Когда Люка поставил свои стены, ничего похожего здесь и в помине не было. По-видимому, то, что встающие на дыбы кабанолошади на время показывались над гребнем ограды, возымело какой-никакой эффект, завлекая зрителей на представление Люка. Те женщины изгибались и принимали такие позы, что навели Найнив на малоприятные мысли о Могидин и о том, что та с ней сделала. К тому же эти две женщины каким-то немыслимым образом ухитрялись удерживаться на веревке, друг против друга, в горизонтальной стойке на руках. Толпа, нетерпеливо ожидающая под вывеской госпожи Гом, когда впустят на представление, оказалась почти такой же, как у ограды Люка. Над стенками прочих балаганов не было видно ничего - насколько заметила Найнив, - и зрителей возле них было куда меньше. Уно отказывался отвечать на вопросы Найнив и не обмолвился ни словом, лишь грозно хмурил брови. Наконец они выбрались из людской сутолоки и оказались на наезженной до каменной твердости проселочной дороге. Тогда Уно соизволил открыть рот. Проклятие, я лишь пытаюсь сказать, - прорычал он, - что надо вывести тебя туда, где мы могли бы спокойно поговорить. Где нас не раздерет на распоганые куски всякий растреклятый народ, который кинулся бы лобызать тебе проклятый подол, едва узнав, что ты знаешь лорда Дракона. - Вокруг на тридцать шагов не было ни души, но Уно огляделся, не подслушивает ли кто. - Кровь и распроклятый пепел, женщина! Разве тебе неизвестно, что это за народец? У них в башках мозгов меньше, чем у козла! Половина из них считает, будто за ужином с ними ежевечерне сам Создатель беседует! Проклятие! А другая половина думает, что он и есть этот проклятый Создатель! - Я буду благодарна, мастер Уно, если ты станешь выражаться пристойнее. И я не против, чтобы ты шел помедленнее. Мы же не наперегонки бежим. И вообще, куда ты направляешься, и с какой стати я должна идти с тобой? Уно выкатил на нее свой глаз, угрюмо хмыкнул: - Ну да, я тебя помню. Та, с растре... с острым язычком. Раган думал, что ты можешь прокля... бычка своим языком с десяти шагов освежевать и разделать. Чаена и Нангу, те думали, что и с пятидесяти. - Хорошо хоть шаг он поумерил. Найнив остановилась как вкопанная: - Куда и зачем? - В город. - Уно и не думал останавливаться. Он продолжал шагать, взмахами руки подгоняя женщину. - Не знаю, что за растрек... что ты тут делаешь, но помню, что ты была заодно с той женщиной, в голубом. Зло бурча себе под нос, Найнив подхватила юбки и вновь заспешила за старым солдатом; выбора не было иначе ничего не услышишь. А Уно продолжал, словно спутница все время шла рядом: - Место это растрек... не для вас это место. Думаю, я сумею по всяким прок... по сусекам наскрести деньжат. Хватит, чтоб отправить вас в Тир. Если верить слухам, лорд Дракон там. - Он вновь с опаской оглянулся. - Если только вместо этого вы не пожелаете отправиться на остров. - Должно быть, он имеет в виду Тар Валон. - Тут и еще один трек... странный слух дошел. Мир, чтоб это только слух и был! - Уно был родом из страны, где мира не знали три тысячи лет, и шайнарцы пользовались этим словом как клятвой и обетом, а также и как ругательством. - Говорят, будто прежнюю Амерлин сместили. Может, и казнили. Кое-кто поговаривал, что там были бои и сожгли весь... - Он помолчал, глубоко вздохнул и скривился: - Весь город. Шагая рядом, Найнив изумленно рассматривала Уно. Она не видела его почти год и прежде в лучшем случае перекинулась с ним не больше чем двумя словами, тем не менее он... Ну почему мужчины вбили себе в голову, будто женщине обязательно нужен мужчина, который станет за ней приглядывать? Да мужчине без помощи женщины даже рубашку не застегнуть! - Спасибо, но мы поступаем так, как считаем нужным. Ну, может, тебе известно, когда здесь пристанет какой-нибудь корабль? Торговец какой-нибудь, что вниз по реке плывет? - Мы? Разве женщина в голубом или в коричневом с тобой? - Наверно, он имеет в виду Морейн и Верин. Он и вправду весьма осторожен. - Нет. Ты Илэйн помнишь? - Уно отрывисто кивнул, а Найнив тут же одолел приступ озорства: этого мужчину, казалось, ничем не проймешь, и он явно собирался возложить на свои плечи заботы о ее благополучии. - Ты ее только что видел. Сказал, что у нее лицо... - Подражая голосу Уно, она ворчливо, с хрипотцой пробурчала: - У нее лицо как у проклятой королевы. Уно споткнулся на ровном месте, чем Найнив была очень довольна, и зыркнул по сторонам столь зло, что даже два Белоплащника сочли за благо объехать одноглазого стороной, держась подальше от него, хотя сами, естественно, изо всех сил притворялись, что дело не в его сердитом взгляде. - Она? недоверчиво рыкнул шайнарец. - Но, проклятие, у нее ж волосы чернее воронова... - Уно покосился на Найнив и через миг вновь зашагал по проселку, бурча себе под нос: - Распроклятая девчонка - королеве дочь. Вот гадство, самой королеве! И что, проклятие, ноги этак напоказ выставлять! Найнив согласно закивала. Пока он не добавил: - До чего вы, проклятые южане, чудной народ! Просто напрочь из ума выжили. Стыда совсем лишились! О приличиях вообще никакого понятия! Ни на проклятый гран! Кому-кому, но не ему о благопристойности речь заводить. Ладно, одеваются шайнарцы вполне пристойно, но Найнив краснела при одном воспоминании, что в Шайнаре мужчины и женщины подчас вместе купаются и относятся к этому с той же легкостью, как к трапезе за одним столом. - Послушай, разве тебя матушка никогда не учила, как положено разговаривать? Настоящий глаз Уно уставился на Найнив столь же мрачно, как и нарисованный. Шайнарец расправил плечи. В Фал Дара и Уно, и все прочие вели себя с Найнив как с особой знатного рода или как с кем-то лишь на ступеньку ниже леди по положению. Разумеется, за леди ее сейчас, в этаком-то платье, вряд ли примешь, да и волосы ее имели такой оттенок, какого в природе ни за что не встретишь. Потому Найнив оправила шаль на плечах, затянула концы и сложила руки, чтобы шаль не сползала. Серая шерсть была жутко неуместна на такой жаре, и сухой Найнив себя при всем желании назвать не могла. Хоть она никогда не слыхала, чтоб кто-то умер, употев до смерти, ей казалось, что она вполне может оказаться первой. - Что ты-то тут делаешь, Уно? Шайнарец огляделся вокруг и лишь потом ответил. Озираться, впрочем, необходимости не было: всего-то движения на дороге - случайная повозка, запряженная волами, несколько человек в домотканой фермерской одежде, а то и поплоше, два-три всадника. И никому, казалось, не хотелось и на шаг к Уно приближаться - он выглядел человеком, который из прихоти прохожему запросто глотку перережет. Женщина в голубом дала нам имя человека в Джеханнахе и велела ждать, пока не пришлет иных указаний. Но когда мы приехали, эта женщина в Джеханнахе умерла и ее схоронили. Совсем уже старуха была. Во сне умерла, а из родственников никто никогда не слышал имени женщины в голубом. Тогда-то Масима и начал с народом говорить, и... Ну, не было проку сидеть там и ждать приказов. А если они и придут, мы все равно о них не узнаем. А рядом с Масимой мы держимся просто потому, что он нас подкармливает и не дает загнуться. Но никто, кроме Барту и Ненгара, к его трепотне не прислушивается. - Уно возмущенно мотнул головой, седой хохолок сердито закачался. Найнив вдруг сообразила, что в речи Уно не проскользнуло ни единого проклятия. - Может, ты изредка ругаться будешь? - Найнив вздохнула. - Хоть через предложение? - Шайнарец благодарно улыбнулся ей от возмущения Найнив чуть руками не всплеснула. - Откуда это у Масимы деньги взялись, когда у остальных из вас и гроша ломаного нет? Найнив помнила Масиму - смуглый угрюмец, который не любил никого и ничего. - Ну, он - тот самый растреклятый Пророк, которого все слушать рвутся. Не хочешь с ним встретиться? Похоже, Уно и впрямь решил предложения считать, по крайней мере у Найнив сложилось именно такое впечатление. Она глубоко вздохнула. Видимо, Уно понял ее буквально. - Если хочешь, он вам и распроклятую лодку найдет. В Гэалдане, если Пророк чего-то требует, то обычно получает желаемое. Нет, желаемое Пророк в конце концов получает всегда, так или иначе. Он был хорошим солдатом, но кто бы мог подумать, что он может стать кем-то вроде этого? - Шайнарец хмурым взором окинул невзрачные деревушки и людское скопище, огороженные балаганы и город впереди. Найнив заколебалась. Внушающий страх Пророк, мутящий толпу и подбивающий к бунту, и это - Масима? Но он-то и в самом деле предрекал пришествие Возрожденного Дракона! Найнив с Уно дошли почти до самых городских ворот, и хоть вскоре ей нужно вставать под стрелы Бергитте, еще есть время. Люка был весьма разочарован, когда лучница все же настояла, чтоб ее называли Майрион. А если Масима и вправду сумеет раздобыть лодку, направляющуюся вниз по реке... Может, даже сегодня. С другой стороны, бунт - всамделишный, со счетов не сбросишь. Если слухи и раздули все десятикратно, все равно в городах и поселках к северу отсюда погибли сотни людей. Всего лишь сотни. - Только не напоминай ему, что ты как-то связана с тем проклятым островом, - продолжал Уно, многозначительно глядя на спутницу. Теперь, когда Найнив задумалась об этом, она поняла, что шайнарец, по всей вероятности, не знает, как она на самом деле связана с Тар Валоном. В конце концов, женщины уходят оттуда, и не становясь Айз Седай. Многие отправляются туда, желая получить помощь, ответы на свои вопросы. Уно знал, что она каким-то боком замешана в дела Тар Валона, но не более того. - К женщинам оттуда он испытывает столь же добрые чувства, что и Белоплащники. Но если держать растреклятый язык на привязи, то, глядишь, сам он не вспомнит, и все пройдет гладко. Для того, кто родом из деревни Лорда Дракона, Масима, наверное, заставит построить проклятую лодку. Толпа у распахнутых городских ворот стала плотнее, сжатая приземистыми серыми башнями. В город и из него шли и ехали верхом мужчины и женщины - во всевозможных одеждах, от неопределенного рванья до вышитых золотой и серебряной канителью кафтанов и шелковых платьев. Сами ворота, толстые, обитые железными полосами, охранял караул из дюжины копейщиков в чешуйчатых туниках и круглых стальных шлемах с небольшими коваными полями. На деле стража больше всего внимания уделяла группке Белоплащников вдвое меньше их числом. Эти в ленивых позах тоже стояли возле ворот. Остальные солдат интересовали мало. И как раз Белоплащники - в белоснежных одеждах и сверкающих кольчугах - внимательно разглядывали людской поток. - С Белоплащниками хлопот много? - тихонько спросила Найнив. Уно пожевал губами, будто собираясь сплюнуть, глянул на Найнив и передумал. - А где от них, поганцев, бед нет? С одним из тех бродячих балаганов была женщина, которая всякие фокусы показывала. Ну, ловкость рук там и все такое. Четыре дня назад толпа этих потрошителей голубей, простаков с овечьими мозгами, чтоб их всех разорвало, разнесла в клочья весь балаган. - А Валан Люка о таком-то даже и не заикнулся! - Мир! И чего им понадобилось? Вот ту самую женщину! Вопили, будто она... - Тут Уно зырк-нул на спешащий мимо люд и понизил голос: - Будто она - Айз Седай. И Приспешницей Темного называли. Как я слышал, пока узел на веревке вязали и несчастную к ней тащили, ей успели шею сломать. Но все равно труп вздернули. Масима обезглавил заводил, но настоящие зачинщики - Белоплащники. Они толпу подзуживали да натравливали. - Разъяренный глаз теперь мало чем отличался от нарисованного на повязке собрата. - Проклятие, по мне, так чересчур много вешают и голов рубят! Масима, чтоб ему пусто было, мерзавцам Белоплащникам не уступит, коли надо под каждым проклятым камнем Друзей Темного искать! Через предложение, - проворчала Найнив, и тут-то шайнарец и вправду смущенно покраснел. - Не знаю даже, о чем я думаю, - сварливо пробурчал Уно. - Нельзя же тебя туда вести. Там то ли празднество какое, то ли бунт, через три шага или карманник, или грабитель, и женщине после наступления темноты на улицу лучше не выходить. - Более всего прочего Уно был потрясен последним обстоятельством. В Шайнаре женщина чувствовала себя в безопасности в любом месте, в любое время, ей не угрожала никакая опасность, за исключением, разумеется, троллоков и Мурддраалов. Любой мужчина готов был умереть, защищая ее. - Очень опасно. Лучше отведу-ка я тебя обратно. Когда будет возможность, вернусь за тобой. Опять за нее решают. Отдернув руку, чтобы шайнарец не успел ее остановить, Найнив быстро зашагала к воротам. - Идем, Уно, нечего время попусту терять. Если отстанешь, то так тут, и останешься. Уно нагнал Найнив, тихо ворча что-то об упрямстве женщин. Когда Найнив уразумела, о чем столь нелицеприятно отзывается шайнарец и что он, по всей видимости, не считает, будто ее пожелание поменьше браниться относится к его беседе с самим собой, она перестала прислушиваться к его бормотанию.
      ГЛАВА 39
      ВСТРЕЧИ В САМАРЕ
      Белоплащники у ворот уделили Уно и Найнив не больше внимания, чем любому другому в бесконечном людском потоке: окинули обоих холодным подозрительным взглядом - ищущим, однако быстрым. Что-нибудь иное было невозможно - слишком много народа, да и стражники в броне, наверное, не просто так тут стоят. Нельзя сказать, чтобы Найнив чем-то выделялась из толпы, разве что своими мыслями. Кольцо Великого Змея и тяжелая золотая печатка Лана лежали в самой глубине кошеля, так как из-за низкого выреза платья она не могла носить их на шнуре на шее, но Найнив чуть ли не ожидала, что Чада Света способны по наитию опознать женщину, прошедшую обучение в Башне. У нее гора с плеч свалилась, когда, ощупав ее, ледяные бесчувственные взоры обратились на других. Солдаты обратили на миновавшую их парочку не больше внимания, чем Белоплащники: Найнив прикрыла плечи шалью, и хмурое лицо Уно, верно, тоже помогло стражникам отвернуться и вновь уставиться на Белоплащников, но не ему бы первым хмурить брови. Не его это право. Это дело Найнив. Еще раз обернув плечи сложенной шалью, Найнив затянула ее концы на талии. Шаль обтянула и подчеркнула грудь больше, чем хотелось, и все равно не полностью скрыла вырез, однако так куда лучше, чем в одном платье. По крайней мере не придется тревожиться, что шаль в любой момент соскользнет. Если б только в ней не было так жарко! Должна же погода вскоре перемениться. Этот город не настолько далеко к югу от Двуречья! Как ни странно, Уно терпеливо ждал, пока она занималась своим нарядом. Найнив не знала, что и подумать, вряд ли это простая учтивость - на его лице со шрамом читалось слишком большое терпение. Но вскоре они вместе зашагали в Самару. В бурлящий хаос. Надо всем висел неумолчный гул, звуки сливались в неразличимый гомон. Мощенные шероховатым камнем улицы были запружены людьми, они стояли чуть ли не плечом к плечу, занимая все пространство от крытых шифером таверн до конюшен с соломенными кровлями, от постоялых дворов с заурядными рисованными вывесками вроде "Синего быка" или "Пляшущего гуся" до лавочек, вывески над которыми не имели слов, лишь красовались там нож с ножницами, тут рулон ткани, здесь весы золотых дел мастера или бритва цирюльника, или горшок, или фонарь, или сапог. Встречались лица светлокожие, как у андорцев, смуглые, как у Морского Народа, некоторые чистые, некоторые грязные, кафтаны с высокими воротниками, отложными воротниками, вообще без воротников, либо невзрачно-однообразные, либо ярких, кричащих цветов, простые и расшитые, обтрепанные и недавно сшитые, покрой был во многом знаком, а во многом непривычен. Попался прохожий с раздвоенной бородой, на нем был простой синий кафтан, на груди которого висели серебряные цепочки. Еще двое носили косички - мужчины с черными косами над каждым ухом, спускавшимися ниже плеч! - и крохотные медные колокольчики, вшитые в красные рукава курток и в отвороты высоких, до середины бедер, сапог. Из какой бы страны их ни занесло сюда, шутами они не были - глаза этих двоих были суровы и проницательны, как у Уно, и за спинами у них висели кривые мечи. Голый по пояс мужчина с ярко-желтым кушаком - кожа его имела темно-коричневый оттенок, более глубокий, чем у выдержанного дерева, а руки затейливую татуировку - наверно, принадлежал к Морскому Народу, хотя не носил ни сережек в ушах, ни колечек в носу. Женщины были в той же степени несхожи между собой - волосы, от вороного до бледно- желтого, почти белого, цвета, заплетены в косы, или распущены, или собраны в пучок, или коротко подстрижены, или доходили до плеч, до пояса. Материя платьев разнилась от потертой шерсти до тонкого льна и блестящего шелка, кружевные воротнички подпирали подбородок, иные были богато украшены вышивкой, а вырезы встречались даже ниже, чем у платья, что носила Найнив. Ей попалась на глаза и меднокожая доманийка в чуть ли не прозрачном алом одеянии, которое окутывало ее до самой шеи, но не скрывало почти ничего! Найнив заинтересовало, насколько безопасно эта женщина будет чувствовать себя после наступления темноты. В этой кружащей людской массе редкие Белоплащники и солдаты терялись; как и всем прочим, им приходилось пробивать себе дорогу. Запряженные волами повозки и влекомые лошадьми фургоны еле плелись по хаотически пересекающимся улицам; носильщики, то и дело покрикивая, тащили через толпу портшезы. Попадались лакированные экипажи, запряженные четверками или шестерками лошадей, украшенных плюмажами. Кареты с трудом пробирались по улицам, а ливрейные лакеи и охранники в стальных шишаках тщетно пытались расчистить путь. На каждом углу, где не было акробата или жонглера - чье искусство вряд ли обеспокоило бы Тома или братьев Шавана, - играли музыканты, кто с биттерном, кто с флейтой или цитрой. И всегда возле выступающего стоял другой мужчина или женщина с шапкой для подаяния. Повсюду бродили нищие в отрепьях, то и дело дергая прохожих за рукав и протягивая чумазые ладони. Вокруг сновали уличные торговцы с лотками, где было все, от булавок и ленточек до груш. Крики разносчиков терялись в общем сумбуре. Когда Уно свернул в переулок, где толпа если и казалась меньше, то лишь по сравнению с другими улицами, у Найнив уже кружилась голова. Перед тем как последовать за шайнарцем, она приостановилась, оправляя сбившуюся в толкотне одежду. Здесь к тому же было чуток потише. Никаких уличных артистов, меньше торговцев и нищих. От Уно нищие держались подальше, даже после того, как он швырнул горсть медяков стайке уличных сорванцов. Найнив не винила попрошаек за такое отношение. Просто облик у шайнарца был вовсе не... милосердный. Здесь городские дома стискивали узкие улочки и переулки и, хоть и были они всего двух- и трехэтажными, нависали над ними, затеняли, погружая в сумрак. Но небо было еще светлым, до сумерек оставалось несколько часов. Времени предостаточно, чтобы успеть вернуться на представление. Если понадобится. Повезет, так к закату Найнив с Илэйн могут взойти на борт речного судна. Найнив вздрогнула, когда к Уно вдруг присоединился еще один шайнарец - меч за спиной, бритая голова с темным хохолком волос на макушке. Лет ему было немногим больше, чем самой Найнив. Уно, не замедляя шага, представил их друг другу и коротко объяснил товарищу ситуацию. - Да пребудет с тобой мир, Найнив, - сказал Раган с улыбкой, на щеках у него появились ямочки. На одной щеке белел треугольный шрам. Даже улыбаясь, он выглядел суровым воином; впрочем, встречать изнеженного шайнарца Найнив не доводилось. В соседстве с Запустением неженке не выжить, ни мужчине, ни женщине. - Я помню тебя. Волосы тогда были другие, правильно? Ну и ладно. Ничего не бойся. Мы доставим тебя целой и невредимой к Масиме. а потом - куда тебе будет угодно. Только не упомяни при нем о Тар Валоне. - Никто из прохожих не взглянул на троицу дважды, но Раган все равно понизил голос: - Масима считает, что Башня постарается взять под контроль Лорда Дракона. Найнив покачала головой. Еще один глупый мужчина, которому взбрело в голову о ней позаботиться. Хорошо хоть, он не втягивает ее в разговор; в том настроении, в каком сейчас пребывала Найнив, она живо познакомила бы его со своим неласковым языком, даже заикнись он просто о жаре. Она чувствовала себя так, будто у нее по лицу ручьями течет пот, и чему удивляться, коли в такую погоду она шаль на себе таскает. Вдруг Найнив припомнила, как Раган отзывался, по словам одноглазого, о ее языке. На Рагана она вряд ли взглянула больше одного раза, но тот пристроился к Уно с другого бока, словно спрятался за укрытие, и опасливо косился на женщину. Ох уж эти мужчины! Улочки становились все уже и уже, и хотя тянувшиеся вдоль них каменные здания ниже не становились, все чаще путникам представали не фасады, а глухие стены да неровные серые ограды, за которыми угадывались маленькие дворики. Наконец путники свернули в переулок, где, идя в ряд, едва стен плечами не касались. В дальнем конце переулка стояла лакированная золоченая коляска, окруженная солдатами в чешуйчатых доспехах. На полпути между Найнив и коляской лениво стояли у стен домов и прохаживались по переулку какие-то мужчины. Было их много, одетых кто во что горазд - штаны и куртки всевозможных цветов. Большинство держали в руках дубины, копья и мечи, столь же разномастные, как их одежда. Они вполне могли оказаться шайкой уличных грабителей, но ни один из шайнарцев не замедлил шага, и Найнив не отставала от своих спутников. - На улице, куда дом фасадом выходит, полно растреклятых придурков, которые надеются разглядеть мелькнувшего в проклятом окне Масиму. - Голос Уно предназначался только для уха Найнив. Единственный способ войти - через заднюю дверь. - Он умолк, когда они приблизились к поджидавшей впереди разношерстной компании - теперь те уже могли их услышать. Двое из них с виду казались солдатами - в шлемах со стальными коваными полями и туниках с нашитыми металлическими бляхами, с мечами у бедра и копьями в руках, - но подошедшую троицу больше рассматривали другие, и они-то и поигрывали оружием. Глаза у них были тревожные, чересчур внимательные, чуть ли не горящие лихорадочным блеском. Сейчас Найнив впервые обрадовалась бы устремленным на себя откровенно плотоядным взорам. Этим же мужчинам было безразлично, кто перед ними женщина или лошадь. Ни слова не говоря, Уно и Раган расстегнули перевязи мечей, сняли со спины и вручили их вместе со своими кинжалами толстощекому мужчине, который, судя по добротному кафтану из синей шерсти и штанам, некогда был преуспевающим лавочником. Одежда была хорошей, но, хоть и чистая, выглядела поношенной и помятой, словно в ней спали, не снимая, целый месяц. Очевидно, шайнарцев толстощекий знал. Найнив же он оглядел с головы до ног, особо задержав нахмуренный взор на ее поясном ноже, потом тем не менее кивком указал на узкие деревянные воротца в каменной стене. Пожалуй, больше всего обескураживало то, что никто - ни шайнарцы, ни охранники - не издал ни звука. По ту сторону стены открылся маленький мощеный дворик, где в щели между плитами пробивалась трава. Высокий каменный дом - три обширных этажа из светлого камня, широкие окна, украшенные завитушками фронтоны и подоконники - должно быть, в Самаре являлся одним из лучших. Как только воротца закрылись, Раган тихо промолвил: - На Пророка покушались. До Найнив не сразу дошло, что Раган объясняет, почему они сдали оружие при входе. - Но вы-то ведь его друзья! - возразила она. - Вы все вместе шли к Фалме с Рандом. - Лордом Драконом она называть его не будет. - Вот потому-то, будь оно трижды неладно, нас вообще впустили, - мрачно отозвался Уно. - Говорил же я тебе, мы не понимаем всего того, что... делает Пророк. Еле заметная пауза и быстрый взгляд на воротца - Уно явно опасался чужих ушей - сказали о многом. Прежде звучало "Масима". А Уно не из тех, кто с легкостью смиряет свой язык. - Самое главное, следи за тем, что говоришь, - наставлял Найнив Раган, - и тогда, скорей всего, ты получишь помощь, какая тебе нужна. Найнив кивнула - согласно, как и любой другой на ее месте; она вполне понимала разумные вещи, хоть никто и не имел права набиваться к ней со своей помощью. Раган и Уно с сомнением переглянулись. Надо бы эту парочку засунуть в один мешок с Томом и Джуилином и хорошенько отстегать всех. Насколько красив был дом, настолько грязной оказалась кухня. Среди запустения и грязи хозяйничала костлявая седая женщина; единственное чистое, что увидела Найнив, идя через кухню с шайнарцами, были ее серое платье и какого-то блеклого цвета фартук. Цыкая зубом, старуха лишь на миг оторвала взгляд от маленького котелка с супом над крохотным огоньком в одном из широких очагов. На крючьях висела пара побитых котлов, а поместилось бы на них десятка два. С краю широкого стола на синем лакированном подносе стояла одинокая щербатая глиняная миска. За кухней стены украшали в меру пристойные гобелены. За последний год Найнив коечему научилась и теперь, окинув опытным взглядом все эти сцены пиров, оленьих, медвежьих и кабаньих охот, определила, что гобелены не из лучших. Вдоль стен выстроились стулья и столы, сундуки и ларцы, темную лакировку испещряли красные полосы, поблескивала перламутровая инкрустация. И гобелены, и мебель оказались в равной мере пыльными, а пол, выложенный красными и белыми изразцами, явно подметали лишь для проформы. Углы и карнизы высокого оштукатуренного потолка украшали спирали и занавесы паутины. Слуг Найнив и шайнарцы не встретили - вообще никого, пока не наткнулись на худосочного оборванца, сидевшего на полу возле открытой двери. Слишком большая засаленная куртка из красного шелка не гармонировала с грязной рубашкой и поношенными шерстяными штанами. У одного из потрескавшихся сапог в подметке была дыра, а из прорехи во втором торчал палец. Сидящий протянул руку, шепча: - Осияет ли вас Свет и возносите ли вы хвалу во имя Лорда Дракона? - В его устах эта странная фраза прозвучала как вопрос. Он жалобно и сварливо скривил узкое лицо, столь же грязное, как и его рубашка. Однако продолжал говорить точно так же: - Пророка нельзя сейчас беспокоить? Он занят? Вам надо немножко подождать? Уно терпеливо кивнул, а Раган прислонился к стене - они явно уже встречали подобный прием. Найнив знать не знала, чего ожидать от Пророка, даже сейчас, когда ей стало известно, кто он такой, но явно не грязи и запущенности. От супа в том котелке пахло картошкой и капустой еда не для человека, заставившего целый город плясать под свою дудку. И всего двое слуг, оба, вполне вероятно, явились сюда из какой-нибудь халупы, что уродовали луга за городскими стенами. Тощий охранник, если он и сидел тут на посту - оружия у него не было, видимо, его не доверили этакой "страже", - не стал возражать, когда Найнив подошла и заглянула в дверной проем. Мужчина и женщина в комнате разительно отличались друг от друга. Бритоголовый, кроме пряди на макушке, Масима носил простую одежду из коричневой шерсти, изрядно помятую, но чистую, хотя его высокие, до колен, сапоги были стоптаны и побиты. Глубоко запавшие глаза превратили вечно угрюмое лицо в мрачную маску, а из-за бледного треугольного шрама на смуглой щеке Масима очень походил на Рагана, лишь поистертого годами, да и волосы у него больше закрывали глаза. Женщину же, средних лет и очень привлекательную, в изысканном, шитом золотом наряде, не портил даже нос, несколько длинноватый для красивого лица. Простой синий кружевной чепчик прикрывал темные волосы, волнами ниспадавшие до талии, но незнакомка носила толстое ожерелье из золота и огневиков и браслет ему под пару; почти каждый палец украшали кольца с самоцветами. Если Масима казался в любой момент готовым устремиться в атаку, зло ощерясь, то женщина держалась с величавым достоинством и сдержанностью. - ...столь многие следуют туда, где бы вы ни были, - говорила женщина, - что с вашим появлением о каком-то порядке можно забыть, точно о выкинутой за забор тряпке. Люди не чувствуют себя в безопасности. Опасность грозит и им самим, и их имуществу... - Лорд Дракон порвал все узы закона, все скрепы для смертных мужчин и женщин. - Масима говорил возбужденно, но с настойчивостью и без гнева. - Пророчества гласят: Лорд Дракон разорвет все связующие цепи, и так оно и будет. Сияние славы Лорда Дракона обережет нас от Тени. - Здесь нам грозит не Тень, а карманники, грабители и головорезы. Среди ваших последователей есть - и немало - тех, кто верит, будто вправе брать что хочет у кого угодно, без разрешения и без надлежащей платы. Когда мы возродимся в грядущем, каждому воздается по справедливости. Забота о бренных делах и вещах этого мира - занятие бесполезное. Но ладно, коли тебе необходима земная справедливость, - он презрительно скривил губы, - да будет так. Отныне тому, кто украл, отрубят правую руку. Мужчину, обесчестившего женщину или же оскорбившего ее посягательством на ее честь, равно как и совершившего убийство, повесят. Женщина, укравшая что-либо или уличенная в убийстве, будет наказана бичеванием. Если кто-то обвиняет и с ним согласны двенадцать - так и поступить. И да свершится по сему. - Как скажете, разумеется, - пробормотала женщина. Лицо ее сохраняло утонченную сдержанность, но в голосе слышалось потрясение. Найнив не знала, каковы в Гэалдане законы, но сомневалась, что их столь легко и просто вводят в действие, как это произошло у нее на глазах. Незнакомка глубоко вздохнула. - Но по-прежнему остаются затруднения с провизией. Прокормить так много людей становится все сложнее. - Все явившиеся к Лорду Дракону, будь то мужчина, женщина или ребенок, должны быть накормлены досыта. Должно быть так! Где есть золото, найдется и еда, а в мире слишком много золота! Слишком много думают о золоте. - Масима сердито мотнул головой. Сердился он не на женщину. Вид у него был такой, словно он искал тех, кто погряз в заботах о золоте, чтобы излить на их головы свой праведный гнев. - Лорд Дракон Возродился. Над миром нависла Тень, и только Лорд Дракон способен уберечь нас. Спасут нас едино лишь вера в Лорда Дракона, подчинение и послушание воле и слову Лорда Дракона. Все прочее пусто и тщетно, даже если оно и не есть хула. - Да будет благословенно в Свете имя Лорда Дракона. - Эти слова прозвучали точно вызубренные и не раз повторенные. - Однако, милорд Пророк, не все так просто, и дело не только в золоте. Отыскать и доставить съестные припасы в достаточном... - Я - не лорд, - опять перебил Масима, и теперь он уже сердился. Он подался к женщине, на губах выступила слюна, и хотя на лице той не дрогнул ни единый мускул, руки ее дернулись, будто желая ухватиться за платье. - Нет лордов, кроме Лорда Дракона! Он есть вместилище Света, а я - всего-навсего недостойные уста, которые несут миру волю Лорда Дракона. Не забывай этого! Высокого звания или низкого, все хулители заслуживают кары! - Простите меня, - забормотала усыпанная драгоценными каменьями женщина, приседая в реверансе и широко раскидывая юбки - такой реверанс уместен был бы при дворе какой-нибудь королевы. - Разумеется, все так, как вы скажете.