– Похоже, Генриетте повезло, что он ее оставил, – прокомментировала Гэбриэл. – Это ведь она закрасила Летти?
      – В этом нет никакого сомнения. Она и сама была художницей в любительском ранге, так что нужные материалы имелись у нее под рукой.
      – Я даже могу себе представить, как она это делает, – блестя глазами, сказала Гэбриэл. – Осыпая сестру ругательствами, резкими мазками закрашивает ее лицо, а потом уносит картину на чердак.
      На обратном пути Гэбриэл только об этом и говорила. Она была совершенно очарована Генриеттой Скудамор и ее рассказом. Все еще находясь под впечатлением того, что увидела портрет кисти Лоуренса в частной коллекции, она растеряла последние остатки скованности в общении с Адамом.
      – Итак, вам понравилось, как мы провели день, – удовлетворенно констатировал он.
      – И все это мне тоже понравилось. – Она показала жестом на расстилающийся перед ними ландшафт. – Хорошо, когда есть время полюбоваться природой. Очень многие водят машину слишком быстро.
      – В том числе и любитель тротуаров?
      – Джереми на самом деле очень неплохой человек!
      – Я в этом и не сомневаюсь, – сказал Адам без особого энтузиазма и посмотрел на часы. – Давайте-ка я отвезу вас прямо в больницу, а потом подброшу домой.
      – Я и так уже отняла у вас сегодня массу времени.
      – Мне и самому хотелось бы повидать Гарри.
      Гэбриэл позабавило, что Гарри Бретт так обрадовался, увидев ее в компании с Адамом Дайзартом. Они с полчаса оживленно поговорили о сделанных ими открытиях, а потом Адам ушел, оставив Гэбриэл наедине с отцом.
      – Похоже, что вы с Адамом неплохо поладили, – заметил Гарри.
      – Теперь, когда я наконец по-настоящему познакомилась с твоим любимцем, он нравится мне больше, чем я ожидала. Когда они думают тебя отпустить? – спросила Гэбриэл, сменив тему разговора.
      – В среду. Лора звонила сегодня и сказала, что приедет во второй половине дня и заберет меня. Мы переночуем в «Хэйуордз-Фарм», а на следующее утро отправимся в Уэльс. Мне до сих пор трудно в это поверить.
      – Почему такой грустный вид? – спросил Адам, когда Гэбриэл присоединилась к нему на парковке.
      – Папу явно тревожит перспектива отдыха вместе с мамой. А весь смысл этой задумки – обеспечить ему безмятежное выздоровление, – сказала Гэбриэл, садясь на место пассажира.
      – Не бойтесь, – усмехнулся Адам. – Если что-то пойдет не так, мы всегда можем прийти к нему на выручку.
      Гэбриэл засмеялась.
      – Не знаю, почему я беспокоюсь. Мама разделяет почти все папины интересы. Кроме того, она потрясающе готовит.
      – Ну, тогда Гарри остается в хороших руках. – Адам посмотрел на часы. – Время еще не позднее, мисс Бретт. Поужинаете со мной?
      – Только если вы позволите мне заплатить в этот раз… – начала она, но Адам покачал головой.
      – Поедем в Стейвли. Я покажу вам «Фрайарз-Вуд». А потом состряпаю что-нибудь у себя на кухне.
      Гэбриэл в удивлении смотрела на него.
      – Спасибо, – сказала она. – Это будет замечательно.
      «Фрайарз-Вуд» оказался гораздо дальше от Пеннингтона, чем думала Гэбриэл, и когда Адам повернул на крутую, извилистую дорожку, которая вела к его дому, она осуждающе посмотрела на него.
      – В тот раз вы сказали мне, что заехали по пути.
      – Я соврал. Мне хотелось увидеть вас, Гэбриэл.
      «Фрайарз-Вуд» обладал собственным характером, который создавали группы дымовых труб, украшенных леденцовыми завитками, ряд окон в частых переплетах, отражавших вечерний свет, и уже отцветшая глициния, чьи стебли оплетали веранду, служившую балконом для верхнего этажа.
      – Этот дом настоящее чудо! Он очень старый?
      – Построен в конце девятнадцатого века и с тех пор претерпел несколько изменений с целью модернизации.
      – И вы его унаследуете.
      – Да, – хмуро отозвался Адам.
      – А ваши сестры?
      – Здесь-то и начинается ответственность. – Он вышел из машины, протянул ей руку. – Я организую вам блиц-экскурсию по дому, а потом покормлю вас вон там, в Стейблз.
      Адам провел Гэбриэл через несколько больших комнат с удивительно низкими для такого старого дома потолками, которые тем не менее создавали ощущение пространства и света, обжитого комфорта и уюта и были обставлены с таким вкусом, какого она и ожидала от семьи, занимающейся куплей и продажей красивых вещей.
      Они подошли к дверям конюшни.
      – Личные апартаменты у меня поменьше, но внутренняя отделка целиком моя.
      Адам был прав. После приглушенных пастельных цветов внутренней отделки большого дома комнаты Стейблз поражали глаз. Стены служили ярким фоном для каменных плит и дубовых балок и гармонично уживались с антикварной мебелью. Оборудование окрашенной в цвет охры кухни было современным. В столовой с ярко-зелеными стенами помещался длинный обеденный стол из темного дерева, небольшой вестибюль украшала полка со старинными оловянными пивными кружками, висевшая на стене небесного цвета. Но гостиная, одновременно служившая Адаму кабинетом, была менее яркой, у одной из стен янтарного цвета стояли высокие напольные часы, в камине оставалось лишь развести огонь, а к огромному окну был придвинут удобный диван.
      Адам показал на лестницу.
      – Ванная наверху. Хотите привести себя в порядок?
      Выйдя из ванной, Гэбриэл не смогла побороть искушение и заглянула в комнату Адама. Там стояла очень большая кровать, и в ее изысканных медных украшениях отражались рыжевато-оранжевые стены.
      Адам ждал ее у подножия лестницы.
      – Ну, как вам мое логово?
      – Впечатляет. – Она улыбнулась. – Я одним глазком заглянула к вам в спальню. Ваша кровать – просто фантастика!
      – Она – часть моих трофеев с распродаж. Как и почти все другое мое имущество. Вы проголодались?
      – Не особенно. Но от сэндвича, наверно, не откажусь.
      – Мудрый выбор. Мои кулинарные способности ограниченны. – Он предложил ей пройти на кухню. – Садитесь за стол.
      Через удивительно короткое время он поставил перед ней тарелку с сэндвичами.
      – Очень вкусно, – сказала Гэбриэл, уплетая сэндвич с ветчиной и авокадо.
      Адам улыбнулся.
      – Благодарю вас, сударыня, рад, что угодил вам. Но, будучи человеком организованным, признаюсь, что, отправляясь вчера за покупками, имел в виду именно этот конкретный случай.
      Значит, он все спланировал заранее.
      – Мне нравится ваш вкус, – сказала она, беря еще один сэндвич. – Эти цвета хорошо сочетаются с черными балками. А спальня – просто потрясающая.
      – Когда я ее красил, то на половине дела испугался: мне показалось, будто этот цвет настолько все подавляет, что…
      – Так вы сами красили спальню?
      Он гордо посмотрел на нее.
      – Я сам покрасил весь дом. Хотите верьте, хотите нет, но мои руки привычны к тяжелому труду. Даже если я Дайзарт из «Фрайарз-Вуд» в четвертом поколении, я все равно чертовски много работаю, потому что хочу быть уверен, что смогу жить здесь и потом, когда унаследую все это. – Его лицо помрачнело. – Мои сестры никак не хотят смириться с тем, что наши родители смертны и придет день, когда их не станет.
      – Я могу это понять, – сказала Гэбриэл, зябко поведя плечами. – Я была поспешна в своих умозаключениях относительно вас, Адам, прошу меня простить.
      Он посмотрел ей в глаза.
      – Что ж, начнем все сначала, Гэбриэл Бретт?
      – Бессмысленно ссориться, если мы будем видеться чуть ли не каждый день, пока я не закончу реставрацию вашей картины.
      – А что будет потом? – спросил он. – Вернетесь на городской асфальт?
      Она пожала плечами.
      – У меня есть и другая работа, не забывайте. Когда закончу вашу картину, возьмусь за следующую.
      – Прекрасно. Это значит, что вам придется остаться, пока все не закончите.
      – Я останусь до тех пор, пока не буду убеждена, что отец полностью выздоровел и может справляться без посторонней помощи.
      – Тогда я надеюсь, что Гарри даст себе побольше времени на выздоровление, – улыбнулся Адам, погом вдруг нахмурился. – Но как это отразится на вашей собственной работе?
      – Я уволилась. В качестве причины ухода сослалась на болезнь отца, но вообще-то мне пора двигаться дальше. – Гэбриэл философски усмехнулась. – Может даже, решу завести собственное дело. У меня масса связей. Джереми до сих пор вел со мной дела через фирму, но, вероятно, согласится и на непосредственные деловые отношения, если я начну работать самостоятельно.
      – Вы с ним это еще не обсуждали?
      – Нет. Он в Штатах. Скажу ему, когда он вернется на этой неделе.
      – И сразу же примчится, чтобы увидеться с вами?
      – Думаю, он будет ждать, когда я примчусь к нему.
      – Тогда он дурак, – сказал Адам и встал. – Кофе хотите?
      – Да, с удовольствием. – Она взглянула на часы. – Хотя мне не хотелось бы очень задерживаться…
      – Вы устали?
      – Нет. Но я предпочла бы вернуться засветло.
      – В таком случае, – сказал Адам, – я отвезу вас прямо сейчас, и кофе приготовите вы.
      – Прекрасная мысль, – сказала она и улыбнулась ему. – Боитесь, как бы кто не украл Генриетту? Мне кажется, вы в нее влюбились, Адам Дайзарт.
      Он засмеялся и взял ключи от машины.
      – Лучший способ поддерживать романтическую связь – это обожать на расстоянии.
      – Вы все еще страдаете из-за Деллы?
      – Нисколько. – Адам проводил ее до выхода, запер дверь и открыл перед ней пассажирскую дверцу. – Я почти ни разу не вспомнил о Делле с тех пор, как нашел картину. И вас, – подчеркнуто добавил он.
      Когда они приехали, в доме было уже темно.
      – Обычно в это время я включаю свет во всем доме, – сказала она как бы мимоходом, – так что обождите минутку.
      Адам заглянул в темный вестибюль.
      – Я думаю, что мне надо пойти с вами.
      Он стал спускаться следом за ней по ступеням, каждая из которых издавала громкий скрип под его весом.
      – Шумное у вас здесь местечко. Не мешают вам спать этот скрип и стон по ночам?
      – Есть немножко, – призналась она.
      Адам присел на край стола и стал смотреть, как она готовит кофе.
      – У меня дома тоже есть балки, но они не в такой степени стереофоничны, как ваши. Видимо, не такие древние.
      – Некоторые части этого дома существуют с семнадцатого века, – сказала Гэбриэл. – Здесь я чувствую себя нормально только на кухне. Другого уюта здесь маловато, мебели нет почти никакой. Не знаю, как с этим мирится папа.
      – Может, Гарри просто привык. Он говорил мне, что вырос здесь.
      Она кивнула.
      – Тетя Лотти взяла его к себе, когда ему было восемь лет, – после того, как утонули его родители.
      – Несчастный случай во время прогулки на яхте?
      – Нет. У бабушки во время купания в море свело судорогой ногу. Дедушка попытался спасти ее, но оба погибли.
      Адам выдвинул для нее стул, а сам уселся напротив. Его лицо хранило серьезное выражение.
      – Печальная история.
      – Да, и мне не стоило заговаривать об этом, – с чувством сказала она, но потом улыбнулась. – Хорошо, что мне осталось жить здесь в одиночестве еще только две-три недели. Мой радиоприемник отлично глушит неприятные звуковые эффекты.
      – А у вас есть к нему батарейки на тот случай, если отключат электричество?
      Гэбриэл в ужасе посмотрела на него.
      – Я об этом не подумала. Завтра вечером, когда закончу работу, обязательно куплю.
      – А как у вас со свечами, факелами и тому подобным?
      – Этого добра много, – заверила она его, улыбаясь. – Но с вашей стороны было очень любезно подумать об этом.
      – Вопреки вашему мнению обо мне, я могу быть очень и очень любезным, – с нажимом сказал Адам.
      Она с любопытством воззрилась на него.
      – Для меня вообще тайна, почему такой завидный во всех отношениях жених, как вы, Адам Дайзарт, до сих пор остается невостребованным.
      – То же самое я могу сказать и о вас, мисс Бретт, – отпарировал он. – В вашей жизни до Джереми наверняка были и другие мужчины.
      – Один или двое, – скромненько сказала она, и Адам засмеялся.
      – По самой крайней мере! Вы умная, привлекательная женщина, Гэбриэл. Разве брак вас не интересует?
      – Нет. Он не получился у моих родителей, может не получиться и у меня. Кроме того, сейчас модно быть не замужем, когда тебе за тридцать. – Гэбриэл приподняла одну бровь. – А у вас какая отговорка?
      Адам откинулся на спинку стула, сцепив руки за головой.
      – Я не могу позволить себе роскошь иметь жену. По крайней мере пока.
      Гэбриэл недоверчиво уставилась на него.
      – Да будет вам. У вас великолепный дом, карьера, устойчивое финансовое положение. Что вам еще нужно?
      – Не говоря уже о такой мелочи, как то, что я еще не нашел женщины, на которой захотел бы жениться, я экономлю каждый пенс, – сказал Адам, к ее удивлению.
      – Я не покажусь бестактной, если спрошу, для чего вы это делаете?
      – Ничуть. Когда «Фрайарз-Вуд» перейдет ко мне по наследству, я хочу быть в состоянии выплатить сестрам их долю его рыночной цены. Не то чтобы они ждали этого от меня. Лео и Джесс, две моих старших сестры, замужем, причем весьма удачно. Возможно, Кейт больше нуждается в деньгах, но ни за что на свете в этом не признается.
      – А ваша четвертая сестра?
      – Она вообще-то двоюродная сестра, но моя мать растила ее с самого рождения. Моя тетя Рейчел очень прилично ее обеспечила.
      – Все равно вам надо накопить еще немалые деньги.
      Адам поднялся из-за стола.
      – Мне пора. Спасибо, что поехали со мной сегодня.
      – Это вам спасибо. Я ни за что не хотела бы пропустить возможность познакомиться с мисс Генриеттой! – Гэбриэл перестала улыбаться, встретив напряженный взгляд темных глаз Адама.
      – Вы наконец простили меня? – неожиданно спросил он. – Я имею в виду отсутствие у меня хороших манер в подростковом возрасте.
      – Скорее отсутствие интереса, – поправила его она.
      Когда она встала, Адам взял ее за руку.
      – Сейчас я заинтересован.
      – Во мне или в моем искусстве в качестве реставратора? – Он смотрел ей в лицо сверху вниз, и такая ситуация была новой для Гэбриэл. Она привыкла к тому, что ее глаза находились на уровне глаз Джереми Блита и других знакомых мужчин. – Вы были бы так же заинтересованы, если бы я была все еще толстой и прыщавой? – спросила она, надеясь легкомысленным тоном скрыть свою реакцию на его прикосновение.
      – Вероятно, нет, – честно ответил Адам. – Но вы бы тоже не провели день в обществе не менее прыщавого дылды подростка, каким был тогда я. – Он привлек ее к себе и поцеловал. – Мне хотелось сделать это весь день. Точнее, каждый день с того момента, как мы снова встретились, – пробормотал он и поцеловал ее еще раз и с такой страстью, что у нее перехватило дыхание.
      – Я так и думала, – сказала наконец Гэбриэл прерывающимся голосом, откинув назад голову, чтобы посмотреть ему в лицо. – Поцелуй с пожеланиями доброй ночи между двумя взрослыми людьми по обоюдному согласию – довольно безвредная вещь.
      – Для вас – может быть, но мне он причинил серьезный вред, – прошептал Адам. Наконец он отпустил ее и отступил назад; глаза его загадочно блестели. – Мне надо идти – пока я еще могу.
      С величайшим трудом удержавшись от того, чтобы просить его остаться, Гэбриэл подошла к двери и открыла ее.
      – Спокойной ночи, Адам, и спасибо за сегодняшний день.
      – За весь?
      Их взгляды встретились. Она медленно кивнула.
      – Да, за весь.
      Адам коснулся ее щеки.
      – Спокойной ночи, Гэбриэл. Я постою снаружи, пока не услышу, что вы заперли дверь.

ГЛАВА ШЕСТАЯ