Никаких мужчин!

— Впервые я пришел сюда с Чарли и Хетти. Паб весьма популярен, и нам повезло, что нашелся свободный столик. И ты поймешь, почему, когда попробуешь здешнюю еду!

— Я умираю от голода.

Принесли обед. Они наслаждались бараниной, тушенной в красном вине, и гарниром из великолепных овощей.

— Это было неподражаемо! — Джонас нахмурился, заметив странное выражение лица Эйвери. — Что случилось, дорогая?

— Не могу поверить! Только что вошел Пол Моррел.

— Хочешь немедленно уйти? — спокойно спросил он.

— Ты не будешь против? Давай выпьем кофе у камина.

Но путь к выходу вел мимо стола Моррела. Когда они проходили мимо, тот поднялся.

— Привет, Пол, — произнесла Эйвери, покорившись необходимости.

— Ну, привет, — ответил он. Несмотря на улыбку, его глаза оставались холодными. — Довольно странно встретить вас здесь. Я прочел об этом местечке только на прошлой неделе. Вы тоже?

Джонас покачал головой.

— Нет, я приезжал сюда с друзьями еще до того, как паб приобрел широкую известность.

— Поскольку Пол забыл меня представить, я это сделаю сама, — сказала женщина, сидящая за столом. Аннет Хьюз. Я работаю на отца Пола. Приятно познакомиться с вами, Эйвери.

— Мне тоже, Аннет, — спокойно ответила она. Это Джонас Мерсер — человек, которому мы обязаны нашим новым кинотеатром.

— Я читала в местной газете. Отличная работа, с одобрением произнесла Аннет. — И когда начнется строительство?

— Завтра, — сообщил ей Джонас и, оглянувшись, увидел, что к ним приближается официантка с большим подносом. — Мы стоим на дороге. Простите, нам пора ехать.

— В город? — спросил Пол.

— Не сегодня, — прохладно ответила Эйвери. Мы отмечаем Новый год в загородном доме Джонаса. — Она тепло улыбнулась Аннет и вышла из паба.

Мерсер следовал за ней.

— Это была настоящая словесная дуэль! — воскликнул он, перед тем как сесть в машину.

— А ты против?

— Нет, моя дорогая. Но вот Моррел просто чертовски против. Полагаю, он все еще безнадежно влюблен в тебя.

— Безнадежно — очень точное слово. — Эйвери откинулась на спинку сиденья. — Я говорила с ним только один раз с тех пор, как мы расстались, — спрашивала, кто новый владелец нашей земли. Это был тот самый день, когда я спустила на тебя собак, вместо того чтобы поужинать с тобой.

— Значит, это была его вина, — мрачно заметил Джонас.

— Если уж говорить начистоту, вина только моя.

Прости, дорогой.

И она погладила Джонаса по бедру, восхитившись про себя, когда его мускулы напряглись под ее рукой.

— Если ты сделаешь это еще раз, то за последствия я не отвечаю, — сквозь зубы предупредил он.

— Что ж, тогда я подожду, пока мы не вернемся домой.

— Ловлю тебя на слове!

Ближе к вечеру они прогулялись в деревню, чтобы купить молоко, хлеб и ежедневные газеты, и приготовили ужин.

— Хотела бы я превращать каждую нашу совместную минуту в кристалл и любоваться им когда мы с тобой расстанемся, — в какой-то момент произнесла Эйвери.

— Если бы ты переехала в Лондон, нам вообще не пришлось бы расставаться, — напомнил ей Джонас.

Эта перспектива начала овладевать мыслями Эйвери, когда она ненадолго оставалась одна, что случалось нечасто.

Той ночью они занимались любовью с ненасытной страстью, словно грядущая разлука усиливала их потребность друг в друге.

Они поднялись утром необычайно рано. Джонас, надевший деловой костюм, поинтересовался:

— Как я выгляжу?

— Впечатляюще; каждый дюйм говорит о том, что ты — страшный начальник, — заверила его Эйвери. Давай прощаться.

— Я буду ждать тебя на станции в следующую субботу. Постарайся не опоздать на поезд.

— Не опоздаю.

— Я позвоню тебе сегодня вечером, — пообещал он и поцеловал ее. Они еще немного постояли обнявшись, а затем Джонас поднял сумку с вещами и вышел из дома.

Он обернулся, увидел, что Эйвери смотрит в окно, и послал ей воздушный поцелуй. Она его вернула и наблюдала за машиной до тех пор, пока та не исчезла вдали.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Когда Фрэнсис через пару часов приехала в ателье, то, взглянув на Эйвери, издала вздох облегчения.

— Все в порядке.

Эйвери счастливо кивнула.

— Джонас был там. Он тоже встретил Новый год одиноким и несчастным. Он говорит, что я ему нужна, и в итоге я сдалась.

— Прекрасная новость! Когда Хелен и Луиза вернутся, мы не будем пудрить им мозги дурацкими витаминами и назовем истинную причину твоего сияющего вида.

— Почему бы и нет? С сегодняшнего дня об этом может узнать хоть весь город!

Фрэнсис хихикнула.

— После появления Джонаса на балу никто особенно не удивится. — Внезапно она подняла голову. Что там за шум?

Эйвери подошла к двери и выглянула наружу.

Мимо проходила Надин из цветочного магазина.

— Что происходит? — крикнула Эйвери.

Надин победно подняла большой палец.

— Прибыли бульдозеры «Мерком». Скоро у нас будет новый кинотеатр!

— Хотел бы я, чтобы у меня было достаточно времени и я мог сам проследить за ходом строительства, — сказал Джонас, когда она подняла эту тему в одном из их бесконечных телефонных разговоров по вечерам.

— Занят до предела? — с сочувствием спросила Эйвери.

— Чертовски верно. С каждым часом я начинаю все больше уважать отца, так как теперь понимаю, сколько всего он проворачивал за день. Но я постараюсь, чтобы никакие дела не испортили наш с тобой выходной, дорогая.

Когда Фрэнсис услышала, что Эйвери собирается ехать в Лондон вечером, она заявила, что присмотрит за магазином во второй половине дня, а подруга может отбыть пораньше. Дав себе клятву купить ей роскошный подарок на свадьбу, Эйвери с радостью приняла предложение. Теперь она преподнесет Джонасу сюрприз — для разнообразия. Но прежде чем наступит этот счастливый день, нужно пережить одинокий уикенд и следующую бесконечную неделю.

Воскресенье было просто чудесным и необычайно мягким для января, и Эйвери решила пересадить камелию, которую подарил Дэн Моррел. В рабочей рубашке, спортивных брюках и потертых ботинках она открыла сарай, но тут ей помешал неожиданный гость.

— Привет, Эйвери, — поздоровался Пол Моррел. Занята?

— Ты же видишь, — резко ответила женщина. Что тебе нужно?

— Просто поговорить. Можно мне войти? Но если уж не хочешь впускать меня в дом, так хотя бы пообщайся в саду.

Эйвери пожала плечами и подхватила лейку.

Пол последовал за ней и стоял, наблюдая за тем, как Эйвери извлекает камелию из горшка. Она осторожно пересадила растение, полила его, а затем добавила удобрения. И только потом соизволила наконец обратить внимание на Пола.

— Так почему ты здесь?

— У вас с Мерсером все серьезно? — внезапно спросил он.

Эйвери бросила на него холодный взгляд.

— Почему это тебя интересует?

— Ты чертовски хорошо знаешь, как я отношусь к тебе, Эйвери. Мне бы не хотелось, чтобы ты пострадала.

Она издала едкий смешок.

— Забавно слышать это от тебя!

Его глаза сердито сверкнули.

— Я поспрашивал в округе. У Мерсера богатый список побед на любовном фронте.

— Для сверхсексуального мужчины его возраста это вполне нормально, не так ли?

— Ты влюбилась в него?

Эйвери бесстрашно ответила:

— Да, Пол, это так. Кроме того, я уважаю его, что является довольно большим достижением в моих отношениях с мужчинами, — язвительно добавила она.

Он вздрогнул.

— Господи, Эйвери, ты знаешь, куда нужно вгонять нож!

— Еще бы — у меня были отличные учителя! — сладенько ответила Эйвери. — А теперь мне нужно привести себя в порядок. О, кстати, не забудь сообщить своему братцу, что теперь он не более желанный гость в моем доме, чем ты.

Пол нахмурился.

— А что, у Дэнни есть привычка сюда приходить?

— Разумеется, нет. После садовых работ он был здесь только однажды. Забегал на Рождество, чтобы подарить мне эту камелию.

— А Дэнни просил о поцелуе за подарок?

— Он брал, а не просил!

Пол грязно выругался.

Эйвери пожала плечами:

— Это был всего лишь поцелуй.

Глаза Пола сверкнули от ярости. Но неожиданно он сменил тему:

— Я по-прежнему люблю тебя, Эйвери. Ты и в самом деле собираешься выйти замуж за Джонаса Мерсера?

— Да, — солгала она, желая положить этому конец раз и навсегда. Но Пол притянул ее к себе и прижался губами к ее рту. В следующий момент он оказался на траве, а над ним стоял его младший брат с крепко сжатыми кулаками.

— Оставь ее в покое! — крикнул парнишка.

Красный от гнева Пол вскочил на ноги и ударил Дэнни с такой силой, что оба не устояли на ногах и упали на землю, не прекращая драки.

— Может, перестанете?! тоже заводясь, воскликнула Эйвери. Она побежала к крану, наполнила водой первую попавшуюся посудину и вернулась к дерущимися. — Ну, ладно, вы сами напросились! — предупредила она и окатила их ледяным душем.

Парочка немедленно прекратила драку.

— Зачем ты, черт возьми, это сделала? — взвыл Пол, яростно отряхивая свой дорогой свитер.

— Я пришел спасти тебя! — упрекнул ее Дэнни.

— Довольно! — приказала Эйвери. — Мне бы очень хотелось, чтобы вы немедленно ушли! И не вздумайте даже приближаться к моему дому — оба.

Дэн отреагировал на ее слова, как обиженный щенок, но Пол одарил женщину взглядом, полным такой угрозы, что у нее волосы на голове зашевелились. Наконец он развернулся и ушел вместе с братом.

Эйвери решила забыть неприятный инцидент и никому не рассказывать о нем — особенно Джонасу.

И отправилась в Лондон в самом радужном настроении.

Такси остановилось напротив великолепного трехэтажного дома в Чисвике. В лихорадочном возбуждении она поспешила к покрашенной в белый цвет двери и нажала на кнопку звонка.

— Сюрприз, сюрприз! — весело воскликнула Эйвери, когда знакомый голос заговорил с ней по домофону. — Это я.

Когда дверь открылась, улыбка женщины угасла она увидела выражение глаз Джонаса.

— Ты слишком рано, — заявил он. Она заметила стакан в его руке.

— Что-то не так? — спросила Эйвери.

— Да, — сказал Джонас, слегка покачиваясь. — Я понес тяжелую утрату.

Эйвери уронила на пол сумку и подошла к нему.

— О, дорогой, мне очень жаль… Кто?..

— Не кто, — поправил он. — Что.

Несмотря на теплую куртку, она ощутила холод.

— Что ты имеешь в виду?

От его улыбки у нее кровь стыла в жилах.

— Я знал довольно много женщин, но ни одна из них даже отдаленно не похожа на тебя. Ты единственная в своем роде, Эйвери Кроуфорд.

— Очевидно, это не комплимент. А теперь расскажи мне про свою утрату.

— Тебе лучше пройти сюда, — сказал Джонас и двинулся нетвердой походкой, указывая ей путь. Эйвери охватили плохие предчувствия. — Я говорю о гибели своих иллюзий, — драматично произнес Джонас. — Вы — обвиняемая, Эйвери Кроуфорд. Вы убийца.

А ты пьян и опасен, подумала она.

— Мне нужно еще выпить, — пробормотал он.

Эйвери отобрала у него стакан.

— Сперва скажи, из-за чего весь сыр-бор.

Джонас с усилием выпрямился, пытаясь посмотреть на Эйвери свысока, но покачнулся, что испортило произведенный было эффект.

— Тебе лучше сесть, иначе упадешь, — посоветовала она и повела его за руку к кожаному креслу.

Джонас тяжело опустился в него, зло глядя на женщину.

— Я вчера напился до беспамятства и проспал. А когда пришел в себя, то позвонил в «Искусницу Эйвери», чтобы велеть тебе держаться от меня подальше, но Фрэнсис сказала, что ты уже уехала. Так что мы теперь остались лицом к лицу, чтобы поговорить, как мужчина с мужчиной. То есть мужчина с женщиной, — поправился он.

Внезапно Эйвери почувствовала, что ей жарко, и сбросила куртку.

— Сядь, — приказал Джонас. — У меня голова кружится.

Она послушно присела на краешек огромного кожаного стула.

— Что, язык проглотила? — требовательно спросил он немного погодя.

Эйвери промолчала.

— Разве не хочешь узнать, что случилось?

— Конечно, хочу, — тихо сказала она.

— Я вчера встретил твоего дружка. Пола Моррела. — Джонас поднялся на ноги. — Мне необходимо выпить.

— Нет! — Эйвери вскочила и толкнула его. Он приземлился на кресло. — Сначала расскажи.

— Не приказывай мне, женщина! Мне нужна эта чертова бутылка!

— Выпьешь после того, как объяснишь, что вызвало такую мелодраму.

Джонас невесело рассмеялся:

— Хорошее слово. Ты попала в точку. Пол сообщил, что ты выходишь за меня замуж. Я этого не знал. Но дальше начинается самое интересное. Он посоветовал мне подумать, потому что у тебя не будет детей.

— Ты об этом знал.

— Верно. Но ты забыла упомянуть, что у вас с Полом был ребенок. — Его взгляд пронзил ее, как кинжал. — И, по его словам, именно это лишило тебя возможности иметь детей.

— Это правда, — подтвердила Эйвери.

— Правда?! — Лицо Джонаса осунулось, и она поняла: он надеялся, что слова Моррела окажутся ложью. — Так что случилось? Вы отдали ребенка в приют? — Его рот скривился в усмешке. — Дурацкий вопрос! Конечно, с твоими-то доходами! Полагаю, он не захотел на тебе жениться. А Эйвери Кроуфорд не может допустить, чтобы история повторилась!..

Эйвери ударила его по лицу. На какой-то момент оба замерли, а затем Джонас попытался подняться на ноги. Эйвери схватила сумку и выбежала из дома, хлопнув дверью. Словно в ответ на ее молитву, мимо проезжало такси. Она остановила его и забралась в машину в тот самый момент, когда Джонас выскочил на улицу и упал на четвереньки.

— У вас все в порядке, мисс? — спросил водитель.

— Да, все прекрасно. На станцию Пэддингтон, пожалуйста.

На вокзале она помчалась в туалет и успела добежать до кабинки, прежде чем ее вывернуло наизнанку. Затем, приведя себя в порядок, Эйвери села в поезд.

Эйвери чувствовала себя совсем измотанной, когда вечером вышла из такси на Грэшем-роуд. Она распаковала сумку и проверила сообщения на автоответчике. Ее не удивило, что все они — от Джонаса, который требовал позвонить ему сразу же, как она вернется. Размечтался!

Она сняла трубку домашнего телефона, отключила мобильник. Женщину мучила жажда. Чай, горячий и крепкий, поможет хоть немного прийти в себя.

По мере того как чай начинал оказывать свое действие, Эйвери дала себе обещание. Она вернется к правилу «никаких мужчин» и будет соблюдать его до конца дней своих. Она безрадостно улыбнулась.

Требование Джонаса Мерсера больше доверять ему теперь выглядело издевательством. Если бы он сам придерживался того, что проповедовал, то подождал бы с обвинениями, пока не узнал бы истинное положение дел. Вместо этого он оскорбил ее.

На следующее утро Эйвери проснулась рано, неотдохнувшая и раздраженная. Она попыталась успокоиться, занявшись домашними делами, затем проехала к ближайшему супермаркету, чтобы купить продуктов на неделю. Вернувшись домой в рекордно короткие сроки, она только начала распаковывать пакеты, когда зазвонил домофон.

— Да?

— Эйвери, впусти меня.

— Кто это?

— Джонас Мерсер, — с гневом сказал он. — И ты чертовски хорошо это знаешь. Мне нужно увидеть тебя.

— Если ты пришел извиняться…

— Я принес твою куртку. Открой дверь. Пожалуйста.

Глаза Эйвери расширились. Она даже не вспомнила, что оставила у него куртку, а это дорогая вещь.

О, ну почему бы и нет? — подумала устало Эйвери и отперла дверь.

— Проходи на кухню, — произнесла она без приветствия. — А куртку можешь повесить на перила.

Джонас едва стоял на ногах, растрепанный и бледный.

— Будешь кофе? — спросила она.

— Спасибо.

— Присаживайся.

Он выдвинул стул и робко сел.

— Мне нужно с тобой поговорить.

— Если ты чувствуешь себя так же плохо, как выглядишь, то было бы разумнее сделать это по телефону, — холодно сказала Эйвери, налила кофе в две кружки и одну протянула Джонасу. Затем села за стол, глядя ему в лицо. — Не хочешь поесть?

— Нет, — вздрогнув, отказался он. — Спасибо. А ты бы ответила на телефонный звонок?

— Вероятно, нет.

— Именно. Вот поэтому я и приехал. Прости меня.

— За оскорбление?

— Да. — Он показал ей исцарапанные ладони. Колени у меня такие же, Эйвери. Я гнался за тобой вчера, чтобы извиниться, а не отомстить, пожалев о своих словах в ту же минуту, как они вырвались. И у тебя было полное право меня ударить. Я и сам готов себя побить.

Эйвери молча пила кофе.

Джонас даже не притронулся к своему.

— Ты примешь мои извинения?

— Лучше пей кофе, — посоветовала она. — Это поможет тебе взбодриться.

Он пожал плечами:

— Сомневаюсь, что желудок его усвоит. Я согласился на твое предложение только для того, чтобы потянуть время.

Удивленная глубиной его раскаяния, Эйвери открыла холодильник и достала маленькую коробку с апельсиновым соком.

— Тогда, возможно, сгодится витамин С.

Джонас поблагодарил ее и осушил коробочку одним глотком.

— Мне хотелось пить сильнее, чем я предполагал. Он бросил на нее взгляд, и Эйвери стало ясно, каким будет следующий вопрос. — У меня нет никакого права спрашивать, но одна мысль об этом сводит с ума. Ты расскажешь, что произошло с ребенком?

Первым побуждением Эйвери было закричать «нет», заявить, что это вовсе не его дело. Но, если уж говорить откровенно, теперь это касается и Джонаса.

— Ладно, — согласилась она. — Я могла бы догадаться, что Пол Моррел будет мстить.

Джонас нахмурился.

— За что?

Эйвери коротко поведала ему об эпизоде в саду и вызвала у Джонаса слабую, болезненную улыбку, рассказав, как разняла драчунов.

— Я велела обоим Моррелам держаться подальше от моего дома, и Пол ушел, кипя от бешенства.

Встреча с тобой упростила его задачу. Но он рассказал тебе не все, и я не могу позволить ему оставить правду полускрытой…

Когда Эйвери сообщила Полу, что она беременна, тот пришел в ярость. Он не хотел становиться отцом. Не хотел, чтобы Эйвери становилась матерью.

Она слишком молода, у нее великолепная карьера, она зарабатывает хорошие деньги. Аборт в наши дни прост и безопасен. Он заплатит за него и даже поедет с ней в больницу.

— Как чертовски великодушно с его стороны, — проворчал Джонас. — Извини. Продолжай.

— У меня не было намерения делать аборт, — сказала Эйвери. — Ты пришел к неверному выводу, Джонас. Узнав о своей беременности, я решила стать матерью-одиночкой, как и множество женщин. Мама очень обрадовалась, что у нее будет внук.

Пол спорил с Эйвери до тех пор, пока она не пришла в ярость. А через пару недель она плохо чувствовала себя в течение всего рабочего дня и еле добралась до дома. Вскоре после этого начались ужасные боли, она потеряла сознание, и перепуганный Пол вызвал «скорую».

— Мне сделали срочную операцию, потому что беременность оказалась внематочной. Придя в себя, я узнала, что не все прошло гладко и детей у меня больше не будет.

— Моррел, разумеется, был счастлив, — горько произнес Джонас.

— Он просто ликовал. Еще бы — наша маленькая проблема решилась сама собой. Для Пола это было великолепным выходом из положения, но я потеряла ребенка. Моего ребенка! И всех остальных, которые у меня могли бы быть. Я чувствовала себя больной и подавленной и отчаянно нуждалась в матери, поэтому Пол отвез меня домой на Грэшем-роуд.

Стыдно признаться, но я была настолько поглощена собственной бедой, что даже не заметила, как плохо выглядит мама. Врач сообщил мне, что состояние ее сердца стремительно ухудшается. Я уволилась с работы и осталась с ней. С Полом было покончено, но он до сих пор отказывается это принять.

— Следовало бы убить ублюдка, — процедил Джонас. — Я был близок к этому. После того как он скормил мне эту историю, я взял его за горло, потряс, как крысу, и предупредил, что, если он еще хоть раз об этом заикнется, я не только размалюю его милое личико, но и расскажу, что он делал попытки вступить со мной в сексуальную связь.

— Господи, должно быть, это его сразу же заткнуло, — присвистнула Эйвери.

— Намерения Моррела очевидны. Он явно убедил себя, что ты однажды к нему вернешься. Но тут появился я. Поэтому он постарался положить конец нашим отношениям.

— И весьма успешно, — заметила она.

— И весьма успешно, — резко согласился Джонас. Наверное, ты сейчас не хочешь этого слышать, но я не могу уйти, не сказав: я люблю тебя, Эйвери.

Она грустно посмотрела на него.

— И все же ты поверил Полу. Где же то доверие, о котором ты говорил, Джонас?

— Знаю, знаю. — Он потер глаза. — Как я жалею, что не могу взять обратно те слова, которые вырвались у меня!

— Я тоже. — Она пожала плечами. — Но, как может подтвердить Пол Моррел, я не из тех, кто прощает.

Джонас молча смотрел на нее, наконец кивнул и встал.

— В таком случае больше не о чем говорить.

Эйвери также поднялась, с беспокойством поглядывая на его побледневшее лицо.

— Ты уверен, что сможешь нормально доехать до дома?

— Я выживу. По дороге заеду к родителям. Притворюсь больным, и мама похлопочет надо мной. Он безрадостно улыбнулся и вздрогнул. — Черт! Челюсть все еще болит после той оплеухи, которую ты мне вчера отвесила. Хорошо, что сейчас у меня нет причин улыбаться.

Джонас дошел до ворот и поднял руку в прощальном салюте, а Эйвери быстро закрыла дверь, чтобы не видеть, как он исчезает из ее жизни.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Через три дня после поездки в Лондон, перевернувшей всю ее жизнь, Эйвери уже собиралась уходить домой, когда позвонила Надин.

— Хорошо, что я тебя застала, Эйвери. У меня есть для тебя цветы. Пожалуйста, забери их.

Она закрыла ателье и прошла к цветочному магазину. Надин вручила ей букет великолепных роз.

— Превосходный подарок женщине. Милые, не правда ли? Записки нет, — быстро продолжала Надин, явно чувствуя себя неловко. — Их заказал мистер Мерсер, и он сказал, что сам позвонит тебе и все объяснит. Второй букет донесу до машины я.

— Еще один?!

Надин вышла из задней комнаты с огромным букетом красных пионов.

— Обращайся с ними бережно. Они стоят целое состояние.

Дома Эйвери положила цветы на кухонный стол и залюбовалась ими. Пионы были великолепны, но розы просто покорили ее. Она поставила букет в бабушкину хрустальную вазу.

Вскоре позвонил Джонас.

— Ты получила цветы? — требовательно спросил он.

— Да, разумеется. Они великолепны.

— Надин сумела достать красные пионы?

— Ей пришлось специально их заказать. Но почему еще и розы?

— Двойное извинение от всего сердца.

— Ясно. Тебе лучше?

— Ненамного. Мой внешний вид вчера вызвал самые разнообразные комментарии, так что я одарил инквизиторов стальным взглядом и обвинил во всем погоду.

— Могу себе представить, — сухо заметила Эйвери. — Спасибо за то, что позвонил. И за цветы.

— Возможно, для тебя это не слишком большое утешение, но когда я послал их, мне стало немного легче.

— Мне тоже.

— Но ты не изменила решения?

— Нет, — мягко сказала она. — Для этого цветов слишком мало. Спокойной ночи.

«Искусница Эйвери» получила несколько заказов на подвенечные платья. Кроме того, предстояла свадьба Фрэнсис Уайт и Филипа Лестера, который хотел, чтобы его невеста была в белом.

— Я намекала, что в моем возрасте белое платье неуместно, но в конце концов он меня убедил, — с сожалением сказала Фрэнсис. — Что ж, сошью скромное платье, подходящее для ужинов и обедов во время медового месяца. А на свадьбу надену тот жакет, который мы с тобой в прошлом году купили в магазине.

— В самом деле? — Эйвери с подозрением посмотрела на подругу. — Но ему нужен ремонт!

— Ты же починишь его для меня?

— Лучше купить кружево и сшить новый!

— Я предпочитаю старый, — настаивала Фрэнсис и разыграла свой главный козырь:

— Если бы его принес клиент, ты бы пулей кинулась выполнять заказ.

Смирившись с поражением, Эйвери пообещала сделать все, что в ее силах, но с условием — если результаты будут далеки от идеала, она все-таки сошьет новый жакет.

Честно говоря, Эйвери была рада, что у нее прибавилось работы, поскольку не оставалось времени тосковать.

Тем не менее она не могла забыть Джонаса. Постепенно ее непрощающая душа успокаивалась, становилась менее жестокой и тянулась к Джонасу так же мучительно, как и сердце. И тело тоже. Эйвери скучала по нему так, как никогда ни по кому раньше.

Лежа в кровати, которую она приобрела специально для того, чтобы делить ее с ним, женщина раздумывала о том, что не только мужчинам порой требуется холодный душ.

— Эйвери, ты выглядишь совсем вымотанной, однажды сказала Фрэнсис, когда Луиза и Хелен уже ушли. — Теперь я сожалею, что попросила тебя починить жакет. Проще сшить точно такой же.

— Моя проблема — бессонница, а не твой жакет.

— И причиной этой бессонницы является Джонас?

— А кто же еще?.. Теперь-то я мыслю более разумно и знаю, что мама посоветовала бы мне простить и забыть.

— Тогда скажи об этом Джонасу.

— Не могу!

— Почему?

— Гордость.

— Которая делает тебя несчастной, — откровенно заявила ее подруга. — Позвони ему сегодня же.

— Сегодня я иду в Торговый совет на собрание, быстро сказала Эйвери.

— Позвони, когда освободишься.

Следующее утро Эйвери провела у клиентки и вернулась к обеду. Фрэнсис нетерпеливо ждала ее.

— Некто сегодня утром попросил починить платье.

— Ничего необычного. А в чем проблема?

— Ей бы хотелось завтра забрать его. — Фрэнсис показала ей великолепное черное шелковое платье, потом вывернула его наизнанку и продемонстрировала место, где несколько стежков разошлись. Шов был явно подпорот ножницами.

Эйвери нахмурилась.

— Думаешь, эта дама пыталась его сделать посвободней?

— Сомневаюсь. Она показалась мне довольно стройной. Но леди очень торопилась и не сказала даже, как ее зовут.

— Странно. Ну да ладно, я сделаю все после обеда, прежде чем приступлю к вышивке на подвенечном платье Трейси Баррет.

— Ты ему вчера звонила? — спросила Фрэнсис.

— Нет. Я же тебе говорила, что у меня собрание.

А потом мы зашли в «Ангел» и засиделись там.

— Ясно. А какое оправдание ты найдешь сегодня?

— Послушай, Фрэнсис, ты прекрасно знаешь, что я не собираюсь звонить Джонасу ни сегодня, ни завтра — никогда. Все кончено.

Фрэнсис с беспокойством посмотрела на подругу, но что-то в поведении Эйвери удержало ее от возражений.

— Хорошо. Больше не буду ворчать.

Хозяйка шелкового платья приехала в магазин на следующий день. Эйвери посмотрела на светлые волосы и удивительно знакомое прелестное лицо и поняла, кто стоит перед ней.

Молодая женщина улыбнулась, в ее глазах светилось любопытство.

— Здравствуйте. Вы Эйвери Кроуфорд? Я Хетти Тремейн.

— Я знаю.

— В самом деле?

Эйвери достала платье, чтобы продемонстрировать искусно заделанный шов.

— Замечательно! — воскликнула владелица. — Прямо как новое! Сколько я вам должна?

Эйвери назвала самую низкую цену, какую могла назначить. Хетти Тремейн подкупающе улыбнулась.

— Знаете, я живу довольно далеко, и мне нужно перекусить, прежде чем ехать обратно. Позвольте угостить вас обедом в знак благодарности за быструю работу.

— Очень мило с вашей стороны. Спасибо.

На коротком пути в кафе Хетти сказала:

— Я побоялась вчера сообщить свое имя, так как, возможно, вы отказались бы встретиться.

Эйвери покачала головой.

— Если бы вы хотели со мной поговорить, то мы могли бы пообедать и без этой затеи с платьем.

— Я не была уверена, что вы согласитесь, — объяснила Хетти.

Они прошли к столику у стены. Стройный светловолосый мужчина поднялся, приветствуя Эйвери.

— Здравствуйте. Я Чарли Тремейн.

Она с улыбкой пожала его руку.

— Я видела вашу фотографию.

Чарли выдвинул для Эйвери стул и посмотрел на нее с откровенным интересом.

— Хорошо, что вы нашли время поговорить с нами.

— Что-нибудь случилось? — спросила Эйвери, видя, как меняется выражение лица миссис Тремейн.

— Да, случилось, — мрачно ответила Хетти. — Но давайте сперва сделаем заказ. Что вы порекомендуете?

Пока они ждали горячие бутерброды, Тремейны задавали вопросы, касающиеся бизнеса Эйвери, помалкивая об истинной причине своего визита.

— Я очень рада нашему знакомству, но почему вы хотели меня видеть? — спросила Эйвери, взяв сэндвич.

Хетти вздохнула:

— Мы оба очень любим Джонаса и не можем стоять в стороне и ничего не делать, когда он разбивает свою жизнь.

Чарли озабоченно нахмурился:

— Джонас работает, работает и еще раз работает.

Он не приезжает к нам, не поехал на воскресный обед к Лилиан…

— Кто такая Лилиан?

— Его мать. Она очень волнуется. И я тоже.

Хетти согласно кивнула.

— Джонасу явно угрожает опасность помешаться на работе. Я уже вижу заголовки в газетах.

— Какие заголовки? — моргнула Эйвери.

— Ну, знаете, что-то вроде: «Тридцатилетний предприниматель умирает от чрезмерных перегрузок».

Это вы его довели?

— Дело не во мне. Я уже давно не видела Джонаса…

— В этом-то все и дело, — мягко сказал Чарли.

Эйвери медленно отхлебнула кофе.

— И чего вы от меня хотите?

— Для начала объясните, почему вы не можете его простить.

— Это его слова?

Чарли покачал головой.

— Мне позвонила Лилиан и попросила помочь, так что я поехал в Лондон. Фактически пришлось выкручивать ему руки, чтобы он объяснил, в чем дело. Он заявил, что вы отказались выйти за него замуж. Но не сказал, почему.

Хетти наклонилась к ней.

— Дорогая, вы любите Джонаса?

Эйвери хотела было солгать, но все же неохотно ответила:

— Да. Люблю.

— Чарли говорит, что Джонас сходит с ума от любви. Поцелуйте его и забудьте все, Эйвери. Пожалуйста.