— Я уверена, что серьезного романа там нет. Эдуардо никогда не терял от любви голову. Во всяком случае, такое с ним случалось крайне редко, — игриво добавила она.

Вернувшись в Квинта-дас-Лагоас и прощаясь в sola с Кэтрин, Ана озабоченно оглядела ее.

— Ты должна отдохнуть, querida. Я вижу тени вокруг твоих золотистых огромных глаз. Машины пока нет, значит, Эдуардо еще не вернулся. Я тебе постучу, чтобы ты не проспала слишком долго.

После ярмарочной духоты и пыли Кэтрин была даже рада отсутствию Эдуардо. Значит, она успеет привести себя в приличный вид. Однако, наслаждаясь прохладным душем, она вдруг нахмурилась, вспомнив свои подшучивания над Аной. Ну хорошо, Ана тратит массу времени, прихорашиваясь перед встречей с женихом, но ведь сама Кэтрин делает то же самое, только безо всякого оправдания. Эдуардо ей не noivo, даже не любовник — и никогда им не станет.

Время до ужина тянулось невыносимо долго, и тем не менее оказалось, что большую его часть Кэтрин провела в размышлениях о том, что бы такое ей надеть, так что в полвосьмого, когда Ана появилась в дверях спальни, Кэтрин, все еще в белой шелковой комбинации, яростно орудовала щеткой для волос.

— Nossa Senhora, хорошо, что я не позволила Эдуардо ворваться вместе со мной! — рассмеялась Ана.

Кэтрин поспешно склонила голову и перекинула копну волос с затылка на лицо — якобы расчесывая их, а на самом деле чтобы скрыть мгновенно вспыхнувшие щеки.

— Он уже дома? — сдавленно спросила она.

— Да. Он ждет нас в sala. Сегодня мы ужинаем раньше. Я посижу здесь, на кровати, пока ты одеваешься, querida.

Кэтрин обрадовалась Ане: вместе с ней легче будет спуститься вниз. После эмоционального накала прошлого их свидания к ней вернулось уже знакомое чувство робости, и она со страхом ожидала встречи с Эдуардо. Изо всех сил стараясь подавить дрожь, холодком пробегающую по спине, она по просьбе Аны оставила волосы распущенными и вскоре была уже готова. Маленькое узкое черное платье с блестящим золотым платочком, выглядывающим из набедренного кармана, выгодно облегало ее фигуру.

— Ты научилась так красиво одеваться! — восхищенно ахнула Ана.

— Только благодаря работе на лайнере, — уже сходя по лестнице, ответила ей Кэтрин. — Элегантный вид был одним из условий моего контракта.

Когда они спустились в sala, Эдуардо стоял на веранде, любуясь закатом. На звук их шагов он обернулся и неторопливо пошел им навстречу. И все же что-то в выражении его лица без слов подсказало Кэтрин, что пульс его бьется в одном порывистом ритме с ее собственным.

— Boa tarde, Кэтрин, — тихо сказал он, поднеся ее руку к губам. — Ты, как всегда, ослепительна. Надеюсь, ты не возражаешь против моего неофициального вида? Я решил сегодня расслабиться.

Кэтрин улыбнулась и подумала про себя, что Эдуардо выглядит даже привлекательнее в светлых легких брюках и рубашке, чем в строгом костюме, в котором он был вчера.

— Конечно, не возражаю. Добрый вечер. У тебя был трудный день?

— Очень трудный, — ответила за него Ана, подбегая к вошедшей Фернанде, чтобы помочь ей с подносом. — Эдуардо беседовал с претендентками на мое место.

Фернанда фыркнула.

— Todas casadas[39] !

Эдуардо вопросительно взглянул на нее.

— Ты, значит, против того, чтобы замужние женщины работали, Фернанда?

— Лучше им заниматься своими мужьями и детьми, чем туристами, — высказалась Фернанда с непринужденностью человека, давно получившего право голоса в решении семейных вопросов.

— Но ты же замужем, — поддела ее Ана.

— При чем тут это! — возмущенно возразила Фернанда. — Я живу здесь и mei marido[40] Мануэль тоже. Замужняя secretaire, только и будет думать, как бы пораньше улизнуть с работы или попозже прийти…

— Благодарю за советы, как мне вести свои дела, Фернанда, — прервал ее Эдуардо решительно, — но не пора ли накрыть нам ужин?

— Sim, Senhor! Agora mesma![41] , — с достоинством ответствовала Фернанда и вышла, высоко вскинув голову.

— Ты ее обидел, Эдуардо, — поморщилась Ана.

Эдуардо и бровью не повел, подвигая для Кэтрин стул.

— Ничего страшного, не помешает иногда напомнить ей, кто здесь хозяин.

— Никто и не сомневается на этот счет, — заверила его Ана. — Фернанда не хотела ничего плохого — не забывай, она ведь, можно сказать, член нашей семьи.

— Я помню. А вот она не должна забывать о том, что в этом доме я принимаю решения. — Эдуардо обернулся к Кэтрин:

— Извини нас, рог favor. Не хочешь испробовать bolinhos de bacalhaul Говорят, у португальцев на каждый день найдется новый способ приготовления нашей знаменитой соленой трески.

— Но этот — самый лучший! — сказала Ана. — Фернанда делает bolinhos лучше всех в Миньо.

Обжигающие кусочки хрустящей трески с картофелем были восхитительны на вкус, но настолько сытными, что Кэтрин была рада, что не поддалась искушению съесть больше двух, когда увидела cosido a Portiiguesa, последовавшее за первым блюдом.

— Не понимаю, как в этой стране хоть кому-то удается сохранить фигуру, — недоумевала Кэтрин, принимаясь за блюдо из аппетитных овощей, тушенных с мясом и колбасами.

— Ну, тебе-то волноваться по этому поводу незачем, — успокоил ее Эдуардо.

— Только потому, что я здесь ненадолго!

— Да, кстати, — небрежно бросил Эдуардо. — Ана, поскольку ты сейчас так занята приготовлениями к свадьбе, что не можешь показать Кэтрин нашу страну, хорошо бы ей погостить у нас еще немного после свадьбы, как ты считаешь?

Ана растерянно уставилась на него.

— Pois е, конечно, если Кэтрин не возражает.

— На ночь я буду уезжать в Каса-дас-Камелиас и оставлять Кэтрин на попечение Фернанды, — продолжал Эдуардо как о чем-то уже решенном, — ну а днем мы сможем поездить с ней по достопримечательным местам нашего прекрасного Миньо.

Предложение было, конечно, весьма заманчивым, но Кэтрин решила не поддаваться соблазну, как ни трудно было ей отказать Эдуардо, который явно не сомневался в ее согласии.

— Боюсь, что это невозможно, — твердо сказала она. — Я должна искать работу. Кроме того… — Она замолчала.

Две пары темных глаз вопросительно уставились на нее.

— Кроме того — что. querida? — спросила Ана.

— Совершенно очевидно, что Кэтрин просто не хочет остаться, — сказал Эдуардо, отодвигая тарелку.

— Это не так! — Кэтрин вспыхнула и разозлилась на него за то, что он завел этот разговор при Ане, которая сгорала от любопытства, чувствуя накалившуюся обстановку. — Но у меня уже куплен на субботу билет. Я в самом деле не могу остаться.

Глаза Эдуардо, обращенные на нее, стали ледяными.

— В таком случае, разумеется, больше говорить не о чем.

— Но все равно спасибо огромное за приглашение, — запоздало добавила она, оробев при виде его внезапной надменности.

— De nada[42] .

С безукоризненной любезностью предложив ей сыру и фруктов, он больше не произнес почти ни слова до самого конца ужина. Как только подали кофе, он посмотрел на часы и поднялся.

— Corn licenсa. Я возьму кофе в кабинет. Сегодня мне нужно разобраться со счетами, которые я привез из Вьяна-ду-Каштелу. Придется засесть сейчас же, иначе я не лягу в постель до утра.

Кэтрин почувствовала себя глубоко уязвленной, когда Эдуардо, изобразив небрежный, без улыбки, поклон, удалился из комнаты.

Ана удивленно зацокала языком.

— Que coisa![43] Эдуардо в таком плохом настроении! Пожалуйста, извини его, Кэтрин!

Кэтрин заверила ее, что беспокоиться не о чем, но в глубине души кипела от ярости из-за того, что Эдуардо так испортил вечер. Граф де Понталегре — в этом не было никаких сомнений — привык, что люди соглашаются с его желаниями, как только он их высказывает.

Без Эдуардо вечер для Кэтрин потерял всю свою прелесть, и она вздохнула, испытывая неловкость за свое облегчение при виде Фернанды, внесшей наконец поднос для чая.

— Для доны Катерины, — объявила та и поставила поднос перед Кэтрин. — Сеньор Эдуардо приказал принести сюда.

— Как мило с его стороны! — Кэтрин благодарно улыбнулась. — Но, надеюсь, вы не встали специально из-за этого, Фернанда? Я ведь и сама могу приготовить себе чай, если мне захочется.

— De maneira nenhuma, senhora, — чопорно поджала губы женщина. — О Senhor Conde таndou[44] . Он приказывает. Я исполняю.

Ана вздохнула, когда Фернанда попрощалась с ними и вышла за дверь.

— Она все еще сердится на Эдуардо. Она называет его сеньор граф только тогда, когда он выводит ее из себя.

Поскольку Кэтрин и сама была не очень-то довольна поведением Эдуардо, она промолчала и лишь предложила Ане чашку чая.

— Ndo, obrigada, — сонно зевнула Ана.

— Почему бы тебе не забраться в постель? Я только допью чай и тоже поднимусь к себе, немного почитаю., — Кэтрин усмехнулась. — Карлосу, ты же знаешь, не понравится невеста с чернотой под глазами!

— Е verdade. — Ана, еще немного поломавшись, поцеловала Кэтрин в обе щеки и ушла спать с явным удовольствием.

Кэтрин медленно выпила одну чашку чая, потом другую, хотя пить ей не хотелось. Она втайне надеялась, что Эдуардо все-таки выйдет к ней. Когда ей с оскорбительной ясностью стало понятно, что ничего такого от Эдуардо не дождаться, она спустилась вниз с подносом и вымыла на кухне посуду. Потом вернулась в sola, но тот по-прежнему навевал уныние своей пустынностью, и Кэтрин со вздохом вышла в холл, освещенный, как обычно, слабым мерцанием лампочек и лунным светом, пробивавшимся сквозь окошки.

Она заколебалась, глядя на дверь кабинета в дальнем углу холла. Дверь была закрыта, и Кэтрин быстро прошла по каменным плитам, надеясь, что цоканье ее каблуков выманит Эдуардо из его убежища, однако надежда ее не оправдалась. Кэтрин скорчила в сторону закрытой двери гримасу и щелкнула выключателем на лестнице, однако свет, едва мигнув, тут же погас, как будто где-то перегорели пробки. Кэтрин сдвинула брови. Вот и подходящий повод заглянуть к Эдуардо. С другой стороны, в своем нынешнем настроении он, возможно, просто вручит ей свечу и выпроводит со своим чопорным, приводящим ее в содрогание поклоном. Расстроенная, она стала подниматься наверх, некстати вспомнив слова Эдуардо насчет призраков.

Превозмогая страх, Кэтрин медленно поднималась по темной спирали лестницы, нащупывая ногами ступеньки, хотя ее подмывало опрометью взлететь наверх и юркнуть в свою комнату На первой площадке крошечное оконце своим мерцанием немного облегчило подъем, и она перевела дух, но уже через несколько ступенек ее обступила кромешная тьма, и сердце у нее ушло в пятки. Она замерла, прислушиваясь к неясному шороху. Потом, сцепив зубы, заставила себя одолеть несколько последних шагов к спасительному кругу лунного света — и тут же издала вопль ужаса, столкнувшись с темной фигурой, которая преградила ей путь. Она яростно отпихивалась, от страха не узнавая голоса Эдуардо, к которому влетела в объятия.

— Dens, Кэтрин, это я! Не дерись так. Я не хотел тебя напугать!

— Тогда какого дьявола ты здесь торчишь в темноте! — в ярости рычала она, пытаясь высвободиться.

— Потому что я хотел поговорить с тобой до того, как ты пойдешь спать. — Он крепко обхватил ее. — Нет. Я тебя не выпущу. Успокойся.

Кэтрин разгневанно уставилась на него.

— Если ты хотел меня видеть, почему не пришел в бар?

— Потому что там была Ана. Мне надо поговорить с тобой наедине.

— Поговорить? — с подчеркнутой язвительностью протянула она, и в ту же секунду хватка его ослабла.

Эдуардо отступил, и, даже несмотря на тусклый свет, она увидела возмущение, написанное у него на лице.

— Я никогда не имел привычки навязывать свое внимание женщине. И не собираюсь нарушать свое правило с тобой, Кэтрин.

Кэтрин какое-то время молчала, скрестив на груди руки и ожидая, пока успокоится сердце.

— Я не права, — наконец признала она. — Извини. Но ты меня испугал до смерти. Это все твоя вина, все твои вчерашние разговоры о привидениях. На секунду я было подумала, что это какой-то умерший Барросо появился передо мной.

Он слабо усмехнулся.

— А вместо этого увидела живого Барросо. Слишком живого, предупреждаю тебя, потому что, несмотря на все мои уверения, я ничего на свете так не хочу, как обнять тебя, Кэтрин. Но не стану. Если только, — мягко добавил он, — ты не подашь мне знак, что наши желания совпадают.

Кэтрин вздернула подбородок.

— С какой стати мне это делать?

— В самом деле, с какой стати? — Он прислонился к стене. — Тогда давай поговорим. Или позволь мне говорить, Кэтрин. Я хочу извиниться за свое поведение вечером.

— За то, что ты, как надутый школьник, выскочил из комнаты, когда я отказалась согласиться с твоим планом? Ты это имеешь в виду?

— Exatamente. — Он склонил голову. — Этот план мне показался таким разумным, таким соблазнительным, понимаешь? Для меня твой отказ был просто как ледяной душ. Да еще я был расстроен, что лишен возможности убедить тебя, — меня стесняло присутствия Аны. Entao, я скрылся в кабинете.

Кэтрин испытующе взглянула на него.

— Ты справился с работой?

— Он улыбнулся.

— Да. De verdade, она не заняла у меня много времени. — Он оттолкнулся от стены. — Но после собственных заверений в том, что мне нужно работать до утра, гордость не позволила мне вернуться в sola.

— Гордость так много для тебя значит?

— Sem duvida. Без гордости мужчина — не мужчина! — Эдуардо еще чуть отступил от стены, перекрыв ей путь к спальне. — Неужели никак нельзя убедить тебя остаться, Кэтрин? Мне было бы так приятно показать тебе мой любимый Миньо. Понимаешь, его называют колыбелью Португалии — это не только место, где я родился, но и место рождения всей моей страны!

Отступление ей отрезала темная лестница, так что у Кэтрин не было иного выхода, как только оставаться на месте.

— Хорошо бы, конечно, согласиться, — вздохнула она. — Но это просто невозможно, Эдуардо. Мне нужно вернуться домой, чтобы подыскать работу, билет куплен, мама ждет меня — целый список причин, по которым я должна, в самом деле должна уехать. — А в начале списка, добавила она про себя, самое главное: если я задержусь, ты оставишь такой след в моем сердце, который уж точно никакими путешествиями не залечить.

— Ни одна из этих причин не была бы серьезной помехой, если бы ты хотела остаться, Кэтрин, — еле слышно пробормотал Эдуардо. — Скажи мне правду. Эти… эти узы, которые я ощущаю между нами… Неужели ты их не чувствуешь?

Она потупилась.

— И ты еще сомневаешься? Конечно, чувствую. Иначе…

Он схватил ее за локти.

— Иначе ты не сдалась бы так мило на мои поцелуи! Не так ли?

Она молча кивнула, и он медленно привлек ее к себе, так что она припала щекой к его груди, слыша гулкое биение его сердца. Руки Эдуардо сомкнулись вокруг нее, и он прижался лицом к ее волосам, не сдержав протяжного облегченного вздоха.

На крошечной, залитой лунным светом площадке царило безмолвие. Ничто не нарушало безмятежной тишины ночи. Они были одни в этом мире, и ощущение это проникло в кровь чувством восхитительной близости. Поначалу убаюканная теплым покоем его объятий, Кэтрин вдруг настороженно встрепенулась. Она уловила неожиданное напряжение в сильном, мускулистом теле Эдуардо, ощутила волнующее, безошибочное свидетельство его желания — и пульс ее учащенно забился. В страхе и смущении она попыталась отодвинуться, но Эдуардо с легкостью удержал ее. Крепко обняв одной рукой за талию, другой он провел по ее спине, еще теснее прижав к своему телу в тот миг, когда его рот нашел ее.

Их губы слились, и Кэтрин поняла, что она пропала. Ей казалось, что тело ее, мягкое и податливое, стало глиной в руках у скульптора, чьи пальцы сейчас пробегали по ней, изучая каждый изгиб, каждую впадинку, оживляя все, к чему прикасались. Она была зачарована уже знакомой силой его желания, электрическим током пронизывало оно и ее тело, пока Эдуардо с бесконечным наслаждением и искусством подводил ее к такому чувственному возбуждению, которого она никогда не ожидала от себя, а тем более не испытывала. Его уверенные, настойчивые пальцы расстегнули пуговички на ее блузке, мягко раздвинули шелк, обнажив золотистую кожу. Он осторожно потеснил ее вплотную к стене, губы его оторвались от ее рта и пустились в завораживающе-восхитительный путь, чтобы найти занывшие от ожидания груди, и вот они послушно легли в его вдруг задрожавшие ладони. Кэтрин выгнулась, откинув голову назад, когда его рот отыскал твердые, жаждущие соски, так остро отозвавшиеся на ласку его губ и зубов, что она не сдержала резкого, протестующего стона. Ее била мелкая дрожь, пока длилось это неземное блаженство, а Эдуардо, прижимаясь головой к ее пылающей коже, продолжал покрывать поцелуями попеременно то одну, то другую припухлую вершинку, от которых волны яростного желания, пробегая по всему телу, сходились глубоко внутри ее, в обжигающем страстью средоточии.

В тот самый миг, когда умопомрачительно сладкая мука стала для нее невыносимой, он яростно стиснул ее в объятиях и с силой прижал губы к ее рту. На несколько пылких мгновений они слились воедино, не раскрывая объятий, не отрывая друг от друга губ. Наконец Кэтрин нашла в себе силы отстраниться, и Эдуардо откинул голову, устремив на нее мерцающие отраженным лунным светом глаза.

— Теперь ты знаешь, почему мне надо уехать, — выдохнула она. — Если я останусь… — Она беспомощно пошевелилась.

— Если ты останешься, понятно, что мы станем любовниками, — хрипло закончил он, и страсть вдруг усилила его акцент. — Ты этого не хочешь?

Кэтрин хотела этого больше всего на свете, но не признаваться же в этом, да еще сейчас! Она прекрасно сознавала, что при малейшем поощрении Эдуардо забудет о том, что она гостья под крышей его дома, забудет свои заверения в полной ее безопасности и поступит так, как любой мужчина, в жилах которого течет горячая кровь, поступил бы в подобных обстоятельствах.

И все-таки даже в этот миг, когда руки его обнимали ее, а сердце билось совсем рядом с ее собственным, Кэтрин понимала, что ее чувство к Эдуардо — это не просто бездумная физическая реакция. Во всем, что касается Эдуардо Барросо, ее сердце и сознание настроены на общую с ним волну, так что бесполезно убеждать себя, что он ей чужой. Растроганная, она прижалась щекой к его плечу. Впервые в жизни она с предельной полнотой поняла истинное значение слова «любовник», воплотившееся в образе ставшего для нее дорогим мужчины, который сейчас с нетерпением ждал от нее ответа.

Кэтрин подняла голову и заглянула в его напряженное лицо.

— Каковы бы ни были мои чувства, — неуверенно проговорила она, — мы не можем этого допустить. Мы едва знаем друг друга.

— Тогда почему ты не останешься, Кэтрин, чтобы мы смогли узнать друг друга получше?

— Нет, Эдуардо. — Она проглотила комок, стоявший у нее в горле. — О Боже, это так трудно объяснить! Неужели ты не можешь понять, что, если мы станем любовниками, моя жизнь будет разрушена?!

Он уставился на нее, яростно впившись пальцами в ее плечи.

— Роr quef Почему ты так говоришь? Я никогда не обижу тебя, mei amor…

— Ты сделаешь это не нарочно, — в отчаянии выдохнула она. — Но все равно сделаешь. — Она увидела, как на лицо его набежала тень, почувствовала, что он слегка отодвинулся, и вцепилась ему в рубашку. — О Эдуардо, пожалуйста! Не замыкайся снова в этой своей аристократической холодности!

Эдуардо несколько долгих секунд не сводил с нее напряженного взгляда, потом глаза его потеплели.

— Ax, querida, не смотри на меня так. Я сделаю все, что ты захочешь. Если у нас с тобой осталось так мало времени, пусть оно будет безоблачным — и для тебя, и для Аны.

— Значит, мы снова можем быть друзьями?

— Кэтрин, мне не удается думать о тебе как о друге! — Он дотронулся до ее щеки. — Почему… почему ты говоришь, что я сломаю тебе жизнь?

Она тяжко вздохнула.

— Если в двух словах, Эдуардо Барросо, то наши краткие отношения станут для тебя всего лишь небольшим приятным эпизодом. Для меня же это будет чем-то совсем иным.

— Объясни, — приказал он.

— Да потому, разумеется, что потом я не смогу впустить в свою жизнь другого мужчину! Вот, надеюсь, ты удовлетворен!

— Ты и правда так считаешь? — тихо спросил он.

Уже жалея о своей откровенности, Кэтрин кивнула и, выскользнув из его объятий, открыла дверь в спальню.

— Да. Поэтому лучше мне вернуться к прежней жизни — пока не поздно. Спокойной ночи, Эдуардо. — Она нахмурилась, увидев, что он щелкнул выключателем и зажег свет на лестнице. — Странно! Когда я включила свет там, внизу, он тут же погас.

Он удовлетворенно хмыкнул.

— У нас двойной выключатель, queridinha. Ты его включила — а я выключил. Глаза у Кэтрин вспыхнули.

— Нарочно для того, чтобы спрятаться тут в засаде и напугать меня до смерти?

Эдуардо рассмеялся, безо всякого раскаяния.

— Признаюсь, я надеялся, что ты бросишься под мою защиту от привидений, которые таятся во мраке.

— Здорово сработало, не так ли? Какая же я дура!

— А-а, нет, Кэтрин! — Он поднес ее руку к губам. — Если бы это было так, я не чувствовал бы такой гармонии с тобой. Для меня красота женщины — отнюдь не главное ее достоинство. Возможно, я требую слишком многого, но у женщины еще должен быть ум… сердце… душа… и, если даст Господь, даже чувство юмора. — После каждого слова он целовал ей поочередно пальчики, а потом, не выпуская руки, поднял на нее глаза. — Теперь мне нужно уходить.

— Да. Нужно, Эдуардо. Спокойной ночи. — Кэтрин осторожно высвободила руку и собралась с духом, чтобы произнести необходимые слова. — Эдуардо…

— Да, Кэтрин?

Она глубоко вздохнула, встретившись с его взглядом.

— Ты снова станешь холодным как лед, если я скажу, что с этого момента нам лучше избегать встреч наедине?

Его лицо омрачилось.

— Как я могу стать холодным? Всякий раз, встречаясь с тобой, я весь горю огнем, Кэтрин…

— Вот-вот. Это лишь подтверждает мою просьбу, — быстро подхватила она. — Все это слишком… слишком скоропалительно. Если мы будем продолжать в том же духе, все закончится слезами. Во всяком случае, для меня.

Он резко подался к ней, затем замер, уронив руки.

— Я не согласен! — коротко бросил он. — И тем не менее сделаю все, как ты просишь. Я не хочу стать причиной твоих слез, Кэтрин.

— Спасибо. — Она печально улыбнулась. — Надеюсь, ты не станешь совсем избегать меня?

— Как я могу? Тем более что ты пробудешь здесь до обидного мало, querida, — добавил он таким голосом, что у Кэтрин перехватило дыхание. — Все оставшиеся дни я буду проводить с тобой. Если для этого придется все время удерживать рядом Ану — что ж, пусть будет так. Я бы душу отдал, чтобы проводить с тобой не только дни, но и ночи, — хрипло прошептал он, пожирая ее горящими как угли глазами. — Boa noite, Кэтрин. Спокойного сна. — Он втолкнул ее в комнату и с головокружительной скоростью устремился вниз по лестнице, как будто пытаясь убежать от нестерпимого соблазна.