Карела поднялась, когда люди, одолевшие Конана, заволокли его в помещение и громко обвинили в пролитии крови и нанесении увечий. Ее темная кожаная куртка, которую она носила поверх своих узких брюк из бледно-серого шелка и красных сапог с высокими голенищами, была застегнута доверху, но не скрывала очертаний ее тяжелой груди. На поясе, затянутом на бедрах, висела кривая сабля.
      - Стало быть, ты еще глупее, чем я думала, киммериец. Ты все-таки вынудишь убить тебя.
      - Бронзовая фигурка, Карела, - сказал он настойчиво. - Ты не должна ее продавать! Они хотят...
      - Заставить его замолчать! - фыркнула она.
      - ...вернуть с ее помощью Аль-Киира! - удалось ему выкрикнуть, прежде чем дубина ударила его по затылку и перед его глазами расплылась чернота.
      Глава семнадцатая
      "Вот идиот", - думала Карела, глядя на киммерийца, неподвижно лежащего на полу. Неужели его мужское самомнение настолько велико, что он полагал, будто ему достаточно приехать сюда - и взять статуэтку? Она знала, что он горд и что для гордости у него есть все основания. Он один, вооруженный одним только мечом...
      Проклятье, киммериец больше не тот, кто украл у нее часть ее "я" и забрал с собой. Она представляла его себе таким, каким увидела впервые: вор, одиночка, вооруженный только своим разумом и силой руки и меча. Теперь он командует отрядом, и его люди - это она вынуждена была нехотя признать были куда более опасной сворой, чем те псы, что шли за ней.
      - Он был один? - осведомилась она. - Если вы притащили на хвосте его Вольный Отряд, я пущу ваши шкуры на сапоги!
      - Никого не видали, - проворчал Теньо. - Стало быть, никого и не было.
      Это был маленький человечек с узким лицом и острым носом, странно похожий на енота. Он со злостью выплюнул раскрошенный зуб в ладонь и поглядел на него мрачно.
      - Я за то, чтобы сразу его зарезать! Несколько других разбойников, перевязывающих друг другу сломанные ребра и ножевые раны, ворча, согласились с ним.
      Марусса, заморанец Карелы, показал кинжал, зажатый между длинными гибкими пальцами.
      - Для начала разбудим его. Он выглядит сильным и долго еще покричит, прежде чем замолчать навеки.
      Тут же разбойники взревели, перекрикивая друг друга, наперебой предлагая разные пытки.
      - Нет, убьем немедленно! Он чересчур опасен!
      - Он всего лишь человек! Снимем с него кожу, и вот увидите, будет орать, как любой другой.
      - Ты не был с нами там и не знаешь, что это за дикарь!
      - Он порезал меня до кости, а Агориосу сломал руку, хотя мы висели на нем вдесятером.
      - Молчать, вы! - загремела Карела.
      Люди перестали спорить и повернулись к ней.
      - Здесь решаю я, кто умрет, и я говорю: не он! Еще нет, по меньшей мере! Кто-нибудь из шелудивых псов хочет возразить? Марш по своим клеткам!
      Она положила ладонь на рукоять сабли, и угрожающий огонек запылал в ее зеленых глазах. Один за другим отводили они от нее взгляды, бормотали и отступали назад, снова принимались пить или заниматься своими ранами. Джамаран, огромный, наголо обритый кушит с плечами шире, чем у Конана, и толстыми пальцами, сверкнул на нее глазами последний. Его лицо было искажено от ярости, а рана на разбитой щеке свидетельствовала о близком знакомстве с могучими кулаками Конана.
      - Ну, Джамаран? - спросила Карела. Она знала, что он рвется главенствовать в банде, но знала также и то, что он мечтает попасть в ее постель.
      В свою очередь, он не подозревал, что его самые тайные мысли ей известны. Он находил, что место женщины - где угодно, только не во главе группы мужчин. Рано или поздно, ей придется показать ему, как он ошибается, - или убить его.
      - Ты зашел уже так далеко, что отказываешь мне в праве решать?
      Удивление отразилось на его лице, но его быстро сменила насмешливая улыбка.
      - Еще нет, - проворчал он. - Я скажу тебе, когда это произойдет, моя рыжеволосая милашка.
      Его взгляд прошелся по ее фигуре, лаская ее, затем он повернулся с легкостью, странной для такого большого человека, и прошел к столу, где схватил полную кружку и выпил вино, откинув голову.
      Карела дрожала от возмущения, неподвижно глядя на его широкую спину. Он никогда еще не держался так откровенно. Да, ей, наверное, придется убить его. Но сейчас этого делать пока нельзя. При теперешнем настроении ее людей это было бы слишком рискованно. Как бы неохотно она от этого ни отказывалась, но один неверный шаг мог уничтожить все, чего она добивалась. С рычанием она сняла ладонь с сабли.
      Здесь все не так, как было в Заморе, думала она со злостью. Тогда никто из ее банды не отваживался противоречить ее слову или, еще хуже, смотреть на нее как на женщину. Это все Конан! Это его вина! Он изменил ее каким-то образом - она даже не поняла как. Он сделал ее другой, и это ей было неприятно. В тот материал, из которого она была скроена, он вплел несколько нитей слабости, и иногда другие мужчины чувствуют это.
      Киммериец захрипел и зашевелился, словно его разбудили ее мысли.
      - Заткните ему рот! - приказала она. - Разрази вас Деркэто! Шевелитесь! Я не хочу слушать, что он там лепечет!
      Конан встряхнулся, когда Теньо и Джамаран опустились возле него на колени.
      - Карела! - крикнул он отчаянно. - Послушай меня! Они хотят, чтобы Зло...
      Теньо попытался засунуть ему тряпку в рот и закричал, когда киммериец впился зубами ему в руку. Джамаран ударил Конана в подбородок. Парень, похожий на енота, вырвал свою руку и потряс ею. Брызнула кровь. Как только Конан слегка приподнялся, Джамаран всунул ему кляп в рот и привязал полоской ткани. Выпрямившись, бритоголовый ударил Конана под ребра и снова занес ногу в сапоге для второго пинка, когда Теньо вытащил неповрежденной рукой кинжал. Его глаза сверкали убийственно.
      - Немедленно прекратить! - приказала Карела. - Оставьте его в покое!
      Помедлив, оба все же отвернулись.
      Карела чувствовала на себе взгляд ярко-синих глаз. Конан яростно тряс головой, пытался вытолкнуть кляп и громко рычал. Содрогнувшись, она повернулась к нему спиной и уставилась в огонь.
      Она знала, что не должна допустить ошибки. Он не должен говорить с ней! Он все еще в состоянии убедить ее в чем угодно. Если он коснется ее, вся ее решительность расплавится, как воск. Но на этот раз, сказала она себе, все будет иначе!
      Ей казалось, что ночь не кончится никогда. Это могло иметь только одну причину: у нее за спиной горел взгляд Конана. Разбойники наконец улеглись спать. Большинство из них растянулись на голом каменном полу, завернувшись в одеяла. Но Карела не могла уснуть. Как тигрица в клетке, расхаживала она взад и вперед. Ей не давал покоя этот упорный взгляд из синей ледяной глубины. Она с удовольствием приказала бы завязать ему глаза, но не хотела признаваться - даже самой себе - в том, что глаза Конана оказывают на нее такое влияние.
      Наконец рыжеволосая красавица опустилась на пол у огромного очага и стала смотреть в затухающее пламя так, словно то была самая важная вещь на свете. Но и так она не могла уйти от киммерийца, потому что представляла себе все муки проклятых душ, все пытки, которые он заслужил. Она не понимала, почему чувствовала себя при этом еще несчастнее, и уже совсем не могла взять в толк, почему слезы тайком потекли у нее из глаз.
      На рассвете она послала в Ианту Теньо в красном мундире. Весь день она не обращала на Конана внимания и не давала ему ни есть, ни пить.
      - Когда я уйду, дайте ему воды и кусок хлеба, - приказала она.
      Люди сидели вокруг, большинство из них были заняты костями и картами. Они вполголоса обсуждали ее и бросали на нее своеобразные взгляды. Но ей до этого не было дела. Ни мгновения она не хотела слушать киммерийца и не позволяла вынуть из его рта кляп. Нет, пока она не получит в руки свои пять сотен золотых, чтобы поиздеваться над ним, он будет молчать. Да, он будет молчать, пока она снова не обретет полного внутреннего спокойствия, и это, несомненно, самое трудное.
      Солнце медленно клонилось к горизонту, и настало для Карелы время ехать к хижине на опушке. Бронзовую фигуру, все еще завернутую в одеяло, она оставила лежать под деревом. Здесь не было никого, кто мог бы ее украсть, а Карела не хотела ночевать с этой тварью под одной крышей, коли была возможность избежать этого.
      Когда она привязала узелок позади своего седла (у нее снова свело желудок, едва она подумала только об омерзительной статуэтке), Джамаран вышел из единственной сохранившейся башни бывшего замка.
      - Вещица дорогая, - проворчал он требовательно, - пять сотен золотых, говоришь?
      Карела не ответила. Сейчас такое же неподходящее время убивать его, как и прошлой ночью.
      - Я должен проводить тебя, - продолжал великан, поскольку она молчала. - И позаботиться о том, чтобы ты действительно вернулась с деньгами. Этот аристократишка наверняка мерзавец. А может быть, что-нибудь еще задержит тебя, когда ты получишь золотишко.
      Лицо Карелы омрачилось. Уж не думает ли этот дурак, что она собиралась удрать, прихватив золото? Или он хочет заграбастать деньги и ее самое в придачу?
      - Нет, - сказала она и села в седло. - Ты останешься здесь и будешь охранять пленника.
      - Как будто двадцати человек для этого недостаточно! Такая куча золота...
      - Болван! - Это слово прозвучало, как свист бича. - Тебе нужно для начала научиться думать, если ты хочешь повелевать людьми. Северянин, пусть даже связанный, опаснее какого-либо другого человека, которого ты когда-либо встречал. Я могу только надеяться, что вам удастся удержать его в плену, пока я не вернусь.
      Прежде чем Джамаран нашел гневные слова для ответа (она ясно могла прочитать их на его лице), Карела дала шпоры своей рыжей кобылке и рысью двинулась по узкой дороге, вернее, по лесной тропинке. Многие дорожки пересекали ее в густом лесу, и вскоре разбойница уехала так далеко, что ни одни преследователь не нашел бы ее.
      Она действительно не считала, что охранять Конана должны все ее люди. Но то, что она сказала кушиту, было чистой правдой. Киммериец так опасен, что даже Карела обращалась с ним очень и очень осторожно, несмотря на обычное свое презрение к мужчинам. Она видела, как он сражается, когда поражение уже кажется неизбежным, как он убивает, когда его смерть уже словно бы дело решенное, как побеждает, хотя только что был на грани уничтожения. Но теперь, когда Конан связан по рукам и ногам и когда его охраняют двадцать человек, Карела не сомневалась, что найдет его там, где оставила.
      Не думала она и того, что Джамаран мог бы отобрать у нее золото - или чего еще он там от нее хотел, - избежав при этом смертоносного удара рыжеволосой разбойницы. Но ее гордость не могла допустить, чтобы неизвестный аристократ стал свидетелем открытого неуважения к ней со стороны бритоголового. Кроме того, этот аристократ наверняка даст ей другие поручения - ведь он уже поручал ей что-то еще, и изменил свое распоряжение, только узнав о бронзовой фигурке, однако, если он заметит, что она не держит свою банду в узде, он может усомниться - стоит ли ему иметь с ней дело.
      Когда Карела добралась до опушки, на которой стояла хижина, солнце превратилось в кровавый шар, наполовину скрытый вершинами гор, и длинные тени потянулись на восток. И снова боевой жеребец в красно-черном облачении один стоял перед дверью. Медленно объехала она вокруг опушки, прячась в тени деревьев. Это был поверхностный осмотр, она сознавала это, но слишком уж ощутимо было присутствие статуэтки. Ей было некогда осматривать все более пристально. Не раз Карела ловила себя на том, что двигается в седле вперед, только чтобы избежать прикосновения к шерстяному одеялу, в которое была завернута фигурка. Ей очень хотелось поскорей избавиться от опасной ноши.
      Смеясь сама над собой, она галопом влетела на опушку и спешилась. Одеяло она несла, как мешок. Ударом ноги Карела распахнула грубую деревянную дверь хижины.
      - Ну, лорд Как-Вас-Там, ждали мо...
      В удивлении она проглотила остаток слов. Рослый аристократ пришел не один, как это было в первую их встречу. Рядом с ним стояла женщина в багряно-красном платье с капюшоном, низко опущенном на лицо. Холодные темные глаза изучающе смотрели на Карелу поверх вуали из почти совершенно непроницаемого шелка. Карела невозмутимо ответила на этот взор и бросила одеяло с фигуркой на глинобитный пол.
      - Вот ваш проклятый божок. Где мое золото?
      Закутанная в покрывало женщина опустилась на колени возле свертка и жадно раскрыла его. Когда рогатая фигурка высвободилась, она благоговейно вздохнула. Нежными пальцами она поставила божка на стол. Карела удивилась как легко женщина касается статуэтки.
      - Это Аль-Киир! - выдохнула женщина в плаще. - Это то, что я искала, Тараменон.
      Карела моргнула. Лорд Тараменон? Если правда то, что она слышала о его фехтовальном искусстве, он будет непростым противником. Карела положила руку на рукоять сабли.
      - Прежде чем вы заберете эту штуку, я должна получить пятьсот золотых!
      Глаза женщины обратились к ней.
      - Это действительно то, что ты ищешь? - спросил Тараменон.
      Женщина в покрывале задумчиво кивнула.
      - Оно выглядит именно так. Как тебя зовут, девушка?
      - Я Карела, девушка! - Рыжая разбойница подчеркнула последнее слово. А теперь вам неплохо было бы узнать, что вас ждет, если вы не принесли с собой обещанные деньги. Вас, мой милый лордик, я продам в Коф, где ваша смазливая мордашка будет услаждать взоры вашей госпожи.
      Лицо Тараменона омрачилось, однако женщина рассмеялась. Карела повернулась к ней.
      - А вас я сплавлю в Аргос, где вы будете голая плясать в мессантийских кабаках и удовлетворять прихоти клиентов за стакан пива.
      - Я принцесса Офира, - холодно произнесла женщина в плаще, - и я велю посадить тебя на кол на стенах королевского дворца. Как ты смеешь говорить таким тоном с теми, перед кем должна трепетать?
      Карела резко ответила:
      - Я отваживаюсь не только говорить. Клянусь сосками Деркэто, я сорву с твоего тела платье, чтобы поглядеть, достаточно ли хорошо ты сложена для аргосского кабака. Большая часть офирских дворянок так костлявы, что им никак не удается удовлетворить мужчину, хоть они и стараются изо всех сил. - Сталь скользнула по коже ножен, когда Карела вытащила саблю. - А теперь я хочу получить свое золото.
      - Она и впрямь своенравна, - сказала женщина в багряном покрывале. Взять ее!
      Карела резко повернулась к Тараменону. У нее осталось мгновение, чтобы заметить его смущенную улыбку и понять, что он вообще не собирается браться за меч, пока двое в кожаных доспехах легкой кавалерии не прыгнули на нее с потолочных балок и не швырнули ее на пол.
      - Разрази вас Деркэто! - взревела она, яростно извиваясь в тисках их рук. - Я разрежу вас на куски, как петухов. Трусливые шакалы!
      Тараменон вырвал саблю у нее из рук и забросил в угол.
      - Это тебе больше не понадобится, девушка. Несмотря на ее отчаянное сопротивление, кавалеристы вздернули ее на ноги. "Дура!" - выругала она себя. Дать себя заманить в гнездо похитителей, словно невинная девица! Почему ей не пришло в голову, что не было второй лошади - для женщины?
      - Я полагаю, мы ожидали бы от нее слишком много, если бы предположили, что она еще невинна, - сказала женщина.
      Тараменон рассмеялся:
      - Разумеется!
      - Вероломная потаскуха! - зашипела Карела. - Вонючий мальчонка для развлечений! Я натяну ваши шкуры на сапоги! Выпустите меня, или мои люди подстрелят вас, как стервятников! Неужели вы настолько глупы, что полагаете, будто я пришла одна?
      - Возможно, ты взяла кого-то с собой, - спокойно сказал Тараменон, хотя в последний раз я никого не видел. Но в любом случае по моему сигналу здесь появятся пятьдесят вооруженных людей. Ну что, попробуем и поглядим, что смогут сделать твои бандиты?
      - Хватит, Тараменон, - сказала женщина, закутанная в покрывало. - Не трать на эту шлюху слов.
      Она что-то говорила о том, чтобы сорвать платье... - Она смерила глазами узкие брюки Карелы и короткую кожаную куртку. В голосе ее зазвучали злые и насмешливые нотки. - Я хочу поглядеть, не слишком ли она... костлява для моих целей.
      Тараменон засмеялся, и трое мужчин принялись за дело. Карела отбивалась, как дикая кошка, и когда они закончили, у нее осталась кровь под ногтями и на зубах. Теперь она стояла нагая, и ее тяжелая округлая грудь сильно вздымалась и опускалась от волнения. Жадные мужские глаза дивились ее красоте, ласкали все изгибы ее холодно и с оттенком легкой зависти. Зеленоглазая разбойница стояла гордо, выпрямившись, насколько позволяли связанные за спиной руки. Она не станет извиваться под этими взглядами, как стыдливая девственница в брачную ночь.
      Высокий дворянин ощупал свою щеку, отмеченную четырьмя глубокими царапинами, и посмотрел на кровь, оставшуюся на кончиках пальцев. Внезапно рука его взметнулась в воздухе, и сила удара была так велика, что Карела и те двое, что держали ее, зашатались.
      - Не оскорбляй ее! - резко одернула его женщина. - Эти царапины не нанесли ущерба твоей красоте, Тараменон. Так, а теперь свяжите ее, чтобы мы могли взять ее с собой.
      - Пара ударов плеткой не нанесут ей ущерба, Синэлла, - проворчал красавец. - Я научу ее хорошему поведению.
      Имя поразило Карелу настолько, что она не расслышала ответа женщины. Покровительница Конана! Слышала ли она о ее связи с киммерийцем, не хочет ли она всего лишь разделаться с предполагаемой соперницей? Ну, она может использовать киммерийца в качестве заложника. И если Деркэто будет милостива к ней, Карела повесит подлую аристократку за ноги рядом с киммерийцем.
      Карела открыла рот, желая выдвинуть свое предложение: свобода Конана в обмен на ее свободу. И тут же кусок тряпки, послуживший кляпом, забил ее слова обратно в горло. Словно голодная львица, отбивалась она, но трое мужчин - чересчур много для одной женщины. С легкостью, которую она воспринимала как издевательство, они связали ей щиколотки и запястья и прикрутили колени под подбородком и обмотали тонкими ремнями, которые врезались ей в тело. Когда один из кавалеристов притащил большой кожаный мешок, она вспомнила, как хотела послать Синэллу Конану, и густая краска залила ее лицо.
      - По крайней мере она еще умеет краснеть. - Синэлла засмеялась, когда Карелу засунули в мешок. - А по ее манере выражаться я уж было заключила, что в ней нет больше ни капли стыда. Отнесите ее к лошадям. Нам нужно спешить. Дела приняли стремительный оборот, куда более быстрый, чем мне бы хотелось и нам нужно кое-что предпринять.
      - Я должен вернуться во дворец, на службу, - сказал Тараменон, - но я приду к тебе так быстро, как смогу.
      - У тебя не слишком много времени, - холодно сказала Синэлла. Смотри, как бы твое место не занял Конан.
      Темная тюрьма Карелы закачалась в воздухе. Рыжая почувствовала, как слезы потекли по ее щекам. Проклятье Деркэто на киммерийца! Ее снова унизили из-за него! Она надеялась, что Джамаран перережет ему горло - и сделает это немедленно!
      Глава восемнадцатая
      Конан лежал на грязном каменном полу уже целый день и одну ночь. Он не мог пошевелиться в своих путах, но у него было терпение хищника, и он умел ждать и наблюдать. Указанием Карелы дать ему еды и питья пренебрегли. Он ощущал голод и жажду, но это ему не мешало. Иногда ему приходилось голодать и дольше, и он знал, что, как только он одолеет охранников, ему не придется больше терпеть лишения. Рано или поздно они сделают ошибку, которой он воспользуется. Да, рано или поздно.
      С наступлением вечера разбойники зажгли медные лампы. Но без Карелы никто и не подумал повесить одеяла перед высокими узкими бойницами. Глиняные кружки наполнялись стремительно, чаще, чем это было в ее присутствии. Четверо разбойников, которые не последовали примеру остальных и не пошли спать в верхние помещения спальни, были заняты беседой, игрой в кости и вином. Огонь в длинном очаге догорал. Толстые факелы на стенах давно уже прогорели, и никто не принес новых. Некому было позаботиться о железном котле, висевшем над пламенем, и вонь подгоревшей похлебки смешалась с отвратительным запахом пота давно не мытых тел.
      Внезапно Теньо бросил кости и кожаный стаканчик.
      - Она уже давно должна была вернуться, - проворчал он. - Где она шляется так долго?
      - Может быть, она вообще не вернется, - сказал Джамаран. Его черные глаза нашли Конана, а желтые зубы обнажились. - Она оставила нам этого его она, кажется, очень боится.
      Марусса схватил кости.
      - Но вы же не думаете, что она унесла ноги вместе с золотом? Конечно, сумма немаленькая, но одна только ее доля от грабежей в том месяце была примерно такой же.
      - Эрлик! Отдай, наконец, кости! - фыркнул разбойник с двумя дырками на том месте, где когда-то был нос. Его тусклые глаза смотрели злобно и недоверчиво, словно он знал и заранее ненавидел все, что думают другие при виде его увечья. - Двадцать серебряных монет лежат на столе. Бросай же кости, проклятье!
      Трое остальных не обратили на него внимания. Джамаран стукнул по столу кулаком размером с небольшой окорок.
      - И еще одно! Почему женщина должна получать долю в десять раз больше, чем мы? Если мы предоставим ей как-нибудь сделать всю работу одной, тогда она поглядит, сколько удовольствия она может доставить мужчинам, которых обкрадывает. Без нас она не стала бы атаманшей. Была бы карманницей, а при поимке пускала бы в ход свои чары (от нас-то она их бережет!), чтобы ей не выжгли случайно клеймо на щеке.
      - Лучше поставь вопрос так: кем бы мы были без нее? - возразил Теньо. - Чего бы мы одни достигли? Теперь ты расстраиваешься, что заполучил за месяц только пятьдесят золотых, но прежде ты был рад, если изредка получал хотя бы десять.
      - Она женщина! - резко сказал огромный кушит. - Место женщины в постели ее мужа или у очага, где она варит ему еду. Но никак уж не во главе банды.
      Марусса засмеялся и подергал себя за обвислые усы.
      - Я ничего не имел бы против того, чтобы разок оседлать ее самому. Должно быть, недурное удовольствие - укрощение строптивой.
      - Вы и вдвоем с ней не справитесь, - насмешливо сказал Теньо. - Мне не больше вашего нравится выполнять приказы женщины, но она добыла золота для моего кошелька больше, чем я когда-либо видел. И я знаю, что мне пришлось бы держать ее связанной по рукам и ногам, если я не хочу проснуться с собственным кинжалом в глотке. Или даже похуже.
      - Да ты совсем скис! - фыркнул Джамаран. Он толкнул замаранца крепким локтем. - Я уже давно знал, что ты больше баба, чем мужчина. Наверно, он проводит свое свободное время в молитвенных домах Ианты.
      Оба взревели от смеха, и безносый, похоже, нехотя вторил им.
      Лицо Теньо побелело как мел, и в руке его неожиданно оказался узкий кинжал.
      - Такого никто не смеет говорить мне безнаказанно! - зарычал он.
      - Я говорю все, что мне вздумается. - В голосе Джамарана не было теперь веселья. - А если тебе это не по душе, я твоим собственным ножом поковыряюсь в твоем теле, поищу, где ты прячешь свою храбрость.
      - Вы оба просто болтливые бабы! - рявкнул безносый. - Вам не хватает меня, чтобы поиграть в кости?
      Не пересохни у него горло, Конан бы засмеялся под своим кляпом. Если так пойдет и дальше, эти четверо поубивают друг друга, и ему останется лишь заняться своими веревками.
      Джамаран швырнул свой кубок через всю комнату, так что вино выплеснулось, и поднялся. Ноги у него были толщиной в обхват талии обычного человека. Он встал над киммерийцем. Ярко-синие, словно лед, глаза с холодным спокойствием встретили мрачный взор кушита.
      - Большой, - презрительно сказал Джамаран и, пнув Конана ногой под ребра, заставил приподняться с каменного пола. - Мне ты совсем не кажешься таким уж большим. Почему Карела не хочет, чтобы с тобой что-нибудь случилось? Она боится тебя? А может быть, немножко даже любит... Кто знает, может, я дам тебе поглядеть, как я сделаю ее покорной, если она вообще вернется.
      Каждую фразу он сопровождал пинком сапога, пока киммериец не остался лежать, хватая ртом воздух, у края очага и глядя на Джамарана с яростью и злобой. Бритоголовый сел рядом с ним на корточки, сжал кулак и показал ему.
      - Вот этим я убил десятерых. Ты будешь одиннадцатым. Я не верю, что Карела вернется. Если бы она собиралась это сделать, она давно была бы уже здесь. Но я подожду еще немного. Я хочу, чтобы она все-таки это увидела. Хочу посмотреть, какие чувства пробуждает в женщине мужчина, убитый таким образом.
      Хохоча, кушит выпрямился и вернулся к столу.
      - Где мой кубок? - заревел он. - Я хочу вина!
      Ругаясь под своим кляпом, Конан откатился от пылающих углей, возле которых лежал, но его мысли были далеки от тех ожогов, что он при этом получил. Он так жадно ловил мгновение, когда подвернется возможность бежать, что почти не обращал внимания на разговоры об опоздании Карелы. Он знал ее достаточно хорошо, чтобы понимать: она совершенно точно не просто удрала и прикарманила все вырученное золото. Он вспоминал слова Бороса о том, что Аль-Кииру приносили в жертву самых красивых и самых гордых женщин страны. Мало было на свете женщин, более прекрасных, чем Карела, а гордость ее была ему хорошо известна. Эта дура не только доставила тем, кто хочет вызвать к жизни бога-демона, средство для достижения их цели, но и предоставила им самое себя в качестве жертвы. В этом он был теперь уверен. Придется спасать ее от ее же собственной глупости. Но как? И как же ему самому освободиться?
      Он немного повернулся, чтобы не лежать прямо на ожоге, который здорово болел, и неожиданно улыбка появилась на его губах под кляпом. Не обращая внимания на обжигающий жар, он сунул свои связанные запястья в догорающее пламя. Он вцепился зубами в кляп, потому что боль была жуткой, и напряг под веревкой могучие мышцы. Пот выступил у него на лице.
      Запах паленой пеньки ударил ему в ноздри. Он удивился тому, что другие этого явно не замечали, потому что никто из четверых не смотрел в его сторону. Они были очень заняты пьянством, а безносый все еще пытался уговорить остальных продолжать игру, желая вернуть свой проигрыш.
      Наконец веревка порвалась и Конан вытащил свои обожженные руки из жара, но продолжал держать их за спиной. Взглядом он искал свой старый испытанный широкий меч. Он был прислонен к стене позади пьянчуг - добраться до оружия невозможно, не вступив в поединок с этими четырьмя.
      Безносый в бешенстве опрокинул скамью. Конан замер. Человек схватил свой кубок и принялся расхаживать взад и вперед. При этом он бормотал насчет людей, которые выигрывают и не хотят после этого играть дальше, - и бросал мрачные взгляды на остальных троих, которые мало о нем беспокоились. Киммерийца, неподвижно лежавшего возле очага, он вообще не замечал.
      Медленно, чтобы не привлечь к себе внимания, Конан придвинул к жару ноги. К вони от горящей пеньки добавился запах паленой дубленой кожи, но на это обратили столь же мало внимания. Обе веревки были теперь порваны. Вытаскивать кляп слишком долго. Киммериец перекатился по полу, схватил кочергу и вскочил.
      Безносый первым сообразил, что Конан больше не связан, но времени у него хватило только на то, чтобы успеть распахнуть глаза, прежде чем мешком свалиться на пол с разможженной головой.
      Рыча, остальные поднялись на ноги. Теню выхватил кинжал, и в тот же миг острая кочерга вонзилась в его грудь. Нож выскользнул из его пальцев, и киммериец подхватил оружие. Марусса поднял меч, но большего сделать не смог, поскольку кинжал уже торчал у него в горле.
      С ревом бросился Джамаран на киммерийца. Он сомкнул свои медвежьи лапы на его теле и поднял его в воздух. Конан чувствовал, как мощные руки великана давят на его позвоночники, как начинают трещать кости. Конан замолотил кулаками по бычьему затылку своего противника, но тот, казалось, ничего не чувствовал. Джамаран давил все сильнее и сильнее, и киммериец знал, что его спина может сломаться в любой миг. В отчаянии он сдавил ладонями уши врага.
      Закричав, Джамаран бросил его. Едва лишь пятки Конана коснулись пола, он ударил кушита по шее. Джамаран шатнулся и в тот же миг поднял огромный кулак. Конан отбил удар, обхватил рукой бритоголового и начал его бить, чувствуя, как ребра трещат под кулаками.
      И тут в ночи горны протрубили сигнал к атаке, принятый в офирской армии.
      - Первая рота - факелы наготове! - взревел голос. - Вторая рота вперед! Пленных не брать!
      На верхних этажах застучали пятки. Послышались пронзительные вопли.
      Занятый смертельной схваткой, Конан не сразу сообразил, что на него свалилась новая напасть. Джамаран, скрежеща зубами, ударил головой о его голову. Конан зашатался, пытаясь совладать с чернотой, которая вот-вот уже грозила охватить его. И снова огромный кушит вцепился в него. И тогда Конан резко ударил его коленом пониже живота, так что тот выпустил его, и сразу вслед за этим нанес мощный удар в подбородок. С ужасающим хрустом бритая голова откинулась назад на сломанной шее, и кушит рухнул.
      Конан сорвал со рта кляп и бросил его на труп того, кто грозился убить его. В этот момент в бойницу всунулся факел. Киммериец перепрыгнул через стол, опрокинув его по дороге, схватил свой меч и отшвырнул ножны из лошадиной кожи. Если солдаты получили приказ не брать пленных, они убьют всех, кто попадется им на пути, не спрашивая, враг это или пленник врага. Конан не имел ни малейшего желания погибнуть по недоразумению.
      Один человек ворвался в дверь с поднятым мечом, Конан занес свой и поспешно отдернул его, когда он остановился всего лишь на ширине ладони от головы Махаона. Нарус обежал ветерана кругом, а за ним последовали еще двое из Вольного Отряда.
      - Вы! - вскричал Конан. - Так это вы "офирская армия"?
      Нарус передернул плечами и поднял медный горн.
      - Я как-то учился. То и дело выясняется, что не зря. - Он оглядел лежавшие вокруг трупы. - И снова ты нам не оставил работы!
      - Наверху еще много, - возразил Конан, но Нарус потряс головой.
      - Они попрыгали через окна в крепостной стене. Решили, что мы те, за кого себя выдаем. Удрали в ночь.