— Вот и хорошо. Я на эту роль не тяну.

— Брось прибедняться! — с жаром воскликнул он. — На мой взгляд, ты очень привлекательна.

— Привлекательна! — взорвалась Лаури.

— А ты как бы хотела, чтоб я тебя находил? Лаури подумала. Машина подъехала к разъезду в Чизуике.

— Интересной, приятной в общении.

— И то и другое, — бросил он на нее взгляд искоса. — И еще чертовски сексуальной в этих шортиках.

Лаури вспыхнула до корней волос, которые трепал ветер, и не проронила ни слова.

— Что, язык проглотила?

— Меня еще никто не называл сексуальной, — выдавила наконец она.

— А ты откуда знаешь? — ухмыльнулся Адам. — Мужчины не всегда высказывают свои тайные мысли. И слава Богу! — после краткого раздумья с чувством воскликнул он.

Лаури бросила незаметный взгляд на джинсовые шорты, всей душой пожелав, чтобы они не так сильно выставляли напоказ ее загорелые ноги.

— Я бы не переживал, — посоветовал Адам. — Ты только привлекаешь мое внимание к тем своим частям, которые я весь день сгораю от желания потрогать.

Лаури сердито посмотрела на него.

— Ты что, нарочно дразнишь меня?

— Да что ты! Я только констатирую истину. Она тяжело вздохнула, с беспокойством глядя на его профиль.

— Послушай, Лаури, сделай мне одолжение, — возопил наконец он. — Перестань вести себя как девственница, приносимая в жертву дракону! Клянусь тебе, ты в полной безопасности. По крайней мере пока мы не выбрались из этой пробки. Можно подумать, что все население Британии устремилось в Лондон.

Весь оставшийся путь до Сент-Джонз-Вуда Адам молчал, насвистывая сквозь зубы с безразличным видом, что еще больше нервировало Лаури. Когда они добрались до дома, она отперла боковую калитку и стала подниматься к себе по лестнице, предоставив Адаму следовать за ней с корзинкой для пикников, позаимствованной у Сары.

Открыв дверь к себе, она протянула руку за корзинкой, но Адам покачал головой.

— Не пытайся уверить меня, будто ты вечером занята. Мне прекрасно известно, что Клэры уехали на уик-энд. Я отвезу тебя поужинать.

— Я не голодна, — солгала Лаури. Адам рассмеялся.

— Вся эта девическая паника из-за того, что я сказал, что хочу тебя потрогать? Лаури, дорогая, мы провели великолепный день на солнышке в одном из прекраснейших уголков страны. Я созерцал твой блестящий носик и развевающиеся пряди волос, когда мы лежали на холме и считали овец, и я был так доволен жизнью, что вдруг на ум мне пришла мысль: а что, если я тебя сейчас заключу в свои объятья и расцелую? Но я сдержался. Поскольку прекрасно понимаю, что стоит мне сделать неверный шаг, и ты опять укроешься в своем убежище, и я ни черта не смогу поделать, потому что ты в частных владениях Руперта.

Лаури с недоверием посмотрела на него, но затем чувство юмора взяло верх, и она залилась смехом.

— Прости, я идиотка!

— Сущая правда, — согласился. Адам, — но очень привлекательная идиотка, Лаури Морган. — Он ловко уклонился, когда она попыталась ткнуть его кулаком, а потом отбросил корзинку и привлек ее к себе. Напрасно она колотила по воздуху руками: они оказались прижаты к ее бокам, а Адам не отрываясь смотрел ей в глаза. От его добродушия не осталось и следа.

— Неужели мы нанесем смертельный удар по дружбе, если обменяемся поцелуем?

Уверенная в глубине души, что так оно и есть, Лаури тем не менее не нашла в себе силы. сказать «нет». Как только его рот приблизился к ней, ее губы раскрылись с неподвластной ей готовностью. Не отрываясь от нее, он протянул руку и открыл дверь, затем приподнял ее за локти и перенес в комнату через порог. Поставив ее на пол, он, тяжело дыша, посмотрел ей в глаза.

Лаури провела рукой по волосам, посмотрела на него с неуверенной, робкой улыбкой и тут же вновь оказалась в его объятиях, и он снова стал целовать ее.

— Семь бед — один ответ, — пробормотал он и опустился на диванчик, посадив ее к себе на колени; рука его поглаживала нежную смуглую кожу ее бедер, а губы целовали ее с таким нескрываемым наслаждением, что Лаури не могла сопротивляться, совершенно обезоруженная. На мгновение подняв голову, он прочел изумление в ее глазах. — Ты, конечно, в любой момент можешь выставить меня и запретить впредь являться к тебе, — хриплым голосом заговорил Адам. — Так что лучше уж, пока ты не обрела дар речи, я сполна воспользуюсь ситуацией. — Он запустил пальцы в ее волосы и, крепко стиснув голову, поцеловал ее с таким неожиданно юношеским жаром, что Лаури совсем потеряла контроль над собой. Это совершенно не походило на умелые действия опытного любовника, к которым готовилась она, и от этого оказалось еще опаснее. Совсем опьянев, она успела подумать, как же это хорошо и как он мог догадаться, что именно этого она страстно хотела. А теперь ей уже не хотелось, чтобы это прекратилось. И вот здесь-то и подстерегала главная опасность. Если Адам намерен пробить брешь в ее защите, то ему ничего не стоит обнаружить, что никакой защиты у нее на самом деле нет.

Когда он наконец оторвался от нее и поднял голову, она молча смотрела на него.

— А я думал, ты мне выцарапаешь глаза, — шепнул он.

Лаури кашлянула, чтобы прочистить горло; краска мгновенно залила ее лицо.

— Я потрясен, что это не так. — Губы его искривились в насмешливой улыбке. — Обычные ловкие приемы Хокриджа улетели в окно.

— Не знаю, что это такое, но не думаю, что мне бы больше понравилось, — призналась она. У Адама блеснули глаза.

— В таком случае… — Он нагнулся, и язык его пробежался по ее губам, а затем впился в них с таким пылом, что Лаури задрожала. Руки его сжали ее так, что она чуть не задохнулась, но затем он высвободил одну руку и снова стал гладить ее бедра. Его длинные пальцы медленно продвигались вверх и дошли до груди, но, как только он начал расстегивать пуговки на ее рубашке умелыми и быстрыми движениями, Лаури напряглась и вырвалась.

— Вот это уже действие не мальчика, но мужа, — язвительно бросила она, спрыгнув с его коленей и застегивая рубашку.

Адам, сцепив руки на затылке, смотрел на нее сияющим насмешливым взором.

— Лаури, я намного старше тебя и кое-что в жизни изведал. Было бы смешно уверять тебя, что я не расстегивал пуговицы и не делал много чего более серьезного. Я люблю женщин и получаю огромное наслаждение, любя их, но смею тебя уверить, от моей любви никто из них не страдал — ни нравственно, ни физически. И меня извиняет только то, что желание получить чистое удовольствие от твоего ответного желания привело к несколько неожиданному результату, и я потерял голову и вел себя, как мальчишка, который никогда не целовал девочек.

— Очень длинная речь, — с невозмутимым видом прокомментировала Лаури. — Не желаете ли еще кофе?

— Я бы предпочел лечь с тобой в постель. Она воззрилась на него с изумлением.

— Вот уж воистину, что называется, взять быка за рога, а не ходить вокруг да около.

— Вообще-то говоря, ходить вокруг да около обычно не приходится.

— Ты хочешь сказать, что с любой другой ты уже давно был бы в постели?

Адам кивнул с самым серьезным видом.

— Да. Ты исключение.

— В самом деле? — Она встала, взяла чашки и направилась в кухоньку. Адам пошел за ней. — Мне это льстит.

— Что — быть исключением?

— Да.

Адам скорчил гримасу и пожал плечами.

— Все равно дальнейшего развития бы не было — во всяком случае, сегодня.

— Почему же, если не секрет?

Он потер нос, осторожно глядя на нее.

— Все дело в характере наших отношений, Лаури. Я не был готов к такому развитию событий. — Он улыбнулся, видя, как краска заливает смуглое от загара лицо Лаури. — А кроме того, я не уверен, что ты пользуешься пилюлями, как прочие девушки.

— Здесь ты ошибаешься, — насмешливо взглянула на него через плечо Лаури, наполняя чайник.

Адам посмотрел на нее с таким изумлением, что она проглотила готовый сорваться с ее губ смешок и молча насыпала кофе в чашки.

— Не хочешь ли ты сказать, Лаури, что все это девическое сопротивление с твоей стороны чистое притворство?

— Сопротивление — нет. А если ты хочешь знать, был ли у меня мужчина, ответ — да. — Она сердито посмотрела на него. — А что тут странного? Мне двадцать один год, Адам. Лет на десять, а то и с гаком, меньше, чем тебе, но достаточно, чтоб расстаться с девичьей чистотой.

Адам пожал плечами, взгляд у него был несколько растерянный.

— Не знаю, просто я считал тебя…

— Девственницей, — закончила она за него.

— Да, наверное. — Адам взял из ее рук чашку кофе и сделал большой глоток; горячий кофе обжег ему горло.

Лаури протянула ему стакан холодной воды.

— На. Я бы рта не раскрыла, если б знала, что тебя это так шокирует.

— Удивило, а не шокировало. — Его глаза под густыми бровями превратились в щелки. — Но зачем тогда ты строила из себя недотрогу?

— Мой небольшой опыт заставляет меня быть осторожной, — криво усмехнулась Лаури. — Жаль, что я выболтала правду. Думаю, ты был бы счастливее, если б я держала язык за зубами.

Он улыбнулся, уже совершенно овладев собой.

— Бесполезно, Лаури. Я бы все равно узнал, как только мы занялись бы любовью. Что я и собираюсь сделать, уверяю тебя, — он схватил ее в свои объятия, — в один прекрасный день или ночь, но очень скоро, Лаури Морган! — Он поцеловал ее долгим мучительным поцелуем и вдруг выпустил столь внезапно, что она едва не упала. Он торжествующе глядел на нее. — Когда мне надо, я могу быть неимоверно терпеливым. Сладких снов, дорогая. Пойдем, запрешь за мной калитку. Если тебе суждено сегодня провести ночь здесь, я бы хотел убедиться, что ты будешь жива и здорова за семью замками, прежде чем я уйду.

Лежа в постели, Лаури кляла себя за то, что из-за дурацкого смущения оттолкнула Адама в критическую минуту. Она уже была так безнадежно влюблена в Адама, что жаждала его почти с физической болью. Она ворочалась и металась, заставляя себя взглянуть правде в глаза. Как она уже сказала Адаму, это не будет в первый раз. Тогда ей было больно. Она знала, что и в этот раз будет больно, когда все кончится, но совсем по-другому. Адам честно признавался в своем нежелании быть привязанным к кому-нибудь и хранить верность. А Филипп Гарфилд водил ее за нос с самого начала.

Когда Филиппа перевели из Лондона в Ньюпортское отделение, Лаури, зная, что стала объектом зависти своих сотрудниц, была буквально ослеплена умным, обаятельным посланцем столицы, в полном смысле слова осадившим ее с первой же их встречи. Он всячески обхаживал и ублажал Лаури, водя ее то в ресторан, то в театр, и в конце концов уговорил ее поехать с ним тайно в отдаленный отельчик в валлийской глуши, недвусмысленно намекая, что там задаст ей важный вопрос. Уверенная, что Филипп намерен предложить ей руку и сердце, взволнованная Лаури бросилась очертя голову в это приключение, полагая, что это судьба. В результате Филипп затащил ее в постель, только они переступили порог, и обескураживающе стремительно и разочаровывающе грубо ввел ее в курс того, что она даже при своей неопытности поняла как чистый секс, где любовью и не пахло. Едва все кончилось, он признался ей, что женат. Он говорил потрясенной Лаури, что не живет с женой, но что она не дает ему развода. Но в краткий период его пребывания в Ньюпорте нет, дескать, никаких причин, чтобы он и его дорогая маленькая Лаури отказывали себе в очаровательной интимной связи, при условии, разумеется, соблюдения должной осторожности.

Разгневанная Лаури, лишившаяся в один миг всяких иллюзий, в точности выложила ему, куда он может засунуть свой миленький план, быстро упаковала сумку и на попутках доехала до Кумдеруэна. Жизнь превратилась в нескончаемую пытку, ведь ей приходилось ежедневно сталкиваться с Филиппом Гарфилдом по работе. Он демонстративно перестал замечать ее, дав пищу злоязычным сотрудницам, но Лаури, глубоко затаив свое унижение, не реагировала на шпильки и с радостью восприняла новость о своем сокращении.

С Адамом все было по-другому. Она шла на это с широко открытыми глазами, сама решив разделить с ним «последние денечки» его вольной жизни, и потому была готова остаться ни с чем, когда труба наконец призовет его. А то и еще раньше, если она ему или он ей надоест. Лаури невесело засмеялась во тьме. Кого ты обманываешь? Себя? Тебе никогда не надоест Адам, доживи хоть до ста лет.

Весь следующий день в суматохе, связанной с возвращением Клэров, и во время работы, перепечатывая заметки о быте в четырнадцатом веке в эпоху короля Эдуарда III, Лаури, напрягшись как тетива, ждала звонка Адама. Он позвонил поздно, когда она уже потеряла надежду услышать его голос, и она ответила ему с некоторой холодностью.

— Я только-только вернулся домой — прости, что так поздно, Лаури. Надеюсь, не разбудил.

— Нет. Я была в доме, болтала с Сарой.

— Что-то у тебя очень холодный тон.

— Да что ты!

— Отлично. Буду звонить пораньше, но я чуть не весь день прокрутился с папенькой и остальными директорами. Дел наваливается все больше по мере приближения рокового дня.

— А в твоем возрасте быстро устаешь! — сделанным сочувствием уколола она его.

— Ах ты, бесенок, — прошипел он. — Будь ты сейчас здесь в моих объятьях, я б показал тебе, насколько я стар и как быстро устаю!

От этого веселого низкого голоса с его особой интимной интонацией внутри у Лаури все словно сжалось, и это было новое, еще неведомое ей ощущение.

— Молчишь? — полюбопытствовал он.

— Да, но отчего, не скажу, — с некоторой застенчивостью ответила она и почувствовала, как он нервно сглотнул.

— Ведьма! Когда я тебя снова увижу? Завтра? Лаури собрала всю силу воли и попыталась отложить встречу хоть на пару дней, чтобы доказать себе, что она не потеряла голову, но Адам и слышать ничего не хотел, убеждая ее, что жаждет провести с ней как можно больше оставшегося ему свободного времени.

— Ты, кажется, последние дни часто видишься с Адамом, — заметила Сара дня два спустя. — Ни с одной Кэролайн в мире он не крутил так долго.

— Наверное, оттого, что мы просто друзья, — предположила Лаури не совсем искренне.

— А может, оттого, что ты единственная, кто выдержал знаменитые чары Хокриджа. — Сара пристально посмотрела на кузину. — Я правильно говорю, что выдержала?

Лаури засмеялась.

— Раз уж спрашиваешь, то отвечу — да!

— Я в восторге. А Руперт говорит…

— Вы с Рупертом перемывали мне косточки?

— А ты что думала? Мы не только любим тебя, мы чувствуем себя ответственными за тебя.

— О, Сара! — часто заморгала Лаури.

— Ну ладно, не распускай нюни, — строго заговорила Сара, — это не шутка. Я попрошу Руперта насесть на Адама и выяснить его намерения!

— Только не это! — встревожилась Лаури, а затем пожала плечами. — К тому же я точно знаю намерения Адама: развлекаться от всей души и никаких обязательств и взаимных претензий, когда придет время расстаться.

Сара фыркнула.

— Не много же он хочет. И ты счастлива, да?

— Да, — соврала Лаури не моргнув глазом. — Адам прелесть, и мне с ним хорошо, но он не тот человек, с кем я бы хотела соединить свою судьбу. А когда дело дойдет до этого, хотя, уверяю тебя, это будет еще не скоро, я найду себе человека, который не будет давать стрекача при одной мысли о браке и детях.

Эта мысль поддерживала ее за обедом в итальянском ресторане в Пугни в следующую пятницу, во время вылазки в коптильню семнадцатого века на берегу Темзы пониже Ричмонд-хилла на следующий день, весь вечер в театре, где они смотрели пьесу Тома Стоппарда, и вплоть до того момента, когда Адам проводил ее до боковой калитки в сад Клэров поздно вечером в субботу. У лестницы Лаури проявила твердость и отклонила все попытки Адама проникнуть в ее квартирку.

— Сегодня ты не позволяешь даже войти, — криво усмехнулся он. — Не потому ли, что семья Клэров в нынешний уик-энд дома?

Лаури немного подумала и кивнула головой.

— Пожалуй, что так. — И это была правда. Пригласить Адама провести ночь в постели, которая фактически принадлежала Клэрам, казалось ей непорядочным. Она прикоснулась ладонью к его лицу. — Ты, наверное, думаешь, что я глупая.

— Нет, просто очень, очень милая. — Адам поцеловал ее ладонь и сжал в своей. — А как насчет завтра? Уик-энд еще не кончился.

— Отлично. Куда думаешь отправиться?

— Думаю — искупаться, а затем устроить пикник. На этот раз моя очередь приготовить провизию.

Лаури радостно кивнула.

— Здорово! А где?

— А вот увидишь, — ухмыльнулся Адам, наклонился и поцеловал ее с нежностью. Затем еще раз, не столь нежно, и вдруг они страстно приникли друг к другу, не обращая внимания на то, что их может увидеть всякий, кого угораздило бы бродить по саду в полной ароматов тьме летней ночи.

Наконец Адам отстранил ее от себя и, тяжело дыша, проговорил:

— Мне лучше уйти.

Не говоря ни слова, Лаури кивнула в знак согласия, приподнялась на цыпочки и еще раз поцеловала его, затем вспорхнула к себе и поспешно заперла дверь, пока не передумала.

Адам давно уже удалился, когда до Лаури вдруг дошло, что у нее нет купального костюма, потому что единственный приличный купальник остался в Кумдеруэне. Со дня появления в Лондоне она ни разу не ходила в бассейн.

— Пустяки, — ободрила ее на следующий день Сара во время ритуального, долго тянущегося воскресного завтрака, который Лаури обязательно проводила с Клэрами каждую неделю. — Возьмешь мой.

— Он мне не налезет, — совсем убитая, возразила Лаури.

— Что за ерунда! Я уже не та грациозная сильфида, какой была до рождения Эмили, да и ты вроде на пару фунтов похудела.

— Не слишком ли я наваливаю на тебя работы, Лаури? — поинтересовался Руперт, показавшись из-за ширмы воскресной газеты.

— Да что ты! Вовсе нет.

— Не хотел бы я вызвать гнев Джерента из-за того, что довел его дочь до измождения.

— Если кто и доведет ее до измождения, дорогой, то это Адам, а не ты, — сказала его жена.

— Джеренту это тоже не пришлось бы по вкусу, — мрачно протянул Руперт и подозрительно взглянул на Лаури. — Ты цела и невредима?

— Все в порядке, Руперт. Адам мой друг, вот и все.

— Гм, — Руперт вновь скрылся за газетой, не очень убежденный, а Сара повела Лаури наверх выбрать что-нибудь из купальных принадлежностей.

Наотрез отказавшись от узеньких трусиков и лифчика, предложенных ей Сарой, Лаури вцепилась в простенький, красиво скроенный цельный купальник черного цвета, выгодно подчеркивающий ее фигуру и гармонирующий с загаром, который она успела приобрести за время обеденных перерывов под солнышком, которым их благословила погода.

Адам приехал за ней, но уехать они смогли только через час, предварительно выпив кофе, предложенного Сарой, и претерпев приставания Эмили и Доминика, упрашивавших их остаться. А когда они услышали, что Адам везет Лаури купаться, рожицы их вытянулись от зависти, и Адаму ничего не оставалось, как пообещать включить их непременно в состав экспедиции в следующее воскресенье.

— Только не сегодня, — сказал Адам, уводя наконец Лаури. — Сегодня я хочу, чтоб со мной была ты одна.

Радостно улыбаясь в знак согласия, Лаури поинтересовалась, куда они направляются.

— А вот увидишь, — с таинственным видом сказал Адам. — Надеюсь, ты не забыла захватить купальник.

Лаури заверила его, что все при ней, и, довольная, откинулась на сиденье, предоставив ветру играть ее волосами, а солнцу золотить ее лицо, а тем временем «родстер» Адама нес их через Лондон в неизвестном направлении. Когда они наконец, судя по всему, прибыли, на лице ее отразилось явное недоумение: Адам выруливал в подземную автостоянку, расположенную под огромным жилым домом.

— Почему мы здесь останавливаемся?

— Потому что здесь мы будем купаться, дитя мое. — Адам подмигнул и выключил зажигание. — Уоппинг, пристанище мага и волшебника электроники Адама Хокриджа.

Лаури уставилась на него, а затем прыснула от смеха.

— А я-то ожидала — Брайтон.

— Слишком неоригинально. В Уоппинге тебе понравится гораздо больше.

И он был прав. Закрытый бассейн, пристроенный к дому, представлял собой настоящий замок с роскошными колоннами и приглушенным светом, деревьями в кадках и — главное — полным безлюдьем.

— А где же люди? — спросила Лаури, появляясь в своем заимствованном купальнике.

— В постели или в Брайтоне, кто знает, — ответил Адам с усмешкой и с головы до ног оглядел ее внимательным, оценивающим взглядом. — Очень мило, мисс Морган.

— Возвращаю комплимент, мистер Хокридж, — парировала она, слегка зарумянившись. А про себя отметила, что в данном случае больше подошло бы слово «впечатляюще»; и действительно, даже беглого взгляда было достаточно, чтобы оценить широкие плечи, узкие бедра, длинные мускулистые ноги.

Ни слова больше не говоря, она аккуратно нырнула и направилась к противоположному концу бассейна энергичным кролем, которому научили ее в школе. Адам нырнул вслед за ней и играючи обогнал, потом подождал ее и поплыл рядом, приноравливаясь к ее скорости, и вдруг исчез под водой. Лаури в замешательстве оглядывалась, а он выскочил из воды и, смеясь, заключил ее в свои объятия. Так же внезапно он отпустил ее, и несколько минут они ныряли, кувыркались и плескались как дети, а потом Лаури рванула прочь от него что было сил, но он все равно нагнал ее задолго до того, как она достигла противоположной стенки бассейна.

— Ладно-ладно, — с трудом переводя дыхание, закричала она. — Ты выиграл.

Адам легко выскочил из воды, нагнулся, подхватил ее, одним рывком, словно пушинку, вытащил и тут же накинул на нее розовый махровый халат.

— Здорово, — с трудом переводя дыхание, проговорила Лаури, отжимая волосы. — Итак, куда мы отправляемся на пикник?

— Совсем рядом, рукой подать. Можешь даже не переодеваться. Возьми только сумку, и мы поднимемся в служебном лифте в таком виде.

Лаури прищурилась.

— Ты хочешь сказать, что везешь меня к себе на квартиру?

Он закивал, расплывшись до ушей.

— Прямо в яблочко. Если будешь себя очень хорошо вести, покажу тебе даже свои гравюры.

Жилище Адама располагалось на самом верху современного, напоминающего пирамиду здания; с террасы, примыкавшей к гостиной, видна была Темза. Квартира Адама с ее белыми стенами, дощатыми полами, аскетически скудной меблировкой — хотя мебель была обита итальянской лайкой темно-винного цвета — была истинно мужской. На окнах вместо штор висели жалюзи, а на единственной стене, не занятой книжными полками, висели произведения искусства — пара небольших картин маслом и множество рисунков тушью. Кухня поражала больничной белизной и предельной функциональностью, однако в ванной комнате, с ее кораллово-красными стенами, черно-белыми плитками пола, викторианской ванной на ножках в виде звериных лап и огромным зеркалом в золотой раме с херувимами по углам, витал дух сибаритства.

— Вот это да, — с восхищением воскликнула Лаури. — Так вот как живут светские львы!

— Это совсем недавно, — заверил ее Адам. — У меня до последнего времени была спальня в родительском доме. А потом — когда я вернулся из Штатов — жил в довольно запущенной норе здесь неподалеку, в не столь фешенебельном квартале. — Он указал на груду черно-белых полосатых полотенец на этажерке такого же винного цвета, что и ванна. — Располагайся. Здесь все есть — шампунь и Бог знает что еще. А я приготовлю ланч.

— Помощь тебе не нужна?

— С моей провизией нет!

Лаури быстро приняла ванну, вымыла волосы, чтобы не осталось хлорки, и вытерла их одним из огромных полотенец. Потом подкрасила губы, слегка прошлась тушью по ресницам и надела желтое хлопчатобумажное платье, в котором выехала из дома, и наконец вышла из ванной. Откинутые назад влажные волосы были перевязаны махровой полоской. Адам хозяйничал в кухне; на нем была ослепительно белая хлопчатобумажная рубашка и джинсы, на босу ногу сандалии, волосы еще не высохли.

Он взглянул на нее с улыбкой.

— Надеюсь, у тебя нет аллергии на омаров.

— Если только на их цену, — успокоила она его.

Адам подвел ее к стеклянному столику на маленькой террасе, усадил на стул красной кожи и положил перед ней на тарелку пол-омара, политого лимонным майонезом, хрустящий зеленый салат и горячие итальянские булочки. Запивали еду белым сухим вином. После небольшой передышки Адам принес залитый шоколадом торт, который был столь соблазнителен на вид, что Лаури не смогла удержаться.

— Добывание снеди не представляет никаких особых забот, если ты патронируешь сеть известных продовольственных магазинов, — лукаво подмигнул Адам. — Получасового посещения одного из них вчера утром перед встречей с тобой было достаточно — и вот, пожалуйста, завтрак на двоих.

— Это было чудесно, — вздохнула Лаури, глядя на Темзу.

— Не хочешь кофе?

— Не сейчас, — отказалась Лаури, устраиваясь поудобнее на стуле. — Я хочу просто посидеть на солнышке и поглазеть на открывающийся отсюда вид. Я помогу тебе с посудой чуть позже.

— Не беспокойся. У меня для этого есть машина.

— У тебя заведены машины на все случаи жизни, — усмехнулась Лаури.

— Нет, — кротко ответил Адам. — Некоторые вещи машина не может сделать для мужчины.

Она стрельнула в него взглядом, но глаза его под густыми бровями были непроницаемы.

— Адам, — без всяких обиняков начала Лаури, — это и есть тот день, который, как ты говорил, наступит рано или поздно? Ты привез меня сюда, чтобы соблазнить?

Адам вскинул голову и захохотал.

— Когда доходит до дела, Лаури Морган, вы, как я смотрю, тоже предпочитаете взять быка за рога, а не ходить вокруг да около.

Она сняла с головы махровую полоску и тряхнула волосами, чтобы они высохли на солнце.

— Но признайся, ведь все признаки налицо — неожиданная поездка к тебе на квартиру, изысканная еда, вино, художественные произведения…

Адам поднялся и стал собирать со столика посуду.

— Ты забыла кое-что из того, о чем я тебе говорил, Лаури. Я беру только то, что мне предлагают по своей воле. Это может быть ответом на твой вопрос?

— Не знаю, — она вдруг зевнула, почувствовав, как после плавания, вина и горячего солнца ее тянет ко сну. — Я подумаю об этом.

— Посиди здесь, пока я уберу. А когда вернусь, ты мне скажешь, как ты хотела бы провести сегодняшний день.

Она кивнула сквозь дрему.

— Ладно. — Оставшись одна, Лаури совсем расслабилась; в полусне едва слышался ровный гул машин где-то далеко внизу. Веки ее словно налились свинцом, и скоро она совсем перестала что-либо чувствовать и погрузилась в глубокий сон.

Проснулась она внезапно, не понимая, где находится, а потом увидела, что лежит в широченной кровати в спальне Адама, погруженной в полумрак. Она бросила взгляд на часы и поняла, что время на самом деле не такое позднее, как могло показаться. После завтрака прошло всего три часа. Она с досадой вскочила. Проспать столько времени да и вообще предаваться сну в гостях, едва ли можно назвать хорошим тоном. Она быстро соскочила с кровати, открыла жалюзи и отправилась в ванную, чтобы привести себя в порядок. Она была тронута, обнаружив, что ее сумка поставлена около кровати, специально, чтобы ей не пришлось ее искать. Быстро подкрасив губы и причесавшись, она вышла, чтобы найти Адама и извиниться.

Он сидел на террасе, уткнувшись в воскресную газету. Когда она переступила порог гостиной, он с улыбкой вскочил с кресла.

— Ну как, лучше? — Он внимательно оглядел ее. — Отдохнула и порозовела — вполне в форме, чтобы поесть.

— Я проспала целую вечность. Прости, ради Бога, — проговорила она с виноватым видом.

— Пустяки, — подвинул он ей кресло. — Я польщен, что ты чувствуешь здесь себя как дома и можешь позволить себе расслабиться.

— И часто у тебя женщины засыпают?

— Не после ланча, во всяком случае, — подмигнул он ей.

Лаури вспыхнула.

— Теперь, пожалуй, я бы не отказалась от кофе.

— Сию секунду, — бодро подхватил он. — А то чай, если хочешь.

— О, еще лучше! Давай я…

— Нет-нет! Сиди и читай газету. Вскоре Адам вернулся с чаем и тарелкой печенья.

— Я подумал, что тебе захочется чего-нибудь к чаю, — это все из того же надежного источника.

— О, это мое любимое.

Они пили чай, ели печенье, болтали о новостях, которые Адам только что почерпнул в газетах. Затем Лаури пролистала несколько страниц журнала и показала ему рекламу модных купальников.

— С твоим черным ни один и близко не лежал, — сказал Адам.

— Это Сарин, мой дома.

— Откуда бы он ни был, он тебе ужасно идет. Ужасно, — с горячностью повторил он.

— Удачный фасон, вероятно.

— Нет, прелесть моя, не фасон, а содержимое. Адам пристально посмотрел ей в глаза, Лаури не выдержала и вцепилась в лежащие перед ней газеты и стала внимательно изучать книжное обозрение. Она не отрывала глаз от страницы, всем своим существом ощущая мужчину рядом с собой, газета так и ходила у нее в руках. Адам кашлянул.

— Может, пойдем? — неожиданно резко произнес он и поднялся, протянув ей руку. — Пойдем, прокатимся немного, прогуляемся где-нибудь по парку.

Лаури машинально кивнула и уронила газету; оба одновременно нагнулись, чтобы поднять ее, и стукнулись лбами с такой силой, что она даже вскрикнула, а Адам схватил ее и прижал к себе.

— Дорогая, я тебя ударил? Лаури покачала головой.

— Посмотри на меня, — настаивал он, — посмотри на меня, Лаури!

Медленно, с неохотой она подняла глаза и встретила настойчивый вопрошающий взгляд его ярких глаз. Она без слов ответила на его вопрос, прижавшись к нему, потершись щекой о его грудь, и Адам поднял ее и понес в гостиную, через холл, медленной, размеренной походкой сомнамбулы, словно намеренно давая ей возможность одуматься, пока не поздно, и наконец положил ее на кровать и сам распростерся рядом с ней.

Они лежали лицом к лицу, затаив дыхание, только сердца бились в груди; затем Адам нагнул к ней голову, и Лаури встретила его поцелуй с такой страстью, что уже никакие вопросы были не нужны. Словно чары наконец спали с них, и они слились в объятиях, руки и губы лихорадочно искали друг друга, пока Адам не начал, тяжело дыша, раздевать ее неверными, вдруг плохо слушающимися руками.