Прочие сны уже изгладились из памяти, но не этот. На других кроватях никого не было. Солнечные лучи круто падали через окошко в комнату - окно поднялось над горизонтом уже высоко. В такой час дома, на ферме, Ранд бы давно приготовил себе перекусить и уже с головой окунулся в дневные заботы. Сердито ворча, Ранд вылез из постели. Надо еще на этот город посмотреть, а его разбудить не удосужились. Ладно хоть кто-то позаботился налить воды в кувшин для умывания, и она еще теплая. Ранд быстро умылся и оделся, помедлив немного с мечом Тэма в руках. Лан и Том, разумеется, оставили в комнате свои переметные сумы и скатки одеял, но меча Стража нигде не было заметно. Лан расхаживал по Эмондову Лугу с мечом задолго до первых признаков беды. Ранду подумалось, что не худо последовать примеру более опытного человека. Твердя себе, что это не из простого тщеславия, не из-за частых мечтаний о том, чтобы пройтись по улицам настоящего города с мечом на боку, он застегнул пояс и перебросил плащ через плечо, будто мешок. Прыгая через две ступеньки, Ранд торопливо спустился в кухню. Наверняка это именно то местечко, где можно наскоро перекусить, а в свой единственный день в Байрлоне нет смысла тратить время попусту - и так уже сколько потерял. Кровь и пепел, могли, бы меня и разбудить. На кухне мастер Фитч препирался с толстой женщиной, чьи руки были по локоть в пшеничной муке, - явно повариха. Хотя, скорее, это она отчитывала его, грозно размахивая пальцем у него под носом. Прислуживающие девушки, судомойки и мальчишки-поварята носились по своим делам, старательно не обращая внимания на происходящее рядом. - ...мой Усатик - хороший кот, - колко говорила повариха, - и я не стану слушать других слов, понятно вам? Жаловаться на то, что он делает свою работу чересчур добросовестно, - вот как называется то, с чем вы явились ко мне, если у меня спросить. - А у меня жалобы, - ухитрился вставить мастер Фитч. - Жалобы, сударыня. Половина гостей... - Не хочу и слышать об этом! Просто не стану слушать. Если им вздумалось жаловаться на моего котика, то пусть они и стряпают. Мой бедный старый котик, который просто честно делает свою работу, и я, мы пойдем туда, где нас будут ценить, раз уж не ценят тут. - Женщина развязала фартук и начала снимать его через голову. - Нет! - взвизгнул мастер Фитч и кинулся останавливать ее. Они закружились, словно в танце: повариха, пытающаяся снять передник, и содержатель гостиницы, старающийся надеть его обратно на нее. - Нет, Сара, - пыхтел мастер Фитч. - Не нужно этого. Не нужно, я говорю! Что я стану без тебя делать? Усатик - славный кот. Превосходный кот. Он самый лучший кот в Байрлоне. Если кто-то еще станет жаловаться, то я скажу ему, что он должен быть благодарен коту, раз тот делает свою работу. Да-да, благодарен. Не надо уходить. Сара? Сара! Повариха остановила их кружение и высвободила передник из рук хозяина гостиницы. - Тогда ладно. Хорошо. - Сжимая передник в руках, она все еще не завязывала его. - Но если вы надеетесь, что у меня что-то будет готово к полудню, лучше вам убраться отсюда и дать мне заняться делом. Гостиница, может, и ваша, но уж кухня - моя. Если только вы сами не хотите заняться стряпней? - Она сделала движение, словно вручая передник мастеру Фитчу. Тот, широко разведя руки, попятился. Он открыл было рот, затем остановился и в первый раз оглянулся вокруг. Кухонная прислуга усердно не замечала повариху и хозяина, а Ранд принялся усиленно шарить по карманам, хотя, не считая той монеты, что ему дала Морейн, в них почти ничего не было: несколько медяков и разная мелочь. Карманный нож и точило. Две запасные тетивы и моток бечевки, которая, как он считал, может пригодиться. - Я уверен, Сара, - сказал мастер Фитч, тщательно подбирая слова, - что все будет приготовлено с твоим обычным совершенством. С этими словами он в последний раз обвел кухонную прислугу подозрительным взглядом и удалился затем с таким достоинством, какое сумел напустить на себя. Сара подождала, пока тот не ушел, и быстро затянула завязки передника, потом посмотрела на Ранда. - Думаю, тебе хочется чего-нибудь поесть, а? Что ж, давай, заходи, - она усмехнулась. - Да не кусаюсь я, не кусаюсь, неважно, что ты видел то, чего не следовало. Циэль, дай-ка пареньку хлеба, сыра и молока. Это все, что сейчас есть. Садись-ка, парень. Твои друзья все ушли, кроме одного, который, как я понимаю, неважно себя чувствует, и, сдается мне, ты тоже не прочь пойти прогуляться. Одна из служанок, пока Ранд устраивался у стола на табурете, принесла поднос. Юноша занялся едой, и повариха вновь принялась месить тесто для хлеба, но разговора не оставила. - Не бери в голову то, что ты сейчас тут видел. Мастер Фитч - вполне достойный мужчина, хотя и лучший из вас - не самый сговорчивый. Этот народ жалуется, словно делать ему больше нечего, вот он и раздражен, а из-за чего весь сыр-бор? Им что, хочется вместо дохлой крысы найти пять живых? Хотя на Усатика не похоже - оставлять за собой свою работенку неприбранной. Да еще и больше дюжины? Усатик бы столько крыс в гостиницу ни за что бы не впустил, да никогда! К тому же тут опрятно, все время убирают, чего этим-то тварям сюда рваться? Да еще все с переломанными хребтами. - Она покачала головой, удивляясь всем этим странным делам. Хлеб и сыр во рту у Ранда по вкусу мигом стали пеплом. - У них хребты сломаны? Повариха махнула рукой, обсыпанной мукой. - Думай о более радостных вещах - так я смотрю на жизнь. Знаешь, тут менестрель. Вот прямо в эту минуту, в общей зале. Но погоди, ты же вроде с ним пришел? Ты из тех, кто приехал с госпожой Элис прошлым вечером, верно? По-моему, да. У меня самой, наверное, вряд ли выпадет минутка на менестреля поглядеть, особенно сейчас, когда в гостинице полно постояльцев, причем большинство из них всякая шантрапа, спустившаяся с копей. - Она со всей силы звучно шлепнула по тесту. - Совсем не того сорта людишки, раньше мы бы их и на порог не пустили, терпим лишь в эти времена, когда они весь город заполонили. Но, по-моему, они оказались получше некоторых. Да-а, а я ведь менестреля не видела с самого начала зимы, и... Ранд механически жевал, не чувствуя вкуса, не слушая монолога поварихи. Мертвые крысы, с переломанными хребтами. Он торопливо доел завтрак, запинаясь на каждом слове, поблагодарил за хлеб и сыр и поспешил вон. Ему обязательно нужно с кем-нибудь поговорить. Большая зала "Оленя и Льва", за исключением своего назначения, имела мало общего с залой в "Винном Ручье". Она оказалась вдвое шире и раза в три длиннее, а стены ее были расписаны красочными картинами: необыкновенные здания, окруженные садами высоких деревьев и клумбами ярких цветов. Вместо одного огромного камина на всю залу, здесь жарко горело по одному в каждой стене, и все пространство заполняло множество столов, и почти каждый табурет или скамья были заняты. Все мужчины, сжимая в зубах трубки, а в руках - кружки, склонились вперед, целиком увлеченные одним: на столе посередине залы стоял Том, многоцветный плащ переброшен через спинку стула рядом с ним. Даже мастер Фитч замер с большой серебряной кружкой с крышкой и тряпочкой для полировки в неподвижных руках. - ...гарцуя, серебристые копыта и гордые, выгнутые дугой шеи, - звучным голосом говорил Том, и в то же время каким-то образом казалось, что он не только скачет верхом на коне, но и что он - один из длинной кавалькады всадников. - Они вскидывали головы, и развевались шелковистые гривы. Тысяча бьющихся на ветру знамен заслоняли радугу на бескрайнем небе. От сотни медноголосых труб дрожал воздух, а грохот барабанов разносился, словно гром. Радостные крики волна за волной катились от тысяч зрителей, катились по гребням крыш и между башен Иллиана, но ни грохота, ни тишины не слышали уши тысячи всадников, чьи очи и сердца горели священным устремлением. Вперед и вперед скакала Великая Охота за Рогом, мчалась на поиски Рога Валир, который должен призвать героев минувших Эпох из могильных объятий на битву за Свет... В те ночи у костра, когда отряд Морейн скакал на север, менестрель называл такое исполнение Простой Декламацией. Предания, говорил он, рассказываются одним из трех голосов: Возвышенный Слог, Простая Декламация и Обыкновенный Стиль, причем последний подразумевал простой пересказ истории - так, будто ты беседуешь со своим соседом о видах на урожай. Том рассказывал тогда предания именно в Обыкновенном, но ни в коей мере не скрывая своего пренебрежительного отношения к исполнению в подобной манере. Ранд, не входя в залу, прикрыл дверь и привалился к стене. От Тома сейчас совета не получить. Морейн... как бы она поступила, если бы ей стало известно? Ранд заметил, как проходящие мимо с удивлением поглядывают на него, и понял, что размышляет если и не вслух, то вполголоса. Одернув куртку, юноша выпрямился. Нужно с кем-нибудь поговорить. Повариха сказала, что кто-то остался в гостинице. Едва сдерживаясь, чтобы не бежать, он зашагал по коридору. Стукнув в дверь комнаты, в которой ночевали его друзья, и просунув голову вовнутрь, Ранд обнаружил там Перрина, который, до сих пор еще не одетый, лежал в постели. Перрин повернул голову на звук открывшейся двери, увидел Ранда, затем опять смежил веки. В углу Ранд заметил прислоненные к стене лук и колчан Мэта. - Слышал, ты неважно себя чувствуешь, - сказал Ранд, заходя в комнату. Он подошел к Перрину и сел на соседнюю кровать. - Я просто хотел поговорить. Я... - Он вдруг понял, что не знает, с чего начать. - Если ты болен, произнес Ранд, привстав, - то тебе, наверное, надо бы поспать. Ладно, тогда я пойду. - Не знаю, смогу ли я когда-нибудь опять уснуть, - вздохнул Перрин. - Мне, если хочешь знать, приснился жуткий сон, и уснуть никак не удается. А Мэт оказался довольно-таки шустр, раз успел рассказать тебе. Утром он поднял меня на смех, когда я объяснил, почему слишком устал, чтобы идти с ним, но ему тоже что-то снилось. Почти всю ночь напролет я слышал, как он ворочается и бормочет, и можешь мне не говорить, что он крепко спал ночью. - Перрин уронил на лицо широкую ладонь, закрывая глаза. - Свет, но я устал. Может, сумею встать, если полежу тут часок-другой. Если из-за этого кошмара мне не удастся посмотреть на Байрлон, Мэт мне все уши о нем прожужжит. Ранд медленно опустился обратно на кровать. Облизнул губы, затем выпалил: - Он убил крысу? Перрин опустил руку и уставился на друга. - И ты тоже? - наконец смог он произнести. Когда Ранд кивнул, Перрин произнес: - Хотел бы я оказаться дома. Он мне сказал... он сказал... Что нам делать? Ты Морейн говорил? - Нет. Пока нет. Может, ничего и не скажу. Не знаю. А ты? - Он сказал... Кровь и пепел, Ранд, я не знаю. - Перрин резко приподнялся на локте. - Ты думаешь, Мэту снился тот же сон? Он смеялся, но ему было не до смеха. А когда Я сказал, что из-за этого сна не могу уснуть, то выглядел он как-то подозрительно. - Может, и тот же, - сказал Ранд. Он почувствовал облегчение, а вместе с ним и ощущение вины, - что, оказывается, не на него одного такая напасть. - Я собираюсь спросить совета у Тома, - сказал Ранд. - Он многое повидал в мире. Ты... ты не считаешь, что нам нужно рассказать все Морейн, да? Перрин повалился обратно на подушку. - Ты же слышал предания об Айз Седай. По-твоему, Тому можно доверять? Мы вообще хоть кому-то можем доверять? Ранд, если мы выберемся из этой передряги живыми, если когда-нибудь вернемся домой и ты услышишь от меня хотя бы словечко о том, чтобы оставить Эмондов Луг, даже о том, чтобы сходить в Сторожевой Холм, пни меня хорошенько. Ладно? - О чем разговор, - ответил Ранд, растягивая губы в улыбке, такой жизнерадостной, на какую только был способен. - Мы обязательно вернемся домой. Давай, вставай. Мы же в настоящем городе, и у нас целый день, чтобы поглядеть на него. Где твоя одежда? - Ты иди. Я просто немножко полежу. - Перрин опять прикрыл глаза рукой. Ты иди. Я тебя через час или два найду. - Многое потеряешь, - сказал Ранд, поднявшись. - Подумай о том, что упустишь. - Он остановился у дверей. - Байрлон. Сколько раз мы говорили, что однажды увидим Байрлон? Перрин лежал с закрытыми глазами и не промолвил ни слова. Через минуту Ранд шагнул за порог и затворил за собою дверь. В коридоре юноша прислонился к стене, улыбки как не бывало. Голова до сих пор болела; лучше не стало, наоборот, хуже. Вряд ли он придет в большой восторг от Байрлона, по крайней мере, не сейчас. Пожалуй, ничего не смогло бы сейчас вызвать у Ранда воодушевления. Мимо прошла служанка со стопкой простыней в руках и с интересом оглянулась на него. Прежде чем она успела заговорить с Рандом, он заторопился по коридору, горбясь под плащом. До конца выступления Тома пройдет не один час. А пока можно оглядеться вокруг. Может, удастся найти Мэта и узнать, не появлялся ли в его снах Ба'алзамон. На этот раз спускаться по лестнице Ранд стал помедленнее, потирая висок. Ступеньки кончились возле кухни, и юноша решил выйти отсюда. Он кивнул Саре, но когда повариха, казалось, решила продолжить беседу с того места, где она прервалась в прошлый раз, Ранд поспешил шмыгнуть к выходу. Конный двор оказался пуст, не считая Матча, стоявшего в дверях конюшни, да один из конюхов нес туда на плече какой-то мешок. Ранд кивнул и Матчу, но старший конюх свирепо глянул на него и скрылся в конюшне. Ранд не терял надежды, что остальные в городе больше схожи с Сарой, а отнюдь не с Матчем. Полный решимости посмотреть на то, каков он, этот самый город, юноша ускорил шаг. Около распахнутых ворот, ведущих с конного двора, он остановился и обвел взглядом улицу. Она была полна народу, люди теснились на ней, словно овцы в загоне, - закутанные в плащи и куртки до самых глаз, шапки надвинуты поглубже от холода, шли они быстрым шагом, то и дело обгоняя один другого, будто их гнал ветер, свистевший в кровлях домов, они толкали друг друга и проходили мимо, почти не обмениваясь ни словом приветствия, ни взглядом. Все - чужаки, подумал Ранд. Никто из них никого не знает. Кругом к тому же витали необычные запахи - острые, и кислые, и душистые, образуя вместе такую смесь, от которой у Ранда засвербило в носу. И в самый разгар Праздника он ни разу не видел столько людей, толпящихся в одном месте. Даже вполовину меньше. А это только одна улица. Мастер Фитч и повариха говорили, что весь город чуть ли не битком набит. Целый город... и так? Ранд попятился от ворот, подальше от улицы, запруженной народом. Как-то нехорошо уйти и бросить Перрина, больного, в постели. А что, если Том закончит свое повествование, пока Ранд будет бродить по городу? Менестрель и сам мог потом уйти, а поговорить с кем-нибудь обязательно нужно. Лучше всего немного обождать. Повернувшись спиной к кишащей людьми улице. Ранд облегченно вздохнул. Голова разболелась, и возвращаться обратно в гостиницу ему совсем не хотелось - эта мысль нисколько не привлекала. Юноша присел на перевернутый бочонок возле стены гостиницы с надеждой, что холодный воздух умерит головную боль. Время от времени в дверях конюшни возникал Матч и удивленно поглядывал на Ранда и даже один раз прошел по двору, и тогда юноша встретил брошенный искоса недобрый взгляд конюха. Что, если этому человеку не по душе сельский люд? Или его привело в замешательство то, как их приветствовал мастер Фитч, после того как он пытался не пустить их отряд с заднего двора? Может, он - Друг Темного, подумал Ранд, надеясь, что подобная идея рассмешит его, но веселого в ней было мало. Ранд провел рукой по эфесу меча Тэма. Вообще, веселого осталось не так много. - Пастух с мечом, отмеченным клеймом цапли, - раздался низкий женский голос. - Такого хватит, чтобы я поверила во что угодно. В какой ты беде, парень из низин? Вздрогнув, Ранд как ужаленный вскочил на ноги. Рядом с ним стояла та девушка с коротко остриженными волосами, которую он видел с Морейн, выйдя из купальни. Она, как и тогда, была одета в мужские куртку и штаны. Девушка, как решил Ранд, выглядела чуть старше его, с темными глазами, даже темнее, чем у Эгвейн, и необыкновенно внимательными. - Ты - Ранд, верно? - продолжала она. - Мое имя - Мин. - Ни в какой я не в беде, - сказал Ранд. Он не знал, что ей рассказала Морейн, но предупреждение Лана не привлекать внимания помнил хорошо. - С чего ты взяла, что я в беде? Двуречье - тихие края, а мы все - люди мирные. Бедам там нет места, если только они грозят не посевам и овцам. - Мирные? - сказала Мин со слабой улыбкой. - Слыхивала я людей, которые толковали про вас, народ Двуречья. Слышала шутки про пастухов с дубовыми головами, да и к тому же здесь есть люди, что сами бывали в низинах. - С дубовыми головами? - переспросил Ранд, сдвинув брови. - Что еще за шутки? - Те, кто знают, - продолжала девушка, словно он ничего и не говорил, говорят, что все вы ходите с улыбками, полны вежливости, прямо-таки податливые и мягкие, словно масло. По крайней мере, внешне. Внутри же, утверждают, вы все тверды, как старое дубовое корневище. Ткните посильнее, говорят, и обнаружите камень. Но в тебе или в твоих друзьях камень зарыт не так глубоко. Словно бы бурей сорвало с него почти весь дерн. Морейн не рассказывала мне всего, но я вижу то, что вижу. Старое дубовое корневище? Камень? Что-то не очень похоже на речи купцов и их людей. Хотя от последних слов Ранд вздрогнул. Он быстро оглянулся вокруг: двор конюшни был пуст, а ближайшие окна закрыты. - Я не знаю никого, кого зовут... как там, еще раз? - Тогда, если угодно, госпожа Элис, - сказала Мин с лукавым видом, от которого у Ранда на щеках проступил румянец. - Рядом нет никого, кто мог бы нас услышать. - Почему ты думаешь, что у госпожи Элис есть другое имя? - Потому что она сказала мне, - ответила Мин с таким терпением в голосе, что он вновь вспыхнул. - Думаю, не потому, что у нее был выбор. Я увидела, что она... иная... сразу же. Когда она останавливалась здесь раньше, по пути в низины. Ей обо мне было известно. Я разговаривала с... другими, как она, раньше. - Увидела? - спросил Ранд. - Ну, по-моему, к Детям ты не побежишь. Навряд ли, учитывая, кто твои спутники. Белоплащникам не понравилось бы то, что я делаю, точно так же, как и то, что делает она. - Я не понимаю. - Она говорит, что я вижу части Узора. - Мин коротко рассмеялась и покачала головой. - По мне, это звучит слишком грандиозно. Просто когда я смотрю на людей, я кое-что вижу и иногда знаю, что это значит. Я смотрю на мужчину и женщину, которые друг с другом даже и не разговаривали, и знаю, что они поженятся. И они на самом деле женятся. Вот такие дела. Она хотела, чтобы я взглянула на вас. На всех вас вместе: Ранда охватила дрожь. - И что же ты увидела? - Когда вы вместе? Искры кружатся вокруг вас, их тысячи, и огромная тень, темнее, чем полночный мрак. Она столь густа, что я удивлена, почему ее никто не замечает. Искры стремятся заполнить тень, а тень пытается поглотить искры. - Девушка пожала плечами. - Вы все завязаны вместе во что-то опасное, но большего я разобрать не могу. - Все мы? - пробормотал Ранд. - Эгвейн тоже? Но они же приходили не за... то есть... Мин, казалось, не заметила его оговорки. - Девушка? Она часть этого. И менестрель. Все вы. Ты влюблен в нее. - Ранд ошарашенно взглянул на Мин. - Я могу сказать об этом без всяких образов. Она тоже любит тебя, но она не для тебя, и ты не для нее. Не так, как вам обоим хочется. - Что это все значит? - Когда я смотрю на нее, передо мной встает та же картина, как и тогда, когда я смотрю на... госпожу Элис. И другое тоже, другое, чего мне не понять, но я знаю, что это означает. Она от этого не откажется. - Это все глупости, - с неловкостью сказал Ранд. Головная боль ослабла, превратившись в тягостное онемение; голову словно шерстью набили. Ему хотелось убраться от этой девушки и всего, что она видит. И еще... - Что ты видишь, когда смотришь на... остальных? - Всякое, - сказала Мин с усмешкой, словно бы знала, о чем на самом деле хотел спросить юноша. - У Стр... э-э... мастера Андры вокруг головы семь разрушенных башен, и младенец в колыбели, держащий меч, и... - Она качнула головой. - Люди вроде него - понимаешь? - всегда обладают столь многими образами, что они вытесняют друг друга. Самые яркие образы у менестреля: мужчина - не он сам, - который жонглирует огнем, и Белая Башня, а для мужчины в этом нет никакого смысла. Самое отчетливое, что я видела у большого курчавого парня, - это волк, и сломанная корона, и цветущие вокруг него деревья. А у другого - красный орел, око на чашечке весов, кинжал с рубином, рог и смеющийся лик. Есть и другое, но ты понимаешь, о чем я. В этот раз я ничего не могу толком разобрать или понять. Потом девушка подождала, все улыбаясь, пока Ранд не откашлялся и не спросил: - А что про меня? Улыбка Мин внезапно сменилась безудержным смехом. - То же, что и у остальных. Меч, который не меч, золотая корона из лавровых листьев, посох нищего, ты, льющий воду на песок, окровавленная рука и раскаленное добела железо, три женщины, стоящие над твоими погребальными носилками, черная скала, влажная от крови... - Ладно, - перебил обеспокоенным голосом Ранд. - Не стоит всего перечислять. - Чаще всего вокруг тебя мне видятся молнии, одни ударяют в тебя, другие вырываются из тебя. Не знаю, что это означает, кроме одного-единственного. Мы с тобой вновь встретимся. - Мин кинула на юношу лукавый взгляд, будто она тоже этого не понимала. - Почему бы нам и не встретиться? - сказал Ранд. - Я буду возвращаться домой этой дорогой. - Полагаю, да, этой, - усмешка вдруг вернулась на лицо девушки, кривая и загадочная, и Мин легонько дотронулась до щеки Ранда. - Но если я расскажу тебе обо всем, что видела, ты станешь таким же курчавым, как и твой широкоплечий друг. Ранд отпрыгнул назад от руки Мин, словно от раскаленной докрасна железки. - О чем это ты? А крыс ты не видишь? Или сны там? - Крыс! Нет, никаких крыс. А сны - это ты про них придумал, а для меня это не сны. Ранд подумал: а не сумасшедшая ли она, с такой вот ухмылочкой? - Мне пора идти, - сказал он, бочком обходя девушку. - Я... Мне нужно встретиться со своими друзьями. - Ладно, ступай. Но тебе не убежать. Ранд если и не припустил бегом, то с каждым шагом он шел все быстрее и быстрее. - Беги, если хочешь! - крикнула девушка ему вдогонку. - Тебе не убежать от меня! Ее смех погнал Ранда через конный двор и дальше, на улицу, в людскую толчею. Последние слова Мин были слишком похожи на те, что произнес Ба'алзамон. Торопливо пробираясь в толпе. Ранд то и дело натыкался на людей, за что получал злые взгляды и резкие слова, но юноша не замедлил шага, пока не оказался за несколько кварталов от гостиницы. Вскоре он вновь стал обращать внимание на окружающее. Хотя голова была словно воздушный шар, он все равно изумленно оглядывался и поражался. Ранд думал, что Байрлон - величественный город, если в точности не такой, как города в Томовых преданиях. Он бродил по широким улицам, в большинстве своем мощенных каменными плитами, по узким кривым переулкам, - там, куда заводил его случай и людской поток. Ночью прошел дождь, и незамощенные улицы толпы прохожих истоптали в грязь, но грязные улицы для Ранда были не в диковинку. В Эмондовом Лугу мощеной улицы не найдешь, как ни ищи. Дворцов здесь точно не было, и считанные дома оказались намного больше тех, что остались в родных краях, но у всех зданий крыши были из шифера или черепицы - такой же красивой, что и на "Винном Ручье". Ранд решил, что в Кэймлине наверняка найдется один или два дворца. Что касается гостиниц, то их он насчитал девять, ни одна не меньше "Винного Ручья", большинство такие же огромные, как "Олень и Лев", а ведь осталась уйма улиц, которых Ранд еще не видел. Чуть ли не на каждом шагу попадались лавки, с навесами над выставленными прилавками, на которых громоздились груды всевозможных товаров: от одежды и материи до книг, от горшков до сапог. Здесь словно бы рассыпался груз сотни купеческих фургонов. Ранд так таращил глаза вокруг, что не раз ему приходилось поспешно ретироваться под подозрительными взглядами лавочников. Когда первый окинул его подобным взором, юноша не понял, почему тот так на него посмотрел. Когда же Ранд сообразил, в чем дело, то было рассердился, но вспомнил, что здесь он - чужак. Все равно много купить он не мог. Ранд охнул, когда разглядел, как много медяков меняют на дюжину сморщенных яблок или горсточку ссохшейся репы, - такая в Двуречье шла бы на корм лошадям, но люди, видимо, были готовы платить и за нее. По мнению Ранда, народу в городе было предостаточно. В первое время неисчислимость людей ошеломила его. Некоторые носили одежды куда изящнее, чем у любого в Двуречье, - почти такие же прекрасные, как у Морейн, - и совсем на немногих Ранд заметил длинные, до лодыжек, подбитые мехом шубы. У гостиниц о чем-то переговаривались рудокопы - сгорбленные и с обликом людей, которые всю жизнь проводят за тяжелой работой под землей. Но большинство встреченных Рандом по виду ничем - ни платьем, ни наружностью - не отличались от тех, с кем он вырос. Ранд ожидал, что в них должно быть нечто отличающее их от прочих. На самом же деле некоторые так походили на двуреченцев лицом, что он вполне мог вообразить, что они - близкие родственники той или иной знакомой ему семьи в округе Эмондова Луга. Вон тот беззубый, седоволосый тип, с ушами, как ручки у кувшина, тот, что сидит на скамье у гостиницы, тот, что уткнулся мрачным взором в пустую кружку с крышкой, вполне мог приходиться кузеном Били Конгару. Узколицый, со впалыми щеками портной, шьющий перед дверями своей мастерской, мог оказаться братом Джона Тэйна, у него даже была такая же проплешина на макушке. Мужчина, как две капли воды похожий на Сэма Кро, толкнул Ранда, проходя мимо него, когда юноша повернул за угол, и... Не веря глазам. Ранд уставился на маленького костлявого человечка с длинными руками и большим носом, в одежде, больше смахивающей на связки лохмотьев, который торопливо проталкивался сквозь толпу. Запавшие глаза, грязное лицо, он выглядел изможденным, словно не спал несколько дней кряду, но Ранд мог бы поклясться... Тут оборванец заметил его, застыл на месте, не обращая никакого внимания на толкающих его людей. Последние сомнения улетучились из головы у Ранда. - Мастер Фейн! - заорал он. - Мы все думали, что вас... В один миг торговец рванул прочь, но Ранд, петляя, устремился за ним, то и дело бросая через плечо извинения прохожим, на которых нечаянно налетал. Сквозь толпу он успел заметить, как Фейн шмыгнул в проулок, и свернул следом. Несколько шагов по переулку, и торговец уткнулся в высокий забор. Тупик. Ранд, поскользнувшись, резко остановился, едва не въехав плечом в стену дома, а Фейн обернулся к юноше, с опаской пригибаясь и отступая в сторону. Он выставил грязные ладони перед собой, защищаясь от Ранда. В его одежде зияла не одна прореха, а плащ был затаскан и превратился в такие драные лохмотья, как будто побывал в переделке, которая вовсе не пошла ему на пользу. - Мастер Фейн? - нерешительно произнес Ранд. - В чем дело? Это я, Ранд ал'Тор из Эмондова Луга. Мы все думали, что вас захватили троллоки. Фейн резко дернул рукой и, по-прежнему пригибаясь, боком, по-крабьи, сделал несколько шагов к выходу из переулка. Он пытался пройти мимо Ранда и при этом не приближаться к нему. - Нет! - надтреснутым голосом вскрикнул торговец. Он постоянно вертел головой, будто стараясь увидеть все происходящее на улице за спиной Ранда. - Не упоминай... - Фейн понизил голос до хриплого шепота и повернул голову, бросая на Ранда быстрые, косые взгляды. - ...их. В городе Белоплащники. - У них нет причины беспокоить нас, - сказал Ранд. - Пойдемте со мной в "Олень и Лев". Я там остановился с друзьями. Большинство из них вы знаете. Они будут рады видеть вас. Мы все думали, что вы умерли. - Умер? - негодующе перебил торговец. - Только не Падан Фейн! Падану Фейну известно, куда прыгать и куда приземляться. - Он оправил свои лохмотья, будто они были праздничным одеянием. - Всегда знал и всегда буду знать. Я проживу долго. Дольше, чем... - Внезапно лицо торговца вытянулось, а пальцы впились в одежду на груди. - Они сожгли мой фургон и все мои товары. По какой такой причине, а? Мне не удалось забрать своих лошадей. Моих лошадей, но этот старый толстяк, содержатель гостиницы, запер их в своей конюшне. Пришлось шагать очень быстро, чтобы мне не перерезали горло, и чего я добился? Все, что у меня было, все нажитое - все ж погибло, все пропало. Ну, где же справедливость? Разве это справедливо? - Ваши лошади в целости и сохранности стоят в конюшне у мастера ал'Вира. Можете забрать их в любое время. Если вы пойдете со мной в гостиницу, уверен, Морейн поможет вам вернуться в Двуречье. - А-а-а! Она... она же Айз Седай, да? - Опасливо-сдержанное выражение промелькнуло на лице Фейна. - Может, хотя... - Он помолчал, нервно облизывая губы. - А долго вы пробудете в этой... Как там? Как ты назвал ее?.. "Олень и Лев"? - Мы уезжаем завтра, - сказал Ранд. - Но какое это имеет отношение к... - Ты просто не знаешь, - проскулил Фейн, - что значит набитое брюхо и хороший ночной сон в мягкой постели. С той ночи я глаз не сомкнул ни на минуту. От бега мои башмаки совсем развалились, а то, что мне пришлось есть... - Лицо торговца скривилось. - Я и на милю не хочу подходить к Айз Седай, - он почти выплюнул последние слова, - даже на десятки миль, но, может, придется. У меня нет выбора, разве не так? Самая мысль о том, что она взглянет на меня, о том, что ей известно, где я... - Фейн потянулся к Ранду, будто хотел ухватиться за куртку юноши, но руки его замерли на полпути, судорожно задрожав, и торговец отшатнулся. - Обещай мне, что не скажешь ей. Я боюсь ее. Не нужно ей говорить, не надо, чтобы Айз Седай знала, что я жив. Обещай. Обещай! - Обещаю, - успокаивающе сказал Ранд. - Но нет никаких причин бояться ее. Идемте со мной. По крайней мере, поедите чего-нибудь горячего. - Может быть. Может быть. - Фейн задумчиво почесал подбородок. - Завтра, ты говоришь? В это время... Ты не забудешь своего обещания? Ты ей не?.. - Я не дам ей вас обидеть, - сказал Ранд, подумав о том, как это ему удастся - удержать Айз Седай от того, что бы она ни задумала. - Она не причинит мне вреда, - сказал Фейн. - Нет, не причинит. Я ей не позволю. В один миг торговец зайцем шмыгнул мимо Ранда и нырнул в толпу. - Мастер Фейн! - окликнул Ранд. - Подождите! Он выскочил из переулка как раз вовремя, чтобы увидеть мелькнувший в толпе драный плащ торговца, когда тот метнулся за угол дома на соседней улице. Окликая торговца, Ранд побежал за ним, свернул за угол. Он успел заметить чью-то спину, тут же врезался в нее и упал вместе с прохожим в грязное месиво. - Ты что, не видишь, куда идешь? - донеслось из-под Ранда ворчание, и он в удивлении вскочил на ноги. - Мэт? Мэт сел прямо и, свирепо глядя на Ранда, с мрачным видом принялся счищать грязь с плаща. - Ты точно превратился в городского человека. Спишь все утро, бежишь сломя голову прямо по людям. - Поднявшись на ноги, Мэт уставился на свои запачканные руки, что-то пробурчал и вытер их о плащ.