Роберт Джордан Корона мечей Книга седьмая цикла "Колесо Времени" Посвящается Харриет, которая еще раз доказала, что заслуживает самой глубокой благодарности Вращается Колесо Времени. Эпохи приходят и уходят, но вечно длится беспощадная борьба Света с Тенью. И Дракон Возрожденный противостоит не только приспешникам Темного, отрекшимся от Света, но и тем, кто желает подчинить его себе, воспользоваться им в своих целях. И никому не ведомо, сколько еще прольется крови и слез, прежде чем Ранд алТор и его соратники сумеют объединить мир в преддверии надвигающейся Последней Битвы. И на этом пути их ждут смертельные опасности и неожиданные встречи . И нет здравия в нас, и не прорастет добрых всходов, ибо земля едина с Драконом Возрожденным, а он - един с землею. Душа из огня, сердце из камня, в гордыне покоряет он, принуждая высокомерие уступать. Он горы поставит на колени, и моря расступятся пред ним, и склонятся самые небеса. Молитесь, дабы сердце из камня помнило слезы, а душа из огня не забыла любовь. Из спорного перевода "Пророчеств о Драконе", сделанного поэтом Кисрой Термендалом из Шиоты; опубликован, как считается, между 700 и 800 Г. С. * ТОМ I * Пролог. Молнии Элайда стояла у высокого окна с арочным сводом, расположенного на высоте около восьмидесяти спанов над землей, почти у самого верха Белой Башни. Отсюда открывалась вся даль за Тар Валоном - холмистые равнины и леса на берегу бегущей с северо-запада реки Эринин, с обеих сторон обтекающей остров и великий город на нем, обнесенный белыми стенами. Город уже наверняка испещрили длинные утренние тени, но с этой высоты все казалось ясным и светлым. Поистине, даже легендарные "безверхие башни" Кайриэна не могли соперничать с Белой Башней Конечно, башни Тар Валона ниже, и все же повсюду шла молва о них и вознесенных в небо подвесных мостах, соединяющих их между собой. На этой высоте легкий ветерок дул почти постоянно, ослабляя неестественную жару, овладевшую миром Празднество Света миновало, снег давно должен был надежно укрыть землю, а между тем погода больше напоминала середину лета. Еще один - если мало было других - признаков того, что Последняя Битва приближается и Темный прикоснулся к миру. Разумеется, Элайда, даже спускаясь вниз, не позволяла себе замечать жару. И уж конечно, не прохлада, приносимая ветром, была причиной того, что теперь Амерлин занимала эти покои, так незатейливо убранные и расположенные столь высоко, что, взбираясь сюда, ей приходилось преодолевать бессчетное количество ступеней. Простые красно-коричневые плитки пола и белые мраморные стены, украшенные немногими гобеленами, не шли ни в какое сравнение с великолепием рабочего кабинета Амерлин и комнат при нем. Время от времени Элайда еще использовала эти помещения - ничего не поделаешь, в сознании некоторых людей они слишком прочно увязаны с властью Престола Амерлин, - но жила она здесь и чаще всего именно здесь и работала. Исключительно ради того, что можно было увидеть только с этой высоты. Однако не город, не река и не леса были предметом ее неослабевающего интереса, а нечто, начинающее возникать близ Башни. Во дворе, где обычно проводили свои тренировки Стражи, развернулось гигантское строительство - там и сям виднелись высокие деревянные грузоподъемные краны и груды нарезанного мрамора и гранита. Трудясь, точно муравьи, суетились каменотесы и другие рабочие, и бесконечный поток повозок вливался через ворота, ведущие на территорию Башни, подвозя все новые и новые камни. В одном конце двора стояла деревянная рабочая модель, как ее называли каменотесы. Достаточно большая, чтобы человек мог залезть внутрь и, сидя на корточках, рассмотреть каждую деталь, каждый уголок, куда следовало поместить тот или иной камень. Большинство рабочих не умели читать и не разбирались в начерченных мастерами планах. Любой король или королева имеют дворец. С какой стати в таком случае Амерлин ютиться в апартаментах, уступающих по размерам и убранству даже тем, которые имели в своем распоряжении многие самые обычные сестры? Ее дворец должен быть под стать Белой Башне великолепием и пышностью, а его шпиль - на десять спанов выше самой Башни. Когда мастер Лерман, который руководил каменотесами, услышал об этом, он побелел как полотно. Башню строили огир, и им помогали сестры, используя Силу. Один-единственный взгляд на лицо Элайды, однако, заставил Лермана поклониться и, запинаясь, заверить ее, что, конечно, все будет сделано в точности так, как она желает. Как будто могло быть по-другому. Она недовольно поджала губы. Ей, конечно, хотелось, чтобы и ее дворец строили огир, но неизвестно почему они теперь вообще не покидали своих стеддингов. Она обратилась в ближайший Стеддинг Джентойн, что в Черных Холмах, и получила отказ. Вежливый, но все же отказ, без каких бы то ни было объяснений. Подумать только, они отказали самой Амерлин! В лучшем случае дело было в том, что с годами огир все больше тяготели к уединенному образу жизни. А может быть, в желании держаться подальше от людей, оставаться в стороне от их бесконечных раздоров и вражды. Элайда решительно выбросила из головы неприятные мысли об огир. Она гордилась своим умением гасить бесполезные переживания по поводу того, чего не могла изменить. Огир - это мелочь. Их участие в делах мира сводилось к строительству городов, но и этим они не занимались уже давным-давно, а сейчас вообще крайне редко появлялись среди людей, разве что для ремонта построенных ими самими зданий. Вид людей, ползающих внизу, точно жуки, заставил ее слегка нахмуриться. Строительство продвигалось вперед черепашьим шагом. Огир оказались для нее недоступны, но что мешало снова использовать Единую Силу? Конечно, не так уж много сестер практически владели Землей, но, для того чтобы установить камень и скрепить его с другими, не требовалось никакого особого умения. Да. Перед внутренним взором Элайды возник законченный дворец, с мостками, колоннадами, огромными, сияющими позолотой куполами и уходящим ввысь шпилем... Она подняла глаза к безоблачному небу, туда, где будет этот шпиль, и испустила долгий вздох. Да. Сегодня же следует отдать соответствующие распоряжения. Башенные корпусные часы в комнате за ее спиной пробили третий утренний час, и вслед за ними звоном возвестили время городские гонги и колокола. Здесь, на этой высоте, их звуки были едва слышны. Элайда с улыбкой отошла от окна, поправляя платье из кремового шелка с красными вставками и широкую полосатую накидку Амерлин на плечах. На вычурных позолоченных часах при каждом ударе перемещались маленькие золотые и серебряные, раскрашенные эмалью фигурки. На одном уровне они изображали рогатых троллоков со свирепыми мордами, убегающих от Айз Седай в развевающемся плаще. На другом Лже дракон пытался спастись от сверкающих серебряных молний, которые на него обрушивала другая сестра. Над циферблатом, на самом верху, увенчанные коронами король и королева стояли на коленях перед Амерлин в палантине, а у нее над головой сияла золотая дуга и Пламя Тар Валона, вырезанное из большого лунного камня. Она не так уж часто смеялась, но при виде часов, как обычно, не смогла удержаться от легкого довольного смешка. Семейле Сорентайн, одна из прежних Амерлин, вышедшая из Серой Айя, заказала эти часы, пытаясь хотя бы таким образом воплотить свою мечту о возврате к дням перед Троллоковыми Войнами, когда ни один правитель не мог надеяться удержать трон без одобрения Башни. Однако грандиозные планы Семейле так и остались мечтами, канув в забвение, как и сама Семейле, и в течение трех столетий часы провалялись на пыльном складе, среди множества других давно позабытых вещей - ни одна Амерлин не осмеливалась выставлять их напоказ. Кроме Элайды. Колесо Времени не стояло на месте - оно поворачивалось, не останавливаясь ни на мгновение. То, что было когда-то, могло произойти снова, должно произойти снова. Часы очень гармонично вписывались в интерьер гостиной, дверь из которой вела в спальню и туалетную комнату. Прекрасные гобелены, красочная работа мастеров Тира, Кандора и Арад Домана, затканные серебряными, золотыми и разноцветными нитями, висели точно напротив друг друга. Элайда всегда любила порядок. Ковер из Тарабона, почти полностью закрывающий пол, был выдержан в красных, зеленых и золотых тонах; такие шелковые ковры ценились особенно высоко. На мраморных стенах были вырезаны непритязательные узоры, вертикальными полосами уходящие вверх, и в каждом углу стояли белые вазы из хрупкого фарфора Морского Народа, с двумя дюжинами тщательно подобранных алых роз в каждой. Заставить розы цвести сейчас можно было только с помощью Единой Силы, особенно учитывая противоестественную засуху и жару; что ж, ради этого стоило обратиться к Истинному Источнику, так она считала. Позолоченная резьба в строго выдержанном кайриэнском стиле покрывала единственное кресло - теперь никто не сидел в ее присутствии - и письменный стол. Действительно очень скромная комната, с потолком едва ли в два спана высотой, но до тех пор, пока не будет готов ее дворец, она готова с этим мириться. Особенно если учесть, что отсюда все строительство видно как на ладони. Элайда уселась в кресло с высокой спинкой. Изображение Пламени Тар Валона, искусно вделанное в спинку и выложенное лунными камнями, оказалось прямо над ее темноволосой головой. Полированная поверхность стола была пуста, если не считать стоящих на ней трех лакированных шкатулочек алтарской работы. Открыв одну из них, с изображением позолоченных ястребов, летящих среди белых облаков, Элайда достала оттуда небольшой листок тонкой бумаги, лежащий поверх пачки докладов и прочих документов. Наверно, уже в сотый раз перечитала она сообщение, двенадцать дней назад принесенное почтовым голубем из Кайриэна. Немногие в Башне знали о существовании этого послания. Никто, кроме нее, не был знаком с его содержанием; никому даже в голову не приходило, о чем там говорится. Эта мысль едва не заставила ее снова рассмеяться. Кольцо вдето в нос буйвола. Надеюсь, поездка на рынок будет, приятной. Никакой подписи, да она и не была нужна. Только Галина Касбан могла отправить это замечательное сообщение. Галина, которой Элайда доверяла делать то, что не могла доверить больше никому, даже ради спасения собственной жизни. Она, конечно, не доверяла ей целиком и полностью - в такой степени она не доверяла никому, - но этой женщине, возглавляющей Красную Айя, она доверяла больше чем кому бы то ни было. В конце концов, Элайда сама вышла из Красной Айя и в большой степени все еще считала себя Красной Кольцо вдето в нос буйвола Ранд ал'Тор - Дракон Возрожденный, человек, который, казалось, готов был проглотить весь мир и уже проглотил значительную его часть, - Ранд ал'Тор схвачен, отрезан от Источника и находится в руках Галины. И никто из его приверженцев не догадывался о том, что случилось. Существуй хотя бы малейший шанс этого, и в письме было бы употреблено другое выражение. В некоторых более ранних сообщениях говорилось, что он заново открыл способность Перемещаться - Талант, утраченный Айз Седай со времен Разлома Мира, - и все же даже это не спасло его, а напротив, сыграло на руку Галине. По-видимому, у него вошло в привычку появляться и исчезать, никого не предупреждая о своих намерениях. Кому могло прийти в голову, что на этот раз он не просто ушел по своим делам, что его захватили? У Элайды вырвался короткий довольный смешок. Пройдет еще неделя, самое большее две, и ал'Тор окажется в Башне, под присмотром и надежной охраной, и останется здесь до самой Тармон Гай'дон. Миру, таким образом, больше не угрожает опустошение, которое несет с собой этот человек. Безумие оставлять на свободе любого мужчину, способного направлять, и более того - мужчину, который, согласно пророчеству, должен противостоять Темному в Последней Битве; и ниспошли Свет, чтоб до нее были еще годы и годы - вопреки тому, что предвещает погода. Потребуются десятилетия, чтобы восстановить порядок в мире, уничтожив последствия всего того, что натворил ал'Тор. Конечно, вред, который он уже нанес миру, ничтожно мал по сравнению с тем, что он способен натворить, оставшись на свободе. А ведь вдобавок ко всему прочему он и сам мог погибнуть, не успев выполнить свое предназначение. Ладно, теперь этот беспокойный молодой человек будет связан по рукам и ногам и окажется в безопасности, точно дитя в материнских руках, пока не придет время доставить его в шайол Гул. После этого, если он уцелеет... Элайда поджала губы. Как предсказывают Пророчества о Драконе, это вряд ли ему удастся, что несомненно было бы лучше всего. - Мать? - Элайда чуть не вздрогнула, услышав голос Алвиарин. Входит даже не постучавшись! - Мать, у меня для вас срочные сообщения. Стройная, с невозмутимым, холодным лицом, Алвиарин, как обычно, была в белом платье и плотно облегающей накидке Хранительницы Летописей того же цвета. Несомненно, чтобы напоминать всем, что она выдвинута от Белой Айя. Ей каким-то образом всегда удавалось произносить привычное обращение "Мать" таким тоном, будто она разговаривала с ровней, без малейших признаков уважения. При появлении Алвиарин хорошее настроение Элайды мгновенно улетучилось. Хранительница Летописей происходила не из Красной Айя, и мысль об этом всегда уязвляла самолюбие Элайды как напоминание о собственной слабости, которую она проявила, только что заняв Престол Амерлин. К сожалению, не все происходило так, как ей хотелось, хотя кое-что несомненно удалось. Но не все. Пока не все. Ее чрезвычайно огорчало то, что за пределами Андора у нее было так мало связанных лично с ней "глаз и ушей". А все почему? Потому что ее предшественница сбежала вместе с предшественницей Алвиарин - им помогли; без помощи им это вряд ли бы удалось! - сбежала, не успев передать ей добровольно или нет, это уж как получилось бы, - огромную сеть личных осведомителей Амерлин. Элайда страстно желала заполучить эту сеть, по праву принадлежащую ей. По устоявшейся традиции все Айя передавали Хранительнице Летописей некоторую часть своих собственных глаз и ушей, ту, в общем-то, незначительную часть, которой они желали поделиться с Амерлин. Однако Элайда была убеждена, что эта женщина утаивает от нее коечто даже из такой тоненькой струйки. И все же она не могла обратиться к главам Айя с просьбой передавать сведения напрямую ей, минуя Алвиарин. Просьба - всегда признак слабости, что само по себе плохо. Не хватало еще, чтобы Башня, которую она олицетворяла, выказывала слабость, стоя с протянутой рукой. Башня, которая, как считалось, возвышалась над этим миром. Элайда прикладывала все усилия к тому, чтобы сохранить такое же бесстрастное выражение лица, как у вошедшей, наградив ее лишь кивком и делая вид, что изучает бумаги, которые достала из лакированной шкатулки. Неторопливо перебирая одну за другой, она так же неспешно клала их обратно в шкатулку. Не видя ни единого написанного там слова. Заставлять Алвиарин ждать было чуть ли не единственным доступным Элайде способом нанести укол самолюбию той, которая, как предполагалось, должна бы преданно служить ей. И это не доставляло удовольствия, скорее вызывало чувство горечи, потому что на самом деле это мелочь, пустяк. В принципе Амерлин могла отдать любой приказ, ее слово - формально считалось окончательным и бесповоротным. И все же на практике без поддержки Собрания Башни многие из ее приказов остались бы всего лишь чернилами на бумаге. Ни одна сестра не выказала бы неповиновения Амерлин, по крайней мере открыто, и все же для выполнения почти любого распоряжения требовались сотни вещей. При желании не стоило особого труда сделать так, чтобы ее приказы выполнялись как можно медленнее - настолько медленно, чтобы в конце концов просто утратили всякий смысл. Спокойствие Алвиарин наводило на мысль о замерзшем пруде. Закрыв алтарскую шкатулку, Элайда оставила на столе заветный листок, который сулил ей несомненную победу. Не отдавая себе в этом отчета, она слегка поглаживала бумагу пальцами - как талисман - Неужели Теслин и Джолин снизошли наконец до того, чтобы сообщить хоть что-то еще, кроме того, что они благополучно прибыли на место? Этот вопрос должен был напомнить Алвиарин, что ни одна сестра не могла надеяться чувствовать себя полностью защищенной перед Элайдой. Никого не интересовало, что происходит в Эбу Дар, а Элайду меньше всех; столица Алтары могла рухнуть в море - за исключением торговцев, никто бы этого даже не заметил. Однако Теслин сиднем просидела в Башне почти пятнадцать лет - до тех пор, пока Элайде не вздумалось вытащить ее оттуда. Если Элайда смогла отослать из Башни Восседающую - Красную Восседающую, которая поддерживала ее возвышение, - назначив своей представительницей у этого засиженного мухами трона... И никто не понимал, как так получилось, - ходили лишь смутные слухи. Значит, она могла при желании наказать любого. С Джолин дело обстояло иначе. Она занимала свое кресло Восседающей от Зеленых всего несколько недель. Все были уверены, что Зеленые выбрали ее специально, чтобы показать, что они не боятся новой Амерлин, которая подвергла ее суровому наказанию. Такое проявление оскорбительной дерзости, конечно, не следовало оставлять без внимания, и оно не было оставлено. Все прекрасно понимали это. Вопрос Элайды имел целью напомнить Алвиарин, что она тоже уязвима, но эта стройная женщина лишь холодно улыбнулась в ответ. Потому что понимала - пока Собрание оставалось таким, как сейчас, она неприкосновенна. Взглянув на бумаги, которые держала в руке, она выдернула одну из них: - Никаких сообщений от Теслин или Джолин, Мать, но новости только подтверждают то, о чем вам уже сообщали прежде. - Ее улыбка стала опасно близка к насмешке. - Все правители жаждут опробовать свои крылья. Хотят убедиться в том, что вы так же сильны, как... как ваша предшественница. Даже у Алвиарин хватало такта не произносить в присутствии Элайды имя Суан Санчей. Однако по существу она была права. Складывалось впечатление, что каждый король, каждая королева и даже просто благородные семейства делали все, чтобы проверить, как далеко простирается власть новой Амерлин. Не мешало бы преподать им урок. Бегло просмотрев свои бумаги, Алвиарин продолжала: - Есть, однако, сообщение и из Эбу Дар. Через Серых. - Интересно, она подчеркнула последнее слово, чтобы уколоть побольнее? - Похоже, там объявились Илэйн Траканд и Найнив ал'Мира. Ведут себя как полноправные сестры, которые осчастливили королеву Тайлин, прибыв к ней в качестве... представительниц... от мятежниц. Есть еще две других, пока точно не установлено, кто именно, но возможно, они выполняют ту же миссию. Непонятно, являются ли они тоже мятежницами или просто их... приятельницами. Серые не уверены. - Что им, Света ради, делать в Эбу Дар? - раздраженно спросила Элайда. И уж конечно, об этом Теслин непременно сообщила бы. - Серые, наверно, собирают всякие слухи. В сообщении Тарны сказано, что эти две по-прежнему в Салидаре, вместе с остальными мятежницами. Тарна Фейр сообщила о том, что и Суан Санчей тоже там. И Логайн Аблар, распространяющий эту порочащую Айз Седай ложь, которую любая Красная сестра посчитала бы ниже своего достоинства даже слушать, не то что отрицать. Санчей несомненно тоже способствовала распространению бесстыдных слухов, в этом Элайда была так же уверена, как в том, что солнце восходит на востоке. Почему эта женщина не могла просто уползти куда-нибудь подальше и тихо умереть или хотя бы приличным образом отойти в сторону, уняться - как другие усмиренные? Логайна можно повесить без лишнего шума, как только с мятежницами будет покончено; большинство людей в мире полагали, что он давным-давно мертв. Тогда грязная клевета, что Красная Айя способствовала его появлению в мире как Лжедракона, умрет вместе с ним. Ничего, как только мятежницы окажутся у нее в руках, нужно будет заставить Санчей передать ей сеть глаз и ушей Амерлин. И вытянуть из нее имена предательниц, которые помогли ей бежать. Глупо, конечно, надеяться, что среди них будет названа Алвиарин. - Мне трудно представить себе, что эта девчонка, ал'Мира, способна отправиться в Эбу Дар и изображать там полноправную Айз Седай, а уж тем более, чтобы так поступила Илэйн. - Вы приказали найти и доставить сюда Илэйн, Мать. Вы сказали, что это не менее важно, чем посадить на цепь ал'Тора. Пока она находилась в Салидаре, среди трех сотен мятежниц, было невозможно сделать что-либо, но во Дворце Таразин она не будет так надежно защищена. - У меня нет времени на сплетни и слухи. - Элайда не могла сдержать себя и почти с презрением выплевывала слова. Что Алвиарин имела в виду, говоря об ал'Торе, которого нужно посадить на цепь? Может быть, ей известно больше, чем следовало? - Советую тебе еще раз перечитать сообщение Тарны и потом спросить себя, позволили ли бы даже мятежницы Принятым заявлять, что они имеют право на шаль. Алвиарин с показным терпением дождалась, пока Элайда закончит, снова просмотрела свою пачку бумаг и вытащила оттуда еще четыре листка. - Агент Серых прислал наброски, - почти мягко проговорила она, протягивая листки Элайде. - Он не художник, но Илэйн и Найнив нельзя не узнать. - Спустя некоторое время, убедившись, что Элайда не собирается брать рисунки, Алвиарин засунула их под остальные бумаги. Элайда чувствовала, как краска гнева и замешательства приливает к ее щекам. Алвиарин сознательно не показала ей наброски с самого начала, унизила ее, заставив повести себя именно так. Элайда сделала вид, что не заметила этого - любое другое поведение привело бы к тому, что ее замешательство только больше бросилось бы в глаза, - но ничего не могла поделать со своим голосом, который звучал теперь подчеркнуто холодно. - Я хочу, чтобы их обеих захватили и доставили ко мне. Отсутствие на лице Алвиарин даже намека на любопытство снова пробудило у Элайды желание узнать, сколько и что именно эта женщина знала такого, чего ей знать не полагалось. Ал'Мира, эта девчонка, могла помочь справиться с ал'Тором, поскольку родом из той же деревни, что и он. Все сестры знали это, как и то, что Илэйн - ДочьНаследница Андора и что ее мать умерла. Смутные слухи о связи Моргейз с Белоплащниками - совершеннейшая чепуха, она никогда в жизни не обратилась бы к Детям Света за помощью. Она умерла, неизвестно даже, где ее тело, и Илэйн вполне могла бы стать королевой. Если бы только ее удалось вырвать из рук мятежниц до того, как андорские Дома посадят вместо нее на Львиный Трон Дайлин! У нее больше, чем у кого-либо другого из благородных семейств, прав претендовать на этот трон. Если, конечно, не учитывать тот немногим известный факт, что в один прекрасный день она может стать Айз Седай. У Элайды иногда бывали Предсказания - Талант, как все считали, утраченный задолго до того как она появилась на свет, - и много лет назад она Предсказала, что ключом к победе в Последней Битве владеет королевский Дом Андора. Двадцать пять лет прошло, даже больше, пока стало ясно, что Моргейз Траканд добьется трона в борьбе за Престолонаследие, и все это время Элайда внимательно приглядывалась к ее дочери, к девочке, какой та была тогда. В чем состояла решающая роль Илэйн, Элайда не знала, но Предсказания никогда не обманывали. Иногда она почти ненавидела этот свой Талант, как ненавидела все, чем не могла управлять. - Я хочу, чтобы захватили всех четырех, Алвиарин. - Две другие никакого значения не имели, конечно, но не следовало упускать ни малейшего шанса. Немедленно передай Теслин мой приказ. Объясни ей - и Джолин тоже, - что если они даже теперь не будут регулярно присылать сообщения о происходящем, то пожалеют, что родились на свет. Я хочу также знать, как идут дела у Макуры. - Последнее слово она произнесла, скривив губы. Это имя заставило вздрогнуть даже Алвиарин, и неудивительно. Даже от небольшой порции мерзкого настоя Ронде Макуры любой сестре становилось не по себе. Корень вилочника не смертелен - по крайней мере, выпив столько, чтобы уснуть, человек рано или поздно просыпался, - но настой из него ослаблял способность женщин направлять и по этой причине, казалось, был просто предназначен для воздействия на Айз Седай. Жаль, что это стало известно только после ухода Галины; если корень вилочника оказывал на мужчин такое же воздействие, что и на женщин, выполнить свою задачу ей было бы гораздо проще. Алвиарин почти мгновенно справилась с собой, к ней вернулось все ее самообладание, непробиваемое, точно ледяная стена. - Как пожелаете, Мать. Уверена, что они будут неукоснительно выполнять ваши приказания, как, конечно, им и положено. Внезапно раздражение охватило душу Элайды, словно огонь сухое сено. В ее руках находилась судьба мира, а на ее пути то и дело возникали хоть и незначительные, но досадные препятствия. Достаточно скверно уже то, что она должна как можно быстрее прибрать к рукам мятежниц и брыкающихся правителей всех рангов. Так еще и здесь, в Башне, полно сестер, которые спят и видят, как бы насолить ей, - прекрасная почва для того, чтобы Алвиарин, воображающая о себе невесть что, могла снимать на ней отличный урожай. Только шесть Восседающих находились под сильным влиянием Элайды, а остальные, как она подозревала, при любом голосовании сначала смотрели в сторону Алвиарин. Ни одно важное решение не пройдет через Совет, если Алвиарин против, тут у Элайды не было никаких сомнений. При этом все происходило негласно, никто даже вида не показывал, что Алвиарин имеет хоть чуточку больше влияния или власти, чем должна иметь Хранительница Летописей. Но если Алвиарин была против... Хорошо хоть, что они еще не дошли до того, чтобы сходу отвергать все предложения Элайды. Они просто еле шевелились и, дай им волю, загубили бы все ее начинания. Им все это просто доставляло удовольствие. Немало Амерлин в свое время превратились всего лишь в марионеток, когда Собрание входило во вкус этого "развлечения" и отвергало все, что те предлагали. Она непроизвольно стиснула руки, бумага под ними еле слышно затрещала. Кольцо вдето в нос буйвола. Алвиарин была все так же холодна и спокойна - точно мраморная статуя, но Элайду это больше не волновало. С каждым мгновением ал'Тор приближался к ней. Мятежницы будут уничтожены, Совет усмирен, Алвиарин поставлена на колени, и все правители станут ходить перед ней на цыпочках. Начиная с Тенобии Салдэйской, которая прячется, не желая встречаться с ее посольством, и кончая Маттином Стефанеосом Иллианским, пытающимся, насколько Элайде было известно, служить и нашим, и вашим, ужиться и с ней, и с Белоплащниками, и с ал'Тором. Илэйн будет возведена на трон в Кэймлине, обязанная этим отнюдь не своему братцу; нужно сделать все, чтобы она полностью отдавала себе отчет в том, кто усадил ее туда. Совсем немного времени в Башне - и девочка превратится в сырую глину в руках Элайды. - Я хочу, чтобы эти мужчины были уничтожены, Алвиарин. - Не было нужды разъяснять, кого подразумевала Элайда; половина Башни не разговаривала ни о чем, кроме этих мужчин в их Черной Башне, а другая половина шепталась о том же по углам. - Есть сообщения, которые внушают беспокойство, Мать. - Алвиарин снова проглядела свои бумаги, но показать ей явно было нечего. Никаких новых сообщений она не достала, но и без них было ясно, что если какой пустяк и беспокоил эту женщину, то им могла быть только мерзкая навозная куча, копошившаяся под Кэймлином. - Снова слухи? Ты веришь в болтовню о том, что тысячи мужчин и в самом деле стекаются в Кэймлин в ответ на бесстыдное обещание амнистии? - Одно из безобразий, которые творил ал'Тор, но вряд ли это причина для беспокойства. Просто куча отбросов, не более. Хотя, конечно, ее следует уничтожить, прежде чем Илэйн будет коронована в Кэймлине. - Конечно, нет. Мать, но... - Чем у нас занимается Тувин? Эта задача как раз из тех, для выполнения которых предназначены Красные. - Тувин Газал пятнадцать лет провела вне Башни и вернулась, лишь когда Элайда призвала ее обратно. Две другие Восседающие от Красных, которые сложили свои полномочия и отправились в "добровольное" изгнание одновременно с ней, теперь превратились просто в женщин с расстроенными нервами. Однако, в отличие от Лирен и Тсутамы" Тувин лишь закалилась в своей одинокой ссылке. - У нее пятьдесят сестер. - Элайда была уверена, что в этой Черной Башне вряд ли больше двух-трех мужчин, на самом деле способных направлять Силу. Расправиться с ними для пятидесяти сестер не представляло никакого труда. Хотя, конечно, там находились и другие люди, просто связанные с ними. Всяческие прихлебатели, маркитанты и, конечно, глупцы, находящиеся во власти пустых надежд и безумных амбиций. Пусть возьмет сотню... нет, две сотни гвардейцев. - Вы уверены, что поступаете благоразумно? Слухи о тысячах, конечно, безумие, но агент Зеленых в Кэймлине утверждает, что в Черной Башне более четырехсот мужчин. Очень неглупый человек. Он подсчитал, сколько телег с продовольствием ежедневно приезжает из города. И, как вам известно, слухи упорно твердят о том, что Мазрим Таим с ними. Элайда прилагала титанические усилия, чтобы сохранить бесстрастное выражение лица, но вряд ли это ей полностью удалось. Она запретила упоминать имя Таима под угрозой наказания, и горько сознавать, что она не осмеливалась - да-да, не осмеливалась! - осуществить свою угрозу по отношению к Алвиарин. Эта женщина смотрела прямо ей в глаза; отсутствие на этот раз так часто механически повторяемого "Мать" тоже не было случайностью. И этот дерзкий вопрос: уверена ли она, что поступает благоразумно? Она, Престол Амерлин! Не первая среди равных - Престол Амерлин! Она открыла самую большую из лакированных шкатулок, в которой на сером бархате лежали вырезанные из драгоценной поделочной кости миниатюры. Очень часто, стоило лишь взять в руки какую-нибудь вещицу из своей коллекции, это действовало удивительно успокаивающе - почти как вязание, которое доставляло ей такое удовольствие. Однако важнее было другое - эти чудные миниатюры позволяли Элайде при необходимости поставить человека на место, дать ему понять, что они интересуют ее несравненно больше, чем он. Она легко прикоснулась пальцами сначала к изысканной кошке, лоснящаяся шерсть которой, казалось, струилась, потом к женщине в изящно выполненном одеянии, с припавшим к ее плечам необычным крошечным животным, напоминающим сплошь покрытого волосами человека, - причудливая фантазия резчика. И наконец, Элайда тронула резную рыбу, выполненную так тонко и точно, что казалась почти настоящей, несмотря на то что светлая кость заметно пожелтела от времени.
