Глава 1

Розовые с серым тона приемной должны были, по-видимому, действовать успокаивающе на поджидающих вызова пациентов, но на Касси они явно не произвели желаемого эффекта. Она то и дело теребила бинт на левой руке, холодея от ужаса при мысли о том, что сейчас будут снимать швы. В прошлый раз во время операции она держалась молодцом, но тогда был местный наркоз, а теперь он вроде бы не полагался. Через какихнибудь пять-десять минут ей придется собрать в кулак все свое мужество, тем более что операция на ее запястном канале стала последней для доброго доктора Паркинсона перед его выходом на пенсию. К кому она теперь попадет — Бог весть, и, дрожа перед неотвратимым испытанием, Касси старалась сосредоточить все свое внимание на ярком журнале, лежавшем у нее на коленях. Всякий раз, когда раздавался звонок вызова, у нее внутри словно что-то обрывалось. Боявшаяся оторвать взгляд от подрагивающих в ее руках страниц, Касси поймала себя на том, что она втайне надеялась, что ее сегодня не примут. Но в конце концов ее очередь подошла.

— Мисс Флетчер, — объявила регистраторша, — проходите, пожалуйста.

С отсутствующей улыбкой Касси просеменила по блекло-синему ковру, постучала в дверь кабинета и вошла.

— Садитесь, прошу вас, — донесся голос из-за ширмы.

Касси села, стараясь не обращать внимания на плеск воды и шуршание щетки — врач мыл руки. Вдоль рубца дергало и жгло. Что за чушь, сказала она себе с раздражением. Ты же взрослый человек. Нельзя так психовать из-за какой-то ерундовой операции! Еще минута, и все кончится.

Она подняла голову, храбро улыбнулась высокой фигуре, появившейся из-за ширмы, и замерла от неожиданности. В смятении уставилась на мужчину, присевшего к столу, тот посмотрел на нее, и вежливая улыбка застыла на его лице. Пытаясь скрыть растерянность, он опустил сосредоточенный взгляд синих глаз на лежавшую перед ним историю болезни, потом снова посмотрел на неподвижное лицо Касси.

Казалось, прошла вечность, пока они оба, как завороженные, вглядывались друг в друга.

— Касси! — удивленно воскликнул он, и голос его был таким же резким и хрипловатым, как и десять лет назад. — Так это ты Кэтрин Флетчер? Мне и в голову не приходило. — Он замолчал, и выражение его лица смягчилось. — А я всегда думал, что тебя зовут Кассандра.

Касси с усилием взяла себя в руки.

— Алек Невиль! Вот так сюрприз. Это что же, ты теперь занял место мистера Паркинсона?

— Тебя это удивляет? — Алек не спускал с нее глаз. — Ты не слышала, что я унаследовал его трон?

— Нет. — Теперь она уже овладела собой. — Я, конечно, знала, что мистер Паркинсон собирался уйти на покой. Он даже оперировал меня, чтобы сделать мне личное одолжение, сказав, что это его лебединая песня. Но никто не говорил о его преемнике.

— Значит, слухи перестали распространяться по «испорченному телефону» пеннингтонской клинической больницы. Не то что в мои времена!

— Алек, я уверена, что «телефон» еще работает, просто я уволилась из патогностической лаборатории много лет назад. — Она осеклась и слегка покраснела. — Может быть, с тех пор как ты достиг таких высот, тебя удобнее звать «мистер Невиль»?

Он пожал плечами.

— Ты пришла на прием. Зови меня как хочешь. Удивительно только, что ты обратилась к частному хирургу с запястным каналом. Операция несложная. Могла бы сэкономить деньги, обратившись в клиническую больницу.

— Хотелось сделать ее поскорее, и мистер Паркинсон оказал мне эту любезность.

— Вот как. — Алек Невиль еще раз посмотрел на нее и на этот раз не отвел испытующего взгляда. Касси выдержала его, затаив дыхание. Алек встал. — Пройдем к кушетке, — резко произнес он. — Надо осмотреть руку.

Касси вслед за ним пересекла кабинет. Помрачнев, она присела на край стула рядом с кушеткой и нехотя протянула руку, позволяя снять повязку с ладони.

— Нервишки, — пробормотал он себе под нос, опытной рукой бережно ощупывая руку.

— Я ужасная трусиха и просто умираю от страха, — призналась Касси и закусила губу, увидев посиневший отек и вереницу швов вдоль короткого рубца, тянущегося от запястья к середине ладони. Она резко отвернулась.

— Пожалуй, оставим швы еще на неделю, — сказал он наконец и стал накладывать свежую повязку.

Касси в ужасе повернулась к нему.

— Неужели я должна еще раз прийти сюда?

Он шевельнул губами, закрепляя повязку.

— Придется.

Касси встала и попыталась улыбнуться.

— Ты не думай, я ничего против тебя не имею, просто я так надеялась, что мои мучения кончатся. А теперь еще неделя! Кошмар какой-то!

Алек Невиль насмешливо повел черной бровью.

— Вот это новость! Ту Касси, которую я знал, ничем было не испугать.

— Я сильно изменилась с тех пор. — Она скользнула по нему задумчивым взглядом. — Да и ты тоже.

— Это только внешне, — заверил он ее. — Теперь я коротко стригусь и зарабатываю больше денег, но в душе я все тот же Алек Невиль.

Касси кивнула головой.

— Так я и думала.

Он сощурил глаза.

— Да? Интересно, что ты этим хочешь сказать?

— Ничего особенного, — сказала она с кисловатой улыбкой. — Меня не удивляет положение, которого ты достиг. Карьера всегда была для тебя на первом месте. — Прощаясь, она протянула здоровую руку. — Спасибо! Приятно было снова встретиться.

— И еще раз придется, на будущей неделе, — сухо напомнил он ей.

Касси болезненно поморщилась.

— О, Господи!..

— Жаль, что для тебя это так неприятно.

— Это потому, что ты будешь возиться с моими швами.

Он вновь внимательно посмотрел на нее.

— Ты и впрямь изменилась, Касси. Конечно, я понимаю: прошло уже десять лет. Тогда ты была такой твердой и сдержанной, а теперь…

— А теперь я устраиваю переполох из-за каких-то швов. — Она резким движением отняла свою руку и улыбнулась. — Не забывай, с тех пор я повзрослела на десять лет.

— По виду этого не скажешь.

— Благодарю, милостивый государь!

— Все дело в прическе, — заметил он, разглядывая волосы Касси. — Как ты этого добиваешься?

— Никак. Ношу как попало. — Она отвела взгляд. — Мне так надоели кудри, которые были у меня в те времена, когда… когда я работала лаборанткой. Алек Невиль молча смотрел на нее. Казалось, он хотел что-то еще добавить, но вдруг повернулся и пошел открывать ей дверь, снова сделавшись обходительным.

— Что ж, до свидания. Скажите регистратору, чтобы записал вас на четверг, на половину пятого.

— Спасибо, мистер Невиль. — Она вежливо улыбнулась и вышла, освобождая кабинет для следующего пациента.

Домой Касси ехала на такси. Эта неожиданная встреча потрясла ее. Да что там — выбила из колеи. Воспоминания о, казалось, забытом прошлом нахлынули с новой силой. Прошло десять лет с тех пор, как они виделись в последний раз. Тогда она сказала, что им нужно прекратить всякие отношения. Он вспылил.

Было произнесено много резких слов. Трудно представить, что этот вальяжный, интеллигентный врач, у которого она сегодня была на приеме, мог выйти из равновесия. Сейчас Алек Невиль ничем не напоминает того человека, который перевернул жизнь Касси Флетчер десять лет назад.

Когда он ворвался в патогностическую лабораторию и потребовал немедленно предоставить ему результаты анализов одного из пациентов, она тут же его невзлюбила. Репутация сделала свое дело: когда-то она уже слышала о неком магнетическом регистраторе, из-за которого все медсестрички теряли голову. Что касалось его внешности, то, по мнению Касси, в ней не было ничего особенного: в те времена он щеголял завитой шевелюрой и золотой серьгой в ухе, а темные круги под усталыми глазами делали его похожим скорее на беспутного рокера, чем на медработника, несмотря на такие профессиональные атрибуты, как белый халат и стетоскоп. Однако профессия врача была истинным призванием Алека, и о его мастерстве по больнице распространялось не меньше легенд, нежели о его любовных похождениях, занимавших, впрочем, второстепенное место в его жизни, как и все, что не касалось работы, почти убедилась в этом на личном опыте.

Она очнулась, когда такси подъехало к ее дому. Неловко, одной рукой, она порылась в сумке, нашла деньги, расплатилась с шофером и немного задержалась в саду, пока отъезжала машина. Надо обязательно прополоть клумбы, как только смогу работать обеими руками, подумала Касси и вошла в дом.

Прошлые владельцы Комб-коттеджа приняли смелое решение: создать в доме современный комфорт, но обязательно сохранить при этом старинный дух. Результат оказался удачным. Они соединили две комнаты в глубине дома, сломав разделяющую их стену. Получилось помещение, достаточно просторное для кухни. Ближе к фасаду находились столовая, в которой Касси устроила кабинет, и гостиная с низким потолком на деревянных балках и камином в уютной нише. Крошечная прихожая упиралась в крутую, как стремянка, лестницу, по которой можно было подняться в большую спальню, еще одну, маленькую, и ванную комнату. Для Касси, в юные годы жившей в Пеннингтоне в унылом домишке на склоне холма, этот коттедж в поселке Комб-Астон стал полным воплощением всех ее прежних желаний. Ну, почти полным, призналась она, перед тем как переодеться в майку и леггинсы.

Со сноровкой, появившейся вскоре после операции, Касси одной рукой заварила кофе, потом включила автоответчик.

— В воскресенье не стану обременять тебя своим присутствием, — произнес хорошо знакомый смеющийся голос. — У меня умопомрачительное свидание, надеюсь, рука у тебя в порядке. Увидимся через неделю… авось!

Касси усмехнулась. Слава Богу, можно не возиться с приготовлением обильной пищи. Ее брат — крупный парень, и аппетит у него соответствующий.

— Это Лайам, — сказал следующий голос. — Касси, я сегодня не смогу выбраться. Чертовски жаль. Пока! До субботы.

Ото, облегченно вздохнула Касси. Значит, сегодня наконец удастся спокойно провести вечер. Она привыкла к тому, что служба инспектора Райли Лайама, следователя пеннингтонского следственного отдела, была помехой его (да и ее тоже) светской жизни. Правда, это несколько выводило из себя, если она ждала его прихода с готовым шикарным обедом или у нее были совершенно определенные планы на вечер и она рассчитывала на его участие. Но сегодня Касси об — радовалась возможности побыть одной: необходимо было еще раз пережить (уже наедине с собой) столь неожиданную встречу. Разве не потрясение — увидеть человека, который столько лет назад разбил тебе сердце! Конечно, сердечной раны уже не осталось, она зажила, как заживают все раны; увидев Алека Невиля, она испытала лишь удивление.

Касси очень захотелось вдруг поработать в саду. Именно так она обычно восстанавливала душевное равновесие. Но с одной рукой много не наработаешь, и, значит, этот способ отпадает. Остается прогулка по саду.

Этот вечер, несмотря на прекрасную солнечную погоду, напоминал ей начало учебного года: лето было на исходе, воздух «покалывал» совсем по-осеннему. Она с недовольством заметила успевшие созреть ягоды на ежевичных кустах живой изгороди и желтеющие листья деревьев. Конечно, не смена сезона вызвала у нее такое настроение. Все дело было в сегодняшней встрече с Алеком. Стоило ей, Касси Флетчер, такой взрослой, уравновешенной, достигшей внутренней гармонии, увидеть его, как она снова стала двадцатилетней девчонкой, неспособной совладать с собственными чувствами.

Касси резко повернулась и вошла в дом. Порывшись в чулане под лестницей, она вытащила старый альбом фотографий, обтерла пыль с обложки, отнесла его в гостиную и листала до тех пор, пока не нашла страницы, ставшие летописью ее романа с Алеком Невилем. Это был настоящий роман. Алек бурей ворвался в ее жизнь, изменив течение длинного, жаркого лета, и так же ушел, оставив глубокие раны в душе Касси.

Касси смотрела на любительские снимки. Когда она встречалась с Алеком, казалось, вечно сияло солнце. Нелепые завитки волос падали ему на глаза, а серьга вызывающе поблескивала в ухе. На других фотографиях он бросал мяч собаке; театрально позировал, с ухмылкой на губах; лежал, смертельно усталый и уязвимый, на берегу реки, отсыпаясь после ночных вызовов и невыносимо долгих смен в пеннингтонской клинической больнице.

На фотографиях, которые снимал он, Касси смотрелась очень серьезной девушкой с затянутыми в тугую косу волосами, глядевшей с некоторой опаской, будто с самого начала чувствовала, что кончится все это слезами.

Остальные страницы оставались пустыми. Казалось, что после его отъезда фотографировать было уже нечего. Касси захлопнула альбом и, вскочив на ноги, оглядела себя в старинном зеркале, которое купила к своему дню рождения. Алек Невиль уехал из Пеннингтона в Лондон, где получил повышение, и ей казалось, что жизнь оборвалась. Чтобы как-нибудь снова начать жить, она всячески старалась более не быть той, прежней. Даже перестала накручиваться на огромные бигуди, с помощью которых выпрямляла свои курчавые волосы. Ей хотелось подстричь непослушную гриву, но на это не хватало денег, и пришлось оставить как есть. В лабораторию она ходила, собрав волосы в пучок, с головой погружалась в работу, стараясь забыть о существовании Алека Невиля. Увидев свое отражение, Касси покачала головой. Теперь у нее снова были густые кудри, в то время как Алек Невиль явно стригся у искусного и дорогого парикмахера, ибо волосы его лежали очень аккуратно. Серьги и в помине не было: ведь он стал серьезным врачом. И еще: десять лет назад, при таком же росте, он выглядел как скелет, теперь же это был мужчина мощного телосложения, и очертания его мускулов проступали сквозь дорогой материал костюма.

Касси сверкнула миндалевидными глазами и фыркнула. Сдались ей эти мускулы! Пусть бы она даже сохранила свое чувство к нему — но ведь этого не было! — теперь-то он наверняка был женат на дочери какого-нибудь светила медицины; у него, видимо, семья, большой дом, несколько машин; он был человеком не ее круга, и вряд ли их пути вновь когда-нибудь пересекутся после того, как он примет ее на следующей неделе.

Касси не в состоянии была работать ни в саду, ни в кабинете. Хорошо, что сегодня суббота и, значит, будут гости. Но Лайам приехал не один: вслед за ним из машины вылезли и его дочери-близнецы Китти и Тесе.

Он виновато улыбнулся вышедшей встречать их Касси. Лайам Райли был крупным мужчиной с голубыми глазами под черными, как и шевелюра, ресницами. А его девятилетние дочери были уморительно похожи на него.

— Привет, девчонки! — удивленно протянула Касси и бросила выразительный взгляд на Лайама, — А я не ожидала вас.

— Дэтта в последнюю минуту попросила поменяться с ней субботами, — сказал Лайам, с опасением поглядывая на нее. — Она, кажется, хотела проводить маму к больной приятельнице.

Дэтта Райли развелась с Лайамом год тому назад, так и не смирившись с частым отсутствием мужа по делам службы. И хотя она установила строгие правила его посещения детей, сама никакого распорядка не придерживалась, как нарочно мешая Лайаму проводить время с Касси Флетчер, будь то у нее в Комб-коттедже или где-нибудь еще.

— В таком случае отвезешь нас в город пообедать, — сказала Касси, и они вошли в дом. Она протянула руку и показала ему. — А швы все еще на месте.

— Тебе больно, Касси? — спросила Китти с нездоровым интересом. — Можно посмотреть на швы?

— Нет, золотко. Мне нельзя снимать повязку. Но я попрошу доктора отдать мне швы, тогда я их принесу домой и покажу тебе.

— А когда это будет? — спросил Лайам, пока его дочери угощались апельсиновым соком.

— В четверг. — Старик Паркинсон, стало быть, решил, что рана должна еще немного затянуться. Тесе, Китти, побегайте в саду, а потом мы съездим в Пеннингтон за гамбургерами.

Близнецы поспешили к любимому дереву. На кухне воцарилось многозначительное молчание.

— Ты, я вижу, недовольна, — наконец произнес Лайам, глядя Касси прямо в глаза.

— Немножко, — призналась та и вдруг улыбнулась. — Дело не в детях, ты знаешь, как я к ним привязана. Просто я люблю, чтобы меня предупреждали.

Он неловко улыбнулся.

— Предупреди я тебя, ты бы наверняка отменила встречу. А я и так целую неделю тебя не видел.

— Раз уж вы здесь, постараемся как можно лучше провести время. — Касси подошла к окну и, увидев, как девочки пытаются залезть на яблоню, с улыбкой повернулась к их отцу. — Слава Богу, они в джинсах.

Лайам скорчил гримасу.

— Учти, что эти джинсы от дорогого модельера. Все, что я ей даю, Дэтта тратит на их наряды.

— Наверное, Дэтта и сама хорошо зарабатывает, — отметила Касси. — Она ведь опытный физиотерапевт…

— …имеющий частную практику и шикарный дом. Не считая квартиры матери. Кто позволит полицейскому с ненормированным графиком забрать собственных детей, когда их мамочка так хорошо устроилась!

— Ты хочешь их забрать? — тихо спросила Касси.

Лайам угрюмо смотрел на дочерей. Теперь они, смеясь, бегали друг за дружкой.

— Чего хотеть, когда знаешь, что этого не будет. Хоть бы видеть их почаще.

— Постарайся все-таки уговорить Дэтту, — разумно подсказала Касси. — Ну а пока подумай, как лучше провести сегодняшний день.

Лайам неожиданно повернулся и обнял Касси.

— Сперва ты поцелуешь одинокого полицейского, верно, Касси Флетчер?

Касси дала себя поцеловать, стараясь скрыть неловкость в его объятиях, но, когда он приходил с девочками, ей всегда было неловко, и она была рада, когда они вбежали и ей удалось отстраниться от него.

Касси надеялась, что они сначала погуляют в саду, а затем поужинают в загородном ресторанчике. Вместо этого пришлось довольствоваться гамбургерами в пеннингтонской забегаловке и смотреть в кинотеатре старый фильм «Война с привидениями». Потом они накупили в кондитерской пирожных и поехали в Комб-коттедж пить чай.

Позже, когда девочки затихли перед телевизором, Лайам отправился на кухню помогать Касси мыть посуду.

— Почему Паркинсон решил не удалять швы? — спросил он. — Что-нибудь не в порядке?

— Да нет. Просто надо, чтобы они еще немного затянулись. — Касси ставила на место чашки, стоя спиной к Лайаму. — Я была не у мистера Паркинсона, — добавила она как бы невзначай, — а у человека, который теперь будет работать на его месте.

— Я слышал, что за это место чуть ли не дрались. И кому же оно досталось? Касси постаралась выглядеть равнодушной.

— Зовут его Алек Невиль. Представь себе, мы с ним были знакомы много лет назад. Он работал в пеннингтонской больнице, когда я была там лаборанткой… Ее прервал телефонный звонок. Она зашла в кабинет, чтобы ответить, и почти сразу вернулась к Лайаму с обреченным видом.

— Это тебя.

Он, чертыхаясь, поспешил в соседнюю комнату.

Через пару минут Лайам Райли уже прощался, твердо обещая вовремя отвезти домой своих дочерей.

— Ради Бога, не опоздай, — тревожно напутствовала его Касси. — Не хочется, чтобы Дэтта накинулась на меня как фурия. Ты не забыл, что с такой рукой я не могу сесть за руль?

Лайам снова выругался.

— Если я сам не успею, то пришлю за ними. Пока, девочки! Мне пора.

Китти и Тесе не хотели отпускать отца, но, когда он уехал, охотно согласились погулять в саду. Касси резво бегала вместе с ними за мячом и вскоре так увлеклась, что, стараясь отразить шальной бросок Китти, неловко упала на четвереньки и вскрикнула, больно ударившись забинтованной рукой. Перепуганные дети подбежали к ней, и она еще раз испытала боль, когда одна из девочек схватила ее за левую руку, стараясь помочь ей встать.

— Ничего, ничего, девочки, — сказала она со вздохом и с трудом встала на ноги. Стиснув зубы и подавляя приступ тошноты, Касси постаралась улыбнуться. — Все в порядке!

— Разрешите помочь вам, — услышала она за спиной чей-то голос и обернулась. Алек Невиль смотрел на всех троих с каким-то странным выражением. При виде незнакомца девочки вдруг смутились и, вытаращив синие глазки под растрепанными черными челочками, прильнули к Касси. — Привет, — улыбнулся Алек. — Не бойтесь, я не обижу вашу маму. Я доктор.

— Но я не… — начала Касси.

— Дай-ка осмотреть руку, — перебил ее Алек. — Я видел, ты ее ушибла.

— Хорошо, Алек, посмотри, только я не…

— Ты ушиблась, Касси. Смотри, какая ты бледная.

Касси поняла, что ей не удастся ничего объяснить, и поскорее повела всех в дом. С трудом сдерживаясь, чтобы не застонать, она отправила Тесе и Китти снова смотреть телевизор, а сама подвела Алека к кухонной раковине.

— Тошнит? — спросил он, снимая бинт и прокладку.

Касси молча кивнула.

Он внимательно осмотрел руку. Кроме зловеще почерневшего синяка, никаких признаков повреждений не было.

— Пройдет. Ничего страшного. Есть у тебя бинт и что-нибудь дезинфицирующее?

Она еще раз кивнула.

— Неси сюда. Сейчас мы все сделаем как надо.

С трудом удерживаясь на ногах, Касси поднялась по крутой лестнице, что вела в ванную. Она совершенно не могла понять, откуда вдруг появился Алек Невиль у нее в саду. Неожиданно она увидела свое отражение в зеркале и не смогла удержаться от стона. Ну и вид! Схватив бинты, Касси поспешно спустилась. Алек с девочками смотрел мультфильм, и все трое смеялись.

Он вскочил ей навстречу.

— Давай сюда, сейчас разберемся.

Уверенными и точными движениями Алек Невиль промыл рану и наложил повязку. Его загорелое, пышущее здоровьем лицо было совсем близко, и Касси заметила тонкую сетку морщинок в уголках его глаз, но темные круги исчезли. На Алеке была белая рубашка и бирюзовый свитер, а хорошо сшитые льняные брюки, отметила она, не чета тем дешевым джинсам, в которых он отдыхал когда-то в хирургическом отделении пеннингтонской клинической больницы.

— Что-то ты притихла, Касси. — заметил он и отпустил ее руку. — Я сделал тебе больно?

— Не очень. Любуюсь, каким ты стал элегантным, — улыбнулась она. — Не то что в старые времена.

— Не то что в старые времена, — повторил он с кислой гримасой. — Сколько лет близнецам?

— Девять. Но… — Касси вздохнула, услышав телефон. — Извини, я сейчас. Звонил Лайам. Нервно извинившись, он спросил, не могла бы Касси вызвать такси и отвезти девочек в Пеннингтон.

— Тут Бог знает что творится. Я никак не смогу отвезти их на патрульной машине.

— Хорошо, Лайам, — ответила Касси со вздохом. — Когда они должны быть дома?

— В семь, — сказал он виноватым голосом. — Понимаю, что поздненько предупреждаю об этом, но… Черт, мне пора. Потом перезвоню.

Касси рада была войти в положение несчастного, обремененного заботами полицейского, но, как назло, единственный шофер, готовый пуститься в дальний рейс до Комб-Астона, мог приехать только после восьми. Ее раздражение против Лайама Райли росло. В отчаянии она теребила волосы здоровой рукой и тупо смотрела из окна, как вдруг ее взгляд оживился: у ворот стояла без дела длинная темно-красная машина.

Она бегом вернулась на кухню. Там Алек мыл руки.

— Алек, можно тебя попросить об очень большом одолжении? Он оторвал бумажное полотенце и сказал, приподняв брови:

— Все, что захочешь.

— Ты случайно не собираешься обратно в Пеннингтон?

— А что?

— Мне надо отвезти домой девочек. Я не могу сесть за руль с такой рукой, а такси раньше восьми не дождешься.

Он удивленно посмотрел на нее.

— Домой?

— Да, — с волнением произнесла Касси. — Им надо домой. — И добавила:

— Мать уже ждет их.

Он стиснул зубы. Она не забыла это выражение его лица.

— А я-то подумал, что это твои дети, Касси, — сказал он ледяным голосом.

— Ну и что? У меня вполне могли быть такие дети. Я пыталась тебе сказать, но ты ничего не слушал.

Его лицо слегка смягчилось.

— Я был слишком занят твоей рукой.

Он прислонился к раковине, скрестив руки на груди.

— Я понял, что их зовут Китги и Тесе, но мне в голову не приходило о чем-либо спрашивать. Так чьи же они?

— Я дружу с их отцом, — ответила Касси, слегка покраснев под его испытующим взглядом. — Он в разводе с их матерью, и девочки, естественно, живут с ней. Но сегодня она попросила его присмотреть за ними.

— Ну и что ж он не присматривает?

— Потому что он служит в пеннингтонском следственном отделе и должен быть «всегда начеку». Совсем как врач, — резко ответила Касси. — Мы посидели с ним за чаем, потом возникло какое-то ЧП, и ему пришлось нестись туда сломя голову.

— А мать не могла за ними заехать?

— Я не собираюсь просить об этом Дэтту Райли. Но если тебе это так трудно, — продолжала она с раздражением, — то не надо. Я дождусь такси.

Алек отошел от раковины и вынул из кармана ключи от машины.

— Конечно, я их отвезу. Где они живут?

— В Честер-Гарденс, недалеко от Памп-Румз.

Он кивнул.

— Ясно. Иди соберись, и поедем.

Касси закусила губу.

— Мне обязательно ехать?

Алек окинул ее насмешливым взглядом.

— Не могу же я поехать с детьми к какой-то незнакомой женщине. Надеюсь, она тебя знает?

— Меня-то она знает, — неприязненно сказала Касси. — По крайней мере в лицо знает. Да, конечно, ты прав. Дай мне пять минут. — Она побежала собирать девочек. — Давайте приведем себя в порядок. Папа не сможет вовремя приехать за вами, так что мистер Невиль отвезет вас на своей машине. Я поеду с вами, — добавила она успокоительным тоном.

— А у него шикарная машина? — спросила Китги по дороге на второй этаж, куда Касси вела их умываться.

— Конечно.

— Здорово! — сказала Тесе, протирая лицо фланелевой рукавичкой. — Наверное, мама уже вернулась из магазина.

Касси насторожилась.

— Из магазина?

Китти простодушно кивнула головой.

— Она пошла с бабулей покупать платья. Поэтому позвонила папе, чтоб он за нами приехал. Мы не очень любим ходить в магазин.

А я не очень люблю Дэтту Райли, зло подумала Касси, торопливо снимая испачканную кофту и леггинсы, чтобы переодеться в кремовое трикотажное платье, с которым она могла справиться и одной рукой. Она надела золотую цепочку, расчесала волосы, сунула ноги в босоножки на низком каблуке, слегка подкрасилась, проверила, в порядке ли девочки, и спустилась с ними на первый этаж, где застала Алека Невиля сидящим на диване перед телевизором.

Он вскочил. Прищурившись, посмотрел на нее и протянул руки девочкам.

— Карета подана, барышни.

«Каретой» оказался темно-красный «даймлер». Касси присвистнула от восторга.

— Вот это да!

— Атрибуты преуспевающего человека, — небрежно отметил он, пристегивая девочек на заднем сиденье, потом убрал с переднего портфель, освобождая место для Касси. — Тебе удастся пристегнуться одной рукой?

— Да, — ответила она и внезапно вспомнила, что не поблагодарила его. Он завел машину. — Я очень тебе признательна, Алек. Ты так добр.

Он пожал плечами.

— Не стоит. До Пеннингтона не так уж далеко ехать.

Касси смотрела, как он ведет машину по узкой дороге в направлении автострады.

— Скажи, пожалуйста, с чего это ты сегодня оказался в Комб-Астоне?

— Отправился на разведку. — Он указал на кипу документов, высовывающихся ил портфеля, стоявшего у его ног. — Подыскиваю себе дом. Вот и решил обследовать несколько районов, прежде чем смотреть конкретные варианты. В этой глуши продаются три дома, один из них, между прочим, прямо в начале твоей дорожки.

У Касси задергался глаз. Ей совсем не хотелось, чтоб Алек стал ее близким соседом.

— Тебе не подойдет Марш-Хаус, — убедительно сказала она. — Это настоящая развалина.

Он с улыбкой покосился на нее.

— Ясно. Тебе будет неприятно, если мы окажемся соседями.

Она покраснела, не найдя что ответить. Алек тем временем выехал на большую дорогу, ведущую в город.

— Ты просто остолбенела, когда я появился у тебя в саду, — сказал он чуть позже.

— Еще бы. Я глазам не поверила.

— Пожалуй, и я тоже, — сказал Алек, кивнув в сторону заднего сиденья.

Касси усмехнулась.

— Подумал, что они мои?

— Почему бы нет? — ответил он, пожимая плечами. — Я вспомнил твой адрес, ты его писала на своих конспектах. Я проезжал мимо Марш-Хаус, а это и в самом деле какая-то трущоба, увидел, как ты бегаешь по саду, и решил остановиться поприветствовать тебя. Тут ты и полетела вверх тормашками.

— Вот это наш дом! — закричала Китги, когда они подъехали к Честер-Гарденс.

Касси взглянула на часы.

— В чем дело? — спросил Аллек. — опаздываем?

— Слава Богу, нет. У нас в запасе три минуты — Ты что, боишься этой женщины? — спросил он шепотом.

— За себя я не боюсь, — шепнула она в ответ. — Боюсь за их отца. Ему потом нагоняй будет.

— Ах да, за их отца, — повторил Алек невыразительным тоном и, останавливая машину, добавил громче:

— С благополучным прибытием, барышни. Алек отстегнул их ремни, а Китти и Тесе с сияющими улыбками в два голоса поблагодарили его.

— Честь имею, — раскланялся он и подал им руку. — Давай поскорее, Касси, — добавил он тихо.

К счастью, дверь открыла мать Дэтты. Девочки кинулись в бабушкины объятия, рассказывая наперебой о приключениях. Касси прервала их, чтобы объяснить, почему Лайам сам не приехал, поспешно распрощалась с девочками и успела скрыться в машине, так и не увидев Дэтты.

Сидит, наверное, задрав ноги, после изнурительного похода по магазинам, зло думала Касси, пока возилась с ремнем безопасности.

— Позволь, — сказал Алек, потянулся через нее, чтобы его пристегнуть, и нахмурился, заметив, что она отпрянула. — Не бойся, я не кусаюсь.

Касси покраснела до корней волос и чуть ли не застонала, увидев, что Дэтта Райли вышла на крыльцо.

— Давай поехали.

Алек усмехнулся и повернул ключ зажигания.

— Полагаю, что вон та рыжая особа с воинственным видом и есть миссис Райли. Она тебя просто сверлит глазами. Уж не ревнует ли?

— Откуда мне знать, — с раздражением ответила Касси.

Она успокоилась, только когда они отъехали от Честер-Гарденс на безопасное расстояние и оказались на дороге, ведущей в Комб-Астон. Меньше всего на свете ей хотелось подобных встреч с Дэттой Райли.

— Извини, что тебе приходится еще и везти меня обратно, — сказала она через некоторое время.

— Не стоит извиняться, Касси. У меня сегодня совершенно свободный вечер. Испытывая неловкость наедине с Алеком, Касси решила во что бы то ни стало вести непринужденную беседу, но он с усмешкой покосился, и ей стало ясно, что он все понял.

— Успокойся, Касси. Уже почти приехали, — сказал он и снова уставился на дорогу. — Интересно, этот добрый инспектор теперь полностью завладел твоим досугом?

Касси нахмурилась.

— Нет, — процедила она. — Не совсем.

— Тогда, может быть, поужинаем как-нибудь вместе?

Она в недоумении посмотрела на него.

— Зачем? — без обиняков спросила она.

Он бросил на нее насмешливый взгляд и снова перевел глаза на дорогу.

— Ты всегда так реагируешь на приглашение поужинать или это твое особое отношение ко мне?

Он помолчал с минуту.

— Если быть совсем откровенным, я не просто хочу провести с тобой время.

Ты должна объяснить мне, что произошло десять лет тому назад. Когда я увидел тебя, мне захотелось узнать, что или кто виной тому, что ты меня так внезапно бросила. Предлагаю поговорить об этом за ужином.

— По-моему, я ничего тебе не должна, — воскликнула Касси и закусила губу, недовольная своей резкостью. — Кроме того, — добавила она более ровным тоном, — все теперь так изменилось.

— Иными словами, твой кавалер может иметь что-нибудь против. Касси пожала плечами.

— Я бы не сказала о Лайаме, что он в самом деле «мой кавалер», но я очень удивилась бы, если бы он ничего не имел против. Алек смотрел на нее с явной насмешкой.

— Мне интересно, как ты к этому относишься. Он меня не интересует.

— Ты не сказал, есть ли у тебя кто-то, кто мог бы иметь что-нибудь против, — заметила Касси.

— Никого. Теперь уже нет, — добавил он тоном, исключающим дальнейшие расспросы. Он остановил машину у ее ворот и повернулся к ней. — Судя по твоему лицу, тебе не очень нравится мое предложение.

Он ошибался. Ей очень этого хотелось, и она изо всех сил старалась скрыть это, делая вид, что возится с ремнем, только бы не видеть его испытующих глаз.

— Позволь мне. — Алек снова потянулся через нее, чтобы отстегнуть ремень. Касси сидела не шелохнувшись. Ее сердце колотилось от теплого аромата его кожи и неожиданного воспоминания о том, какой она была легкоранимой и как беззаветно любила его.

Алек выпрямился и с каменным лицом смотрел сквозь лобовое стекло.

— Я был совершенно уверен, что найду тебя замужней женщиной, если вообще удастся найти тебя.

Неужели он хотел разыскать ее?

— Однажды я чуть не оказалась замужем, — призналась она.

— И что?

— Ничего не вышло.

— То есть ты ему дала от ворот поворот? Это на тебя похоже.

Касси резко вздохнула.

— Пожалуйста, не надо.

— Трудно поверить, что тебе лишь раз делали предложение. Ты сделалась красавицей, — продолжал он, — и перестала стесняться своих порывов. Двадцатилетней девчонкой ты крепко держала себя в руках. За исключением, конечно, одного незабываемого случая.

Касси вскинула голову. Глаза ее горели.

— Алек, не смей говорить об этом.

Он насмешливо повел бровью.

— Так ты не забыла? Я очень уважаю твои чувства, но, Касси, должна же ты, хотя бы и спустя столько лет, объяснить мне, что случилось? Почему ты вдруг так меня бросила?

— Значит, было почему, — уклончиво ответила она.

— Ты ничего мне не объяснила. — Он был расстроен. — Вечно у тебя какие-то тайны. Даже когда мы договаривались о свидании, ты была способна отменить его, ничего не сказав о причине. А что за переполох был, когда я сказал, что хочу познакомиться с твоими родными!.. — Он скривил губы. — Я тогда даже думал, не подстричься ли мне, подозревая, что это все из-за моей внешности. Касси невольно вздохнула.

— Ни за что не поверю, Алек. Серьга и немыслимая шевелюра были твоим вызовом общественным нравам.

— Ты до сих пор это помнишь? — удивился он.

— Ты достаточно часто напоминал об этом! Он криво усмехнулся, потом тихо сказал:

— А я остолбенел, когда увидел тебя с этими детьми.

— Почему? У меня вполне могли быть дети.

— Но ты не изменила фамилии. Конечно, я подумал, что ты…

— Готова выйти замуж?

— Когда это ты была готова? Я имел в виду, что ты не обременена семейными узами.

Они обменялись долгим, откровенным взглядом, потом Касси изобразила вежливую улыбку — Мне пора. Не стану тебя задерживать.

Алек выскочил из машины и подошел, чтобы помочь ей выйти.

— Так как же, поужинаем вместе?

Касси деликатно отняла руку… Глядя ему прямо в глаза, она скрепя сердце покачала головой — Нет, Алек. Лучше не надо.

— Лучше? — Он слабо улыбнулся, не сводя с нее глаз.

Она вскинула подбородок.

— Не стоит огорчать Лайама.

— Понятно. Но может быть, он не будет против, если ты пригласишь меня на чашку кофе?

— Может быть, но я тебя не приглашу.

Он посмотрел на нее с насмешкой, как будто стараясь угадать, что она ему скажет.

— Почему же?

Касси выдержала прямой взгляд его синих глаз.

— Обычно говорят о «кофе», когда хотят чего-то совсем другого.

— Касси, дорогая, — медленно произнес Алек, — мне просто хотелось подольше поговорить со старым другом и вспомнить давние времена. Обещаю, что не буду срывать с тебя одежду, как только мы перешагнем через порог — Да ты и в самом деле стал другим, — заметила она.

— Если честно, не очень, — ответил он с едким смешком. — Я ведь и десять лет тому назад не был сексуально озабоченным зверем. До свидания, Касси.

Он повернулся на каблуках и молча пошел к машине

Глава 2

Касси всю ночь не могла заснуть. Почему давно угасшие чувства (она была в том уверена!) с новой силой охватили ее после этой встречи? Там, у него в кабинете, невзирая на их прошлое, они были врачом и пациенткой. Теперь все стало по-другому. Сегодня он растревожил ее чувства, и было очевидно, что и он испытывал то же самое. Ворочаясь в постели, она старалась вычеркнуть из сознания все, что случилось с ними когда-то, но тщетно. Воспоминания о том далеком лете крутились в ее сознании бесконечной видеокассетой. И как только ей удавалось приостановить ее, не дав дойти до конца, все начиналось сначала.

На первых порах она твердо решила не влюбляться в Алека Невиля прежде всего потому, что до нее столько девчонок в клинике поддавались его обаянию, а потом, когда он гнался за новым увлечением, горько обо всем сожалели. Сам Алек Невиль славился тем, что совершенно откровенно предупреждал о своих намерениях. Он никогда не скрывал, что в любовной игре ищет азарта и наслаждения, не признает семейных уз и не сочувствует слезам, которыми кончались его быстротечные интрижки.

Но когда Алек познакомился с Касси Флетчер, все с самого начала было по-иному. Раньше влюблялись в него. На этот раз любовь была взаимной, внезапной и порывистой. Такой любви ни он, ни она еще не испытывали.

Касси перевернулась на спину и устремила неподвижный взгляд на мерцающие за окном звезды. Она была не в состоянии более противиться нахлынувшим воспоминаниям, так долго дремавшим в ее душе. Постоянные отношения с ним полностью исключались, ей это было понятно с «самого начала. Александр Мерри Невиль был родом из Западных земель, где находилось его родовое поместье елизаветинской эпохи. Пройдя через Итон и Кембридж, он неизбежно должен был занять ведущее место среди товарищей по профессии и с избытком обладал уверенностью и чувством собственного достоинства, присущими человеку его среды. Брат был хирургом, отец — профессором медицины, а мать неутомимо занималась благотворительностью в своем районе. Сам Алек Невиль намеревался достичь вершин успеха и пока не желал обременять себя женитьбой с ее заботами.

Он с грубой прямотой сказал об этом Касси в самом начале их романа. И Касси, выросшая в тесном и унылом домишке, стоявшем на склоне холма в непрестижном районе Пеннингтона, решив, что бесполезно пытаться перешагнуть через пропасть, всегда разделяющую людей разных сословий, безоговорочно приняла условия их отношений и не посвящала его в свои личные обстоятельства, руководствуясь целым рядом соображений, о которых не говорила ни слова ни Алеку Невилю, ни кому-либо другому.

Да, она поступила неразумно. Теперь, за десять лет став более мудрой, она понимала, что надо было более откровенно поговорить с ним и предоставить ему самому решать. Но в те времена она только и заботилась о том, чтобы ничто не нарушало их идиллии. И вот он вернулся, если не в ее жизнь, то по крайней мере в Пеннингтон, и одно осознание его присутствия в десяти милях от нее вызывало тревожное чувство.

В холодном свете дня, усталая, раздраженная, совершенно разбитая, Касси встала с постели, твердо решив изгнать из мыслей Алека Невиля. Ей не терпелось снова начать работать, и она попробовала сесть за пишущую машинку, но рука болела и мешала повязка. Ей пришлось бросить это занятие. Тогда она взялась за разработку плана, наверстала упущенное время, упорядочив собранный фактический материал, неловко — одной рукой — подстригла кустики под осенним солнцем, долго говорила по телефону с мамой и так тепло встретила Лайама в единственный вечер на этой неделе, когда ему удалось к ней выбраться, что он, совершенно неправильно истолковав ее порыв, впервые попытался затащить ее в постель. Из-за этого произошла резкая перепалка, и Лайам в ярости бросился вон из дома, не съев ужина, который она так старательно для него готовила.

Расстроенная и злая, Касси хлопнула крышкой сковородки, выбросила в ведро оставшуюся печеную картошку, переложила салат в пластмассовый судок и убрала в холодильник. Взяв кофейник, она уселась перед телевизором смотреть какой-то допотопный черно-белый фильм и опустошила коробку шоколадных конфет, которую ей принес Лайам. Как и следовало ожидать, она так напичкалась кофеином, что, когда переключала канал, чтобы послушать выпуск новостей, руки ее почти не слушались.

Почему она не смогла принять любовь Лайама, спрашивала она себя в раздражении, неужели это было гак трудно? Сердце Касси неровно забилось. Да, Лайам Райли был приятным и умным мужчиной. Она была ему благодарна за то, что он ей помогал в работе. Но, как бы она ни ценила его дружбу, она не могла смотреть на него как на возлюбленного теперь, когда в ее жизни снова появился Алек Невиль.

На следующее утро Касси проснулась с невыносимой головной болью. Но когда после обеда приехало такси, чтобы отвезти ее в лечебницу Сент-Джон, робости уже не было. Еще вчера предстоящая встреча с Алеком пугала ее почти так же сильно, как необходимость удалять швы.

Теперь же дикая головная боль целиком поглотила ее внимание. Ей даже оказалось трудно заняться своей внешностью. Вначале она хотела элегантно одеться, это повысило бы ей настроение, но в конце концов она пошла в чем была: в синей майке и белых, в синий горошек, брюках, не подкрасив лицо и еще более, чем обычно, растрепанная, так как не хватило сил расчесать волосы. Она вышла из машины у входа в поликлинику и расплатилась с шофером. Большие темные очки защищали ее покрасневшие глаза от послеполуденного солнца.

Увидев Касси, Алек встал из-за стола и удивленно приподнял брови.

— Привет, Касси. Что с тобой? У тебя нездоровый вид. Опять ушибла руку?

Она резко качнула головой и застонала.

— Мигрень, — прошептала она и осторожно опустилась на стул.

— А может, похмелье? — спросил он, вглядываясь в ее лицо.

— Нет. Просто шоколада объелась.

— Ах да, помню. Ты так и не поборола эту страсть?

— Теперь поборола. Надеюсь, навсегда, — сказала она с горечью в голосе и посмотрела на него умоляющими глазами. — Пожалуйста, можно поскорее покончить с этим? Мне так хочется скорее вернуться домой и лечь, поплотнее задернув шторы.

— Конечно. Пойдем к кушетке.

Касси сняла темные очки, положила их на стол и последовала за Алеком в другой конец кабинета. Там она присела на стул, который он ей придвинул, и отвернулась, когда он стал снимать повязку и осматривать рубец.

— Отлично, — ободряюще сказал он.

Касси напряглась, услышав стук инструментов. — Можно, я возьму себе нити, когда ты снимешь швы? Пожалуйста, — попросила она, понимая нелепость своей просьбы.

— На память?

— В общем, да.

Пока он дергал швы, она сжимала зубы и так напрягалась, что усилившаяся от этого мигрень вытеснила жгучую боль в руке.

— Вот и все, — сказал он так тихо, что она еле расслышала его голос, перед тем как погрузилась в темноту.

Через какое-то мгновение Алек помог ей подняться. Стоило ей захлопнуть за собой дверь, как ее вырвало.

Она долго не решалась покинуть свое временное убежище, а когда наконец вышла, Алек сидел и что-то записывал в карту. Он указал ей на стул, стоявший напротив него, и окинул профессиональным взглядом ее позеленевшее лицо.

— Как самочувствие?

Касси, испытывая невыносимую неловкость, дрожащей рукой надела темные очки.

— Еле жива, — прошептала она.

— Дай-ка я посмотрю руку. — Алек внимательно осмотрел вытянутую ладонь и одобрительно кивнул. — После удаления швов все должно быстро зажить. Пошевели пальцами. Хорошо. Что чувствуешь?

— Все в порядке.

— Отлично. Не стесняйся обращаться, если что-нибудь забеспокоит Правда, вряд ли возникнут проблемы. Том Паркинсон отлично поработал. — Алек встал, чтобы попрощаться. — Придешь домой, прими что-нибудь от головной боли.

— Обязательно. Спасибо тебе. Да, а можно уже снять нити от швов?

Он снисходительно улыбнулся и протянул маленький бумажный пакетик.

— Тут все шесть, в полной сохранности. До свидания, Касси. — Он подал ей руку. Она дала ему пожать свою здоровую руку и вышла через открытую им дверь, высоко держа голову.

Господи, скорей бы! Касси мечтала добраться домой и забыть эту лечебницу навсегда! Но не тут-то было! Такси сможет приехать не ранее чем через полчаса! Ругая себя за то, что не попросила Бена подвезти ее, она решила пройти пешком до остановки автобуса, хотя голова буквально раскалывалась от боли.

Касси вздохнула с облегчением, когда небо нахмурилось и стало менее душно, но вскоре облака превратились в зловещие тучи, и она попала под ливень, как раз в тот момент, когда, подойдя к остановке, проводила глазами скрывавшийся за поворотом дороги автобус.

Что за невезение! — подумала Касси и вдруг услышала за спиной автомобильный гудок. Обернувшись, она увидела знакомый красный «даймлер».

— Я тебя подвезу! — крикнул ей Алек из машины. — Начинается гроза. Давай залезай.

Ей хотелось отказаться, но, увидев, что небо становится черно-зеленым, она благоразумно согласилась.

— Спасибо, — сказала она и скользнула на сиденье, убирая с шеи промокшие волосы.

— В бардачке есть бумажные салфетки, — сказал Алек.

Касси молча вытиралась. Машина быстро ехала навстречу грозе. Но вот сверкнула молния, и через несколько секунд наступило настоящее светопреставление. По машине так громко застучал град, что можно было не утруждать себя светскими беседами: все равно ни слова не было бы слышно.

Когда они подъехали к Комб-коттеджу, гром гремел над самой головой, а ливень окружал машину непроницаемой стеной.

— Спасибо, — тупо произнесла она, когда Алек наклонился, чтобы открыть ей дверь.

— Не стоит. Я не буду выходить. Извини, что тороплю тебя, но через пять минут я должен быть в больнице.

Касси посмотрела на него с недоумением.

— Ты приехал сюда, чтобы сразу же ехать обратно? Кабы я знала, дождалась бы автобуса.

— Да ты посмотри, что творится! — Алек махнул рукой в сторону истерзанных грозой окрестностей и вдруг обернулся к ней с таким взглядом, что у нее перехватило дыхание. — Касси, во время грозы разумные люди бегут в первое попавшееся укрытие.

Она густо покраснела и, выскользнув из машины под дождь, побежала к дому, не обращая внимания ни на ужасную боль в голове, ни на ноющую руку, лишь бы как можно скорее скрыться от насмешливых синих глаз. Алек отлично помнит, что было, когда они в тот раз попали в грозу.

Касси поспешила наверх, налила горячую ванну, скинула промокшую одежду, со вздохом облегчения погрузилась в горячую воду и, закрыв глаза от мучительной головной боли, позволила кассете своей памяти прокрутиться до печального конца.

Когда Алек Невиль ворвался в жизнь Касси Флетчер, он был не безусым мальчишкой, а искушенным, знавшим жизнь мужчиной. Касси же жила замкнуто, избегала мужчин и все свое время отдавала практике в патогностической лаборатории и учебе на медицинских курсах. Алек с первой же встречи набросился на нее как волк на овцу, но безмятежный взгляд бархатных темных глаз Касси поумерил его прыть.

Вечером, после работы, Алек Невиль дожидался Касси у выхода. Усталая Касси нашла его привлекательным, несмотря на немыслимую шевелюру и серьгу в ухе. Он настойчиво требовал свидания, и в конце концов она согласилась, хотя и считала, что совершает ошибку. Однако раздражение против него вскоре развеялось, и они стали часто встречаться, хотя им иногда приходилось отменять встречи: Алеку из-за работы, а Касси по причинам, о которых она отказывалась говорить. Алек так и не разгадал тайну этой женщины. Что касалось Касси, то Алек был ее идеалом, ее мечтой, хотя она ранее об этом не подозревала. Она приняла его условие — «никаких обязательств» — безропотно, убедив себя, будто и ей как раз это и надо, ведь все должно было кончиться в конце лета после отъезда Алека из Пеннингтона в Лондон.

Вскоре Касси влюбилась по уши. На протяжении всего лета они стремились урвать каждую минуту, чтобы вместе перекусить или покататься на его обожаемом драндулете с откидным верхом. Иногда они ходили в кино. Но чаще всего просто гуляли по вечерам вдоль реки. В больнице Алек столько времени проводил в раскалившемся на солнцепеке помещении, что с жадностью устремлялся на свежий воздух, как только удавалось освободиться. Бывало, в воскресенье после обеда они выезжали, прихватив корзину с едой, и без конца говорили обо всем, о чем только можно было говорить, кроме личных обстоятельств Касси Флетчер. Как все влюбленные, они стремились к уединению. Ложились под деревом и страстно целовались. Тела их горели. Алек так искусно ласкал ее обжигающими тело руками, что Касси казалось, она умрет, если ему откажет. Но, как ни настаивал Алек, как отчаянно ни добивался ее, она не позволяла ему того выражения любви, которого они оба так страстно желали: Она ни на минуту не забывала, что их разрыв неизбежен.

Алек часто говорил ей, что он не мальчишка, чтобы целоваться в лесу или в машине, а взрослый мужчина, серьезный врач, Касси лишь пожимала плечами и отвечала: или так, или никак.

Все время сознавая, что их отношениям неизбежно придет конец, Касси старалась не думать об этом. Скоро, слишком скоро Алек уедет. В то последнее, роковое воскресенье они, как всегда, гуляли по берегу реки, слишком поглощенные друг другом, чтобы замечать, что делается вокруг. И когда поднялся ветер, а небо потемнело от туч, они вдруг поняли, что слишком далеко отошли от автомобиля. Дождь полил как из ведра; гром раскалывал небо; молнии, казалось, стремились пронзить землю. Алек бежал с Касси к полуразвалившейся барже, брошенной на берегу. Плотно прикрыв покосившуюся дверь, они крепко прижались друг к другу, не обращая внимания на паутину и запах гниющего дерева. Касси испугалась, но испуг мгновенно сменился опасным, искусительным жаром. Их поцелуи становились все более горячими. Алек отстранил ее. Его глаза, не отрываясь, смотрели на ее грудь под мокрой, плотно прилипшей майкой. Вдруг оба упали на колени, и Алек стал стаскивать с нее майку, освобождая ее грудь от этого лоскутика, не дававшего его жадным губам прикоснуться к ней.

Они упали на грязный дощатый пол, Алек сорвал с себя одежду, с нее — все, что еще осталось на ней. Затем прижал к полу, не давая вздохнуть, и вошел в нее, а она тихо вскрикнула от внезапной жгучей боли. Через несколько коротких мгновений все кончилось. Он рухнул на нее, с чувством стыда уткнувшись в ее плечо. Касси горько рыдала, и слезы солеными струйками текли по ее лицу. Она пыталась встать, но Алек не отпускал ее. Приподнявшись, он посмотрел в ее покрасневшие от слез глаза.

— Нет, Касси, не отпущу. Так не отпущу. Не плачь, милая! Получилось не так, прости… Дай покажу, как это должно быть. — Она хотела протестовать, но он закрыл ей рот поцелуем и заставил ее подчиниться.

Касси забыла страх и боль и поддалась нарастающему наслаждению, от которого содрогалось все ее тело, и наконец, забыв себя, вскрикнула и крепко схватилась за его обнаженные плечи. Алек держал ее так крепко, что казалось — никогда не отпустит!

Глава 3

Касси внезапно очнулась в остывшей ванне. Сердце ее колотилось так сильно, что головная боль отступила на задний план. Она выдернула пробку, с трудом встала на ноги и включила самую холодную воду, какую только могла терпеть. Почувствовав, что ей стало лучше, она накинула рубашку и халат и спустилась, чтобы перекусить. Заварила чай, поджарила тостики, сварила яйцо и отнесла все на подносе в гостиную, где включила свет, чтобы изгнать навеянное дождем уныние. Она ела медленно и рассеянно, думая о том трудном, просто мучительном решении, которое приняла после того, что случилось на барже столько лет тому назад…

Промучившись два дня, она встретилась тогда с Алеком и сказала охрипшим от непролитых слез голосом, что, хотя до его отъезда в Лондон остался целый месяц, им лучше перестать встречаться уже сейчас. Касси закусила губу, вспоминая, как он вдруг смертельно побледнел, как вспыхнули синие, с темными кругами глаза на осунувшемся и удивленном лице.

Алек требовал объяснений, но Касси отказалась что-либо говорить. Никаких обязательств, сам так хотел, напомнила она, запинаясь. Все равно он скоро уедет. Лучше порвать сейчас, разом обрубить, пока они еще не совсем потеряли голову.

Алек в этот день был без сил от бессонной ночи и от вызванной смертью пациента тоски. Он вспылил, сыпал дикими обвинениями в неверности, изливая злобу и обиду в горьких, необдуманных словах. Потом ринулся обратно в больницу, а Касси осталась одна на берегу реки, с сердцем, разбитым на такие мелкие осколки, что не верилось, что когда-нибудь его удастся снова собрать. Откуда только взялись тогда силы прогнать его? — подумала она, удивляясь себе. Она была молода, к тому же без ума от него. Но в раннем возрасте она прониклась недоверием ко всему мужскому роду и была глубоко убеждена, что если эта связь продолжится — быть беде. Алек с самого начала недвусмысленно выражал свое отношение к ответственности и обязательствам. И юная Касси, на которую вот-вот мог обрушиться избыток того и другого, решила, что нет иного выхода, как изгнать Алека из своей жизни.

Касси кидалась к телефону, едва раздавался звонок. Ей стало неловко за то, как она была разочарована, когда оказалось, что звонили ее мать и Бен, оба — чтобы спросить, как поживает ее рука после удаления швов. Ну, не вообразила же ты, будто Алек станет звонить, язвительно подумала она. Уж ему-то известно, как поживает твоя рука.

И все-таки, когда она уже собиралась ложиться спать и телефон зазвонил в третий раз, сердце ее подпрыгнуло, едва она услышала долгожданный голос.

— Я понимаю, что поздно звонить, чтоб узнать, как ты себя чувствуешь. Но я весь вечер был занят в отделении имени Бернса, — сказал Алек. — И очень беспокоился. Сегодня ты мне показалась совсем больной. Надеюсь, я ни от чего тебя не отвлекаю? — добавил он вдруг. — Ни от чего. Я просто собиралась ложиться.

— Ты так выглядела, что тебе, наверное, давно надо было лечь. Тебе лучше?

— Да. Голова уже почти прошла.

— А как рука?

— Слегка побаливает, но с тех пор, как не стало швов, меня это уже не беспокоит.

Он усмехнулся.

— Ты всегда ведешь себя как ребенок, когда что-нибудь болит?

— Не болит, а швы… — Она помолчала. — Очень любезно с твоей стороны, что позвонил. Ты обо всех пациентах так заботишься?

— Нет, Касси. Да и была ты скорее пациенткой Тома Паркинсона, нежели моей. Мне приятно считать, что мы с тобой друзья. — Он помолчал. — Когда-то нас с тобой связывало нечто большее, чем дружба. Ты не забыла?

Как будто она могла забыть!

— Это было очень давно, Алек!

— Никому не запрещено возобновить давнюю дружбу, — возразил он. — Хотя твой инспектор нам не позволит, я и забыл.

Касси напряглась.

— Алек, я не в таком возрасте, чтоб мне что-либо запрещали!

— Отлично. В таком случае, может быть, соберемся все-таки поужинать вместе? — И, помолчав, добавил:

— Ты — загадка, в которой я хочу разобраться. Инспектор должен понять меня, при его-то профессии!

— Пожалуй, некоторая загадочность прибавляет прелести женщине, — парировала Касси.

— Ну, в этом прибавлять тебе нечего. — Алек помолчал. — Теперь, когда ты уже не моя пациентка, почему бы нам не поужинать в выходные, не тряхнуть стариной?

Касси задумалась. После вчерашней ссоры она понятия не имела, что Лайам собирается делать в выходные. Да, скорее всего, он опять проведет день с дочерьми.

— Хорошо, — поспешно ответила она, чтобы не передумать. — В субботу?

— Хорошо. Заеду за тобой в половине восьмого.

— Я могла бы подъехать куда-нибудь. Теперь у меня обе руки в порядке.

— Не надо, Касси, я заеду. Спокойной ночи.

Когда Касси наконец легла, телефон зазвонил еще раз.

— Я понимаю, что уже поздно, но, черт побери, твой телефон был занят весь вечер. Я решил попробовать пробиться, пока не пошел всхрапнуть.

— Здравствуй, Лайам, — учтиво произнесла она, все еще дуясь на него после ссоры.

— Послушай, Касси, ты извини. Ну, за вчерашнее. — Он помолчал, ожидая ответа. — Ты слышишь?

— Да.

— Ты же прелесть. Ну не казнить же человека за ошибку!

— Я и не казню тебя. Но я вправе отказать. Что ж, Лайам, принимаю извинения. Забудем об этом.

— Как скажешь. Можно, я зайду завтра вечером?

— Конечно. Я приготовлю ужин. Второй раз подряд.

Он горько усмехнулся.

— На этот раз я его съем. В выходные я так хотел больше времени побыть с тобой, но мне опять подкинут дочек. Не смею их тебе навязывать вторую неделю подряд.

— Дэтга опять пойдет по магазинам?

— По магазинам? Нет. Просто она неважнецки себя чувствует, а ее мама куда-то смоталась, и я ее избавлю от хлопот в выходные.

— Молодец. Пока, до завтра.

— Погоди, Касси. Ты с кем это весь вечер болтала по телефону?

— Все с мамой, с Беном и так далее. Они справлялись о моей руке. Сегодня мне сняли швы, — напомнила она.

— Черт, в самом деле! А я и забыл. Извини, Касси. У тебя все в порядке?

— В полном. Спокойной ночи, Лайам.

Касси решила отложить работу до следующей недели и с утра занялась садом. Сияло солнце, погода была приятно непохожей на вчерашнюю грозу. Касси чувствовала себя бодро и с удовольствием ковырялась во влажной земле. Ей казалось, она радуется тому, что нет больше этих надоевших швов. Если не считать того, что сегодня ты ужинаешь дома с одним мужчиной, а завтра пойдешь с другим, вертихвостка ты этакая! — весело думала она.

Когда приехал Лайам, Касси оказала ему подчеркнуто сдержанный прием.

— Да не бойся, это больше не повторится, — сухо проговорил он, нарочито осторожно поцеловал в щеку, одновременно протягивая ей бутылку вина, и усмехнулся, когда Касси заметила, как, мол, хорошо, что он принес вина, а не шоколадных конфет.

Вечер проходил довольно приятно, как вдруг Лайам заинтересовался, что за мужчина в субботу привез домой его дочерей.

— Дэтта говорила, машина была просто сногсшибательная, — заметил он, — а водитель с тобой явно в приятельских отношениях.

Касси пожала плечами.

— Ты не смог отвезти домой Китти и Тесе, а я не смогла заказать такси. Алек Невиль, который теперь на месте Тома Паркинсона, проезжал здесь и был так любезен, что подвез твоих дочерей.

Лайам недовольно сдвинул брови.

— Проезжал здесь, в Комб-Астоне? Ври, да не завирайся, Касси!

Она смотрела ему прямо в глаза.

— Он колесил по району в поисках продающегося дома и как раз проезжал мимо меня, когда я в саду играла в мяч с девочками. Еще кофе?

— Нет, спасибо. — Он сердито уставился на нее. — Знаешь, я хочу, чтобы ты впредь держала незнакомцев подальше от моих дочерей.

Касси тоже рассердилась, стараясь не вспылить.

— Для меня Алек не незнакомец. Кроме того, вспомни, ты не смог вызвать машину; и вообще, как бы я ни любила Кипи и Тесе, я никак не ожидала, что они проведут у меня всю субботу. Лайам, ты совершенно со мной не считаешься. Он медленно поднялся на ноги. Казалось, что эта комната с ее низким потолком стала вдруг слишком тесна для такого крупного мужчины.

— То есть нет никакого смысла приглашать тебя и в эту субботу куда-нибудь с нами выбраться, я правильно понял?

— Да. У меня другие планы.

— Что за планы? — рявкнул он.

Касси вскочила на ноги. Ей было неприятно чувствовать, что он возвышается над ней.

— Вообще-то тебя не касается, чем я занимаюсь, когда тебя нет. Советую учесть это, Лайам.

— Извини! А я думал, касается.

Они молча смотрели друг на друга исподлобья, и Касси нервно вздохнула..

— Опять мы с тобой ссоримся.

Лайам слегка расслабился и нехотя растянул губы в улыбке.

— В самом деле. Поцелуемся и помиримся на прощание.

Касси обнялась с ним, изо всех сил улыбаясь, и внезапно с удивлением поняла, что не хочет этого, и попыталась от него это скрыть. Но когда он жадно впился губами в ее губы, ей пришлось собрать все свои силы, чтоб не начать отбиваться. Наконец Лайам опустил руки и отступил на шаг. — Ты еще не простила.

— Конечно, простила, — заверила она его. — Позвони мне, чтоб сказать, в какие вечера на той неделе ты будешь свободен. Обычно я откладываю светскую жизнь до выходных, но в театре ставят хорошую комедию. Раз мы в субботу не увидимся, давай сходим на неделе.

Угрюмое лицо Лайама слегка Просветлело.

— Думаю, можно в среду или четверг. Закажи билеты, а с меня будет ужин после театра.

— Идет!

После ухода Лайама Касси долго не могла заснуть, только сейчас она поняла, что Лайам ни в коем случае не может стать ее любовником: ей было трудно даже позволить ему поцеловать ее на прощание. Сегодня он подумал, что она еще не оттаяла после ссоры, но в следующий раз он ее уже не поймет. И дело не в самом Лайаме. Пусть он, не сознавая того, и виноват, но причиной всему Алек Невиль.

В следующий вечер Касси гораздо больше, чем обычно, уделила внимания своей внешности. Она готовилась провести этот вечер с Алеком. Энергично пригладив щеткой волосы, черным шарфиком связала на затылке блестящие золотисто-каштановые кудри. Потом оделась в льняное черное платье без рукавов, дополнила его белым жакетом удлиненного фасона и вдела в уши тяжелые серебряные серьги в виде спирали. Более густо, нежели обычно, подкрасила глаза и брови. Весьма эффектно, подумала она, разглядывая себя в трюмо.

Алек Невиль явно подумал то же самое. Когда Касси открыла перед ним дверь, он, не скрывая восторга, посмотрел на нее.

— Как ты хороша, Касси!

— Спасибо! — улыбнулась она. Ее сердце радостно подпрыгнуло. Она посмотрела на его элегантный черный костюм:

— Ты тоже отлично выглядишь. Выпьем что-нибудь?

Он поправил сверкающую белизной манжету и посмотрел на часы.

— Пожалуй, некогда. Если ты готова, давай поедем. Мне пришлось долго уговаривать их принять срочный заказ на столик, так что лучше не опаздывать. Касси заперла дверь, и пошла со своим высоким и импозантным кавалером по садовой Дорожке. Алек Невиль помог ей сесть в машину. Внезапно ее охватила радость.

— Тебя не узнать: ты выглядишь гораздо лучше, чем в прошлый раз, — сказал он, садясь рядом.

— Ничего удивительного, — весело ответила она. — К счастью, я чаще бываю именно такой, а не той больной, с которой ты возился в четверг. — А в старые времена, насколько помню, у тебя даже насморка не бывало.

— Ты прав. За все время, пока я работала в лаборатории, я пропустила всего три недели… — Касси осеклась и прикусила губу.

— Помню, — невыразительно произнес он.

Она нахмурилась.

— И что же ты помнишь?

— Я заходил к тебе, но мне сказали, что ты отпросилась по состоянию здоровья. Что с тобой было, Касси?

— «Состояние здоровья» было не у меня.

Он мельком взглянул на нее, потом снова сосредоточился на дороге.

— Касси, с тех пор как мы снова встретились, я все время пытаюсь понять, что же случилось десять лет тому назад. Я слишком уважаю тебя, чтобы пытаться тебя уверить, будто все эти годы я только об этом и думал. Наоборот, я прежде всего изо всех сил старался не думать о тебе, как будто мы никогда и не встречались. Это было, поверь мне, нелегко: то донесется откуда-то наша любимая песня, то пахнет твоими духами, и я возвращался в то лето и ломал голову над тем, почему же все так кончилось. — Его губы скривились в усмешке. — Твой уход сильно задел мое самолюбие!

— Скорее всего, это тебе пошло на пользу, — бестактно ответила она и невесело улыбнулась. — Я расплачусь за ужин признанием без утайки, раз уж ты специально ради этого пригласил меня.

— Не совсем так, — ответил он с такой же невеселой улыбкой и стал парковать машину перед «Честертоном», самым крупным отелем Пеннингтона. Затем повернулся к ней:

— Тебе до сих пор тяжело вспоминать об этом?

Касси покачала головой:

— Нет. Теперь уже нет.

Жесткий взгляд его синих глаз смягчился.

— Слава Богу.

Она задумчиво посмотрела на него.

— Алек, десять лет — это очень много. Я уверена, что ты успел совсем забыть меня.

— А ты забыла меня?

— Нет.

— Так что же удивительного, если я не забыл?

— Дело в том, что когда я о тебе думала, то всегда представляла тебя карабкающимся к медицинским высотам и слишком занятым, чтоб думать о чем-либо еще.

Алек покачал головой.

— Ты недооцениваешь себя, Касси. Если даже не принимать во внимание, что никто, кроме тебя, не давал мне от ворот поворот, ты была, да и осталась, запоминающейся женщиной.

— В настоящий момент, — пошутила она, — я изголодавшаяся женщина.

Алек с улыбкой принял намек и повел ее в отель, ставший самым роскошным в городе местом возлияний, с той поры как Пеннинггон превратился в фешенебельный курорт.

Хотя Касси впервые ужинала в «Честертоне», она чувствовала себя непринужденно, будто в хорошо знакомой обстановке. С нескрываемым удовольствием изучив сложное меню, она подняла голову и заметила что Алек разглядывает ее с каким-то странным выражением на лице.

— В чем дело? У меня испачкан нос?

Он встряхнул головой.

— Нет. Мне просто трудно понять, какова причина этой перемены в тебе.

Твое лицо стало таким оживленным. В молодости ты весьма успешно скрывалась за какой-то маской.

— Если бы ты тогда привел меня сюда, может быть, я и тогда оживилась бы, — легко парировала она.

— При том, сколько я зарабатывал, скажи спасибо, если тебе доставался чизбургер!

— Не напоминай мне о них, — сказала она, мрачнея. — С тех пор как мы расстались, я видеть их не могу.

— Неужели, Касси? — быстро спросил он.

Она кивнула и отпила вина. Сердце билось все сильнее под его пристальным взглядом.

— Чего бы ты хотела вместо него? — спросил он. — Твои вкусы изменились с тех пор, как я тебя знал? Чего бы ты хотела съесть?

— Всего тут не съешь, хотя кое от чего, пожалуй, не откажусь. — Она вопросительно улыбнулась ему. — Если учесть, что мы здесь впервые и больше это не повторится, не будет чересчур, если я воспользуюсь старым знакомством, чтобы получить омара по-ньюбергски?

— Почему это не должно повториться? Конечно, ты можешь заказать омара или чего душе твоей будет угодно, — заверил он ее и подозвал проходившего мимо официанта.

Беседа их была более непринужденной, чем Касси ожидала. На многие вещи их взгляды совпадали. Касси искренне наслаждалась этим ужином.

— Как хорошо, когда за столом можно пользоваться обеими руками, — сказала она с удовлетворением.

— Тебе было тяжело до операции?

— Не то чтобы тяжело, просто неудобно. Мне приходится много работать за пишущей машинкой, а если рука не слушается, то это очень трудно. — Касси скривила лицо. — А когда она еще по ночам не давала уснуть, то было совсем ужасно.

— Ты работаешь в офисе?

— Почти. Но коли речь зашла о работе, мне было бы интересней узнать о твоей.

До конца ужина Касси с интересом слушала рассказ Алека о его командировке в лондонскую университетскую клинику и о том, как он воспользовался подвернувшимся случаем специализироваться в пластической хирургии.

— Правда, меня раздражает, когда люди думают, будто я только и занимаюсь богатыми дамами, желающими во что бы то ни стало молодо выглядеть, — рассказывал он, когда им подали кофе. — Чаще всего мне приходится восстанавливать лица попавших в аварию, удалять лицевые опухоли и так далее. И конечно же, я работаю в отделении имени Бернса. Но, собственно, моя специальность — микрохирургия, в особенности операции на кисти руки. — Он улыбнулся. — Надо было потерпеть еще чуть-чуть. Я бы сам занялся твоим запястным каналом.

— А ты бы сделал мне скидку по старой дружбе? — ляпнула она и готова была себе язык откусить, когда он с улыбкой посмотрел ей прямо в глаза.

— Я мог бы это сделать и просто по любви, Касси.

— Это противоречило бы этике, — сказала она приподнятым тоном, надеясь, что в приглушенном освещении незаметно, что она порозовела. — Кто работает, тот достоин вознаграждения. Я без малейшего сожаления выложила бы гонорар за прием у тебя.

Она сменила тему, чтоб обсудить роман, нашумевший в прессе, и вскоре они увлеклись спором о достоинствах автора. Обоим явно нравился их словесный поединок.

Хотя этого и следовало ожидать, подумала Касси позже, уже в гардеробе. Когда они были моложе, они переставали говорить, только чтобы предаться любви. Она резко вздохнула, встретив в зеркале свой остановившийся взгляд. В этот раз, предупредила она свое отражение, ограничивайся беседами. Однажды тебе удалось залечить сердце. Еще раз это может не удаться.

Они ехали обратно при таком ярком лунном свете, что Комб-коттедж показался волшебным, нереальным. Алек остановил машину у ворот.

— Ты давно здесь живешь, Касси?

— Два года с небольшим. — Она вздохнула с чувством удовлетворения. — Я в восторге от этого дома.

— Ты никогда не испытываешь одиночества?

— Я слишком занята, чтоб чувствовать себя одиноко.

Он окинул взглядом безлюдную дорожку и снова посмотрел на дом.

— И все-таки здесь так безлюдно… Тебе нужно по крайней мере установить освещение.

— И лишить прелести этот коттедж? Ни в коем случае! Итак, выпьешь кофе, в котором я тебе отказала в тот вечер?

— Если ты понимаешь, что я не добиваюсь ничего, кроме кофе, — насмешливо ответил Алек. — Не считая, конечно, того, что без малейшего подвоха рассчитываю на разговор, который ты мне обещала.

— И ничего больше? — шутливо спросила она.

Потом пошла вперед по дорожке, отперла дверь, включила несколько ламп и жестом пригласила его войти.

Алек стоял посреди ее гостиной, головой почти касаясь средней балки. Он долго разглядывал уютную мебель в ситцевых чехлах, набитые книгами стеллажи у ниши с камином, медную вазу с золотистыми хризантемами, прикрывавшую пустую решетку.

— В прошлый раз я был так озабочен вопросом, твои ли это дети, что не обратил внимания на обстановку. Сама все сделала?

— Все до последней подушечки выражает мой вкус, — заверила она, снимая жакет.

— Касси, меня это, конечно, не касается, — сказал он, нахмурив брови, но этот домик, хоть и небольшой, стоил, наверно, немало. И мебель у тебя хорошая. Вон тот столик — отличный пемброк. У тебя что, появились деньги?

— На первый взнос я получила, когда продали бабушкин дом. Но деньги на ипотечные выплаты зарабатываю в поте лица. — Она улыбнулась. — Чувствуй себя как дома, а я займусь кофе. С коньяком хочешь?

Он с сожалением покачал головой.

— Пожалуй, не стоит.

— Там под окном, в тумбочке, проигрыватель для компакт-дисков. Если хочешь, подыщи какую-нибудь музыку. Я скоро.

Когда Касси вернулась из кухни с кофейником и чашечками на подносе, в комнате витали звуки «Дафниса и Хлой» Равеля.

Алек вскочил на ноги, чтоб взять у нее поднос.

— Одобряю твой музыкальный вкус, Касси.

— Проигрыватель — совсем новое приобретение. Мне пока почти нечего слушать на нем. — Она предложила ему сесть на диван, разлила кофе, сбросила туфли и забралась с ногами в широкое кресло, стоявшее напротив. — Тебе нравится у меня, Алек?

— Впечатляет, — ответил он уклончиво. — Понимаю, почему ты не вышла замуж: мужчине нелегко выманить тебя отсюда.

— Ты прав. Но здесь так тесно, что невозможно предложить человеку разделить со мной этот дом.

— А тебе когда-нибудь приходило в голову это сделать?

— Только раз, но оказалось, что в этом нет смысла.

— Ты имеешь в виду доброго инспектора или человека, которому не удалось стать твоим мужем?

Касси посмотрела ему прямо в глаза.

— Ни того, ни другого.

Алек выдержал ее взгляд, потом залпом выпил кофе и поставил чашку.

— Вот что, Касси, давай договоримся: ты мне расскажешь о себе все, что готова рассказать, а если тебе будет интересно, я тебе отплачу тем же. Хотя, — сухо добавил он, — не могу сказать, чтоб ты проявила к моим личным обстоятельствам такой же интерес, как я к твоим. После этого забудем о прошлом. Договорились?

— Договорились, — сразу ответила она. — С чего начинать?

— Не расскажешь ли, чем ты теперь зарабатываешь на хлеб?

— Конечно. Подойди сюда. — Касси встала, сунула ноги в туфли и повела его из гостиной в кабинет. — Вуаля, — произнесла она несколько театрально. — Здесь я тружусь. Боюсь, что декор не соответствует всему остальному.

Алек Невиль остановился на пороге маленькой комнатки. Он прищурился, заметив компьютер на обшарпанном, обитом кожей столе, и металлическую картотеку. Вдоль стен тянулись стеллажи. Некоторые полки были завалены беллетристикой, на других стояли всевозможные справочники, рассказывающие о различных аспектах преступности. На стене над столом висела в маленькой рамке грамота, а рядом — доска с приколотыми памятками, вырезками из газет и фотографиями. Отдельный книжный шкаф у самой двери был занят произведениями одного автора. Оформление суперобложки выдавало содержание: это явно были триллеры, но только четыре на английском. Остальные на иностранных языках.

— Куин Флетчер? — остолбенел Алек. — Ты — Куин Флетчер?

— Она самая, — ответила Касси. — Куин — мамина девичья фамилия.

Он присвистнул от удивления.

— Я только сегодня видел твою книжку в киоске, где покупаю газеты.

— И не догадался, что это я!

— Сердечно поздравляю тебя, Касси. Я бесконечно рад за тебя. — Алек с почтением разглядывал ряды книг. — Признаться, я не слишком увлекаюсь этим жанром, но теперь ты составишь для меня исключение.

— Надеюсь! — улыбнулась Касси. — Давай вернемся в ту комнату, там нам будет удобнее. Чем так, урывками, лучше уж выслушай все подряд. — Она посмотрела на него с вызовом. — Если, конечно, ты непременно хочешь это слышать.

Алек внимательно смотрел на нее.

— Конечно, хочу, Касси. Давно уже хочу.

Глава 4

Касси остановила на нем взгляд, на мгновение утратив дар речи, потом резко повернулась и пошла в другую комнату. Она стала доливать в чашки кофе и взбивать подушки кресла, прежде чем снова взгромоздиться на них. Не отрывая взгляда от цветов, поставленных на камин, спросила Алека, с чего ей начинать.

— С самого начала. Все, что было, начиная с того дня, когда ты родилась, — решительно ответил он.

Касси покачала головой.

— Нет надобности заходить так далеко. В раннем детстве у меня событий было мало. Я жила в обыкновенном симпатичном доме на окраине Пеннингтона. Отец возглавлял там небольшую строительную фирму. Все было хорошо и приятно до тех пор, пока мне не исполнилось шестнадцать лет и отцу не предложили место получше в бирмингемской фирме.

Ричард Флетчер отправился на новое место без семьи, и его потрясенной жене пришлось объяснять Касси и ее восьмилетнему брату, «до их отец хочет получить развод, чтобы жениться на своей секретарше. Мужественно поборов свое горе, Кейт Флетчер сообщила детям о том, что их отец желает, чтобы они наведывались к нему как можно чаще после того, как он обзаведется домом.

— Ты бывала у него? — спросил Алек.

Касси покачала головой.

— И не подумала! В шестнадцать лет человек еще не ведает, что такое терпимость. Я была вне себя от возмущения. Полине, этой секретарше, было всего двадцать четыре года. А отца я считала стариком. Слишком старым, чтоб спать с девчонкой, которой нет и тридцати лет, да и вообще с кем бы то ни было. — Она горько усмехнулась. — На самом деле ему было всего сорок восемь лет, а маме только тридцать девять.

— Она догадывалась, что он так поступит?

— Нет. Мама не сомневалась в крепости своего брака, как вдруг — бац! — и нет его. Позднее она говорила, что впервые об этом узнала, когда отец уже стал с ней прощаться.

Кейт Флетчер не жалела сил, чтоб создать для своих детей благополучную жизнь, но худшее было еще впереди. Ее муж обещал, что у нее не будет материальных затруднений, а всего через несколько недель после того, как он покинул домашний очаг, им сообщили о его скоропостижной смерти от сердечного приступа.

— Отец не утруждал себя составлением завещания, — продолжала Касси, — хорошо хоть страховка досталась маме. Что же касается всех прочих денег, их прибрала к рукам эта другая женщина. Без маминого ведома он оформил вторичную ипотеку на наш дом. Мама выручила сколько смогла от его продажи и сняла гораздо меньший дом. — Касси покраснела. — Ты, наверно, помнишь его.

— Как сейчас, — отозвался Алек с непроницаемым лицом. — Рассказывай дальше.

Касси постаралась сделать свой рассказ покороче: мать поупражнялась, чтоб восстановить свои секретарские навыки, и устроилась на работу. Касси бросила думать об университете и, окончив школу, поступила на работу в патогностическую лабораторию. Что касалось юного Бена, ошеломленного и огорченного предательским поведением отца, он все же скорее всех свыкся с положением вещей: пока у него есть Касси и мать, он не пропадет.

— А ты не пропала? — спросил Алек.

— Выжила. Но у меня возникло совершеннейшее отвращение и недоверие ко всему мужскому роду. В то время за мной ухаживал парень, бывший одноклассник по 6-й школе, совершенно безобидный, но отец нанес мне такую душевную травму, что я прогнала Дейвида. Я не могла допустить, чтоб мужчина когда-нибудь обидел меня так, как мой отец обидел мою мать.

— Теперь многое стало понятным, — мрачно произнес Алек. — Хотя и не все. Если тебе так досадили мужчины, почему ты позволила мне войти в твою жизнь? Касси смущенно посмотрела на него.

— Я не хотела, но ничего не могла с собой поделать. Ты… ты был не такой, как все. И я тогда очень нуждалась в том, что произошло между нами. Не только в любовных встречах, хотя я так же, как и ты, стремилась к ним. Мне нужен был близкий человек, те отношения, которые установились между нами. Я буквально жила ради наших встреч.

Алек вскочил, заставил ее встать и посадил рядом с собой на диване.

— Так какого черта ты не давала мне познакомиться с твоими родными?

— Не забывай, я была очень молодой, неопытной, немудрено, что я стала стесняться своего дома, когда узнала, где ты живешь. Кроме того, я просто не в состоянии была безоговорочно, довериться тебе после того, как поступил с матерью мой отец. У меня тогда было глубокое эмоциональное потрясение. И, что важнее всего, мама была тяжело больна, — закончила Касси. — Я не хотела взваливать все это на тебя.

Алек насупился.

— Но, Касси, черт возьми, я же врач. И почему это могло отразиться на моем отношении к тебе?

— Ты же сам первым делом сказал, что в твоей жизни нет места ни ответственности, ни прочным узам. К тому же ты вот-вот собирался уехать в Лондон. Вспомни. — Она повернула голову и посмотрела на него. — Дело было не в каком-нибудь гриппе или аппендиците. У мамы были неприятности с щитовидной железой — гипертиреоз. Она так тяжело болела, что бабушка переехала к нам, чтоб я могла остаться в лаборатории.

— Твоя мама знала обо мне?

— Да, конечно. Они с бабушкой обе были очень рады, что я наконец пришла в себя после папиной выходки, чтоб найти себе кавалера.

— Так что же случилось?

— Когда я пришла домой в то воскресенье после… после грозы… маме было хуже. На следующий день ее положили в больницу, а мы с Беном переехали к бабушке, потому что она жила гораздо ближе к больнице. Она и так с тех пор, как отец ушел, хотела, чтоб мы у нее жили. — Касси глубоко вздохнула. — Алек, мама очень тяжело болела. Она даже была в критическом состоянии. В патогностической лаборатории сжалились и предоставили мне отпуск.

— Черт бы тебя побрал, Касси, почему ты мне ничего этого не говорила? Он был взбешен.

— А что было говорить? Тебе не нужно было ответственности. А у меня ее было по самое горло. Бабушка была уже старой. Родители отца умерли. Если бы и мама умерла, у Бена никого, кроме меня, не осталось бы. Могла ли я все это взвалить на тебя?

Он сжал ее руку.

— Твоя мама выздоровела?

— Выздоровела, со временем. Она никогда не теряла присутствия духа. Не только выздоровела, но и вышла замуж за человека, у которого работала. Майкл Уитли был вдовцом. Он решил уйти в отставку пораньше и поехал с мамой жить в доме с видом на Кардиганский залив. Она буквально возродилась к жизни. Ей во многом повезло.

Когда Касси кончила рассказ, в комнате воцарилось молчание, такое долгое, что ей стало неловко. Она попыталась освободить руку, но Алек крепко держал ее.

— И ты от меня все скрывала, — наконец произнес он. — Касси, тебе, наверное, говорили, что я заходил на Альма-стрит? Я добился от одной твоей сотрудницы, чтоб она дала мне твой адрес, но никто не открыл, когда я стучался к тебе. Я пытался расспросить твою соседку, но она сказала, что ты уехала, чтобы поскорее отделаться от меня.

Касси засмеялась.

— Ты имеешь в виду миссис Плятт? Она решительно осуждала твою шевелюру и серьгу, не говоря о потертой кожаной куртке. Она мне сказала, что я наверняка не захочу иметь дело с такой сомнительной личностью.

— Выразилась она недвусмысленно, — кисло заметил он.

Касси внимательно посмотрела на него.

— Теперь ты хоть знаешь, почему я не хотела, чтобы ты приходил ко мне на Альма-стрит. Я понимала, что мама не имеет средств на что-то большее, но я все-таки стеснялась этого дома.

Алек фыркнул.

— Ты думала, что для меня имеет значение, какой у тебя дом?

— Для меня это имело значение.

— Какая же ты была дурочка, Касси Флетчер.

— Теперь понимаю, — с огорчением согласилась она, потом улыбнулась. — Правда, смешно. Если бы я до сих пор жила на Альма-стрит, я бы не колеблясь пригласила тебя туда. Наверно, все дело в том, что я повзрослела.

Алек сильнее сжал ее руку, когда она попыталась освободить ее.

— Спустя столько времени это утратило практический интерес, но скажи мне, Касси: если бы не твоя мама или Вен, ты бы уехала со мной, если бы я это предложил тебе?

Она с удивлением посмотрела на него, потом пожала плечами.

— Почем знать? Ты достаточно прямо говорил, что такая альтернатива не предусматривалась. Я бы отчаянно желала этого. Но после всего, что случилось с моим отцом, вряд ли бы я дала согласие, даже такому, как ты, дорогому мне человеку.

Он мрачно кивнул.

— Я тоже так думал. Но могла же ты ответить на мою записку.

— Какую записку?

— Которую я передал с этой внушительной миссис Плятт.

Касси нахмурилась.

— Она ничего не сказала о записке.

Его взгляд стал жестким.

— То есть эта ядовитая старая грымза не передала ее тебе?

— Я несколько недель ее не видела. Она могла забыть. — Она обратила к нему вопросительный взгляд. — А что ты там написал?

— Ничего особенного. Просто хотел с тобой встретиться. Я был вне себя от тревоги. Я не сомневался, что ты не принимала пилюль, и само собой разумеется, я в тот раз не предохранялся. Мысль о том, что ты одна и беременна, была для меня кошмаром.

Глаза Касси вспыхнули насмешливым пониманием.

— Вот оно что! Поэтому ты был так потрясен, когда увидел меня с детьми Лайама?

— Встретить двух очаровашек как раз такого возраста, с волосами такого цвета! Неужели не понимаешь? — Он нахмурился. — Но, Касси, я писал тебе еще два раза после того, как нашел себе квартиру. И никакого ответа. Наконец я отчаялся. Я не привык быть отвергнутым. Мне было очень тяжело мириться с этим.

Касси на мгновение задумалась.

— Наверное, мы уже переехали из сорок четвертого дома по Альма-стрит и поселились у бабушки…

— Повтори, какой дом?

— Две четверки: сорок четвертый.

— Мне казалось, что ты жила в тридцать четвертом.

С минуту они смотрели друг на друга.

— А я думала, с чего это ты стал разговаривать с миссис Плятт, — задумчиво произнесла Касси. — Тридцать четвертый дом продали примерно в то время, когда мы переехали. Новые хозяева нас не знали. Наверное, они просто выбросили эти письма. — Она вздохнула. — Значит, не суждено было нам тогда встретиться, Алек.

Они посидели в задумчивом молчании.

— Зато теперь судьба улыбнулась нам, — наконец сказал Алек.

Касси отдернула руку.

— Наверно, для того, чтобы позволить нам удовлетворить свою любознательность. Хочешь еще кофе?

— Нет. Я еще хочу услышать, что или кто стал причиной таких перемен в характере Касси Флетчер. — Алек скользнул по ней взглядом сверху вниз. — Ты совсем не та девчонка, которую я знал. Дело вовсе не в том, что прошло десять лет, а в том, что ты примирилась с жизнью.

Она кивнула с серьезным видом.

— Верно. Начиная с того дня, когда я узнала, что мама выздоровеет. Огромная тяжесть свалилась с моих плеч, и я стала смотреть на жизнь совсем по-новому. Одно то, что она будет жить, было так чудесно, что стала исчезать горечь, которую причинил мне отец. Позже я даже научилась мириться с горем от того, что потеряла тебя. Хотя после твоего отъезда было слишком мучительно вернуться на старую работу, так что я попросилась в лабораторию судебной экспертизы, записалась в клуб здоровья, по вечерам ходила на курсы литературного мастерства и наконец перестала отказывать вполне приличным мужчинам, когда они приглашали меня сходить куда-нибудь.

По лицу Алека пробежала тень.

— А я не сошел с ума в первые же недели в Лондоне только потому, что помнил твое лицо, Касси, в ту минуту, когда ты меня гнала от себя.

— Как?

— Меня утешало, когда я был в состоянии о чем-либо думать, что, чем бы ты ни руководствовалась, ты не более, чем я, была рада порвать отношения.

— Рада? — Она невесело усмехнулась. — Когда ты так резко повернулся и ушел, для меня это было концом всему. Сердце мое разбилось вдребезги. Алек вгляделся в ее лицо.

— Ну, сейчас сердце у тебя явно вылечилось.

— О да, оно вылечилось. — Она искоса посмотрела на него. — Как ни странно, мне никогда не приходило в голову, что ты станешь беспокоиться о последствиях этого… происшествия на барже.

— Но ведь и ты беспокоилась?

— Нет. Я достаточно скоро заметила, что нечего беспокоиться, по крайней мере об этом. Я благодарила Бога. Все-таки меньше осложнений. В моей жизни их и так было предостаточно. — Она вскочила на ноги. — Вот так. На сегодня хватит копаться в этом.

Он тут же встал.

— То есть мне пора, ты хочешь сказать?

— Да, — просто и откровенно ответила она, смягчая обиду улыбкой. — Ужин был замечательным, и я очень приятно провела вечер. Но эта исповедь была нелегкой. Я устала!

— В таком случае прощаюсь. Спасибо, что наконец развеяла тайну. — Он посмотрел на нее, обнял и поцеловал в раскрытые от удивления губы. Потом сильнее прижал к себе и целовал еще, целовал так долго, что оба тяжело дышали, когда он наконец отпустил ее. — Я так и знал! — воскликнул он охрипшим от страсти голосом.

У нее кружилась голова. Она посмотрела на него.

— О чем ты знал?

— Мы относимся к этому по-прежнему. — Алек протянул руку и коснулся ее покрасневшей щеки. — Спокойной ночи, Касси. — Он подошел к двери и остановился на мгновение, чтоб посмотреть ей в лицо. — Кстати, я подыскал дом.

Касси заморгала глазами, приходя в себя.

— Правда? А где?

— В районе Бофорт-сквер, в северной части Пеннингтона. Дом в георгианском стиле, в хорошем состоянии и достаточно просторный, чтоб на первом этаже можно было устроить врачебные кабинеты. — Он подошел к ней поближе. — Когда перееду, зайди посмотреть.

— Спасибо, с удовольствием. — Улыбка погасла, когда она заметила, как загорелись его глаза. Она выставила ладони, будто защищаясь от его взгляда. — Не надо, Алек…

— Надо, Касси, — сказал он, не допуская возражений, и притянул ее к себе.

Он заглушил ее протесты поцелуями. Как она хорошо помнила эту его манеру! Десять лет испарились, она снова стала двадцатилетней девчонкой, и каждая жилка в ее теле горела от прикосновения Алека Невиля.

Он поднял голову с торжествующим взглядом.

— Ну скажи, почему два взрослых человека не должны целоваться, если они оба этого хотят?

— Потому что на самом деле только один из двух этого хочет! — Она вырвалась и поправила волосы, сердито глядя на него. — Алек, неужели ты думаешь, что это удастся продолжить как ни в чем не бывало, когда прошло столько времени?

— А почему нет! — ответил он со свойственным ему высокомерием.

— Почем мне знать, что у тебя нет где-нибудь жены и детей, готовых въехать в твой новый дом?

— У меня их нет. Я говорил тебе, я уже не женат, — резко ответил он, но, когда снова потянулся к ней, она ускользнула от его объятий.

— Нет, Алек, мне не двадцать лет. Я уже не такая беспомощная.

На мгновение его глаза сверкнули холодным гневом, потом он равнодушно пожал плечами.

— Но все еще за нос водишь, хоть и сменила кожу. Ты ведь совсем не изменилась, Касси.

— В некотором смысле, — согласилась она с деланным спокойствием, — я вовсе не изменилась.

— В таком случае спокойной ночи. Этой игрой в прятки ты уже не удовлетворишь мои чувственные потребности. — Он усмехнулся, заметив невольно отразившееся в ее глазах возмущение. — Хотя этот вечер, должен сказать, даром не прошел.

— Отлично! — Касси смотрела с холодным блеском в глазах. — Теперь ты можешь успокоиться: твое самолюбие не задето. Ведь тебя, в сущности, никто не отвергал.

Алек еще мгновение посмотрел на нее, откланялся, вежливо поблагодарив за вечер, проведенный в ее обществе, и зашагал прочь. Касси почувствовала себя несчастной. Она не могла решить: считать себя излишне обидчивой или дурой из дур.

На следующий день Бен Флетчер пришел обедать, поэтому у Касси почти все время ушло на приготовление еды и уборку со стола, хотя надо сказать, что брат помогал ей во всем. Он, как всегда, много смешил ее. Разница в восемь лет уже почти не сказывалась. Бен работал в фирме электронной аппаратуры, от которой получал стипендию в университете. Пока они ели жаркое, которое она обычно готовила для Бена, Касси изложила ему замысел своего нового романа, кое-что уточнила у него и сделала заметки в блокноте, который всегда держала под рукой.

— Правда, мне кажется, что Лайам помог бы тебе больше, чем я, — сказал Бен, собираясь уходить.

— Только в том, что касается его профессии. А мне нужно кое-что из мужских эмоций. Он в этом не мастак. Кроме того, я в последнее время редко встречаюсь с Лайамом. — Касси пожала плечами. — Он стал совсем мало уделять мне внимания.

Бен испытующе посмотрел на нее.

— Это что, размолвка?

Она улыбнулась и покачала головой.

— Нет, совсем не то… — Она подняла голову, услышав, что звонит телефон, а Бен склонился над ней, чтоб чмокнуть ее в щеку.

— Оставляю тебя с твоим полицейским и убегаю. Меня уже давно ждут.

Касси рассмеялась, помахала ему рукой и подняла трубку.

— Что-то ты веселая, — сказал Лайам.

Значит, у меня неплохие актерские способности, подумала Касси, объясняя ему, что в ее веселом настроении повинен Бен. Она поинтересовалась, как поживают девочки, воздержалась от колкостей в адрес Дэтгы с ее здоровьем и скорчила гримасу, пользуясь тем, что Лайам ее не видит, когда он спросил, заказала ли она билеты в театр. Она обещала безотлагательно заняться этим, не смея признаться, что совсем забыла о них. Лайам и так в последнее время был раздражительным. Она отметила про себя, что надо пораньше закончить работу, чтобы не заснуть во время спектакля.

На протяжении всей следующей недели Касси была бесконечно рада тому, что ее работа требовала столь глубокого сосредоточения. Днем она почти все время была так увлечена, что ей удавалось иной раз совершенно выкинуть из головы Алека Невиля. Другое дело вечером или ночью.

Закончив работу текущего дня, Касси думала только об Алеке. Она была с ним совершенно корректна, уверяла она себя. Алек не вправе был требовать, чтоб она, спустя столько времени, как спелый плод, упала ему прямо в руки. Пусть даже не он был причиной их разрыва. Что бы он ни говорил, теперь, спустя десять лет, она уже не была прежней скованной и недоверчивой Касси. Но переход к теперешнему спокойствию и способности управлять собственной судьбой немалого стоил ей, и она не могла рисковать достигнутым ради кого бы то ни было. Он уже раз нанес ей сердечную рану. Ей не хотелось снова испытать то же самое. Она была бы рада поддерживать с ним какие-нибудь отношения, но было совершенно ясно, что просто дружить с Алеком невозможно: взаимная реакция их тел была слишком горячей — о какой дружбе можно говорить… Но и о любовной связи речи не могло быть. Ей нравилась ее теперешняя жизнь, вернее, ее жизнь до того, как Алек Невиль снова вторгся в нее.

Касси была более чем недовольна, когда Лайам позвонил в четверг к вечеру, чтоб сообщить, что он все-таки не сможет пойти в театр. Касси было нелегко успокоить его. Каким-то образом ей удалось не сказать ему, что время, которое она потратила на приготовления, было бы лучше употребить на то, чтобы накатать черновик об успехах криминалиста Херриет Гейл, преследующей маньяка убийцу.

Касси с раздражением набрала номер брата и предложила оба билета ему.

— Я уверена, что есть такое прелестное создание, с которым ты мог бы сходить. — Она знала: у Бена Флетчера не было недостатка в женском обществе. — Такое создание есть, — ответил он не задумываясь. — Это ты, Касси.

— Я?

— А что? Ты же хотела пойти. Я могу угостить тебя ужином в театральном ресторане. Сегодня я получил зарплату.

— Идет! Встретимся через час в баре бельэтажа.

Это была очень неплохая комедия. Касси получила огромное удовольствие от первых двух действий и была рада, что не поленилась выбраться в город. Во втором антракте они с Беном зашли в бар, где встретились с тремя сотрудниками его фирмы, которым захотелось познакомиться с умной и очаровательной сестрой своего коллеги. Касси пила вино, оживленно болтая с ними. Когда раздался звонок, Бен обнял Касси за талию и повел сквозь толпу. Наклонившись к ее уху, он прошептал:

— Касси, там какой-то тип сверлит тебя глазами.

Она привстала на цыпочки и встретила взгляд недобрых синих глаз Алека. Потом он оценивающе задержался на ее спутнике. Алек Невиль сухо кивнул головой и вновь повернулся к приятной немолодой блондинке, стоявшей рядом с ним.

— Вы знакомы? — спросил Бен, когда они садились на свои места.

— Были когда-то, — пробормотала Касси. Она подняла голову от программки и увидела, как Алек и его светловолосая спутница заходят в ложу с группой людей, среди которых был его предшественник мистер Паркинсон.

— Если бы люди могли убивать одним только взглядом, я бы уже лежал на столе в морге, — прошептал Бен, увидев, куда она смотрит. — Бьюсь об заклад, он ревнует.

— Чушь! И вообще, кто тебя спрашивает? — сердито ответила она.

— Наверное, подумал, что я твое юное увлечение, — прошептал Бен и, к ужасу Касси, обхватил ее плечи и запечатлел долгий поцелуй на волосах.

К счастью, в это мгновение погасили свет. Касси до конца спектакля не сводила со сцены невидящих глаз, а как только опустился занавес, заставила Бена поскорее покинуть театр и сломя голову бежать на автостоянку. Она панически боялась еще раз наткнуться на Алека.

— Я надеялся, что поведу тебя ужинать, — протестовал Бея, но сестра тащила его к машине.

— Обойдешься рыбой с жареной картошкой у себя дома. Ты славно повеселился, так что хватит с тебя и этого, братец, — отрезала она.

Бен виновато смотрел, как она выезжает на дорогу.

— Я просто пошутил, Касси. Надеюсь, я ничего не испортил?

Касси успокоилась.

— А в самом деле, остроумно вышло, — признала она через некоторое время и отказалась продолжать разговор об этом. Они купили продукты и поехали к Бену, чтобы поужинать у него. Когда Касси вернулась домой, она с некоторым опасением включила автоответчик, но единственное сообщение было от ее матери, которая заверяла Касси, что звонила, как обычно, раз в неделю, просто чтоб поболтать, и просила Касси перезвонить, когда сможет.

— Надеюсь, ты где-нибудь приятно проводишь время, дорогая. Майк целует тебя, и я тоже.

Касси вздохнула. Ей действительно было приятно, пока она не увидела Алека. Кто такая, подумала она, эта пышная блондинка? Она легла в постель в сильном раздражении, напоминая себе, что ни она, ни Алек не имели никакого права сердиться друг на друга за то, что каждый проводят время в обществе других людей, пусть даже у них и был в далеком прошлом быстротечный роман. За десять лет они не просто повзрослели: они стали мудрее.

Глава 5

Может быть, напрасно она отвергла его любовь? День проходил за днем, а Алек будто исчез. А ты на что надеялась? — сердито спрашивала она себя, ведь Алек не такой человек, чтобы благодушно мириться с тем, что его еще раз отвергают. Конечно, она не то чтоб в самом деле его отвергала.

Сопротивлялась она скорее для того, чтобы дать ему понять, что не намерена кидаться в его объятия, стоит лишь ему поманить ее пальцем. Алек был зрелым и опытным мужчиной, он, конечно, не ограничился бы простым ухаживанием. Но она боялась близких отношений, даже с Алеком. Или прежде всего с Алеком? Этот мужчина уже не был тем молодым регистратором, которого она когда-то знала и который с тех пор успел, напомнила она себе, обзавестись женой и затем развестись с ней.

К счастью, полное погружение в работу позволяло ей отвлечься от мыслей об Алеке. Касси продолжала трудиться над своим полицейским романом и одновременно готовила речь, с которой ее просили выступить на пеннингтонском литературном фестивале. Она должна была говорить о собственном подходе к литературной деятельности и рассказать, что побудило ее писать на тему преступности.

К ее сожалению, Бен уехал на курсы, а Лайам был не уверен, что сможет выбраться в этот вечер, — таким образом, в пятницу Касси пришлось ехать одной в «Честертон». Она волновалась, зная, что в зале не будет знакомых, которые смогли бы как-то поддержать ее. Касси криво усмехнулась и припарковала машину. Так скоро снова ужинать в лучшем отеле города — большая неожиданность. И опять ей придется расплачиваться признаниями, но авось в этот раз не в таком тесном кругу.

Касси оделась в то же черное платье, только на этот раз с бежевым в черную полоску жакетом, засунула черный шелковый платочек в нагрудный карман, вставила простые сережки с жемчужиной и решила, что сделала все для того, чтобы добиться делового и в то же время приятного вида. Улыбка, с которой организатор фестиваля встретил ее у входа в фойе, убедила девушку в том, что она достигла желаемого эффекта. Он представил Касси нескольким людям, участвовавшим в организации фестиваля, потом повел прямо к столу, чтоб к концу ужина иметь запас времени перед выступлением. После ужина ее проводили в бальный зал, где она с удовольствием увидела, что собралось довольно много людей. На маленькой сцене роскошный букет был прикреплен к мольберту, стоящему возле стола, уставленного микрофонами и обязательным графином воды со стаканами. Айан Селби, организовавший этот вечер, повел Касси к ее месту за столом и остановился рядом с ней, дожидаясь тишины в зале. Затем он представил мисс Куин Флетчер. Он произнес несколько вступительных слов, затем Касси встала под поощрительные аплодисменты, держа в руке заранее подготовленные наброски выступления.

Начав говорить, Касси забыла о смущении и почувствовала себя приятно. Ей очень помогло то, что в школе она занималась театральным искусством и устным выступлением. Она заметила, что чуть ли не сразу завладела вниманием публики. Стараясь говорить не слишком долго, она сумела сделать речь интересной, и, когда снова села к столу, ее наградили долгими аплодисментами. Айан Селби тепло поблагодарил ее и предложил публике задавать вопросы. Вопросы потекли лавиной, и мероприятие пришлось закончить на двадцать минут позже, чем было предусмотрено, чтоб дать Касси время на автографы. Она с воодушевлением подписала ворох изданий в мягкой обложке, которые привез местный книготорговец для продажи собравшейся публике.

— Еще один, — сказал Селби, — и пойдем в бар отметить ваш успех. Касси придвинула к себе последний экземпляр книги и спросила:

— Кому посвятить? — Подняв улыбающееся лицо, она застыла, увидев знакомые синие глаза.

— А, мистер Невиль, приятно видеть вас, — сказал Айан Селби, подобострастно улыбаясь. — Вы знакомы с мисс Флетчер?

Алек улыбнулся, посмотрев на Касси.

— Разумеется, знаком. Мы с мисс Флетчер старые друзья. Хотя ее ораторский талант для меня новость. Я в восторге.

— Здравствуй, Алек, — тихо произнесла Касси. — Я не заметила тебя среди публики.

— Меня загораживала колонна. — Он придвинул ей книгу. — Пожалуйста, подари мне автограф. Ты первый писатель, которого я встречаю во плоти. Акцент, который он сделал на последнем слове, заставил Касси густо покраснеть. Она поскорее опустила голову, написала на форзаце: «Алеку Невилю, с наилучшими пожеланиями. Куин Флетчер» — и со светской улыбкой протянула ему книгу.

— Не ожидала сегодня здесь тебя встретить, Алек.

— Я все время здесь. Пока не готов мой дом. — Когда он прочел посвящение, его глаза блеснули насмешкой. Воспользовавшись тем, что Айан Селби отвернулся, чтоб с кем-то поговорить, он прильнул к ее уху:

— А я надеялся, что ты, как старому другу, напишешь мне «Целую».

Она испепелила его взглядом. Айан Селби вновь присоединился к ним и спросил Касси, как она смотрит на то, чтоб на следующий день дать интервью местной радиостанции. Она с радостью согласилась, довольная тем, что Алек стал свидетелем ее скромного успеха. После того как они договорились о деталях завтрашнего интервью, Айан Селби предложил Касси выпить бокал на дорогу.

— Простите мне мое вторжение, но я пользуюсь правами старого знакомого, — непринужденно вставил Алек. — Много лет назад мы с мисс Флетчер одновременно служили в пеннингтонской клинической больнице. Я уверен, что вы не будете возражать, если я заберу ее у вас и отведу в бар.

— Полагаю, — с трудом сдерживая себя, сказала Касси, когда они сели за уединенный столик в баре, — что тебе надо было прежде спросить, не буду ли я возражать.

— Если бы я задал такой вопрос, ты бы ответила «да», — ничего не выражающим голосом произнес Алек и заказал шампанское.

Касси с раздражением взглянула на Алека.

— Мне нельзя шампанское: я поеду домой на машине.

— Особые случаи требуют шампанского, а твой сегодняшний успех стоит отметить. Ты чертовски хорошо выступила. Не беспокойся, я отправлю тебя на такси. Машину ты сможешь забрать завтра, когда приедешь давать интервью на радио. — Алек откинулся на стуле и долго не сводил с нее глаз. — Итак, Касси, каково быть знаменитостью?

— Я всего лишь мелкая знаменитость, так что все как обычно, — сухо ответила она. — Конечно, я не против внимания прессы, если это поможет продать больше книг. Когда принесли внушительную бутылку в ведерке со льдом, Алек налил бокалы, поднял свой и сказал как бы невзначай:

— Между прочим, я совсем не ожидал встретить тебя в театре. Ты говорила, что обычно в будни сидишь дома.

Касси ожидала, что Алек заговорит об этом, с той самой минуты, когда заметила его. Сохраняя спокойствие, она отпила из бокала.

— Было бы точнее сказать, что иногда все-таки выхожу и в будни. Честно говоря, я забыла, что обещала Лайаму пойти с ним в театр.

— Лайаму? — Алек уставился на нее исподлобья. — Надеюсь, ты не скажешь, что этот пышущий здоровьем Адонис и есть твой инспектор?

— Нет, конечно, — с напускной небрежностью подтвердила она. — Как это слишком часто случается, в последнюю минуту оказалось, что Лайам не может пойти. К счастью, мой… мой спутник был рад заменить его.

— Очень удобно держать на поводке запасного, — ядовито произнес Алек. — Я заметил, что тебе было очень приятно с ним, невзирая на разницу в возрасте… а может быть, как раз из-за этого?

Касси спокойно отпила шампанского.

— Не понимаю, Алек, что тебя так беспокоит. Ты и сам не один там был.

— Я был со второй женой Паркинсона, — процедил он сквозь зубы. — Изабель пригласила меня провести вечер с ними.

Касси обрадовало услышанное, но она не показала виду.

— Очень эффектная женщина.

Бар быстро пустел. Они оставались почти одни, сидя в своем полутемном уголке. Алек смотрел злыми глазами.

— Ты явно близко знакома с этим кавалером.

Она кивнула.

— Конечно. Мы часто встречаемся. И с Лайамом тоже. И еще я немало проводила времени с одним коллегой из судебной экспертизы, пока он не захотел на мне жениться. Ах да, я иногда езжу в Лондон пообедать с моим издателем — между прочим, холостым мужчиной. Короче говоря, Алек, никто не имеет эксклюзивных прав на мой досуг. — А на постель?

Холодные, неподвижные карие глаза вперились в жесткие, сердитые синие глаза.

— Ты не имеешь права так говорить со мной, — сказала Касси с ледяным спокойствием.

Алек глубоко вздохнул, выпил залпом свой бокал, налил снова и долил бокал Касси.

— Извини, я позволил себе лишнее.

Касси раскрыла было рот, чтобы объяснить, кто такой Бен, но передумала. Если верить Бену, то Алек ревновал, и она почувствовала, что ей приятно дать ему для этого повод.

— Извинения приняты, — непринужденно сказала она и посмотрела на часы. — Пора домой. Пожалуйста, вызови обещанное такси.

Алек встал и направился к телефону-автомату в фойе. Когда он вернулся, в баре оставалась одна Касси. Он пододвинул стул поближе к ней.

— В течение нескольких минут, пока такси едет, можно допить шампанское.

— Надо было отказаться пить и самой поехать на машине.

— Ты бы наверняка ощутила пустоту после эйфории успеха.

Она резко посмотрела на него, но не нашла издевки в сосредоточенном взгляде синих глаз.

— Наверное, — признала она и покачала головой, увидев, что он снова хочет налить ей бокал. — Нет, спасибо. Я редко пью. Если выпью еще, то опять начну говорить о себе, а теперь настал твой черед. — Она вопросительно посмотрела на него. — Расскажешь? У нас еще есть время.

Алек сосредоточенно смотрел в свой бокал.

— Обычно я об этом не рассказываю.

— Если не хочешь, то, конечно, не надо, — ответила она сразу.

— Нет, ты рассказала мне, и я должен отплатить тебе тем же. — Он серьезно посмотрел на нее. — Жизнь странная штука, Касси. Когда я согласился занять место в Пеннингтоне, то подумал, а не встретимся ли мы снова. Но я был уверен, что если даже и увижу тебя, то окажется, что ты давно уже замужем. Я был уверен, что в этом была причина твоего разрыва со мной: что вся эта таинственность скрывала какого-то другого мужчину, вошедшего в твою жизнь.

— Ты тогда не скрывал своих догадок! — Она повела бровью. — Теперь ты понял.

— Теперь да. Но в Лондоне, в первые недели после того, как мы расстались, мысль о том, что у тебя есть другой мужчина, сводила меня с ума. Днем, конечно, я был слишком занят. Но по ночам… — Его лицо потемнело. — Не то чтоб я вел монашеский образ жизни. У меня были женщины, я очень старался тебя забыть. К тому же я был занят по горло. И мне это удалось. В один прекрасный день ко мне направили девушку с глубоким, уродливым шрамом на лице. До аварии, в которой ее так изуродовало, она была фотомоделью. Она обладала совершенной красотой. — Алек посмотрел Касси прямо в глаза. — Я проникся к ней симпатией. Ее карьера лопнула, но она мужественно относилась к этому, старалась смириться, и, мало того, она мне напоминала тебя, Касси. Алек сделал операцию на лице Хелен Филдинг, и результат оказался более чем удовлетворительным. По-настоящему глубокой была душевная рана. Ее любовник, сидевший за рулем, отделался синяками, но бросил ее, увидев, как изуродовано лицо Хелен, когда та еще лежала в больнице.

— Когда она выписалась, мы стали встречаться, — рассказывал Алек. Лицо его сделалось непроницаемым. — До этого я никогда не вступал в личные связи с пациентами. Хотя, строго выражаясь, Хелен уже не была моей пациенткой. Казалось, она была так привязана ко мне потому, что я вернул ей ее красоту. — Он повернулся и посмотрел на Касси. — Да она с самого начала не скрывала, что находит меня привлекательным.

Еще не оправившись от жгучей боли, которую ему причинила Касси, Алек реагировал на откровенное обожание Хелен, как должен реагировать мужчина: через полгода они поженились.

— Итак, не терпящий брачных уз Алек Невиль, смертельно бледневший перед одним лишь намеком на обязательства, обещал любить, почитать и хранить невесту, пока смерть не разлучит их. — Горечь искривила его рот. — Боже, до чего же я был горд собой! Но я произносил обет, а мысленно обращался к тебе, Касси. Я бы все отдал, чтоб только объяснить тебе, как ты была не права. — Он вдруг посмотрел на ее застывшее лицо. — Согласись, не совсем подходящие для жениха мысли.

Касси медленно покачала головой и пододвинула к нему бокал с шампанским.

— Нет, хватит, — сказал он упавшим голосом. — Рассказывать дальше?

— Да, конечно. Вы были счастливы?

Алек провел рукой по своим густым темным волосам.

— Как это ни странно, да. До аварии Хелен была настоящей светской львицей, но она с необычайным старанием приноравливалась к домашнему очагу. Она научилась готовить и делала все, чтоб создать уют. Мне было приятно вечером возвращаться домой. И как бы поздно я ни приходил, Хелен никогда не затевала ссор, никогда не ворчала. Ей всегда было интересно узнать, как я провел день в анатомическом театре, как выздоравливали мои пациенты. Наш брак был удачным. Вдруг однажды… — Алек поджал губы, — однажды прием, назначенный на вторую половину дня, перенесли на следующее утро, и я поехал домой раньше, чем Обычно. Я застал Хелен с Барри Коллинзом, фотографом и бывшим любовником, который не мог смотреть на ее изуродованное лицо. Теперь, когда она снова была красивой, он вернулся к ней.

— Как ты поступил?

Алек пожал плечами.

— Никак. Они же не были в постели. Просто пили кофе и вспоминали о прошлом. Но Коллинзу явно стоило большого труда не лапать ее. Наверное, мне это должно было польстить: ведь ее красота во многом была обязана моему искусству.

— А как она?

— Почувствовала себя виноватой. — Он скривил рот. — До сих пор помню, с каким ужасом она смотрела, когда я вошел в дом.

— Дальше что?

— Конечно, у нас был грандиозный скандал. Ты, как никто, знаешь, каким я бываю, когда взбешен. Хелен призналась, что Коллинз приходил уже несколько раз, но клялась, что они только разговаривали. — Он пожал плечами. — Я ей не верил. Я не мог прикоснуться к ней. Я видел, как она страдает, но мне нужно было время прийти в себя после того, как я узнал, что она тайком встречалась с Коллинзом. Вся трагедия в том, что времени у нее как раз и не оставалось: через неделю Хелен умерла.

Касси вытаращила глаза.

— О Боже! Нет! Как?

— Инсульт.

— Ты был радом с ней?

Он кивнул.

— Я поспешил отвезти ее в больницу, но было уже поздно. Потом меня мучила совесть, — мрачно сказал он.

Касси с волнением наклонилась к нему.

— При чем тут совесть? Ты вернул Хелен красоту, ты женился… Чего же еще?

Алек твердо и прямо посмотрел ей в глаза.

— Я бы мог полюбить ее.

Касси откинулась на спинку стула и долго смотрела на его мрачное застывшее лицо.

— Алек, — наконец заговорила она, — ты много для нее сделал. Ты делился с ней и жизнью, и своей работой. Многие жены вынуждены довольствоваться меньшим, иной раз еще до окончания медового месяца.

— А ты бы смогла довольствоваться? — спросил он.

Касси покачала головой.

— Нет, не смогла бы.

— Но ведь ты думала, не разделить ли с кем-то свой домашний очаг?

Она кивнула, с облегчением заметив, что боль в его глазах уступала другому чувству. « — Я тебе говорила: ничего не вышло.

— Почему?

— Он очень большой.

Алек сощурил глаза.

— Значит, это вчерашний Мистер Вселенная. Или у тебя есть на удочке еще какой-то огромный Ромео?

Касси резко изменилась: она выпрямилась и враждебно уставилась на него.

— У меня никого нет на удочке.

— Даже доброго инспектора?

— Алек, мы с Лайамом просто друзья.

— Не рассказывай сказок!

Она злобно посмотрела на него.

— Я познакомилась с Лайамом, когда работала в судебной экспертизе. Я тогда только начинала писать, и, чтобы ты знал, он не отказался помочь мне разобраться в некоторых подробностях. Для моих изысканий ему цены нет.

— А для более интимных занятий?

Она вскинула подбородок. — А это мое дело.

— Сколько ему лет?

Касси нахмурилась.

— При чем тут это?

— Надеюсь, он больше тебе подходит по возрасту, чем этот щенок, с которым ты была в тот вечер.

— У-у! — Касси вспыхнула и хотела вскочить на ноги, но Алек потянулся через стол и поймал ее за руки, безжалостно глядя ей прямо в глаза.

— Как он, хорош? Дрожишь ты перед ним, как дрожала тогда передо мной?

— Как ты смеешь! — процедила она сквозь зубы.

Они очнулись, услышав деликатное покашливание бармена.

— Простите, мистер Невиль. За мисс Флетчер приехало такси.

Алек поблагодарил, встал и повел Касси из бара с таким видом, будто предмет их беседы был не более волнующим, чем погода. Выйдя на ярко освещенную лестницу, Алек увидел подъехавшее такси, потом перевел взгляд на каменное лицо Касси.

— Касси, я не хотел испортить так удачно прошедший для тебя вечер.

— Ты ничего не испортил, — с достоинством ответила она. — Спасибо за шампанское. — Она подала ему руку, чувствуя на себе любопытный взгляд шофера. Алек взял ее руку и задержал в своей.

— Итак, Касси, мы квиты. Я знаю о твоих делах, а ты о моих. По крайней мере самое главное. — Он помолчал. — Теперь что же, все? Вот так разойдемся и забудем, что знали друг друга?

— Думаю, что мне это никогда не удастся. — Касси задумчиво посмотрела на него. — Если ты в состоянии прекратить подобные разговоры, полагаю, что нам ничто не помешает остаться друзьями.

Он улыбнулся. Знакомая ей насмешка осветила его лицо. Он отпустил ее руку.

— Очень даже помешает, ты же знаешь, Касси.

Касси решила не обращать внимания на его слова.

— Не такое уж это препятствие для дружеских отношений между взрослыми людьми.

Он вопросительно прищурился.

— Что ты имеешь в виду?

Она пожала плечами.

— Может быть, иногда поужинаем. — Касси вдруг улыбнулась. — Или сходим в театр, теперь уже вместе. Или даже в кино.

Алек просиял. Эта редкостная, неожиданная улыбка преображала его.

— В последний раз я был в кино с тобой, Касси Флетчер!

— Нет, ты шутишь! — Она в изумлении покачала головой. — В таком случае давно пора снова сходить.

— Идет, — сразу ответил он. — Завтра?

Она покачала головой.

— Извини. Но я могла бы в воскресенье, если хочешь.

— Я думал, что по воскресеньям ты не можешь.

— По вечерам могу.

— Давай в воскресенье. Встретимся здесь или мне за тобой заехать?

Касси немного подумала.

— Пожалуй, встретимся здесь.

— Хорошо. И сперва я тебя поведу ужинать.

Она покачала головой.

— По воскресеньям я только обедаю. Лучше встретимся в баре и выпьем. — Она перевела взгляд на поджидавшее ее такси. — Кажется, шофер теряет терпение. Пора идти, а то поездка обойдется в целое состояние.

Алек спустился с Касси по лестнице, открыл дверцу машины и помог ей сесть.

— Комб-Астон, — сказал он шоферу и передал ему деньги. — Этого должно хватить на поездку туда и обратно — завтра. Даме надо снова быть здесь после обеда.

Шофер радостно закивал.

— Хорошо, раз это угодно даме.

Касси на мгновение посмотрела исподлобья на Алека, потом нехотя улыбнулась.

— Вечно ты распоряжаешься. Ты, кстати, не поинтересовался, что за фильм идет.

— Что б там ни показывали, я этого еще не видел, — заверил он ее и, отступив на шаг, помахал ей вслед.

Лайам позвонил рано утром, чтобы извиниться за то, что не смог присутствовать на выступлении Касси. Он слышал, что вечер прошел успешно, и собирался спросить, знает ли она, что в одном из кинотеатров идет фильм с участием Депардье, который ей хотелось посмотреть.

— Мы могли бы потом сходить в итальянский ресторан, — предложил он.

Касси, чувствуя себя виноватой, постаралась скорее придумать что-нибудь.

— Какая жалость, Лайам. Мне как раз в эти выходные придется поработать. Сегодня утром я должна быть на записи на нашей радиостанции, а это значит, что придется наверстывать после обеда. Придется часами сидеть, не сводя глаз с монитора. Можно, я приму только приглашение на ужин?

К ее облегчению, Лайам был озабочен их недавней размолвкой и был готов на все, лишь бы этого желала Касси.

Увы, из того, что входило в ее планы, менее всего ей хотелось работать. Она любила отдыхать по субботам. Теперь же была вынуждена весь день работать: она ведь сказала Лайаму, что будет занята этим. Теперь получится, что она устанет и вечером будет выглядеть не так замечательно.

Касси не без удовольствия дала интервью. Ведущий этой посвященной исключительно Касси программы впоследствии отзывался о ней с теплом и похвалой: Касси, говорил он, в отличие от многих других, не набрала в рот воды и не стала излишне болтливой перед включенным микрофоном. Что-то много хлопот прибавилось в последнее время, думала Касси позже, когда зашла к «Честертону» за своей машиной. И если определить, с каких именно пор, то получится как раз с того момента, когда они встретились с Алеком.

Лайам зашел вечером. За ужином он мужественно искал, чем бы вызвать ее интерес, но, пока он не заговорил о своей службе, Касси затруднялась поддерживать беседу. Как только он коснулся темы преступности, стало намного легче: теперь Касси могла посоветоваться с ним насчет своей новой книги и с благодарностью выслушала разумные замечания о проблемах, над которыми билась весь день. Несмотря на это, она нашла, что ей не так приятно, как бывало в иные вечера, в обществе Лайама. Ему, с его умом и наблюдательностью, было нетрудно об этом догадаться.

После ужина он стал задавать вопросы, на которые она не могла ответить. Что случилось? Почему в последнее время они часто ссорятся? Что должен сделать он, чтобы наладить отношения? Когда она не смогла дать удовлетворительного ответа ни на один вопрос, он неожиданно потребовал счет, бегом поволок ее под проливным дождем к машине и пригласил к себе выпить по рюмке. Ему необходимо было сказать ей нечто важное.

Касси возразила, что «важное» он мог бы сказать и в Комб-коттедже, где она могла угостить его чем-нибудь, зато ей уже не пришлось бы потом выходить под дождь.

— Ты можешь остаться ночевать у меня, — брякнул он, оттопырив губу и не сводя глаз с дороги.

Она оторопела. Такого он еще не предлагал.

— Это и есть то, что ты хотел мне предложить?

— Да нет, черт возьми, не это! — вспылил он. — Не то что предложить, а сделать тебе предложение. Иди за меня замуж, Касси.

Лайам в угрюмом молчании отвез Касси домой и отъехал сразу, как только она вышла из машины, не дожидаясь, когда она скроется за дверью дома. Касси с тяжелым вздохом закрыла за собой дверь, включила везде свет, заварила чай, подсушила полотенцем промокшие волосы и в изнеможении опустилась на диван. Она с огорчением поняла, что ее отказ был для Лайама ударом. Он еще толком не оправился от разрыва с Дэтгой, и Касси была уверена, что в этом крылась большая часть его затруднений. Однажды Касси вздумала сказать, что он все еще любит бывшую жену, и его реакция была неожиданной: он будто взбесился. Это было что-то новое. Он отрицал всякое чувство к Дэтте и в доказательство пытался обнять Касси, что ее очень возмутило: она почувствовала, что движет им скорее злоба, чем влечение к ней.

Как жаль, думала Касси. Она была подавлена. Если бы только Лайам мог довольствоваться дружбой, они могли бы продолжать встречаться; тогда она могла бы видеться с Китги и Тесе. Теперь это стало невозможно, и она будет скучать по девочкам.

На следующий день она готовила обед для Бена. Он принял новость затаив дыхание.

— Знаешь, — сказал он, положив себе третью порцию жаркого, — я что-то не представлял себе тебя с Лайамом постоянной парой. Ничего, голубка, я тебя пристрою к кому-нибудь из моих сотрудников. Касси с достоинством заявила брату, что ему вовсе не нужно ее пристраивать.

— Все-таки ты будешь скучать, лишившись вылазок с Лайамом, — сказал Бен и взялся за обливное яблочное суфле. — Мм, как вкусно.

— Да будет тебе известно, — сказала Касси, — у меня уже на сегодняшний вечер назначено свидание. Молодежь вашего поколения все еще так называет назначенные встречи представителей противоположного пола?

— Кончай, старуха! — вскрикнул Бен с блестящей улыбкой, от которой у большинства представительниц одного с Касси пола подкашивались ноги, и, сделав по-отцовски строгую мину, погрозил ей вилкой. — И кто это, голубка, волочится за тобой? Заслужит ли он мое одобрение?

— Он мужчина, холост, и у него водятся деньги. Чего тебе еще надо?

— Не мне, а тебе надо, Кэтрин! — Бен вопросительно посмотрел на нее. — Куда он поведет тебя?

— В кино, — скромно ответила она.

— Можно узнать, кто он?

— Человек, который буквально испепелил меня взглядом в — театре. — Она широко улыбнулась, увидев, как высоко поднялись его темные брови. — Ты не ошибся: он совсем что-то не то подумал. Ему кажется, что ты несколько молод для меня.

Бен пощелкал языком.

— Но ты, наверно, сказала ему, кто я?

— Нет. Я подумала, что будет забавно, если он покипятится.

— Тебе не кажется, что он спешит с заключениями?

— Не совсем. Я его знала много лет тому назад, когда работала в патогностической лаборатории, а он в хирургическом отделении. — Касси рассказала, как Алек Невиль снова оказался в Пеннинггоне.

Бен уставился на нее:

— Касси, это не тот самый, с которым ты встречалась, когда мама болела? Касси с удивлением посмотрела на него.

— Я думала, ты уже забыл о Нем. — Мне было двенадцать, а не два года, и у меня хватало ума, чтоб понять, что ты из-за кого-то теряешь голову. — Бен пристально посмотрел на нее. — И еще я помню, какой ты стала, когда все кончилось. Это он порвал?

— Нет, я сама. Он должен был уехать на другую работу, а мама болела. Что мне еще оставалось делать?

— Понятно. Так теперь он вернулся. — Бен чертил вилкой по скатерти. — Он хочет сделать вид, будто никакого разрыва не было?

— Кажется, да.

— А ты?

— Не знаю.

Бен встал, чтоб помочь убрать со стола. Касси мыла посуду, а он вытирал и что-то очень серьезное говорил о возможностях второй попытки.

— Полагаю, папа виноват в том, что ты так холодно относилась к мужчинам.

А жаль. Я бы хотел видеть тебя счастливой с кем-нибудь.

— Бен, для счастья мне вовсе не нужно, чтоб за мной волочился мужчина! У меня собственный дом с садом, я пишу, и у меня есть ты, когда твои светские обязательства это позволяют. — Касси весело улыбнулась. — Ну зачем мне еще кто-то?

— Затем, Касси Флетчер, чтоб стать сногсшибательной супругой и матерью, — заявил Бен.

Касси с удивлением посмотрела на него.

— Но ведь ты отрицательно относишься к браку!

— Применительно к себе — да. Но пусть тот парень, который тебе приглянется, обязательно женится на тебе, а не то я сделаю из него котлету, — с легкостью сказал Бен, обнял изумленную сестру и пошел, насвистывая, в спортзал.

Глава 6

Когда Касси отправилась в «Честертон», ясная погода совершенно не напоминала о предыдущем вечере. Она тщательно выбирала, во что одеться: отличного покроя кремовая шерстяная юбка, алый шерстяной блейзер и красные замшевые туфли на шнурках. Распущенные волосы она закрепила по бокам гребешками. Ею овладело чувство удовлетворения при виде того, какими глазами смотрел на нее Алек, вставая ей навстречу в роскошном коктейль-баре отеля.

— Касси, у меня даже дыхание перехватило, — сказал он и придвинул ей стул.

Приятно слышать, ведь ей это стоило немалого труда!

— Отлично. Можно, я выпью какой-нибудь безалкогольный коктейль?

Когда им подали напитки, Касси с удовольствием пила через соломинку и слушала рассказ Алека о том, как на неделе он побывал на ужине медработников. — Хотя, откровенно говоря, выступавшая там дама в подметки не годится мисс Куин Флетчер, — сообщил он как бы невзначай, улыбаясь ей. — Как с точки зрения ораторского искусства, так и чисто внешне.

Касси подозрительно посмотрела на него.

— Ты что, Алек, заигрываешь со мной?

— Да как ты могла такое подумать! — Он осуждающе повел бровью. — Заигрывать несовременно.

Она пожала плечами.

— А я несовременная девушка.

Алек улыбнулся.

— Ничего подобного. Ты — олицетворение независимой женщины. Хотя признаю, что у тебя всегда хватало старомодных принципов. — Случается, что принцип — себе в убыток.

— Ты хочешь сказать, что тебе бывает одиноко?

Касси на минуту задумалась.

— Редко. Обычно я живу в обществе своих вымышленных героев — следователя Херриет Гейл и ее двух мужчин.

— Не считая твоего доброго инспектора.

Касси посмотрела на его лайковый пиджак — не сравнить с кожаной курткой мотоциклиста тех времен!

— Вчера Лайам сделал мне предложение, — сообщила она как бы между прочим. Алек нахмурился.

— Выйти за него замуж?

— Ну да.

— И что ты ему ответила?

— Предложила остаться друзьями.

— Вечно ты со своим платонизмом, Касси! И что сказал этот несчастный?

— Он много всякого сказал. — — Она скорчила недовольную гримасу. — Кое-что непростительное.

— Такое случается, когда мужчине отказывают, — тихо сказал Алек. — Помнится, и я когда-то вспылил при подобных обстоятельствах.

— Но я же не гнала Лайама!

— Если мужчина хочет жениться, а ему предлагают дружить, это почти то же самое.

— Ты как будто сожалеешь об этом.

— Еще чего! — Алек посмотрел на нее. — Если ты выйдешь за своего инспектора, он меня вычеркнет из списка знакомств еще до того, как ты успеешь расписаться в книге бракосочетаний.

Она кивнула.

— Само собой разумеется. Пока есть мужчина, другого быть не может — у меня такое правило.

— Что-то незаметно. В последнее время ты побывала не менее чем с тремя представителями моего пола, если считать только тех, о ком мне известно.

— Но я ни с кем из вас не связана, — возразила она. — Если я выйду замуж, все будет иначе.

— Надеюсь, — сказал он, вставая. — Пойдем, а то опоздаем. Я давно не был в кино. Хочу получить удовольствие с первой же минуты.

Зал кинотеатра «Камея» был миниатюрным, как то изделие, в честь которого он получил название. Когда они пришли, места были почти все заняты. Их провели к паре кресел сбоку, у самой стены, в последних рядах. Как только погас свет, Алек взял Касси за руку, так что от начала и до конца сеанса содержание с трудом доходило до нее, все внимание сосредоточилось на его пальцах, сжимающих ее руку. Она изнывала от его близости. Ей трудно было дышать.

Когда позже они вышли под звездное небо, Касси была рада, что вокруг темно и ничего не видно: она была уверена, что ее щеки оставались такого же цвета, как ее блейзер, на протяжении всего времени, пока они шли пешком по затихшему городу, чтоб вернуться к «Честертону».

— Тебе понравился фильм? — спросил Алек.

— Очень.

— И мне, наверное, понравился бы, будь другая обстановка. Мне было трудно сосредоточиться, — с огорчением сказал он. — Жаль, что я позволил тебе приехать на машине: теперь не могу даже отвезти тебя.

— Не ты позволил мне, — колко ответила она, — а я сделала это нарочно.

Они подошли к ее машине. Алек уставился на Касси ледяным взглядом.

— Ты боишься, что если я отвезу тебя домой, то внесу на руках через порог и потребую отдаться за билет в кино?

— Нет, конечно, нет, — резко ответила Касси.

— Касси, ты сама предложила встречаться. Но, поверь мне, если ты каждый раз будешь трястись, как бы я не начал приставать к тебе, встречаться просто нет смысла. — Он с нетерпением приподнял ее подбородок. — Одно тебе скажу, прежде чем ты убежишь в свой кукольный домик: ты не на генеральной репетиции, тут вся твоя жизнь. Живи, пока еще не поздно. — Он открыл ей дверцу, Касси села, захлопнула ее за собой и опустила стекло.

— Мне будет очень приятно проводить с тобой время, — спокойно сказала она, — если ты поймешь, что о постели речи нет и быть не может!

Алек нахмурился.

— Это что, ультиматум?

— Будем считать, что это откровенность.

Он смотрел на нее. В свете уличных фонарей было трудно разглядеть его глаза.

— Отплачу тебе откровенностью, — отчеканил он. — Такие ультиматумы, даже с твоей стороны, мне не только неприятны, они мне и не нужны. Жаль: очевидно, разрыв между нами стал слишком большим для того, чтобы спустя столько лет удалось перешагнуть через него.

Касси непонимающе смотрела на него, хотя не сомневалась в том, что это значит: на этот раз отвергал ее он. Она сердито пожала плечами.

— В таком случае нам нечего сказать друг другу. Спокойной ночи, Алек. — Она включила зажигание и в полной растерянности увидела, что Алек Невиль делает шаг в сторону и позволяет ей уехать.

Разъяренная Касси ворвалась в Комб-коттедж, взбежала наверх и бросила на стул свой блейзер, но, вспомнив, что он новый и дорого стоит, повесила его с остальной одеждой. Потом встала под душ. Когда она, мокрая, вышла, ее била дрожь. Раздражение улеглось, уступив место опустошению и жалости к самой себе. Она остро сознавала, что сделала назло себе все, что только можно. Задаешься ты, Касси Флетчер, сказала она своему отражению, вытирая перед зеркалом волосы. Вчера отказала Лайаму, сегодня обрушилась на Алека. Пару дней назад в ее жизни было трое мужчин; остался один — ее брат.

Касси решила что-нибудь почитать в постели. Несколько раз перечитала одну и ту же страницу и, ничего не поняв, с отвращением откинула книгу в сторону. Будильник громко тикал рядом с ней. Она со злостью посмотрела на него, потом задумчиво прищурилась. Было всего лишь начало двенадцатого. Не давая себе времени на размышления, она взялась за трубку, позвонила в «Честертон» и попросила соединить с номером мистера Алека Невиля. Ей казалось, что пришлось ждать целую вечность, прежде чем раздался знакомый голос:

— Невиль слушает.

— Это Касси, — сказала она скороговоркой. — Придешь ко мне ужинать в среду?

Воцарилось молчание.

— Зачем?

Снова молчание. На этот раз медлила с ответом Касси.

— По дороге домой я подумала… Я поняла, что мне не нужно… ставить тебе условия.

— То есть что я в самом деле достаточно цивилизован, чтоб принять отказ?

— язвительно спросил он.

Горько сожалея о том, что позволила себе эту слабость, Касси заставила себя говорить спокойно.

— Ладно, Алек. Забудем об этом. Извини за беспокойство.

— Не вешай трубку! — И он спросил:

— В котором часу прийти?

Касси с изумлением заметила, что дрожит.

— Около восьми тебя устроит?

— Отлично.

— Хорошо. Буду ждать тебя.

Касси повесила трубку и легла, прикрыв глаза рукой. Ее сердце билось гулко, как барабан. Теперь наверняка Алек подумает, что она предлагает гораздо больше, чем один только ужин. И не мудрено. Пока она стояла под душем, ей явственно представился ливень десятилетней давности и взбешенный Алек, шагающий прочь от нее по берегу реки после того, как она прогнала его. Теперь неожиданный поворот судьбы снова привел его к ней, и она снова ему отказала, хотя никак не могла понять, зачем.

Касси глубоко вздохнула, прижимая к груди подушку. Еще неделю-другую тому назад жизнь была такой уютной и упорядоченной. Но встреча с Алеком перенесла ее в совершенно иной мир. Касси отшвырнула подушку и встала, чтобы заварить чай, потом вернулась в постель и долго и тяжело размышляла, отпивая из чашки. Ее с Алеком взаимное влечение не ослабло, признавала она. Ничто с тех пор не возбуждало в ней того чувства, которое у нее вызывали его прикосновения. Но когда Касси была безумно влюблена в Алека Невиля, ей было двадцать лет. Совсем другое дело сейчас, в тридцать с гаком. Не притворяться же, будто для них обоих это не имело значения. Но было ли их чувство любовью — еще вопрос…

Любовь? Касси прищурилась. Желала ли она любви, в самом деле? Любовь обычно предполагает брак или хоть какие-нибудь узы. Но когда Лайам сделал ей предложение, она отпрянула, будто он предлагал совершить преступление. Отпрянет ли она, если предложение сделает Алек? Ее вдруг осенило. Алеку нужно всего лишь побыть с ней, а не жениться! Наверняка он прогнал мысли о браке после того, что было в первый раз. А Касси Флетчер распоряжалась своей жизнью, как сама хотела. У нее был собственный дом; она любила этот дом. Она работала, и зарабатывала достаточно, чтобы жить в нем с некоторым достатком. Итак, Алек снова придет ужинать. Подумаешь! Если он неправильно понял ее приглашение, она все уладит. Он сам сказал, что согласен принять отказ. Успокаивая себя этими рассуждениями, Касси выключила лампу и скользнула под одеяло, оставляя до утра дальнейшие размышления.

Поработав лишний день в прошедшую субботу, Касси далеко опередила график работы над своей книгой, и в день, когда должен был прийти Алек, она решила, что вполне может себе позволить отлучиться на час, чтоб зайти в местный магазинчик. Заведение это отличалось хорошим ассортиментом товаров, и Касси, как и большинство обитателей Комб-Астона, постоянно посещала его, предпочитая приветливое, неказенное обращение более низким ценам пеннингтонских супермаркетов. В среду был ясный осенний день Потягивало дымком. Касси тряслась по дорожке на своем прогулочном велосипеде, потом переехала на более гладкую дорогу, ведущую в поселок. Расстояние от порога до порога было в целую милю, поэтому она не могла набирать сразу много покупок. Но Касси давно научилась рассчитывать, сколько она в состоянии увезти домой. Ей такая прогулка нравилась, и она ездила на машине, только если погода была плохая. В лавке Касси поговорила с соседями — они слушали ее передачу, а когда упаковывала свои покупки, попросила Бойеров, хозяев лавки, отменить доставку газет на то время, которое она должна провести в Уэльсе, в гостях у матери. Потом отправилась на велосипеде домой, нагрузив багажник покупками, а мысли, как обычно, были заняты развитием сложного плана ее новейшей книги Касси сложила покупки, заварила кофе и уселась за работу над книгой Она дошла до того места, где элегантный и угрюмый патолог Руфус Керне с привлекательной и энергичной Херриет Гейл, сержантом следственного отдела, изучали письменное заключение о красавице — жертве особо жестокого убийства. Потеряв аппетит от подробностей и от возбуждения, которое ей не удавалось полностью подавить, Касси не стала обедать и продолжала работу до тех пор, пока не наступило время готовить ужин. Она специально готовила попроще, чтоб излишне праздничный стол не навел на ложные мысли.

Когда Алек приехал, Касси сидела на диване, поджав под себя ноги. Одетая в просторный ярко-розовый свитер и узкие, севшие от недавней стирки джинсы, она грызла орешки и досматривала любимую телевизионную мелодраму.

— Входи, — крикнула она, когда он позвонил. — Открыто.

Алек вошел с сердитым лицом. Она вскочила ему навстречу.

— Касси, ты с ума сошла? Нельзя оставлять дверь открытой. Кто угодно мог сюда войти.

— Но я ждала тебя. — Она широко раскрыла глаза при виде его торжественного костюма в белую полоску. — Боже, как ты шикарно выглядишь! — Извини, некогда было переодеться. Я прямо из Сент-Джона. Что-то перепутали в записях, и один пациент опоздал на час. — Взгляд его сердитых синих глаз смягчился, когда он увидел ее просто одетой и ненакрашенной. — Без косметики выглядишь очень молодо. Смотрю на тебя и вспоминаю прошлое. Как раз этого ей было не нужно.

— Хочешь снять пиджак? — спросила она, стараясь приободриться. — Так будет меньше контраст между нами.

Алек скинул пиджак, развязал галстук и устало повертел шеей.

— Вот как раз то, что надо, — сказал он со вздохом, когда Касси молча сунула ему в руку стакан пива и указала на стул. Он сел, вытянув длинные ноги, и стал смотреть, как она выключает телевизор, чтоб включить проигрыватель компакт-дисков. — Так как у тебя дела, Касси? Муза не подводит?

Она пожала плечами и предложила ему соленых орешков. — Вскоре после обеда я застряла, но потом выбралась. Завтра посмотрю, хорошо ли вышло. Как ты провел день?

— Вертелся как белка в колесе. Оперировал до самого прихода первого частного пациента. — Он улыбнулся. — Поэтому надеюсь, ты приготовила всего побольше. Я голоден как волк.

— Я всегда готовлю много.

— Ах да. Этот внушительный молодой человек в театре… Ему надо хорошенько заправляться.

Касси кивнула не моргнув глазом.

— Да, надо. Но если серьезно, я часто готовлю больше, чем могу съесть сразу, а на следующий день разогреваю, чтоб не возиться с едой, когда работаю. Бывает, что готовить вечером просто лень.

Алек пил и молча смотрел на нее ничего не выражающим взглядом.

— Ты говорила, что ни с кем не встречаешься в будни. Твое приглашение по меньшей мере неожиданность, — заметил он наконец.

— Пожалуй, — согласилась она и прямо посмотрела на него. — Честно говоря, когда в воскресенье я ехала домой, то почувствовала себя глупо из-за того, что ставила условия и так далее. Потом я подумала о твоем замечании о генеральных репетициях, подавила гордость и позвонила тебе.

— И правильно сделала. — Алек уселся поглубже. Его глаза потеплели. — Давай больше не будем говорить о правилах и условиях. Ты права, это совершенно излишне.

Она долго не сводила с него глаз, потом кивнула.

— Верно. А выбрала я будний день, — добавила она, — потому что работала в субботу, благодаря чему сегодня смогла потратить время на приготовление ужина.

— Я думал, у тебя выходной в субботу.

Касси рассказала ему, как Лайам хотел пойти в субботу вечером в кино смотреть «Жан де Флоретт» и как она сослалась на необходимость весь день сидеть, уткнувшись носом в монитор, чтоб не идти с ним.

— Поэтому я сказала ему, что собираюсь работать, и действительно поработала, — закончила она, смутившись.

— А ты не могла просто сказать ему, что собираешься в следующий вечер смотреть этот фильм со мной?

— В самом деле, надо было так и сказать, — угрюмо ответила она. — Хуже бы не было!

— Не повезло ему.

— И мне не повезло. Лайам очень помогал мне собирать материал для книг. Теперь я не смогу на него рассчитывать. — Она взглянула на часы. — Пора бросать макароны в кастрюлю. Между прочим, сегодня не будет ничего особенного.

— Не беспокойся, Касси, я тебя понял. — Его глаза смеялись, когда она, выпятив подбородок, прошла мимо него и скрылась на кухне.

Позже Алек с лестным для хозяйки аппетитом съел большую порцию макарон под соусом из грибов с томатами, к которым Касси подала салат из авокадо и шпината с поджаренным беконом.

— Это получше того, что приходилось есть в отеле «Честертон», — сказал он со вздохом, когда она клала перед ним большой ломоть глостерского сыра. — Я бы не выдержал, если бы сегодня снова пришлось там ужинать.

— Когда ты переедешь к себе в дом?

— Если получится как задумано, то довольно скоро. — Он с вызовом посмотрел на нее. — Как ты смотришь на то, чтоб помочь мне в день переезда? Тяжестей таскать не надо, однако понадобится женское чутье, когда придется вешать картины и тому подобное.

— С удовольствием, если успею вернуться из Уэльса.

— Из Уэльса?

Она кивнула.

— Через пару недель я еду погостить к маме и Майку.

— Это экспромт?

— Нет. Обычно я к ним езжу, когда кончаю книгу, но в прошлый раз я лечила руку. Я навлекла на свою голову материнский гнев тем, что ничего не сказала о своей руке, так что надо ненадолго отвлечься от работы и съездить. Когда я Подолгу не встречаюсь с мамой, со мной происходит что-то вроде ломки.

— Ясно, вы с ней очень близки.

Касси кивнула.

— Гораздо больше, чем обычно бывает у матерей с дочерьми, как тебе уже известно.

— Ты, наверное, была в отчаянии, когда она так тяжело заболела. Хоть бы я узнал об этом вовремя, — серьезно сказал Алек.

— Если б она не так тяжело болела, может быть, я бы тебе сказала. Но так… — Касси пожала плечами. — Давай не будем заострять внимание на этих вещах. Это уже все в прошлом. Расскажи, чем ты был занят сегодня.

Они очень приятно коротали вечер. В прошлом между ними была гармония и ума, а не только тела; и все оставалось как было. Касси расспрашивала Алека о работе, рассказывала ему о своей, и оба не заметили, как подкралась полночь. Алек встал, чтоб попрощаться.

Касси проводила его по дорожке через весь сад. У ворот он остановился и взял ее за руку.

— Спасибо, Касси. И за беседу, и за ужин. Мне очень хотелось этого.

— Я рада. — Она устремила на него долгий взгляд. — Мне тоже этого хотелось.

Алек сильнее сжал ее руку и наклонился, чтоб поцеловать в щеку.

— Я тоже рад. Я позвоню тебе. Спокойной ночи.

Касси, глубоко задумавшись, вернулась в дом. Она прекрасно понимала, что Алек доказал ей, что вполне способен весь вечер мирно беседовать. Именно этого она и добивалась в воскресенье вечером. Так почему же она не была довольна? А потому, Кэтрин Флетчер, признавалась она самой себе, пока умывалась, что ты хочешь и беседовать, и целоваться, да к тому же крепко, по-настоящему, а не так, как Алек только что целомудренно чмокнул тебя.

Алек сдержал слово и позвонил ей на следующий день, чтоб поблагодарить за ужин и пригласить провести с ним еще вечер. Он с сожалением сказал, что в субботу не сможет, но что в воскресенье после утреннего обхода весь день остается в его распоряжении.

— Давай прокатимся за город, потом я проведу для тебя экскурсию по дому в Бофорт-сквер, а потом сходим куда-нибудь поужинать. Я за тобой заеду.

Касси улыбнулась: Алек явно был осторожным. Но если только за десять лет его характер в корне не изменился, ему это должно было стоить немалых усилий. Об этом говорили и чеканные нотки в его голосе.

— Мне бы очень хотелось, но трудно точно сказать, когда я смогу выбраться. Так что ты за мной не приезжай, а давай встретимся в отеле вскоре после обеда. Я позвоню от регистратора, как только приеду.

Алек стоически подавил желание спросить, почему она не сможет приехать пораньше, и проговорил еще несколько минут, прежде чем пожелать ей доброй ночи.

Бен резко запротестовал, когда узнал, что Касси отложила встречу с Алеком только для того, чтоб накормить брата обедом.

— Не обязательно же мне бывать у тебя каждое воскресенье! — Он игриво усмехнулся. — Наверняка какая-нибудь приятная дама согласилась бы покормить меня, если бы я вежливо попросил ее об этом.

— И я в этом не сомневаюсь, — парировала Касси. — Тебе так и придется поступить через неделю, когда я уеду в Уэльс. Что касается Алека, то абсолютно неважно, когда я с ним встречусь. — Поверь мне, Касси, я только мельком увидел в театре твоего приятеля, но, глядя на него, я не сказал бы, что он из тех, кого можно держать в черном теле.

— Я его не держу в черном теле, — сердито ответила она. — Просто я решила сперва покормить тебя, а потом встретиться с ним. Стоило стараться, дура я этакая.

— Ну, не кипятись! — Бен пристально посмотрел на нее. — У тебя усталый вид. Работала за полночь?

— Нет. Но вчера я еще поработала, так что могу совершенно спокойно отдыхать в Уэльсе. — Она испытующе посмотрела на него. — Я неважно выгляжу? Бен оценивающе оглядел миндалевидные глаза и непослушные кудри сестры, скользнул взглядом по шоколадного цвета свитеру и клубничного цвета джинсам и покачал головой.

— Если учесть твой возраст, выглядишь ты неплохо.

— Вот спасибо.

— Подвезти тебя в город?

— Ни за что. От твоих выкрутасов за рулем я сразу на несколько лет старею, а, судя по всему, стареть мне уже нельзя, братик!

Если у Касси и были какие-либо сомнения в том, хорошо ли она выглядит, они мигом улетучились, как только она встретилась с Алеком. Она надела клубничного цвета курточку джинсового костюма, коричневые кожаные сапоги и повязала волосы белым шелковым платочком.

— В таком наряде тебе дашь не более шестнадцати лет, — сказал он, помогая ей сесть в машину.

— Надеюсь, ты искренен, — с чувством сказала она. — По утрам иной раз мне приходится собрать все силы, чтоб решиться подойти к зеркалу.

— Чушь. В двадцать лет ты выглядела менее юной.

— Этакий синий чулок, верно? — согласилась она со смехом. — С виду лет на двадцать-сорок.

Алек был одет в шикарную кожаную куртку, темно-синий свитер и серебристые брюки из искусственной замши. Посмеиваясь, он направился к холмистой местности к северу от города. Был тихий день. Нежаркое солнце светило по-осеннему. Касси откинулась на сиденье. Давно ей не было так уютно и приятно. Они непринужденно беседовали и вспоминали старых друзей; страсть не тревожила их покоя. Алек проехал несколько живописных деревень Котсвольдского района и наконец в одной из них нашел чайную, где они немного и подкрепились.

Потом они вернулись в Пеннингтон и направились к Бофорт-сквер. Дом начала девятнадцатого века, который выбрал себе Алек, произвел на Касси сильное впечатление: трехэтажный, просторный, с высокими потолками и лепными карнизами. На нижнем этаже Алек собирался открыть врачебные кабинеты.

— Жилые помещения наверху, — сказал Алек и повел ее наверх по лестнице, еще не устланной ковровой дорожкой, в уютную просторную комнату с видом на большой тихий сад.

— За этим придется немало ухаживать, — заметила Касси, глядя вниз.

— Придется подыскать кого-нибудь, — согласился он и прошел еще через две комнаты и кухню на другую лестницу. На верхнем этаже были две спальни, обе просторные, и при каждой была своя ванная комната.

— Многовато для одного человека, — с неуверенностью сказала Касси. — Ты не мог найти что-нибудь менее обширное?

— Мне понравился этот дом. Ты, кажется, не разделяешь моего восторга? — сухо поинтересовался он.

— Конечно, он мне нравится, — поспешила ответить она. — Наверное, я слишком привыкла к своему игрушечному домику в Комб-Астоне. Но здесь такая умиротворенная атмосфера. Я это еще на пороге заметила.

— И я заметил, — сказал Алек и улыбнулся ей. — Кажется, мы с тобой, Касси, все еще живем общим настроением, невзирая на прошедшие десять лет. Она нерешительно улыбнулась ему.

— Возможно, ты прав. Он взял ее за руку.

— Пойдем, поможешь. Внизу, в офисе, груда образцов ковровых покрытий. Скажи, какие тебе больше нравятся.

Глава 7

Жизнь Касси вошла в новую фазу, отмеченную постоянным присутствием Алека. Вначале она боялась, что это отвлечет от работы, но вскоре убедилась в обратном. Каждый день, едва открыв глаза, она испытывала прилив вдохновения и почти тотчас садилась за письменный стол. И, оглядывая критическим взглядом сделанное, понимала: получалось очень даже неплохо! Повествование стало отличаться большим скрытым напряжением, отражающим ее собственное состояние, что добавило остроты внутри сюжетного треугольника романа: героиня — Херриет Гейл, ее суровый, но привлекательный начальник — инспектор Джеймс Фрейзер и Руфус Керне — патолог, с которым у Херриет в каждом последующем триллере, написанном Касси, развивались все более глубокие отношения.

— Я буду скучать, пока ты будешь в Уэльсе, — сказал как-то вечером Алек, отвозя ее домой.

Темнота скрыла улыбку Касси, обрадовавшейся такому признанию.

— Обещаю вернуться вовремя, чтоб помочь тебе с переездом.

— Ты обязательно хочешь сама вести машину? — недовольно проворчал Алек. — Твоей руке совсем ни к чему такая нагрузка! Совершенно неизбежная, если ты поедешь одна.

— Я еду к маме, — напомнила она.

— Надеюсь, что твоя мама не поощряет твоих отношений с этим цветущим красавчиком.

— Да, ты прав, — усмехнувшись, ответила Касси и повернулась к нему, когда он выключил мотор у ее ворот. — Послушай, Алек, я должна тебе кое-что объяснить: он…

— Не надо! Слышать не хочу! — воскликнул Алек, обхватил ее руками и зажал ей рот такими поцелуями, что у нее сразу улетучились все мысли о ком-либо другом. — Как видишь, я позволяю себе это головокружительное занятие только в машине, — хрипло выговорил он и снова поцеловал ее, — а то ты еще подумаешь, будто я прошу пустить меня к тебе в постель.

— Я вообще ничего не думаю, — прошептала она и так горячо ответила на его поцелуй, что оба были ошеломлены, когда оторвались друг от друга.

Алек пристально всматривался ей в глаза. У него перехватило дыхание.

— Теперь ты, наверное, убежишь по этой дорожке и запрешься в своем маленьком замке, а я вернусь в пустой гостиничный номер обливаться холодной водой. Касси, я долго этого не выдержу.

Касси закрыла глаза и потерлась щекой о его лицо.

— Пока я вернусь, разлука успеет сделать свое дело.

— Со мной это бесполезно, — заверил он ее, до обидного быстро овладев собой. — Не беспокойся. Я не напрашиваюсь «на кофе». Позвони, Касси, как только вернешься из Уэльса.

— Если хочешь, позвоню из Уэльса.

— Позвони. Только я не вернусь из поездки в Лондон до середины недели. Жаль, что ты не уезжаешь, как я, завтра.

— Действительно, жаль. Но не забывай, что после обеда придут репортер с фотографом собрать материал обо мне для еженедельника «Пеннингтон уикли геральд». Что-то в последнее время на меня повысился спрос. — Касси пропустила сквозь пальцы свободно падающие пряди волос. — Оставить их так, распущенными? Или это слишком несерьезно для автора полицейских повестей? Алек еще раз крепко обнял ее и с чувством поцеловал, потом оттолкнул, грозно сдвинув брови.

— Ты их затяни потуже в пучок и постарайся стать уродиной. Я против того, чтоб каждый прохожий, способный наскрести денег на газету, глазел на тебя в экстазе.

Она с удивлением уставилась на него.

— Ты что это, серьезно?

— Еще как серьезно. — Неожиданно он улыбнулся. — Может, это и недостойно зрелого мужчины, но, когда дело касается тебя, я в мгновение ока молодею лет на десять.

Касси радостно улыбнулась ему.

— Все равно купи «Геральд». Спокойной ночи, Алек. Береги себя в Лондоне.

— А ты в Уэльсе. Пока, Касси.

У матери Касси вызывало улыбку то, что дочь стала заметно терять спокойствие уже через несколько дней пребывания в Брайн-Морфа, красивом каменном доме, который Кет и Майк купили себе в Уэльсе. Дом стоял как бы в нише на склоне холма, окнами к Кардиганскому заливу. Касси всегда любила этот дом. Летом, когда светило солнце, она отдыхала на террасе, которую построил Майк, ела отличные обеды матери и наслаждалась заботой и лаской, которыми оба ее окружали.

В этот раз все было не так. Вот-вот грозилась нагрянуть зима, погода стояла холодная и хмурая, и Касси так скучала по Алеку, что сама удивлялась. Чтобы избавиться от тоски, она ездила с Кейт в Кардиган, подолгу гуляла с Тэффом, лохматой черно-белой дворнягой, по вечерам играла в триктрак или уводила Кейт с Майком от пылающего камина в какое-нибудь кафе.

В конце концов Кейт не выдержала и потребовала объяснений. Касси, начав говорить, не могла остановиться. Позвали Майка, чтоб и он тоже выслушал историю нового явления Алека в ее жизни, с подробным предисловием о случившемся десять лет назад.

Майк, поняв наконец, почему его умная и красивая падчерица избегала мужчин, дал ей недвусмысленный совет: если Алек мог составить ее счастье, надо ехать домой и все сказать ему. Кейт была совершенно согласна.

Касси приняла совет и на следующий же день поехала домой. Она позвонила в «Честертон» и узнала, что мистер Невиль еще не вернулся. Ее это огорчило. Она просила передать ему, что к вечеру будет дома, и отправилась в дальний путь, который пришлось еще удлинить, чтобы заехать к Бену и передать ему большой кекс с цукатами, который мать испекла специально для него. Касси удалось застать Бена дома. Он как раз заказывал по телефону обед с доставкой из местного таиландского ресторана. Тут же заказав вторую порцию, он порывисто обнял ее и заверил, что пока никуда не собирается.

Вдруг он нахмурился.

— Постой, я только сейчас сообразил: я ведь думал, что ты вернешься только на будущей неделе. Тебя мама выгнала, что ли?

— Конечно, нет. Мне просто не терпелось вернуться к работе.

— Не морочь мне голову, Касси. Скорее тебе не терпится вернуться к своему консультанту.

К удивлению брата, Касси не сделала попытки разуверить его, а стала рассказывать о своей поездке в Уэльс. За едой она передала ему несколько материнских наставлений, а Бен доложил ей о своих успехах на работе и новых любовных похождениях. Когда она уже собиралась уходить домой, Бен вытащил откуда-то два экземпляра «Уикли геральд».

— Чуть не забыл, — гордо сообщил он и, полистав, нашел фотографию Касси, со строгим видом восседающей на диване, а под ней еще две фотографии, поменьше: на одной — Касси в кабинете на фоне вышедших из-под ее пера книг, а на другой — ее гостиная.

Под заголовком «КТО СКАЗАЛ, ЧТО ПРЕСТУПЛЕНИЯ НЕ ПРИНОСЯТ БАРЫША?» была опубликована статья о молодой и красивой писательнице, пожинающей плоды своего труда в живописном коттедже в Котсвудсе.

Касси сморщила нос.

— Немного мрачновато описано. И фотография мне не нравится.

— А кому такая может понравиться? — согласился Бен. — Зачем ты превратила себя в престарелую пуританку в постный день?

Касси улыбнулась.

— Повод у меня был, хотя теперь жалею, что так сделала. Ужас! Как ты думаешь, после этого станут люди покупать мои книги?

Хотя, когда Касси наконец приехала домой, было еще не поздно, ей уже очень хотелось лечь. Она поставила машину в гараж, взяла чемодан, подхватила коробку с продуктами, которые дала мать, и устало поплелась по дорожке к дому, где надеялась поскорее принять ванну и заснуть. Она повернула ключ в замке входной двери, бросила чемодан в крошечной прихожей и включила свет по дороге в гостиную. На пороге она остолбенела. С ее губ едва не сорвался крик ужаса.

В комнате царил хаос: диванные подушки в ситцевых чехлах валялись кучей на полу, сверху были разбросаны снятые с полок книги. Все, что хоть с трудом, но можно было вытащить из дома, пропало. Касси стояла как вкопанная и огромными от ужаса глазами смотрела поверх коробки с едой, которую прижимала к груди. Тумбочка с проигрывателем компакт-дисков и колонками, пемброкский столик, любимая пара мейсенских статуэток, полученных в наследство от бабушки, телевизор, видеомагнитофон, картины — все исчезло. Сердце Касси сжалось и упало. А вдруг взломщик еще в доме! Она тихонько прошла на кухню, включила свет, прикрываясь, как щитом, коробкой с продуктами. Но единственным следом незваного гостя была аккуратно вырезанная дырка в стекле наружной двери. Касси уставилась на эту дырку. У нее зуб на зуб не попадал. Она поставила коробку, прошла на цыпочках к лестнице и медленно поднялась наверх, думая о том, что сержант следственного отдела Херриет Гейл не стала бы думать дважды, прежде чем броситься на проникшего в дом злоумышленника.

Она с облегчением увидела, что подвергать испытанию свое мужество не придется: за дверью спальни не прятался готовый ринуться в атаку незнакомец. Пустая шкатулка для драгоценностей валялась на куче сброшенного на пол постельного белья; матрас свисал с кровати; все ящички туалетного столика были выломаны, и даже в ванной шкафчик соснового дерева был открыт, а его содержимое рассыпано по всему полу Только спальня для гостей, в которой нечего было взять, кроме кровати и пары стульев, оставалась в более или менее приличном виде. Испуг внезапно сменился вспышкой ярости, и Касси понеслась вниз, в кабинет, чтобы вызвать полицию, но ее портативного телефона тоже не было. Хуже того, пропал и компьютер. Касси бросилась к картотеке и трясущимися руками вынула металлический ящичек, в котором хранились дискеты. К счастью, все они находились на месте, включая и ту, на которой был записан незавершенный роман. Она с облегчением вздохнула и плюхнулась в рабочее кресло.

Через минуту-другую Касси уже вскочила на ноги и стала действовать. Вопить и скрежетать зубами бесполезно; надо звонить в полицию, потом, раз Алек в отъезде, — Бену. В сложившихся обстоятельствах присутствие ее брата было бы в высшей степени желательно. Она сообщила о взломе в полицию, воспользовавшись телефоном, который стоял на кухне. Но у Бена был включен автоответчик. Пока она рассказывала о случившемся, она поняла, что нет и микроволновой печи, и тостера, и транзистора; в завершение всех бед нет и электрического чайника. Касси в ярости бросила трубку. Ей сейчас больше всего хотелось горячего крепкого чая. Ни на что уже не надеясь, она открыла кухонный шкаф и с облегчением вздохнула, увидев на месте кастрюли и сковороды. Взломщику понадобились только электрические приборы. Хорошо, что плиту не поднять, мрачно подумала она.

Касси поставила воду в кофейнике и спрятала коробку с продуктами. Она почувствовала, что замерзла. Достала из чемодана свитер и опустила в чашку пакетик чая, но вода еще не успела вскипеть. Вдруг Касси услышала, как подъехала машина и кто-то забарабанил в дверь. Изумленная такой оперативной работой полиции, она побежала открывать и вытаращила глаза, увидев вместо полицейской формы элегантный темный костюм и улыбающееся лицо Алека Невиля. — Мне передали, что ты звонила. Я решил, что застану тебя, и сразу же приехал, — сообщил он, явно довольный собой.

Касси вдруг размякла. Она бросилась в его объятия и судорожно вцепилась в него, рыдая так, что Алек испугался и поднял ее на руки. Он крепко держал ее, бормоча утешительные слова, потом захлопнул дверь и понес Касси в гостиную. Он чуть не уронил ее при виде того, что там творилось.

— Что за?.. Касси, что за чертовщина? Тебя обидели? — Он резко поставил ее на ноги и рывком повернул к себе. — На тебя напали? Изнасиловали? Говори! Касси отрицательно покачала головой, неизящно хлюпая носом и утирая кулаком слезы.

— Нет. Ничего не было. Меня… не было дома. Я нашла все так, когда приехала. — Она закусила дрожащую губу. — Алек, они унесли бабушкины мейсенские статуэтки, компьютер, даже чайник!

Услышав последнее, он сдержал невольную улыбку, привлек ее к себе и прижался щекой к ее волосам.

— Забудь об этом. Это всего лишь вещи, купишь новые. А вот ты у меня одна, Касси. — Алек долго держал ее в объятиях, пока она не перестала всхлипывать и дрожать. — Так, — наконец сказал он, бережно отстраняя ее, тебе лучше? Есть у тебя коньяк?

— Не знаю, что у меня есть. Я не искала. Полиция захочет сначала все осмотреть.

— Ах да, полиция. — Алек повел ее на кухню и посадил за стол. — То есть твой инспектор уже несется галопом спасать тебя?

— Вряд ли, — горестно ответила она. — Думаю, он сейчас несколько не в духе.

Наконец прибыли полицейские, включая следователя оперативного подразделения. Тщательно осмотрели дом, составили опись пропавших вещей, максимально полную, насколько это было возможно, так как голова у Касси работала хуже, чем обычно, и она не могла быть уверена, что не забыла чего-нибудь. К счастью, Майк настоял когда-то на том, чтобы все ее имущество пометить составом, видимым только при ультрафиолетовом излучении. Сержант похвалил ее за это, но был очень недоволен, когда узнал, что Касси не предупредила полицию о своем отъезде. Он видел опубликованную в газете, фотографию Касси и полагал, что и взломщик мог ее увидеть и почуять легкую поживу.

После ухода полиции Алек положил подушки на диван и уговорил Касси прилечь, пока он пойдет на кухню и приготовит ей чай. Она послушно легла, но почти тут же вскочила, когда с грохотом распахнулась входная дверь и в комнату ворвался Бен, с горящими глазами на бледном лице. Он бросился к Касси, обнял так, что чуть не переломал ей кости, и засыпал ее теми же вопросами, которые задавал Алек.

— Они тебя не обидели, голубка? — взволнованно спрашивал он. — То есть…

— Нет-нет, — успокаивала она сто, едва дыша. — Когда я пришла, здесь царил страшный беспорядок, но никого не было. Полиция думает, что это случилось несколько дней тому назад.

Бен с облегчением вздохнул, обвел взглядом комнату и снова крепко обнял сестру.

— Ты не можешь здесь ночевать. Я отвезу тебя к себе. — Бен отпустил Касси так неожиданно, что та чуть не полетела кувырком. Он слегка покраснел, встретив взгляд мужчины, холодными глазами наблюдавшего за ними с порога кухни. — Извини! — с неловкостью произнес Бен. — Я не знал, что у тебя гости.

— Я как раз собирался уходить, — резко заметил Алек. — Ты явно в хороших руках, Касси, так что я пойду…

— Разреши сперва вас представить, — перебила она. — Алек, это Бен, мой братишка. Бен, познакомься с Алеком Невилем, новым врачом-консультантом отдела пластической хирургии нашей больницы.

Алек перевел взгляд с Касси на Бена, потом опять на Касси и наконец протянул Бену руку.

— Как поживаете?

— Рад познакомиться, — ответил Бен и сурово нахмурился, глядя на Касси. Ты до сих пор ему не сказала, кто я? Стыдишься меня, как какого-то скелета, спрятанного в чулане?

Губы Алека растянулись в усмешке.

— Ничего себе скелет! Касси почему-то забыла сказать, что ты ее брат. Я думал, у вас с ней несколько… иные отношения.

Бен расплылся в улыбке.

— Ты думал, я ее игрушка? Ну, теперь, когда ты узнал, что я совсем не то, скажи: разве Касси не должна переехать ко мне, хотя бы на сегодня?

— Главное — что я скажу, — буркнула его сестра, опередив Алека. — Я с места не сдвинусь. Все равно спасибо. Но здесь мой дом, и ничто и никто не заставит меня уехать отсюда.

— Ты уверена, Касси? — спросил Алек, хмуря брови. — Почему бы тебе не послушаться Бена, а завтра не приехать, чтоб тут прибрать?

Касси покачала головой.

— Нет, я останусь.

Бен философски пожал плечами.

— Что ж, делай как хочешь. Мне пора. Завтра позвоню, Касси.

— Давай. — Она ободрила его улыбкой. — Не беспокойся. Если будешь говорить с мамой, ничего ей не рассказывай. Не надо, чтоб она волновалась. Все равно она ничего не сможет поделать.

Она проводила брата до порога, потом вернулась в гостиную. Алек Невиль смотрел на нее так, что у нее внутри все похолодело.

— Так что юный Адонис оказался твоим братом, Касси Флетчер, — мрачно произнес он. — Ну как, весело было заставлять меня ревновать?

Она встретила жесткий взгляд его синих глаз.

— Вначале — да. Потом я хотела тебе сказать, в канун твоего отъезда, но ты ведь слышать ничего не хотел.

— Неужели не понятно? Мне было обидно, что он так хорош. — Алек покачал головой и всмотрелся в ее лицо. — Мне и в голову не приходило, что Бен твой родственник. Кроме глаз, между вами нет ни малейшего сходства. Большинство людей сравнили бы этого молодого мужчину с античным богом.

— Ну спасибо, — отрезала она, испепеляя его взглядом. — Теперь, если ты покончил с комплиментами, позволь с тобой распрощаться. Если я не возьмусь наконец за уборку, мне сегодня вообще не удастся лечь.

Алек покачал головой и, подойдя к ней вплотную, крепко ее обнял.

— Я остаюсь. В противном случае я бы настоял на том, чтобы ты ехала с Беном.

Касси с возмущением вырвалась из его объятий.

— Ты не можешь на чем-либо настаивать!

— Верно, — сказал он, не меняясь в лице, и снял пиджак. — Тем не менее, если ты куда-нибудь не уедешь отсюда, я просто останусь здесь. Не волнуйся, я буду спать на диване, и то лучше высплюсь, чем если уеду в «Честертон» и стану беспокоиться о тебе.

Касси тихо вздохнула.

— В таком случае спасибо, Алек. Признаться, мне было бы неприятно оставаться сегодня одной. Меня все это немало взбудоражило.

— Ничего удивительного, — ответил он, взирая на хаос, царящий в комнате.

— Теперь начнем с самого главного. Есть у тебя такие необходимые предметы, как молоток, гвозди, а кроме того, какая-нибудь доска, чтобы можно было залатать вон ту дверь?

Комб-коттедж оказался настолько безнадежно не обеспеченным какими-либо столярными принадлежностями, что Алеку пришлось, с помощью Касси, подтащить к двери бабушкин уэльский туалетный столик и этим ограничиться. Восстановив в гостиной, насколько это удалось после происшедшего опустошения, привычную обстановку, они поднялись, чтоб взяться за спальню Касси.

Касси даже передернуло от того, что она там увидела. Собрав разбросанное по полу белье, она свернула его вместе с простынями.

— Меня тошнит от одной только мысли, что кто-то рылся грязными лапами в моих вещах, — с отвращением проворчала она и понесла все вниз к стиральной машине.

Когда Касси вернулась, Алек уже успел водворить на место ящики и матрас, поднял опрокинутую лампу, собрал осколки разбитой во время ограбления фарфоровой безделушки. Пока Касси стелила постель, Алек зашел в ванную и привел в порядок содержимое соснового шкафчика.

— Слава Богу, не пришлось заниматься этим до того, как я познакомился с Беном, — заметил Алек, улыбаясь подошедшей Касси. — Если бы я нашел бритву и лосьон после бритья вместе с зубной пастой и аспирином, я бы мог Бог знает что подумать.

— Бен иногда у меня ночует, — зевая, сказала Касси. — Он жил тут со мной, пока не нашел себе квартиру, но Комб-котгедж совсем неподходящее место для парня его габаритов. — Она вздохнула. — Вот что, я просто уберу все с кровати во второй спальне, постелю свежие простыни, и, кажется, все.

Алек притронулся к ее волосам — Касси, ты выглядишь совершенно разбитой.

Она сдвинула брови.

— И ты таким будешь, если, назавтра у тебя назначено много пациентов, а ты не выспишься.

— Нет, нисколько. Я не знал наверняка, что вернусь сегодня, так что оставил завтрашний день свободным. — Он остановился у верхней ступеньки лестницы. — Мне захотелось виски. Я заметил, что грабители были так добры, что оставили его нам. А тебе хочется?

— А ты не мог бы заварить мне еще чаю?

Он рассмеялся.

— Я, конечно, не очень хозяйственный, но с этим-то справлюсь.

— Пожалуй, пока ты занят, пойду приму ванну. — Она замолчала и смущенно улыбнулась. — Спасибо тебе — не только за то, что ты мне помог, а за то, что ты здесь, со мной.

Алек небрежно качнул головой.

— Не стоит благодарности, Касси. Давай иди. Примешь ванну, ложись, а я принесу тебе чай в постель. Пользуйся, пока можешь: я не часто бываю готов такое делать.

Касси лежала с закрытыми глазами, по горло в горячей воде, думая, каково ей будет снова остаться одной. Сегодня здесь Алек, и ей ничто не угрожает. Завтра все может быть совсем не так. Она вдруг очень разозлилась на непрошеных гостей, внезапно почувствовав себя испачканной, как будто отпечатки пальцев, которые они тщательно уничтожили внизу, пятнами проступили на ее теле и мыслях. Комб-котгедж был ее собственным интимным уголком. Касси встала и включила душ. Эти мысли ни к чему не приведут. Ничто не изменилось. Она может потребовать страховку, купить новый компьютер, со временем приобрести новые вещи и просто продолжать жить. Ей еще повезло. Она могла оказаться дома, когда они ворвались. Ее могли избить или еще того хуже — убить!

Касси надела алую рубашку, которую достала из чемодана, кое-как подсушила полотенцем волосы — ее фен украли — и залезла в постель за какую-нибудь минуту до того, как Алек постучался в дверь.

— Сударыня, чай подан, — объявил он.

Касси радостно улыбнулась, когда он подал ей дымящуюся чашку. Потом понюхала и подозрительно спросила:

— Чем это пахнет?

— Я добавил лимонного сока, чайную ложку виски и немного нерафинированного сахара. — Алек присел на край кровати. — Такой легкий целебный напиток поможет тебе заснуть, Касси.

— Хотелось бы, — вздохнула она. Тепло быстро распространилось по телу. Она скользнула чуть глубже под одеяло, и они еще поговорили о ремонте кухонной двери, которую Касси должна была заменить, прежде чем заниматься прочим имуществом. Алек облокотился на спинку кровати. Одно его присутствие благотворно действовало на истерзанные нервы Касси. Он настойчиво рекомендовал обратиться в фирму охранных средств, чтобы избежать чего-либо подобного в будущем. Допив виски, Алек встал, чтобы взять у Касси пустую чашку, и остановился, вопросительно посмотрев на девушку:

— Теперь тебе удастся заснуть?

Касси недовольно закусила нижнюю губу Неужели Алек будет спать внизу, а она останется одна на верхнем этаже? Касси неуверенно вздохнула и робко улыбнулась.

— Тебе сегодня не обязательно спать на нижнем этаже.

Глаза Алека так вспыхнули, что она будто ощутила ожог от его взгляда. Он сел на кровать, быстрым, смелым движением обнял Касси и запечатлел на ее губах такой страстный поцелуй, какой считать прощанием до завтра было просто невозможно. Касси стала сопротивляться, но как бы нехотя, просто для виду. Алек это заметил. Он удержал ее, и его поцелуй выразил торжество обладания, что в любое другое время вызвало бы ее протест. Но сегодня она была беззащитна, и в какое-то мгновение испытанные ею в последние часы испуг и раздражение внезапно преобразились в страстное желание. Тело словно ожило, кровь хлынула по жилам бурным потоком, а Алек все целовал и целовал ее и нежно и неумолимо ласкал, так искусно возбуждая ее чувства, что скоро оба были целиком охвачены порывом нестерпимого желания.

Касси чувствовала, как гулко стучит его сердце. Их тела так разгорячились, что она испытала только облегчение, когда он стащил через голову ее алую рубашку. На секунду Алек замер, торжествующим взглядом остановился на ее разрумянившемся лице и отяжелевших веках и перевел взгляд на упругие груди с соблазнительно торчащими сосками Затем опустил голову, темными волосами касаясь ее груди. Она вздохнула со стоном и всем телом изогнулась, а он принялся целовать ее и ласкать длинными опытными пальцами Наконец Алек понял, что Касси больше не вынесет сладостной муки Тогда он вскочил, чтоб сорвать с себя одежду, протянул руку к выключателю и лег рядом с ней, укрывшись стеганым одеялом Спустя много времени, когда мир вернулся на круги своя, Касси тихо усмехнулась, прижавшись губами к пульсирующей жилке у его горла.

— Что тебя так смешит? — спросил он, прижимая ее к себе крепче.

Касси потянулась рукой к его щеке.

— Я просто подумала о том, что имела в виду вторую спальню, а не мою

Глава 8

Когда на следующее утро Касси проснулась, она была одна Долго моргала заспанными глазами и думала, не приснилась ли ей эта волшебная ночь. Но непривычная нега в теле говорила о том, что вчерашнее радостное потрясение — не сон. В подтверждение этого по дороге в ванную она уловила доносящийся с лестницы аромат кофе.

Через несколько минут она спустилась, одетая в джинсы и свитер. Ее охватила робость и неловкость при виде Алека, сидящего за столом и читающего газету, которую подпирал кофейник Увидев Касси, он вскочил на ноги Ее смущение развеялось от его объятий и поцелуев, таких долгих, что, когда он ее отпустил, щеки Касси алели, как ее макового цвета свитер Он улыбнулся Выглядел он устало, но удивительно молодо, невзирая на черную щетину на щеках.

— Доброе утро, Касси Как себя чувствуешь?

— Как пришибленная, — призналась она. — Вчерашний день был несколько сумбурным. А ты как себя чувствуешь?

Его губы растянулись в улыбке — Что касается настроения, я на вершине блаженства. Но физически я скоро погибну от недоедания. Вчера я не стал ужинать, чтоб поскорее тебя увидеть. Касси в ужасе посмотрела на него и ринулась к холодильнику.

— Так, ради Бога, присядь, пока совсем не испустил дух. «Фаст-фуд Флетчер» спешит.

Благословляя свою мать за коробку продуктов первой необходимости, Касси не мешкая сунула в духовку бекон с помидорами и быстренько поджарила пару яиц Потом поставила еду перед Алеком, приготовила несколько тостиков и вернулась к столу погрызть один из них, пока Алек уничтожал полную тарелку — А теперь, — сказал Алек, когда она пододвинула к нему джем, — пора заняться делами. Твой дом застрахован? Есть у тебя бланк для оформления претензий?

Касси подскочила, довольная собой.

— Конечно, есть. Я его аккуратно припрятала — Она пошла за бланком и тут же заполнила его, чтоб успеть отправить с утренней почтой — Отлично, — сказал Алек — Я свяжусь с фирмой охранных средств. А пока, знаешь ты какого-нибудь столяра, который смог бы поскорее заняться твоей дверью?

— Я поговорю с мистером Бойером, поселковым лавочником. Он в курсе всех дел в Комб-Астоне. Наверняка он кого-нибудь знает.

— Правильно. После того как поговоришь с ним, составь список самого необходимого, и мы пойдем за покупками.

Касси с удивлением посмотрела на него.

— Ты пойдешь со мной за покупками?

— А что?

— Ну, не знаю. — Она покраснела. — Я думаю, это вряд ли будет для тебя интересно.

Алек насмешливо скривил губы.

— Обычно это так и бывает. Но поскольку это касается тебя, я пожертвую собой и помогу тебе выбрать ту утварь, без которой ты считаешь невозможным обходиться.

— Первым в списке будет чайник, — не задумываясь, сказала она и встала, чтобы вскипятить еще кофейник с водой. — Второе — транзистор. Пока у меня нет радио, я чувствую себя оторванной от всего мира.

Достаточно было позвонить в лавку, чтоб получить номер телефона местного столяра. Билл Терви обещал в тот же вечер заняться дверью.

— Бойеры удивились, когда я им позвонила, — сказала Касси и взялась за второй кофейник. — Они думали, что я еще в Уэльсе.

Алек нахмурился. Он наливал себе кофе.

— Ты им говорила, что уезжаешь?

— Конечно. Они мне доставляют газеты. Я предупредила их, чтобы прекратили доставку, когда однажды заходила в лавку.

— И пока ты была там, ты говорила о том, что едешь к маме?

— Наверное. А что?

— Много было народу в лавке?

Касси задумалась.

— Да, пожалуй. Кажется, народу было много. Несколько приезжих, и местные тоже. Так бывает. К нам многие приезжают, особенно в хорошую погоду. У Бойеров выставлены изделия местных кустарей и керамика. Это очень привлекает туристов. — Таким образом, сколько угодно людей могли знать, что тебя нет дома?

Касси закусила губу: она прочла в глазах Алека, что он ею недоволен.

— Ты хочешь сказать, что кто-то мог услышать наш разговор и решил взломать дверь, пока я в Уэльсе?

— По моему, это вполне вероятно.

— Но в Комб-Астоне никто не станет этого делать!

— Это мог быть кто-нибудь из тех приезжих, о которых ты говорила. Или кто-нибудь из местных мог без всякого умысла проговориться кому-либо. — Алек покачал головой, глядя на нее. — С твоей профессией ты наверняка в центре внимания всего поселка, и о тебе любят поговорить.

Она вздохнула.

— Ты, может быть, и прав. Я сама думаю, что это все из-за прессы. Если кто-нибудь разглядывал мои фотографии в «Геральд», то наверняка загорелся при виде моих земных благ, а не моих прелестей.

Договорившись с фирмой охранных средств, что зайдет к ним на следующий день, Алек поднялся, чтобы воспользоваться бритвой Бена. В эту минуту в ящик бросили утреннюю почту, а вслед за этим раздался настойчивый стук в дверь. Касси подошла открыть, уверенная, что стучит почтальон, и в смятении увидела, что вместо почтальона перед ней стоял Лайам Райли.

— Касси! — Он рванулся в дом и, не дожидаясь приглашения, прошел в комнату. — С тобой все в порядке? Я узнал, что у тебя был взлом, утром, когда вышел на смену. — Он осматривался, мгновенно замечая пустые места на стенах и отсутствие безделушек.

— Я в полном порядке, — успокоила она его, с тревогой взглянула на лестницу и пошла за ним в комнату.

— Слава Богу, что тебя не было дома, — резко произнес он и повернулся к ней лицом.

— Ты совершенно прав! Спасибо, что зашел, Лайам.

— Я могу чем-нибудь помочь?

— Спасибо, у меня неплохо все налажено. Вечером придет столяр и отремонтирует дверь, через которую взломщик проник в дом. — Она отвела его на кухню, чтоб показать ему дверь, и с некоторой неловкостью улыбнулась. — Как поживают девочки, Лайам?

У него скривились губы.

— Они скучают по тебе. Да и я тоже. Послушай, Касси… — Он осекся с застывшим лицом: на кухню зашел Алек, опуская на ходу засученные рукава. Двое рослых мужчин оглядели друг друга, и Алек подал руку.

— Доброе утро. Я Алек Невиль.

Лайам быстро пожал его руку и кивнул головой.

— Лайам Райли, следственный отдел. Я узнал, что у Касси был взлом.

— Выпьешь кофе, Лайам? — предложила Касси, но при этом молила Бога, чтобы он отказался. Она зря беспокоилась: Лайам посмотрел на накрытый на двоих стол, перевел взгляд с ничего не выражающего лица Алека на разрумянившиеся щеки Касси и покачал головой.

— Нет, спасибо. Не могу задерживаться: сержант ждет меня в машине. — Он отрывисто кивнул Алеку и пошел с Касси к выходу. — Если я хоть когда-нибудь смогу чем-либо быть полезным, только скажи, Касси.

— Спасибо, — тихо ответила она, стараясь не встречаться с испытующим взглядом синих глаз, направленным прямо ей в лицо. — Обними за меня Китти и Тесе.

— Касси, — спросил он, понижая голос, — это из-за Невиля ты отказала мне?

— Это тот старый друг, о котором я тебе рассказывала, — неопределенно ответила она. — Тот, с которым я была знакома много лет тому назад, когда работала в пеннингтонской больнице.

— Ах, этот. Новый консультант в отделении пластической хирургии. Кто бы мог подумать. — Его рот скривился. — У меня вообще не было шансов, верно?

— Это не из-за Алека, Лайам.

— Ты хочешь сказать, что у меня и без того не было шансов, — с горечью заключил он. — Ну что ж, спасибо. Прощай, Касси.

Ее темные глаза были полны сострадания. Она подала ему руку.

— До свидания, Лайам. Спасибо, что наведался.

Он схватил ее руку, больно сжал, отпустил и зашагал по дорожке к машине.

— Вот он каков, твой инспектор, — заметил Алек, когда она вернулась на кухню. — Несколько вышел из равновесия, когда увидел, что я здесь, тебе не кажется?

— Мне кажется, его расстроил вид завтрака на столе.

— Почему?

Она покраснела и стала убирать посуду.

— Лайам ни разу со мной не завтракал.

— Я надеюсь, ты ему Дала понять, что и впредь не будет, — твердо сказал Алек.

— Мне кажется, что дело не в завтраке.

— Вот именно. — Алек внезапно привлек Касси к себе, чуть ли не до боли сжав в своих объятиях, и приблизил лицо к ее лицу. — Смотри, Касси. Я не потерплю. Чтоб у тебя еще кто-то был.

Она отодвинулась. Ее почему-то вдруг зазнобило.

— Вчерашняя ночь ни к чему не обязывает, Алек.

С его лица исчезло всякое выражение, а глаза стали ледяными, как полярное море.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Только то, что сказала. Мне не хотелось бы, чтоб ты думал, будто попался из-за того, что переспал со мной, вот и все. — Дрожащими руками Касси клала тарелки в раковину, стоя спиной к Алеку, который с угрожающим спокойствием смотрел на нее.

— Но мы не «переспали», Касси, — едко произнес Алек. — Мы любили друг друга. Снова и снова. И не говори, что для тебя это не было таким же невероятным потрясением, как и для меня. Я просто не поверю. — Он подошел и повернул ее к себе. — Ты что, хочешь сказать, что вчерашняя ночь просто тебя развлекла? Лучше бы я подложил тебе грелку, а сам бы выспался на диване, как ты хотела.

Касси хмурилась.

— Я совсем не это сказала.

— А что же ты сказала? — Он стал, как тигр в клетке, метаться по кухне. Ты недавно указала мне на твой порядок, и я подчинился, потому что смирился с тем, что ты не позволишь мне снова войти в твою жизнь и просто продолжить то, что уже было. Но больше нельзя так играть, Касси. Я имею право быть у тебя единственным. Иначе лучше вообще с тобой не быть.

— Опять ультиматумы, Алек? — резко спросила Касси. — Я не больше, чем ты, люблю ультиматумы.

Он повернулся и испытующе посмотрел ей в лицо.

— Так твой ответ — нет?

— Алек, я даже не поняла, в чем вопрос!

Он нетерпеливо сдвинул брови.

— Наверное, я уже не способен ясно говорить.

Так вот, первое: я хочу, чтобы ты была со мной, в Бофорт-сквер…

— И бросила Комб-коттедж?

Алек грозно прищурился.

— А что?

— Но я так люблю этот дом! — Она широко взмахнула рукой. — Все это мое. Бросить это — все равно что бросить друга.

— В таком случае остается сожалеть, что он у тебя не такой надежный, как хотелось бы, — огрызнулся он.

Касси умоляюще посмотрела на него.

— Алек, давай все будет как до сих пор!

— Это, собственно, как? — спросил он с подчеркнутой вежливостью. — Объясни, что ты этим хочешь сказать? Я что, должен приходить по субботам, чтобы отужинать и провести сеанс в постели, а по воскресеньям ты — ко мне и все сначала? В будни, конечно, нельзя, потому что ты слишком устаешь после работы. Но было бы справедливо предупредить тебя, что и я работаю, и это тоже способно нарушить наши планы. Не могу же я, если кого-то на карете «Скорой помощи» привезут в больницу в выходной день, отказаться пришить ему на место оторванные пальцы из-за того, что только в это время Касси Флетчер готова осчастливить меня своим обществом!

В полной растерянности она не сводила с него глаз.

— Алек, я вижу, что ты злишься, но не могу понять почему.

Он стиснул зубы. У уголков его рта легли две глубоких борозды.

— Не можешь понять, вот как. Подумай, а я пойду. Может, у тебя наступит просветление, тогда дай мне знать.

Теряя голову оттого, что между ними вдруг все рушится, Касси смотрела невидящими глазами, как Алек надевает пиджак и решительно направляется вон из дома, даже не попрощавшись, а злоба так сковала все его тело, что она невольно вспомнила тот, другой раз, когда он повернулся кругом и вышел из ее жизни.

Она подбежала к окну, не веря, что он не вернется, но он уехал, даже не оглянувшись. Заметив, что у нее текут слезы, Касси разозлилась и постаралась взять себя в руки. У нее было слишком много дел, чтобы позволить себе раскисать из-за какого-то мужчины. Она позвонила своему поставщику оргтехники, чтобы заказать новый компьютер, потом вытащила белье из стиральной машины и развесила в саду. После этого сделала генеральную уборку во всем доме, отмыла полы и крашеные стены, протерла окна, прошлась пылесосом по всем коврам и ни о чем не думала, пока не убедилась, что нигде не осталось следов бывшего вторжения. Тогда она заперла дом, села в машину и поехала в Пеннингтон, в магазины.

Как только Касси вернулась домой с чайником, радио, тостером и новым запасом продуктов, Бен позвонил с работы, чтобы узнать, как она поживает и может ли он чем-либо помочь.

— Ты наш электронный гений, — сказала Касси. — Так что приходи вставлять предохранители в мои покупки. За это я покормлю тебя.

Конечно же, Касси могла и сама с этим справиться, но, как бы ни было неприятно признаться в этом, ей было одиноко. Более всего ей недоставало общества Алека, но, раз его не было, хоть пообщается с Беном!

Бен приехал одновременно с Биллом Терви, столяром. Касси была этому рада, так как Бен остался поговорить с этим общительным человеком, пока тот работал, а сама она смогла тем временем приготовить соус бешамель для смеси из рыбного филе, омаров и крутых яиц. Сверху она положила картофельное пюре, посыпала тертым сыром и сунула в духовку. Потом она пошла посоветоваться с Беном и столяром, не повесить ли новую дверь.

Вор, по-видимому, пытался взломать замок, прежде чем проделать дыру в стекле, чтобы просунуть руку и отпереть изнутри. Билл Терви указал им на щепки и осмотрел оставшееся стекло. Он неодобрительно выразился о стеклянных панелях на наружных дверях. Не хотела бы мисс Флетчер установить дверь без стекла, новую или хорошую подержанную?

— У меня найдется парочка. Я часто подбираю хороший подержанный камин или пару дверей, когда где-нибудь сносят старый дом, — сказал он Касси.

Касси решила, что это прекрасно. Бен согласился с ней. Билл Терви мгновенно все обмерил, приколотил на время доску, чтоб прикрыть дырку, прибрал за собой и пообещал вернуться на следующий день и привезти показать мисс Флетчер пару дверей.

Касси побежала наверх помыться и привести себя в порядок и предоставила Бену вставлять предохранители в ее приобретения. Из ванной она услышала стук во входную дверь. Бен открыл, донеслись голоса. Сердце Касси взмыло в поднебесье: Алек! Она сбежала вниз по лестнице и остановилась, разочарованная: она увидела Лайама Райли.

— Здравствуй, Касси, — несмело сказал он. — Я просто зашел еще раз, чтобы спросить: ты что-нибудь предприняла для безопасности? Надо установить дополнительное освещение, замки повышенной секретности, ну и так далее. Я знаю серьезную фирму, могу помочь связаться с ней. Мой бывший напарник открыл ее после ухода на пенсию.

Касси хотела было сказать ему, что обо всем уже позаботилась, но решила, что прицениться у двоих дилеров лучше, чем у одного.

— Спасибо. Если дашь мне номер, я завтра ему позвоню.

— Я сам позвоню, — сразу ответил Лайам. — Я замолвлю за тебя словечко, скажу, что это срочно.

Бен поднял голову от предохранителя и улыбнулся.

— Вот что такое, когда закон на тебя работает, Касси.

— Верно. Выпей что-нибудь, Лайам.

Он посмотрел на стол, на котором уже стояло два прибора.

— Не буду тебя отвлекать, если ты ждешь кого-нибудь.

— Все уже здесь, — сказала она и кивнула на стул. — Присядь, а я достану тебе пива. Здесь веселее, чем в той комнате. Эти пустые стены действуют мне на нервы.

Лайам был явно рад остаться. Он сел и вздохнул. Вид у него был усталый.

Он спросил Касси, не страшно ли ей после этого взлома, и был рад услышать от Бена, что Касси не испугается, даже если ночью услышит грохот, потому что он намерен поселиться у сестры в ее второй спальне до тех пор, пока в Комб-коттедже не будут приняты меры безопасности.

— Вот это новость, — с удивлением сказала Касси.

— Меня это не затруднит, — как ни в чем не бывало заверил ее Бен. — Мне совсем нетрудно в течение одного-двух дней ездить на работу отсюда, а не из дома.

Лайама было нетрудно уговорить остаться поесть с ними. Касси попросила Бена откупорить бутылку вина, а сама поставила на стол еще один прибор. Она слегка покраснела, когда Бен присвистнул: он нашел бутылку марочного «Боллингера», которую Алек оставил в один из своих недавних визитов. — О, вот что мы будем пить, — сказал он, приподняв брови.

— Совершенно верно, — нехотя подтвердила она и подала Лайаму большой кусок рыбной запеканки Касси думала, что после ссоры с Алеком ее ждет тоскливый вечер, и была рада обществу своих гостей. Они успели съесть пол-ужина и смеялись над рассказом Лайама о недавних шалостях его дочерей, как вдруг постучали в дверь, и Касси вскочила.

Открыв дверь, она похолодела от изумления при виде Алека, стоявшего, как гвардеец, по стойке «смирно» с большим плоским пакетом под мышкой.

— Здравствуй, Касси. Мне захотелось сделать тебе подарок в знак примирения. — Он сдвинул брови, когда с кухни донесся мужской смех; тут он заметил в руках у Касси салфетку. — Извини, мне надо было сперва позвонить. Я пришел явно не вовремя.

Касси с трудом удалось заговорить.

— Мы… как раз ужинали. Присоединишься к нам? Еды более чем достаточно, даже при том, что Бен здесь.

— Поминаешь мое имя всуе? — весело спросил ее брат. Ему захотелось посмотреть, кто пришел. — Привет! Вот и еще раз встретились, Алек. Почему ты держишь его на пороге, Касси?

— Я пришел только занести вот это, — поспешно сказал Алек.

— А что это такое? — спросила Касси, а втайне кляла зловредную судьбу. Если бы не появился Лайам, Алек мог бы сейчас поужинать с ней и с Беном. А теперь всем сделается неловко, а Алек со своим характером будет не рад увидеть за столом Лайама, тем более после их утреннего разговора.

— Я подумал, что тебе, может быть, неприятно смотреть на голые стены, — сказал Алек. На лице у него было написано, что он уже раскаивается в своем добром порыве. — Я нашел это в галерее недалеко от Бофорт-сквер.

Касси стала разворачивать пару прелестных акварелей. Она покраснела, потом побледнела, и картины задрожали у нее в руках, когда она увидела два этюда с изображением местных пейзажей, написанных с противоположных берегов знакомого участка реки.

Бен с восхищением смотрел через ее плечо.

— Ишь ты! Красиво! Это случайно не река Пенн?

— Да, — коротко ответил Алек. — Если они тебе не нравятся, можно обменять их на что-нибудь другое.

— Они прекрасны, — ответила она сдавленным голосом, заставляя себя поднять голову и посмотреть на него. — Как… мило с твоей стороны!

Алек молча посмотрел на нее и отвернулся.

— Мне пора.

— Не можешь же ты просто так взять да уйти, — возразил Бен, неодобрительно посмотрев на Касси. — Выпей с нами. К тому же Касси приготовила изумительную рыбную запеканку. С нами ужинает Лайам Райли, приятель Касси из полиции. Заходи, познакомься с ним.

— Мы уже познакомились утром, — ответил Алек таким голосом, что Бен понял: этой темы лучше не касаться.

— Ну, хорошо, в другой раз, — поспешно сказал Бен. — Извини, я спешу за добавкой.

Алек вышел на дорожку и оглянулся на Касси.

— Я, наверное, должен был более четко выразиться.

— О чем?

— О том, может ли у тебя еще кто-то быть.

Она сердито сверкнула глазами.

— Это мой дом, Алек. Мне решать, кому у меня бывать, чтоб поужинать, да мало ли зачем.

Он резко поджал губы.

— Воля твоя, конечно. Но меня удивляет твой инспектор. Он, наверное, совсем квашня, если готов прибежать, стоит тебе лишь поманить его пальчиком. — Он просто зашел, чтобы сказать мне об одной фирме, занимающейся охраной. Мы с Беном собирались ужинать и предложили ему присоединиться к нам. Вот и все. — Касси подняла голову выше. — Спасибо за акварели, но это слишком дорогие вещи. Я не могу принять их в подарок.

— Так выкинь их к чертовой матери! — зарычал Алек. — Что с тобой, Касси?

Не хочешь принимать от меня подарков, вцепилась в свой драгоценный коттедж, не идешь за меня замуж…

— Замуж? — Ошеломленная, она уставилась на него. — Я чего-нибудь недопоняла? Скажи мне, ради Бога, когда это ты предлагал мне выйти за тебя замуж?

— Сегодня утром…

— Не было этого!

— О чем, черт возьми, я, по-твоему, говорил?

— Ты что-то ляпнул о том, чтоб мне переехать к тебе…

— И тут ты такой переполох подняла от одной мысли, что придется расстаться с этой твоей башенкой из слоновой кости, что мне больше не удалось и слова вставить. — Алек сжал кулаки. — Это унизительно. Я не желаю препираться у тебя на пороге.

— Но ты же сам не хочешь войти!

— Можешь быть уверена, что я не стану вести эту беседу в присутствии третьих лиц, тем более когда среди них Лайам Райли. — Алеку явно с трудом удавалось держать себя в руках. — С тобой бесполезно говорить, Касси. Вчера ты меня попросту водила за нос.

Она грозно сощурила глаза.

— И как это я тебя водила за нос?

— Ты заставила меня поверить, будто я для тебя единственный в мире мужчина. — Из дома донесся взрыв смеха. Алек нахмурился. — Наверно, в это же верит любой мужчина, попавший к тебе в постель.

— Что?! — заорала она в ярости.

— Касси, я не такой дурак, чтоб думать, будто ты могла стать таким виртуозом в сексе, изрядно не поупражнявшись, — выпалил он непростительное. Касси захлопнула дверь перед ним, чтоб не выцарапать эти негодующие синие глаза. Она вернулась к столу. Ей пришлось собрать весь свой актерский талант, чтобы продержаться до тех пор, пока пришлось снова закрывать дверь, на этот раз после того, как распрощалась с Лайамом Райли.

Бену стало не по себе, когда Касси уставилась на акварели, аккуратно расставленные им на диване.

— Хочешь, я их повешу, Касси?

Она покачала головой.

— Нет, спасибо. Они отправятся обратно к дарителю.

Бен раздул щеки.

— Когда Алек Невиль ушел, я думал, ты взорвешься как вулкан. Вы что, поссорились?

— Можно считать, что да. — Она улыбнулась, заметив беспокойство на юном лице брата. — Коммуникационные линии между Алеком и мной, по-видимому, окончательно выведены из строя.

— А нельзя их наладить?

— Вряд ли. — Она устало пожала плечами. — Наверное, в последнее время я слишком привыкла поступать, как мне заблагорассудится; угодить кому-либо еще мне, по-видимому, не удастся.

— Я навредил тем, что сказал, что Лайам здесь?

— Нет, это я навредила. Тем, что вообще пригласила его сюда.

— Но ты его не приглашала. Он просто зашел.

— Алек категорически отказывается этому верить.

— Вот как. — Бен улыбнулся. — Он хоть и зрелый, светский человек, но этот твой гениальный врач-консультант так же подвержен низменным приступам ревности, как и мы, менее возвышенные существа.

— Выходит, так — У Касси вырвался злобный смешок. — Мне все равно, но я не давала ни малейшего повода. Просто обидно расплачиваться за то, что я и не думала делать.

Глава 9

Когда ее волнение улеглось, Касси решила не отсылать обратно акварели. Она была уверена, что этот жест лишит ее последней надежды как-нибудь восстановить отношения с Алеком. Кроме того, ей очень не хотелось расставаться с ними. Бен сразу узнал реку Пени, но он не мог догадаться, что на картинах изображены как раз те места, где они с Алеком гуляли много лет назад. Лес у реки был их особым сказочным краем, и один только взгляд на тонкие, мастерски исполненные этюды воскресил сладкую муку первой любви, охватившую ее с такой силой, что она не могла их отдать. Наконец она их повесила на той стене, куда меньше всего падало света из окон и где она могла сколько душе угодно любоваться ими, садя в любимом уголке дивана. Новый компьютер был уже доставлен, но ей было нелегко снова взяться за свою повесть. Причиной была скорее размолвка с Алеком, чем взлом, и два дня, стоило телефону звякнуть, Касси бросалась к нему сломя голову, уверенная, что Алек позвонит ей. Но он не звонил. Заходил представитель фирмы охранных средств, и в любом другом случае Касси показалось бы забавным, что Алек и Лайам оба обратились с ее делом в одну и ту же фирму. Это двойное обращение по крайней мере убедило фирму, что дело срочное, и уже через несколько дней в ее доме закипела работа.

Скоро на кухне у Касси появилась солидная и красивая дверь, которую повесил Билл Терви, и еще сигнализация, замки и запоры на всех дверях и окнах, и, хотя ее не убедили заменить старинные окна современными, она в конце концов согласилась установить дополнительное остекление, которое не нарушало оформления имевшихся окон. Задолго до окончания работ она отослала Бена домой, заверив его, что ей будет очень хорошо и одной. Это было далеко от истины: Касси уже не тревожилась, но ей так недоставало Алека, что порой казалось, ей никогда уже не быть счастливой. Просто жить без него было очень больно, и она хорошо запомнила эту боль еще с прошлого раза. Но, напоминала себе Касси, однажды она уже оправилась от этой боли; со временем ей это снова удастся. Но такое разумное заключение мало чем помогало улучшить ее настроение или избавиться от бессонницы. Она написала Алеку вежливую записку, в которой благодарила за акварели и добавила, что Комб-коттедж скоро станет настолько защищенным от взломов, что никакой другой дом с ним не сравнится. Ответа не было, и она утратила всякую надежду снова встретиться с Алеком и уже собралась с силами, чтобы продолжать жить без него.

Через две недели в Комб-коттедже вновь воцарился покой, и Касси могла, не отвлекаясь, работать над книгой. Тут она обнаружила явную неувязку в ходе сложного повествования и поняла, что придется поломать голову над тем, как исправить ошибку, прежде чем удастся снова сесть за компьютер. Давно зная, что способно расшевелить мысли, Касси решила заново покрасить гостиную и поехала в Пеннингтон покупать краску. Малярные работы не только решили бы ее писательские проблемы, но и избавили бы Комб-котгедж от всяких следов вторжения.

Нарядившись в рабочие брюки, майку и кроссовки, забрав волосы под старую шляпу, принадлежавшую Бену, и включив радио, чтобы не скучать, Касси взгромоздилась на стремянку и стала энергично раскатывать валиком по потолку второй слой эмульсионной краски. Сосредоточенно думая о том, как устроить, чтоб убийца был в одном месте, тогда как свидетели показывают, что видели его в то же самое время в другом, она закончила последний участок и с облегчением вздохнула оттого, что можно не напрягать разболевшуюся шею, и чуть не упала, когда услышала резкий стук во входную дверь. Чудом удержав равновесие и не опрокинув стремянку, но измазав лицо белой краской с валика, она спустилась и подошла к двери.

— Кто там? — сердито спросила она.

— Алек.

У Касси перехватило дыхание. Она в отчаянии посмотрела на измазанные краской брюки, сняла дверную цепочку, отодвинула засов и открыла дверь. Алек, одетый в вельветовые брюки и водолазку, стоял с каменным выражением лица.

— Здравствуй, Касси. Я в городе встретил Бена. Он сказал, что ты, скорее всего, дома.

— Вот это сюрприз, Алек! А я боялась, что твоя тень уже не ляжет на порог моего дома. — Она просияла улыбкой, хотя и была смущена, что он застал ее в таком ужасном виде. — Ты мог бы ограничиться и звонком, — добавила она. — Как видишь, я очень занята.

— Ну что ж, я уйду, — скованно ответил он.

— Нет! — выпалила Касси, из-за краски, измазавшей руки, не схватив его за кашемировый рукав. — Заходи, раз уж пришел.

Алек слегка расслабился.

— Спасибо. Бен не говорил, что у тебя малярные работы.

— Он не знал. — Она стащила с себя шляпу, встряхнула волосами и повела его мимо беспорядка гостиной, где даже занавески не висели, прямо на кухню. — Это мне вдруг пришло в голову. Я увязла на месте со своим повествованием и, чтоб освободиться, решила поработать физически. Обычно это помогает. — Она, отмыла руки и налила воды в чайник. — Есть время выпить кофе?

— Да. Спасибо. — Облокотившись о тумбочку, он смотрел, как она хлопочет.

— По правде говоря, я должен был бы заняться примерно тем же самым. Ты не забыла, что в понедельник я переехал?

— Нет, не забыла. — Касси заварила кипятком растворимый кофе и подала ему чашку.

Алек посмотрел на нее сквозь пар, поднимающийся из чашки.

— Ты собиралась помочь мне обосноваться.

— Мне в голову не приходило, что ты еще хочешь этого, — фыркнула она и посмотрела ему в глаза. — Ты за этим пришел?

— Нет, конечно, нет. — Он стиснул зубы. — И я не стал звонить потому, что отлично знал, ты повесишь трубку. Нашу последнюю встречу сердечной не назовешь.

— Ты прав. — В ее глазах появился холодный блеск. — Алек, я не могу позволить, чтобы мне указывали, кого я должна принимать в своем доме.

— Понимаю, что с моей стороны это было ошибкой. Хотя, — подчеркнул он, — мой взгляд на иные вещи вовсе не изменился.

— Понятно.

— Нет, Касси, тебе, по-видимому, еще непонятно. Пока непонятно. — Он выпрямился, удерживая ее взгляд. — Когда я наткнулся на эти акварели, глазам не поверил. В то утро, когда ушел от тебя, я решил пройтись, чтобы успокоить нервы. По дороге в отель я заглянул в Бофортскую галерею, а там, вижу, висят картины, на которых изображены незабываемые места нашей молодости, точь-в-точь такие, какими они мне запомнились. Я пришел к тебе с ними, как с оливковой ветвью, а… — он пожал плечами, — сама знаешь, что получилось дальше: я увидел Лайама Райли там, где мне самому хотелось находиться. Это было ударом ниже пояса. И в довершение всего ты захлопнула дверь перед моим носом.

— Так зачем было приходить? — тихо спросила она.

— Мне переадресовали из «Честертона» кучу писем. Среди них я нашел твою записку.

— Я так давно это писала, — сказала она, отворачиваясь.

— Знаю. Мне надо было поговорить с тобой.

Несколько раз я вот-вот готов был, но, черт, Касси, мне так тяжело бывает извиняться…

— Иными словами, тебе надо было, чтобы я первой обратилась к тебе, прежде чем ты сделаешь шаг!

— Да, — угрюмо ответил он. — Хотя я не мог не прийти в конце концов: я умираю от тоски по тебе.

Они молча смотрели друг на друга.

— И что теперь? — наконец спросила Касси.

— Ты вернулась к своему инспектору? — спросил он так, будто из него эти слова вытащили клещами.

Она глубоко вздохнула.

— Лайам мой друг. Нельзя «вернуться» к тому, с кем ты никогда не был. Но если мне будет приятно угостить его стаканом пива или ужином, когда у него найдется время помочь мне подобрать материал, не сомневайся: я это сделаю. Их взгляды встретились и долго сверлили друг друга. Потом Алек кивнул головой.

— Пожалуй, это справедливо. Думаю, мне удастся смириться с этим.

— Зачем это нужно? — огрызнулась она. — Я просто объясняю тебе, что живу, как хочу. Мне уже не двадцать лет.

— А выглядишь на двадцать в таком наряде. — Его лицо внезапно озарила редкостная, лучезарная улыбка, перед которой ее оборона каждый раз неизбежно рушилась. Он протянул ей руку. — Ну вот, я притащился…

— Притащился? — Касси невольно рассмеялась. — Так-то ты тащишься?

— На большее я не способен, — заверил он и коснулся ее руки. — Мир?

Касси вложила свою руку в его и недоверчиво спросила:

— Ты о чем?

— О перемирии. — Его рука сжала ее пальцы. — Брось ты эти краски, Касси. Пойдем поужинаем вместе.

Она освободила руку.

— Нет, я непременно хочу сегодня же начать красить стены.

— Займись этим завтра, — не сдавался он.

Касси сделала вид, будто обдумывает его слова.

— Ну, хорошо, — ответила она наконец. — Только тебе придется подождать, пока я отмоюсь.

— Постарайся поскорее. — Он слегка подтолкнул ее к лестнице.

— Погоди, надо помыть валик и убрать стремянку…

Алек отобрал у нее валик и указал на дверь:

— Иди. Я сам это сделаю, но не воображай, будто я стану постоянно заниматься такими вещами.

Через полчаса они сидели в машине и ехали в Пеннингтон. Касси уже казалось, что жизнь не такая уж плохая штука.

— А где мы будем ужинать? — спросила она.

— У меня. — Он бросил на нее косой взгляд. — Мне привезли мебель, и я подумал, что тебе будет интересно увидеть, как все получилось.

— С большим удовольствием. Мне придется готовить?

— Нет. Я опустошил местную кулинарию.

— Гениально, — произнесла Касси и неожиданно зевнула.

— Тебе уже скучно? — сухо спросил он.

— Просто я немного устала, — ответила она с важным видом. — Я сегодня много работала. Но обещаю не заснуть за столом.

— Если заснешь, я возьму и отнесу тебя наверх, в постель.

За этим последовало молчание и ни один из них не нарушил его до тех пор, пока Алек не поставил машину под каштанами на площади.

— Я всего-навсего имел в виду, что уложу тебя в комнате для гостей, — очень серьезно сказал он, отпирая красивую входную дверь.

— Разумеется. — Касси прошла мимо него, высоко подняв голову, и вдруг остановилась с возгласом восторга.

В прошлый раз она не обратила внимания на прихожую: тогда еще в ней не было ковра. Теперь здесь было очень уютно: над тумбочкой висело зеркало в золоченой раме, а огромный бронзовый вазон с плакучей смоковницей, гораздо выше Касси, стоял в простенке между полированными дверьми красного дерева, ведущими во врачебные кабинеты первого этажа. Она с удовлетворением заметила, что весь первый этаж был устлан ковром медового оттенка, который она советовала Алеку. В приемной стены цвета молочного шоколада оттенялись тяжелыми шторами из сурового полотна, свисавшими до пола с карнизов красного дерева. Кожаные кресла и уютные диваны стояли вокруг изящного орехового круглого столика; на нем были стопки журналов и засушенные цветы в китайской фарфоровой вазе.

— Отлично, — с восхищением сказала Касси. — Если бы мне пришлось здесь ожидать, чтобы мне сняли швы, я бы нисколько не трусила.

Посмеиваясь, Алек повел ее наверх по изящной лестнице в жилую часть дома.

— Будем надеяться, что и мои пациенты так же отнесутся к этому. Боюсь, что здесь менее шикарно: внизу-то я постарался, чтоб клиентам пыль в глаза пустить.

Касси с первого взгляда полюбила гостиную Алека. Большой потертый персидский ковер с бахромой, в нескольких местах сильно истоптанный, создавал уют в этой загроможденной комнате. Пара вольтеровских кресел с потертой кожей; еще пара, как и диван, с льняной в полоску тканью; низ штор лежал на полу, будто их неточно отмерили; камин загораживала кожаная ширма; на каминной полке стояли фаянсовые пивные кружки и французские часы с эмалью. Там же находились тумбочки с настольными лампами, телевизор, видеомагнитофон и внушительный музыкальный центр.

Касси молча осмотрелась, потом повернулась к Алеку:

— Это во вкусе твоей покойной жены?

Алек отрицательно покачал головой.

— Когда она умерла, я продал квартиру со всем, что в ней находилось. Эти вещи я покупал для дома в Рохемптоне. Кажется, надо что-нибудь сделать с этими шторами, они очень низко висят.

— А мне нравится так. — Касси прошла вслед за Алеком на кухню. Там у окна, выходящего в сад, стоял накрытый на двоих стол. Кухня была оформлена функционально и приятно для глаз: белые стены, сосновые полки и мебель, черно-белый кафельный пол и набор медных кастрюль, подвешенных к полке.

— Как у профессионального повара, — отметила она, но Алек покачал головой.

— Это бутафория. Готовлю я не часто, но пользуюсь французскими чугунками. Ты садись, чувствуй себя как дома, — добавил он и стал доставать блюда из холодильника.

— Спасибо. Приятно иной раз просто посидеть и понаблюдать. — Касси улыбнулась. — К тому же чувствую, что не часто удается видеть Алека Невиля в роли шеф-повара.

Алек положил батон хрустящего хлеба на деревянную доску и протянул Касси нож.

— Я никогда не мог похвастаться своей хозяйственностью. Порежь пока. Но на что-то я все-таки способен. Если уж очень понадобится, могу приготовить что-нибудь простенькое. Хотя не скрою, что больше люблю, когда это делает кто-нибудь другой. — Он улыбнулся и откупорил бутылку вина. — Наверно, надо было накрыть более торжественно: с парадным фарфором и при свечах, в столовой.

— Мне так гораздо больше нравится, — заверила его Касси и позволила ему положить ей ломтик окорока, кусочек пирога с дичью и ложку особого салата. — И кто тебя будет кормить, когда ты сюда переедешь, если ты не любишь сам готовить?

— В течение некоторого времени одна из уборщиц будет готовить ужин два-три раза в неделю. — Он пожал плечами. — В остальное время буду есть в ресторане или выходить из положения таким вот образом. Чем тебя еще соблазнить?

Касси с сожалением покачала головой. Тогда Алек вскочил и протянул ей руку.

— Прежде чем пить кофе, пойдем, покажу тебе верхний этаж. — Он повел ее смотреть три комнаты: сперва свою скупо обставленную спальню. В ней стояла большая двуспальная кровать и темные, строгого фасона шкафы; в спальне для гостей не было ничего, кроме большой латунной кровати; третья комната — Касси не помнила, чтоб в прошлый визит ее видела, — была совершенно пуста.

— Вот эту комнату я должен был бы сейчас красить, — сказал он.

— Здесь будет третья спальня?

— Пока не знаю. — Алек повел Касси вниз, на кухню, где в каком-то сложном приборе варился кофе. — Как тебе нравятся мои оформительские начинания?

— Я бы лучше не придумала! — ответила она и отпила темный и ароматный кофе. — Гмм, замечательно. Хоть ты и неважнецкий повар, но кофе у тебя отменный.

Они посидели еще немного на кухне, такой яркой и приятной, но через некоторое время Алек предложил перейти в гостиную послушать музыку. Касси направилась к уютному полосатому дивану; послушавшись Алека, скинула туфли и, вздыхая от удовольствия, подтянула ноги и откинулась на подушку. Она одобрительно улыбнулась, услышав знакомые звуки сложной и мастерски исполненной фортепьянной музыки Джорджа Ширинга.

— Как хорошо, — сказала она, позевывая. Извини. Уверяю тебя, это совсем не со скуки.

Алек слегка отодвинул ее босые ноги и уселся на другой конец дивана.

— Как специалист, я бы сказал, что это оттого, что ты ложишься за полночь. Эти круги под глазами у тебя не из косметической шкатулки.

Касси посмотрела ему прямо в глаза.

— Алек, я не полуночничала. Это от бессонницы.

Он выдержал ее взгляд.

— Последствия взлома или затруднения с книгой?

— И то и другое. Но не только это. — Она вдруг насупилась и села прямо. — Если хочешь знать, Алек Невиль, это из-за тебя я потеряла сон.

Его лицо стало строже.

— Почему?

— Что значит «почему»? — Она снова опустилась на подушку и отвернулась. — Ты был совершенно невыносим в то утро…

— В то утро, когда я просил тебя выйти за меня замуж, — перебил он ее. Касси вскинула на него возмущенный взгляд.

— Не просил! Ты вообще не упоминал об этом.

Алек погладил ее ногу и пересчитал указательным пальцем покрытые розовым лаком ноготки.

— Мы уже говорили об этом. Предлагаю забыть то утро, и последующий вечер тоже. — Он с нетерпением вскинул голову. — Хватит ерунды, Касси. Неужели ты не понимаешь, что мы созданы друг для друга? Ты виновата в том, что мы целых десять лет жизни провели в разлуке. Теперь тебе не двадцать лет, ты уже взрослая женщина. Должна же ты когда-нибудь устроить свою жизнь.

Если это было предложение — что бы там Алек ни предлагал, — ей казалось, что как-то у него это получалось нескладно.

— Так ведь я уже устроила свою жизнь, — горячилась она. — Я сама зарабатываю, у меня собственный дом…

— Не собираешься же ты провести остаток жизни одна в этом кукольном домике!

— Почему?

— Потому что ты создана для того, чтобы выйти замуж, иметь семью и, если нам с тобой суждено, рожать детей, упрямая ты ослица! — Алек больно сжимал рукой ее щиколотку и не сводил с нее глаз. — Нам хорошо вместе, Касси.

С нашей самой первой встречи. Ты же знаешь.

Ведь ничто не изменилось: стоило мне увидеть тебя по ту сторону моего стола, как я понял, что до сих пор ты единственная в мире женщина, которую я когда-либо желал. — Он пригнулся к ней, придвинул горящие глаза к ее глазам. — Я так долго не приходил к тебе, чтобы посмотреть, смогу ли жить без тебя. Так вот: не могу! Посмотри мне прямо в глаза, попробуй скажи, что и ты не чувствуешь то же.

Касси с вызовом смотрела на него.

— Тебе не претит, — выговорила она наконец, — что тем временем я, как ты выразился, изрядно поупражнялась в сексе?

Его брови слились в черную черту.

— Касси, я был зол. Я не имел права так говорить.

Касси уперлась ладонью в его плечо и попыталась оттолкнуть его.

— Что верно, то верно!

— Забудь, что я сказал это. — Он поймал ее руку и прижал к своей груди, чтобы она почувствовала, как сильно бьется его сердце. — Ну скажи, почему мы должны вечно жить в разлуке? Ради Господа Бога, Касси, давай поженимся! — Вдруг он выронил ее руку и отодвинулся в самый конец дивана. — Или ты не можешь, не любишь?

Она покачала головой.

— Что ты, Алек, не стану притворяться, будто все эти годы я сидела и чахла, но стоило мне тебя увидеть, как я тут же поняла, что ни на минуту не переставала любить тебя. Но выйти замуж — значит отказать себе в таких вещах, к которым я успела привыкнуть.

— Назови, кроме своего коттеджа, хоть что-нибудь, что имело бы значение и чего ты лишилась бы, выйдя замуж за меня, — перебил он.

Она криво усмехнулась.

— Ну хотя бы моей независимости. Ты никогда не давал мне делать то, что я хотела. С тех пор как ты стал зрелым мужчиной, сделалось только хуже.

— Чушь! — с убеждением возразил он. — Неужели я не дам тебе писать? Черт возьми, Касси, я же горжусь твоим талантом.

Она вздохнула.

— Но сейчас я пишу, когда хочу. Я стараюсь придерживаться некоторого распорядка, но это факт: при моем нынешнем образе жизни я могу поработать подольше вечером или весь выходной день, если мне вдруг захочется. Теперь мне не удастся так поступать, так ведь?

Алек пожал плечами.

— А что, разве это трудно? Не такая уж смена образа жизни. Просто тебе придется слегка приспособиться. — Он отвернулся. — А если бы ты была здесь, рядом со мной, я бы мог не беспокоиться о том, угрожает ли тебе что-нибудь там, в твоей глуши.

У Касси загорелись глаза.

— Алек, ты в самом деле беспокоишься обо мне?

— Ну конечно же! — взревел он, притянул ее к себе и стал так целовать, что она поняла: терпение его иссякло. Он поднял голову с торжествующей улыбкой. — Знаешь, для чего та комната осталась совершенно пустой? Чтобы ты смогла сама ее обставить, как захочешь. Там будет твой кабинет.

Ее глаза заискрились лукавством.

— Ну что же ты до сих пор не сказал? — Она поцеловала его, потом слегка отстранилась и потерлась щекой о его щеку. — Я буду так рада, очень рада выйти за тебя замуж! Нет, Алек, пожалуйста, подожди! Дай мне время свыкнуться с этой мыслью!

Он крепко обнял ее.

— Почему ты не в состоянии просто согласиться, Касси Флетчер? Хорошо, дам тебе время: две недели. Хватит?

Глава 10

Как ни уговаривал Алек, Касси слышать не хотела о таком коротком сроке. Она хотела сперва закончить книгу, потом без суматохи подготовиться к венчанию, а уже после венчания играть свадьбу, на которую все близкие и дорогие придут, чтобы пожелать им счастья.

— Ты могла бы по крайней мере пожить у меня до тех пор, — сказал он, с отвращением глядя на ералаш в ее гостиной, когда в тот же вечер привез ее домой.

Касси потащила его на кухню и толкнула на стул.

— Алек, пожалуйста, очень прошу тебя, не сердись, но я бы не хотела этого до свадьбы.

Он посадил ее к себе на колени и посмотрел в ее умоляющие глаза. Зарыв пальцы в ее волосы, чтобы не дать ей отвернуться, он спросил:

— Почему?

Касси обвила руками его шею. Он слегка обмяк, и его руки скользнули вниз, к ее талии, а она прислонилась щекой к его щеке.

— Пока ты не вошел снова в мою жизнь, я была искренне убеждена, что супружеская жизнь не для меня. Вообще. — Она отодвинулась и с мольбой посмотрела на него. — Ты поймешь меня, если я скажу, что мне хотелось бы, перед тем как мы окажемся вместе, уже навсегда, немножко побыть здесь, в своем доме, и, предвкушая будущее, не спеша прощаться с ним и с прошлым образом жизни? Обещаю тебе никогда больше не разлучаться с тобой, если только это будет зависеть от меня.

У Алека смягчился взгляд. Он погладил рукой ее растрепавшиеся волосы.

— Разве я могу тебе в чем-либо отказать, когда ты так на меня смотришь? Он нежно целовал ее. Поцелуи становились все более чувственными. Вдруг он выпрямился и с недоверием отодвинулся от нее. — Ты еще что-то хочешь сказать, верно?

Касси посмотрела на него в нерешительности.

— Алек, тебе не покажется странным, если я еще скажу, что хотела бы дождаться свадьбы, прежде чем… чем мы снова станем близки? — Она ждала затаив дыхание, потом с облегчением увидела, что уголки его рта растягиваются в улыбке.

— Нет, не покажется, — со смирением ответил он. — Не странным, а жестоким, несовременным, может быть, даже проявлением мечтательности, но, милая Касси, если это необходимо, чтоб ты поверила, что я не просто жажду твоего тела, да будет воздержание. — Он провел пальцем по ее нижней губе. — Ты всегда была не такой, как все те женщины, которых я знал, Касси Флетчер. За это и люблю тебя. Так что принимаю твои условия, только не заставляй меня ждать слишком долго. Я был бы рад обойтись без обливаний холодной водой. — Он нахмурился при виде ее изумленного лица. — Что я такого сказал?

— Ты сказал, что любишь, — еле слышно прошептала она.

Алек с нетерпением покачал головой.

— Ну конечно, люблю! Я уже тогда, много лет назад, так любил тебя, что удивительно, что, пока витал в облаках, не изувечил кого-нибудь из пациентов. Я стал более зрелым человеком, но, видит Бог, перед тобой я остался каким был. Все так же обожаю тебя и так же безумно ревную к любому мужчине, который хоть краем глаза посмотрит на тебя. — Он слегка покачал головой. — Хотя ты никогда не испытывала ко мне подобных чувств. Любишь ли ты меня, Касси?

Она провела языком по вдруг пересохшим губам и отвернулась.

— Как ты думаешь, почему я до сих пор не замужем? После тебя я видеть никого не могла. — Она с нежностью посмотрела на него. — Ах, Алек, неужели ты не видишь, как я люблю тебя?

Со сдавленным возгласом Алек притянул ее к себе и осыпал поцелуями ее разрумянившееся лицо, и прикрытые глаза, и щеки, и нос и нашел ее губы и стал с таким чувством целовать их, что она готова была отказаться ждать еще хоть минуту, не то что до брачной ночи. Но он вдруг оттолкнул ее и вскочил на ноги.

— Все, хватит, Касси Флетчер, — сказал он, тяжело дыша. — А то я могу натворить такого, что ты будешь сожалеть об этом.

Раскрасневшееся лицо Касси так ясно выражало перемену в ее душе, что Алек, стиснув зубы, покачал головой.

— Нет, Касси, раз я сказал, что дождусь, значит, буду ждать. Пусть я умру, — грозно произнес он, — но никто не сможет сказать, что Алек Невиль не сдержал слова!

Касси сделала открытие: она нашла средство заставить продвигаться увязшее повествование, и это были вовсе не малярные работы. Почти весь следующий день она провела с Алеком. Они строили планы и говорили по телефону с ее матерью и Беном. После этого ей не терпелось снова взяться за книгу, и она ругала себя за то, что стала возиться с гостиной. В понедельник она с раннего утра так серьезно начала орудовать кистью и валиком, что вскоре комната была в идеальном порядке, а Касси сидела за письменным столом и, распутав свою историю, приступила к новому, сложному сюжету, который, она не сомневалась, должен был воплотиться в лучшую из ее книг. Время летело, хотя Алек вечно жаловался, что день, назначенный для их свадьбы — весной! — уж очень далек. Он купил в подарок Касси кольцо с сапфиром тонкой ювелирной работы викторианской эпохи. Кейт и Майк приехали в выходные познакомиться с ним. Договорились с церковью о дне бракосочетания. В Комб-коттедже было слишком мало места, а Брайн-Морфа находился слишком далеко, поэтому заказали свадебный завтрак с полным обслуживанием в Бофортсквер. Касси была так счастлива, что даже забывала поесть. Она заканчивала последние главы своей книги.

— Сегодня вечером, — объявила она Алеку, когда он появился в Комб-коттедже за пару недель до Рождества, — я угощаю ужином. Работа закончена, сегодня я выслала рукопись издателю! Пойдем кутить.

Алек рассмеялся, увидев, что Касси достает из холодильника бутылку «Боллингера».

— Наконец-то! А я все думал, когда ты найдешь достойный случай откупорить его.

— Ты ставил шампанское, когда подарил мне это, — напомнила она, с любовью поворачивая кольцо вокруг пальца. С сияющей улыбкой она подняла свой бокал. — За Куин Флетчер, нашу душечку.

Вечер был восхитительным. Ужинали в «Синем кабане». Этот местный ресторан славился изысканной кухней, но оба были так заняты друг другом, что почти не замечали, что у них на тарелке. Потом Алек медленно проехал короткий путь до Комб-Астона и вошел в коттедж вслед за Касси с хозяйским видом, от которого ей было и смешно и до смерти приятно. Когда они оказались одни в доме, она с радостным вздохом шагнула в его открытые объятия и застонала, попав в железное кольцо его рук. Ярость его страстных поцелуев перешла в триумф; он шептал что-то обольстительное, воспламеняющее, у ее жадно ловящего каждое слово уха. Они опустились на диван. Он подтолкнул ее на подушки; коснувшись губами прикрытых в забытьи глаз, скользнул вдоль ее лица и как хищник впился в ее приоткрытые губы. Она обняла его за шею. Его руки спустились в вырез шелковой блузки, потом он зарылся лицом в ее груди и крепко обнял за талию. Алек повернул к ней измученное нетерпением лицо.

— Касси, я хочу тебя, с ума схожу. Я дождусь свадьбы, хоть умру, но зачем ты так оттянула срок?

Касси посмотрела на него затуманившимися глазами.

— Можно… отменить…

Алек насторожился.

— Что такое?

— Можно отменить срок. Если невозможно ждать, — добавила она, оживляясь.

— Ты мог бы перенести бронь в отеле на Сейшельских островах, а если фирма ресторанного обслуживания не успеет, я подыщу другую… Конечно, священник согласится перенести срок. Ты мог бы оформить срочное разрешение… — Она замолчала, увидев его изумленное лицо. — Что, это слишком много?

— Неужели это говорит моя давно знакомая, любимая Касси Флетчер? — спросил он хриплым голосом, сжимая ее в объятиях. — Ангел мой, как я рад, что ты готова. Это правда?

— Да, правда, — уверила она его. — Ты однажды сказал, что жизнь — не генеральная репетиция. Так приступим к действию!

Последовала суматоха переоформления заказов, телефонных звонков, поспешных покупок для невесты и ее матери, и наконец Кэтрин Куин Флетчер и Александер Мерри Невиль сочетались браком на Новый год в маленькой нормандской церквушке Пресвятой Девы Марии поселка Комб-Астон. Кортеж составили брат Алека с семьей, приехавшие из Шотландии; шафером был товарищ Алека по Кембриджскому университету — психолог; еще несколько друзей и сотрудников жениха и невесты собрались позже на устроенном на скорую руку приеме в Бофорт-сквер, чтобы поднять тост за счастливую пару.

— Касси, я никак не пойму, что тебя заставило так неожиданно перенести срок, — сказала Кейт, когда они остались одни, перед тем как ехать ночевать в Комб-коттедж.

— Просто вдруг показалось бессмысленным тянуть время, — ответила счастливая Касси. Она посмотрелась в зеркало» висевшее в спальне, в которой они с Алеком вместе проведут ночь. В зеркале отразилось сияющее улыбкой созданье в кремовом шерстяном платье, со счастливыми глазами на разрумянившемся лице, с затейливой прической, украшенной мелкими белыми цветками из шелковой ткани. — Мы ведь уже не какие-нибудь подростки, мама.

— Сказать правду, — сухо ответила Кейт, — ты выглядишь помоложе, чем когда была подростком. И я очень этому рада. Будь счастлива, дорогая! Желаю тебе замечательно провести время на Сейшельских островах! Когда вернетесь, приезжайте к нам с Алеком, как только сможете выбраться.

Мистер и миссис Невиль собирались провести брачную ночь в Бофорт-сквер, а на следующий день сесть на самолет и отправиться в поисках солнца в трехнедельное свадебное путешествие. Коттедж решили продать. Касси с удивлением заметила, что вполне философски относится к тому, что кто-то другой станет его хозяином: с момента ее бракосочетания Комб-коттедж стал как бы законченной главой ее жизни.

Алек был поражен, узнав об этом, когда они, наконец наедине, сидели на диване перед подносом с шампанским и закуской, вспоминая завершившийся день. — Я думал, что ты не вынесешь одной мысли о том, что твой любимый коттедж станет чужим, — с расстановкой сказал он, гладя ее распущенные волосы. Оба уже переоделись: Касси в новую кремовую атласную ночную рубашку и алый бархатный халат, а Алек — в один из тренировочных костюмов, в которых он совершал пробежки по парку в случае прилива энергии.

— Я тоже так думала, — призналась она и улыбнулась ему. — Может быть, я научилась ценить то, что у меня есть.

Алек довольно потерся щекой о ее щеку.

— Я не ошибусь, если подумаю, что речь и обо мне?

— Прежде всего о тебе, — подтвердила она. — Многие ли имели возможность восстановить утраченное? Ах, Алек, до чего мне везет, хоть я и далеко не сразу сумела понять это.

— Это мне повезло, ангел мой, — возразил он и посадил ее к себе на колени. — Мы прошли такой долгий путь, чтоб дойти до этой минуты, Касси. Мне просто не верится, что наконец мы с тобой вместе.

— Попробую уверить тебя, — прошептала она и потянулась губами к его губам, обхватив руками его голову. Нежность его поцелуя мгновенно уступила порыву страсти. Он не пытался обуздать его, а Касси с такой нескрываемой пылкостью откликнулась на его чувство, что он подхватил ее на руки.

— Теперь уже можно не ждать! — с внезапно разгоревшимся чувством сказал он и направился к лестнице.

Касси приникла головой к его плечу.

— Теперь можно!

Алек рассмеялся. Поднявшись в спальню, он положил ее на кровать и торопливо снял с себя тренировочный костюм, затем опустился перед ней на колени, чтоб развязать шелковый шнур, которым был перепоясан ее халат. Пренебрегая его великолепием, он швырнул на пол алый бархат, лег рядом с ней и стал ласкать сквозь атлас, перед тем как окончательно раздеть. Чувство Алека все росло, он целовал Касси, вторгаясь в ее рот языком, а та с радостью принимала его, и его руки блуждали, лаская и заставляя страстно трепетать ее тело. Она стонала, ее тело, уже неподвластное ей, извивалось от уверенных прикосновений его пальцев, неумолимо толкающих ее на грань экстаза, и наконец, поддавшись собственному чувству, он овладел ею, и обоюдное наслаждение, острое как боль, привело, их к вершине физической гармонии.

Обессилевшая, Касси забылась было в объятиях Алека, но его руки заскользили по ее телу, его губы впились в нее, заставляя очнуться и с жаром ответить на его ласку. Лишь под утро, все еще крепко обхватив друг друга, они наконец погрузились в глубокий, без сновидений, сон.

Как только серый рассвет слабо забрезжил за занавесями, Касси проснулась, ничего не понимая, ощущая его волосы на своем обнаженном плече и тяжелую разгоряченную руку на животе. Она слегка пошевелилась, деликатно отстраняя руку, и резко вдохнула: стало ясно, что плохо не из-за тяжелой руки Алека. У нее свело поясницу и живот. Ничего не понимая, она скрежетала зубами. Ее организм, и так не слишком крепкий, вот-вот был готов подвести ее самым постыдным образом. Ерунда, успокаивала она себя. Алек — врач, он все знает о женщинах и об этих женских штучках. Вдруг она с испугом заметила, что это не обычные «женские штучки». Поясницу сковала невыносимая боль, а живот пронзила продолжительная, жуткая схватка.

Касси поползла к краю кровати, опасаясь не успеть добежать до ванной, но, когда она привстала, у нее перехватило дух от пронзительной боли, и она издала слабый стон.

Алек подскочил, мгновенно проснувшись.

— Дорогая, что с тобой?

— Мне что-то не по себе, — пробормотала она и попыталась улыбнуться, глядя на него через плечо. — Так неудобно. Обычные женские неприятности, доктор… — У нее перехватило дыхание, и она подавила хриплый стон.

Алек вскочил с постели, накинул халат и поспешил к ней. Касси сгорбилась, обхватив руками живот. Струйки пота текли по ее лицу.

— Дай руку, — приказал Алек и стал смотреть на часы, считая пульс, но она рванулась с места, забыв о своей наготе, пробежала несколько шагов и скрылась в ванной. Алек дал ей побыть одной, потом без церемоний открыл дверь, заставил ее встать и обернул махровой простыней. Касси судорожно вцепилась в него, когда ее тело скорчилось в новой схватке. Он прижал ее к себе, дожидаясь, чтобы схватка прошла, потом поднял на руки и бережно опустил на кровать.

— Тебе всегда так плохо? — с беспокойством спросил он. — Пойду заварю тебе чаю…

— Нет! Не уходи, — взмолилась Касси и в ужасе уставилась на него. Еще схватка, но едва она успела вдохнуть, как схватка возобновилась, и еще, и еще раз. Алек больше не отходил от нее, он только подкладывал под нее полотенца и ухаживал за ее хрупким телом, корчившимся от безумной боли на той самой кровати, на которой всего несколько часов назад оно соединялось с его телом, чтобы с замиранием сердца испытать блаженство.

Позднее, вечером, Касси лежала как изваяние в палате больницы Сент-Джон. Она почти успокоилась, но ужас еще не совсем покинул ее мысли. Алек ненадолго забежал к ней с работы. Он провел рукой по ее спутанным волосам и сказал, что придет еще раз позже. Она лежала, устремив взгляд за окно, и не могла смириться с тем, что потеряла ребенка. Какая же я дура, в полузабытьи думала она. Организм ее был непостоянным, у нее часто бывали сбои, она не придала значения этим ставшим привычными признакам. В последнее время она потеряла аппетит и похудела, но все отклонения отнесла на счет спешки в работе над книгой, беспокойства из-за взлома и прочих треволнений последнего времени — всего чего угодно, только не беременности.

Заботливая монахиня — сестра милосердия — принесла ей чаю. Касси пила его с чувством благодарности, но не поддалась уговорам поесть. Ей ничего не нужно было, только увидеть Алека.

Но, когда он наконец пришел, бледный и осунувшийся, Касси не нашла в нем утешения.

— Как себя чувствуешь? — спросил он, читая висевшую у изножья карту, и, пододвинув стул, присел.

Не целует, тупо подумала Касси. Ей хотелось, чтоб он поцеловал ее. Как будто молодожену это так трудно!

— Кажется, это называется «состояние удовлетворительное», — устало произнесла она.

— Я звонил в Комб-котгедж, но твоя мама с Майком, по-видимому, уехали в Уэльс. Я позже позвоню им туда и расскажу о случившемся. — Алек вопросительно посмотрел на Касси. — Попросить Кейт снова приехать сюда?

— Нет! — Слеза выкатилась из уголка ее глаза. Алек протянул ей бумажную салфетку. — Только если, — прошептала она, — я буду мешать… твоей работе. — Я сейчас не работаю, — напомнил он ей. — Ты не будешь мешать, Касси. Через несколько дней ты придешь в себя.

— Хорошо, — всхлипнула она и печально посмотрела на него. — Мне очень жаль, что я испортила медовый месяц.

Алек криво усмехнулся.

— Да, недолгим он оказался.

Касси сжала кулачки под одеялом.

— Я имела в виду Сейшельские острова.

— Это менее всего имеет значение. — Алек встал и взял ее за руку. — Тебе надо поспать, Касси. Мне пора.

Слезы снова полились из ее глаз.

— Но я хотела поговорить!

— Не сегодня, — твердо ответил он. — Будет на это время, когда вернешься домой. Я заеду за тобой утром.

Касси остановила на нем долгий взгляд, потом отвернулась. Ей было совершенно ясно, что за этим внешним спокойствием Алек скрывает злобу. Но она не в состоянии была что-либо поделать. С объяснениями надо было повременить.

— Что передать Кейт? — спросил он.

Касси нервно вздохнула и отвела глаза.

— Передай привет. И скажи, что, как только… поправлюсь, приеду навестить ее.

— Хорошо. Теперь отдохни. Я буду здесь утром. — Алек остановился в нерешительности, потом наклонился, чтобы запечатлеть легкий поцелуй на ее щеке. Касси была уверена, что это было демонстрацией перед сестрой милосердия, зашедшей, чтобы узнать, не нужно ли чего миссис Невиль.

Касси всю ночь мучилась от того, как Алек с ней холоден, и утром пришла в ужас при виде своего отражения в зеркале. Это пепельно-серое лицо с кругами под глазами совсем не похоже на лицо розовощекой невесты, с горечью подумала она.

Другая монахиня помогла ей справиться с утомительной процедурой принятия ванны, одевания в платье, которое привез ей Алек, и наконец укладывания волос в пучок. Когда все было сделано, она так устала, что уже смотреть не хотела на завтрак.

Монахиня, сестра Жозефина, долго ее уговаривала; наконец, чтобы сделать ей приятное, Касси выпила апельсинового соку, но отказалась от всего остального, кроме чая, который она пила, сидя в кресле и читая утреннюю газету в ожидании Алека.

Наконец он приехал. Вид у него был немногим лучше, чем у Касси. С ним был Чарльз Конвей, гинеколог, присутствовавший на их свадьбе всего день назад. По-видимому, от его решения зависело, сможет ли она выписаться из больницы и ехать домой с Алеком.

С чувством неловкости Касси позволила осмотреть себя. Алек ждал в коридоре Через час она была уже в гостиной в Бофорт-сквер, сидела на диване перед подносом с кофе, а Алек, стоя у камина, смотрел на нее холодными испытующими глазами.

— Почему ты мне ничего не сказала, Касси? — спросил он без предисловий. Касси с облегчением вздохнула. Ей очень хотелось поскорее покончить с объяснениями и продолжить медовый месяц, где бы они ни провели его.

— Я правда не знала, — ответила она, подавая ему чашку Алек чуть не разбил ее, резко стукнув о каминную полку.

— Не знала! Ты что, дурачком меня считаешь? Ты не могла не знать.

Она покачала головой и отпила кофе.

— Алек, у меня всю жизнь были сбои. И когда в течение пары месяцев ничего не было, мне в голову не пришло, что это может что-нибудь значить.

Алек резко опустился в кресло.

— Ты хочешь, чтобы я этому поверил?

Касси охватил гнев. Она посмотрела в его угрюмое, бледное лицо.

— Конечно. Это же правда.

Алек взъерошил волосы и так сверкнул на нее глазами, что она вся съежилась.

— Для автора запуганных сюжетов звучит слабовато. Ты не согласна?

— Алек… — начала было она, но он остановил ее, подняв руку вверх.

— Вчера у меня было много времени на размышления. В конце концов все начало вставать на свои места.

Касси непонимающе смотрела на него.

— Что ты хочешь сказать?

— Эта твоя блестящая идея ускорить свадьбу, пока ни я, ни кто-либо другой не успели догадаться, для чего тебе это нужно. — Он затряс головой, не давая ей возразить. — Дай договорить. И вдруг тебе срочно надо замуж, а я, как болван, воображаю, будто ты перестала артачиться. А ты тем временем уже понесла от другого мужчины.

Касси ушам своим не верила. Она вытаращила глаза, а белое, как пергамент, лицо утратило последние следы красок. У нее зуб на зуб не попадал. Она сжала челюсти, чувствуя, что не способна произнести и слова в свою защиту, а Алек охрипшим от горечи голосом продолжал разрушать ее последние иллюзии.

— Выходит, тебе полицейского инспектора было мало, верно, Касси? Ты вдруг подумала, что, когда ребенок будет мешать тебе писать, выдающийся врач-консультант сможет обеспечить тебя лучше, чем полицейский, у которого уже семья на шее? — Он вдруг наклонился, почти вплотную приблизив побледневшее от негодования лицо к ее лицу. — Вот почему ты позволила мне приблизиться к тебе, когда взломали твой коттедж: чтобы заставить меня думать, будто ребенок мой.

Касси сквозь пелену слез смотрела на его лицо. Капельки пота проступили у нее на лбу и на ладонях, сжавшихся в кулаки, чтобы скрыть от него, как убийственно действовали его обвинения.

— Ты не прав, — прошептала она.

— Нет, Касси, не думаю. — У нее мурашки по спине пошли при виде улыбки, с какой он смотрел на нее. — Вчера меня мучила бессонница, и я вспомнил, что так и не прочел книжку, на которой ты на своем вечере запечатлела свой автограф. Я лег в постель с ней, за неимением лучшего. И, Касси, это было для меня откровением.

Касси, онемев, сдерживала дыхание и старалась подавить приступ тошноты.

— Я думал, это будет обычный детектив, — продолжал Алек, как о произведении какого-то незнакомого писателя. — Но «Смертные грехи» оказались весьма кровавой книжицей, полной всевозможной патологии, с особо жестоким убийством, напоминающим игру в кошки-мышки. Но что меня наповал сразило, так это роман между твоей сержантшей следственного отдела, этой Херриет Гейл, и патологом, неким Руфусом. — У Алека приподнялись брови. — От этих любовных сцен просто в жар кидает. Неудивительно, что твои книги идут нарасхват. И последнее, но самое главное: по описанию предмет любви этой дамы получается вылитый Лайам Райли. — Он глубоко вздохнул и сверкнул ледяными глазами. — Ну, что ты мне на это скажешь?

В усталых глазах Касси неверие смешалось с презрением.

— Я бы многое могла сказать, но не стану унижаться до объяснений, да и ты все равно ничего не поймешь. Одно тебе скажу, Алек Невиль: хоть ты и выдающийся хирург и превосходишь умом таких, как я, простых смертных, но какой же ты отъявленный болван! — Она с трудом встала на ноги и ахнула: комната закружилась вокруг нее. Она рухнула без сознания, и он едва успел ее подхватить.

Глава 11

Касси очнулась в постели. Она с трудом села и, опустив голову на приподнятые колени, переживала происшедшую внизу сцену во всех ее обидных подробностях, до той самой минуты, когда она поддалась обмороку, с которым все время боролась, с тех пор как вернулась домой.

Но ведь я здесь не дома, уныло подумала она. Это его дом и его постель. Она твердо намеревалась покинуть и то и другое, как только соберется с силами. Как будто мало было огорчений, эта кровать, на которой она лежала, пробуждала воспоминания о брачной ночи, а у нее не хватало сил вынести это. Кроме того, если спать на одной кровати с Алеком, придется вместе пользоваться ванной комнатой, а это, если учесть сложившиеся обстоятельства, уже смахивало на излишне интимные отношения. Она осторожно опустила на пол ноги и неуверенной поступью направилась во вторую спальню. С облегчением увидев, что кровать постелена, она скользнула в прохладную, уютную постель и, закрыв глаза, постаралась ни о чем не думать.

Скоро, когда придет в себя, она придумает, как быть дальше. Но сейчас было слишком тяжело даже думать об этом. Все это, она давно знала, пройдет. Алек оскорблял ее и раньше. Его обвинения в неверности были лишены оснований тогда, когда ей было двадцать лет. Да и сейчас, спустя десять лет, ей не в чем было оправдываться. Но Алек, как никто, мог обидеть ее.

Касси задремала, но ее разбудил голос Алека. Он звал ее по имени и сильно сжимал ей руку.

— Касси, ты что тут делаешь?

Она приоткрыла глаза и увидела его злое, осуждающее лицо.

— Пытаюсь поспать, — мрачно произнесла она. — Будь добр, уйди и не беспокой меня.

— Не нужно было для этого так далеко ходить. Я сам собирался здесь спать, — огрызнулся он.

— Теперь можешь не утруждать себя. — Касси устало отвернулась.

— Тебе надо поесть.

— Мне ничего не надо. Спасибо, — вежливо добавила она. Она почувствовала, как кровать прогибается под тяжестью Алека. Он сел, не отпуская ее руку.

— Касси, я говорю с тобой как врач, а не… не как твой муж.

Она повернула голову и, презрительно улыбаясь, посмотрела на его посеревшее лицо.

— Боже, ты просто подавился, когда произнес это. Не беспокойся, я тебе не навязываю это звание. Мы позаботимся об этом при первой же возможности. Глаза Алека заблестели холодно и заносчиво.

— И не думай. Ты не сможешь добиться развода — я для этого не давал повода. А я не намерен требовать развода у тебя.

Она нахмурилась.

— Неужели? Удивительно. После всего, что ты наговорил там, внизу, я думала, это будет первым, за что ты возьмешься.

— Честно говоря, есть некоторое преимущество в том, чтобы иметь такую супругу, как ты, — сказал он и потер пальцами ее руку — Ты хороша собой, талантливо пишешь, интересная собеседница, даже хорошо готовишь. А уж в постели твой талант превосходит все остальные. Что может побудить меня развестись с тобой?

Касси злобно уставилась на него огромными, кажущимися черными пятнами на бледном лице глазами.

— Ты только что привел немало доводов. — Ее глаза сощурились. — Или ты уважаешь общественное мнение? Было бы так некрасиво с твоей стороны выставить меня из дома прямо сейчас, после случившегося, и тому подобное. Могла бы пострадать твоя репутация. Кто-нибудь мог бы даже разделить твои сомнения в отцовстве моего ребенка. Это способно подорвать твое самолюбие.

— Это ты подрываешь мое самолюбие, — зарычал он и поднялся. — Теперь слушай меня. Если ты не станешь есть, окажешься снова в больнице. Так что я разогрею суп и буду стоять над тобой, пока ты его не проглотишь. — Алек остановился в дверях и посмотрел на ее сердитое лицо. — Да, и еще. Звонил Бен. Он, естественно, очень беспокоится. Мать ему велела докладывать о твоем состоянии. Я сказал, что он может зайти вечером.

К концу недели Касси физически стало гораздо лучше, но душевно она только еще больше расстроилась, если это было возможно. Она несколько раз принимала решение попытаться объяснить Алеку, что он неправильно представляет себе случившееся, но слова даже ей самой казались настолько неубедительными, что она отступала перед такой задачей. Бен почти каждый день приходил к ней на несколько минут, приносил то конфеты, то книжку, а однажды — видеокассету, которую ей хотелось посмотреть. Он относился к ней с сочувствием, был ласков, но мысль о ее выкидыше настолько явно смущала его, что Касси вообще перестала говорить об этом, чтобы пощадить и брата и себя. Она долго говорила по телефону с Кейт и пообещала приехать в Уэльс, как только позволят силы. В остальное время, в каком-то отрешенном состоянии, она жила в одном доме с Алеком, а их отношения можно было считать болезненным и неловким перемирием.

Вскоре Алек снова стал принимать пациентов у себя дома, а когда Касси несколько окрепла, он вернулся на свое место в отделении имени Бернса в пенништонской больнице. Отпуск, как он нарочито выражался, можно было отложить до выздоровления Касси. Маргарет, регистраторша, могла отвечать на телефонные звонки, а он был бы только рад оказать любую помощь своей жене. Как только Алек ушел из дома на весь день, Касси уложила чемодан, дождалась, когда Маргарет пошла обедать, и оставила ей записку, что уходит на оставшиеся полдня. В чемодан она положила еду, по телефону заказала такси и велела шоферу отвезти ее в Комб-Астон. Оказавшись в коттедже, Касси включила отопление, так что стало жарко, прилегла на диван с бестселлером, который ей принес Бен, и впервые после обстрела обвинениями, которому подверг ее Алек, почувствовала себя спокойно. В семь часов вечера, когда Алек должен был вернуться домой, зазвонил телефон. Касси подняла трубку и произнесла ровным голосом:

— Здравствуй, Алек.

— Как ты догадалась, что это я? — резко спросил он.

— Мои любовники успели доложить мне, — съязвила она.

Наступила пауза.

— Касси, ты недостаточно здорова, чтоб быть одной, — выдавил он наконец.

— Ошибаешься, Алек, — возразила она. — С тех пор как у меня был выкидыш, только сейчас мне действительно полегчало.

— Из-за того, что ты опять в своем драгоценном коттедже? — с горечью спросил он.

— Не станешь же ты отрицать, что в последние дни нам было не слишком легко проводить время в обществе друг друга, — напомнила она. — Я чувствую себя уютнее здесь, где никто мне не напоминает о моих придуманных грехах.

— Придуманных? — вспылил он. — Ты бы могла попытаться что-либо отрицать.

— Какой смысл было это делать? Ты взял на себя роль моего судьи и присяжных; судил, признал виновной и вынес приговор. Я не в состоянии предъявить хоть какие-нибудь доказательства того, что все, что ты сказал, неверно. Так зачем мне тратить на это время и силы?

Снова наступила пауза.

— Ты навсегда переехала в коттедж? — наконец спросил он.

— Нет, не беспокойся, я не стану позорить тебя своим побегом. Если хочешь, можешь заехать за мной позже, а утром прислать ко мне Маргарет с каким-нибудь поручением. Тогда никому в голову не придет, что я на какое-то время уехала.

— Касси, — сказал Алек таким голосом, что у нее прошел мороз по коже, — мне мало дела до того, что подумает Маргарет. Если тебе будет приятно переночевать в коттедже или пожить там, ты можешь так и поступить.

— В таком случае решено. Спокойной ночи, Алек. — Касси положила трубку, не дожидаясь его ответа, и собралась спокойно провести вечер в одиночестве. Но неожиданно для себя она вскоре стала сожалеть о своем решении остаться. Дул сильный ветер, стропила скрипели, и Касси охватило тревожное чувство, которое ей не удалось побороть, даже громко включив телевизор. Ерунда, с раздражением подумала она. Никогда раньше она не обращала внимания на эти шумы. Просто коттедж постоял без отопления, и тепло, распространяясь по дому, создает всякие звуковые эффекты. Она приготовила себе на ужин омлет, но ела без аппетита. Ей стало казаться, что к шуму, возникающему в доме, прибавился звук шагов на дворе. Это все из-за твоих триллеров, сказала она себе. В ее воображении обыкновенные шумы становились чем-то зловещим. Сдерживая порыв позвонить Алеку, она поднялась на второй этаж и включила электроплед, потом сделала погромче радио, оделась в самую теплую ночную рубашку и залезла в постель, прихватив книгу. Перед этим она подперла креслом ручку двери.

Хорошо, что Алек не видит, подумала она с гримасой. Он, наверное, думает, что я отдыхаю в одиночестве. Честно говоря, она на это и надеялась, но, к несчастью, Касси все еще горячо любила Алека, и более всего ей хотелось быть рядом с ним. Возвращение в коттедж оказалось полезным хотя бы тем, что позволило ей осознать это. Но ничто на свете не заставило бы ее признаться в этом ему.

Касси ужасно провела ночь. Она прислушивалась к вою ветра, боялась погасить свет, а при свете заснуть не могла. Под утро она впала в тяжелую дремоту и была разбужена телефоном, который надрывался у самого ее уха.

— Касси? — Это был Алек. — Ты в порядке?

— Да, — сердито солгала она. — А что?

— Я не спросил, взяла ли ты чего-нибудь поесть.

— Конечно, взяла. Я же не совсем дура.

— Конечно, — невыразительным голосом сказал он. — Я и не считал тебя дурой. — Он помолчал. — Когда думаешь вернуться домой?

Домой? Касси оглядела свою спальню. Она когда-то верила, что всегда будет считать это своим домом. Теперь она сомневалась. Конечно, Бофорт-сквер «домом» не стал, но там хоть она не оставалась одна.

— Касси, — спросил Алек, — ты слышала, что я сказал?

— Да, слышала. Я приеду до обеда. Моя машина здесь, в гараже.

— Не надо. Я заеду за тобой.

— Не стоит…

— Сейчас я еду в Сент-Джон, — сухо перебил он. — Там я управлюсь к полудню и заеду за тобой, когда пойду обедать.

Касси со вздохом повесила трубку, выключила свет и отодвинула от двери кресло. При дневном свете ее страхи стали казаться нелепыми. Но все-таки ей было страшно одной. Итак, Комб-коттедж не оправдал себя как убежище. Еще вчера она хотела отменить его продажу. Теперь она колебалась.

Касси приняла ванну, отыскала в шкафу и надела коричневые твидовые брюки и ярко-розовый свитер, потом нашла коричневые шерстяные носки, надела замшевые ботинки на низком каблуке, причесалась, подвязала волосы коричневой бархатной лентой и спустилась, чтобы приготовить себе завтрак.

Пока она ела, еще раз зазвонил телефон. Касси злобно посмотрела на него. Если Алек намерен каждые полчаса справляться о ней, она просто с ума сойдет! Это была его регистраторша Маргарет. Она сообщила Касси, что некий инспектор Райли звонил и просил миссис Невиль принять его.

— Я не знала, как быть, — виновато проговорила она, — так что сказала ему, что вы вышли и чтоб он перезвонил через полчаса. Мистер Невиль ответил, что вы будете дома к обеду, но инспектор Райли, кажется, хотел как можно скорее поговорить с вами. Дать ему ваш телефон?

Касси задумалась.

— Вот что, Маргарет, — медленно произнесла она, — когда инспектор Райли перезвонит, скажите ему, пусть зайдет ко мне сюда. Он знает адрес. Если не сможет, скажите, что я буду в Бофорт-сквер после обеда.

Касси было интересно, о чем это Лайам спешит поговорить с ней. Она позавтракала, вымыла посуду и тут увидела, как подъехала машина, из которой вышел Лайам и направился по дорожке к дому. Касси с удовольствием следила за ним из окна: шел он бодрым шагом и, казалось, помолодел.

Она поспешила открыть ему и встретила его улыбкой.

— Здравствуй, Лайам. Заходи. Попьем кофе, или тебе нельзя тратить время на светские визиты?

Лайам неожиданно чмокнул ее в щеку и пошел следом за ней на кухню, заверив, что с удовольствием выпьет кофе.

— Потому что я на самом деле здесь не со светским визитом, — сообщил он ей.

— Трам-тарарам, всем стоять, не двигаться! — выпалила Касси, подняв руки. Лайам рассмеялся и сел за стол. С раскованным и довольным видом он наблюдал за тем, как она наливала воду в чайник и расставляла чашки.

— Этим визитом я убиваю сразу двух зайцев, — сказал он. — Даже трех, — добавил он, смущенно улыбаясь. — Во-первых, Касси, поздравляю тебя… это что касается вступления в брак. Жаль, что ты заболела и не смогла путешествовать в медовый месяц.

Касси пристально взглянула на него, подавая ему чашку.

— Кто тебе рассказал об этом?

— Бен. Я звонил ему вчера вечером, чтоб узнать твой телефон, а он сказал, что ты неважнецки себя чувствуешь.

Касси села у противоположного края стола, подперев руками подбородок, и сердито посмотрела на него.

— Было похуже, Лайам. У меня был выкидыш.

— Как! — потрясение воскликнул он. — Черт, Касси, не знаю, что сказать. Бен в подробности не вдавался.

— Ничего удивительного. — Касси отпила кофе. — Впрочем, не надо об этом. Ты сказал, у тебя три дела. Так где еще два?

Казалось, что Лайаму хочется выразить еще что-то сочувственное, но он погладил ее руку и удивил новостью о том, что часть ее имущества найдена. — Не может быть, Лайам! — воскликнула она.

Он заверил ее, что еще как может быть: на нескольких толкучках в районе Бенбери было обнаружено немало краденых вещей. Воры пойманы, и мейсенские статуэтки, картины и пемброкский столик, принадлежавшие Касси, находились в полиции.

— Электротехники пока, увы, нет, но может тоже объявиться, — добавил Лайам.

— Это не имеет значения. Я беспокоилась о бабушкиных статуэтках и о мамином столике. — Касси вскочила на ноги и звонко поцеловала Лайама. — Так мило с твоей стороны приехать, чтоб лично сказать мне. Когда вернут вещи?

— Как только их привезут в Пеннингтон, — сказал Лайам и интригующе улыбнулся.

— Давай, Лайам, а третье?

— Мы с Дэттой снова вместе, — смущенно ответил он и встал, намереваясь уйти.

Касси поддалась порыву и обхватила его за плечи.

— Как я рада, Лайам. И за тебя, и за детей.

Китги и Тесе, должно быть, так счастливы.

— Они очень счастливы. А ты, Касси? — Он прикоснулся рукой к ее бледной щеке. — Ты выглядишь так, будто тебя ветром сдуть может. Невиль очень расстроился, когда ты потеряла ребенка?

— Еще как расстроился. — Касси уныло улыбнулась. — Он совершенно убежден, что, это твой ребенок.

Когда Алек приехал за Касси, он окинул ее профессиональным взглядом и заявил, что она действительно выглядит лучше.

— На тебя так подействовал свежий воздух или пребывание в коттедже? — спросил он, когда нес ее чемодан к машине.

— Наверно, и то и другое, — неискренне ответила она, потом, когда он сел рядом с ней, посмотрела прямо ему в лицо. — Лайам Райли заходил ко мне утром.

Алек вцепился руками в руль.

— Не мешало бы ему стать порядочным мужчиной и прекратить волочиться за тобой. Ты же замужем, черт… — Он замолчал, включил зажигание, и машина, слегка покачиваясь на неровной дорожке, выехала на шоссе.

— Сперва он позвонил в Бофорт-сквер, — сказала Касси, не обращая внимания на замечание Алека. — Можешь мне не верить, но цель его визита — не установить порочащую связь с новоиспеченной невестой, а уведомить меня о том, что кое-какие из моих вещей нашлись.

Алек слегка оттаял.

— А, ясно. Извини. Честно говоря, я был уверен, что больше тебе их не видать.

— И я так думала. — Касси взглянула на него. — Еще он хотел поделиться тем, что вернулся к жене и детям и теперь очень счастлив. Алек нахмурился.

— Он сказал, что счастлив? Не слишком тактично с его стороны, при сложившихся обстоятельствах.

— Что за обстоятельства? — резко спросила она. — У Лайама все складывается наилучшим образом. Я рада и за него, и за Китги и Тесе.

Алек молча вел машину, потом не удержался и спросил, говорила ли она Лайаму о выкидыше.

— Да, Алек, я ему сказала. — Касси смотрела вперед на дорогу, лицо ее было каменным.

— И как он отреагировал?

— Он очень сокрушался.

— Еще бы он не сокрушался, — произнес Алек настолько грубо, что Касси уже не стала ничего объяснять.

Вечером они вдвоем сели, в столовой за простой и вкусный ужин, приготовленный миссис Лукас, которая приходила у них убирать. Касси предпочла бы ужинать на кухне, но миссис Лукас решила во что бы то ни стало остаться подавать на стол, и пришлось разыграть полный спектакль с канделябрами и вином, из-за чего все это превратилось в фарс.

Касси почти не ела, зато два бокала вина выпила как лимонад, и кончилось тем, что уже после двух чашек кофе у нее разболелась голова. Она пожелала Алеку спокойной ночи и легла пораньше.

Нет, думала Касси, дожидаясь, чтобы подействовали таблетки аспирина, так никуда не годится, что это за супружеская жизнь! Завтра она поедет в Уэльс. И когда Алек зашел узнать, не надо ли ей чего, она сказала ему о своем решении.

— Ты не можешь так далеко вести машину. Ты еще нездорова, Касси, — непререкаемым тоном сказал он. Добавлять, что он лично запрещает даже думать об этом, не было необходимости: это можно было прочесть на его лице.

— Я поеду поездом, — сказала Касси, отворачиваясь. — Мне… хочется побыть с мамой.

Он глубоко вздохнул.

— Конечно. Я тебя понимаю. Приеду за тобой в конце недели.

Касси с вызовом посмотрела на него.

— Я, может быть, останусь подольше.

— Как хочешь. Но я все равно приеду в выходные, чтоб навестить тебя.

— Зачем?! — резко спросила она и скривилась от сильной головной боли.

— Так мне угодно! — рявкнул он и вышел из комнаты.

Кейт, с трудом скрывая беспокойство, встречала Касси на железнодорожной станции Кармартен.

— Ты ужасно выглядишь, — прямо сказала она, закутала в коврик колени Касси и села рядом, с беспокойством вглядываясь в лицо дочери.

Касси сверкнула глазами.

— И ты, Брут!

Кейт прикусила губу.

— Ясно. Он недоволен.

— Это касается самого путешествия, а не места назначения. Грозился приехать в выходные и проверить, как я веду себя. Надеюсь, вас это не стеснит.

— Мы всегда рады твоему мужу, — деликатно заметила мать. — А то, что он о тебе беспокоится, совершенно естественно, Кэтрин.

У Касси передернуло лицо. Мать редко обращалась к ней так официально, по имени.

— Все не так просто, мама, — с усталостью в голосе ответила она. — Я специально приехала посоветоваться. Надеюсь, ты найдешь, как помочь мне. Майк, как всегда, радушно принял Касси, когда она доехала до Брайн-Морфа, а после ужина деликатно удалился на час в местный ресторан, чтобы дать Кейт поговорить с дочерью наедине. Касси все рассказала матери и спокойно ждала ответа, в полной уверенности, что мать способна выцарапать глаза Алеку Невилю за малейшее недоверие к рассказу ее милой доченьки.

— Касси, как я понимаю, ты даже не сделала попытки рассказать ему правду, — проговорила Кейт, подумав. — А почему я должна ему рассказывать? — горячилась Касси. — Он мог бы доверять мне… — Она сердито стиснула зубы, услышав телефонный звонок, и злыми глазами посмотрела на мать, когда та вернулась из прихожей, чтобы сказать, что Алек хочет с ней поговорить.

— Ты не могла просто сказать ему, что я благополучно доехала?

— Касси, ступай поговори со своим мужем. Сейчас же.

Хоть ей и было уже тридцать лет, но Касси все еще подскакивала, слыша эту, интонацию в голосе матери.

— Здравствуй, Алек, — сказала она упавшим голосом.

— Я надеялся, что ты позвонишь мне, как только приедешь, — заявил он, не скрывая резких ноток в голосе.

— Я не знала, где ты будешь.

— Уже восьмой час, Касси. Ты прекрасно знаешь, где я бываю в это время.

— Извини, — пробормотала она, — я не подумала.

— Нелестное для меня признание.

— Извини. Как бы то ни было, я доехала целой и невредимой и чувствую себя прекрасно. Ну, не то чтоб прекрасно, но все в порядке.

— Хорошо. Я приеду в субботу к обеду. Спешу добавить, что Кейт настаивает на этом.

— Не сомневаюсь. Отлично. Пока.

— Касси, береги себя. Пожалуйста.

— Здесь мама, так что меня уберегут, — успокоила она его. В его голосе прозвучало что-то, от чего ей захотелось расплакаться. — Спокойной ночи, Алек.

До конца недели Касси ни дня не провела без общества своей матери. Иногда к ним присоединялся Майк, но он обычно давал возможность женщинам посекретничать, после того как услышал о делах Касси. Теперь, когда она уехала от Алека, Касси уже не так на него сердилась. Кейт настойчиво советовала, чтобы в субботу, когда он приедет, Касси подавила гордость, просто и ясно поговорила о своей беременности, и, может быть, здесь на нейтральной территории, окажется легче, чем в Пеннингтоне, во всем разобраться. Касси нисколько не сомневалась, что Алек ее любит, но она всей душой желала, чтобы он еще и доверял ей, верил тому, что она говорит ему. Снег, выпавший ночью, был для нее неожиданностью. Когда она проснулась в субботу утром, весь мир побелел. Дрожа от холода, она накинула на себя что-то теплое и спустилась завтракать. Кейт и Майк тоже удивились такой погоде.

— Мне казалось, здесь не бывает снегопадов, — удивленно сказала Касси.

— Только изредка, ведь рядом — море. Может быть, ты позвонишь Алеку, чтобы он не приезжал? — сказал Майк, когда они услышали по радио прогноз погоды.

— Пожалуй, — обронила Касси. Эта мысль вызвала у нее глубоко скрытое недовольство. Но, набрав номер Бофорт-сквер, она услышала только пару слов, записанных Алеком на автоответчике. По-видимому, он уже выехал. Касси доложила об этом остальным, налила еще кофе, поговорила с Майком о новостях, а по окончании завтрака не позволила себе сидеть сложа руки и помогла Кейт по хозяйству. К обеду дом сверкал чистотой, стол был накрыт, из духовки аппетитно пахло. Но Касси от работы не устала. Она не могла избавиться от раздражения и чувства тревоги. Касси поднялась, приняла ванну, переоделась, повозилась с прической. Попробовала нарумянить щеки, но потом стерла румяна. Она оперлась ладонями о подоконник и вгляделась в узкую дорогу, извивающуюся посреди снежной белизны. Тревога и беспокойство не покидали ее. Прогноз погоды в полдень был мрачным: везде ожидались снегопады, в некоторых местах — обильные. Ну конечно же, успокаивала она себя, Алек догадается где-нибудь остановиться и переждать, если погода совсем разбушуется.

Неожиданно приняв решение, Касси стала рыться в шкафу, нашла старый шерстяной берет и длинный полосатый шарф, варежки из овчины и спустилась, чтобы попросить у Кейт ее утепленный плащ с накидкой.

— Прогуляюсь с Тэффом, — сказала она, натягивая резиновые сапоги. — Я недолго.

— Не ходи далеко, — предупредил ее Майк.

— И смотри не поскользнись, — добавила Кейт.

Касси свистнула Тэффу. Собака опрометью прибежала и стала подскакивать, как тявкающий резиновый мячик, радуясь тому, что ее выпускают в замечательный белый простор. Круто спускающаяся дорожка была скользкой, но, когда они оказались на проселочной дороге, идти стало легче, так как она была настолько защищена каменной стеной, заросшей живой изгородью, что в нескольких местах вообще не было снега. Здесь машина свободно могла проехать. Конечно, если она удачно минует крутые повороты серпантина главной дороги. Вздрогнув, Касси прогнала эту мысль и поспешила вслед за Тэффом, который норовил удрать в поле. В конце концов она оказалась вынуждена пристегнуть его на поводок, и собака затрусила рядом, вскидывая на хозяйку смеющуюся, с искорками в глазах кудлатую морду. Касси бодро шагала вперед. От прогулки ей становилось лучше. Вдруг на лицо село несколько снежинок, потом еще, еще, и Касси поняла, что начался обещанный буран. Она поспешила назад. Тэфф бежал следом, ему явно нравилось это, но Касси было тяжело. Когда она добралась до дома, то совсем запыхалась и была рада плюхнуться на стул и дать Майку снять с нее сапоги.

— Алек звонил? — с трудом проговорила она, стаскивая промокший берет.

— Нет, детка. Может быть, ему не хочется тратить время на поиски телефона-автомата.

— Но, мама, у него есть телефон в машине! — Касси вскочила на ноги, повесила насквозь промокший плащ на крючок за кухонной дверью и, поджав губы, посмотрела на часы. — Он задерживается.

Майк заверил ее, что удивляться нечему, протянул ей стакан хереса, похлопал по плечу и сказал, что лучше сидеть у камина и не дуться.

— Дуться! — с негодованием воскликнула Касси, потом нехотя улыбнулась и сделала, как он сказал. Она попыталась в течение нескольких минут принять участие в мирной беседе, и это помогло подавить овладевающий ею страх.

К двум часам Кейт уговорила всех поесть супу, а остальную еду оставить на ужин. К тому времени, когда они убирали со стола, никто даже не притворялся спокойным.

— Попробовать, что ли, позвонить в Ассоциацию автомобилистов и получить сводку об условиях на дорогах, — сказал Майк, но через минуту вернулся с озабоченным видом. — Телефон не работает, — доложил он. — Неудивительно, что Алек не дозвонился.

— Только не это! Как я узнаю, если он попадет в аварию? — взвизгнула Касси и подошла к окну. Обхватив себя руками, она уставилась на бушующую за окном бурю. — Может быть, он валяется где-нибудь на обочине или…

— Немедленно прекрати, — одернула ее Кейт и схватила под руку. — Садись к камину, успокойся.

Касси глубоко вздохнула, взяла себя в руки и жалко улыбнулась, извиняясь перед Кейт и Майком.

— Не сердитесь. Давайте поиграем в карты или в триктрак… Мне надо занять себя чем-нибудь!

Усевшись с Майком за триктрак, она почувствовала себя лучше. Буря притихла, в комнате было уютно от полыхавшего камина. Кейт включила пару ламп, когда стало темнеть. По радио звучала тихая музыка. Кейт занималась вязанием, Касси и Майк сражались в триктрак, но это была только видимость покоя. Под личиной напускного спокойствия Касси цепенела от ужаса и, будучи не в состоянии более сидеть, пошла заваривать чай. Вдруг погас свет и замолкло радио, и только камин продолжал излучать свет и тепло.

Все стали суетиться. Кейт зажгла свечи, Майк пошел в гараж за газовой плиткой и баллоном к ней, за ним с лаем бросился Тэфф, решив, что хозяин для него затеял такую игру: носиться из дома в гараж. Касси порылась в ящике в поисках батареек для радио. Кейт откопала где-то старинный чугунный чайник и поставила его кипятиться на решетку камина. Она ворчала, что электричество могло бы отключиться чуть позже, дав им успеть приготовить чай.

— Хоть запеканка готова, — бодро сказала Касси, расставляя чашки на подносе. — Овощи мы приготовим на плитке, а… а… — Ее лицо вдруг исказилось, и она бросилась к Кейт. — Мама, мама, ну где же он?

Кейт крепко обняла дочь.

— Хоть я и мало знаю Алека, я уверена, что он в конце концов доберется. Просто погода его задерживает.

Несколько успокоенная разумным замечанием матери, Касси поцеловала ее в щеку и подбежала к Майку, чтобы помочь ему с дровами: он с охапкой застрял в дверях, а рядом вертелся взбудораженный Тэфф. Когда все несколько успокоились, Майк приподнял голову.

— Тихо все! Там какой-то шум на дороге.

Все побежали к двери и стали всматриваться в сумерки. Приглушенный снегом шум приближался. Это была какая-то машина. Она медленно двигалась и грохотала, совсем не как «даймлер» Алека, который можно было узнать по урчанию мотора. Машина остановилась внизу, у начала дорожки. Касси услышала громкие голоса, прислушалась к ним и стремглав бросилась вниз, скользя замшевыми туфлями, прямо к мужчине, который, бросив сумку, раскинул руки и поймал ее в свои объятия.

— Где тебя черт носил? — визжала она, обвивая руками его шею, а он наклонился, чтобы поцеловать ее. Они не замечали кружащихся вокруг них хлопьев снега.

— Как ты думаешь? — прохрипел он, на секунду поднял голову и снова стал целовать, пока не подошел Майк с собакой. Майк предложил им сначала войти в дом, а уж потом у камина продолжить свое занятие, пока оба еще не слегли с пневмонией.

Они вошли в дом. Поздоровавшись со всеми, Алек снял кожаную куртку и подошел к камину. В одной руке у него была дымящаяся чашка кофе, сдобренного коньяком, другой он обнимал Касси. Он стал рассказывать о своих злоключениях.

— Утром, перед тем как выехать, я заглянул в отделение имени Бернса, — начал Алек. — Когда я наконец оттуда выбрался, погода уже испортилась. — Он посмотрел на радостное лицо Касси. — Но мне не терпелось попасть сюда, так что я все-таки выехал. Скоро я понял, что надо было сделать крюк по шоссе, прежде чем пускаться по этим уэльским проселкам, но уже негде было сворачивать.

Проезжая через несколько охваченных снегопадом районов, Алек время от времени пытался дозвониться Касси, чтобы доложить о своем продвижении. Но тщетно.

— Телефон не работает, — объяснила Касси и так тепло улыбнулась ему, что Алек смутился, но тут же улыбнулся и продолжил свой рассказ:

— На побережье обрушились сильнейшие снегопады — таких никто и не припомнит. По кардиганской дороге еще можно было проехать, но здешняя — просто ужас. На этих крутых поворотах, должно быть, сложно ехать и в нормальную погоду, но сейчас только отчаянная голова пойдет на это!

Алек, чуть не свернув себе шею на особо крутом повороте, зашел на какую-то ферму разузнать, как можно проехать дальше, моля Бога, чтобы это было не слишком далеко от Брайн-Морфа, и с благодарностью принял неожиданное предложение фермера поставить «даймлер» в сарай и доехать на тракторе последние одну-две мили.

— Итак, я здесь, — в заключение сказал Алек и допил кофе. — Я замерз, промок, опоздал и бесконечно рад находиться с вами.

— И мы рады, что ты добрался, — с жаром ответила Кейт и встала. — Как видите, мы сидим не только без телефона, но и без света, так что с ужином, может быть, придется слегка подождать. К счастью, основное блюдо уже готово. Что же касается остального, это станет испытанием нашей с Майком сноровки. — Она улыбнулась рослому мужчине, не отпускавшему ее дочь. — Алек, к счастью, этот очаг подогревает воду, ее хватит, чтобы принять ванну. Потом отдохни как следует и спускайся выпить аперитив. Не спеши, времени еще много.

— Просто золото, а не теща, — сказал Алек. Он поставил пару подсвечников на туалетный столик, а Касси закрыла дверь спальни. — Ясно, Кейт понимает, что мне хочется побыть с тобой наедине.

Касси улыбнулась и прильнула к нему.

— Налить тебе ванну?

— Чуть позже. — Алек приподнял ее лицо. — Милая, давай пока ляжем. Просто обнимемся и полежим, а я тебе расскажу, как люблю тебя и какой я был свиньей, недостойной целовать и мизинец на твоей ноге.

— Не надо целовать мне мизинец. По крайней мере не сразу, — смеясь, ответила она и стащила через голову свой алый свитер. — Ну, Алек Невиль! Кто последний, с того штраф.

— Ах, вот как! — воскликнул Алек. Шнурок на ботинке задержал его на долю секунды, и он последним залез под одеяло.

Касси вдруг стала очень серьезной. Они лежали, обнявшись, лицом к лицу в мягко трепещущем полумраке. Алек в напряжении ждал, что она ответит.

— Скажи, какой штраф хочешь с меня получить, Касси, — выдавил он наконец.

— Хочу, чтобы ты мне верил. Я знаю, что ты меня любишь, — туг же добавила она, — но этого недостаточно, Алек.

Он глубоко и неровно вздохнул.

— Не надо все объяснять, Касси. Прости. Я такого наговорил, удивительно, что ты меня вообще на порог пустила. Я не плачу никогда, но чуть было не прослезился, когда ты кубарем скатилась в мои объятия.

— Я беспокоилась, — ответила Касси. Она вздрогнула и прижалась крепче к Алеку. — Я все представляла себе, как ты лежишь где-нибудь на обочине или в какой-то больнице и никто не знает, как сообщить мне об этом.

— Так ты все еще любишь меня, Касси? — сказал он, глубоко вздохнул и нежно ее поцеловал, без малейшего оттенка страсти. — Не пойму, как это тебе удается.

— И я тоже, — сердито ответила она. — Ты вел себя не очень-то достойно, Алек Невиль.

— Я был вне себя от ревности, любимая.

— Надеешься вот так оправдать себя?

— Нет, просто хочу все объяснить.

Касси слегка отстранилась и вдруг нахмурилась, вглядываясь в находящееся рядом и скрытое в тени лицо.

— А я тебе ничего еще не объяснила, Алек. — Ее глаза вдруг так просияли, что Алек растрогался и нежно потерся щекой о ее щеку. — Значит, ты мне веришь?

Он поднял голову и посмотрел на нее.

— Я бы многое отдал, чтоб это было так, но на настоящем этапе нашей жизни ты имеешь право на полное и без прикрас признание. — Он на мгновение стиснул зубы, глубоко вздохнул и продолжал, глядя ей прямо в глаза:

— Лайам Райли заходил накануне. Он сказал, что я набитый дурак и не стою такой, как ты, чудной жены; что он дал бы отрубить себе правую руку, лишь бы сблизиться с тобой, но ты никогда ему этого не позволяла. Он сказал мне еще пару крепких словечек, потом пошел домой к жене и детям, а я остался сидеть, как Наполеон после Ватерлоо.

Касси лежала неподвижно и широко раскрыв глаза.

— Боже мой, — сказала она, потрясенная, — что могло заставить его так поступить?

— Не что, Касси, а кто! — Алек закусил губу. — Интересно, понимает ли миссис Райли, что она чуть было окончательно не потеряла мужа? У меня сложилось полное впечатление, что стоило тебе в любой момент пальчиком поманить его, и вся история кончилась бы совсем иначе.

— Нет, — решительно возразила Касси, — ты забываешь Китти и Тесе. У Дэтты всегда было больше, чем у меня, средств удержать его.

Мрачное лицо Алека выражало сомнение.

— Теперь, узнав, что это Райли вразумил меня, ты разочарована?

Касси подумала.

— Не так сильно, как ожидала. Ведь если бы ты был равнодушен, зачем тебе было настаивать на том, чтобы приехать сюда, еще до того, как ты встретился с Лайамом? Ты мог позволить мне бежать к маме и спокойно дождаться моего возвращения.

— Я не смог бы, — хрипло произнес он и нежно поцеловал ее. — Как только ты села на этот поезд, я понял, что мне дела нет до того, что тебя заставило выйти за меня замуж, лишь бы ты была моей женой. — Он глубоко заглянул ей в глаза. — Ты знаешь, в моей жизни было много женщин. Но единственной, кроме тебя, с кем я имел серьезные отношения, была Хелен. Мне было неприятно застать ее с бывшим любовником, но моя гордость пострадала больше, чем чувства, которые в конце концов почти полностью свелись к чувству вины и недоверия, которое прибавилось к тому, что ты посеяла в моем сердце десять лет тому назад.

Она протянула руку, чтобы разгладить глубокую морщину, образовавшуюся между его густыми черными бровями.

— Поэтому ты так вел себя, когда узнал о ребенке, Алек?

— Наверное, и поэтому. Я был просто убит, Касси. Теперь, когда я все знаю, мне самому трудно понять это, но мысль о том, что ты носишь в себе ребенка другого мужчины, доводила меня до безумия. Не отрицаю, я вел себя как последний дурак, но ведь ты могла это предотвратить, милая!

— Но как? — возмущенно спросила она.

— Ты просто должна была рассказать мне правду, в любое время. Я бы тебе поверил.

— Поверил бы, Алек? — многозначительно спросила она. — В самом деле, поверил бы?

Он закрыл глаза и сжал ее в объятиях.

— Всей душой надеюсь, что да. Ты знаешь, что я люблю тебя, но именно эта любовь будет вызывать у меня ревность, всегда, даже тогда, когда ты уже будешь толстой и седой старухой.

Она сглотнула и потерлась щекой о его щеку.

— Алек, что за чудесные слова ты сказал!

Он снова поцеловал ее, теперь более горячо.

— Так ты простила?

— Да. — Касси так ответила на поцелуй, что он понял и перестал сдерживать чувство, грозившее вырваться из-под контроля с той самой минуты, когда они вместе легли в постель.

— Касси, — сказал он немного спустя таким голосом, что она совершенно растаяла, — утром я уже принял ванну.

— Вот и хорошо, — ответила она и, не сдержавшись, хихикнула, как девчонка. — И я тоже приняла.

— Раз мы оба сверкаем чистотой, зачем нам терять время в ванной комнате, когда можно оставаться здесь до самого ужина?. — спросил Алек и нырнул под одеяло.

— Что ты хочешь делать?

— Поцеловать твой мизинчик!

Они залились смехом, и этот смех стал началом такого радостного изъявления нежности, что Касси поняла: она всю жизнь будет вспоминать эту освещенную свечами комнату в заснеженном Уэльсе как место истинного начала их супружеской жизни.

— Ты отдаешь себе отчет, Алек Невиль, что не прошло и пары месяцев, а мы миримся после второй уже размолвки? — сонным голосом произнесла Касси, наблюдая за тем, как Алек одевается.

Он кивнул, с улыбкой глядя на ее разрумянившееся лицо, обрамленное рассыпавшимися по подушке буйными волосами.

— Второй, и последний, — твердо произнес он, просовывая голову в ворот свитера. — Отныне нам предстоит, сударыня, жить неразлучно, насколько это вообще в человеческих силах. — Он протянул ей руку. — Вставай, соня. Кейт и Майк ведут себя более чем тактично, но дольше нам нельзя тут оставаться. Касси нехотя рассталась с теплой постелью и стала поспешно натягивать на себя одежду, все еще стесняясь того, что он на нее смотрит.

— Не смотри на меня так, — заворчала она и спрятала голову в свитер.

— А что, нельзя? — Он улыбнулся ей, в его синих глазах засветилось что-то такое, чего, с замиранием сердца поняла она, никому, кроме нее, никогда не увидеть. — Привела себя в порядок? Подойди сюда.

— Ты же сам сказал, что нам пора идти, — напомнила она, и они снова обнялись.

— Я только хотел сказать еще одну вещь, милая. — Алек нежно приподнял пальцем ее подбородок. — Мне очень жаль, что так, получилось с ребенком. Я имею в виду не только мои непростительные подозрения, но сам факт, что мы его потеряли. Я говорил с Чарльзом, перед тем как выехать. Он утверждает, что нет препятствий тому, чтобы у нас еще были дети. Сколько угодно детей.

— Ох, Алек, — дрожащим голосом сказала она, со счастливой улыбкой глядя ему в глаза. — Ты не представляешь себе, как я рада от тебя это слышать. — Обещаю впредь постараться понимать твои чувства, — сказал он, запечатлел на ее губах долгий поцелуй, задул оплывшие свечи и, обняв, вывел ее из комнаты. — Я думаю, что ты сильно проголодалась. Надеюсь, это так. Сам я голоден как волк.

Они засмеялись и пошли на ощупь к лестнице и к приглушенному свету, видневшемуся на нижнем этаже. Касси вдруг остановилась на верхней ступеньке. — Есть еще одна вещь, Алек.

— Только покороче, пожалуйста! У меня упадок сил от недоедания.

— А вот за это я могу и не сказать.

— Что не сказать?

— Почему я обозвала тебя болваном.

Алек сосредоточился.

— А, да, — мрачно произнес он, впиваясь пальцами в ее талию. — Я уже забыл. Давай говори.

— Помнишь, как ты взбесился из-за любовных сцен в моем романе?

— Еще бы не помнить!

— Вспомни описание Руфуса Кернса: высокий, широкоплечий, синие глаза, черные волосы.

Алек напрягся.

— Ты писала «копна черных волос», Касси. Совсем как у Райли.

— Ошибка. Совсем как у тебя десять лет тому назад.

Алек больно сжал ей пальцы.

— Ты хочешь сказать, что этого героя Кернса ты писала с меня? — Он потащил ее вниз, и они сели рядом на верхней ступеньке. — А эти любовные сцены?

— Если возьмешься перечитать эту книгу, они тоже могут показаться тебе знакомыми, Алек Невиль, — сухо произнесла она. — Или ты забыл, что было на барже много лет назад? Всему, что мне известно о любви, я научилась у тебя… — Все, что она хотела еще сказать, Алек заглушил поцелуем. Он подсадил ее к себе на колени и продолжал целовать с таким самозабвением, что они не заметили, как включился свет.

Моргая глазами, они оторвались друг от друга, когда снизу донеслось деликатное покашливание. Они вскочили и увидели Кейт. Она улыбалась, и ее глаза, так похожие на глаза Касси, светились радостью.

— Теперь, когда наконец будет видно, что у нас в тарелке, вы не откажетесь уделить внимание столь обыденному предмету, как еда? Мы с Майком умираем от голода. — Она лукаво усмехнулась. — Посидите с нами за столом минут этак двадцать, и мы оставим вас в покое до завтрака!

— Из-за тебя опаздываем, — смеясь, сказала Касси, когда мать исчезла на кухне.

— При чем тут я? — возмутился Алек и потащил ее за руку к столу.

— Вы были так внимательны к лежащему в постели, доктор, что я просто не могла уклониться от вашего ухаживания.