Конан триумфатор (Тайна врат Аль-Киира)
ModernLib.Net / Джордан Роберт / Конан триумфатор (Тайна врат Аль-Киира) - Чтение
(стр. 2)
Автор:
|
Джордан Роберт |
Жанр:
|
|
-
Читать книгу полностью
(362 Кб)
- Скачать в формате fb2
(149 Кб)
- Скачать в формате doc
(153 Кб)
- Скачать в формате txt
(148 Кб)
- Скачать в формате html
(150 Кб)
- Страницы:
1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13
|
|
Усмехнувшись. Конан поставил фигурку на ноги. Она была отвратительной, обнаженной, с гротескно выраженными признаками пола. Вполне подходящий подарок для Махаона. - Благородный господин - знаток, как я погляжу. Эта статуэтка - одна из лучших вещей моего собрания. Конан воззрился на улыбающегося маленького толстяка, который вышел из дверей лавки и скрестил руки на груди - вернее, на животе, выпиравшем из-под пояса. - Одна из твоих лучших вещей? - Насмешка в голосе Конана звучала еле заметно. - И среди отходов? - Это мой подмастерье проглядел, благородный господин. Глупый, бездарный мальчишка, и ничего больше. - В тоне толстяка появилась нарастающая злоба против беспамятного ученика. - Но он отведает моего ремня. Две жалких золотых монетки, сударь, и статуэтка будет принадлежать... Конан прервал его, подняв руку. - Еще раз соврешь, и я вообще ничего не стану покупать. Если ты что-нибудь о ней знаешь, говори. - Я и говорю, благородный господин, она стоит по меньшей мере... Конан повернулся, чтобы уйти, и торговец начал задыхаться. - Постойте! Пожалуйста! Митра свидетель, я скажу вам чистую правду! Конан остановился и посмотрел назад через плечо, явно заколебавшись. Этот парень, подумал он, наверняка не один день толкался среди туранских купцов. Несмотря на то, что день был прохладный, пот поблескивал на лице владельца магазина. - Прошу вас, высокородный господин, зайдите в дом, чтобы мы могли поговорить. Внутренне все еще сопротивляясь, Конан позволил ему пригласить себя в лавку. Проходя мимо витрины, он снял с нее статуэтку. В лавке на плотно сдвинутых столах были разложены для обозрения многочисленные поделки из металла - все тонкой работы. На полках также можно было видеть всевозможные предметы: вазы, чаши, кувшины и кубки всех форм и размеров. Киммериец положил медную фигурку на шаткий столик, который затрещал под ее тяжестью. - А сейчас назови мне цену, - сказал он. - Но я не хочу больше слышать о золоте, которое я должен заплатить за то, что ты собирался пустить в переплавку. Жадность на лице торговца откровенно боролась со страхом потерять клиента. - Десять серебряных, - сказал он наконец и сделал попытку восстановить на физиономии первоначальную улыбку. С подчеркнутым безразличием Конан вынул одну-единственную серебряную монету и положил ее на стол. Скрестив на груди свои сильные руки, он ждал. Маленький толстяк беззвучно зашевелил губами, голова его дернулась, словно он хотел сказать "нет", но наконец он вздохнул и кивнул. - Она ваша, - пробормотал он с горечью, - за одну серебряную монету. Столько она стоит как сырье для переплавки, без учета работы. Но эта штука приносит несчастье. Ее принес мне крестьянин, который бежал из своей деревни. Он нашел ее в поле, во время пахоты. Старинные бронзовые вещи всегда пользуются большим спросом. Но эту никто не хотел брать. Некоторые называли ее Приносящей Беду. И они не были так уж не правы, потому что, пока она находилась в моем магазине, она не принесла мне ничего хорошего. Одна из моих дочерей родила ребеночка от неизвестного отца, вторая связалась со сводней, которая продала ее. Моя жена бросила меня ради извозчика. Заметьте, ради простого извозчика! Я говорю вам, эта вещица она... Он замолчал, потому что ему вдруг стало ясно, что он может сейчас потерять и этого покупателя. Он поспешно схватил серебряную монету и спрятал ее под одежду. - Словом, эта вещица - ваша, благородный господин, и всего за одну серебряную монету. Более удачной сделки вы никогда не совершали. - Ну конечно, раз ты так считаешь, - проворчал Конан. - Только дай мне что-нибудь, чтобы я мог завернуть эту фигурку. Не могу же я нести ее по улицам просто так. - Он посмотрел на статуэтку и непроизвольно ухмыльнулся, представив себе лицо Махаона, получающего такой подарок. - При виде этого мощного тела покроется краской стыда самая отъявленная шлюха. Как только торговец бронзой вышел в заднюю дверь своей лавки, в магазин вошли двое крепких мужчин, одетых в поношенную одежду с плеча богатых господ. Один, на котором была заляпанная пятнами бархатная куртка, не мог похвастаться наличием носа и ушей - они были отрезаны. Обычное наказание, которому подвергается вор, пойманный при повторной краже. После третьего раза он отправляется на рудники. Второй, плешивый, со свалявшейся черной бородой, набросил на плечи потрепанный шерстяной плащ; немного осталось от прежнего золотого и серебряного шитья. Оба тут же уставились на бронзовую фигурку, лежавшую на столе. Конан не выпускал их из виду. Их мечи выглядели ухоженными, а судя по состоянию рукоятей было ясно, что оружие часто пускается в дело. - А вам что нужно? - спросил владелец магазина, возвращаясь с грубым мешком в руках. Для подобных посетителей у него не находилось вежливого тона. - Это. - Тот, что с отрезанными ушами, показал на фигурку. - Золотую дам. Маленький толстяк поперхнулся, внезапно подавившись, и предупреждающе посмотрел на Конана. - Эта вещь моя, - спокойно заявил киммериец, - а я не продаю. - Пять, - просяще сказал лысый. Отрезанные Уши яростно повернулся к своему спутнику. - Если ты окончательно пропил свои мозги, то молчи! Не делай меня идиотом! Учти, осел, я тебе предлагал! - Он резко повернулся и выдернул меч из ножен. Конан даже не стал вытаскивать оружие. Он схватил статуэтку за ноги и, как следует размахнувшись ею, нанес сокрушительный удар. Треск ломающихся костей смешался с воплем кандидата на рудники. Теперь плешивый извлек свой меч, но Конан легко уклонился от удара, шагнув в сторону и одновременно используя статуэтку в качестве булавы. Убитый рухнул, увлекаемый силой инерции своего же собственного выпада, на столики. Те, что не обрушились под его тяжестью, опрокинулись и бронзовые вазы, чаши и прочее покатилось по полу. Конан повернулся к первому из нападавших, который уже приготовился броситься на него с кинжалом. Клинок скользнул по доспеху Конана, и они сцепились. Одно мгновение стояли они грудь в грудь, и Конан прочитал отчаянный страх в черных глазах своего противника. На этот раз он не стал прибегать к оружию. Его мощный кулак врезался в лицо безухого, и тот отлетел к полкам, которые немедленно упали на него вместе с тяжелым товаром, выставленным на них. Конан не знал, оставался ли он после этого в живых. Торговец бронзой переминался с ноги на ногу. - Мой магазин! Мой чудесный магазин! - причитал он. - За одну серебряную монету вы забрали у меня то, за что я мог бы получить пять золотых, а после этого разнесли всю мою лавку... - У тебя где-то был мешок, - проворчал Конан. - Убытки возместишь за счет... Он прервал сам себя на полуслове. Отчетливый аромат духов ударил ему в ноздри. Он пошарил в своем кошельке и извлек оттуда осколки флакончика с духами. Розовая эссенция разлилась не только по доспеху. Она надежно пропитала плащ. - Чтоб Эрлик забрал этих двоих болванов! - выругался он. Конан поднес к глазам бронзовую фигурку, которую все еще держал в руках. - Что же в этой проклятой штуке такого? За что они давали пять золотых? Почему рисковали жизнью? Хозяин лавки, занятый осмотром кошельков обоих негодяев, не ответил. Все еще ругаясь себе под нос, Конан вытер со статуэтки кровь и сунул ее в мешок, который толстяк с перепугу выронил. С воплем радости торговец поднял руку, показывая пригоршню серебра, и тут же поспешно отдернул ее, опасаясь, что Конан отнимет у него деньги. Он вздрогнул и уставился на тела двух мужчин, распростертые на полу, словно увидел их по-настоящему в первый раз. - Но что же мне делать с трупами? - воскликнул он. - Возьми их себе в подмастерья, - насмешливо посоветовал Конан. Бьюсь об заклад, они не положат в отходы для переплавки ничего ценного. Стоя на коленях возле трупов, толстяк смотрел на Конана, разинув рот. Киммериец вышел на улицу. Глава вторая Трактир "У кабана и медведя" был почти пуст, когда Конан переступил его порог, и мрачная тишина подействовала на него угнетающе. Кудрявая девица уже нашла себе клиента, когда он вернулся к ней, а по пути сюда он не встретил другой, которая понравилась бы ему. В воздухе висел запах перестоявшего вина и пота. Здесь явно не имелось отдельного кабинета для благородных клиентов. Около полудюжины посетителей - извозчики и подмастерья в шерстяных рубахах - сидели каждый один за своим столом, погрузившись в свои мысли. Одна-единственная девушка стояла в углу, повернувшись к залу спиной. Судя по ее поведению - она не обращала ни малейшего внимания на мужчин, - девица совершенно явно не собиралась заниматься своим ремеслом. Мягкая волна рыжеватых каштановых волос падала на ее плечи. Закутанная в многослойные зеленые шелка, она была одета, если уж на то пошло, куда более скромно, чем многие офирские дамы, считающие себя вполне порядочными. Вызывающие блестки и мишура не украшали эту девушку - в отличие от многих, кто зарабатывал на жизнь подобным образом. Но все же обилие косметики выдавало тот род занятий, которому она себя посвятила - не говоря уж просто о ее присутствии в подобном заведении. Что-то в ее манерах и внешности позволило Конану предположить, что она взялась за свое дело совсем недавно. Конан был так поглощен мыслями о девушке, что сперва совсем не заметил седоватого человека с окладистой бородой ученого, который сидел возле двери, держа в руке мятую металлическую кружку и бормоча себе что-то под нос. Когда же киммериец все же соизволил его увидеть, он вздохнул и спросил себя: неужели девушка важна для него настолько, что он позволит старику засечь себя? Но в этот миг бородач как раз обнаружил его присутствие и уставился на него с пьяной щербатой улыбкой. Одежда его была разукрашена пятнами всех цветов, часть которых происходила вследствие неаккуратного обращения с вином, а часть - с едой. - Конан!!! - взревел он и замахал киммерийцу. Приглашая его подойти, так отчаянно, что едва не упал со стула. - Присаживайся! Давай выпьем! - У меня такое чувство, что ты уже достаточно нагрузился, Борос, сказал Конан сухо. - Тебе я больше ничего заказывать не буду. - Это не так уж важно, - заверил его Борос, улыбаясь. Неверной рукой он схватил свою кружку. - Видишь? Вода. Но немножечко, капельку ма-аленького... Он понизил голос и забормотал что-то нечленораздельное, описывая свободной рукой пассы над кружкой. - Кром! Конан сообразил, что происходит, и отпрянул. Некоторые из тех, кто сидел в харчевне, посмотрели в его сторону, но поскольку не увидели ни крови, ни возможности извлечь из происходящего какую-либо выгоду, снова обратились к своим стаканам. - Не делай этого, ты же пьян, старый дурак! - поспешно сказал Конан. Нарус до сих пор весь в бородавках, которыми ты его наградил, пока лечил его фурункулы. Борос закряхтел и сунул ему кружку. - Глотни, это вино. Не бойся. Киммериец осторожно взял кружку и принюхался. Потом сморщил нос и вернул ее. - Сам пей. В конце концов, это твое творение. - Боишься, ха! - Борос хмыкнул. - Такой сильный, и боишься. Да будь у меня твоя мускулатура... Он засунул нос в кружку, откинул голову - и почти в тот же миг, давясь и отплевываясь, отшвырнул от себя кружку. - Митра милостивый!.. - прохрипел он и быстро вытер рот тыльной стороной костлявой ладони. - Ничего более отвратительного я в жизни своей не пробовал! Придется вылить. Что это такое, во имя Азуры? Конан подавил гримасу. - Молоко - судя по запаху, чистое молоко. Борос содрогнулся, как будто его тошнило. - Ты подменил сосуд, - обвинил он киммерийца, как только снова смог говорить. - У тебя ло-овкие руки, но я все заметил, киммериец. За тобой должок! Тащи сюда выпивку. Конан рухнул на стул по другую сторону стола и поставил мешок с бронзовой фигуркой на пол. Он не привык к обществу волшебников, однако Бороса считать таковым можно было с очень большой натяжкой. Старик когда-то обучался Черной Магии, но его пристрастие к крепким напиткам, которое становилось все сильнее, завело его в конце концов на обочину, вместо того чтобы вести его по кривым дорогам Черного Искусства. В трезвом виде он устранял бородавки и другие небольшие физические недостатки, либо же промышлял любовными зельями. Но если он напивался, он представлял опасность не только для окружающих, но и для себя самого. До тех пор, пока удавалось удерживать его от занятий чародейством, он был тем не менее неплохим собутыльником. - Это что такое? - рявкнул хозяин. Он обтер руки о грязноватый, некогда вполне белый фартук и подбежал к ним. Тонкие руки и ноги и раздутый живот придавали ему сходство с жирным пауком. - Что это за штука на полу? Да будет вам известно, что здесь приличное заведение и... - Вина! - грубо оборвал его Конан и выронил на пол несколько медных монет. - И проследи за тем, чтобы служанка не забыла подать его. - Он указал на девушку, одетую для потаскушки так необычно. - Вон та в углу, она мне очень глянулась. - Она не работает у меня, - проворчал хозяин. Он нагнулся, подбирая кружку Бороса и монеты, потом встал на четвереньки, чтобы дотянуться до последнего медяка, который закатился под стол. - Но вы получите девку, не сомневайтесь. Он исчез, нырнув в заднюю дверь харчевни, и вскоре оттуда выскочила ядреная девица. Полоса голубого шелка почти не прикрывала ее подпрыгивающую на ходу грудь, а вторая полоска, чуть шире, охватывала ее бедра. Она поставила кувшин вина и два мятых кубка перед обоими посетителями. Аппетитно вертя задом, она придвинулась к Конану и призывно улыбнулась. Но он почти не заметил ее, потому что взгляд его был прикован к девушке с рыжеватыми волосами. - Дурак! - прошипела ядреная девица. - Вы скорее получите свое от сосульки, чем от той фифы в углу. - И она отодвинулась. Конан удивленно поглядел ей вслед. - Девять адов Зандру! Какая муха ее укусила? - проворчал он. - Да кто их поймет, баб, - рассеянно сказал Борос. Он быстро наполнил свой кубок и тут же наполовину опустошил его. - Да и вообще, - продолжал он мрачным тоном, после того как перевел дыхание, - теперь, после смерти Тиберио, у нас хватает других забот. Он снова взялся за кубок. - Тиберио мертв? - недоверчиво переспросил Конан. - Не прошло и двух часов, как мы говорили о нем, и никто даже не упомянул о его смерти. Трон Эрлика! Да перестань ты пить! Говори, что с Тиберио? С явной неохотой Борос отставил свой кубок. - Слово ходит по кругу. Тиберио... Тиберио... Он умер прошлой ночью. Вскрыл себе в ванной вены. Во всяком случае, так считается. Конан заворчал. - Да кто такому поверит? В конце концов, после смерти Вальдрика он имел прав на престол больше, чем кто бы то ни было. - Люди верят тому, чему хотят верить, киммериец. Или боятся не верить. Может быть, подумал Конан. Уже стольких устранил: жен, сыновей, дочерей. Иногда этого требовал разрыв отношений или желание навеки скрыть тайну; порой замолкали навсегда и творцы этих планов, а многие дворяне жили в своих замках, парализованные страхом. Теперь нашлись наемные убийцы. Конан порадовался тому, что треть состава Вольного Отряда постоянно дежурит во дворце Тимеона. Потерять нанимателя, да еще подобным образом, весьма не полезно для репутации. - Одно к одному, - отрывисто продолжал Борос. - Кто-то пытается воскресить Аль-Киира. Я видел сполохи огней на проклятой горе, я слышал шепот Черного Знания. А на этот раз уже не будет Аванрахаша, чтобы удержать его в узде. Нам нужно второе рождение Морантеса Великого. Только такой, как он, мог бы еще навести порядок. - О чем ты болтаешь, наконец? А, неважно, кто следующий претендент на трон после Тиберио? Валентиус, не так ли? - Валентиус. - Борос пренебрежительно щелкнул языком. - Он никогда не взойдет на трон. Слишком молод. - Он взрослый человек, - сердито возразил Конан. Он мало знал о Валентиусе, да и не интересовался особенно его персоной, но все же граф был старше Конана на целых шесть лет. Борос улыбнулся. - Между тобой и графом есть небольшая разница, Конан. Ты в свои юные годы уже приобрел опыт, которого хватило бы на две жизни в суровых условиях. А Валентиус влачил существование изнеженного придворного, среди изящных фраз, галантерейных манер и прочего политеса. - Болтаешь ерунду, - пробормотал Конан. Как это старику удалось прочитать его мысли? Быстрое восхождение не делало его менее обидчивым, если речь заходила о его юности, и он продолжал злиться на каждого, кто считал, будто он слишком молод для такой должности. В любом случае можно найти занятие и поинтереснее, чем сидеть с пьяницей, который даже толком колдовать не умеет. Например, недурная компания девочка с рыжевато-каштановыми волосами. - Остатки пойла - твои, - проворчал он. Прихватив с собой мешок, где лежала бронзовая фигурка, киммериец покинул Бороса. За все это время, что Конан наблюдал за девушкой, она не пошевелилась в своем углу и не изменила позы. Ее лицо сердечком оставалось неподвижным, когда он подошел ближе, но опущенные глаза, голубые, как утреннее небо северных стран, расширились, словно у испуганной лани. Она вздрогнула, точно хотела бежать. - Пойдем, выпьем вместе винца, - пригласил ее Конан, показывая на свободный столик. Девушка посмотрела на него и - хотя это казалось невозможным распахнула глаза еще шире. Потом покачала головой. Он заморгал в растерянности. Может быть, не стоит доверять ее невинному лицу? Похоже, она предпочитала перейти прямо к делу. - Ну, если ты не хочешь вина, что ты скажешь о такой цене: две серебряных монеты? Девушка приоткрыла рот, словно в испуге. - Нет... Я думаю... нет... - Ее дрожащий голосок звенел, как колокольчик. - Ладно, три серебряных - и четвертая сверху, если окажется, что ты того стоишь. Она лишь молча смотрела на него. "Зачем я теряю тут время с этой... сосулькой?" - подумал Конан. В конце концов, такого добра, как веселые девицы, в городе хватает. Может быть, дело в том, что она напоминала ему Карелу. Хотя волосы у нее не такие огненно-рыжие, а скулы не такие высокие, как у разбойницы, делившей некогда с ним постель и вносившей в его жизнь волнения и опасности с того мгновения, как пути их впервые пересеклись. И все же что-то общее было. Карела была единственная женщина, и она себя сама возводила на этот престол. Но стоит ли оживлять старые воспоминания?.. - Девочка, - резко сказал он, - если тебе не нужно мое серебро, то так и скажи, я поищу себе другую. - Останься... - шепнула она. Выговорить это слово ей удалось с большим трудом. - Хозяин! - заорал Конан. - СПАЛЬНЮ! Девушка густо покраснела под толстым слоем косметики. Паукообразный владелец таверны тут же вырос перед ними и требовательно протянул к нему руку. - Четыре медяка! - Он подождал, пока Конан вложит деньги ему в ладонь, и добавил: - Вверх по лестнице и сразу направо. Конан взял пунцовую от стыда девушку за руку и потащил ее за собой по скрипучим ступенькам. Комната была именно такой, какой он и ожидал ее увидеть: тесной с пылью на полу, многочисленными паутинами по углам. Расшатанная кровать с бывалым матрасом, набитым соломой, и не слишком чистым одеялом; трехногая табуретка и стол составляли всю обстановку. Но для того, чем он собирался сейчас заняться, было безразлично, где произойдет действие: здесь или во дворце. Здесь даже лучше. Он с грохотом выронил тяжелый мешок, закрыл дверь на щеколду и положил руки девушке на плечи. Он размотал зеленый шелк ее одеяния, опустив его до талии, и привлек ее к себе. Грудь у нее была полная и острая. Она прерывисто дышала, и он закрыл ей рот поцелуем. Тогда она посмотрела ему в глаза. С тем же успехом он мог поцеловать статую. Он слегка отстранил ее, не выпуская, однако, из рук. - Что ты за женщина такая странная? - спросил он. - Можно подумать, что ты никогда еще не целовала мужчину. - Так и есть! - фыркнула она и тут же поспешно поправилась: - То есть, я хочу сказать, целовала, и очень многих. Больше, чем ты мог бы сосчитать. Я... очень опытная. И она оскалила зубы, видимо полагая изобразить таким образом призывную улыбку, которая совершенно исказила ее лицо. Он презрительно хмыкнул и оттолкнул ее. Ее руки нащупали спущенное платье, но потом она смущенно затихла. Тяжелое дыхание поднимало прекрасную грудь, лицо заливалось краской. - У тебя выговор не простой девчонки, - сказал он наконец. - Кто ты? Дочка купца, которая сбежала из дома и слишком глупа, чтобы вернуться обратно? Ее лицо застыло, превращаясь в маску высокомерия и гордости. - Ты, варвар... Для тебя большая честь взять... в свою постель офирскую дворянку. Даже то, что она запиналась, не могло нарушить ее высокомерия. Такие слова в сочетании с такой одеждой (вернее, с полураздетым состоянием) - все это уже было чересчур для киммерийца. Он запрокинул голову и взвыл от хохота. - Ты высмеиваешь меня? - проскрежетала она. - Ты посмел!.. - Прикройся, - фыркнул Конан, перестав ржать. му пришлось подавить свое желание, и в ответ на это вспыхнула злоба. Девчонка была очень хорошенькая, и он так радовался, что пошел с ней. Но нетронутая девушка, сбежавшая от высокородного папочки, - это было последнее, в чем он нуждался. Нет, с ней он связываться не будет. Но не может же он просто бросить ее здесь, когда она нуждается в помощи? Я слишком мягкосердечный, подумал Конан и ворчливо обратился к девушке: - Давай одевайся, пока я тебя не отшлепал. Одну секунду ее небесно-голубые глаза сверкали, соперничая с его синими. Но синие победили. Она торопливо натянула на себя платье, беззвучно шевеля губами. - Ну, как тебя зовут? - сердито спросил он. - И не ври мне, иначе я лично доставлю тебя в госпиталь для убогих. Кроме голодающих больных туда берут также сбежавших девушек и потерявшихся детей. А ты, как мне кажется, и то, и другое. - Ты не имеешь права так обращаться со мной! Я думала, что все будет иначе. Мне не нужны твои деньги! - Она сделала повелительный жест. - И закрой за собой дверь! Конан спокойно смотрел на нее, не двигаясь с места. - Еще одно слово - и ты окажешься у воспитательницы из исправительного дома, где тебя научат хорошим манерам при помощи хорошей дубины. Ну так как же тебя зовут? Она в ярости отвела взгляд. - Леди Юлия, - сказала она высокомерно. - Но я не запятнаю мой род, произнося его имя в этой грязи. И даже если ты будешь пытать меня каленым железом, бить кнутом или загонять иголки под ногти, я... - Почему ты здесь, Юлия, почему изображаешь из себя проститутку, вместо того чтобы сидеть под боком у своей матери, занимаясь изящным рукоделием? - И какое право ты... Чтоб тебя Эрлик побрал! Моя мать давно умерла, а мой отец скончался три месяца назад. Его земли были заложены и, наконец, проданы. У меня нет родных, которые взяли бы меня к себе, и нет друзей, которые дали бы крышу над головой девушке, не имеющей ничего, кроме платья на теле. А ты должен называть меня "леди Юлия". Я все еще офирская дворянка! - Дурочка ты, - ответил он. - Хороша честь, коли нечего есть! Почему ты вообще взялась за это ремесло? Почему не пошла в горничные к какой-нибудь даме? На худой конец, ты могла бы просить милостыню! Юлия сморщила нос. - Так низко я еще не пала. Мое происхождение... - Стало быть, лучше податься в шлюхи? Он заметил, что она слегка покраснела. Она вообще легко краснела. - Я думала... - начала она, помедлив, и снова замолчала. Когда она наконец заговорила опять, голос ее звучал еле слышно. - Мне казалось, что я буду кем-то вроде тех куртизанок, которых содержал мой отец. Они были дамы. - Она испытующе посмотрела на Конана. - Но до сих пор я этого не делала... Я еще... Я думала... Ох, зачем я тебе все рассказала? Конан привалился к двери, и грубо оструганные доски закряхтели под тяжестью его тела. Будь он цивилизованным человеком, он предоставил бы ей идти по избранной ею дороге. Сейчас он переспал бы с ней, оставил бы ей денег, сколько договаривались, и бросил бы ее реветь одну. Или вообще обманул бы ее с деньгами, что тоже не было чем-то необычным в среде культурных людей. Все остальное потребует куда больших затрат, чем она сама стоит. Одни боги знают, почему они до сих пор ей не помогали. И им одним лишь ведомо, каких врагов он наживет себе, бели все-таки ей поможет. Он растянул рот в сердитой ухмылке, и Юлия сжалась. Слишком много он думает о всяких причинах-следствиях и чересчур уж увлекся офирской политикой. Все это не для него. Этим боги должны заниматься. И девушками, кстати, тоже. - Я Конан, - неожиданно заявил он. - Капитан Вольного Отряда. У нас есть свой повар, потому что кухня нашего нанимателя способна выдать лишь легкие закуски для изнеженных юнцов, неспособные наполнить желудки настоящих мужчин. У Фабио, у нашего повара, давно уже возникла нужда в помощнице, которая выполняла бы мелкую работу и подавала на стол. Если хочешь, работа для тебя найдется. - Кухонная прислуга! - вскричала она беспомощно. - Я?! - Тихо, девушка! - рявкнул он, и она испуганно отшатнулась. Он помолчал, желая увериться, что она послушалась, и удовлетворенно кивнул, увидев, что она закрыла лицо руками и, видимо, не собирается больше проронить ни слова. - Если ты решишь, что это не уронит твоего достоинства, то на закате солнца приходи ко дворцу барона Тимеона. Если ты не придешь - что ж, я знаю, что ждет тебя впереди. Она испуганно вскрикнула, когда он бросился к ней, схватил ее и прижал к себе. Свободную руку он запустил в ее длинные волосы и приложился ртом к ее губам. Какое-то время она молотила его босыми пятками, но постепенно перестала. Потом он отпустил ее. Она стояла, трепеща и глядя на него влажными от слез глазами. - А я еще нежный по сравнению с другими, - проворчал он. Он схватил мешок с бронзовой статуэткой и выскочил из комнаты. Глава третья Спустившись вниз, киммериец обнаружил, что Борос исчез, чему он несказанно обрадовался. Паукообразный хозяин бросился к нему, потирая руки. - Вы не слишком долго пробыли у девочки, благородный господин. Я вам сразу говорил, что от нее мало радости. А вот моя Селина... Конан мрачно посмотрел на него, и хозяин шарахнулся. Кром! Что за день такой, подумал варвар. Он так хотел найти девушку, и все закончилось тем, что ему пришлось спасать какую-то курицу, вообразившую себе неизвестно что, - и спасать от ее собственной глупости! А он-то думал, что застрахован от подобных вещей. Улица, на которую он вышел, была кривой и узкой, скорее переулком, чем настоящей улицей. Там, где из мостовой были вынуты булыжники, зияли огромные дыры. Но даже здесь повсюду сидели нищие и клянчили денег. Конан швырнул горсть монет в очередную протянутую чашу и торопливо пошел дальше, пока остальные убогие не успели наброситься на него, скуля и хныча. Пахло гнилыми овощами и отбросами. Он еще не успел уйти далеко, когда до него вдруг дошло, что нищие, вместо того чтобы бежать за ним и умолять о подаянии, куда-то исчезли. У таких людей, как Конан, инстинкт был развит как у дикого зверя. Правая рука сама собой легла на меч еще до того, как перед ним в конце улицы вынырнули три человека. Их предводитель замотал себе лицо старой тряпкой, прикрывая то место, где должен был бы находиться правый глаз. Двое других заросли бородами, причем у одного из них она состояла из нескольких жиденьких прядей. Все трое держали в руках мечи. За спиной Конана хрустнуло - кто-то подходил сзади. Киммериец не стал ждать, пока они сделают еще шаг. Он швырнул мешок с бронзовой фигурой в одноглазого, вытащил свой старый двуручный меч и низко пригнулся - все одним движением. Клинок просвистел над его головой, когда он сел на корточки, - и вот уже его меч вонзился в бок человека, подкрадывающегося со спины. Убийца пронзительно закричал и упал. Конан перепрыгнул через тело и, перекатившись, вскочил на ноги, держа меч наготове, как раз вовремя, чтобы успеть проткнуть насквозь одноглазого, который набросился на него с поднятым мечом. Одно мгновение Конан смотрел в одинокий карий глаз. Угасая, взгляд утрачивал выражение отчаяния. Затем подоспел следующий бандит и попытался свалить киммерийца, пока его меч еще торчал из груди одноглазого. Конан вырвал кинжал из-за пояса убитого и вонзил его в горло нападающего. С утробным воплем тот опрокинулся на спину. Все это произошло так быстро, что заколотый только теперь начал падать, и Конан вытащил свой меч из тела. Человек с жидкой бороденкой и не собирался вступать в битву. Он стоял, опустив меч, и переводил взгляды с одного убитого на другого. Его острый нос вздрагивал, он был похож на крысу, которая только теперь заметила, что имеет дело со львом. - ...не так уж дорого, - бормотал он. - Жизнь дороже золота. Он осторожно отступил назад, пока не оказался на углу; бросил в боковую улицу испуганный взгляд и помчался по ней прочь. В несколько секунд его торопливые шаги затихли. Конан не потрудился догонять его. Уличные разбойники, которых в этом городе было больше, чем нужно, его не интересовали. Эти попытали своего счастья и дорого заплатили за свои эксперименты. Он наклонился, чтобы вытереть свой клинок, когда внезапно кое-что пришло ему на ум. Тот парень, что удрал, упоминал о золоте. Только высокородные дворяне имеют обыкновение носить при себе золото, а киммериец совершенно явно не был похож на дворянина. Золотом можно оплатить либо смерть, либо похищение, но уж никак не смерть наемника, даже если это капитан. Тут вполне можно было обойтись серебром. Вообще, золотом платят за убийство крайне редко - разве что за этим скрывается нечто совершенно особенное! Зарычав от ярости и слыша свой голос, отраженный эхом каменных стен, Конан схватил свою статуэтку в мешке и побежал. В руке он держал меч, все еще окровавленный. Если его пытались убрать с дороги, самый простой путь пробраться к Тимеону. Вероломные убийства такого рода уже начались. Он бежал все быстрее и вырвался наконец из переулков на одну из центральных улиц.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13
|