Переодевшись в комнате для гостей, Элери обшарила весь дом, прежде чем нашла Нико, который коротал время у телевизора, вольготно расположившись в кабинете Джеймса. На вращающемся кресле возле заваленного бумагами стола валялся раскрытый толстый портфель, а на приставном столике расположились компьютер, принтер и неизбежный факс.
      – Идеальный порядок, ничего не скажешь, – иронически заметил Нико. – Как там твой инвалид?
      – Все переживает, не заражусь ли я от него. Пойду, заварю чай, – добавила она. – Джеймс сказал, что ты можешь взять себе что-нибудь из напитков.
      Нико с энтузиазмом последовал за ней на кухню и вернулся досматривать фильм, вооружившись банкой диетической колы и здоровенной упаковкой картофельных чипсов.
      Приготовив чай, Элери поставила на поднос кружки и тарелку с присланным матерью печеньем и спустилась вниз к Джеймсу, который выразительно выгнул бровь при виде ее одежды.
      – Никогда не видел вас в джинсах. Вам идет.
      – Да уж! – Скорчив пренебрежительную гримасу, она села и налила чай. – Мама прислала немного печенья. Не хотите ли попробовать?
      Джеймс взглянул на тарелку и отрицательно покачал головой.
      – Думаю, не стоит, Элери. Но не выдавайте меня вашей матери, – хрипло добавил он тоном заговорщика.
      – Не волнуйтесь, все останется между нами. Но чай-то вы выпьете? – строго спросила она. – Нельзя обезвоживать организм.
      – Слушаюсь, сестра, – покорно проговорил он. – Чем там занят Нико?
      – Развалился на диване в вашем кабинете, обложившись едой со всех сторон, и приклеился к вестерну. – Взгляд ее упал на книги, лежавшие на прикроватном столике. – Вы читали?
      – Нет. Пытался, но ощущение такое, словно в глазах песок.
      – Давайте я вам почитаю, – предложила она. Джеймс удивленно посмотрел на нее.
      – Неужели вы готовы даже на это?
      – Если хотите.
      Он съехал пониже в постели, морщась от боли во всем теле.
      – Наверное, я не должен соглашаться, Элери, но в данный момент просто не в состоянии спорить.
      – Ночью всегда чувствуешь себя хуже, – успокоила его Элери и взяла наугад одну из книг. – Я начну сначала.
      В юности Элери часто читала вслух маленькому Нико и неплохо преуспела в художественном чтении. С первых же страниц действие романа захватило ее, что придало особую живость ее выразительному грудному голосу. Лежа совершенно неподвижно, Джеймс слушал, не сводя с нее глаз. Густые пряди волос, убранные за уши, отсвечивали эбонитовым блеском в приглушенном свете лампы, отбрасывая тень на ее сосредоточенное лицо.
      Элери чувствовала на себе пристальный взгляд серых глаз Джеймса, но вскоре, увлеченная развитием сюжета, перестала обращать на него внимание. На минуту в дверях возник Нико и помахал рукой, без слов пожелав им спокойной ночи. Джеймс в ответ поднял руку, а Элери, ласково улыбнувшись, продолжила чтение. Поначалу Джеймс беспокойно ерзал, сдерживая рвущийся кашель, но постепенно затих и в полночь уже спал. Элери отложила книгу и, зевнув, устроилась поудобнее в кресле. Убедившись, что ее часы заведены на нужное время, она закрыла глаза и попыталась заснуть.
      Спустя некоторое время, вздрогнув, она открыла глаза, чувствуя, как затекло все тело, и поежилась от холода, хотя в комнате было тепло. Джеймс лежал с пылающим лицом, прерывисто дыша. Взглянув на часы, Элери убедилась, что ему пора принимать таблетки, и мягко дотронулась до сухой, горячей руки.
      – Джеймс, просыпайтесь.
      Глаза его распахнулись, и он уставился бессмысленным взором ей в лицо, приподнявшись на локтях.
      – Кто?.. Что?..
      – Это я, Джеймс, – отрывисто проговорила она, в глубине души расстроенная его пустым, отсутствующим взглядом. – Вам пора принимать лекарство.
      – Мне нужно в ванную, – пробормотал он и, с трудом встав, побрел, спотыкаясь, в ванную. Дверь за ним с грохотом захлопнулась.
      Тотчас же примчался Нико, одетый в черно-белую футбольную майку с эмблемой «Ювентуса» и трусы.
      – Элери, с ним все в порядке?
      – Не знаю, – обеспокоенно ответила она. – Жаль, что пришлось его разбудить, но ему пора принимать антибиотики. Проследи, чтобы с ним ничего не случилось, милый.
      Нико пересек комнату и постучал в дверь.
      – Мистер Кинкейд… Джеймс. С вами все в порядке? – Он бросил неуверенный взгляд на Элери. – Может, я войду?
      – Да, пожалуйста.
      Нико открыл дверь и испуганно вскрикнул. Отодвинув его в сторону, Элери увидела Джеймса, скорчившегося на полу в полубессознательном состоянии.
      – Джеймс, – она легонько потрясла его, – проснитесь.
      Его глаза открылись, и он в замешательстве уставился на два склонившихся над ним взволнованных лица.
      – Что случилось?
      – У вас был обморок, – сказала Элери. – Нико, возьми его под одну руку, а я под другую. – С большим трудом они поставили его на ноги, и Джеймс всей тяжестью повис на них, положив руки им на плечи. – Вам еще нужна ванная, – пропыхтела Элери, – или можно вернуться в постель?
      Джеймс немного подумал над ответом.
      – В постель, пожалуйста.
      Элери всем сердцем была благодарна Нико за помощь, когда они, дотащив Джеймса до кресла, усадили его на время, чтобы привести в порядок простыни. Затем они снова подняли его и препроводили в кровать, окончательно выбившись из сил.
      – Ты не побудешь здесь, Нико, пока я схожу наверх за минеральной водой? – спросила Элери.
      – Оставайся здесь. Я сбегаю, – заявил он и вылетел из комнаты.
      Элери присела на краешек кровати и взяла Джеймса за руку.
      – Как вы себя чувствуете?
      – Мне уже не так жарко, – сказал он. – Извините за все это. Чертовски хорошо, что Нико здесь. Парнишка что надо, верно?
      Элери кивнула, глубоко обеспокоенная лихорадочным жаром его руки, который в сочетании с горячечным блеском запавших глаз казался тревожным симптомом. Она постаралась уверенно улыбнуться, когда появился Нико с большой бутылкой минеральной воды и чистыми стаканами.
      – Я поставил чайник, Эл. Решил, может, ты захочешь выпить чаю.
      – Спасибо, милый. Ты просто чудо.
      Джеймс с виноватым видом посмотрел на мальчика.
      – Извини, дружище. Но тебе не стоит здесь торчать.
      Нико усмехнулся.
      – Я уже переболел гриппом перед Рождеством. Потому-то Элери и стала такой опытной сиделкой. Практиковалась на мне. – Он неожиданно зевнул. – Наверное, мне лучше лечь. Завтра с утра математика! – Картинно поежившись, он вышел из комнаты.
      – Так, – деловито проговорила Элери, – пора принимать лекарства.
      Джеймс послушно проглотил таблетки, но попытался уклониться от полного стакана воды.
      – Тогда мне опять понадобится в ванную. Посмотрите, чем все кончилось в прошлый раз!
      – Неважно. Весь стакан, пожалуйста.
      Он застонал, но подчинился и, тяжело дыша, вернул ей стакан.
      – Вы настоящий тиран!
      – Просто следую указаниям врача, – невозмутимо возразила она. – А теперь вам надо поспать. Я схожу в кухню и заварю себе чай. Не вздумайте вставать. Я скоро.
      Элери воспользовалась короткой передышкой, чтобы посетить гостевую ванную, где она почистила зубы и умылась, стараясь взбодриться. Она налила себе чашку чая, заглянула в комнату для гостей, убедилась, что Нико уже крепко спит, и вернулась к Джеймсу.
      – Может, опять почитаем? – спросила Элери, усевшись в кресло.
      Джеймс покачал головой.
      – Лучше поговорите со мной. Вам холодно, – добавил он обличающим тоном, заметив, что она дрожит.
      – Чай согреет меня.
      – Возьмите одеяла, – распорядился Джеймс, – и заберите часть подушек.
      Элери встала.
      – Не вижу необходимости. Я могу взять их в другой комнате.
      Когда спустя пять минут Элери уютно устроилась в кресле в коконе из одеял, положив под голову подушку, вся ситуация вдруг показалась ей неправдоподобной.
      – Чему вы улыбаетесь? – поинтересовался Джеймс. Элери объяснила, и он фыркнул. – Никогда не думал, что мне так повезет! – Внезапно его лицо приняло серьезное выражение. – Ответьте мне честно, – настойчиво спросил он, – если бы вы могли, то хотели бы вернуться в «Нортволд»?
      – О да, – не колеблясь, ответила она.
      – Но вы не можете подвести свою семью.
      – Не могу. Правда, это не единственная причина. – Она в упор посмотрела на Джеймса. – Подозрения ранят. Больно.
      Он поморщился, глаза сверкнули на бледном лице.
      – И вы мне этого не простите?
      – Совершенно верно.
      – Может, смените гнев на милость, если я встану на колени?
      Элери покачала головой, улыбнувшись против воли.
      – Ничего не выйдет. Тем более что я не могу себе представить вас на коленях. – Неожиданно она непроизвольно зевнула.
      – Вы, наверное, едва живы, – мрачно заметил Джеймс.
      – Нет. Просто устала. Мы оба устали, – твердо сказала Элери. – Постарайтесь заснуть, прошу вас.
      Она выключила лампу и поглубже устроилась в своем гнезде из одеял, сожалея, что не может читать. Сидя без сна в безмолвной темноте, она ясно осознала, насколько опрометчиво поступила, ввязавшись в эту историю. Но не перепоручать же Джеймса заботам неизвестной сиделки!
      Ее семья наверняка считает, что она тронулась умом, добровольно предложив свои услуги человеку, из-за которого ей пришлось уволиться. И их можно понять. Приятно, конечно, сознавать, что Джеймс сожалеет о своем поступке и хочет ее вернуть. Однако более чем неразумно работать с человеком, в которого она так сильно влюблена. Даже если ему и вправду не хватает ее в «Нортволде», его личная жизнь принадлежит мисс Камилле Теннент. И ей, Элери, никуда от этого не деться.
      Элери долго сидела, прислушиваясь к звукам, доносившимся с кровати. Джеймс лежал неподвижно, хриплое дыхание выровнялось. Вдруг он начал метаться, что-то бормотать себе под нос, и, включив свет, она увидела, что одеяла сбились и сползли на пол.
      Выбравшись из кресла, она потихоньку, стараясь не разбудить его, принялась поправлять постель. Простыня была влажной, и на лбу у Джеймса сверкали капельки пота. Видимо, у него опять начинался жар. Внезапно его глаза открылись, отсутствующе уставившись на нее, но в следующую секунду в них вспыхнул огонь.
      Без всякого предупреждения Джеймс притянул ее к себе и, сжав в железных объятьях, легко подавил отчаянные попытки сопротивления, перевернувшись так, что оказался сверху. Ее протесты были заглушены жарким прикосновением умелого рта, недвусмысленно говорившим, что поцелуй является лишь прелюдией к тому, что у него на уме.
      Впрочем, едва ли он в своем уме, напомнила себе Элери, вырываясь изо всех сил. Он явно снова был в бреду. Ее усилия оказались тщетными, потому что Джеймс, казалось, обрел маниакальную силу. Он яростно прижимал ее к кровати, в то время как его рот и язык действовали с такой необузданной настойчивостью, что ее тело сдалось. Все тайные фантазии о Джеймсе вдруг ожили, и, оказавшись в его объятиях, она забыла об осторожности. Кожа Элери горела там, где ее касались умелые, неутомимые пальцы, его язык и руки творили чудо, разжигая в ней пламя, которое, вырвавшись на волю, полыхало, подняв такую бурю чувств, что она беспомощно отдалась ощущениям, превосходящим самые смелые мечты. Задыхаясь, она извивалась под ним, как вдруг Джеймс издал приглушенный довольный звук, не отрывая губ от ее рта. Его дрожащие руки занялись ее поясом, и внезапно Элери опомнилась. С холодной, беспощадной ясностью разум вернулся к ней.
      Сгорая от стыда из-за собственной несдержанности и безрассудства, Элери заставила себя расслабиться на мгновение, затем резко рванулась и, перелетев через край кровати, растянулась на полу. Некоторое время она лежала, дрожа всем телом, все еще находясь в плену бурных эмоций, а когда, наконец, неуклюже поднялась на ноги, то оказалась лицом к лицу с Джеймсом, который, стоя на коленях, смотрел на нее широко раскрытыми от ужаса глазами.
      Одернув свитер, Элери откинула с глаз спутанные волосы и толкнула Джеймса назад на подушки.
      – Элери, я думал, что мне это снится, – пробормотал он, стуча зубами. – У меня нет слов. Черт, мне очень жаль. Я не… обидел вас?
      – Нет. – Она судорожно вздохнула. – Вы меня не узнали.
      Он посмотрел ей в глаза.
      – Я действительно думал, что это сон. Но не сомневался, что это вы.
      Залившись краской, потрясенная Элери бросила взгляд на часы. До следующего приема таблеток еще оставалось уйма времени.
      – Если вы в состоянии добраться до ванной без посторонней помощи, – сказала она ровным тоном, – я перестелю постель. Вы сильно потеете.
      – Вы хотите сказать – как поросенок.
      – Постарайтесь встать.
      Джеймс осторожно поднялся на ноги и заявил, что справится сам.
      – Только не принимайте душ, – приказала она, доставая из комода чистую пижаму. – Просто протритесь насухо полотенцем и переоденьтесь.
      Бросив на нее сумрачный взгляд, Джеймс взял пижаму и направился в ванную. Элери быстро, насколько позволяли дрожащие руки, сняла постельное белье и постелила свежее. Как раз вовремя: появился Джеймс и, дрожа, скользнул под одеяло.
      – Я хотел бы, чтобы мой термостат работал нормально, – раздраженно заметил он. – Меня бросает то в жар, то в холод. Уже пора принимать лекарство?
      – Нет еще. Не волнуйтесь, я вас разбужу, – успокоила она его.
      – А если я снова впаду в бешенство, стукните меня по голове книгой, – распорядился он, когда Элери опять устроилась в своем гнезде из одеял. – Мне чертовски жаль, что я вас испугал.
      – Вообще-то вы меня не испугали. – В этом утверждении была изрядная доля правды. Ее до потери сознания испугало собственное поведение. – Ничего страшного не случилось. Постарайтесь заснуть.
      – А если я опять наброшусь на вас?
      – Я буду наготове. Но этого не случится. Хотите, я вам почитаю?
      Джеймс покачал головой, не сводя с нее пристального взгляда.
      – У вас круги под глазами.
      – У вас тоже. – Она улыбнулась. – Не беспокойтесь. Я устала, но не больна. И я сильная как лошадь. – Элери очень надеялась, что так оно и есть, потому что, если в конечном итоге ей удастся не заразиться, это будет настоящим чудом.
      – Поговорите со мной, – потребовал он, съехав пониже в постели. – Расскажите мне о себе. Вам было трудно, Элери, настолько изменить свою жизнь?
      – Труднее, чем я думала, – призналась она, радуясь менее животрепещущей теме разговора. – Поймите меня правильно: я люблю свою семью. Но кафе не требует от меня такой самоотдачи, как работа в «Нортволде». – Она улыбнулась с покаянным видом. – К тому же я не могу никуда съездить. Теперь мне требуется специальное разрешение, чтобы поехать в Лондон.
      Он нахмурился.
      – Такой образ жизни должен вам казаться чересчур размеренным.
      Элери кивнула.
      – Но я привыкну. По крайней мере, мои родители счастливы. Раньше я все время говорила о том, чтобы найти работу в Лондоне, с чем такому типичному итальянцу, как мой отец, трудно смириться. Он предпочел бы, чтобы я последовала примеру моей сестры Клаудии. Она оставалась дома, пока не вышла замуж.
      Джеймс улыбнулся.
      – Как я понимаю, незавидная участь, с вашей точки зрения.
      – Да. – Она посмотрела на часы. – Отлично. Думаю, вы уже можете принять таблетки.
      Джеймс застонал.
      – Полагаю, это включает галлон воды.
      – Точно. – Элери стояла над ним, пока он не выпил все до последней капли, и затем приказала ему, опять сходить в ванную.
      – Вы не подумывали о том, чтобы вступить в армию? – с горечью осведомился Джеймс, вылезая из постели. – Из вас получится отличный сержант.
      – Не надо быть таким неблагодарным. – Она протянула ему халат. – Вот, накиньте.
      Джеймс бросил на нее свирепый взгляд, но покорно сунул руки в рукава и двинулся к ванной, держась на ногах, как она с облегчением заметила, куда более твердо, чем раньше. Элери быстро привела в порядок постель, аккуратно расправив сбившиеся простыни, и, завернувшись в одеяла, устроилась в кресле, прежде чем Джеймс вернулся и забрался в постель.
      – Не могли подождать и подоткнуть одеяла, – обвиняющим тоном заметил он.
      Элери мило улыбнулась.
      – Поскольку я вам не нянька и тем более не армейский сержант, я решила, что вы в состоянии позаботиться о себе сами. Думаю, вы пошли на поправку.
      – Ничего подобного, – тут же ответил он. – Мне нужно намного больше ласки и заботы.
      – Эта ночь – исключение, Джеймс. Завтра вам придется самому заботиться о себе. – Она рассмеялась при виде его испуганного лица. – Мне надо работать, между прочим.
      – Знаю, – угрюмо проговорил он. – И не со мной в «Нортволде».
      – Нет, – согласилась она, вдруг приуныв. – Спокойной ночи, Джеймс. Попытайтесь поспать. – И чтобы прекратить дальнейшие разговоры, выключила свет.
      К собственному удивлению, она крепко заснула, несмотря на неудобное положение, и проснулась только от звонка своего будильника. В комнате было тихо, когда она встала, чтобы посмотреть на больного. Джеймс спал, укрытый до подбородка одеялом. Он был бледен, лицо осунулось, и темная щетина на лице не способствовала улучшению его внешнего вида, однако, несмотря на темные круги под закрытыми глазами, выглядел он лучше. Когда Элери склонилась над ним, веки Джеймса внезапно поднялись, и глаза вспыхнули при виде ее.
      – Привет, – хрипло сказал он.
      – И вам привет. – Она выпрямилась, заправляя волосы за уши. – Как вы себя чувствуете?
      Джеймс задумался на секунду.
      – Пожалуй, я еще не готов к марафонскому забегу, но по сравнению со вчерашним днем мне намного лучше.
      – Ну и отлично. Вот ваши лекарства. Теперь надо принимать по две таблетки за один раз. И, – добавила она, улыбнувшись, – вместо воды я заварю вам чай.
      – Замечательно! – Он поймал ее руку. – Что бы я делал без вас?
      – Наверное, сами готовили бы себе чай!

      После того как Джеймс принял лекарство и выпил достаточно жидкости, Элери свернула одеяла, в которых спала, и сложила их аккуратной стопкой в ящик у изножья кровати.
      – Вы уже уходите? – тихо спросил Джеймс.
      – Нет. Но нет смысла пытаться снова заснуть в это время. Мне, во всяком случае. Вам же сон пойдет на пользу. – Элери бодро улыбнулась ему. – Я зайду в ванную, потом вытащу из постели Нико и пошарю у вас в холодильнике, чтобы приготовить ему что-нибудь на завтрак. Вас я тоже заставлю поесть.
      Он приложил руку к воображаемому козырьку.
      – Слушаюсь, мэм. Элери… – добавил он, когда она направилась к двери.
      – Да?
      – Спасибо.
      Она улыбнулась и вышла из комнаты, вдруг почувствовав острую потребность скинуть одежду, в которой спала, и хорошенько отмокнуть в горячей воде. После ванны, обмотав полотенцем мокрые волосы, она приоткрыла дверь к Джеймсу и увидела, что он спит.
      Решив, что еще рано будить Нико, Элери пошла на кухню, сделала себе кофе и тост и позавтракала в благословенном уединении. Чуть позже в кухне появился Нико, уже одетый в строгую форму своей школы, и она удостоилась его глубочайшей благодарности, когда поставила перед ним тарелку с яичницей и ветчиной.
      – Как там Джеймс? – спросил мальчик. – Я заглядывал к нему только что, но он спит.
      – Нельзя сказать, что великолепно, но намного лучше. Лекарства делают свое дело. Температура спала.
      – Он больше не сходил с ума ночью?
      – Только один раз. Но я справилась сама. – Элери занялась кофе, чтобы скрыть выступивший румянец.
      – Ты и сегодня собираешься здесь остаться, Эл? Я могу прийти вечером, если нужно, – охотно предложил Нико, набив полный рот.
      – Мне казалось, что у тебя сегодня тренировка по футболу.
      – Да, но я мог бы зайти и после нее.
      Элери рассмеялась.
      – Чтобы лечь попозже, пользуясь моей добротой?
      – Нет, – с оскорбленным видом ответил он. – Просто я думал, что смогу помочь.
      – Ты очень помог, – тепло проговорила она. – Без тебя я ни за что не подняла бы Джеймса с пола.
      – А он ничего, железный парень, – небрежно заявил Нико, допивая кофе. – Мне он понравился.
      – Отлично. В таком случае сходи вниз и посмотри, не проснулся ли он.
      Элери мыла посуду после завтрака, когда вприпрыжку вернулся Нико.
      – Джеймс проснулся, но вид у него совсем не блестящий, Эл.
      – Конечно. Ему просто немного лучше, чем вчера, – согласилась она, нахмурившись, и вытолкала брата в холл. – Поаккуратней, когда будешь вытаскивать велосипед. Ты не замерзнешь в одной куртке?
      – Это мамина роль, а не твоя!
      Ухмыльнувшись, он осторожно выкатил велосипед, потряс в воздухе кулаком в знак прощального салюта и умчался. Элери постояла, глядя ему вслед, затем, глубоко вздохнув, закрыла дверь и пошла вниз узнать у Джеймса, что бы он хотел на завтрак.
      – Не сказал бы, что умираю с голоду, сестра, – осторожно заметил он.
      – Я на это и не рассчитывала. Как насчет ложечки яйца всмятку и тонюсенького тоста?
      Он вздохнул с видом мученика.
      – Ради вас, мисс Конти, я готов на все.
      Она лукаво улыбнулась.
      – В таком случае я могла бы приготовить тушеные почки.
      – Только не почки, – с содроганием произнес он. – И, пожалуйста, никогда впредь не упоминайте о них в моем присутствии. Яйца всмятку как раз то, что надо. И крепкий кофе, ладно? Я изголодался по кофеину.
      Когда спустя некоторое время Элери вернулась с подносом, Джеймс уговорил ее составить ему компанию.
      – У меня есть идея, – сообщил он, приступая к завтраку.
      Элери налила себе кофе и села, вопросительно глядя на него.
      – Вкусно, – сказал он с довольным видом. – Оказывается, я проголодался больше, чем мне казалось.
      – Так что за идея?
      – Знаете, Элери, когда вы говорили о кафе, у вас был довольно затравленный вид. Что, если я встречусь с вашими родителями и расскажу им, как вы нужны мне в «Нортволде», – может, тогда им будет легче расстаться с вами?
      – Может быть.
      Он посмотрел на нее поверх чашки.
      – В любом случае им придется расстаться с вами. Маловероятно, что вы всю жизнь будете работать в кафе или, скажем, «Нортволде». Она озадаченно нахмурилась.
      – Что вы имеете в виду?
      – Элери, вы умная, красивая, деловая и, что совсем уж редко встречается, самоотверженная девушка. Прошлой ночью вы более чем убедительно доказали это, оставшись со мной. – Джеймс улыбнулся. – Какой-нибудь ловкач рано или поздно похитит вас, а, следовательно, вы будете жить в собственном доме.
      Элери кисло улыбнулась.
      – Может быть…
      – А вы бы этого хотели?
      – Да. Особенно в такой квартире, как ваша. В отличие от вас у меня никогда не было собственного угла. Пора принимать таблетки, – сурово добавила Элери.
      Когда ритуал приема лекарства был завершен, Джеймс бросил на нее пристальный взгляд.
      – Вы ничего не сказали по поводу моего предложения вернуться в «Нортволд». Соглашайтесь, Элери. Я ни на минуту не подозревал вас в утечке информации, но в сложившейся ситуации был просто вынужден задать вам этот вопрос. Простите меня. Пожалуйста. И возвращайтесь, хорошо?
      Она с интересом посмотрела на него.
      – Но почему, Джеймс? Наверняка можно найти кого-нибудь на мое место.
      – Мне нужен инициативный человек, который знает изнутри процесс пивоварения. – Он кашлянул и лег на подушки. – Кто-нибудь, на кого можно положиться, когда меня не будет в конторе, и кто смог бы сопровождать меня в поездках, если понадобится помощь. Короче говоря, вы, Элери.
      Перспектива поехать куда-нибудь с Джеймсом Кинкейдом была настолько захватывающей, что у Элери перехватило дыхание. С минуту она молчала, лихорадочно размышляя, наконец, сказала:
      – Я подумаю.
      Джеймс оживился.
      – Так вы поговорите со своими родными?
      – Да, в подходящий момент.
      – Как насчет сегодняшнего вечера? Элери улыбнулась.
      – Неужели дела идут так плохо?
      – Полный хаос, – не задумываясь, ответил он. – А если я слег надолго, то станет еще хуже.
      – Не бойтесь, не надолго, – заверила она его.
      – А если бы вы согласились ухаживать за мной, я бы с радостью навсегда оставил работу, – тут же заявил Джеймс с веселым блеском в глазах. И уже серьезно продолжил: – А вообще-то, Элери, теперь я в состоянии позаботиться о себе. У вас усталый вид. Пора вам отправляться домой.
      – Я собиралась пробыть здесь до ленча. Потом поеду домой, а вечером загляну на часок и накормлю вас обедом, – деловито сообщила она. – Ночью вам уже не придется принимать лекарства, так что вы вполне справитесь сами.
      Он угрюмо кивнул.
      – Знаю. Но я буду скучать по своей сиделке.
      Внезапно Элери охватило раздражение. Очень мило – взывать к ее состраданию и расхваливать ее деловые качества. Но она не возражала бы, если бы Джеймс Кинкейд, хоть раз посмотрел на нее как на женщину, и желательно, чтобы он был в здравом уме, а не в бреду.
      Вечером того же дня Элери обедала со своей семьей.
      – Ты не голодна? – спросила Кэтрин, с беспокойством глядя на ее нетронутую тарелку.
      – Нет.
      Марио озабоченно нахмурился.
      – Ты случайно не заболела?
      – Да нет, просто устала. – Элери перевела утомленный взгляд темных глаз на его лицо. – И к тому же волнуюсь. Мне нужно вам кое-что сказать, и я не знаю, как это лучше сделать.
      – В чем дело, доченька? – взволнованно спросила мать. – Это как-то связано с кафе?
      – Да. – Элери набрала в грудь побольше воздуха. – Только не обижайтесь, но я должна вам это сказать. Я не гожусь для кафе и очень скучаю по той работе, которой занималась в Нортволде. Поэтому, думаю, мне надо пересмотреть свои планы и начать поиски работы в Лондоне.
      Отец заметно напрягся.
      – Ты хочешь сказать, что собираешься уехать из Пеннингтона?
      Она кивнула.
      – Вы знаете, что я вас всех очень люблю. Но в отличие от Вики и большинства моих друзей у меня никогда не было своей квартиры. – У нее вырвался нервный смешок. – Я просто динозавр, ходячий анахронизм.
      – Вот когда выйдешь замуж, тогда и уйдешь из дома! – категорически заявил отец.
      – Па, но это, же средневековье! – с отчаянием воскликнула Элери.
      – Ты даже не помышляла о Лондоне, когда работала в Нортволде, – задумчиво проговорила Кэтрин, вставая, чтобы собрать тарелки.
      – Но я ездила в Лондон на выходные.
      – Ты и сейчас можешь это делать, если заранее нас предупредишь.
      – Я знаю! Но не об этом речь.
      – Оставь пока эту тему, – посоветовала мать. – Мы вернемся к ней позже.
      – Ничего не изменится, – предупредила Элери.
      Кэтрин Конти бросила на дочь предостерегающий взгляд.
      – Я там кое-что приготовила. Можешь отнести это на ужин мистеру Кинкейду, и еще останется, чтобы разогреть утром. Это-то он, надеюсь, способен сделать сам?
      Элери прикусила губу.
      – Спасибо, конечно, что ты о нем подумала. Уверена, он это оценит.
      – Кажется, больше, чем ты, Элери, – строго заметил Марио Конти.
      Она поморщилась. Отец обращался к ней по имени, только когда был ею недоволен.
      – Я вам обоим очень благодарна – всегда. И вам это хорошо известно, – тихо проговорила она. – Оставь, пожалуйста, посуду. Я все сделаю.
      Когда родители ушли в тратторию, Нико обнял Элери и прижал к себе.
      – Не переживай, Эл. Пора отцу шагнуть в двадцатое столетие. Это просто чудо, что ты не отчалила давным-давно. Хотя я буду по тебе скучать.
      Она судорожно стиснула его в объятьях.
      – Спасибо, милый.
      – Я займусь посудой, – сказал он, подтолкнув ее. – Иди. Отвези мамино знаменитое рагу Джеймсу и посмотри, как он там.
      Элери с любопытством взглянула на него.
      – Он и вправду тебе нравится?
      – Как и тебе. – Нико усмехнулся с озорным видом. – И – только не дерись – я думаю, ты ему тоже нравишься.
      – Просто он признателен мне за то, что я осталась и присмотрела за ним, – рассудительно проговорила Элери. – Но я, пожалуй, воспользуюсь твоим любезным предложением. Большое тебе спасибо. Вернусь не слишком поздно, а то, как бы па не примчался на всех парах в Честер-Гарденс и не потребовал от Джеймса сделать из меня честную женщину, если я останусь там еще на одну ночь.
      Войдя в квартиру, Элери немало удивилась, застав Джеймса полностью одетым. В черной водолазке и джинсах он лежал на диване в кабинете.
      – Не вставайте, – приказала она, когда он попытался подняться на ноги. – Почему вы не в постели?
      – У меня был врач. Он сказал, что со мной все в порядке, если не переутомляться, и температура нормальная, – сообщил Джеймс все еще хриплым голосом. – Привет, Элери, – непринужденно добавил он, – рад вас видеть.
      – Привет, Джеймс, – с усмешкой отозвалась она. – Мне очень жаль, но сержант опять здесь. Как вы себя чувствуете?
      – Ну, некоторым частям моего тела полегчало, – осторожно проговорил он. – Но в ногах слабость, и я не могу избавиться от этого осточертевшего кашля.
      – Скоро вам станет лучше.
      – Надеюсь, что так! Я попробовал заняться работой, которую принес домой. Но меня хватило только на несколько минут.
      – И очень хорошо. У вас есть аппетит? Вы что-нибудь ели с тех пор, как я ушла?
      Он посмотрел на нее с виноватым видом.
      – Я выпил изрядное количество апельсинового сока. И, – гордо добавил он, – заварил чай и выпил его с тем восхитительным печеньем, которое испекла ваша мать.
      – Значит, пора обедать, – решительно заявила Элери.
      – А вы не присоединитесь ко мне? – с надеждой спросил он.