ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

– Посиди, я поставлю чайник и приготовлю что-нибудь выпить.

– Нет, Ворд, позволь мне сделать это.

Они сидели на кухне; Мисси счастливо посапывала в корзинке, огромный кремово-коричневый кот Виттейкер неодобрительно наблюдал за ней.

Уговаривая Анну отдохнуть, Ворд вдруг вспомнил: считается, что он знает и кухню, и вообще весь дом Анны.

– Хорошо, но только если ты чувствуешь себя нормально, – согласился он. – Пойду достану твои вещи из машины и принесу наверх.

Анна отказалась надеть на обратном пути измазанный кровью жакет; кроме того, в госпитале им дали лекарства, чтобы обрабатывать рану на голове. Под предлогом, что достанет все это, Ворд мог быстро осмотреть дом и окрестности. Утром, перед тем как Анна встанет, ему необходимо заскочить в отель, но это он обдумает позже.

Ворд забрал все из машины и уже был на полпути наверх, когда услышал – Анна тихо зовет его. Бросив жакет и лекарства, он устремился на кухню.

– Что? – задыхаясь, произнес он. – Ты плохо себя чувствуешь? Тебя тошнит? Или глаза?..

– О, Ворд, извини… ничего такого, – успокоила его Анна. – Просто хотела спросить, какой ты любишь кофе. Боюсь, что не помню…

– Черный, крепкий, без сахара, – ответил Ворд. На какую-то секунду он действительно испугался… Закрыл глаза, попытался сосредоточиться и в этот миг почувствовал, как губы Анны коснулись его подбородка.

– Спасибо тебе! – услышал он ее нежный шепот.

Она благодарит его…

– За что? – спросил он почти грубо, открывая глаза и отодвигаясь в сторону, чтобы избежать ее прикосновения и особенно – манящего взгляда серо-голубых глаз.

– За то, что ты здесь… за заботу… за себя, – тихо проговорила Анна.

Взгляд ее, такой доверчивый, зовущий, совсем лишал Ворда сил. Неужели это возможно, чтобы простой удар по голове так сильно изменил личность?

– О, извини! – Сонная Анна опять подавила зевок.

Кофе уже выпили, и Ворд уговорил Анну подождать, пока он уберет посуду.

Дом Анны, хотя она жила одна, был просторный и благоустроенный. Она выросла в большой, постоянно растущей семье; когда Беф и Келли впервые приехали в Рей, она с радостью предложила им устроиться наверху. Там четыре большие спальни, а к ее собственной примыкала отдельная ванная комната.

Внизу, помимо обширной кухни, где можно уютно посидеть и поесть, еще столовая для гостей и две гостиные – очаровательная маленькая и большая, для приемов.

Слишком большой дом для одного человека – гораздо больше симпатичного коттеджа, в котором они жили с Ралфом после свадьбы.

Этот дом Анна купила на часть денег, полученных по страховке (оформленной на Ралфа), а оставшуюся, довольно внушительную часть вложила в ценные бумаги. Сначала она вообще сомневалась, брать ли эти деньги, – ей казалось более справедливым передать их родителям Ралфа. Но родственники с обеих сторон уговаривали взять, и, поддавшись наконец их увещеваниям, она решила: возможно, они и правы – Ралф хотел бы, чтобы она имела их. Вот только родители Ралфа, особенно мать, вряд ли когда-нибудь будут чувствовать себя спокойно в ее присутствии из-за напоминания о гибели сына.

Естественно, что мать Ралфа всякий раз, как видела Анну, заново переживала страшную боль потери, – что ей эти деньги. А Анна, всегда чуткая к горю других, представляла себя на ее месте – и понимала, каково той приходится.

До самой смерти Ралфа она работала личным ассистентом своего отца – архитектора. Он понял, конечно, ее намерение оставить Корнуолл, но не скрыл, как будет скучать по ней.

Дом она обставила в той же благородной, спокойной манере, в какой одевалась и держала себя, – у нее был отличный вкус. И Ворд невольно сравнивал Анну – и в обстановке, которая ее окружала, и в поведении – с бывшей женой.

Та никогда, насколько помнил Ворд, не пыталась вести себя так с ним, а если он пытался внести чуточку нежности в их отношения, всегда резко отталкивала его, заявляя: «Не будь слюнтяем!» Возможно, тогда он им и был, но не теперь. Ворд не собирался забывать, что за женщина Анна Труэйн.

– Ты устала, – мягко сказал он, заметив, что она зевает. – Почему бы тебе не пойти спать?

– А ты? – неуверенно спросила Анна.

– Я лягу позже. – Ворд умышленно от нее отвернулся, не желая, чтобы она видела его лицо.

Очевидно, Анна предполагала, что они спят вместе, и столь же очевидно – он не может позволить себе так поступить. Ну хотя бы потому, что он, живя один, спал обычно, занимая целую кровать поистине королевского размера. А тут повернись он во сне – рядом Анна, миниатюрная и изящная… Не поддастся он этим искусительным, опасным мыслям – так и лезут в голову, возбуждающие, невозможные…

Услышал, как скрипнул стул, – Анна встала; даже не поворачиваясь, знал: направляется к нему.

– Спокойной ночи, – раздался ее тихий, чуть сонный голос.

Автоматически повернувшись, он буквально столкнулся с ней – Анна, нежно улыбаясь, подняла голову, подставив ему губы в простодушной надежде, что он ее поцелует.

Кого, черт возьми, он пытается обмануть? Ведь именно по этой причине он не хотел делить постель с Анной… Звук протеста, уже готовый сорваться с губ, умер не родившись. Ворд протянул руки, обнял ее и прижался губами к ее губам.

– Ммм… о да! – Счастливо вздохнув, Анна еще теснee к нему прижалась. – О да… о Ворд!.. – шептала Анна.

Как она могла забыть это?

Все ее тело с готовностью отзывается на поцелуй Ворда, с головы до самых кончиков пальцев на ногах, которым сразу стало тесно в туфельках. Полностью поглощенная этим поцелуем, она коснулась языком его нижней губы и задрожала, чувствуя ответную дрожь его тела.

Счастливая искательница сокровищ, она неожиданно нашла, что искала. Ни Ралф, ни вся ее любовь к нему никогда не вызывали в ней таких чувств. Волшебная связь, существующая между ней и Вордом, особенная, ни на что не похожая, такого она ни разу не испытывала. И эта связь неоспоримо доказывает: они любовники.

Когда и где они встретились, на каких условиях жили вместе – этого она не помнит, но сознает, как сильны ее чувства и как нежна ее любовь, раз ощущает себя такой близкой ему. Должно быть, она уже много раз пребывала в этом прекрасном, безумном, волнующем, чувственном состоянии, но сейчас ей не вспомнить, когда это было. Наверно, именно поэтому так остро сейчас ее восприятие. Отчаянно хочется прикоснуться к его обнаженному телу…

Но он уже оторвался от ее губ и, борясь с охватившим все его существо желанием, хрипло проговорил:

– Консультант сказал, тебе надо отдохнуть…

– Да? Я что-то не помню… – неохотно согласилась Анна, но отошла от него и направилась к дверям, помедлив на пороге, чтобы погладить Мисси и Виттейкера.

Ворд так и не успокоился, пока она не ушла.

Когда он последний раз переживал такое? Да если честно – никогда. Эта женщина стремительно и успешно пробиралась через охрану, которую он сам возвел для себя, преодолевала все преграды, – надо быть каменным, чтобы не отозваться. Она так привлекательна, чувственна, а может быть, даже весьма опытна в сексуальном смысле?

Явно тянулась к нему, ее тело, взгляд, улыбка – все говорило, что она хочет его. В какой-то момент – хорошо, что он позволил ей уйти, – неистовость и страстность желания чуть не заставили его разорвать на ней одежду. Такого с ним не случалось по отношению к другим женщинам…

Когда он впервые встретился со своей бывшей женой, он был полон романтики: возвел ее на пьедестал, поклоняясь как святыне. Мысли о возможной близости доводили его до сумасшествия; когда это в конце концов произошло, в физическом удовлетворении таилось некоторое разочарование – он ожидал большего.

Говорил себе: вина, наверное, полностью заключена в нем самом – он слишком наивен, идеалистически настроен, раз ожидал от этого чего-нибудь невероятного. И вот пять минут назад, сжимая в объятиях Анну, внезапно обнаружил, что не ошибался тогда, в юности, представляя любовь чувством неимоверно прекрасным, неземным.

Наверху в спальне Анна быстро разделась – она примет душ, чтобы быть свежей и душистой, когда придет Ворд. Скорее всего, у них это не в первый раз, но станет началом свежих воспоминаний, новой первой страницей их отношений. Сейчас ей хочется быть особенной – не столько для себя, сколько для Ворда. Кажется, она здорово его напугала.

В ванной Анна обнаружила простенький хлопковый халатик, а в спальне, под подушкой, – такую же непритязательную ночную сорочку. Нахмурясь, внимательно изучила свои находки. Нет, без сомнения, когда она была близка с ним – точно не надевала эти вещи.

Быстро проверила все ящики; на удивление быстро угадала тот, где хранилось нижнее белье – точно того же типа, что ночная сорочка. Озадаченная, Анна все проверила опять: безошибочный женский инстинкт подсказывал, что уж для Ворда она выбрала бы что-нибудь другое – красивое, изысканное, что подчеркивало бы ее женственность. Нашла бы самое лучшее – тонкое белье из легкого шуршащего шелка и атласа, нежных или ярких цветов, щедро украшенное кружевами. Ничего вульгарного, вызывающего – это не ее стиль. Но ведь они не один день были вместе, она обязательно купила бы что-нибудь, чтобы его немножко расшевелить. Но ничего такого здесь нет… Разочарованная, она вернулась к себе. Уж если перед ней такой выбор – это скучное хлопковое белье или ничего, – пусть лучше ничего!

Скоро ли Ворд придет? Легкая дрожь нервного возбуждения охватила ее. Она чувствовала себя кем-то вроде старомодной девственницы, ставшей вдруг невестой, – сгорает от любви к мужу и в то же время немного боится ощущений, которые ей предстоят.

А внизу Ворд подождал сначала полчаса, потом еще полчаса… Дом абсолютно безмолвен – наверняка Анна уже спит. Очень тихо, осторожно поднялся по лестнице. Дверь спальни приоткрыта: Анна лежит на одной половине кровати – спит, к счастью. Какой она кажется покинутой, одинокой.

У Ворда вдруг пересохло во рту, и он поспешил быстро проскользнуть мимо. Для ночлега он выбрал себе комнату, расположенную как можно дальше от ее спальни. Принял душ, но бриться не стал – все его вещи в отеле. Если утром Анна поинтересуется, почему он выбрал другую комнату, скажет, что так посоветовал консультант. Сочинит историю, что им нельзя поддерживать близкие отношения до тех пор, пока память не вернется к ней. Уставший, измученный всеми этими мыслями, Ворд лег.

Анна внезапно проснулась – сердце бешено колотится, она вся дрожит. Ей приснился страшный сон, но она точно не помнит, о чем. Немного болит голова, но сейчас, когда она оправилась от неведомых ночных кошмаров, на смену пришел другой страх: а если память никогда не вернется к ней?..

– Ворд! Ворд! – И она взволнованно обернулась к другой половине кровати – его нет рядом.

Растерянная, пораженная, Анна откинула одеяло: где он?.. Выбежала в коридор – пусто; только в самом конце – важный кот Виттейкер крадется к открытой двери.

– Э, нет, сюда нельзя! – Она догнала его и оттолкнула в сторону.

Коту строго запрещено спать на кроватях, он это хорошо усвоил, но вечно старается нарушить запрет. Прегрешение Виттейкера было моментально забыто, как только, заглянув в комнату, она увидела, что на кровати спит Ворд…

Почему он здесь, в этой комнате? Озадаченная, но обрадованная, что нашла его, Анна подошла ближе. Должно быть, совсем вымотался; она не станет будить его, просто пристроится рядом, прижмется к его большому теплому телу. Вот так… необыкновенно приятно лежать рядом… Так хорошо, спокойно… она так счастлива и так любит его…

Ворд повернулся во сне; тело его совместилось с нежными изгибами тела Анны; он обнял ее и положил ногу поверх ее ноги в вечном неосознанном мужском стремлении защитить, охранить…

Счастливая, Анна придвинулась еще ближе. Спать совсем не хочется; приятная тяжесть мускулистой груди так искушает… Она легонько коснулась ее губами и, лаская, стала перебирать покрывающие ее мягкие волоски.

– Как медвежонок! – еле слышно прошептала она.

Откуда у нее эти слова? Они ей смутно знакомы, она уже произносила их когда-то… Но чем больше старалась вспомнить, тем дальше улетало призрачное воспоминание…

Ее движения, ласки разбудили Ворда; он провел пальцами по ее плечу.

– О, Ворд, с тобой так хорошо! – прошептала она горячо. – Поцелуй меня!

Теперь Ворд окончательно проснулся. Что это – Анна здесь, в его постели?

– Анна… – начал он.

Не дождавшись, когда он исполнит ее просьбу, Анна сама прикоснулась теплыми, нежными губами к его губам. Язык ее осторожно, бережно изучал их…

– О, Ворд, не могу поверить, что это на самом деле! Я так счастлива.

Он почувствовал упругое прикосновение ее груди, сладкую тяжесть твердеющих сосков. К своему ужасу, непроизвольно дотронулся до одного из них и стал поглаживать. Анна прерывисто вздохнула от удовольствия, и Ворд почувствовал, как тело его сразу отозвалось. Нагая, как и он; мягкий, шелковый треугольник волос нежно вжимается в его бедра. Она целовала его, нежно обняв руками голову, и с каждой секундой эти поцелуи становились все более волнующими…

О Боже, он больше не выдержит! Тело уже не слушается его, оно готово к ласкам… Ворд прерывисто вздохнул и попробовал отодвинуться. Но это не совсем честно, да и не нужно – притворяться, что он не хочет ее, зачем гасить желание, если она делает все, чтобы возбудить его еще сильнее. Он почти закричал, ощутив тяжесть ее бедер – она все сильнее прижималась к нему…

– Ворд! Ворд! – жарко шептала она.

И он уступил. Какая же она крошечная, хрупкая… Испугавшись, что причинит ей боль, он поднял ее на себя, и теперь она лежала поверх его тела; губы их опять страстно встретились. Ворд, уже не в силах остановиться, ласкал изящные холмики ягодиц, вдавливая ее в себя еще глубже.

Это невероятно, невозможно… каждый ее стон, каждая клеточка ее тела поет ему о счастье, о любви… Ворд нежно пробежал пальцами по ее груди и слегка сжал. Груди, тяжелые, налитые, требуют, ждут, чтобы их сжимали, ласкали.

Он чуть приподнял ее и стал языком облизывать нежные холмики – сначала один, потом другой – и делал это до тех пор, пока Анна не задрожала с головы до ног от наслаждения. – О да, Ворд… Еще… еще! – умоляла она его. Взяв в рот ее сосок, он стал нежно сжимать его. Острая радость пронзила все ее тело – она испытывала это и прежде, но не помнит когда…

Почувствовав крепкие мышцы ее тела, гладкие, упругие бедра и ее отклик на могучие ритмичные толчки, пульсирующие внизу его живота, Ворд окончательно потерял голову. Да, он, сорокадвухлетний мужчина, в первый раз за всю жизнь переживал такие необыкновенные ощущения. Ему хотелось, чтобы она вся растворилась в нем и эти мгновения продолжались вечно… Сжать посильнее зубами ее твердый сосок – вот так… Анна вскрикнула – о, он сделал ей больно… Но Анна страстно возразила:

– Нет, нет, Ворд, не останавливайся!

Глаза у нее сейчас голубые, а не серые… Таких горячих, голубых-голубых глаз он не встречал раньше. Застонал, чуть приподнял ее, подвинул к себе и стал целовать.

Пока он целовал ее, Анна, страстно прижимаясь к нему, сделала то, что хотела сделать с той минуты, когда впервые увидела через двери больничной палаты, как он к ней приближается. Ворд почувствовал, как ее нежные пальцы коснулись его мужского начала. В горле его мгновенно пересохло. Надо остановить ее, бежать прочь… но никакая сила не заставит его сдвинуться с места. Этого не передать, это нечто чувственное, сладостное – ощущать, как маленькие нежные пальчики направляют его в глубь ее тела… Непередаваемо прекрасная, влажная, горячая, она сразу крепко сжала его внутри себя и застонала от долгожданного наслаждения.

Стоило ей чуть-чуть двинуться – и Ворд тут же нежно отвечал ей; потом немного вышел из нее и крепко сжал руками ее запястья. Теперь его очередь сойти с ума от нее, выпить до дна все наслаждение их любви, ритмично двигать ее, входить в нее, как ему хочется. А она… о, она так любит его, ей так сладко ощущать его силу и мощь внутри себя… Сначала медленно, осторожно, затем все сильнее, глубже… еще глубже, до тех пор, пока…

– Ворд!.. Ворд!..

Анна выкрикивала его имя, раскрываясь все шире и глубже навстречу ему, покоряясь, наслаждаясь горячим безумием, – и наконец полное удовлетворение и спокойствие. До конца растворенная в нем, она бессильно упала ему на грудь и закрыла глаза, ощутив, как его руки бережно обнимают ее.

Что же он наделал… Ворд яростно обвинял себя, нежно сжимая Анну в объятиях. Где же его воля, самоконтроль – все это не смогло противостоять соблазну. Он и не помнил, когда позволял легкому флирту вовлечь себя в новую связь. Впечатления разрушенной семейной жизни слишком глубоко поразили сознание – ни к чему рисковать еще раз. А как же его гордость, его высокие моральные принципы? Никогда секс не диктовал ему, как поступить.

И вот теперь он лежит тут, и тело его, умиротворенное, спокойное, окутано эхом наслаждения, которое дала ему женщина, лежащая рядом с ним. Но мало этого – наслаждение, владевшее им, рождает в нем другие чувства: желание защитить ее, быть с ней нежным, просто сжимать ее в объятиях и ощущать мягкое тепло ее тела рядом со своим… Как может он чувствовать все это, если презирал ее и все, что он знал о ней, говорило, что в такую женщину он не может влюбиться!..

Невозможно, чтобы ее амнезия была фальшивой, медсестра подтвердила это, и, значит, все правда. Но дело не в амнезии; он прекрасно понимал, что искра, проскочившая между ними, когда они впервые встретились, – серьезное предупреждение. Именно это, видимо, и заставило Анну поверить, что они любовники и раньше делили постель…

И как объяснить, что эта женщина – как он знает, лживая, нечестная – такая любящая, нежная, отдающая себя всю без остатка? Никто, никогда не говорил ему того, что говорила она, – он желанен и любим. Любим! Сердце бешено забилось, дыхание стало прерывистым и тяжелым – он опять полон желания… Что же ему делать со своим чувством к этой женщине?..

ГЛАВА ПЯТАЯ

– Доброе утро!

Ворд попытался сесть, провел обеими руками по волосам – воспоминания прошлой ночи нахлынули на него.

– Я уже давно проснулась! – объявила ему Анна и тоже села, сияя счастьем и любовью; наклонилась и нежно поцеловала его.

Ворд, задыхаясь, застонал, почувствовав мягкое прикосновение ее груди; попытался прикрыть ее наготу, но Анну, казалось, это совсем не волновало. Тяжесть ее тела так нежна и притягательна – тут уж нет притворства. Все его существо откликалось ей навстречу.

– Тебе надо было разбудить меня… – Он вернул ей поцелуй. – Спущусь вниз, приготовлю чай. Как ты себя чувствуешь?

Что там говорил консультант – надо обязательно наблюдать, нет ли головной боли, тошноты, двоения в глазах, сонливости…

– Прекрасно! – Анна улыбалась и не делала попытки скрыть радость. – Невероятно прекрасно! Может быть, отложим чай? – И придвинулась к нему ближе, с глазами, потемневшими от воспоминаний. – Все, что произошло между нами, так ново для меня, Ворд. Поверить не могу, что это на самом деле… я так счастлива… что встретила тебя… знаю, я должна была сказать тебе это раньше, но после смерти Ралфа я чувствовала… я боялась… что не смогу впустить в свою жизнь кого-нибудь еще… – Помолчала, покачала головой. – Шок, боль потери, ощущение вины… Такой молодой – и вот его уже нет. Мне казалось, безопаснее не разрешать себе влюбляться опять.

Знаешь, он просто захотел покататься на яхте. Обычно я была с ним, хотя вообще-то не люблю этого. Но нельзя вырасти в Корнуолле и не уметь водить яхту или не уважать море… Спасатель сказал, что его, должно быть, ударило встречной волной. Ралф был опытный моряк, осторожный, не из тех, кто рискует понапрасну. В тот вечер мы собирались на обед к его родителям. Ну вот, я ждала, ждала… – Анна умолкла, не в силах продолжать.

Ворду известно было от детективов, что она стала вдовой в ранней юности, в результате несчастного случая на море, но он-то решил, что эта смерть – трагический результат глупого поведения подвыпивших молодых идиотов. Значит, он не прав: то, что она рассказала, – совсем другое, и голос ее, весь ее вид… тут нет обмана, тут правда и пережитое горе. Между тем Анна продолжала свою исповедь:

– Не знаю, как встретила тебя, почему изменила привычному. Я всегда так старалась… защитить свои чувства… – И вдруг улыбнулась ему. – Не представляю, не пойму… Ты мой любимый… и ты сумел изменить мое решение остаться навсегда одинокой…

Прелестные волнующие ямочки – он их заметил вчера ночью – опять появились вместе с улыбкой.

– Но что меня больше всего поражает – так это… как я позволила тебе стать мне близким… Ведь я никогда… Как мы встретились, Ворд?

– Консультант сказал: память должна сама, естественно, вернуться к тебе.