Владения Элери представляли собой кафетерий, куда посетители заглядывали, начиная с раннего утра, чтобы заказать кофе с пирожными и гостами с корицей, которыми славились Конти. Во время ленча в кафе подавали пиццу и большие сдобные лепешки с начинкой из салата и даров моря или, по желанию заказчиков, с тонко нарезанной итальянской ветчиной. Летом столики ставили под полосатыми зонтиками прямо на вымощенной булыжником площади перед церковью святого Марка, создавая иллюзию маленькой Италии, перенесенной на английскую землю в провинциальный городок Пеннинггон.
      Не прошло и двух недель с тех пор, как Элери уволилась из «Нортволда» и вернулась домой, но ей уже казалось, что она целую вечность занимается семейным бизнесом. Тридцать лет назад ее отец приехал в Великобританию из Италии, чтобы работать в ресторане своего дяди. На курсах по ресторанному делу он встретил Кэтрин Хьюджес, чернокудрую красавицу из Уэльса. Сразу же после окончания учебы молодые люди поженились и, объединив усилия, создали непобедимую команду. Они полностью взяли на себя хлопоты по ресторану, изменили меню и декор и быстро увеличили клиентуру. Когда дядя Марио умер, он оставил им свое дело. Со временем не лишенная амбиций молодая чета присоединила к своим владениям соседнее помещение и организовала там нечто вроде кафе-кондитерской, – подобные кафе британцы успели оценить, путешествуя по Франции и Италии.
      В первые же годы после свадьбы Бог благословил Марио и Кэтрин Конти двумя дочерьми, Элери и Клаудией. Затем, после длительного перерыва, Николо Конти взглянул на мир широко распахнутыми голубыми глазами, и Марио Конти наконец-то обзавелся наследником, которому мог передать свою небольшую, но процветающую империю.
      Хотя Марио и предоставил основную готовку четырем опытным поварам, взяв на себя финансовую сторону дела, почти каждый вечер он появлялся в ресторане. Вплоть до своего замужества Клаудия охотно занималась кафе, но Элери с самого начала дала всем понять, что не желает работать в семейном предприятии ни в каком качестве. Получив степень по английскому языку, она продолжила образование на курсах по бизнесу вместе со своей подругой Викторией Ментл, которая после окончания учебы сразу уехала в Лондон, рассчитывая сделать карьеру в столице. Элери предпочитала работать неподалеку от Пеннингтона и жила дома, вырываясь из тесного окружения дружной итальянской семьи только раз в году на время отпуска или в тех редких случаях, когда проводила выходные в Лондоне с Вики.
      Теперь Клаудия была замужем, и вся семья с энтузиазмом приветствовала уход Элери с работы. Девушка решила извлечь максимум пользы из своего несчастья и принялась за дело с теми же деловитостью и целеустремленностью, с которыми относилась к своим обязанностям в «Нортволде». Через несколько дней Элери полностью взяла на себя хлопоты по заказу продуктов, испытывая законную гордость оттого, что обеспечивает ресторан самыми свежими продуктами, которые можно найти у местных торговцев. Каждый день она заказывала мясо, рыбу и овощи на рынке, хлеб из пекарни, расположенной неподалеку, а знаменитое мороженое Конти доставлялось из Италии через уэльского поставщика.
      В шесть часов вечера Элери, как всегда, заперла кафе, заглянула за угол перекинуться парой слов с Марко, старшим официантом, и направилась к своему дому, который притаился в тихом тупичке за тратторией.
      – У тебя усталый вид, – встретила ее мать, целуя в щеку. – Тяжело приходится, cariad?
      – Ногам тяжело, а все остальное достаточно просто. – Элери опустилась на стул в кухне, глядя, как мать взбивает соус в сковородке. – Беда в том, мама, что, хотя мне нравится иметь дело с клиентами, заказами и тому подобным…
      – Ты скучаешь по своей работе в «Нортволде».
      – Вот именно. – Элери улыбнулась. – Ты у меня очень умная, старушка.
      – Ну, еще не совсем старушка, – возразила мать, с улыбкой взглянув на вошедшего мужа. – Ты вовремя, Марио, обед готов. Элери, прими ванну до еды, если хочешь.
      – С удовольствием, ма. Мои ноги сейчас отвалятся. – Элери широко зевнула.
      Марио Конти был элегантным смуглым мужчиной с густой седеющей копной светлых волос и голубыми глазами под тяжелыми веками. Он нежно поцеловал жену и повернулся к дочери:
      – Ну, сага, как прошел день?
      – Как обычно. Вообще-то пришлось крутиться. Кстати, выручка вчера была приличная.
      Марио Конти озабоченно нахмурился, вглядываясь в усталое лицо дочери.
      – Меня интересует, как ты себя чувствуешь, а не выручка.
      – Прекрасно, – сказала Элери, с трудом поднимаясь со стула. – И буду чувствовать себя еще лучше после того, как отмочу свои бедные ноги в горячей ванне! Нико, как я понимаю, на тренировке по футболу?
      – Где ж ему еще быть? – сухо заметил Марио.
      Элери рассмеялась и пошла наверх, отлично зная, что ее родители примутся обсуждать свою старшую дочь, как только за ней закроется дверь. В ванной, которую она делила с Нико, Элери со вздохом облегчения погрузилась в горячую, ароматную воду, благодаря судьбу за то, что мать относится с пониманием к ее желанию побыть одной. Она любила свою семью, но в отличие от Клаудии, которая была совершенно счастлива, живя и работая в кругу семьи, в достаточной мере унаследовала независимый дух матери, уроженки Уэльса. И временами испытывала потребность остаться наедине со своими мыслями. Она так тосковала по работе в «Нортволде», и особенно по Джеймсу, что иногда ей приходилось делать усилие над собой, чтобы скрыть свои переживания от родителей. Каждый раз при воспоминании о его унизительных подозрениях черные глаза Элери гневно вспыхивали. Может быть, она его и забудет. Со временем. Но простить – это совсем другое дело.
      По крайней мере, ей повезло, что ванная на весь вечер в ее распоряжении, с усмешкой подумала она. Нико мечтал стать звездой футбола, а не ресторатором. Но независимо от того, удастся ли ему реализовать свои амбиции, он всегда сможет вернуться в надежную и безопасную гавань семейной траттории. Так же, как кафе будет неизменно ждать и ее.
      Элери вздохнула и, выбравшись из ванны, натянула джинсы и толстый желтый свитер. Она высушила волосы, заправила непослушные пряди за уши и сунула ноющие ступни в мягкие туфли, которые купила прошлой весной в Венеции, когда гостила у деда, и мрачно уставилась на свое отражение в зеркале. Во многих отношениях Элери отличалась от остальных членов семьи. По настоянию Кэтрин ей единственной из всех детей досталось уэльское имя. Голубоглазая, белокурая Клаудия пошла в отца, тогда как Элери унаследовала от матери черные волосы и широко расставленные темные глаза. В семье любили шутить, что Элери похожа на итальянку даже больше, чем Нико, непокорная черная шевелюра которого и сверкающие голубые глаза не давали покоя его одноклассницам.
      Элери убирала посуду после ужина, съеденного в одиночестве, когда раздался телефонный звонок.
      – Сага, – услышала она голос отца, – Марко говорит, что в ресторан заходил мужчина, который искал тебя.
      – А ты не знаешь кто, папа?
      – Этот идиот, Марко, забыл спросить – у нас здесь сегодня настоящее столпотворение.
      Заинтересованная, Элери положила трубку. Не может же Тоби настолько заблуждаться на ее счет, чтобы искать ее в траттории? Она была вынуждена рассказать родителям о причине своего ухода из «Нортволда», и женской половине семьи пришлось выдержать ожесточенную схватку с отцом, чтобы помешать ему ринуться в Лондон для объяснений с молодым человеком, который, с его точки зрения, не подходил его дочери даже для самых невинных отношений. Правда, когда дело касалось его дочерей, Марио не одобрял ни одного мужчину. К счастью, Клаудия вышла замуж за солидного, надежного молодого человека с перспективной работой в финансовой фирме. Но в глубине души Элери знала, что была любимицей отца – отчасти из-за того, что больше других спорила с ним и умела поставить на своем, но главным образом потому, что была точным подобием своей матери в юном возрасте. По той же причине он обращался с ней с большей строгостью, чем с другими детьми. Человеку надо было обладать поистине редкими качествами, чтобы Марио Конти счел его достойным своей девочки.
      Впрочем, уныло подумала Элери, у отца сейчас не больше оснований беспокоиться по этому поводу, чем обычно. После памятной встречи с Тоби в Лондоне она не желала разговаривать с ним даже по телефону, и через несколько дней он сдался. Теперь она работала шесть дней в неделю, так что о выходных в Лондоне с Вики не могло быть и речи. Она усиленно делала вид, что всем довольна, но иногда буквально задыхалась, чувствуя себя как в клетке, и тосковала по Джеймсу Кинкейду куда больше, чем по Тоби. В тот день, когда Джеймс впервые появился в «Нортволде», Элери достаточно было одного взгляда, чтобы понять, что она готова проработать с ним столько, сколько он того пожелает. Но за несколько коротких минут Тоби играючи положил конец ее пребыванию в фирме, круто изменив всю ее жизнь.
      Следующий день в кафе выдался довольно напряженным. По субботам в город за покупками стекалась вся округа, и находилось немало желающих зайти к Конти, чтобы согреться в холодный январский день. В середине дня Элери улучила несколько минут и села передохнуть с чашечкой кофе в тесной комнатушке позади стойки, как вдруг одна из ее помощниц приоткрыла дверь.
      – Извини, если помешала, но тебя спрашивает клиент.
      – Что ему нужно, Луиза? – спросила Элери, вставая. – Недоволен едой?
      – Нет, – усмехнулась девушка. – Он к ней еще не приступал. Джанни как раз делает ему сэндвич. Я подумала, может, ты сама захочешь обслужить его. Он за десятым столиком.
      Столик был у окна в дальнем углу кафетерия, и за ним сидел, погрузившись в чтение газеты, Джеймс Кинкейд. Хотя сердце Элери отчаянно колотилось под темно-красным свитером, ее рука не дрогнула, когда она поставила перед ним тарелку с аппетитным сэндвичем. Джеймс моментально отложил газету и вскочил, улыбаясь так, что сердце Элери забилось еще сильнее.
      – Элери… спасибо. Надеюсь, вы сможете уделить мне минуту. Может, присядете?
      Она вежливо улыбнулась.
      – Боюсь, что мне некогда. Но вы садитесь.
      – Нет, если вы не сядете.
      Элери покосилась в сторону стойки, где, стараясь не проявлять чрезмерного любопытства, суетились два ее помощника. Кажется, они вполне справлялись.
      – Мистер Кинкейд… – начала она, садясь.
      – Теперь, когда мы на вашей территории, почему бы вам не звать меня Джеймсом? – Он с видимым удовольствием надкусил сэндвич. – Ммм, отлично. Где вы берете семгу?
      – На рынке. Мы покупаем все продукты там. – Она спокойно сидела, ожидая, когда он объяснит причину своего прихода. Было непривычно видеть его в свитере и плотных твидовых брюках. Непромокаемая куртка была переброшена через спинку стула. Один его вид вызвал в душе Элери болезненные воспоминания, с новой силой воскресив тоску по прежней работе… и самому Джеймсу.
      – Ну, как поживаете? – поинтересовался он.
      – Прекрасно, – заверила она, пытаясь за холодным тоном скрыть радость, вызванную его появлением.
      – Пришлось заделаться настоящим детективом, чтобы вас найти. Это, как я понимаю, та самая работа, куда вас готовы были взять, стоило вам только пожелать?
      Элери кивнула.
      – Мои родители, разумеется, были потрясены моим уходом из «Нортволда», но, с другой стороны, они счастливы, что их блудная дочь вернулась в лоно семьи.
      – Тогда мне лучше сразу объяснить, что привело меня сюда, – проговорил он, наклонившись вперед.
      – Извини, Элери, – прервал Джеймса робкий голос. – Звонят из пекарни.
      – Хорошо, Джанни. – Элери встала с извиняющейся улыбкой. – Простите.
      Разговор по телефону затянулся, так как пришлось обсудить дополнительный заказ для свадьбы, которую предстояло обслужить на следующий день. К тому времени, когда Элери освободилась, все столики в кафе были заняты и Джеймс стоял уже одетый с деньгами наготове.
      – Не буду вас задерживать, – сказал он, принимая у нее сдачу.
      – Мне очень жаль. Но по субботам у нас всегда полно народу.
      – Я звонил вчера, но вы уже ушли. – Он помолчал. – Вы работаете по вечерам?
      Она отрицательно покачала Головой.
      – Только в крайних случаях, как, например, завтра, когда здесь состоится свадьба. Обычно же я занята по восемь часов шесть дней в неделю.
      – Далеко не синекура… больше, чем в «Нортволде», – заметил он, выгнув бровь. – Что возвращает меня к причине моего визита. Я хотел бы поговорить с вами. Конечно, времени осталось немного, но может, вы согласитесь пообедать со мной сегодня вечером?
      Элери изумленно воззрилась на него, и только появление клиента, пожелавшего расплатиться за ленч, удержало ее от моментального и восторженного согласия. Радуясь возможности собраться с мыслями, она не спеша произвела расчет, обмениваясь с посетителем любезными фразами и остро ощущая присутствие рядом высокого мужчины, который тем временем изучал семейные фотографии, развешанные по стенам маленького фойе между кафе и рестораном.
      – Видимо, мне не стоило надеяться на субботний вечер.
      Не в этом дело, подумала Элери, прекрасно понимая, что следует отказаться. Она изо всех сил старалась выбросить Джеймса Кинкейда из головы, и едва ли обед в его компании мог этому способствовать.
      – Вы очень любезны… – начала она.
      – Ни в коей мере, – перебил он ее. – Это вы окажете мне любезность, если согласитесь.
      Что ему нужно? – размышляла она. Возможно, просто нечем себя занять, потому, что Камилла Теннент катается на лыжах или загорает на Багамах?
      – Боюсь…
      – Прошу вас, не отказывайте мне, – поспешно проговорил он. – Посмотрите на это как на деловое свидание.
      Видя, что Луиза и Джанни буквально рвутся на части, пытаясь справиться с наплывом клиентов, Элери уступила. Не только Джеймсу, но и себе.
      – Ну, хорошо… – Оборвав фразу, она улыбнулась очередному посетителю: – Одну минуту, сэр. Я к вам сейчас подойду.
      – Когда мне за вами заехать? – спросил Джеймс и протянул ей банкноту: – Это для ваших сотрудников.
      – Очень мило, благодарю вас. Но не стоит заезжать за мной. Давайте лучше где-нибудь встретимся.
      – Может, в «Митре» в восемь?
      – Отлично. А теперь, извините, меня ждут дела. – Элери отвернулась и с головой окунулась в работу.
      – Ты куда-нибудь идешь? – удивленно спросила вечером мать у Элери.
      – Да. Но не скажу, чтобы мне этого очень хотелось. Я совершенно без сил.
      – Тогда зачем же идти?
      – Из любопытства, наверно.
      Кэтрин Конти настороженно посмотрела на дочь.
      – Надеюсь, не с этим Тоби?
      – А что бы ты сделала, если бы я сказала «да»?
      – Умерла бы от беспокойства.
      Смягчившись, Элери обняла мать.
      – Не стоит, это не Тоби. Ни за что не догадаешься. Я сама не могу поверить. Оказывается, вчера вечером меня разыскивал не кто иной, как Джеймс Кинкейд.
      – Твой босс из «Нортволда»? – удивленно воскликнула мать. – Не может быть!
      – Он пришел в кафе во время ленча, но я была слишком занята, чтобы уделить ему достаточно внимания, поэтому он пригласил меня пообедать с ним сегодня вечером. Сказал, что это по делу. – Элери пальцами провела по волосам и бросила взгляд на часы. – Силы небесные, времени-то сколько! Я должна лететь.
      – По делу, как же! Куда он собирается тебя повести?
      – В «Митру».
      Кэтрин презрительно фыркнула.
      – Тогда лучше поесть здесь.
      – Весьма возможно. Но сомневаюсь, что здесь можно уединиться, мама, – не без ехидства заметила дочь. – Где Нико?
      – Отправился в кино со своей обычной компанией. – Мать улыбнулась: – Кстати, завтра вечером он будет помогать на свадьбе, чтобы заработать немного карманных денег.
      – Наверняка на новые футбольные бутсы. – Элери засмеялась и пошла наверх, чтобы принять ванну.
      Тщательно приведя в порядок волосы и лицо, она спустилась вниз и обнаружила, что отец еще дома.
      – Пап, моя машина как-то странно себя ведет. Думаю, мне лучше взять такси.
      Отец окинул орлиным взором шерстяной жакет, длинную узкую юбку, мягкие кожаные туфли и тяжелые золотые серьги.
      – Дама в черном – bellissima, – проговорил он, сощурив глаза. – И все это ради человека, который выкинул тебя из «Нортволда»?
      Ну, начинается, подумала Элери.
      – Никто меня не выкидывал. Я сама уволилась. Меня интересует, что ему нужно, вот и нес. Он сказал, что это по делу.
      – Когда мужчина приглашает куда-нибудь женщину, которая выглядит так, как ты, едва ли он думает только о делах, – с иронией заметил отец. – Если, конечно, в его жилах течет кровь, а не вода.
      – Не суди по себе, папа! – возразила она.
      Он рассмеялся и поцеловал ее.
      – Я попрошу Луиджи посмотреть утром, что с машиной.
      – Пойдем, Марио, – окликнула его Кэтрин. – Нам пора в ресторан. Развлекись, как следует, Элери! – Она поцеловала дочь в щеку. – Ты великолепно выглядишь, милая.
      Элери помахала им вслед, сознавая, что выглядит как нельзя лучше. После горячей ванны дневную усталость как рукой сняло. Элери оставила волосы распущенными, так что они свободно лежали на плечах, ярче, чем обычно, подвела глаза, но больше всего ее красило предвкушение вечера в обществе Джеймса Кинкейда. Она усмехнулась своему отражению в зеркале.
      – Так держать, Конти. Пора вызывать такси.
      Когда Элери приехала в «Митру», Джеймс уже ждал ее на улице и заплатил таксисту, прежде чем она успела узнать, сколько стоит проезд.
      – Привет, Элери, – сказал он, улыбаясь, когда они входили в гостиницу. – Спасибо, что пришли.
      – Я же обещала, что приду.
      – Я боялся, что вы передумаете.
      – Тогда бы я позвонила и предупредила вас, – заверила она его.
      Джеймсу удалось найти столик в уголке переполненного бара, где они, заказав напитки, принялись не спеша изучать меню.
      – Говорят, что это неплохой ресторан, но пригласить вас сюда – это все равно, что привезти уголь в Ньюкасл. Надеюсь, еда соответствует вашим стандартам, – пошутил он.
      – Вполне, если это не макароны, – успокоила она его, улыбнувшись. – Никто не делает макароны лучше, чем наш шеф-повар. Хотя, конечно, мой отец – непревзойденный мастер, когда у него подходящее настроение.
      – А ваша мать тоже умеет готовить?
      – Замечательно. Но только дома. Она готовит обед четыре раза в неделю, а в остальные дни мы выкручиваемся сами или что-нибудь берем в ресторане. Нико ест как лошадь.
      – Нико?
      Мягкая улыбка зажглась в ее глазах.
      – Ему пятнадцать, он очень умный и ужасно симпатичный.
      – И старшая сестра от него без ума!
      Элери вспыхнула.
      – Наверное. Нико мечтает играть в футбол за Милан, хотя, думаю, согласился бы и на ведущий английский клуб, если его очень попросить.
      – Парень знает себе цену! – усмехнулся Джеймс. – Впрочем, я его понимаю. В свое время я тоже мечтал играть в международное регби… носить белую рубашку за Англию и все такое…
      – Значит, мы соперники! Я болею за Уэльс.
      Он недоуменно приподнял брови.
      – Правда? Италия – еще понятно, но почему Уэльс?
      – Потому, что моя мать из Уэльса. Отсюда мое имя, – объяснила Элери.
      Его глаза виновато блеснули.
      – Разве Элери уэльское имя? Я полагал, что оно итальянское. Вначале я даже называл вас «мисс Конти» только потому, что не знал, как оно правильно произносится.
      – Я помню. Но и к остальным девушкам вы тоже обращались по фамилии!
      – Пришлось, – признался Джеймс, – раз уж я начал вас так называть.
      Элери фыркнула.
      – Забавно. А мы все решили, что вы слишком заносчивы, чтобы снизойти до имен рядовых служащих.
      – Всему виной ваше имя. – Он кисло улыбнулся. – Я слышал, как вас называют Брюс и остальные, но считал, что они ошибаются. Ведь оно произносится совсем не так, как пишется.
      – Да, рифмуется с феями. Или наоборот, если верить моему отцу. Нам приходится иногда скрещивать шпаги.
      – Вы не сочтете меня назойливым, если я спрошу, почему?
      – Нисколько. Мой чересчур заботливый отец, как и подобает истинному итальянцу, предпочитает не спускать глаз со своих дочерей. Но мама поддержала мое решение поступить в колледж. И так как отец готов для нее абсолютно на все, он согласился. – Элери улыбнулась, глядя на сосредоточенное лицо Джеймса. – Вы уверены, что пригласили меня сегодня, чтобы выслушать историю моей жизни?
      – Захватывающую историю. Сочетание итальянской и кельтской крови, должно быть, взрывоопасно.
      – Временами. Но все наши разногласия быстро разрешаются к всеобщему удовольствию. Мои родители – на редкость сплоченная пара.
      – То же самое я бы сказал о своих родителях. Что ж, и тех и других можно поздравить. В наше время долговременные, благополучные браки встречаются не часто. – Джеймс поднял глаза на официанта, который появился, чтобы принять у них заказ. – Что вы будете есть, Элери?
      – Кого взяли на мое место? – полюбопытствовала она, принявшись за салат с козьим сыром, который выбрала для начала.
      – Мне прислали временную замену, пока я не найду кого-нибудь вашего уровня, – уклончиво ответил Джеймс и переменил тему разговора, спросив, видела ли она пьесу, которая шла в местном театре.
      – Нет, – призналась она. – Ноги так устают к вечеру, что приходится валяться с книгой или смотреть телевизор.
      Джеймс отложил вилку и в упор посмотрел на нее в свойственной ему испытующей манере, к которой она успела привыкнуть.
      – И никаких поездок в Лондон?
      – Никаких. – Она спокойно встретила его взгляд.
      – Значит, ваши отношения с Мейнардом – в прошлом?
      Элери сверкнула глазами.
      – Да, хотя я не стала, бы называть то, что было между нами, отношениями. Нас познакомила моя подруга Вики, та, которая все еще работает в «Реншо». Я довольно часто провожу у нее в Лондоне выходные, и это она представила меня Тоби. Время от времени мы ходили в кино или клуб. Но я всегда ночевала у Вики, – зачем-то добавила Элери, проклиная себя за то, что выбалтывает нечто личное.
      Глаза Джеймса на мгновение удивленно сощурились, но он тут же ловко переменил тему разговора, и Элери засомневалась, намерен ли Кинкейд вообще объяснить ей причину, по которой хотел ее, видеть. После обеда они пили кофе, сидя в тихом уголке бара, когда он повернулся к ней с печальной улыбкой на лице.
      – Вы очень терпеливы, Элери.
      – Пожалуй, – согласилась она. Джеймс решительно тряхнул головой.
      – Ну ладно. Не буду ходить вокруг да около. Мне дали временного помощника. Миссис Уиллис – весьма достойная дама без пяти минут на пенсии. Она выполняет свои обязанности с таким видом, будто делает всем нам величайшее одолжение, и ни на секунду не позволяет забыть об этом.
      – Вот как? – Элери бросила на Джеймса осторожный взгляд. – А вы кого-нибудь подыскиваете?
      Он покачал головой:
      – Нет.
      Элери пристально всматривалась в светлые глаза, которые спокойно встретили ее испытующий взгляд, не давая проникнуть в его мысли.
      – Почему же? – наконец спросила она.
      – Потому, что я твердо решил убедить вас вернуться в «Нортволд», – сообщил он.
      – Это исключено, – тихо сказала она и твердой рукой наполнила их чашки.
      – Вас даже не удивила моя просьба.
      – А по какой другой причине вы могли пригласить меня обедать?
      Он насупился.
      – Ну, по той же, по которой вас приглашают другие мужчины, – ради вашего общества, я полагаю.
      Сердце Элери пропустило удар.
      – Но в нашем случае все иначе.
      – Не совсем. За последние двенадцать месяцев вы стали занимать значительное место в моей жизни, Элери, и мне чертовски вас не хватает. Дело не только в том, что вы прекрасный работник. До появления миссис Уиллис, которая не расстается с двойкой цвета морской волны и бесформенной юбкой того же оттенка, я даже не сознавал, какой у вас безупречный вкус.
      – Благодарю вас, – сказала она, с удивлением открывая для себя, что, оказывается, Джеймс замечал, как она выглядит. – Морская волна определенно не мой цвет.
      – Я так и думал. – Джеймс подверг ее обстоятельному осмотру. – Сегодня вы просто ослепительны… Похожи на экзотическую итальянку – наверное, из-за распущенных волос.
      Сердце ее учащенно забилось. Элери изумленно уставилась на Джеймса. Чтобы хоть как-то скрыть свое смятение, она засмеялась и отпила кофе.
      – Вас ввел в заблуждение цвет моих глаз и волос. Вообще-то я пошла в своих предков из Уэльса. Мой отец – блондин.
      – Он из Северной Италии? Она кивнула.
      – Из Венеции.
      Джеймс сложил руки на груди, не сводя глаз с ее лица.
      – Элери, вы отказываетесь вернуться, потому что не хотите или вам не позволяет ваша гордость?
      В отличие от сердца с памятью Элери все было в порядке. Ее глаза холодно блеснули.
      – Я оказалась под подозрением, если вы помните. Как можно рассчитывать, что я вернусь при этих обстоятельствах?
      – Никто, кроме меня и моего зятя, не знает, что вы имеете какое-то отношение к Тоби Мейнарду. – Он отвел глаза. – Сэм сказал, что Мейнард получил информацию от кого-то в «Мерлин-Эйлсе». Вы полностью оправданы.
      – Мне нужно доверие, а не оправдание, – резко возразила она.
      – Но я доверяю вам. Я говорил вам об этом в тот день, когда вы ушли от меня. – Джеймс помолчал, хитро улыбнувшись. – Я никому, кроме Брюса Гордона, не сказал, что вы уволились. Все остальные служащие думают, что вы взяли что-то вроде отпуска из-за того, что семья в вас нуждается.
      – Она нуждается во мне постоянно, – ровным голосом проговорила Элери. – Так что, если бы даже хотела, я не могу.
      – Но вы хотели бы, – быстро сказал Джеймс.
      – Да, хотела бы, – призналась она. – Мне нравилась моя работа. Но мне слишком дорога моя семья, чтобы я опять все бросила и оставила ее в состоянии неопределенности. – Тем более она не собиралась нестись во весь опор в Нортволд только потому, что Джеймс Кинкейд свистнул и поманил ее пальцем. Как бы ей этого ни хотелось. Элери встала. – Думаю, мне пора домой. Завтра тяжелый день.
      Джеймс сделал знак официанту.
      – Я вас подвезу.
      – В этом нет никакой необходимости, к тому же вам не по пути.
      – Вообще-то я буквально проезжаю мимо вашей двери. – Он помог Элери надеть теплый шерстяной жакет золотистого цвета. – Придется бегом: опять пошел снег. – Они вышли на улицу в белоснежную, вьюжную ночь. Он потащил ее к своему «лендроверу-дискавери» и впихнул внутрь.
      К тому времени, когда они добрались до города, начался настоящий снегопад, и Элери попросила Джеймса высадить ее в начале тупика.
      – Дом в двух шагах, поэтому не надо подъезжать ближе, иначе вы не сможете развернуться, – пояснила она, и Джеймс выключил зажигание.
      – Я не собираюсь сдаваться, Элери. Если передумаете, вы знаете, где меня найти.
      Не поднимая глаз, Элери возилась с ремнем безопасности.
      – Сомневаюсь, что это случится. Но спасибо за обед. Боюсь, вы впустую потратили вечер.
      – Как можно считать время, проведенное с вами, потерянным, Элери?
      – Вы очень любезны, – вежливо сказала она. – Просто мне жаль, что я вас разочаровала.
      – Мне тоже. – Джеймс вылез из машины, обошел вокруг, чтобы помочь ей выбраться, и затем, немало ее удивив, сжал ее руки в своих ладонях. – До свидания, Элери, но я с вами не прощаюсь.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ