Луиза говорила, что Мелани не удастся самой привести в порядок запущенный сад, и советовала поискать кого-нибудь в деревне.

— Подстричь лужайку и то надо уметь. А если ты на самом деле хочешь вырастить салат и ягоды, то тебе придется вскапывать грядки.

— Не знаю, удастся ли нанять помощников, — неопределенно ответила тогда Мелани, чтобы не объяснять Луизе, почему не хочет притрагиваться к унаследованным деньгам и почему машину купила тоже из собственных сбережений.

Осенью она легко найдет работу. Она хороший секретарь, и у нее прекрасные рекомендации, а если что и не сложится, то она поработает временно, пока не подвернется стоящее место.

А пока… а пока… Она глубоко вздохнула. А пока надо читать, книг у нее целая стопка.

Мелани легла очень поздно, она все читала и читала в надежде забыть Люка Чалмерса. В конце концов книга увлекла ее, но вместо главы об овощах она стала читать про садовые цветы, представляя себе, как мог бы выглядеть ее собственный садик: ухоженные зеленые лужайки, обрамленные красными пушистыми маками, высокие темно-синие дельфиниумы и крепкие стебли люпина на фоне высоких роз и вечнозеленого душистого горошка. Запах лаванды, которая будет служить живой изгородью, смешается с нежным ароматом розовой гвоздики.

Опьяненная этими мечтами, она поднялась в спальню, но здесь мысли о саде сразу отступили под напором воспоминаний о Люке Чалмерсе.

Она проснулась поздно, с тяжелой головой. Сны не давали ей покоя всю ночь, и она чувствовала себя неуверенной и раздраженной.

После гриппа аппетит у нее пропал, и она так быстро теряла в весе, что Луиза не переставая напоминала ей, что надо есть.

Мелани понимала, что Луиза права, но не смогла съесть даже одного тоста и оттолкнула тарелку. Только она принялась за кофе, как раздался телефонный звонок.

Сердце замерло у нее в груди, а потом бешено заколотилось. Спускаясь к телефону, она дрожала всем телом.

Почему она вообразила, что это Люк Чалмерс? Но когда на другом конце провода раздался незнакомый мужской голос, вместо облегчения она испытала странное разочарование.

— Мисс фоуден? — поинтересовался незнакомец и, не получив ответа, повторил вопрос.

— Да, — с трудом ответила Мелани.

— Вы меня не знаете. Меня зовут Хьюитсон, Дейвид Хьюитсон. Незадолго до смерти Джона Барроуса мы договорились о продаже коттеджа и земли. Все уже было обговорено. Джон отдавал себе отчет в том, что в его возрасте неразумно жить столь уединенно. Если бы он не умер, сделка бы уже состоялась.

Мелани нахмурилась. В его спокойном, даже мягком голосе ей почему-то послышалась угроза, словно он имел все права на коттедж. Адвокат ни словом не обмолвился об этой сделке. А ведь если бы все было так, как говорит Дейвид Хьюитсон, ее наверняка бы предупредили.

Но адвокат лишь поставил ее в известность, что Джон Барроус имел предложение о продаже коттеджа и земли и, скорее всего, причиной тому послужили слухи о новой автостраде.

— Я бы хотел к вам заехать, — продолжал тем временем Дейвид Хьюитсон. — Я уверен, что такая девушка, как вы, предпочтет несколько сотен тысяч в банке разваливающемуся старому коттеджу.

Это было сказано надменно, даже презрительно, и Мелани тут же невзлюбила этого человека, словно давно и хорошо его знала. Если Джон Барроус действительно обещал ему коттедж и землю, жаль, что придется отдать их такому типу…

— С этим капиталом столь ловкая девушка, как вы, далеко пойдет. — Он коротко хохотнул. — Уж если вы сумели заставить скрягу Барроуса завещать вам все до последнего пенни, то вам в такой дыре, как Чарнфорд, делать нечего.

Мелани похолодела, а уже в следующее мгновенье покраснела. Рука с трубкой задрожала. Неужели все о ней так думают?

Стараясь держать себя в руках, дрожащим голосом она произнесла:

— Вам незачем приезжать, мистер Хьюитсон. Не вижу смысла. Я не имею ни малейшего намерения продавать ни коттедж; ни землю.

— Но мы с Барроусом уже обо всем договорились…

— Ваш договор был устным, следовательно, лишенным всякой юридической силы, — заявила Мелани, стараясь говорить категорично. Она не опустится до того, чтобы отрицать грязный намек на ее взаимоотношения с Джоном Барроусом, умершим через несколько дней после своего восьмидесятилетнего юбилея. — До свидания, мистер Хьюитсон.

Из трубки, которую она уже собиралась опустить на рычаг, вдруг донесся полный яда голос:

— Что, думаешь, очень умная, да? Цену себе набиваешь? Так знай, малютка, это опасные игры. Очень опасные.

Она швырнула трубку на рычаг, не произнеся больше ни слова. Ее трясло, но больше от возмущения характеристикой, данной ей Хьюитсоном, нежели от угрозы, которая пока еще не дошла до ее сознания.

Через час, немного успокоившись, она позвонила адвокату и без обиняков поинтересовалась, известно ли ему что-нибудь о сделке между Джоном Барроусом и неким Дейвидом Хьюитсоном.

Когда адвокат заявил, что ничего об этом не знает, у нее от радости даже перехватило дыхание. Если бы он сказал, что такая договоренность существует, ей пришлось бы смириться и продать коттедж, ибо такова была воля завещателя.

— А почему вы спрашиваете? — поинтересовался адвокат.

Она коротко рассказала о звонке Дейвида Хьюитсона, не упомянув, однако, о его грязных намеках.

— Гмм. Мистер Хьюитсон возглавляет местную строительную фирму. Методы его работы не всегда безупречны, если ему требуется земля под застройку. Мы уже сталкивались со случаями, когда компания мистера Хьюитсона покупала землю с обязательством не разрушать стоящие на ней строения, но тут же разрушала их, освобождая землю. Насколько я знал мистера Барроуса, вряд ли он стал бы иметь дело с человеком вроде Дейвида Хьюитсона. Но если вы намерены продавать…

— Нет, нет, я не намерена, — заверила его Мелани. — Я скорее оставлю его себе.

— Не советовал бы вам торопиться с продажей, — оказал адвокат. — Если новая магистраль действительно пройдет здесь, цена на землю резко подскочит.

Именно поэтому Дейвид Хьюитсон так настаивает, я в этом ничуть не сомневаюсь.

Положив трубку, Мелани долго смотрела в сад, с грустью думая о том, что Дейвид Хьюитсон хочет принести разруху туда, где она мечтает увидеть зеленые лужайки и цветочные клумбы.

Как это ни удивительно, но она уже успела привязаться к дому. Словно они были родственными душами, одинаково нуждавшимися в любви и заботе. Она осмотрелась, представляя, как будут выглядеть грязно-кремовые стены гостиной после того, как она их перекрасит, приведет в порядок балки, сдерет мрачный линолеум и покроет пол одноцветным пушистым паласом, который тут и там будут оживлять яркие восточные коврики. Она реставрирует старенькую мебель, повесит новые занавески, а перед окном поставит очаровательный антикварный столик с большой вазой для цветов… цветов из ее собственного сада.

Мелани вздохнула. Мечты, мечты… Она приехала сюда не для того, чтобы сделать из коттеджа дом своей мечты, а просто для того, чтобы хоть как-то подготовить его для продажи.

Она принялась стирать пыль с окна, пытаясь отвлечься от невеселых мыслей.

Не надо позволять себе мечтать, это глупо! Глупо мечтать о доме, о семье.

Еще глупее — мечтать о Люке Чалмерсе и… о двух очаровательных детишках, миниатюрных копиях Люка Чалмерса. Она вздрогнула.

За окном весенние лучи солнца высвечивали запущенный сад. Луиза была права: одной никогда не справиться с этими дикими зарослями. Придется-таки поискать кого-нибудь в деревне. Сколько это будет стоить?

Она всегда была бережлива, ведь рассчитывать приходилось только на себя.

Сбережения, которые удалось сделать за несколько лет работы, были ее единственной защитой. Не хотелось их растрачивать, но желание привести коттедж в порядок и показать всем в округе, что может любовь и забота, было сильнее.

Ей вдруг стало не по себе. А может, она просто хочет доказать миру, что такой же любви достойна она сама?

Мелани отогнала эти мысли. Хватит самоанализа, надо работать. Она стала подниматься по лестнице, но вдруг остановилась, содрогнувшись: сколько еще людей разделяют мнение Дейвида Хьюитсона?.. Сколько местных жителей, внешне столь доброжелательных, на самом деле думают так же?

Прекрати! — приказала она себе. Прекрати немедленно!

Поднявшись в спальню, Мелани осмотрела стену с двумя полосками обоев.

Что-то тут не так. Даже ей это видно. Но что? Наверно, нужен отвес, как предлагал Люк Чалмерс. Она чуть нахмурилась, стараясь вспомнить, что еще он сказал. Она начала клеить обои от угла, но стена оказалась кривая, и первый кусок лег косо Придется отдирать. Слава Богу, она додумалась купить несколько запасных рулонов.

Только она принялась за работу, как в дверь позвонили. Мелани замерла. А что, если Дейвид Хьюитсон все же приехал попытать счастья?

Ну что же, это его дело. Сейчас она его запросто выставит за дверь, сердито подумала она, спускаясь в холл.

Но, открыв дверь, увидела уже знакомое лицо, и сердце ее заколотилось.

— Здравствуйте, это опять я. Можно? — с улыбкой спросил он.

Люк! Это Люк! Сердце билось у нее в груди, как птица в клетке. Голова пошла кругом, но в то же время она почувствовала себя невероятно счастливой.

— Э-э-э… конечно… Вам опять телефон? — спросила она, с трудом переводя дыхание и отступая в холл.

— В общем, нет. У меня неожиданно выдалось свободное утро. Так что я решил помочь вам с обоями.

Мелани едва не раскрыла рот от удивления.

— Но это…

— Чисто по-соседски, — заверил он.

— Вы очень добры, но в этом нет никакой необходимости… — с сомнением произнесла она.

— Есть, есть, — возразил он с легкой насмешкой в голосе. — Вам явно не хватает опыта. Вы так наклеили обои, что, поспав здесь, человек проснется с головной болью, как от морской болезни. Вы всю жизнь прожили в городе, верно? — спросил он, направляясь к лестнице. — Не понимаю, как родственники отпустили вас одну в такую глушь?

Сердце ее бешено колотилось. Как обычно, ей было и стыдно и неприятно оттого, что вот опять надо объяснять, что у нее никого нет. Странное какое-то чувство вины… Словно отсутствие семьи делает ее хуже других.

Годы жизни в сиротском приюте не могли не оставить на ней отпечатка; и даже теперь она не преодолела в себе ощущение потери и боли.

— Честное слово, в этом нет никакой необходимости, — внезапно охрипшим голосом повторила она, словно и не слышала вопроса о семье.

Если он это и заметил, то не подал виду, а только бодро произнес:

— Верно, но у меня появляется возможность побыть с вами.

Прежде чем она успела возмутиться столь бесцеремонным заявлением, он задумчиво добавил:

— Вообще-то от такой девушки, как вы, можно было бы ожидать, что она наймет опытного мастера.

— Я сама хочу отремонтировать дом, — заявила Мелани, не желая сознаваться, что, помимо желания, ее к этому вынудила еще и нехватка средств.

— Правда? По своему личному опыту знаю, что две пары рук при наклейке обоев намного лучше, чем одна.

Люк поднялся на верхнюю площадку и, хотя был у нее лишь однажды, безошибочно нашел нужную дверь.

Неудивительно, подумала Мелани. При такой работе у него должен быть натренированный глаз и хорошая память. Интересно, почему он выбрал себе такую работу? Частный детектив. Они всегда представлялись ей маленькими, незаметными, не привлекающими внимания. А Люка незаметным вовсе не назовешь.

— Хотите совет? — задумчиво сказал он, наблюдая за тем, как она сдирает обои.

Мелани молчала, почему-то уверенная в том, что, независимо от ее ответа, он все равно продолжит.

— Современные дизайнеры когда оформляют мансарды, то оклеивают потолок теми же обоями, что и стены. Когда-то здесь была деревянная панель на высоте спинки стула, видите? Так что для разнообразия, если пожелаете, мы можем ее восстановить.

Мы… Какое же это сладкое слово! Мы! Особенно когда речь идет о нем и о ней. Это слово связывало их, оно предполагало, что…

Резко выдохнув, Мелани собралась с духом и произнесла:

— Не знаю, получится ли у меня…

— Я и не предлагал вам делать это в одиночку, — прервал ее Люк. И, не получив ответа, как ни в чем не бывало продолжал:

— Видите ли, дело, над которым я сейчас работаю, застопорилось, если можно так выразиться. Так что у меня появилось свободное время. Что вы скажете, если я предложу себя в качестве декоратора?

— Ну что вы, я не могу вам это позволить, — возразила Мелани, хотя сердце ее радостно забилось в предвкушении опасной близости, которую он предлагал.

— По крайней мере… я должна буду заплатить вам.

— Заплатить? Мне? — Он нахмурился, и глаза его, мгновенье назад теплые и веселые, вдруг стали холодными и колючими. Под этим взглядом она съежилась и отступила.

Люк почувствовал ее замешательство, и глаза его опять потеплели.

— Извините. Просто… то, что я хотел предложить, — это не совсем деловые отношения. Но уж если вы настаиваете, то что вы скажете об оплате натурой?

Она, как полная дура, тут же непроизвольно взглянула на его губы, вспомнив, как было хорошо, когда они прижимались к ее губам, и мгновенно покраснела. С трудом отведя глаза, она внутренне содрогнулась и больно прикусила нижнюю губу, подавляя воображение, причинявшее ей столько мучений.

— Если разрешите пользоваться вашим телефоном до тех пор, пока у меня не будет своего, для меня этого более чем достаточно. — Слова Люка дошли до нее как сквозь туман, и она еще больше покраснела, ее бросило в жар. Оставалось только молиться, чтобы он не догадался о ее мыслях.

Словно дикий зверек, ищущий укрытия, она быстро залепетала:

— Ну да… да, конечно. Но деревянная панель… вы…

— Я в этом уверен, — прервал он. — Подойдите, посмотрите. Видите отметины на стене?

Чтобы посмотреть, придется настолько близко подойти к нему, что они коснутся друг друга. По телу Мелани пробежала дрожь, едва она представила себе, как почувствует тепло его тела.

— Я и отсюда вижу, — соврала она и добавила дрожащим голосом:

— А куда же она делась?

— Кто знает? Прежний хозяин, старик, мог отодрать да сунуть в камин, заметил Люк с кривой усмешкой.

Мелани нахмурилась. Знает ли он что-нибудь о Джоне Барроусе? А почему бы и нет? Но тогда он должен знать, что ей этот коттедж достался в наследство. И почему. Да нет, вряд ли, иначе он не стал бы спрашивать ее о семье.

— Ну что, приступим?

В три часа, когда полоски обоев безукоризненно покрывали скошенный потолок, Мелани предложила:

— Может, перекусим? Правда, у меня только салат и холодное мясо.

— Прекрасно. Но у меня есть другое предложение. Поедем в Честер. Там отличный магазин «Сделай сам»! У них наверняка есть деревянная облицовка. А потом заскочим куда-нибудь перекусить, чтобы вам не готовить.

Мелани открыла было рот, чтобы поинтересоваться, откуда он знает про магазин, но тут же закрыла, понимая, что не имеет права влезать в чужую жизнь. Приняв ее молчание за согласие. Люк тепло сказал:

— Значит, договорились. Можно мне сполоснуться у вас в ванной?

— Э-э-э… конечно.

Ванная была такой же обшарпанной и неухоженной, как и весь дом. К тому же там лежали ее туалетные принадлежности: косметика, расчески, — поскольку только там было единственное более или менее приличное зеркало во всем доме.

Глупо и наивно, конечно, стесняться этого, но ей стало не по себе. А подумав, как он посмеялся бы, узнай ее мысли, она и вовсе смутилась.

Он будет смывать с рук липкий обойный клей и представлять, как она выходит из огромной старомодной ванны и вода струится по ее телу.

Перепугавшись, что глаза выдадут ее, она поспешила отвернуться.

Да что с ней происходит? Никогда подобные мысли не приходили ей в голову.

Никогда. И от них было одновременно и страшно и сладко, они открывали какие-то новые, потаенные двери, о существовании которых она и не подозревала.

— Так я про ванную, — негромко напомнил ей Люк.

— Ах да, конечно.

Мелани проводила его в ванную, а сама поспешила в спальню. Здесь стояли узкая кровать, небольшой комод и платяной шкаф без ножки. Она посмотрела на себя в потускневшее зеркало, а затем сняла джинсы и футболку и надела более подобающие случаю плиссированную юбку и гармонирующий с ней по цвету джемпер.

Гардероб у нее был невелик, да и куплен он был для работы, а не для привлечения мужских взглядов.

К счастью, с утра она помыла волосы, и теперь они блестящим потоком спадали на плечи. Еще раз взглянув на себя в зеркало, Мелани нахмурилась. И почему она такая маленькая и непривлекательная? И почему волосы у нее не вьются, а нос не прямой?

Услышав, как закрылась дверь ванной, она подхватила с кровати жакет и вышла на лестничную площадку, где ее ждал Люк.

Что это? Ей показалось или на самом деле взгляд его задержался на плавном изгибе ее груди и от этого грудь напряглась, словно от ласки?

— Вы готовы? — вежливо спросил Люк, пока она отчаянно боролась со своими распутными мыслями.

— Э-э-э… да, я готова.