Любовь - первая и единственная

Не замечая ее протянутой руки, он преодолел разделяющее их расстояние и, прежде чем Сильвия успела опомниться, обнял ее за талию и вдохнул ее опьяняющий аромат.

— Рэн!

Неужели это действительно ее голос с таким мягким, хрипловатым, и несомненно чувственным звучанием, в котором больше приглашения, чем протеста?

Было слишком поздно что-то менять; Рэн, побуждаемый ее «протестом», уже начал действовать. Его руки скользнули от ее талии к плечам, и он привлек ее ближе, его рот прижался к ее губам в далеко не братском поцелуе. У Сильвии закружилась голова, хотя именно об этом она мечтала долгие годы.

В отчаянии она попыталась сопротивляться, но бесполезно. Ее собственные чувства изменили ей, приняв сторону Рэна.

— Рэн…

Сильвия инстинктивно прильнула к нему, прижалась всем телом, ощутив восхитительную смесь страха и удовольствия.

— Ммм…

Под ее ладонями тело Рэна казалось таким большим, таким твердым, таким…

Она запустила руки ему под рубашку, наслаждаясь прикосновениями к его разгоряченной коже.

Она почувствовала его дрожь, и сама задрожала в ответ.

Единственный мужчина видел ее тело обнаженным, ему одному она показала себя всю, гордясь своей женственностью, своей сексуальностью, своим желанием, не опасаясь… даже не задумываясь о том, что он может ее отвергнуть.

Отвергнуть ее!

Внезапно Сильвия замерла, ее ногти впились в спину Рэна, как только она с ослепляющей ясностью поняла, чем занимается и, главное, с кем.

— Отойди от меня… — гневно потребовала она и столь же гневно его оттолкнула, залившись краской унижения и стыда. Рэн немедленно подчинился и, не сводя глаз с ее лица, расстегнул ремень и начал заправлять рубашку в джинсы.

Сильвия поняла, что ее румянец стал гораздо гуще, но все же заставила себя не отворачиваться, пока он неторопливо приводил себя в порядок.

Наконец Рэн застегнул свой ремень и, глядя ей прямо в глаза, насмешливо поприветствовал:

— Добро пожаловать в Хавертон-Холл…

Сильвия отдала бы все на свете за достаточно едкий ответ, но ей так ничего и не пришло на ум. Самое ужасное заключалась в том, что несмотря на все свои планы и данные себе обещания, она все же уступила ему. А еще хуже… гораздо хуже… Сильвия проглотила знакомый комок, подступивший к горлу. Никогда… Она не пройдет по этому пути снова… Ни за что на свете. Наглый, эгоистичный, можно сказать, жестокий поступок Рэна подтверждал все самое плохое, что о нем говорили. Сильвия не питала иллюзий насчет причин его поцелуя… Он хотел напомнить ей не только о прошлом, но и об его превосходстве… хотел сказать, что на тот срок, пока им придется работать вместе, он всегда сможет надавить на нее… и причинить боль.

Сильвия резко отвернулась, не дожидаясь, пока он увидит выражение ее глаз.

— Это озеро нужно очистить, — твердым голосом заявила она, глядя, прищурившись, на большое декоративное озеро в нескольких сотнях метров от дома.

Эти слова оказались ошибкой. Когда Рэн ответил, в его голосе явственно чувствовалась насмешка.

— Да, конечно, но будем надеяться, что на этот раз ты не нырнешь головой в грязь. А не то нам придется окатить тебя из шланга. Не представляю, чтобы миссис Эллиот пустила тебя в Дом священника облепленную грязью и тиной…

Сильвия замерла, в первую секунду она даже пропустила мимо ушей напоминание об унизительном происшествии, когда, будучи еще подростком, она потеряла равновесие и бултыхнулась в пруд в поместье Алекса.

— В Дом священника? — переспросила она с угрожающим спокойствием.

Из отчета Сильвия вычитала, что Рэн живет в построенном в восемнадцатом веке доме приходского священника, являющемся частью имения. Судя по планам и фотографиям, это большое и красивое здание, утопающее в зелени, и Сильвия не слишком удивилась, узнав, что оно было выстроено специально для младшего сына владельца, решившего стать священнослужителем.

— Гм… ты не могла увидеть его с дороги. Это в другой стороне. Я сейчас живу там и попросил миссис Эллиот, бывшую домработницу моего двоюродного брата, приготовить для тебя комнату. Ллойд предупредил, что твоя работа может затянуться на несколько месяцев, и мы с ним договорились, что поскольку до ближайшего города далеко, а ты привыкла тратить деньги очень экономно, лучше тебе будет поселиться в Доме священника.

Его слова звучали разумно, но все же… она уже не ребенок, и не нуждается в указаниях Рэна!

— Но ты сам живешь в Доме священника, — торопливо возразила Сильвия.

Рэн удивленно изогнул бровь.

— Там десять спален, Сильвия, не считая верхнего этажа — хватит места для нас обоих.

— Эта миссис Эллиот тоже здесь живет? — чопорно поинтересовалась Сильвия.

Рэн секунду смотрел на нее, а затем разразился хохотом.

— Нет, — невозмутимо ответил он, — хотя лично мне это без разницы. Нам уже приходилось жить под одной крышей, Сильвия, и если ты до сих пор переживаешь из-за своих хождений во сне… — Он оскалился и, к ее ярости, насмешливо похлопал ее по руке, продолжая смеяться. — Не волнуйся. Я повешу замок на свою дверь, чтобы ты не забрела ко мне ночью…

Сильвия от злости утратила дар речи.

— Что не так? — невинно спросил Рэн. — Нет ничего постыдного в том, что иногда у тебя бывают приступы лунатизма… Конечно, лучше бы заранее позаботиться, чтобы ты не ложилась спать голой, но я предупрежу миссис Эллиот и…

Сильвия зарычала от бешенства, заставив его умолкнуть.

— Это было много лет назад, еще в детстве, и случилось всего один раз… Теперь я уже не хожу во сне…

Что она делает? Что она говорит? Как она допустила такое? Сильвия стиснула зубы. Да, однажды, когда она была сильно расстроена повторным замужеством матери, с ней случился приступ лунатизма, и Рэн случайно встретил ее в коридоре. Это произошло всего один раз и никогда не повторялось. И даже во время ее безумной влюбленности в Рэна ей и в голову не пришло нарочно прокрасться в его спальню. Она была слишком честной, слишком наивной для этого.

— Нет! Тогда что тебя беспокоит? — Внезапно лицо Рэна стало серьезным. — Если тот факт, что ты будешь жить под моей крышей, пока Ллойд в Нью-Йорке…

— Твоей крышей? — выпалила Сильвия, ухватившись за возможность выбить у него почву из-под ног и снова овладеть ситуацией. Она едко усмехнулась. — Дом священника больше не твой, Рэн. Поскольку это часть поместья, он перешел в собственность Траста и…

— Вовсе нет, — так же торопливо перебил ее Рэн. — Я сохранил за собой Дом священника и землю. Я намерен возделывать этот участок и получить лицензии на лов рыбы и охоту.

Сильвия растерялась. Раньше Ллойд никому такого не позволял. Обычно он настаивал на покупке всей земли, примыкающей к дому.

— Если ты согласна последовать за мной, мы можем съездить к Дому священника прямо сейчас, — невозмутимо предложил Рэн.

Сильвия покачала головой.

— Нет… сначала я хочу осмотреть здание.

Рэн уставился сначала на нее, а затем на свои часы.

— Это займет не меньше двух часов, а может и дольше; сейчас уже вечер.

Сильвия выгнула бровь.

— И что из этого?

Рэн пожал плечами.

— Я просто подумал, что после перелета через Атлантику и долгой поездки из аэропорта ты захочешь сначала отдохнуть. А потом уже осмотришь дом на свежую голову.

— Ты отстал от жизни, Рэн, — сообщила ему Сильвия с высокомерной улыбкой. — На дворе девяностые годы. Сегодня ничего не стоит перелететь через Атлантику ради делового завтрака и вернуться к обеду.

Рэн снова пожал плечами и махнул рукой в направлении входной двери.

— Хорошо… после вас…

Входя в дом вслед за Сильвией, Рэн на мгновение замедлил шаг. Потрясение от встречи с ней оказалось слишком сильным. Он ожидал увидеть женщину, а не девочку, которую когда-то провожал на самолет, летящий в Америку. Лики женственности могут быть очень разными, но ни один из них не мог произвести на него такого ошеломляющего впечатления, какое произвела Сильвия.

Ее волосы, длинные и густые, падали на плечи потоком жидкого золота. Глядя на них, глядя на нее, Рэн умирал от желания коснуться этих шелковистых прядей…

У него все сжалось внутри. Белоснежная футболка мягко облегала ее высокую грудь. Те футболки, которые она носила в детстве были большими, мешковатыми и всегда чем-то заляпанными.

Рэн был уверен, что такие футболки, как эта, совершенно не предназначены для работы.

А ее джинсы…!

Рэн зажмурился. Почему эти простые голубые штаны, любовно обтягивающие женскую фигуру, так возбуждают мужчин?

Внезапно он понял, что если бы не был знаком с Сильвией и увидел бы ее на улице, идущую впереди, то непременно ускорил бы шаг, чтобы оценить, настолько ли хорошо ее лицо, как вид сзади.

Но это не какая-нибудь незнакомка, а Сильвия.

— Я сказала Алексу, чтобы он уволил тебя, если ты не будешь держаться подальше от Сильвии, — заявила однажды ее мать.

Она застала Рэна в неподходящее время, и он инстинктивно огрызнулся, хотя и пожалел впоследствии о своем ответе.

— Вы лучше Сильвию предупреждайте, чтобы держалась от меня подальше. Это она ко мне пристает. В ее возрасте все девочки такие, — злобно добавил Рэн, глядя на поджатые губы Белинды.

И тогда он заметил Сильвию, проскользнувшую в открытую дверь кабинета Алекса. Подслушивала? Рэн надеялся, что нет. Хотя она и докучала ему своей любовью, он не хотел обижать ее. Но теперь, глядя на нее, Рэн понял, что если их встреча и принесет кому-то боль, то только ему! Зачем она выбрала себе в любовники человека, годящегося ей в отцы? Теперь Рэн начал это понимать. Хотя бы потому, что она слишком рано потеряла отца.

Сильвия открыла незапертую дверь дома и скрылась внутри. Рэн угрюмо побрел следом.

Третья глава

Они осмотрели нижний этаж, прошли по элегантной галерее с окнами, выходящими в парк, и только начали исследовать просторный бальный зал, как Сильвия вдруг поняла, что Рэн был прав, советуя ей отдохнуть перед осмотром дома.

Комнаты Хавертон-Холла не были такими огромными, как залы итальянского палаццо с их мраморными полами, но Сильвия уже утратила счет многочисленным гостиным, через которые ей пришлось пройти на нижнем этаже. Одна только галерея тянулась целую милю, а когда Сильвия взглянула на покрытый пылью паркетный пол бального зала, у нее екнуло сердце при мысли о предстоящем осмотре высоких потолков и мозаичных панелей. А ведь останутся еще и верхние этажи! Но Сильвия не могла проявить слабость перед Рэном. Поэтому, не обращая внимания на первые признаки подступающей головной боли, она глубоко вздохнула и принялась осматривать панели.

— Первое, что нужно сделать, это составить отчет о размерах разрушений, — сказала она Рэну твердым деловым тоном.

Рэн перебил ее.

— Это не обязательно.

Сильвия остановилась и со злостью на него взглянула.

— Рэн, ты должен понять, — многозначительно заявила она. — Здесь я ответственна за все. Твое одобрение мне не требуется. Дом разрушается. Нам нужен отчет специалистов о размере ущерба.

— Я уже его получил.

Сильвия нахмурилась.

— Когда…? — начала она.

Но прежде, чем она успела закончить, Рэн невозмутимо ответил:

— Было ясно, что Трасту понадобится результат полного структурного обследования дома, поэтому я и провел его, чтобы сэкономить время. Я дам тебе копию отчета. Я уже выслал один экземпляр в Нью-Йоркский офис Траста на прошлой неделе.

У Сильвии сильнее забилось сердце, а на щеках появился гневный румянец.

— Ты заказал полное обследование? — с угрожающим спокойствием спросила она. — Можно узнать, кто дал тебе на это право?

— Ллойд, — последовал краткий и ошеломляющий ответ.

Сильвия открыла рот, но тут же снова его захлопнула. Это было вполне в духе Ллойда, и она это понимала. Он думал только о том, чтобы побыстрее довести до ума свой последний излюбленный проект. Естественно, он не знал, в отличие от Сильвии, что Рэн не столько пытается помочь, сколько стремится пошатнуть ее авторитет.

— Как я понял, ты не читала отчет, — продолжил Рэн таким тоном, словно разговаривал с нерадивой школьницей, не выучившей домашнее задание.

Сильвия скрипнула зубами.

— Я не получала никакого отчета, — едко ответила она.

Рэн пожал плечами.

— Что ж, у меня еще остался экземпляр. Хочешь продолжить осмотр, или сначала отчет почитаешь?

Если бы этот вопрос задал кто-то другой, Сильвия бы с радостью воспользовалась возможностью отложить работу до тех пор, пока не отдохнет и не избавится от жуткой головной боли. Но так как это был Рэн, Рэн, которому она не собиралась ни в чем уступать, Сильвия покачала головой и сердито ответила:

— Когда я захочу изменить свои планы, Рэн, я сообщу тебе об этом.

Он слегка изогнул бровь, но ничего не сказал.

Всю неделю стояла жара, и в бальном зале нечем было дышать. Висящая в воздухе пыль забивала ноздри.

Сильвия чихнула и поморщилась от усилившейся боли. Яркий солнечный свет вливался в окна, вызывая у нее странную дурноту… Она отвернулась и охнула, почувствовав, как кровь застучала в висках от малейшего движения.

Такие сильные боли беспокоили ее очень редко. Обычно причиной их было переутомление. Украдкой от Рэна, она осторожно потерла виски.

— Берегись… — предупредил ее Рэн.

— Что? — Сильвия метнулась в сторону и покраснела, когда Рэн указал на полуотвалившийся кусок штукатурки, прямо над ее головой.

На свету Сильвию тошнило все сильнее. В отчаянии она зажмурилась и тут же пожалела об этом, ощутив сильнейший приступ головокружения.

— Сильвия…

Она торопливо открыла глаза.

— Что с тобой? — резко спросил Рэн.

— Ничего, — со злостью огрызнулась Сильвия. — Всего лишь головная боль.

— Головная боль…? — Рэн с удивленным видом взглянул на ее белое, как мел, лицо и выступившую на лбу испарину. — На этом все, — твердо заявил он. — Закончим завтра. Тебе нужно отдохнуть.

— Я должна делать свою работу, — дрожащим голосом возразила Сильвия, но Рэн пропустил ее ответ мимо ушей.

— Ты сможешь дойти до машины? — спросил он. — Или тебя придется нести?

Сильвия окинула его яростным взглядом.

— Рэн, я в порядке, — солгала она и охнула, когда за неосторожным движением последовал очередной прилив боли.

Рэн тут же схватил ее за руку и потащил к дверям, не обращая внимания на ее возмущенные вопли

На верхней ступени лестницы он развернулся и подхватил Сильвию на руки, прошипев сквозь зубы:

— Если собираешься упасть в обморок, Сильвия, можешь сделать это сейчас.

Сильвия хотела сказать ему, что вовсе не намерена падать в обморок, но ее лицо прижималось к его плечу, а ее губы, если бы она попробовала заговорить, коснулись бы его теплой кожи и…

Судорожно сглотнув, она попыталась изгнать боль с помощью самовнушения, но это не помогло. По опыту она знала, что единственным лекарством был бы хороший сон.

Спустившись, Рэн пересек прихожую, распахнул ударом ноги входную дверь и вынес Сильвию на воздух.

— Что ты делаешь? — спросила Сильвия, когда он пронес ее мимо джипа к своей машине.

— Везу тебя домой… в Дом священника.

— Я могу доехать сама, — заспорила Сильвия, но Рэн только рассмеялся в ответ.

— Ни за что… — Затем он опустил ее на заднее сиденье своего «лендровера», такого же древнего, как и тот, на котором Рэн когда-то разъезжал по поместью Алекса. Пока Сильвия пыталась усесться поровнее, он прыгнул на сиденье водителя и повернул ключ зажигания.

— Рэн… мои вещи… — Рэн явно не собирался выслушивать ее возражения. Поскольку перекричать шум двигателя не представлялось возможным, Сильвия прекратила свои попытки остановить Рэна и свернулась комочком на сидении, нахохлившись и уставившись в окно.

Рэн мрачно взглянул на ее ссутуленные плечи и повернутое в профиль лицо. В этой позе она казалась очень беззащитной, похожей не на сильную, облеченную властью деловую женщину, а на девочку, которую он помнил.

«Лендровер» свернул на грунтовую дорогу, ведущую к Дому священника.

Девочка или женщина, какая теперь разница? Рэн шепотом выругался. Внезапно его внимание привлекли несколько оленей, пасущихся у дороги. Предполагалось, что они не должны выходить с территории парка, прилегающей к дому и отведенной под пастбище. Должно быть, в изгороди есть дыра — в той новой изгороди, на постройку которой ушли почти все его скудные сбережения. А значит… В округе ходили слухи о ворах; местные фермеры часто жаловались на кражи скота.

Как только он отвезет Сильвию в дом, надо будет прогуляться по окрестностям и проверить изгородь.

Сильвия поморщилась, когда колесо «лендровера» угодило в яму, и с трудом удержалась от вскрика. По крайней мере, ей показалось, что крик боли она сдержала, но Рэн все же что-то почувствовал и резко спросил:

— Что случилось? Что с тобой?

— Ничего… Просто болит голова, — выдавила она и покраснела, поняв, что Рэна обмануть ей не удастся.

— Болит голова? По-моему, это сильнейшая мигрень. У тебя есть какие-нибудь лекарства или…?

— Это не мигрень. Это… у меня… от усталости. Это… случается время от времени. Поездки… перелеты…

Рэн поджал губы.

— Что с тобой, Сильвия? — тихо спросил он. — Почему тебе так трудно признать свою слабость? Что заставляет тебя из кожи вон лезть? Любой человек на твоем месте, которому бы пришлось перелететь через Атлантику и проехать без остановки пятьдесят миль, непременно отдохнул бы перед работой, но ты…

— Может это и в обычаях британцев, но в Америке все по другому, — резко ответила Сильвия. — Там в людях ценят способность работать в полную силу и…

— И загонять себя до полусмерти? Я думал, Ллойд… — Рэн замолчал, не желая говорить о тех взаимоотношениях, которые, по его мнению, связывали Сильвию и ее начальника. — Я думал, он заботится о тебе… дорожит тобой…

Сильвия уселась ровно, не обращая внимания на пульсирующую головную боль, и сердито взглянула на Рэна.

— Ллойд не… не…

Она умолкла, покачав головой. Как она сможет рассказать Рэну или кому бы то ни было о своих побудительных мотивах, о своих воспоминаниях и страхах? В переходном возрасте она совершила слишком много глупостей, доставила неприятности самым близким людям, а о своей связи с Уэйном ей придется сожалеть до конца жизни.

В то время Сильвия, конечно, не представляла, что он за человек. В своей наивности она даже не догадывалась, что он не просто рубаха-парень, покупающий горсть наркотических таблеток и раздающий их своим друзьям на дискотеке.

Когда она бросила университет и прибилась к Уэйну и его компании, то очень быстро поняла свою ошибку. Сильвия знала, что будет вечно благодарна Алексу и Молли не только за то, что они помогли ей выпутаться из опасной ситуации, но и за то, что они поддержали ее, поверили в ее раскаяние и помогли вернуться к нормальной жизни.

Они с Уэйном не были любовниками, хотя многие из ее знакомых не могли в это поверить, как и в то, что Сильвия не употребляла наркотики. Но общение с ним наложило на нее отпечаток, она узнала о многих грязных сторонах жизни. После того, как Алекс, уладивший ее отношения с матерью и с университетскими преподавателями, помог ей восстановиться в университете, она поклялась себе, что отплатит ему и Молли за их любовь и поддержку, доказав, что все их усилия были не напрасны.

Вернувшись к учебе, она заработала репутацию затворницы и зубрилы; с вечеринками и свиданиями было покончено, а наградой за подобное отношение послужили отличные оценки на экзаменах.

А теперь, как и в случае с Алексом и Молли, Сильвия старалась оправдать доверие Ллойда. Это правда, что иногда она доводит себя до переутомления… но от этого слова Рэна почему-то не кажутся менее обидными.

Если Сильвия так уж старалась проявить свою энергию и деловитость, зачем ей желать, чтобы Рэн обращался с ней более мягко, заботливо или даже нежно…

— Какого черта ты не сказала, что тебе плохо?

Резкое замечание Рэна нарушило ход ее мыслей, высветив всю их глупость и наивность.

— Это еще зачем? Вряд ли акционерам Траста понравилось бы, если бы я принялась растрачивать время, а следовательно и деньги, на болтовню о своем здоровье. Мы с тобой давно знакомы, Рэн, но насколько я понимаю, сейчас нас связывает только дело.

Прошло несколько секунд, прежде чем Рэн удостоил ответом ее выразительную речь. Сильвия уже решила, что он и вовсе ее не слушал, как вдруг он обернулся и произнес:

— То есть, между нами теперь чистый бизнес и только?

Сильвии потребовалось все ее мужество, чтобы встретиться с ним взглядом, но каким-то образом ей это удалось, хотя дыхание у нее замерло, а сердце заныло почти так же, как и голова.

— Да.

Рэн первым отвел взгляд, его лицо окаменело.

— Что ж, как хочешь, — резко ответил он.

Его ответ вместо чувства облегчения вызвал в ней… что? Разочарование из-за того, что Рэн не стал возражать, не дал ей возможность вступить в спор. Но зачем? Что она хочет ему доказать?

Разозлившись на себя, Сильвия покачала головой. Естественно, ей нечего доказывать. Она высказала все, что хотела, и теперь Рэн понял, какими она видит их будущие взаимоотношения. Теперь он твердо знает, что если бы не его сделка с Трастом, у Сильвии не было бы ни причин, ни особого желания иметь с ним дело.

Впереди мелькнула небольшая рощица. Рэн свернул и, промчавшись мимо красной кирпичной стены, въехал в распахнутые ворота.

От показавшегося за воротами дома у Сильвии перехватило дыхание.

Она привыкла к величественным и красивым зданиям, к изысканной архитектуре, к такому великолепному пейзажу и внутреннему убранству, что глаз нельзя было отвести. Но это было нечто иное.

Этот дом казался ей настолько знакомым, как будто она уже ходила по его коридорам, исследовала каждую комнату, каждый уголок. Это был дом, который она рисовала себе в своих детских фантазиях. Дом, предназначенный для семьи, о которой она так долго мечтала.

Сильвия, как зачарованная, смотрела на стены из красного кирпича, отмечая взглядом профессионала идеальную симметрию окон. Старая глициния заплетала всю стену фасада, ее ствол и ветви казались серебристо-серыми на теплом оттенке камня; время ее цветения уже прошло, но густая зелень листвы продолжала радовать глаз.

Перед тем, как мать Сильвии вышла замуж во второй раз, они жили в маленькой лондонской квартирке. Мама была очень общительным человеком и постоянно участвовала во всяких благотворительных делах, но Сильвия никогда не чувствовала себя уютно в изысканно обставленных комнатах. До папиной смерти у них был большой дом в окрестностях Лондона, и Сильвия скучала по той свободе, которую давала ей сельская жизнь.

Чтобы утешить себя, она выдумывала свой идеальный дом и, соответственно, идеальную семью: маму, папу, дочку — то есть, себя, еще одну сестру, чтобы было с кем играть, и брата тоже, а также бабушек, дедушек, теть, дядь и двоюродных братьев и сестер. Всю свою творческую энергию, всю фантазию она отдавала мечтам об этом доме. Дом, предназначенный для большой семьи, дом, в котором будут жить любовь и забота… дом, вокруг которого достаточно земли, чтобы завести пони. Дом… дом… Этот дом!

Рэн остановил свой «лендровер». Сильвия, дрожа, вылезла наружу, не сводя глаз с дома, не замечая странного взгляда Рэна.

На секунду, увидев на ее лице это просветленное выражение, Рэн как будто перенесся в прошлое… в те дни, когда она смотрела на него такими же сияющими глазами, в те дни, когда…

Он мрачно напомнил себе недавние слова Сильвии, установленные ею границы. Она ясно дала понять, что вернулась в его жизнь исключительно из-за дела и, будь у нее выбор, предпочла бы работать в другом месте и с другим человеком…

Под подошвами Сильвии заскрипел гравий, когда она, словно во сне, побрела к входной двери Дома священника.

Сильвия знала, что скрывается за этой дверью. Светлые стены прихожей и полированная антикварная мебель, блестящие паркетные полы, ковры и вазы с полевыми цветами. Картина, созданная ее воображением предстала перед ней, как наяву — она даже чувствовала запах цветов… видела довольный взгляд кошки, привольно разлегшейся на ковре, хотя ее законное место было не здесь, а на кухне.

Машинально потянувшись к дверной ручке, Сильвия неожиданно опомнилась. Смутившись, она шагнула в сторону, стараясь не глядеть на Рэна, поворачивающего ключ в замке.

Как жаль, что именно Рэн владеет этим домом, воплотившим в себе ее детские мечты и чаяния.

Дверь распахнулась. Рэн пропустил Сильвию вперед, но сделав шаг, она резко остановилась. Перед ее ошеломленным взглядом предстали выгоревшие обои и облупившаяся темная краска. На месте блестящего паркетного пола оказалась ковровая дорожка, такая старая и изношенная, что ее первоначальный цвет почти невозможно было различить.

Конечно, здесь имелась мебель, не антикварная, а просто старая и запыленная, но не было цветов, не было приятного аромата и, что вовсе не удивительно, не было кошки.

— В чем дело? — спросил Рэн.

Приступ острой зависти, испытанный Сильвией при виде дома, сменился глубокой грустью. Здесь было довольно чисто, если не считать резкого, химического запаха, вызывающего желание чихнуть, но изнутри это здание вовсе не напоминало дом ее мечты.

Она услышала позади шаги Рэна.

— Я отведу тебя в твою спальню, — сказал он. — У тебя есть что-нибудь от головной боли?

— Да, но в сумке, которая осталась в арендованной машине.

Пару минут назад, восхищаясь внешним обликом Дома священника, Сильвия и про головную боль забыла, но теперь, от сильного запаха в коридоре, боль нахлынула с новой силой. Нужно было побыстрее прилечь в какой-нибудь темной и тихой комнатке.

— Сюда, — зачем-то пояснил Рэн, направляясь вверх по лестнице.

Когда-то эта лестница была довольно изящной; оригинальные перила давно исчезли, а вместо них стояло такое уродство, что Сильвия вздрогнула от отвращения.

Здесь совсем грустно и неухожено, — решила Сильвия, поднявшись на просторную лестничную площадку, покрытую таким же отталкивающим темно-коричневым ковром, как и в прихожей на первом этаже.

— Здесь жил твой дедушка? — с любопытством спросила Сильвия.

— Нет. Этот дом сдавался. Когда мой двоюродный брат получил наследство, он переехал сюда, а после его смерти… Сначала я решил продать дом, но возможных покупателей отталкивало то, что отсюда слишком далеко до шоссе. А поскольку я решил заняться фермерством, пришлось самому сюда переехать. Конечно, тут еще работать и работать…

Сильвия промолчала, но ее выразительный взгляд оказался слишком многозначительным. Рэн холодно добавил:

— Да, я понимаю, ты привыкла к самому лучшему, и тебе здесь не нравится. Прости, что единственное жилье, которое я могу тебе предложить, не соответствует уровню твоих запросов…

Глаза Рэна потемнели, когда он представил себе изысканную обстановку дома Алекса и роскошь, которой окружил Сильвию Ллойд. Но Сильвии, прекрасно помнившей, как Рэн однажды застал ее в гораздо более примитивных условиях, когда она бродяжничала с компанией Уэйна, его взгляд показался явной насмешкой.

— Тебе сюда. — Рэн провел ее по коридору, раскрыл одну из дверей и остановился, пропуская девушку вовнутрь.

Спальня оказалась просторной, с двумя окнами, сквозь которые вливался яркий вечерний свет. Старомодная деревянная мебель была безупречно чистой, но ей не хватало того теплого блеска, который достигается долгим и тщательным уходом. Пустая каминная решетка, которую Сильвия украсила бы коллекцией засушенных цветов или занавесила вышитой шторкой, только тем и оставалась — пустой каминной решеткой. Занавески и постельное белье были новыми и, как она подозревала, специально купленными к ее приезду. Пол покрывал такой же мрачный коричневый ковер, что и на первом этаже.

— У тебя будет отдельная ванная, — сказал Рэн, пройдя через комнату и толкнув еще одну дверь. — Здесь все старое, но работает хорошо.

Заглянув в ванную, Сильвия сухо прокомментировала:

— Может, для тебя это и старье, Рэн, но сейчас такие простые белые раковины как раз в моде.

— За этой стеной гардероб и буфет, — продолжил Рэн, указывая на ряд встроенных шкафов. — Вчера мне было некогда, но завтра я принесу снизу письменный стол.

— Конечно, мне ведь надо будет куда-то поставить компьютер, — поддакнула Сильвия. — Но мне понадобится еще одна комната, думаю, в самом Холле, чтобы устроить кабинет. Но это мы сможем обсудить и позже. А где твоя домработница? Мне бы хотелось с ней поговорить…

— Миссис Эллиот… Она придет завтра. Тогда я вас и познакомлю. Слушай, — Рэн взглянул на часы, — боюсь, мне придется тебя оставить. Я должен идти, но если тебе нужно обезболивающее…

— Я бы предпочла мои собственные лекарства, — съехидничала Сильвия, — но раз уж я не могу их взять, спасибо, не надо. Что мне действительно нужно, так это мои вещи.

— Если ты дашь мне ключи от твоего джипа, я пригоню его сюда, — предложил Рэн. — Только подожди пару минут, пока я позвоню.

Протягивая ему ключи, Сильвия думала о том, где и с кем он собирается провести вечер.

Рэн очень привлекательный мужчина; даже она не может это отрицать.

— Не думаю, чтобы Рэн когда-нибудь женился, — сказал однажды Алекс.

— Почему? — с любопытством поинтересовалась Сильвия. Ее влюбленное детское сердечко лихорадочно забилось при мысли о том, чтобы выйти за Рэна, стать его женой, разделить с ним жизнь и постель… С дрожью сладостного предвкушения она готовилась выслушать рассказ сводного брата о таинственной незнакомке в жизни Рэна, слишком молодой для него… слишком особенной… о себе…

Но с разочаровывающим прозаизмом Алекс ответил:

— Зарплата управляющего и крохотный домик, в котором он живет, вряд ли устроят тех женщин, с которыми привык встречаться Рэн. А он слишком гордый, чтобы сидеть на шее у жены…

— Женщин…? — несчастным голосом переспросила Сильвия. Но тут вмешалась ее мать, давно прислушивающаяся к диалогу.

— Лучше бы Рэн женился на какой-нибудь фермерской дочке, на девушке, которой подошла бы такая жизнь…

Сильвия вспомнила, как Алекс изогнул бровь, возмущенный высокомерием мачехи. Но теперь, естественно, планы Рэна изменились. Она знала, сколько заплатил ему Ллойд. Даже с вычетом налогов сумма очень внушительная, намного больше, чем Сильвия унаследовала от отца.