Глава 4

Сделка

Перрин осадил Ходока немного назад за линию деревьев и оглядел широкий луг, на котором сквозь бурую прошлогоднюю траву, которую сошедший снег превратил в плотный ковёр, начинали прорастать красные и синие полевые цветы. Эта часть леса состояла в основном из кожелиста, на ветках которого всю зиму сохранялась почерневшая листва. Но среди них изредка пробивались бледные веточки свежей сосновой поросли. Жеребец с нетерпением, которое полностью разделял Перрин, но старался его не проявлять, ударил копытом. Солнце было уже почти в зените, он ждал здесь уже час. Ему в лицо с запада через всю прогалину дул постоянный упругий ветер. И это было хорошо.

Его рука в перчатке время от времени поглаживала почти идеально прямой дубовый сук, размером больше его запястья и почти в два локтя длиной, который покоился поперёк седла спереди. Начиная с середины он стесал его с двух сторон, сделав их почти идеально гладкими. Луг, окружённый огромными дубами, кожелистами и соснами в ширину был не больше шести сотен спанов, но в длину куда больше. Ширины сука должно быть достаточно. Он продумал все варианты, которые смог представить. И сук подходил больше, чем для одного из них.

«Миледи Первенствующая, вы должны вернуться в лагерь», — в который раз затянул свою песню Галлене, раздражённо потирая покрасневшее веко. Его шлем с темно-красным плюмажем висел на луке седла, открыв взорам отросшие до плеч седые волосы. Он любил повторять, что большая часть седых волос ему досталась от неё. Его вороной боевой конь попытался укусить Ходока, и он резко натянул поводья мерина, не отрывая своего взгляда от Берелейн. Он первый был против её поездки. — «Грейди может забрать вас и вернуться, а мы пока подождём и посмотрим, собираются ли появиться Шончан».

«Я остаюсь, Капитан. Остаюсь». — Голос Берелейн был ровным и спокойным, но все же на её обычный запах терпения накладывался запах беспокойства. Она не была так уж уверена, какой пыталась казаться. Она подушилась какими-то лёгкими цветочными духами. Перрин порой ловил себя на мысли, что пытается разгадать, что это были за цветы, но был слишком сосредоточен на предстоящем для праздных мыслей.

В запахе Анноуры прорезалась досада, хотя безвозрастное лицо Айз Седай, обрамлённое множеством косичек, сохраняло невозмутимое выражение, как всегда. Хотя Серая Сестра с крючковатым носом так пахла с тех самых пор, как между ней и Берелейн пробежала кошка. Но в этом она должна была винить только себя, за свои тайные визиты к Масиме за спиной Берелейн. Она тоже была против присутствия здесь Берелейн. Анноура направила свою рыжую кобылу ближе к Первенствующей Майена, но Берелейн в свою очередь заставила свою белую кобылу отступить в сторону, даже не взглянув на свою советницу. И снова всплеск досады.

На Берелейн сегодня было платье из красного шелка сильно расшитое золотым орнаментов, с декольте больше, чем она обычно носила, хотя она постаралась его прикрыть широким ожерельем из огневиков и опалов, что придало её виду больше скромности. На талии, на таком же поясе висел украшенный драгоценными камнями кинжал. На чёрных как смоль волосах над бровями взметнулись крылья золотого ястреба — короны Майена, которая по сравнению с пышностью ожерелья и пояса смотрелась довольно скромно. Она была красивой женщиной, и даже более того, после того, как она перестала его преследовать, она стала ему даже нравиться, но, конечно, не могла даже сравниться с Фэйли.

Анноура носила простые серые дорожные платья без вышивки и украшений, но сегодня на ней было одно из лучших. На самом Перрине был темно-зелёный шёлковый кафтан с вышивкой серебряной нитью, переходившей с рукавов на плечи. Он был не в восторге от чудной одежды, и то немногое, что у него имелось, его заставила купить Фэйли, но заставляла мягко, однако сегодня он должен был произвести впечатление. И если простой широкий пояс из кожи, который он застегнул поверх кафтана портит впечатление… что ж? Пусть так.

«Она должна прийти», — пробормотал Арганда. Коротышка был человеком Аллиандре.

Первый Капитан Гвардии так и не снял свой шлем с тремя короткими перьями плюмажа, и теперь сидя в седле нетерпеливо, словно в ожидании приказа, то чуть вытаскивал меч из ножен, то опускал назад. Он тоже сегодня был в посеребрённом нагруднике. В солнечный день его можно было разглядеть за несколько миль. — «Должна!»

«Пророк сказал, что они не придут», — встрял довольно грубо Арам, подвинув своего длинноногого серого поближе к Ходоку. Из-за плеча его зеленого в полоску кафтана выглядывало медное навершие меча в виде волчьей головы. Когда-то он выглядел слишком привлекательным для мужчины, однако теперь его лицо становилось все мрачнее день ото дня. Его словно что-то съедало изнутри, глаза его запали, рот вытянулся в нитку. — «Пророк говорит, что, либо будет так, либо это будет ловушка. Он говорит, что мы не должны доверять Шончан».

Перрин промолчал, но почувствовал укол раздражения, частью из-за себя самого, частью из-за бывшего Лудильщика. Балвер говорил ему, что Арам начал пропадать у Масимы, но теперь уже было поздно говорить парню не рассказывать Масиме все, что задумал или сделал Перрин. Яйцо не вернёшь, если птенец уже вылупился из него, но на будущее, он подумает дважды. Мастеру пристало знать собственные инструменты, а не ломать их. Это же можно сказать о людях. Что касается Масимы, то он, без сомнения, боится, что они встретятся с кем-то, кто может быть в курсе его дел с Шончан.

С ними было много людей, но большая часть останется здесь, среди деревьев. Пять десятков гвардейцев из Крылатой Гвардии Берелейн в покрытых красной эмалью шлемах и нагрудниках, с алыми вымпелами, реявшими на стройных рядах окованных сталью копий, построились под знаменем с золотым ястребом Майена на синем фоне, которое трепал лёгкий ветер. Рядом под красным знаменем, на котором горели три серебряных звезды, построилось столько же гаэлданцев в ярко блестевших нагрудниках и темно-зелёных конических шлемах. Вымпелы на их копьях были зеленого цвета. Всадники представляли зрелище внушающее уважение, но даже все вместе они были куда безобиднее Джура Грейди, у которого было обветренное фермерское лицо, к тому же на их фоне он выглядел довольно неприметно в чёрном кафтане с серебряным значком меча на стоячем воротнике. Он и сам это прекрасно осознавал, вне зависимости оттого, что думали о нем остальные, и стоял рядом со своим гнедым со спокойствием собирающегося с силами перед тяжёлым рабочим днём крестьянина.

Напротив, единственные помимо Перрина двуреченцы — Лиоф Торфинн и Тод ал’Каар ёрзали в сёдлах от нетерпения, несмотря на длительное ожидание. Возможно часть их радости унеслось бы восвояси, если бы они знали, что были выбраны за то, что на них неплохо сидели данные в займы кафтаны из тонкой темно-зеленой шерсти. У Лиофа в руках было древко собственного знамени Перрина с Красной Волчьей Головой. У Тода — Красный Орёл Манетерен. Оба знамени извивались на ветру на древках чуть короче копейных. Парни едва не подрались из-за того, кто какое знамя понесёт. Перрину оставалось только надеяться, что это случилось не из-за того, что обоим не хотелось нести Волчью Голову. Лиоф выглядел вполне довольным. Тод же вообще был в на небесах от счастья. Ещё бы, он не знал, для чего Перрину потребовались знамёна. Отец Мэта часто повторял, что торгуясь, нужно заставить покупателя думать, что кроме товара он приобретает что-то ещё. При мысли о Мэте в голове Перрина завертелись цвета, которые на какой-то короткий миг сложились, как ему показалось, в образ Мэта, беседующего с маленькой темнокожей женщиной. Он постарался избавиться от видения. Для него имело значение только то, что происходило здесь и сейчас. Все это было во имя Фэйли.

«Они должны придти», — кратко ответил Арганда на фразу Арама, с вызовом глядя на него сквозь лицевые щитки шлема.

«А что, если не придут?» — спросил Галлене. Его единственный глаз святился отчаянием, как оба Арганды. Его покрытый красным лаком нагрудник сверкал не хуже посеребрённого Арганды. Вряд ли удалось бы их уговорить закрасить все это великолепие, чтобы меньше отсвечивать. — «Что если это и в самом деле ловушка?» — низко прорычал Арганда. Похоже, нервы у парня были на пределе, и терпение кончалось.

Ветер донёс до Перрина запах лошадей за мгновение до того, как уши уловили трель первой синегрудки. Пока они звучали слишком далеко чтобы кто-то ещё мог их услышать. Звук шёл со стороны деревьев с боку от луга. Большая группа вооружённых людей, возможно недружественно настроенных, вошла в лес. Несколько трелей прозвучало ближе.

«Они уже здесь», — сказал он, чем привлёк взгляды и Арганды и Галлене. Он старался не проявлять свои острые и слух и нюх, но эти двое уже готовы были сцепиться и начать драку. Трели зазвучали значительно ближе, и теперь уже их мог слышать каждый. Взгляды мужчин выглядели озадаченными.

«Я не могу рисковать Леди Первенствующей, если есть хотя бы малейший шанс попасть в ловушку», — сказал Галлене, застёгивая пряжку шлема. Все знали, что означает условный знак.

«Это мой выбор, Капитан», — ответила Берелейн прежде, чем Перрин успел открыть рот.

«На моих плечах лежит ответственность за вашу безопасность, миледи Первенствующая».

Берелейн набрала в грудь воздуха, её лицо потемнело, но Перрин успел заговорить первым: «Я объяснил вам, как мы сможем выскочить из ловушки, если встреча окажется таковой. Вы знаете, какие Шончан подозрительные. Вероятно, они думают, что это мы готовим для них ловушку», — Галлене громко зарычал. В запахе Берелейн промелькнуло терпение, а затем снова сложилось в стойкий запах каменного спокойствия.

«Прислушайтесь к нему, Капитан», — улыбнувшись Перрину, сказала она. — «Он знает, что делает».

На дальнем краю луга появилась и остановилась группа всадников. Среди них легко можно было выделить Талланвора. Он был единственный мужчина в тёмном кафтане на хорошем жеребце пёстрых цветов и не в доспехах в красную, жёлтую и синюю полоску. Двое других в группе, не носивших доспехи, были две женщины. Одна в синем платье с красными вставками на груди и юбке, вторая — в сером. На солнце что-то блеснуло, что-то чем они были соединены между собой. Так. Сул’дам и дамани. Об этом не было упоминания на переговорах, которые велись через Талланвора, но Перрин рассчитывал на их появление.

«Пора», — сказал он, собрав одной рукой поводья Ходока. — «Пока она не решила, что мы передумали».

Анноура приблизилась к Берелейн, положив руку на предплечье женщины за мгновение до того, как та тронула поводья своей кобылы. — «Разрешите мне пойти с вами, Берелейн. Вам же понадобятся мои советы? Переговоры моя специальность».

«Подозреваю, что сейчас Шончан хорошо знают Айз Седай в лицо, не так ли, Анноура? Не думаю, что они станут вести переговоры с вами. Кроме того…», — добавила Берелейн слащавым тоном, — «вы должны остаться, чтобы помочь мастеру Грейди».

На щеках Айз Седай появились цветные пятна, а её широкий рот сжался в тонкую линию. Потребовалось вмешательство Хранительниц Мудрости чтобы заставить её согласиться следовать сегодня приказам Грейди, хотя Перрин был рад, что остался в неведении, как им это удалось, но она всю дорогу от лагеря старалась от этого увильнуть.

«Ты тоже остаёшься», — сказал Перрин Араму, когда тот собрался выехать вперёд. — «Ты в последнее время слишком горячишься, а я не хочу рисковать, что у тебя вырвется какое-нибудь слово или ты сделаешь что-то опрометчивое. Я не хочу рисковать Фэйли». — Это было правдой. И не нужно было добавлять, что ему вовсе не хотелось рисковать, что парень передаст все, что он скажет Масиме. — «Ты понимаешь?»

В запахе Арама появились пузыри разочарования, но он кивнул, хотя и неохотно, и сложил руки на луке седла. Может быть он и готов был стать почитателем Масимы, но он с готовностью сто раз пожертвовал бы собой, лишь бы не рисковать жизнь Фэйли. По крайней мере, осмысленно. То, как он поступал не раздумывая, под воздействием порыва — это другой вопрос.

Перрин выехал из-за деревьев, сопровождаемый Аргандой с одной стороны и Берелейн с Галлене с другой. Следом двигались знаменосцы, затем десяток майенцев и десяток гаэлданцев, разбитых в колонны попарно. Едва они появились, Шончан двинулись им навстречу. Талланвор ехал бок о бок с их лидерами, один на чалой, другой на гнедой лошадях. Лошадиных шагов на толстой подстилке пожухлой травы совсем не было слышно. Лес хранил молчание даже для внимательных ушей Перрина.

Пока майенцы и гаэлданцы с одной стороны, а Шончан в своих ярких доспехах с другой стороны, строились в шеренги, Перрин с Берелейн двинулись навстречу Талланвору и двум высокопоставленным Шончан. У одного покрытый лаком шлем, похожий на голову жука, был с тремя тонкими синими перьями, у другого с двумя. Сул’дам и дамани держались чуть позади за ними. Они встретились посредине луга, окружённые полевыми цветами и тишиной, оставив промежуток в шесть шагов.

Когда Талланвор выехал на середину между двумя группами, заняв позицию чуть сбоку, Шончан руками в латных рукавицах, прикрывавших только тыльную сторону руки, и которые были набраны из полос стали как и остальная броня, сняли свои шлемы. Под шлемом с двумя перьями оказалось квадратное покрытое полудюжиной шрамов мужское лицо. Это был повидавший жизнь мужик, от которого странно пахло развлечением, но не он интересовал Перрина. Верхом на гнедом, отлично обученном боевом коне, которых когда-либо видел Перрин, сидела высокая широкоплечая женщина, худая и не молодая. Седина отметила виски её коротко остриженных вьющихся волос. На тёмной коже лица, цветом похожей на плодородную землю, было всего два шрама. Один шёл поперёк левой щеки. Второй на лбу пересекал её правую бровь. Кое-кто считал, что шрамы это признак твёрдости и силы. Но для Перрина это значило, что чем меньше на вас шрамов, тем разумнее вы поступали. Её запах наполняла уверенность.

Её пристальный взгляд мазнул по знамёнам. Он решил, что она немного задержалась на Красном Орле Манетерен и ещё на майенском Золотом Ястребе, но все же она быстро перевела взгляд на него. Выражение её лица не изменилось ни на йоту, но когда она заметила его жёлтые глаза, в её запахе что-то неуловимо изменилось, что-то появилось новое — что-то острое и твёрдое. А когда она заметила в петле на поясе кузнечный молот, странный запах стал острее.

«Я представляю вам Перрина т’Башир Айбара, Лорд Двуречья, сюзерен Королевы Аллиандре Гаэлданской», — объявил Талланвор, вытянув руку в сторону Перрина. Он утверждал, что Шончан помешаны на формальностях, но Перрин понятия не имел, была ли это шончанская церемония или какая-нибудь андорская. Но, возможно, Талланвор составил её из того и другого. — «Я представляю вам Берелейн сур Пейндраг Пейерон, Первенствующую Майена, Защитницу Волн, Верховную Опору Дома Пейарон». — Поклонившись обоим, он переложил поводья в другую руку и поднял её в сторону Шончан. — «Я представляю вам Тайли Кирган, Генерала Знамени Непобедимой Армии, слугу Императрицы Шончан. Я представляю вам Бакайяра Мишиму, Капитана Непобедимой Армии, слугу Императрицы Шончан». — Ещё раз поклонившись, Талланвор повернул своего жеребца и отъехал к знаменосцам. Его лицо было почти таким же мрачным как у Арама, но от него пахло надеждой.

«Я рада, милорд, что он не назвал вас Волчьим Королём», — Генерал Знамени когда говорила, растягивала слова, что заставляло Перрина старательно прислушиваться, чтобы понять, что она говорит. — «Иначе я решила бы, что нам предстоит Тармон Гай’дон. Вы, что не слышали такое пророчество из Пророчеств о Драконе? „Когда молот примет Волчий Король, так узнаешь — последние дни настают; Когда обвенчается ворон с лисой, трубы о близости битве поют“. Я всегда не понимала последнюю строчку. А вы, миледи? Сур Пейндраг. Что означает Пейндраг?»

«Моя семья ведёт свой род от самого Артура Пейндрага Танриала», — ответила Берелейн, высоко подняв голову. Ветерок принёс вместе с запахами терпения и духов привкус гордости. Они решили с Перрином, что именно он должен вести переговоры, а она будет ослеплять Шончан великолепием молодой привлекательной правительницы, или, по крайней мере, придать ему веса, но он решил, что она должна была ответить на подобный прямой вопрос.

Тайли кивнула, словно это был тот самый ответ, который она ожидала получить. — «Следовательно вы приходитесь дальней кузиной Императорской семьи, миледи. Вне всякого сомнения, Императрица, пусть живёт она вечно, примет вас со всеми подобающими почестями, пока вы не предъявляете собственных прав на империю Ястребиного Крыла, разумеется».

«Единственные права, о которых я заявляю — это на Майен», — гордо ответила Берелейн. — «И его я буду защищать до последнего дыхания».

«Я пришёл сюда не для того чтобы обсуждать пророчества, Ястребиное Крыло или вашу Императрицу», — раздражённо заметил Перрин. Второй раз в его голове появился цветной водоворот, который попытался сложиться в картину, но он его отмёл в сторону. У него мало времени. Волчий Король? Прыгун умер бы от смеха, если бы волки умели смеяться. Да и остальные волки тоже. Но он почувствовал холод. Он не имел понятия, что про него было упоминание в Пророчествах. Значит, его молот был предвестником Последней Битвы? Все равно, это не имеет значения, только Фэйли. Даже цена, которую придётся заплатить за её свободу. Только она одна. — «Условием сегодняшней встречи было присутствие по тридцать сопровождающих с каждой стороны, но с вами прибыло гораздо больше, и разместились с каждой стороны от луга. Их слишком много».

«Как и у вас», — с улыбкой, искажённой шрамом в уголке рта, ответил Мишима. — «иначе вы бы не узнали о нашей уловке». — Он растягивал слова ещё хуже неё.

Перрин не сводил глаз с Генерала Знамени. — «Пока они остаются на месте может произойти неприятный инцидент. А я не хочу инцидентов. Я хочу вернуть свою жену из плена Шайдо».

«И как вы собираетесь избежать инцидентов?» — спросил Мишима, поигрывая поводьями. Прозвучало так, словно ничего срочного в этом не было. Казалось, что Тайли позволила ему начать разговор, а сама решила понаблюдать за реакцией Перрина. — «Нужно ли нам довериться вам и первыми отправить своих людей обратно? Или вы доверитесь нам и сперва отправите своих? „На высотах все пути вымощены кинжалами“ Тут нет особого простора для доверия. Я бы предложил отдать приказ, чтобы все наши люди отошли одновременно, но кто-то из нас может обмануть».

Перрин покачал головой. — «Вы можете доверять мне, Генерал Знамени. У меня нет причин нападать на вас или захватывать в плен, или каких-то ещё причин. Но я не уверен на ваш счёт. Вы можете решить, что захватить Первенствующую Майена стоит небольшого предательства». — Берелейн мягко рассмеялась. Пришло время использовать дубовый сук. Но не для того чтобы постараться изгнать Шончан, а убедить что они нуждаются в том, что он может предложить. Он встал в стременах. — «Я думаю, что ваши люди, должно быть, хорошие солдаты. Мои же — совсем не солдаты, хотя им пришлось сражаться и с троллоками и с Шайдо, и они преуспели и в том, и в другом». — Взяв сук за сохранившийся конец, он поднял стёсанный конец вверх, повернув его широкой стороной. — «Но они привыкли охотиться на львов, леопардов и скальных кошек, которые порой спускаются с гор, а также на кабанов, медведей, и прочую живность, которая, в свою очередь, старается поохотиться на охотника в лесах, не сильно отличающихся от этого».

Сук попытался выскочить из его руки, одновременно пробитый двумя стрелами с двух сторон, что он с трудом его удержал, напряжением всей руки. Он опустил сук, показав стрелы, пробившие сук насквозь. Их наконечники имели форму зубила. До этой цели было почти три сотни шагов, и он выбрал Джондина Барран и Джори Конгара чтобы сделать эти выстрелы. Они были лучше всех. — «Если дойдёт до этого, то ваши люди даже не увидят, откуда прилетит их смерть, а эти доспехи не помеха большому двуреченскому луку. Но, надеюсь, что до этого не дойдёт». — Он изо всех сил подбросил сук в воздух.

«Мои глаза!» — прорычал Мишима одновременно стараясь выхватить меч, справиться с лошадью, смотреть на Перрин и на сук в воздухе. Его шлем соскользнул с седла и упал в траву.

Генерал Знамени не притронулась к мечу, но тоже старалась одновременно наблюдать за Перрином и взлетевшим суком. Поначалу. Потом её внимательный взгляд приковал сук, так как он продолжал парить в воздухе, взлетев уже на сотню шагов. Внезапно его окутал шар пламени, такого сильного, что Перрин почувствовал его жар как от открытой печи. Берелейн подняла руку, чтобы прикрыть лицо. Тайли просто глубокомысленно наблюдала за происходящим.

Пламя горело всего миг, но этого оказалось достаточно, чтобы от палки осталась только зола, развееная по ветру. Зола и пара угольков, которые упали в сухую траву. От которых немедленно занялся огонь и начал стремительно распространяться дальше. От страха зафыркали даже боевые кони. Кобыла Берелейн загарцевала на месте, стараясь избавиться от поводьев и сбежать.

Перрин пробормотал проклятие — он должен был подумать о наконечниках стрел — и начал было слезать, чтобы затушить начавшийся пожар, но прежде чем он занёс ногу над седлом, как огонь потух, оставив тонкие усики дыма и чёрный след на траве.

«Нори хорошая», — промурлыкала сул’дам, гладя дамани. — «Нори — замечательная дамани». Одетая в серое платье женщина застенчиво улыбнулась похвале. Несмотря на произнесённые слова сул’дам выглядела обеспокоенной.

«Итак», — сказала Тайли. — «У вас есть марат…» — Она сделала паузу, сжав губы. — «С вами Айз Седай. Больше одной? Неважно. Не сказала бы, что Айз Седай, которых мне пришлось видеть, меня впечатлили».

«Это не марат’дамани, мой генерал», — спокойно сказала сул’дам.

Тайли села прямо, очень внимательно разглядывая Перрина. — «Аша’ман», — наконец произнесла она, и это не был вопрос. — «Вы заинтересовали меня, милорд».

«Тогда, возможно, кое-что напоследок вас убедит», — сказал Перрин. — «Тод! Сверни знамя и передай мне!» — Не услышав позади себя действий, он обернулся через плечо. Тод с поражённым видом смотрел на него. — «Тод?»

Через силу Тод принялся сворачивать знамя с Красным Орлом вокруг древка. И он выглядел несчастным когда подъехал к Перрину и передал знамя ему. Он остался сидеть с вытянутой рукой, словно все ещё надеялся, что знамя ему вернут.

Пришпорив Ходока, Перрин направился к Шончан, сжимая знамя в руке параллельно земле. — «Двуречье было сердцем Манетерен, Генерал Знамени. Последний Король Манетерен погиб во время битвы на Поле Эмонда, теперь там деревня Эмондов Луг, в которой я родился и вырос. Манетерен в нашей крови. Но Шайдо держит в плену мою жену. Ради её освобождения я забуду про восстановление Манетерен и, если пожелаете, подпишусь под любой присягой об этом. Мой призыв мог бы послужить для вас Шончан настоящим ежевичным полем. Вы могли бы стать той, кто смог бы очистить это поле не пролив ни капли крови». — За его спиной кто-то тоскливо застонал. Он решил, что это был Тод.

Внезапно лёгкий ветер превратился в закидавший их песком вихрь, взвившийся в противоположном направлении с такой силой, что ему пришлось ухватиться за седло, чтобы не свалиться. Ему показалось, ещё секунду, что его кафтан будет разорван в клочья. Откуда этот песок? На много миль вокруг был лес, покрытый глубоким ковром опавших листьев. Вихрь принёс с собой вонь жжёной серы, слишком острую от которой защипал нос Перрина. Лошади замотали головами, открыв рты, но рёв ветра перекрыл их испуганное ржание.

Вихрь бушевал только миг, затем прекратился также внезапно, как и появился, оставив после себя только лёгкий ветерок, дувший в другом направлении. Лошади дрожали, вращая глазами и мотая головами. Перрин потрепал Ходока по шее, нашёптывая ему ласковые слова, но это мало помогало.

Генерал Знамени сделала странный жест и пробормотала: «Отступи Тень! Откуда, ради Света, это появилось? Я слышала массу историй о странных вещах. Или это был ещё один „убедительный“ аргумент с вашей стороны, милорд?»

«Нет», — искренне ответил Перрин. У Неалда были способности к управлению погодой, но только не у Грейди. — «А что, имеет значение, откуда оно появилось?»

Тайли глубокомысленно посмотрела на него, а затем кивнула: — «А что вообще имеет значение?» — сказала она, словно не полностью соглашаясь с ним. — «У нас есть истории про Манетерен. Это действительно было бы ежевичным полем и никакие сапоги не помогли бы. Половина Амадиции гудит разговорами о вас и вашем знамени, о том, чтобы снова оживить Манетерен и „спасти“ Амадицию от нас. Мишима! Труби отход». — Светловолосый мужчина без колебаний поднял маленький прямой рожок, который висел на груди на красном шнуре, повязанном вокруг шеи. Издав четыре пронзительных звука, он повторил сигнал дважды прежде чем выпустил рог из рук, оставив его покачиваться на груди. — «Моя часть закончена», — сказал Тайли.