Николь ДЖОРДАН

В ЕГО ВЛАСТИ

Nicole JORDAN

THE LOVER

Пролог

Эдинбург, Шотландия

Сентябрь 1739 года

Она не собиралась ни подслушивать, ни подсматривать. Просто стала невольной свидетельницей сцены обольщения, разыгрываемой распутником, хорошо известным и в стране, и за ее пределами. Ей и в голову не могло прийти, что бархатный баритон буквально заворожит ее, пригвоздит к месту.

Сабрина Дункан затаилась под живой изгородью из тисов. На душе у нее становилось все беспокойнее по мере того, как Найл Макларен вел дело к развязке. Сабрина покинула душный и ярко освещенный зал, чтобы насладиться прохладой и ароматом залитого лунным светом сада, всего за несколько мгновений до того, как беспутный горец неожиданно возник в двух шагах от нее. Но он в отличие от Сабрины, утомленной праздничной суетой — бал был устроен в честь помолвки ее кузины, — не искал в саду уединения. Там, под тисами, как вскоре выяснилось, у него было назначено свидание с очередной поклонницей — благородных кровей женой полковника-англичанина.

В темноте под тисовой изгородью ее трудно было рассмотреть, тем более услышать — сверху, с открытой тер расы, в сад лилась мелодия менуэта, — но Сабрина затаила дыхание. Ей надо было сразу обнаружить свое присутствие, но она не хотела смущать любовников. А потом голос горца околдовал ее, и она не в силах была двинуться с места.

— Приятно встретиться, моя красотка…

Господи, как ему удается вложить столько тепла в банальное бормотание? Его голос ласкал — словно гладил. Ни одна женщина не в силах устоять перед этим голосом с хрипотцой, тягучим и сладким, как мед, напевным, чувственным. Словно сотканным из вереска и тумана шотландских гор. Недаром Макларен был кумиром слабого пола.

Теперь и Сабрина готова была поддаться его чарам. Она помнила, как ошеломило ее появление горца на балу. По залу пробежал женский шепот и мечтательные вздохи; Сильный, мужественный, красивый, одетый в шотландский национальный костюм, одним своим видом он бросал дерзкий вы зов обществу и привлекал к себе взгляды.

Поверх камзола из черного атласа он носил плед с цветами своего клана — клана Макларен, и такие же шелковые чулки. Шпага являла собой шокирующий контраст с отделанной кружевами рубашкой. Черноволосый и смуглый на фоне раскрашенных, хлипких аристократов сплошь в париках, он, житель шотландского севера, высился словно гора среди пологих холмов нижней Шотландии.

Сабрина знала его лишь понаслышке. Младший сын горного вождя, Найл Макларен, был покорителем женских сердец не только в Англии, но и во Франции.

Теперь, вернувшись из заграничных странствий, он увлекся замужней дамой. Но общество это скорее возбуждало, нежели шокировало.

В зале все делали ставку на то, сдастся леди Ширвингтон или останется неприступной, но почти все считали, что победит Найл.

Слыша его чарующий голос, женщина испытывала томление, предавалась несбыточным мечтам.

Сабрина сжала веер. Она должна справиться с собой. Боль и горечь, которые она испытала, обнаружив, что ее поклонник влюбился в кузину, уже потеряли свою остроту. Осталось лишь чувство сожаления. Она довольна жизнью, ее ценят и любят в семье. Ей нравится ее роль послушной и ответственной падчерицы. Она любит проводить тихие вечера с отчимом, заниматься с ним бухгалтерскими книгами. Это ее вполне удовлетворяет.

Иногда ее мучают мысли о том, что жизнь проходит мимо, вызывают тревогу и грусть романтические грезы, но у нее хватает здравого смысла подавить их в зародыше.

Но сегодня она не могла справиться с собой. Здравый смысл отчаялся заглушить муки ревности и зависть, она не могла подавить томление, будоражившее кровь. Она восхищалась мужчиной с весьма сомнительной репутацией. Грех манил.

— Подойди, сядь рядом, — шептал между тем Найл. Сабрине так хотелось, чтобы слова эти были обращены к ней, а не к той, другой.

Еще на балу она заметила утонченную элегантность англичанки, ее чувство стиля, пышную грудь, яркий, смелый наряд из синей шелковой парчи. Высокая прическа была украшена жемчугами и лентами. Портило ее лишь то, что она шепелявила.

— Мне не хочется сидеть с вами рядом, сэр, — обиженно произнесла леди Ширвингтон. — Вы заслуживаете наказания за то, что пренебрегли мной сегодня. Не пришли ко мне, как обещали.

— Вы должны меня простить, моя радость. Я же говорил вам, меня задержали.

Леди Ширвингтон презрительно фыркнула:

— Ну да, горничная в таверне. Или другая девица.

— Как вы могли такое подумать, — ласково прошептал он — если я все еще лелеял надежду на ваше внимание?

— Вы даже не ответили на мою записку.

— И все же я здесь, не так ли? Согласитесь, предвкушение наслаждения лишь усиливает его.

Наступило молчание.

— У вас что, вошло в привычку игнорировать приглашение дамы?

— Лишь в том случае, если у дамы ревнивый муж, полковник английской армии, ни больше ни меньше. Мне дорога моя шкура.

— Не верю! Вы нисколько не боитесь моего мужа. Кроме того, узнай Ричард, что я завела роман на стороне, он вряд ли стал бы возражать.

— Тогда он дурак. Пренебрегать такой красивой женой! Похоже, комплимент если и возымел действие, то лишь отчасти.

— Может, вам стоит поискать другую леди, которая плясала бы под вашу дудку?

— Хотите, чтобы я удалился, Арабелла? — В его голо се звучали скепсис, насмешка и удивление.

— Пожалуй, нет, — капризно произнесла она. — Вечер такой скучный.

— Попытаюсь его скрасить, если позволите.

— В таком случае, готова вас простить.

— Вы меня осчастливили. Поиски нового объекта для обожания потребовали бы слишком много усилий.

— Так вы обожаете меня, сэр? — кокетливо поинтересовалась дама.

— Обожаю, Белли.

— Ха! Вы просто негодный обманщик, сэр. С весьма сомнительной репутацией. Шотландец, охотник на женщин.

— Насчет охоты, мадам, вы не правы.

— Мы, англичане, считаем вас, шотландских горцев, варварами, — надменно заметила леди Ширвингтон.

— Что, как я подозреваю, вас и манит к нам. Признайтесь, вам порой надоедают франты в кружевах и бархате с мягкими руками и напудренными париками.

Она засмеялась:

— Временами, сэр! Но вы, сэр… вас можно принять за настоящего дикаря. Вздумай вы в Англии явиться в приличный дом в таком виде, вас сочли бы безумцем. Прийти на бал с голыми ногами!

— Ах это… Килт весьма удобен в некоторых ситуациях.

— О чем это вы?

— О том, как лучше вам угодить, моя дорогая.

— Какое бесстыдство! Это правда, что шотландцы ни чего не носят под килтом?

— Можете сами в этом убедиться.

— Вы развратник до мозга костей, — выдохнула она.

— Разве, Белли? Разве вы не думали о том же? — Его бархатный баритон снизился до вибрирующего шепотка. — Разве сердце ваше не бьется быстрее в предвкушении того, как в вас войдет дикий язычник?

Сабрина едва не задохнулась, вжавшись в ствол тиса. Кровь прилила к щекам. Она едва не пропустила ответ леди Ширвингтон.

— Говорят, вы самый знаменитый любовник в Европе. Вскружили голову половине парижских графинь, а баронессы в Венеции ползали у вас в ногах. Это правда?

— Из скромности я об этом умолчу.

— Но это правда? Барды сочиняли баллады о любовных похождениях дерзкого горца Найла Макларена.

— Поверьте, барды склонны к преувеличению.

— Никакого преувеличения. Разве вы не жеребец по природе?

— Вы можете это легко выяснить.

— Прямо тут, в саду? — пришла в замешательство леди Ширвингтон.

— Лучшего способа развеять вашу скуку я не могу предложить.

— А если нас застанут врасплох?

— Опасность всегда возбуждает. Иди сюда, сладкая. Я постараюсь не испортить твою прическу, а ты — сдержать стоны.

Сабрина запаниковала, услышав, как зашуршали парчовые юбки по гравию, и осторожно отступила на шаг.

— Вот так-то лучше, — удовлетворенно произнес Макларен, когда дама углубилась в тень. — Дай я помогу тебе, детка.

После небольшой паузы снова раздался голос Найла:

— Как соблазнительны твои соски, они ждут моих поцелуев.

Сабрина почувствовала, что ее соски тоже затвердели.

— О, Найл! — выдохнула дама.

— Терпение, моя радость.

Сабрина отступила еще на шаг. Она понимала, что оставаться здесь больше нельзя. Но пройти незамеченной мимо любовников она не смогла бы. Придется углубиться в сад и сделать большой круг.

Но тут раздался щелчок. Сабрина так сильно сжала веер, что он сломался. В следующее мгновение над ней навис грозный силуэт горца. Лунный свет играл на его шпаге.

Его не припудренные, цвета воронова крыла волосы были убраны со лба и стянуты лентой на затылке, и эта прическа подчеркивала его высокие, четко очерченные скулы. Под насупленными иссиня-черными бровями угрожающе прищурились синие глаза.

Сабрина приросла к месту. Горец схватил ее за запястья, перекрыв путь к бегству.

— Что вы тут делаете? — спросил он ее отнюдь не ласковым тоном.

Сабрина была довольно высокой, но горец возвышался над ней, как башня. При лунном свете она отчетливо видела, что на лице его отразился гнев.

— Кто там? — спросила, появившись из зарослей, леди Ширвингтон. Она не успела привести в порядок лиф платья. — Ах это вы, — сказала она, увидев Сабрину. — Как вы посмели явиться сюда?

— Ты знаешь эту девицу?

Леди Ширвингтон брезгливо поморщилась:

— Она наследница состояния Камерона. От нее на расстоянии несет лавкой!

Сабрина напряглась. Она не впервые слышала подобные оскорбления. Ее отчим был богатым купцом, а зарабатывать деньги собственным трудом у аристократов не принято. Но слышать такое от англичанки Сабрине было особенно больно. В Англии аристократы были в высшей степени надменными, чего не скажешь о Шотландии. Соотечественники Сабрины в большинстве своем не видели ничего плохого в том, чтобы делать деньги.

— В том, что я нахожусь здесь, нет ничего предосудительного, миледи, — холодно ответила Сабрина. — Я в доме своей тети. И сегодня помолвка у моей кузины.

— Ты отрицаешь, что шпионила за мной?

— Разумеется.

— Арабелла, — вмешался Найл, — может, мы неправильно расценили ситуацию?

— Надеюсь, в противном случае я погибла! Ее тетка — сплетница. Если эта девчонка проговорится, скандала мне не избежать.

— Уверяю вас, леди Ширвингтон, я не занимаюсь сплетнями.

— Ха! Сомневаюсь, что кто-нибудь из родственников вашей тети способен держать язык за зубами. Не исключено, что эта женщина послала вас сюда специально, чтобы меня скомпрометировать.

— Арабелла, — спокойно произнес Найл, — вы преувеличиваете.

Она бросила на него уничтожающий взгляд.

— Так вы с ней заодно, сэр? Хотите опорочить мое имя? В лунном свете лицо горца стало каким-то особенно холодным.

— Миледи Ширвингтон, может быть, вы хотели бы побыть немного в одиночестве, чтобы привести себя в порядок, прежде чем вернуться на бал?

Яростная запальчивость дамы разом схлынула.

— Найл, я не хотела обвинить вас в сообщничестве с этой девчонкой. Я просто погорячилась, сами понимаете, такой момент…

— Я понимаю, дорогая. И это еще одна причина, по которой вам следовало бы побыть одной — чтобы слегка поостыть.

— Вы навестите меня завтра?

— Я думаю, нам лучше не встречаться какое-то время. Бросив на обоих уничтожающий взгляд, леди Ширвингтон удалилась.

Когда Сабрина решилась поднять глаза на Найла, то встретилась с его тяжелым взглядом.

— Будьте добры, отпустите меня, сэр, — взмолилась она.

Он отпустил ее руку и сказал с нескрываемым раздражением:

— С удовольствием.

— Вам не следует беспокоиться, — взволнованно проговорила она, потирая запястье. — Я никому не скажу о том, что видела. То, что я стала свидетельницей произошедшего, не делает мне чести, как и вам.

Вы всегда шпионите за гостями вашей тети?

Сабрина почувствовала, что краснеет. Все это получи лось случайно. Она вскинула голову:

— Мне жаль, что я вам помешала соблазнить даму.

— Мне тоже, — ответил Найл без тени смущения. — Причем в самый неподходящий момент.

— Возможно, но я пришла сюда первой.

— Вы могли бы дать знать о своем присутствии.

— А вы — найти более подходящее место для любовно го свидания!

— Знаю по опыту, что залитый лунным светом сад вполне подходящее место для свиданий. — Он несколько смягчил тон.

— Ну ладно, — сказала Сабрина. — Если желаете, я могу пригласить сюда другую даму вместо леди Ширвингтон. Уверена, их найдется с десяток, не меньше.

— Может, даже сотни. Но ни одной, которая жаждала бы моего внимания так отчаянно, как леди Ширвингтон.

— Прошу вас меня извинить, сэр, — пробормотала она. — А теперь, если вы позволите…

Она хотела было скользнуть мимо него в сад, но он остановил ее.

— Одну минуточку, госпожа… Камерон, так, кажется? Сабрина остановилась.

— Дункан. Сабрина Дункан. Камерон — фамилия мо его отчима.

— Ну что же, госпожа Дункан, — сказал он, убирая в ножны шпагу, — полагаю, мы должны предоставить возможность леди Ширвингтон прийти в бальный зал первой. Чтобы не пострадала ее репутация.

— Как странно, что вы заботитесь о репутации леди, — с сарказмом заметила Сабрина.

Он прищурился и окинул ее беглым, но внимательным взглядом. Цвет его глаз был глубок и насыщен, как синева ночного неба.

Сабрина поймала себя на том, что у нее перехватило дыхание. Он был дьявольски красив, искушал, но было в нем еще что-то, заставлявшее сердце женщины учащенно биться. Он был опасен.

— Как я понимаю, вы меня знаете? — спросил он наконец.

— Знаю, какая у вас репутация. Все об этом знают. Уголок его чувственного рта приподнялся.

— Вы меня отчитываете, госпожа Дункан?

— Едва ли я вправе судить вас, сэр.

— Во всяком случае, не одобряете…

— Во многих общественных кругах преследование замужней женщины пахнет скандалом.

— Очевидно, мы вращались в разных кругах, — сухо заметил он. — Вряд ли вы мне поверите, если я скажу, что это она меня преследовала.

Тут он заблуждался. Сабрина считала такую ситуацию вполне вероятной. Дерзкий горец мог стать кумиром любой женщины по причине одной лишь своей потрясающей внешности. Но, словно этого было мало, природа наделила его чем-то таким, что делало его в глазах женщин просто не отразимым. И Сабрина с горечью призналась себе, что не была в этом смысле исключением.

— Не думаю, что вы сопротивлялись, — в тон ему ответила Сабрина.

— Настоящий джентльмен не станет разочаровывать даму.

Сабрина явно забавляла его. Даже в темноте тисовой из городи она видела насмешливые искорки в его глазах.

— Уверяю вас, этот случай не первый, когда женщина пытается заманить меня в укромное местечко в саду.

Сабрина с трудом сдержала смех, представив себе, как этот отважный горец прячется от преследующих его влюбленных женщин.

— Какое это, должно быть, суровое испытание — оказаться загнанным в угол дамами, млеющими от желания быть соблазненными.

Он улыбнулся — неожиданно для себя и обезоруживающе.

— Вы представить себе не можете, каких усилий мне стоит поддерживать собственную репутацию.

Сабрина покачала головой. Стоило подумать, прежде чем вступать в спор с признанным мастером словесных дуэлей. В самом деле, надо было ей сразу уйти. Уже одно то, что она оставалась наедине с этим мужчиной, могло ее скомпрометировать.

Не дождавшись ее реакции, горец заговорил сам:

— Если вы не шпионили за мной, то что привело вас в сад в самый разгар бала?

Сабрина опустила глаза. Она не собиралась открывать ему истинной причины того, почему покинула зал: она не смогла сказать, что убежала, не в силах смотреть на то, как ее бывший поклонник танцует со своей теперешней нареченной — ее кузиной.

— Выйти подышать свежим воздухом не преступление, не так ли, сэр?

— Не преступление, верно. Не помню, чтобы видел вас в зале, госпожа Дункан.

Это легко понять. Найл Макларен просто не замечал таких, как она. Сабрина все еще была в трауре после смерти матери, поэтому платье она надела темное и скромное, к чему ее тетя отнеслась весьма неодобрительно. А теперь она и сама об этом жалела. Нарядные шелка и пена кружев могли бы отчасти скомпенсировать недостаток красоты.

— Неудивительно. Я сидела со старыми девами и пожилыми родственницами, сопровождавшими на бал тех дам, от которых у вас отбоя не было.

— Вы ведь не замужем, верно?

Этот вопрос задел Сабрину за живое. В возрасте двадцати одного года она уже могла считать себя старой девой.

— Нет, сэр, не замужем.

Она отвела глаза, внутренне съежившись под его оценивающим взглядом. Он не знал, какую боль причинил ей своим вопросом. У нее действительно был ухажер. Они с Оливером встретились, когда ее мать уже была прикована к постели, и сразу почувствовали, что их влечет друг к другу. Они решили пожениться после того, как закончится траур. Но тут Оливер увидел Франсуазу, по уши влюбился и по просил Сабрину освободить его от взятых перед ней обязательств. Ничего другого ей, разумеется, не оставалось. И, если честно, страдала главным образом ее гордость. Не она первая, не она последняя жертва мужского непостоянства.

— Моя мама болела несколько месяцев перед тем, как скончалась, — словно оправдываясь, сказала Сабрина. — Поэтому времени на ухажеров у меня не было. Если вы заметили, я и сейчас еще в трауре.

Под его холодным оценивающим взглядом ей хотелось исчезнуть. Высокая и угловатая, она была лишена приятной округлости, свойственной остальным женщинам в ее семье. Ее мать была настоящей красавицей, недалеко от нее ушли тетя Хелен и двоюродная сестра Франсуаза.

Сегодня Сабрина выглядела не лучшим образом. И знала об этом. На лице ее лежал слой белил, отчего черты ее казались бесцветными и размытыми. И прическа, которую для нее сотворили по настоянию тети, скрывала самое главное ее достоинство — темно-коричневый с медным отливом цвет волос. Закрученные в тугие локоны и искусно уложенные волосы были густо напудрены. Сабрина не могла отделаться от ощущения, что на голове у нее что-то вычурное и чужеродное.

— Дункан, — протянул Найл, не сводя с нее взгляда. — У меня много друзей Дунканов. Может, я знаком с вашими родственниками?

— Уверена, что вы знакомы с моим дедом, главой клана Дунканов. Насколько я понимаю, вы родом из того же района горной Шотландии.

— Вашего дела зовут Ангус Дункан? — Он удивленно приподнял соболиную бровь. — Я хорошо его знаю. Мы ближние соседи. Ангус как-то спас жизнь моему отцу в распрях с Бьюкененами, и я обязан ему. Но я не помню, чтобы он хоть раз заговорил о внучке.

— О, дедушка Дункан предпочел бы вообще не вспоминать о моем существовании. Я, видите ли, оказалась ребенком не того пола. Внучка для него бесполезна, я ведь не могу передать по наследству имя клана. И к моей матери, если честно, он тоже не был особенно благосклонен.

— Ах да… Я помню, что ваш отец женился против воли Ангуса, когда приезжал в Эдинбург.

— И за это так и не был до конца прощен. От папы ждали, что он женится на жительнице гор, чтобы поддержать честь клана, а шотландка с низин не была достаточно хороша для этой цели.

— Рональд умер во цвете лет, не так ли?

— Да, трагическая случайность — упал с лошади. Найл насупил брови:

— Это была не простая случайность. Если память мне не изменяет, с лошади он упал во время стычки с проклятыми Бьюкененами.

— Да, я знаю. Я плохо его помню, да и горы тоже помню плохо, хотя слышала много и о нем, и о горах. Мы уехали, когда я была совсем маленькой. После папиной смерти мама вернулась со мной в Эдинбург, где жила ее семья, и спустя несколько лет снова вышла замуж. Мой отчим купец, успешно торгует шерстью и высококачественным сукном.

— Когда-нибудь вы должны вернуться в горы, госпожа Дункан, — заметил Найл.

— Сомневаюсь, что такое возможно, — поспешила ответить она. — Мой отчим во мне нуждается. Он не слишком доверяет клеркам, а поскольку зрение у него сильно ухудшилось, счета по вечерам проверяю я.

— Женщины редко бывают наделены такими способностями.

— Мужчины тоже, — парировала Сабрина. Он снисходительно усмехнулся:

— Но проверять счета — довольно странное занятие для девушки, признайтесь.

— Возможно. Но я хорошо разбираюсь в цифрах. И не собираюсь просить за это прощения.

— Очевидно, помимо способностей к математике, у вас есть еще и темперамент.

Вообще-то это не так, подумала Сабрина. Обычно она вела себя ровно и сдержанно. Но сегодня на нее что-то нашло. Ей хотелось дерзить, огрызаться и делать все наперекор. Она явно была не в своей тарелке. Этот мужчина пробудил в ней самые скверные ее качества.

— Мой темперамент обычно считали очень спокойным.

— Признаюсь, я удивлен. Для девицы, которая постоянно подпирает стену на балу, у вас явно недостает кротости.

— Для гедониста у вас избыток откровенности.

Его ленивая улыбка была греховно-обезоруживающей.

— Так вот как вы обо мне думаете? Считаете меня гедонистом?

— Гедонистом, охотником за удовольствиями, распутником.

Он непринужденно засмеялся.

— По слухам, я постоянный участник извращенных оргий и вакханалий, но слухам не всегда можно верить.

— Насчет оргий и вакханалий не знаю, слышала только, что вы готовы соблазнить первую встречную.

— Вот это неправда. Я соблазняю лишь тех, кто мне интересен, уверяю вас. — Он присмотрелся к ней попристальнее. В глазах его появился глумливый блеск. — Готов поспорить, что я мог бы соблазнить тебя, маленькая мышка. Сабрина затаила дыхание. Она не могла заинтересовать такого мужчину. Он просто над ней насмехался.

— Искренне в этом сомневаюсь. Я берегу свое достоинство.

— Как это скучно!

Она с трудом сдержала смех.

Он лениво поправил кружево на манжете.

— И я свое. Несмотря на подмоченную репутацию, я ни за что не лишил бы юную деву ее самого драгоценного сокровища. Особенно с такими ханжескими взглядами на жизнь.

Странно, но Сабрина была разочарована.

— Какое облегчение знать, что ты в безопасности…

— Разве я сказал, что вы в безопасности? — Он приблизился к ней на шаг. — Жаль терять такой славный вечер. — Тон его оставался непринужденным, но непринужденность была наигранной. Сабрина напряглась. — Я думаю, что мог бы, не покривив душой, пообещать вам, что вы получите удовольствие, удостоившись моего внимания. — Он улыбнулся.

Сабрина шагнула в сторону. Теперь она точно знала, что испытывает ягненок, увидев волка. Найл был гораздо выше ее, широк в плечах и весьма мускулист, и, когда выплеснул на нее все свое обаяние, она почувствовала себя совершенно беззащитной. Но она не забывала о том, что все это игра, что он слишком хорошо знает, какую власть имеет над женщинами. Нет, она не будет пешкой в его игре.

— Надо мной вы не властны… уверяю вас.

— Не властен?

Столько нежности было в его голосе, столько чувственности. Взгляд его согревал и возбуждал. Он таил опасность.

Внезапно ночь ожила, заиграла запахами, звуками, какими-то удивительными ощущениями. Сабрина вдруг с неожиданной остротой почувствовала, что они тут одни, что ситуация становится все опаснее. Что на нее нашло, если она позволила себе остаться наедине с этим мужчиной? У нее отчаянно не хватало опыта для этого поединка воли, для тех словесных игр, в которых он был мастером. Найл Макларен и леди Ширвингтон знали, что делали, когда разыгрывали ссору, — это была лишь прелюдия к любовной игре. Сабрина была совершенно неопытна, и ее шансы уцелеть сводились к нулю.

Очевидно, разум ее оставил, или это ночь околдовала ее.

— Мне надо идти, — тихо произнесла Сабрина, и голос ее дрогнул.

— Нет, останься. — Он коснулся ее щеки кончиками пальцев.

— Это… неправильно, — пробормотала она, испугавшись ощущения, которое пробудила в ней его ласка.

— А ты всегда делаешь только то, что правильно, моя сладкая?

— Да… всегда.

— Не может быть, чтобы ты меня боялась.

Сабрина прикусила губу. Она боялась не его, а исходившего от него искушения, разливавшегося теплой волной по телу.

Она смотрела как завороженная в его глаза. Одурманенная его чувственным взглядом.

— Мне потребуется минута, не больше, чтобы разжечь в тебе страсть, мышонок.

Сабрину била дрожь. Он стоял так близко, что она чувствовала его жар, его мужской запах.

Он подошел еще ближе, его голос перешел в соблазняющий шепот.

— Ты хочешь, чтобы я заставил гореть твою кожу, сладенькая? Хочешь вспыхнуть, как свеча, от моего прикосновения?

Она не в силах была произнести ни слова, не могла даже шевельнуть пальцем. Он ласково коснулся ее лица.

Сабрина закрыла глаза, сопротивляясь магическому действию его прикосновения. Затем его палец провел по ее губам.

— Посмотри на меня, дружок.

Она повиновалась. Он не сводил с нее глаз.

У нее мелькнула мысль, что он сейчас ее поцелует, и она, замерев от восторга, ждала.

И когда, наконец, он завладел ее губами, Сабрина почувствовала себя совершенно беспомощной.

У девушки кружилась голова, мысли путались.

Когда он поднял голову, она ощутила боль разочарования, отразившуюся в ее взгляде. Это не ускользнуло от Найла, и он улыбнулся:

— Тебя никто еще не целовал, мышонок? «Целовали, но не так!» — хотелось ей крикнуть.

Он накрыл ладонью ее щеку, опустил голову и понизил голос до страстного шепота:

— Хочешь, я тебя еще раз поцелую?

Его поцелуй был долгим, интимным. Его губы ласкали ее губы, это была игра ради того чувственного наслаждения, которое испытывал он сам, даря его ей.

Когда в рот ей проник его язык, она буквально обезумела от желания, готовая отдаться ему прямо сейчас.

Сабрина ухватилась за его плечи, чтобы не упасть.

Он ласкал ее тело, все крепче прижимая ее к себе. Сабрина чувствовала боль в набухшей груди и жар, что посте пенно сползал вниз, собираясь где-то между ног.

Она застонала, ощутив давление его тела, его мужественности, не в силах побороть искушение.

В какой-то момент Сабрина все же справилась с собой и, вскрикнув от испуга, оттолкнула его.

Дыхание ее сбилось, стало мелким и частым.

Горец взглянул на нее, и она увидела, что глаза его затуманены страстью.

— Думаю, мы оба можем с уверенностью сказать, что тебе это понравилось, мышка.

Сабрина почувствовала, как кровь отхлынула от лица. Он прав. На несколько кратких мгновений он заставил ее почувствовать себя особенной, неповторимой, обожаемой. Женщиной, которую хотят завоевать. Но его слова прозвучали как насмешка. Странно, она чувствовала себя оскорбленной, хотя должна была испытывать благодарность к тому, кто ее пощадил.

Теперь она поняла, зачем он ее поцеловал. Он хотел доказать ей, что имеет над ней власть. Возможно, в наказание за то, что она помешала его свиданию.

Собраться с духом мгновенно она бы все равно не смогла, но Сабрина сделала над собой героическое усилие и, стараясь не растерять остатки достоинства, отступила на трясущихся ногах.

Она сделала глубокий вдох и рассмеялась:

— Полагаю, я должна поблагодарить вас за урок, сэр! В конце концов, не каждый день выпадает честь быть обласканной вниманием такого знаменитого распутника. Но, по правде говоря, — она вскинула голову, — этот поцелуй был наигранным.

Он нахмурился и хотел ответить, но какое-то движение со стороны тисовой изгороди заставило его резко повернуть голову.

Сабрина вздрогнула. Что, если их застанут врасплох?

— Найл! — Мужской голос с сильным шотландским акцентом доносился откуда-то со стороны дома. — Найл, ты тут, парень?

— Джон? — откликнулся Найл.

Следом послышался быстрый перестук шагов — Джон бежал вниз по каменным ступеням веранды.

Найл вышел из-под деревьев, Сабрина последовала за ним. В душе у нее шевельнулось недоброе предчувствие.

— Что привело тебя сюда, Джон? Что стряслось?

— Я пришел за тобой, парень. Ты нужен дома. Я принес плохие вести. Это касается твоего отца.

Мощный мужчина в костюме горца носил перекинутый через плечо плед клана Макларенов. Сабрина успела заметить и то, что цвета тартана у Найла и Джона совпадали, и отметила про себя, что Джон выглядит совершенно неуместно на этом балу, в залитом лунным светом саду. Он был в полной боевой выкладке, даже щит не забыл.

— Друг мой, твоего отца предали, — хриплым от волнения голосом сказал Джон. — Застигли врасплох. Думаю, тут не обошлось без коварных Бьюкененов. Хью не доживет до утра. Он зовет тебя, парень. Ты теперь его единственный сын…

— Единственный? — шепотом переспросил Найл.

— Да, все плохо. Джемми убит.

— Господи, только не он!.. — Макларен качнулся, схватился за висок. Во взгляде его отразилась боль.

Повинуясь инстинкту, Сабрина коснулась его руки, и он рефлекторно сжал ее запястье с такой силой, что едва не сломал. Но она не чувствовала боли. Какое горе свалилось на него: младший из трех сыновей, он оказался последним у своего умирающего отца.

Сабрине на глаза навернулись слезы. Мать долго болела перед смертью, и Сабрина привыкла к мысли, что скоро ее не станет. Ей хотелось утешить Найла. Гости выходили из зала, собирались на террасе.

Джон не обращал на них внимания.

— Тебе быть новым вождем, парень, — сказал воинственный горец. — Ты должен ехать домой.

— Да. Домой. Уже еду.

Стряхнув с себя оцепенение, Сабрина вмешалась в раз говор:

— Вам понадобится ваш конь, сэр. Если хотите, я провожу вас до конюшни кружным путем, чтобы никто не заметил, — произнесла она едва слышно.

— Да… конюшня… — Найл тряхнул головой, словно хотел прогнать наваждение. Взгляд его не сразу сфокусировался на лице Сабрины.