Едва она спешилась… в общем, скажем, что по крайней мере, она сумела превратить падение из седла в что-то похожее, один из Стражей шагнул вперёд с лёгким поклоном, чтобы принять у неё поводья, но она отмахнулась от помощи. Это оказался Аринвар — Страж Шириам. Худой кайриэнец, немного выше неё ростом. Отпустив саидар, она привязала кобылу к одной из стоек у входа, воспользовавшись узлом, который мог удержать большую лодку при сильном ветре и на течении. Она не признавала все эти бантики и красивые узелки, которые использовали остальные. Это не для неё. Возможно, ей не нравится ездить верхом, но если она привязывает лошадь, то по возвращении хочет найти её на прежнем месте. Наблюдая за её манипуляциями брови Аринвара взлетели вверх, но ведь это не ему придётся оплачивать проклятое животное, если оно освободится и потеряется.

Только один из двух остальных мужчин оказался Стражем Мирелле — Авар Хачами. Это был салдейец с орлиным носом и пышными седеющими усами. Покосившись на неё и кивнув, он снова уставился в ночную темноту. Джори — Страж Морврин — низенький, лысый и почти квадратный, вообще не обратил на неё внимание. Он тоже смотрел в темноту, положив руку на эфес длинного меча. Среди Стражей лучшего фехтовальщика было трудно найти. Где же остальные? Она, конечно, не могла узнать у них. Так же, как не могла спросить у тех, кто внутри. Мужчины будут поражены до мозга костей. Никто не попытался её остановить.

По крайней мере, так далеко дело не зашло.

Внутри, кроме двух жаровен, нагревших воздух почти до накала и испускавших аромат роз, она обнаружила почти всех, кого надеялась найти. Все они насторожённо ждали, кто войдёт.

Мирелле собственной персоной в шёлковом платье, расшитом красными и жёлтыми цветами, сидела на крепком стуле с прямой спинкой скрестив руки на груди. Её лицо с оливковым оттенком кожи выражало абсолютное спокойствие. Впечатление портил только огонь в тёмных глазах. Вокруг неё сияло свечение Силы. В конце концов, это была её палатка, поэтому ей и ставить здесь стража. На краешке её кровати примостилась Шириам с абсолютно прямой спиной, притворявшаяся, что расправляет свою юбку с синими вставками. Выражение её лица было подстать её огненным волосам, и стало ещё горячее, едва она увидела Суан. Палантина Хранительницы Летописей на ней не было. Плохой знак.

«Нужно было догадаться, что это будешь ты», — холодно заявила Карлиния, вперив руки в бедра. Её никогда нельзя было назвать гостеприимной, и сейчас её коротко стриженные кудри, едва достающие до плеч, обрамляли словно вырезанное изо льда лицо, которое цветом было подстать её платью. — «Я не потерплю, чтобы кто-то пытался подслушать мои частные разговоры, Суан»

О, да. Конечно, ничего иного они придумать не смогли.

Круглолицая Морврин вовсе не казавшаяся рассеянной и сонной, несмотря на мятую юбку, обошла вокруг маленького столика, на котором на лакированном подносе стоял высокий серебряный кувшин и пять кубков. Не похоже, что кто-то из них пил чай. Кубки были сухие.

Пошарив рукой в своём поясном кошеле, седая Сестра вложила в руку Суан костяную гребёнку. — «Ты вся растрёпана. Причешись, пока какой-нибудь мужлан не принял тебя за девку из таверны вместо Айз Седай, и не попытался тебя приласкать ».

«Эгвейн и Лиане живы. Их держат в плену в Башне», — объявила Суан куда спокойнее, чем чувствовала. Девка из таверны? Подняв руку, она обнаружила, что женщина права и принялась причёсывать спутавшиеся волосы. Если хочешь, чтобы к тебе отнеслись серьёзно, лучше выглядеть прилично, а не так, словно с кем-то дрался в переулке. У неё и так забот полон рот, учитывая то, что случилось, и похоже, что это ещё продлится пару лет после того, как она сможет снова взять в руки Клятвенный жезл. — «Эгвейн беседовала со мной во сне. Они почти справились с перекрыванием гаваней, но их схватили. А где Беонин и Нисао? Пусть кто-то сходит за ними. Я не хочу взвешивать одну и туже рыбу дважды».

Вот так. Если они решили, что освободились от своих клятв, и от приказов Эгвейн, то это должно наставить их на путь истинный. Только что-то никто не бросился выполнять поручение.

«Беонин захотела спать», — медленно сказала Морврин, изучая Суан. Очень внимательно. За этим спокойным лицом скрывался острый ум. — «Она слишком устала, чтобы продолжать разговор. И зачем нам звать Нисао?» В ответ на это она заработала короткий хмурый взгляд от Мирелле, подруги Нисао, однако остальные две кивнули соглашаясь. Они с Беонин отделяли себя от Нисао, хотя и разделяли свою присягу. По мнению Суан, женщины все ещё думали, что смогли бы управлять событиями самостоятельно, даже после того, как рулевое весло давно было вырвано из их рук.

Шириам поднялась, подобрав юбки, словно собиралась куда-то мчаться, но и это не имело отношения к просьбе Суан.

Её гнев растворился, сменившись рвением. — «Все равно, сейчас они нам не нужны. Слово ‘пленники’ подразумевает заключение в камере на нижнем ярусе Башни до решения Совета. Мы можем открыть туда проход и освободить их раньше, чем Элайда узнает о том, что случилось».

Мирелле быстро кивнула и встала, потянувшись за снятым поясом от платья. — «Думаю, будет лучше, если оставим Стражей здесь. Там они не понадобятся». — Она стала вытягивать Силу из Источника, к которому уже прикоснулась.

«Нет!» — отрезала Суан, и вздрогнула, зацепив расчёской за клубок волос. Порой она подумывала о том, чтобы сделать более удобную стрижку как у Карлинии, но Гарет говорил, что ему нравится, как её волосы спадают на плечи. Свет, почему даже здесь она не может избавиться от этого мужчины? — «Эгвейн не казнят, и держат её не в камере. Она не сказала мне где, только то, что её постоянно охраняют. И она приказала нам не пытаться её спасать, так как могут пострадать Сестры».

Остальные застыли в тишине, уставившись на неё. Если говорить на чистоту, то она уже поругалась с Эгвейн по этому поводу, но все напрасно. Это был приказ Престол Амерлин по полной форме.

«То, что ты сказала, звучит нелогично», — наконец выдавила Карлиния. Её голос все ещё был холоден, и на лице сохранялось спокойствие, однако руки беспокойно теребили расшитую белую юбку. — «Если мы схватим Элайду, то непременно станем судить и вероятно приговорим к усмирению». — Если. Хорошо, что их сомнения и страхи не зашли слишком далеко.

«А так как она уже захватила Эгвейн, то непременно сделает тоже самое. И мне не нужна Беонин, чтобы напомнить, о чем гласит закон».

«Мы должны её спасти, даже против её воли!» — Тон Шириам также пылок, как была холодна Карлиния, а её зеленые глаза сверкали огнём. Она даже сжала юбки в кулаках. — «Она не осознает опасность, которая ей грозит. Она в шоке. Она давала понять, где она может быть?» — «Не пытайся скрыть что-то от нас, Суан», — твёрдо добавила Мирелле. В её глазах горел недобрый огонь, и она красноречиво покачивала снятым шёлковым поясом.

«Почему она скрывает, где её держат?»

«Из опасения, что вы с Шириам осуществите то, что предлагаете». — Плюнув на спутанные волосы, Суан бросила расчёску на стол. Нельзя одновременно пытаться причесаться и требовать к себе внимания.

Придётся остаться лохматой. «Мирелле! Её охраняют. Сестры. И они не отдадут её так легко и просто. Если мы попытаемся, то Айз Седай погибнут от рук Айз Седай, что также верно, как и то, что щука-серебрянка нерестится в камыше. Однажды это уже случилось, и не должно повториться вновь, иначе умрёт последняя надежда на мирное воссоединение Башни. Мы не можем допустить повторения ошибки. Поэтому не будет никакого спасения. Что до того, почему Элайда решила не начинать суд, то я не могу этого объяснить». — Эгвейн слишком расплывчато говорила об этом, словно тоже ничего не поняла. Но она чётко изложила факты, и она не стала бы об этом говорить, если бы не была в них уверена.

«Мирно», — пробормотала Шириам, опускаясь на кровать. В её голосе звучал оттенок горечи. — «А был ли у нас на это хоть один шанс с самого начала? Элайда распустила Голубую Айя! О каком мирном воссоединении может идти речь?»

«Элайда просто не имеет права уничтожать Айя», — сказала ей Морврин, чтобы хоть что-то сказать, поглаживая Шириам по плечу, но рыжеволосая женщина насупившись сбросила её пухлую руку.

«Всегда есть шанс», — сказала Карлиния. — «Гавани блокированы. Это усиливает наши позиции. Парламентёры встречаются каждое утро…» Оборвавшись на полуслове, с обеспокоенным взглядом, она налила себе в кубок чая и быстро выпила половину, даже не добавив мёда. Заблокированные гавани и так положили бы конец переговорам, если даже они сдвинулись с мёртвой точки. Но станет ли Элайда продолжать их, заполучив Эгвейн?

«Мне не понятно, почему Элайда не собирается судить Эгвейн», — наконец сказала Морврин, — «потому что приговор довольно ясен и неотвратим, с другой стороны, против фактов не пойдёшь — Эгвейн пленница». — Она не проявила при этом ни жара Шириам или Мирелле, ни холодной рассудительности Карлинии. Она просто подвела черту под фактами, только её рот сжался немного сильнее. — «Если её не будут судить, то без сомнения её должны высечь. Она кажется более сильной, чем я думала о ней сначала, но никто не может долго сопротивляться Белой Башне, если она решит её сломать. Нам нужно подумать над последствиями, если мы не вызволим её до того, как это произойдёт».

Суан покачала головой. — «Похоже, что её и сечь не собираются, Морврин. Я не поняла почему, но она бы сказала, если бы подозревала, что её станут мучить…»

Она осеклась, увидев, как откинулась створка палатки и внутрь вошла Лилейн Акаши в синей шали с бахромой на плечах. Шириам встала, хотя по статусу ей не полагалось. Лилейн была Восседающей, а Шириам — Хранительница Летописей. С другой стороны, Лилейн в бархатном платье с синими вставками производила внушительное впечатление, несмотря на внешнюю хрупкость. Воплощение достоинства и авторитета, который сегодня казался даже весомее, чем когда-либо раньше. Каждый волосок был на своём месте, похоже она собиралась на Совет после ночного колокола.

Суан плавно отвернулась к столу, и взяла кувшин словно ожидая приказа. Это была её обычная роль: наливать чай и говорить тогда, когда захотят узнать её мнение. Возможно, если она помолчит, то Лилейн быстро обсудит своё дело с остальными и быстро уйдёт, даже её не заметив. Женщина редко удостаивала её взглядом.

«Я решила, что лошадь снаружи похожа на ту, на которой я тебя приметила, Суан». — Пристальный взгляд Лилейн переместился на других Сестёр. Все как одна стояли с невозмутимым видом. «Я помешала?»

«Суан сообщила, что Эгвейн жива», — ровным голосом, словно сообщая на рынке цену на окуня, сообщила Шириам. — «И Лиане тоже. Эгвейн говорила с Суан во сне. Она отказалась от спасения». — Мирелле искоса на неё посмотрела. Что она хотела выразить этим взглядом было непонятно, но на её месте Суан надрала бы ей уши! Вполне возможно, что Лилейн оказалась бы следующий на очереди с рассказом о новостях, но высказать все вот так, открыто, как ушат воды на причале? В последнее время, Шириам стала взбалмошной, как послушница!

Сжав губы, Лилейн снова переместила свой острый взгляд на Суан.

«Даже так? Ты обязана носить свой палантин, Шириам. Ты — Хранительница Летописей. Ты не проводишь меня, Суан? Давненько мы не беседовали тет-а-тет». — Она отодвинула полог палатки, пристально посмотрев на остальных Сестёр. Шириам покраснев ярко, как рак, так краснеть могут только рыжие, возилась с узким голубым палантином вытащив его из кармашка, водружая его на плечи. Мирелле и Карлиния же спокойно встретили взгляд Лилейн. Морврин задумчиво постукивала пальчиком по подбородку, словно не замечая окружающих. Вполне возможно, так и было. Морврин такая.

Дошёл ли до них смысл приказа Эгвейн? Суан не удалось с ними даже переглянуться пока она ставила на место кувшин. Подобное предложение от Сестры уровня Лилейн, даже если забыть, что она Восседающая, для кого-то уровня Суан равнялось приказу. Подхватив плащ и подобрав юбку, она вышла, поблагодарив Лилейн за то, что она придержала для неё полог. Свет! Хоть бы, эти дурочки услышали то, что она сказала.

Теперь снаружи было четыре Стража. Одним из них был Страж Лилейн — Бурин, меднокожий коротышка доманиец, закутанный в плащ, скрывавший большую его часть. Авара сменил другой Страж Мирелле — Нуэл Дроманд — высокий, крупный мужчина, носивший бороду по иллианской моде с выбритой верхней губой. Он стоял не шелохнувшись, можно было подумать, что это настоящая статуя, но его выдавал пар из ноздрей. Аринвар коротко поклонился Лилейн, но очень небрежно.

Нуэл и Джори не стали отвлекаться от наблюдения. Бурин, по тем же соображениям, тоже.

Узел, которым она привязала Ночную Лилию, сопротивлялся и не хотел развязываться, что потребовало времени столько же, сколько ушло на его создание. Но Лилейн терпеливо ждала, пока Суан не справится. Затем с поводьями в руках они медленно пошли по деревянной мостовой мимо тёмных палаток. Ночная тень скрыла лицо спутницы Суан. Она не стала тянуться к Источнику, поэтому Суан ничего не оставалось, как поступить также. Суан молча шла рядом с Лилейн, ведя кобылу в поводу. Следом шёл Бурин. Первой должна была заговорить Восседающая, и не только исходя из привилегии. Суан боролась с желанием согнуться, стать ниже ростом своей спутницы. Прежде, когда она была Амерлин, она редко размышляла о подобных вещах. Но теперь её ещё раз приняли в Айз Седай, а часть жизни Айз Седай состояла в инстинктивном поиске собственной ниши и приспособлении к окружающим сёстрам. Проклятая лошадь понюхала её руку, словно она думала, что нашла себе новую хозяйку, и ей пришлось переложить поводья в другую руку, чтобы вытереть пальцы о плащ. Мерзкое слюнявое животное. Лилейн искоса наблюдала за этим, и она почувствовала, как загорелись её щеки. Инстинкт.

«Странные у тебя подруги, Суан. Полагаю, что кое-кто из них предпочёл бы выгнать тебя, когда ты впервые появилась в Салидаре. Шириам ещё можно понять, хотя мне думается то, что теперь она оказалась сильнее тебя, создаёт определённую неловкость. В основном по той же причине я старалась тебя избегать. Чтобы избежать неловкости».

Суан чуть не разинула рот от удивления. Это была очень шаткая тема, близкая к табу, о котором не принято говорить. Совсем близко к нарушению обычая, чего она никогда не ожидала от этой женщины. От себя, возможно. Хоть она и приспособилась к своей нише, но она та, кто она есть. Однако, от Лилейн — никогда!

«Надеюсь, мы сможем снова стать друзьями, Суан, хотя я смогу понять, если это окажется невозможным. Эта собрание сегодня подтвердило то, что рассказала мне Фаолайн». — Лилейн тихонько засмеялась, и обхватила себя руками. — «Ой, только не надо так морщиться, Суан. Она вас не предавала. По крайней мере, не преднамеренно. Она слишком часто заговаривалась, и я решила надавить на неё, причём посильнее. Я бы не стала поступать так с другой сестрой, ведь она и в самом деле всего лишь Принятая, пока не сможет пройти испытание и обряд посвящения. Фаолайн станет прекрасной Айз Седай. Мне пришлось выдавливать из неё слова по крупицам. Получилось немного и отрывочно, всего несколько имён, но я связала их с тобой, и, думаю, у меня получилась полная картина. Полагаю, теперь я могу её выпустить на волю. Теперь она, конечно, и думать забудет шпионить за мной. Вы с подругами были очень преданы Эгвейн, Суан. Будешь ли ты столь же предана мне?»

Так вот почему Фаолайн, казалось, спряталась ото всех. Сколько же «немного и отрывочно» она разболтала, когда на неё «надавили посильнее»? Фаолайн о многом не знала, но лучше предположить, что Лилейн известно все. Но не будем ничего выдавать, пока на неё саму не надавят «посильнее».

Суан остановилась как вкопанная, выпрямившись во весь рост. Лилейн тоже притормозила, явно ожидая от неё ответа. Даже не видя её лица, скрытого в тенях, это было ясно. Суан нужно закаляться, чтобы сопротивляться этой женщине. Кое-какие инстинкты у Айз Седай в крови. — «Я предана тебе, как Восседающей моей Айя, а Эгвейн ал’Вир как нашей Престол Амерлин».

«Да, она та, кто она есть», — голос Лилейн оставалось спокойным, насколько могла разобрать Суан. — «Она говорила с тобой во сне? Расскажи мне, что тебе известно о её положении, Суан». — Суан посмотрела через плечо на коренастого Стража. — «Не бойся», — заметила Восседающая. — «У меня уже двадцать лет нет тайн от Бурина».

«Да, она пришла ко мне во сне», — подтвердила Суан. Но она не стала рассказывать, что это был всего лишь вызов в Салидар, в его отражение в Тел’аран’риоде. Как предполагалось, у неё не было для этого собственного кольца. Совет Башни отобрал бы его, если бы о нем пронюхал. Спокойно, по крайней мере внешне, она выложила то, что она рассказала Мирелле и остальным, и чуть-чуть ещё. Но не все. Она не стала рассказывать про явное предательство. Тот, кто это сделал, должен был входить в Совет Башни. Никто другой больше не знал о плане заблокировать гавани. Хотя, тот, кто это сделал, возможно, не знал, что предавал именно Эгвейн. Всего лишь помог Элайда, что было достаточно загадочно. С какой стати кому бы то ни было среди них помогать Элайде? С самого начала ходили слухи о тайных сторонницах Элайды, но она давно отбросила подобную чепуху. Совершенно очевидно, что каждая Голубая Сестра больше всего на свете желает низложить Элайду, но пока она не узнает, кто это сделал, ни одна Восседающая, даже Голубая, не избежит подозрения. — «Она созвала назавтра Совет Башни… нет, уже сегодня, ночью. Когда пробьёт последний колокол», — закончила она. — «В Башне, в Зале Совета».

Лилейн так сильно засмеялась, что пришлось смахнуть слезу с глаз.

«О, это просто превосходно. Совет соберётся прямо под носом у Элайды. Мне почти жаль, что я не смогу её порадовать такой новостью, просто чтобы увидеть её лицо». — Также внезапно она снова стала серьёзной. У Лилейн всегда, когда ей было нужно, имелся наготове смех, но сердцевина её всегда оставалась серьёзной.

«Значит Эгвейн считает, что Айя начали враждовать друг с другом. Едва ли подобное возможно. Она, как ты сказала, видела только несколько Сестёр. Однако, нам следует изучить это поподробнее в следующее посещение Тел’аран’риода. Возможно, кто-то что-то заметит, если поискать в кварталах Айя, вместо того, чтобы полностью концентрироваться на кабинете Элайды».

Суан смогла сдержать вздох. Она сама планировала так поступить в следующий раз. Каждый раз, когда она появлялась в Башне в Мире Снов, она была разной, оказываясь в другом платье, едва свернув за угол, но теперь придётся быть осторожней чем прежде.

«Запрет её спасать понятен. Я думаю, даже похвален. Никто не хочет гибели сестёр, и это очень опасно», — продолжила Лилейн.

«Но почему нет суда, и даже наказания? Что за игру затеяла Элайда? Может ей вздумалось снова считать её Принятой? Едва ли такое возможно». — Но все равно слегка кивнула сама себе, словно соглашаясь.

Это было очень опасное направление. Если Сестры определят, где находится Эгвейн, то кто-то может попытаться освободить её, невзирая на охрану Айз Седай. При этом подобная попытка в неправильном месте столь же опасна, как и в верном, если не хуже. Хуже всего то, что Лилейн кое-что оставила без внимания.

«Эгвейн созвала заседание Совета», — кисло вставила Суан. — «Ты пойдёшь?» Укоризненное молчание было ей ответом, от чего её щеки снова запылали. Некоторые привычки сидят в крови.

«Конечно, пойду» — наконец сказала Лилейн. Ответ прямой, но после паузы. — «Весь Совет Башни пойдёт. Эгвейн ал’Вир — наша Престол Амерлин, и у нас более чем достаточно тёр’ангриалов. Возможно, она прояснит, как собирается продержаться, если Элайде вздумается её сломать. Мне очень хочется это услышать».

«Тогда о какой преданности тебе ты меня спрашивала?»

Вместо ответа Лилейн, расправляя свою шаль, снова пошла вперёд, проходя сквозь лунный свет. Бурин пошёл за ней, невидимый, как лев на ночной охоте. Суан бросилась их догонять, таща за собой Ночную Лилию, отбиваясь от новой попытки глупой кобылы понюхать её руку.

«Эгвейн ал’Вир законная Престол Амерлин», — наконец сказала Лилейн.

«До тех пор, пока она не умрёт. Или будет усмирена. Если то или иное случится, то мы снова окажемся лицом к лицу с Романдой в борьбе за посох и палантин, а я просто хочу её опередить». — Она фыркнула. — «Эта женщина может оказаться ужаснее Элайды. К сожалению, при этом у неё есть серьёзная поддержка и вес, чтобы противостоять мне. Возвращаясь к нашему вопросу, если Эгвейн погибнет или будет укрощена, ты с подругами будешь столь же предана мне, как Эгвейн. И вы поможете мне стать Престол Амерлин несмотря на козни Романды».

Суан ощутила, как её живот обратился в лёд. Судя по всему, в первом предательстве Голубые не повинны, но, по крайней мере, у одной Голубой Сестры теперь есть причина предать Эгвейн.