимала, что Алек никогда не будет считать ее кем-то другим, кроме девушки, нанятой на работу. Правда, что это за работа, она пока еще так и не узнала. Тем не менее она должна считать, что ей повезло. Во всяком случае, в их отношениях будет какая-то определенность и это лучше, чем ошибочно принимать его доброту за что-то иное.

И все-таки она не могла удержаться от вопроса:

– Что же он делал?

– Лучше спросить, чего он не делал! Этот мальчишка ни дня не мог обойтись без того, чтобы не устроить какую-нибудь неприятность.

Кейт положила кусок ткани, который она успешно уродовала, себе на колени и посмотрела на общительную полную женщину.

– Мы действительно говорим об одном и том же человеке? – недоверчиво спросила она. – Неужели его светлость действительно доставлял всем много хлопот? – В это трудно поверить. Человек, которого Кейт знала, отличался вполне пристойным сдержанным поведением, и она полагала, что он был таким с самого рождения. Ведь Алек – аристократ. Она могла легко представить его мальчиком, безупречно одетым с головы до ног и с тем же самым бриллиантом, блестевшим в складках превосходно повязанного галстука, но не хулиганом, каким его описывала миссис Диборн.

– Он все время безобразничал, – ответила экономка, энергично качая головой. Ее седые волосы были аккуратно уложены кольцом, и ни одна прядь не выбивалась из укладки. Кейт с удивлением подумала, как этой женщине удавалось сохранять прическу в таком идеальном порядке. Даже ветер из открытого окна, около которого она сидела, казалось, не действовал на нее. – Пусть тебя не обманывает холодный, невозмутимый внешний вид, моя дорогая. В душе мужчина всегда остается мальчишкой.

Кейт вспомнила короткий эпизод в ванной комнате, когда Алек брызгал на нее водой. Это, конечно, мелочь, но она характеризовала его с другой стороны, которая удивила и восхитила ее, хотя заставила хмуриться.

– Так чем же он заслужил репутацию озорника? Отказывался есть говядину и пудинг? Или его ботинки не имели надлежащего блеска?

– Как это ни смешно, моя девочка, но его светлость едва не отправили за проделки в военное училище. Он наводил ужас, подкладывая жаб в постель своей сестре и червяков в ее комод. – Миссис Диборн засмеялась, тряся своим круглым животиком. – Еще он любил прятаться под обеденным столом, когда в гости приходили лорд и леди Сомерсет. У Алека имелся игрушечный паук, и он клал его выбранной жертве на ногу или рядом с тарелкой, ожидая с удовольствием, когда раздастся крик.

– Не может быть! – воскликнула Кейт.

– Да, он делал это! – убедительно подтвердила миссис Диборн. – И несчастному Холмсу тоже не раз доставалось от его светлости. Любимой проделкой мальчишки было засунуть пудинг в домашние туфли дворецкого. Думаю, ты можешь представить, что происходило на следующее утро, когда Холмс, ничего не подозревая, ставил в них ноги.

Глаза Кейт расширились.

– Пудинг? – переспросила она, давясь от смеха. О, теперь его светлость нравился ей еще больше. У нее не было никакого сочувствия к Холмсу. Как бы ей хотелось увидеть выражение лица этого старого зануды, когда он опускал ноги в холодную вязкую массу!

– Благослови Господь лорда Эдварда, – продолжила миссис Диборн с грустным вздохом. – Отец лорда Алека был просто святым. Он не знал, что делать со своим юным сыном, и был убежден, что его трудно подчинить дисциплине. Он говорил, что не хочет подавлять мальчика, что его поведение обусловлено переходным возрастом и со временем он станет прекрасным молодым человеком. Так оно и получилось, – закончила она с кивком головы.

Кейт молча согласилась с ней, а вслух сказала:

– Да, наверное, он не плохой.

Экономка продолжала, не обратив внимания на ее слова.

– Лорд Эдвард хорошо разбирался в людях и был очень любим.

Кейт опустила свое шитье.

– Был?

– Лорд Эдвард умер пятнадцать лет назад. – Экономка печально покачала головой. – И лорд Алек в юном возрасте оказался перед необходимостью взять на себя большую ответственность. Однако мальчик не спасовал и принял ее, действуя довольно уверенно. Я не сомневалась, что он справится со своими обязанностями, – с гордостью сказала она. – Лорд Алек во всех отношениях похож на своего отца.

Кейт подумала о том, какая тяжесть легла на плечи Алека. Конечно, они были очень широкими, красивой формы и, несомненно, сильными, но молодой человек должен иметь возможность наслаждаться молодостью; такая вот странная мысль возникла у нее, у девушки, лишенной даже детства. Однако она не могла сказать, что не имела приятных минут. Иногда Фалькон заставлял ее смеяться.

Миссис Диборн поднялась со своего стула и положила руку на спину Кейт.

– Ну, на сегодня достаточно, моя девочка. – Она наклонилась, чтобы посмотреть на работу Кейт, и начала внимательно изучать ее, не выражая ни малейшего нег удовольствия. – Есть положительные сдвиги, – сказала она, похлопав Кейт по плечу. Кейт решила, что ее ложь довольно приятна. – Завтра мы попробуем освоить вышивание крестиком. – Она протянула ей подушку со сложной красивой вышивкой, которую сделала сама. – Это для тебя, моя дорогая.

– Для меня? – Кейт посмотрела на подушку, затем на экономку. – Не может быть.

Миссис Диборн кивнула:

– Да, для тебя. Но если ты не хочешь….

– Нет! – почти крикнула Кейт. Затем замотала головой и быстро поправилась: – Я хотела сказать, что хочу ее. – Она благоговейно взяла подушку и тихо добавила: – Спасибо, мэм.

Миссис Диборн тепло улыбнулась:

– На здоровье, дорогая. Кстати, меня зовут Дороти, а друзья называют просто Дотти.

– Я тоже могу?..

– Да, конечно.

Кейт покраснела от удовольствия.

– Спасибо… Дотти.

Экономка повернулась, чтобы уйти. Кейт закусила губу, раздумывая, стоит ли спросить ее.

Когда миссис Диборн была уже у двери, Кейт окликнула ее:

– Подожди.

– Да, Кейт?

Теперь, когда внимание ее новой подруги снова сосредоточилось на ней, Кейт растерялась. Однако, вспомнив клятву, которую она дала самой себе прошлой ночью, решив попытаться стать другой, более лучшей, Кейт призвала свое мужество и спросила:

– Ты научишь меня читать и писать? Ты умеешь говорить очень хорошо, хотя незнатного происхождения. Почти как я. – Затем, подумав, не оскорбила ли она таким сравнением свою новую подругу, Кейт быстро добавила: – Я хотела сказать…

– Я знаю, что ты хотела сказать, дорогая, – прервала ее миссис Диборн доброжелательным понимающим тоном.

Чувствуя, что сказала глупость, и испытывая смущение, Кейт покачала головой, глядя в пол.

– Забудь это. Я не знаю, что на меня нашло.

– А я считаю, что это прекрасная идея, Кейт. Девушка посмотрела на экономку, чьи серебристо-серые глаза восхищенно блестели.

– Ты действительно так считаешь?

– Конечно.

Кейт склонила голову, водя пальцем по кривым стежкам на ткани, с которой она работала.

– Мне не следовало просить тебя об этом. Вероятно, у тебя много других более важных дел, чем заниматься со мной произношением и тому подобным.

– Я рада, что ты обратилась ко мне с такой просьбой, Кейт. – Затем миссис Диборн сказала властным тоном: – Мы начнем сегодня же вечером после обеда.

– Но…

– Никаких но, моя девочка. Будь готова, когда я вернусь. – Подмигнув и улыбнувшись ей, Дотти Диборн ушла.

На следующее утро, стоя перед зеркалом, Кейт решила потренироваться в произношении гласных звуков.

– Маленький мальчик в кладовой, – повторяла она снова и снова, хотя не очень-то понимала, как произношение этой фразы может помочь ей. Однако у Дотти эти слова звучали совсем не так, как у нее. Поэтому Кейт повторяла их до тех пор, пока не возненавидела и мальчика, и кладовую, так же как поклонника Бекки с бушелем печеных бобов.

Охваченная волнением в течение вчерашнего дня, Кейт совершенно забыла спросить у Дотти о своей предстоящей работе. Ну вероятно, она скажет ей об этом сегодня.

Раздался стук в дверь, и мгновение спустя она со скрипом отворилась.

– Могу я войти, Кейт? – неуверенно спросила Дотти.

Кейт улыбнулась:

– Ты знаешь, что я всегда рада видеть тебя. Мне непонятно, почему ты спрашиваешь.

– Потому что этого требуют правила вежливости, дорогая, – ответила ее подруга, входя в комнату.

Кейт мысленно включила эту новую информацию в свой список, который начала составлять после наставлений Дотти прошлым вечером.

Она заметила свое платье, перекинутое через руку женщины.

– О, ты починила его!

– Да, – ответила Дотти, с сияющим видом протягивая платье Кейт для осмотра.

– Я даже не могу сказать, что оно было порвано.

– Я старалась.

Затем Кейт обнаружила также, что Дотти принесла и другие вещи.

– Что это?

– Похоже, это платья, моя девочка, – ответила Дотти с улыбкой, которая добавила ей морщинки вокруг глаз.

– Для кого они? – спросила Кейт, не отрывая глаз от двух других платьев. Одно было василькового цвета с оторочкой из белых кружев на корсаже и по нижнему краю юбки, другое – бледно-розовое, с маленькими бутонами красных роз.

Дотти приложила их к себе. Материал едва прикрывал ее полную грудь и бедра.

– Я не думаю, что эти платья будут мне впору в ближайшее время. Полагаю, они предназначены тебе.

Кейт растерянно заморгала.

– Мне? Я не понимаю.

Губы Дотти тронула легкая улыбка.

– Тут и понимать нечего. Его светлость сказал, что они должны принадлежать тебе. Вот я и принесла их.

– Алек, то есть его светлость, подарил их мне? Значит, они мои?

Дотти кивнула:

– Да, он подарил эти платья тебе, и теперь они твои. Давай примерим их и посмотрим, как ты выглядишь в них.

Кейт надела сначала одно платье, затем другое, вертясь перед Дотти, которая заявила, что она выглядит восхитительно в каждом из нарядов. Кейт была очень довольна, что платья превосходно сидели на ней. Дотти предварительно слегка укоротила их и ушила в боках.

Затем появилась мысль: почему бы не надеть одно из них сегодня? Кейт задумалась над выбором, как будто у нее был обширный гардероб, принимая и меняя свое решение. Она посмеялась над собой, чувствуя, что ведет себя ужасно нелепо.

Наконец она сделала свой выбор и надела розовое платье, которое, по словам Дотти, придало ее щекам румяный оттенок и блеск голубым глазам.

С волнением, которое трудно было сдержать, Кейт села за очередной урок шитья. Ее наставница была очень терпеливой и воздерживалась от упреков, даже когда она случайно пришила часть опытного материала к подушке, лежащей у нее на коленях. По крайней мере Кейт утешалась тем! что ее стежки стали более прямыми.

Когда подошло время завтрака, она уже значительно проголодалась и отправилась вниз по ступенькам лестницы с легким настроением. Услышав голос Алека, Кейт почувствовала, как сердце ее учащенно забилось. Она слегка пощипала свои щеки, как научила ее Дотти, расправила плечи и вошла в столовую.

– Доброе утро, Алек, – весело сказала она, ожидая, когда он обратит на нее внимание.

К ее разочарованию, Алек едва взглянул в ее сторону.

– Доброе утро, – пробормотал он в ответ. Присутствующий здесь Холмс подошел к ней сзади и прошипел:

– Это милорд.

Кейт бросила ему через плечо:

– Ты уже везде навел глянец? – И, не слушая, что он пробурчал в ответ, отошла от него.

Уязвленная невниманием Алека, Кейт опустилась на стул справа от него, не дожидаясь лакея, который устремился к противоположному концу стола, чтобы отодвинуть там стул. Как можно общаться за столом, находясь на таком расстоянии?

Взяв вилку, Кейт начала бесцельно тыкать ею в стоящую перед ней тарелку с едой. Алек продолжал читать газету, как будто ее не было здесь.

– Что-то интересное там? – спросила она, надеясь завязать разговор.

Алек медленно опустил газету и посмотрел на нее так, что она лишилась присутствия духа.

– Нет.

Кейт окончательно занервничала под его пристальным взглядом.

– Ты выглядишь ужасно серьезным. Кто-нибудь умер? – робко пошутила она. Алек, очевидно, не воспринял юмора. – Что там пишут? – Она указала на газету, чтобы как-то избежать его напряженного взгляда. Однако он не ответил.

Куда подевалось его красноречие?

Что ж, если он не хочет говорить, то пусть слушает.

Взяв тост, Кейт намазала его джемом и сказала:

– Уличный торговец на углу иногда читал мне и парням газету. У него был очень гнусавый голос, вызывающий раздражение. Мы не могли выдержать даже одной страницы и уходили, но не из-за его голоса, а потому что парни начинали чувствовать себя неловко. – Она сделала паузу, оценивая его настроение, перед тем как спросить: – И знаешь почему?

Прошло некоторое время, прежде чем Алек кивнул.

Наклонившись вперед с тостом в одной руке и ножом в другой, она сказала так, чтобы мог слышать только он:

– Этот тип был каким-то неестественным. – Когда Алек удивленно приподнял бровь, она добавила: – Каким-то манерным. – Его бровь приподнялась еще чуть-чуть. – Женоподобным. – Никакой реакции. – Юбочником. – Расстроенная его непониманием, она почти крикнула: – А чтоб тебя! Он был педиком!

Все, кто мог слышать ее, разинули рты. Позади нее раздался звук разбившегося бокала, и Холмс пробормотал извинения.

Кейт не обратила на это внимания. Она смотрела на Алека, и ей показалось, что на его сурово сжатых губах промелькнула легкая улыбка.

– Я понял тебя с первого раза, – медленно произнес он.

Нервозность Кейт начала спадать, и она подумала, что, наверное, ей только показалось, будто бы он не рад видеть ее.

Она облегченно улыбнулась.

Но он в ответ нахмурился.

В следующий момент Алек встал из-за стола, пожелал ей хорошего дня и, извинившись, вышел. Громкий звук его шагов по паркетному полу был отчетливо слышен.

Обычно хороший аппетит Кейт пропал. Отодвинув свою тарелку, она встала из-за стола и покинула комнату с тяжелым чувством.

Прошло более двух недель, но отношение Алека к ней не изменилось. Он был сдержанно вежлив и необщителен. Кейт не могла понять, чем вызвано такое изменение. Что она сделала?

Она строила различные предположения, но не находила ответа. По неизвестным ей причинам она с нетерпением ожидала, когда можно будет провести хотя бы несколько минут с Алеком за завтраком и ужином. Но как только она пыталась наладить с ним отношения, он вставал и уходил, ссылаясь на неотложную встречу или гору работы.

Кейт изнывала от тоски, не зная, чем заняться, и в голове ее бродили различные нехорошие мысли. Алек говорил, что найдет ей работу, но его слова явно расходились с делом. Он больше не упоминал о работе с того утра, когда впервые заговорил о ней. Кейт проводила время в безделье, временами поглядывая на закрытую дверь его кабинета, мимо которой старалась пройти лишний раз. Иногда ей хотелось сделать, что-то из ряда вон выходящее, чтобы только привлечь его внимание.

Она очень скучала по нему.

Глава 15

– Размышляешь, как расправиться со мной? – раздался голос, наполненный теплотой и раскаянием вместо холодной вежливости.

Потрясенная Кейт резко повернулась к говорившему.

Алек.

Сердце ее гулко забилось при виде его. Появление Алека в таком настроении было для нее подобно глотку свежей воды после трехдневного пребывания в пустыне. Этот мужчина не имел права выглядеть таким невероятно красивым, особенно когда она была сердита на него.

Но почему он вернулся? Он покинул дом десять минут назад, сказав Холмсу, что придет поздно.

Кейт не услышала его возвращения, потому что была погружена в размышления о том, как привлечь его внимание. Как ни странно, но его вопрос оказался вполне уместным, учитывая ход ее мыслей.

– Ты уверен, что хочешь знать, о чем я думала?

– Полагаю, я заслуживаю этого. – Алек улыбнулся по-мальчишески очаровательной улыбкой. – Я был… очень занят последнее время. Прости меня.

«Прости меня». Эти два слова мгновенно сняли боль, которую Кейт испытывала из-за его невнимания к ней. Она попыталась продолжать сердиться на него, но не смогла.

– Я надеюсь, ты не откажешься покататься со мной верхом, – неожиданно сказал он.

Кейт, наверное, удивилась бы меньше, если бы ее вдруг подхватил смерч и увлек в небеса. Она растерянно заморгала.

– Покататься верхом?

– Ну да. Ты и я на двух лошадях.

На лошадях? Кейт мысленно издала стон.

Ей очень хотелось заняться с ним чем-нибудь, но почему это не может быть игра в карты? Она умела ловко манипулировать с колодой и знала несколько трюков, в основном запрещенных. Если же Алеку очень нравилось иметь дело с животными, то почему это не могла быть кошка или птичка? Маленькая. Пушистая. Безобидная. Неужели обязательно надо было связываться с четырехногими чудищами? Она не умела управлять лошадью… и не хотела учиться. Но видно, черт ее дернул в этот момент.

– Как хочешь, – сказала она ровным тоном, пожав плечами.

Алек плутовски улыбнулся ей.

– Да, я хочу этого.

Спустя полчаса, когда Кейт вцепилась в поводья гнедой кобылы смертельной хваткой так, что казалось, суставы вот-вот вылезут из кожи, она пожелала, чтобы черт заставил ее также сказать Алеку всю правду.

– Говорю тебе, бесполезно сопротивляться, – пробормотала Кейт, глядя в затылок лошади, как будто это могло заставить животное повиноваться ей. Она была уверена, что кобыла по кличке Леди понимала ее недовольство, но намеренно старалась вывести ее из себя. – Проклятая скотина! Я сказала, двигай вперед!

Алек с улыбкой наблюдал за Кейт, вцепившейся в поводья. На ней была ее мальчишеская одежда, и она настояла на том, чтобы сидеть верхом, отказавшись от дамского седла – от этого проклятого хитроумного изобретения, каким Кейт считала его.

Она прямо заявила Алеку:

– Я не хочу давать этой дрянной скотине шанс сбросить меня на землю.

Алек решил ей не говорить, что эта «дрянная скотина» может сбросить ее в любом случае: будет ли она сидеть верхом или нет.

Он решил отказаться от верховой прогулки в Гайд-парке, потому что там наверняка будет много людей, которые начнут задавать ему вопросы относительно Кейт. Вопросы, на которые он не знал ответов.

Вместо этого он выбрал более уединенное и спокойное место. Тем не менее здесь они оказались не единственными посетителями, хотя было бы неплохо остаться наедине.

По этому поводу Алек вынужден был напомнить себе, что теперь он несет ответственность за Кейт. Он предложил ей работу и когда найдет что-нибудь подходящее в соответствии с ее способностями…

Но что она умеет делать, кроме воровства, которым он никак не мог воспользоваться?

Какая же работа может быть подходящей для нее? В качестве служанки? Помощницы на кухне? У него и так уже более чем достаточно людей, и ему не хотелось бы слышать недовольное ворчание слуг по поводу появления еще одной работницы. Даже если он попробует не замечать этого, Холмс непременно будет докладывать ему обо всем. Его дворецкий имел привычку пересказывать все, что слышал в доме, и во всех подробностях.

Обслуживающий персонал хорошо относился к Кейт, но не хотел работать с ней. Она была воровкой, и потому ей не доверяли.

Такая ситуация была очень щекотливой и могла создать много проблем, заниматься которыми у него не было времени. К тому же недоверие могло обидеть Кейт. Однако Алек не мог понять, почему, собственно, это так беспокоит его. Он никогда раньше не волновался по поводу того, что скажут другие слуги при приеме на работу кого-то еще. К тому же Кейт была достаточно стойкой девушкой, разве не так?

Внезапно перед его мысленным взором возникло ее заплаканное лицо и глаза, наполненные болью и печалью, из-за того, что она порвала платье. Что-то внутри его изменилось с того момента и что-то, неподдающееся объяснению, вызвало у него желание держать Кейт при себе и в то же время на расстоянии.

Как бы то ни было, Алек обязал себя помогать ей, и он не станет увиливать от своих обязанностей, хотя у него было полно других неотложных дел, помимо принятия решения, что делать с Кейт.

Но если он найдет для нее подходящее место, что тогда?

Тогда он сделает доброе дело, не так ли? Что-то полезное для общества? На благо ближнего, будь то мужчина… или женщина?

Правда, Кейт не женщина. Она ребенок.

Ребенок ли?

Алек решил, что пора перестать задавать себе этот вопрос. Он становится похожим на безумца, зациклившись на этом вопросе. Однако потом у него едва ли будет более подходящее время спросить об этом. Но что изменится, если он узнает ответ? И может ли он допустить, чтобы что-то изменилось в его отношениях с Кейт? Ему хотелось верить, что его желание обеспечить благополучие Кейт обусловлено единственно заботой о другом человеке и ничем другим. Даже если она не является ребенком, она находится под его опекой и заслуживает того, чтобы оставаться в безопасности, нетронутой и целомудренной. Если он будет почаще повторять эти слова, то, может быть, они прочно осядут в его сознании.

– Проклятая ослица! – прошипела Кейт норовистой лошади. – Стоишь как приклеенная!

Лошадь, словно поняв, что этот крик относится к ней, повернула голову и посмотрела на Кейт своим большим карим глазом.

– Да, да, я тебе говорю, ленивая скотина! Не смей глазеть на меня! – Лошадь потянулась мордой к ноге Кейт, показывая зубы. – Даже не думай об этом, тварь! Я ущипну тебя!

Кейт не сознавала, как нелепо звучали ее слова. Она увлеклась словесной баталией с лошадью, правда, в одностороннем порядке, так как лошадь не могла ответить ей тем же. Кейт стремилась дать выход своему расстройству, а лошадь, казалось, сама напрашивалась на ссору и была рада оказать ей такую услугу.

Кейт резко подняла голову, когда Алек разразился смехом.

– Что тут смешного? – спросила она обиженно, поворачиваясь к нему.

– Ты выглядишь ужасно смешно, – ответил он, успокаиваясь. – Неужели ты не соображаешь, что Леди понятия не имеет, о чем ты толкуешь ей?

– Значит, ты на стороне лошади?

– Я ни на чьей стороне, – спокойно ответил Алек. – Я просто констатирую факт.

– Эта лошадь намеренно досаждает мне! – продолжала настаивать Кейт, надув губы.

– А ты не подумала, что, может быть, это ты раздражаешь Леди?

Кейт удивленно уставилась на него. Алек покачал головой и усмехнулся.

– Леди не такая уж плохая, если ты узнаешь ее поближе.

Кейт недоверчиво фыркнула.

– То же самое ты говорил о светловолосом неотесанном хаме и о старом лизоблюде.

– При нормальных обстоятельствах они оба довольно добродушные люди.

Кейт никак не могла согласиться с таким явно ошибочным утверждением.