ГЛАВА 1. сделка

Вращается Колесо Времени, Эпохи приходят и уходят, оставляя воспоминания, которые становятся легендами. Легенды тускнеют до мифа, и даже мифы оказываются давным-давно забытыми, когда наступает Эпоха, давшая им начало. В Эпоху, некоторыми называемую Третьей, Эпохой, которая еще грядет. Эпоху, уже давно миновавшую, над огромным островом-горой Тремалкин поднялся ветер. И ветер не был началом, ибо нет ни начала, ни конца оборотам Колеса Времени. Оно — начало всему.

На восток понесся ветер над Тремалкином, где светлокожие Амайяр возделывают свои пашни, создают тончайшее стекло и прозрачный фарфор и следуют миру Пути Воды. Для Амайяр мир, за исключением их разбросанных островков, не существовал, потому что Путь Воды учит — мир лишь иллюзия, отраженное отражение веры, однако кое-кто видел, как ветер нес пыль и жару лета туда, где должны бы литься холодные зимние дожди, и кое-кто припомнил слышанные от Ата'ан Миэйр сказания. Истории о далеком мире и пророчества. Кое-кто обратил свои взоры на холм, где из земли торчала громадная каменная рука, державшая на массивной ладони прозрачную хрустальную сферу, величиной превышавшую многие дома. У Амайяр были свои пророчества, и в некоторых из них говорилось о руке и о сфере. И о конце иллюзий.

Дальше, через Море Штормов, дул ветер, под испепеляющим солнцем, полыхавшем в раскаленном небе без единого облачка, дул, срывая барашки с зеленых морских волн, над вздымающимися валами, борясь с ветрами с юга и с запада. Но штормы были не зимние, хотя зима и перевалила за половину, куда слабее бурь умирающего лета; оседлав эти ветры и течения, кормящиеся от океана народы могли плавать туда и обратно вдоль всего континента, от Края Мира до Майена и даже далее. Завывая, дул ветер над волнующимся океаном, где шумно всплывали и трубили громадные киты и парили над водой летающие рыбы, раскинув в стороны плавники размахом в два, а то и более шага; дул ветер на восток, а потом уклонялся к северу, оставляя внизу флотилии рыбачьих лодок, забросивших сети на отмелях и мелководье. Рыбаки, замерев с раскрытым ртом, смотрели, как, оседлав мощное дыхание ветра, неуклонно движется армада высоких кораблей и корабликов поменьше — разбивая пенные валы тупыми носами, разрезая волны носами узкими, осененные стягом с золотым ястребом» сжимающим в когтях молнию, и предвестниками шторма развевались над ними во множестве разноцветные вымпелы и флаги. На восток и на север дул ветер, и достиг он наконец просторной, заполненной судами гавани города Эбу Дар, где, как и во многих других портах, стояли сотни кораблей Морского Народа — в ожидании слова Корамура, Избранного.

Над гаванью взревел ветер, растолкав суденышки и корабли, пронесся над самим городом, над домами, сверкающими белизной под ослепительным солнцем, над шпилями, крышами, многоцветными куполами, над улицами и каналами, где прославленное в рассказах трудолюбие южан не ведало отдыха. Закружил ветер над сияющими куполами и стройными башенками Таразинского дворца, принеся запах соли, всколыхнув стяг Алтары — два золотых леопарда на красно-голубом поле, и знамена правящего Дома Митсобар — Меч и Якорь, зеленые на белом. И это был еще не шторм, а лишь предвестник штормов.

У Авиенды, шагавшей впереди своих спутниц по выложенным приятной глазу яркой плиткой коридорам дворца, вдруг зачесалось между лопаток. Чувство, будто за тобой следят — последний раз она испытывала такое, когда еще была Девой, помолвленной с копьем.

Померещилось, сказала она себе. Воображение разыгралось, а еще знание, что есть враги, которые мне не по зубам! Не так давно бегавшие по спине мурашки означали, что кто-то собирается ее убить. Смерти не нужно бояться — рано или поздно умирают все, — но Авиенда не хотела умирать как угодивший в силки кролик. Ей еще надо исполнить тох.

Вплотную к стенам пробегали слуги, кланяясь или приседая в реверансе, опуская взоры, будто бы осознавая позор, в каком живут, но вовсе не из-за них у Авиенды стянуло кожу между лопатками. Она попривыкла к слугам, но даже сейчас ее взгляд скользил мимо них. Нет, наверное, это воображение и волнение. Просто день сегодня такой.

Взор девушки то и дело привлекали яркие шелковые гобелены, золоченые светильники-шандалы и висящие под потолком лампы. В стенных нишах и в высоких открытых резных шкафчиках стояла фарфоровая, бумажной толщины посуда, красная, желтая, зеленая, синяя, вперемежку с золотой и серебряной, костяной и хрустальной, десятки десятков чаш, ваз, статуэток, ларчиков. Но лишь на самых красивых останавливался взгляд:

чтобы там ни думали мокроземцы, красота превыше золота. А здесь красоты было в изобилии. Она бы не возражала получить свою долю из пятой части здешних сокровищ.

Досадуя на себя, Авиенда нахмурилась. Такая мысль не делает чести, ведь под этим кровом ей по своей воле предложили прохладу и воду. Без церемоний, правда, но без долга или крови, без угрозы стали и без принуждения. Все лучше, чем беспокойство о маленьком мальчике, оказавшемся в одиночестве в этом развращенном городе. Любой город — испорченное место, теперь Авиенда была в этом совершенно уверена: ведь побывала она уже в четырех, но из них Эбу Дар был последним, куда она бы отпустила ребенка гулять одного. Другого не могла понять Авиенда — почему мысли об Олвере то и дело приходят ей в голову? Он никак не связан с тох, который у нее есть к Илэйн, и с тем, что у нее есть к Ранду ал'Тору. Отца мальчишки забрало копье Шайдо, голод и лишения унесли мать, но даже если бы обоих забрало ее копье, Олвер все равно остается древоубийцей, кайриэнцем. Но почему она беспокоится о нем? Почему? Она попыталась сосредоточиться на плетении, которое предстоит создать. Но перед ее мысленным взглядом вновь возникло большеротое лицо Олвера. Бергитте тревожится за мальчишку больше, но в груди у Бергитте бьется сердце, в котором живет странная любовь к маленьким мальчикам, особенно к некрасивым.

Вздохнув, Авиенда отказалась от попыток не слушать разговор своих спутниц, хотя в нем, точно жаркая молния, поминутно проскакивало раздражение. Даже это лучше, чем расстраиваться из-за сына древоубийцы. Клятвопреступника. Презренного отродья, без которого мир будет только чище. Ее это никак не касается. Ничуть. В любом случае Мэт Коутон отыщет мальчишку. Кажется, он способен отыскать все что угодно. И каким-то образом, слушая разговор, она успокоилась. Странное чувство пропало.

— Мне это ни чуточки не нравится! — бурчала Найнив, продолжая спор, начавшийся еще в апартаментах. — Ни капельки, Лан. Слышишь?

О своем недовольстве она заявляла уже по меньшей мере раз двадцать; Найнив, даже проиграв, никогда не сдавалась. Невысокая и темноглазая, она шагала сердито, подбирая свою голубую юбку-штаны для верховой езды, одна рука поднялась было, замерла возле толстой длинной, по пояс, косы, потом решительно опустилась, а затем вновь потянулась к косе. Рядом с Ланом Найнив умела обуздывать гнев и нетерпение. Точнее, пыталась. После свадьбы ее наполнила необычайная гордость. Шитая золотом, пригнанная по фигуре голубая куртка поверх шелкового дорожного платья с желтыми вставками была расстегнута и по обычаю мокроземцев чересчур открывала грудь — только для того, чтобы Найнив могла похвастать тяжелым золотым перстнем-печаткой, висевшим на тонкой цепочке на шее.

— Ты права не имел давать такое обещание, Лан Мандрагоран! Позаботиться обо мне! — гнула свое Найнив. — Я тебе не фарфоровая куколка!

Он шагал рядом, хорошо сложенный, на две головы выше, со спины его свисал плащ Стража, от которого глазам больно. Лицо точно из камня высечено, а оценивающий взгляд ощупывал каждого проходившего мимо слугу, проверял каждый коридор, стенную нишу, нет ли где опасности, не таится ли за углом засада. Он излучал готовность к действию — лев, готовый в следующий миг кинуться в бой. Авиенда выросла среди опасных мужчин, но никого из них нельзя было и рядом поставить с Ааналлейном. Будь смерть мужчиной, она была бы им.

— Ты — Айз Седай, а я — Страж, — сказал Лан глубоким ровным голосом. — Заботиться о тебе — мой долг. — Потом тон его стал мягче, резко контрастируя с угловатым лицом и напряженным взглядом. — Кроме того, забота о тебе, Найнив, есть веление и желание моего сердца. Проси или требуй от меня чего хочешь, но я не дам тебе умереть, не попытавшись спасти. В тот день, когда умрешь ты, умру и я.

Последнего он прежде не говорил, во всяком случае Авиенда этих слов не слышала, и на Найнив они подействовали как удар в живот: глаза округлились, губы беззвучно зашевелились. Впрочем, она быстро, как всегда, пришла в себя. Притворившись, будто поправляет шляпу с голубым пером — что за смешная вещь, будто на голову ей уселась чудная хвостатая птица! — Найнив из-под широких полей стрельнула в Лана взглядом.

Авиенда давно подозревала, что Найнив подчас использует молчание и многозначительные взгляды для того, чтобы скрыть незнание. Она подозревала, что о мужчинах Найнив известно немало, а уж о том, как вести себя с одним-единственным мужчиной, — побольше Авиенды. Куда легче сражаться со многими вооруженными мужчинами, чем любить одного. Намного легче. Как только женщины выходят замуж? Авиенда отчаянно хотела научиться всем этим премудростям, но как — она представления не имела. Всего день замужем за Ааналлейном, и Найнив разительно переменилась, даже не считая всех прежних стараний сдерживать свой нрав. Казалось, это саму ее то изумляет, то потрясает. В самые неподходящие моменты на нее нападала мечтательность, она вспыхивала румянцем от самых безобидных вопросов и, бывало, хихикала просто так — последнее Найнив с жаром отрицала, даже когда Авиенда была тому свидетельницей.

— Кажется, ты тоже хочешь опять рассказать мне о Стражах и Айз Седай? — холодно заметила Илэйн, обращаясь к Бергитте. — Что ж, мы с тобой не замужем. Надеюсь, ты защитишь меня со спины, но я не допущу, чтобы ты за моей спиной раздавала дерзкие обещания.

Одежда Илэйн разительно отличалась по стилю от наряда Найнив: шитое золотом зеленое шелковое платье для верховой езды, по моде Эбу Дара — с высоким, под шею, воротом и овальным вырезом, открывавшим ложбинку на груди. Мокроземцы чуть ли не плюются, стоит упомянуть о палатке— парильне или о том, чтобы показаться без одежды перед гай'шайн, а сами потом расхаживают полуголыми там, где их видит любой чужак. Ну, Найнив Авиенду не слишком-то волнует, но ведь Илэйн ей — почти сестра. И, как надеялась айилка, станет кем-то большим.

Благодаря сапожкам на высоком каблуке Бергитте оказалась почти на ладонь выше Найнив, хотя по-прежнему уступала ростом Илэйн и Авиенде. В темносиней куртке и в широких зеленых шароварах, она держалась с той же уверенной настороженностью и готовностью действовать, что и Лан, хотя казалась менее напряженной. Леопард, лежащий на скале, всего лишь выглядит ленивым. В руке Бергитте держала лук и, несмотря на небрежную походку, могла выхватить стрелу из колчана на поясе так быстро, что никто и моргнуть бы не успел. Бергитте криво улыбнулась Илэйн и мотнула головой, качнув золотистой косой, по толщине и длине не уступавшей косе Найнив.

— Я дала слово у тебя на глазах, а не за спиной, — сухо заметила она. — Когда ты узнаешь побольше, мне не придется рассказывать тебе о Стражах и Айз Седай.

Илэйн фыркнула, надменно вздернула подбородок и принялась возиться с лентами от шляпки, которую еще больше, чем у Найнив, украшали длинные зеленые перья.

— А узнать тебе стоит немало, — добавила Бергитте. — Ты сейчас этот бант еще одним узлом завяжешь.

Не будь Илэйн ее почти сестрой, Авиенда наверняка рассмеялась бы — уж больно ярким румянцем залилась дочь Моргейз. Всегда забавно подколоть того, кто чересчур заносится, даже со стороны посмотреть на такое забавно, и даже небольшое падение стоит смешка. Но она лишь устремила на Бергитте твердый взгляд, не обещающий ничего хорошего. Бергитте нравилась Авиенде, но, судя по всему, мокроземцы не способны уловить разницу между подругой и почти сестрой. Бергитте лишь улыбнулась и что— то тихонько пробормотала. Авиенда вроде как уловила слово «котята». И что хуже всего, сказанное нежным тоном! Должно быть, все слышали. Все!

— Что на тебя нашло, Авиенда? — спросила Найнив, ткнув ей в плечо выставленным пальцем. — Так и будешь стоять и краснеть весь день? Мы вообще-то торопимся. Только теперь Авиенда вдруг сообразила, что, должно быть, покраснела не хуже Илэйн. И застыла как вкопанная, когда им нужно спешить. Обрезали словом, точно девчонку, только что повенчанную с копьем и не привыкшую к ехидным насмешкам, принятым у Дев. Ей уже почти двадцать, а ведет она себя словно девчушка, играющая со своим первым луком. Эта мысль лишь прибавила румянца. Потому-то за следующий поворот Авиенда чуть ли не прыгнула, едва не врезавшись головой в Теслин Барадон.

Она не упала — ее подхватили сзади Илэйн и Найнив. На сей раз она сумела не покраснеть. Мало того, что себя, так и свою почти сестру опозорила! Илэйн-то всегда считала ее хладнокровной. К счастью, Теслин Барадон случившееся тоже застало врасплох.

От неожиданности остролицая женщина отскочила назад, остановилась, досадливо дернув узкими плечами. Худые щеки и узкий нос скрывали безвозрастность черт ее лица, еще большую худобу Красной сестре придавало красное платье, отороченное темно-синим, почти черным шитьем. Однако она быстро обрела самообладание хозяйки крова клана; темно-карие глаза были холодны как глубокие тени. Равнодушно скользнув взглядом по Авиенде, Теслин будто и не заметила Лана, на миг ожгла взором Бергитте. Большинство Айз Седай неодобрительно отнеслись к тому, что Бергитте оказалась Стражем, но в конце концов их неодобрение свелось к ворчанию о соблюдении традиций. Однако Илэйн и Найнив Красная сестра оглядела со всем вниманием. Авиенде скорее удалось бы отыскать следы вчерашнего ветра, чем прочесть что-либо по лицу Теслин Барадон.

— Я уже говорила Мерилилль, — произнесла Айз Седай с отчетливым иллианским выговором, — но могу и вас успокоить. Какую бы… проделку… вы ни задумали, ни я, ни Джолин не станем вмешиваться. Я прослежу. Элайда, если вы будете осторожны, никогда не узнает о ваших… проделках. И нечего, дети мои, рты разевать, точно карпы на бережку, — добавила она с недовольной миной. — Я не слепа и не глуха. Я знаю, что Ищущие Ветер Морского Народа — во дворце, знаю и о тайном совещании с королевой Тайлин. И кое о чем другом.

— Теслин поджала тонкие губы, и хотя тон ее остался спокойным, темные глаза полыхнули гневом. — Кое за что вы дорого поплатитесь, вы, и те, кто позволил вам корчить из себя Айз Седай, но сейчас я смотрю на это сквозь пальцы. Расплата обождет.

Найнив крепко взялась за косу, выпятила подбородок, глаза ее сверкали. При иных обстоятельствах Авиенда посочувствовала бы тому, на кого обрушится нагоняй Найнив. С ее ядовитого язычка колючек слетает больше, чем найдется у колючего сегаде, да и поострее они будут. Эта Айз Седай явно заслуживает взбучки. Хранительница Мудрости вряд ли опустится до рукоприкладства, но она-то всего лишь ученица. Возможно, не так дорого будет стоить ее джи, если она отмутузит Теслин Барадон. Айилка открыла было рот (и в то-же мгновение рот открыла Найнив), однако первой заговорила Илэйн:

— То, что мы задумали, Теслин, — очень холодно сказала она, — ничуть тебя не касается. — Илэйн тоже выпрямилась, глаза ее сверкали голубыми льдинками; случайный солнечный луч, пробившийся через высокое окно, словно бы воспламенил золотисто-рыжие волосы. Сейчас рядом с Илэйн хозяйка крова показалась бы козопасом, перебравшим оосквай. Что-что. а надменность у нее была в крови. Она каждое слово произносила непререкаемым тоном. — У тебя нет никакого права вмешиваться в наши дела, в то, что делает любая сестра. Вообще никакого права. Радуйся, что мы не обвинили тебя в измене.

Озадаченная Авиенда покосилась на свою почти сестру. Порой от мокроземцев услышишь очень странные вещи.

Теслин Барадон хмыкнула, лицо ее вытянулось пуще прежнего.

— Пусть глупые дети займутся своим делом, — прорычала Красная сестра. — Только в следующий раз думайте, куда суете носы.

Когда она повернулась, горделиво подобрав юбки, и собралась уйти, Найнив поймала Айз Седай за локоть. Обычно чувства мокроземцев нетрудно прочесть по их лицам, и на лице Найнив гнев прорывался через целеустремленность и решимость.

— Погоди, Теслин. — неохотно промолвила она. — Возможно, тебе и Джолин грозит опасность. Я говорила Тайлин, но она, наверное, остереглась рассказать кому-то еще. Об этом никто не желает говорить. — Найнив сделала глубокий вдох. Если она считает, что тут замешаны ее собственные страхи, то ничего удивительного. Нечего стыдиться, если испытываешь страх, главное не выказать его, не поддаться ему. Когда Найнив продолжила, Авиенда сама ощутила холодок в животе. — Могидин в Эбу Дар. И. может, еще кто-то из Отрекшихся. С голамом — это Исчадье Тени, которого не может коснуться Сила. Он похож на человека и сотворен для того, чтобы убивать Айз Седай. Судя по всему, сталь ему тоже нипочем, и он может протиснуться в мышиную норку. И Черные Айя тоже тут. Надвигается гроза, страшная гроза. Только это не буря, не в погоде дело. Я чувствую ее. Может, Талант такой. Опасность надвигается на Эбу Дар, грядет бедствие пострашнее ветра, ливня, или грозы.

— Отрекшиеся, гроза, которая не гроза, и еще какое-то Отродье Тени, о котором я прежде не слыхала, — протянула Теслин Барадон. — Не говоря уж о Черных Айя. О Свет! Черная Айя! И, наверно, и сам Темный? — Губы, искаженные кривой ухмылкой, сложились в тонкую ниточку. Теслин высвободила руку. — Когда тебя вернут в Белую Башню, ты научишься не тратить время на пустяки и дикие фантазии. И тем более не докучать сестрам своими байками. — Обведя всех взглядом, и вновь словно не заметив Авиенду, Теслин громко фыркнула и зашагала по коридору столь стремительно, что слуги шарахнулись прочь.

— У этой женщины наглости!… — задохнулась Найнив, сердито глядя вслед уходящей Красной и стиснув косу обеими руками. — После того как я сама!… — Она чуть не захлебнулась гневом. — Ладно, я пыталась… — И, судя по тону, теперь пожалела о своей попытке.

— Да, ты пыталась, — согласилась Илэйн. — Отрицать, что мы — Айз Седай! Больше я с этим мириться не стану! Не стану! — Раньше ее голос казался холодным, теперь он вправду стал таков.

— Как можно доверять кому-то вроде нее? — пробормотала Авиенда. -А если она нам помешает? — Девушка нахмурилась. Теслин Барадон стоило проучить. Она заслуживает, чтобы ее поймали — Отродье Тени, Могидин или еще кто. Дураков нужно учить, пусть получат по заслугам.

Казалось, Найнив обдумывает предложение, но она сказала лишь:

— Мне вдруг почудилось, будто Теслин готова пойти против Элайды. — В волнении она прищелкнула языком.

— У тебя голова кругом пойдет, если попытаешься разобраться в хитросплетениях политики Айз Седай. По тону Илэйн было ясно: она считает, что Найнив пора бы уж это усвоить. — Даже Красная может выступить против Элайды, по причине, которой нам и не вообразить. Может, Теслин хочет притупить нашу бдительность, чтобы обмануть и предать. Или…

Лан кашлянул.

— Если вы ждете кого-то из Отрекшихся, — сказал он, — они могут появиться тут в любую минуту. Или тот голам. В любом случае лучше оказаться где-нибудь в другом месте.

— С Айз Седай всегда терпения не хватает, — пробормотала Бергитте. — Но у Ищущих Ветер терпения, как видно, и вовсе нет, поэтому вам лучше позабыть про Теслин и вспомнить о Ренейле. Взгляды Илэйн и Найнив, брошенные на Стражей, остановили бы и десяток Каменных Псов. Ни той. ни другой не слишком-то пришлось по вкусу вынужденное бегство от Исчадия Тени и этого голама, к тому же именно они решили, что иного выбора нет. Наверняка обеим не понравилось и напоминание, что нужно торопиться на встречу с Ищущими Ветер, — не меньше, чем бегство от Отрекшихся. Авиенда решила, что не худо бы научиться таким взглядам, — Хранительницы взглядом или несколькими словами добивались того, на что ей всегда требовались угрозы, только Хранительницы обычно проделывали все быстрее и с большим успехом. Поучиться у Илэйн и Найнив, конечно, стоит, только вот на ту парочку эти взгляды действия не возымели. Бергитте ухмыльнулась и стрельнула глазами на Лана, который в ответ пожал плечами.

Илэйн и Найнив сдались. Они взяли Авиенду Под руки и пошли дальше, оглянувшись и проверив, следуют ли за ними Стражи. Не то чтобы это было нужно Илэйн — с ее узами Стража. Или Найнив, пусть причина была иной; хотя узы Ааналлейна принадлежат другой, но сердце его вместе с тем кольцом-печаткой висит на цепочке на шее Найнив. Обе, и Найнив, и Илэйн, важно вышагивали по коридору, не желая подавать вида, будто Бергитте или Лан заставили их поторопиться, хотя по правде говоря, шли они быстрее, чем прежде.

Завели праздную болтовню, выбирая самые легкомысленные темы. Илэйн пожаловалась, что ей так и не удалось по-настоящему повидать Праздник Птиц, прошедший два дня назад. И даже не покраснела, а ведь на празднике люди были, можно сказать, очень скудно одеты. Да и Найнив не покраснела, правда. быстро перевела разговор на Праздник Последних Угольков, который будет этой ночью. Кое-кто из слуг утверждал, что намечены фейерверки, по-видимому, подготовленные беженцами— Иллюминаторами. В городе появилось несколько бродячих зверинцев — с их странными животными и акробатами, что особенно заинтересовало Илэйн и Найнив, поскольку какое-то время они провели в одном из таких зверинцев. Они болтали о белошвейках, о всевозможных кружевах, что можно купить в Эбу Дар, обсуждали, дорого ли обойдутся шелка и полотна, и Авиенда поймала себя на том, что с удовольствием отвечает на замечания вроде того, как хорошо смотрятся на ней дорожное платье из серого шелка и другие наряды, подаренные Тайлин Квинтарой, — платья из тонкой шерсти и шелка, а также чулки, сорочки и украшения. Илэйн с Найнив тоже получили подарки. Все дары уложили в несколько сундуков, которые слуги, уже отнесли в конюшню вместе с седельными сумками.

— Чего ты хмуришься, Авиенда? — спросила Илэйн, улыбнувшись и похлопав подругу по руке. — Не волнуйся. Плетение ты знаешь, все будет прекрасно.

Найнив наклонилась и прошептала:

— Когда выпадет минутка, я тебе чай приготовлю. Я знаю несколько рецептов, любое недомогание снимут. Или какие женские трудности. — И тоже похлопала Авиенду по руке.

Они не понимали! Ни слова утешения, ни что другое не исцелят того, что ее мучает. Ей нравился разговор о кружевах и вышивках. Авиенда не знала, то ли рычать от злости, то ли выть от отчаяния. До сих пор она, когда замечала женское платье, сразу принималась гадать, не прячется ли под ним оружие, и никогда не обращала внимание на цвет и покрой, не думала, как оно будет сидеть на ней самой. Давным-давно пора убраться из этого города, подальше от дворцов мокроземцев. Иначе скоро она начнет жеманничать, глупо улыбаться. И хоть Найнив с Илэйн так себя не вели, но всем известно, что таковы женщины-мокроземки. Не приходится сомневаться, что она становится слабой, как живущие в изобилии и изнеженности мокроземцы. Расхаживает под ручку, щебеча о кружевах, Как она доберется до поясного ножа, если на них нападут? Против самых вероятных врагов нож, может, и бесполезен, но в силу стали Авиенда уверовала задолго до того, как узнала о своей способности направлять Силу. Попробуй кто причинить зло Илэйн или Найнив — особенно Илэйн, но она пообещала Мэту Коутону защищать обеих, и слово ее нерушимо, как и у Бергитте и Ааналлейна, — пусть только попробует, и она вонзит сталь в черное сердце злодея. Кружева! Подруги шли по коридору, а Авиенда мысленно оплакивала себя прежнюю, превратившуюся в этакую размазню.

С трех сторон самого большого во дворце конюшенного двора стояли конюшни с огромными двойными воротами, у створок толпились слуги в зелено-белых ливреях. В белокаменных стойлах ожидали лошади, оседланные или нагруженные вьюками и плетеными корзинами. В небе с криками кружили морские птицы, неприятно напоминая, что совсем рядом громадное водное пространство. Светлые камни мостовой дышали жарой, но в воздухе висело напряжение. Среди разбросанной соломы Авиенда приметила кровь.

Ренейле дин Калон, в ало-желтых шелках, надменно скрестив на груди руки, стояла перед девятнадцатью босоногими женщинами в ярких цветных блузах и с татуированными предплечьями; большая часть была в шароварах, подпоясанных яркими длинными кушаками. Капельки пота, блестевшие на смуглых лицах, ничуть не портили исполненного серьезности достоинства этих женщин. Некоторые вдыхали густой аромат, исходивший из резных золотых коробочек, что висели у них на шее.