— А Дженна? — наконец выдохнул он. — Намереваешься покинуть и ее? После того как она тебя полюбила? Привыкла?

Хизер посмотрела на девочку, весело болтавшую ложкой в миске.

— Я тоже ее люблю. Но чем дольше задерживаюсь здесь, тем труднее будет расставание. У детей короткая память. Она забудет меня.

«А я? — едва не крикнул Слоан. — Что я без тебя?»

— Разумеется, герцогиня, — презрительно хмыкнул он. — Она слишком мала, чтобы чувствовать что-то! И к тому же всего-навсего полукровка!

На щеках Хизер вспыхнули красные пятна.

— Не смей употреблять это слово в моем присутствии!

— Почему нет? Дженна действительно полукровка!

— Возможно, но она в этом не виновна. Не может же она выбрать другую мать!

Слоан со свистом втянул в себя воздух. Уж лучше бы она дала ему пощечину, все было бы не так больно!

Хизер была готова откусить себе язык. Как она могла! Что за гадость слетела с ее языка! Она сама не знала, почему с такой яростью набросилась на него. Неужели потому, что он так глубоко ранил ее?

— Прости… прости, пожалуйста. Мне не следовало это говорить.

Но Слоан уже не слушал ее. И не позаботился ответить. Когда Хизер осмелилась взглянуть на него, перед ней снова был чужой, озлобленный человек.

— А вдруг ты беременна? — неожиданно встрепенулся он. — Думаешь, я позволю тебе скрыться, если ты носишь моего ребенка?

Значит, ему дороги только его дети?

— Я не… Только на прошлой неделе у меня были женские дни.

— А вчерашняя ночь? Кто знает?

Ему удалось застать ее врасплох!

И пока Хизер подыскивала ответ, он бросился в новую атаку.

— Даже если все и обошлось, на какие деньги ты собираешься жить? Мне не по карману двойной расход.

— Я уже говорила: найду себе место.

— Думаешь, так легко отыскать честную работу, особенно одинокой женщине в незнакомом городе? Хизер упрямо выдвинула челюсть.

— Кто говорит о честной работе? В Денвере полно салунов, где требуются танцовщицы или барменши. Я заметила, что многие джентльмены просто неравнодушны к такого рода девицам.

Слоан зловеще блеснул глазами. Может, она и блефует, но при мысли о том, что его красавица жена будет кривляться в салунах, у него перехватило дыхание!

— Черта с два я позволю тебе, — мягко заметил он.

— Почему это так тебя расстраивает, Слоан? — с горечью парировала Хизер. — Ты всегда знал, что я в отличие от твоей драгоценной Лани отнюдь не святая.

Судя по его лицу, стрела попала в цель и больно ужалила.

— Оставь Лань в покое, — процедил он.

— Как я могу? Ведь она вечно стоит между нами. — Слоан с такой силой сжал ложку, что черенок согнулся. Хизер ударила прямо в темный холодный провал, который когда-то назывался его сердцем.

— В любом случае, — глухо продолжала она, — у меня в Денвере друзья, если помнишь. Я попросила Ричарда о помощи, и он пообещал подыскать мне подходящее место.

Слоан представил красивое лицо журналиста и едва не ударил кулаком о стол.

— В крайнем случае я всегда могу стать гувернанткой. Или давать уроки музыки. Богатые семьи готовы дорого платить за уроки игры на фортепьяно для своих избалованных дочерей.

Поджав губы, он поставил Дженну на пол и поднялся. Девочке совсем не понравилось, что от нее так быстро отделались, но Слоан, не обращая ни на что внимания, шагнул к жене.

Оба были так взвинчены, что Слоан даже не заметил, как стиснул плечи Хизер, и очнулся, только когда она сухо попросила:

— Не будешь ли так добр отпустить меня?

Он не хотел ее отпускать. И едва не поддался безумному дикарскому порыву привязать ее к себе — так, чтобы она не смогла и шагу из дому сделать.

— Слоан, — умоляюще попросила она, — не держи меня. Я не нужна тебе ни в каком качестве.

Господи, что она говорит? Все это неправда, ужасная неправда! Он хочет ее! Как ни одну женщину в мире!

— Ты так думаешь, герцогиня?

Он схватил ее руку и притянул к тому месту, где брюки бугрились неоспоримым доказательством его желания.

— А это что, по-твоему, черт побери? Безразличие? Хизер мучительно сморщилась.

— Ты сам говорил: это не что иное, как похоть.

— Может, и так. И все, что мне требуется, — твое тело.

Хизер побелела как полотно. Они стояли друг против друга, оскорбленные, измученные, чужие.

— Ладно, — вымолвил Слоан голосом, ледяным, как зимы в Колорадо. — Будь по-твоему, герцогиня. Делай что хочешь, но только после выборов. — Он разжал пальцы и легонько оттолкнул ее. — Не волнуйся, вчерашняя ночь не повторится. Больше я пальцем до тебя не дотронусь. Даю слово.

И, бросив на нее гневный взгляд, поднял испуганную девочку и почти выбежал из кухни.

Прижав ладони к груди, Хизер перевела дух. Неужели она совершила ужасную ошибку?

Долго еще в кухне раздавался тихий плач.

Молчаливая война между супругами разгоралась с каждым днем все сильнее. И не угасала ни на минуту. Слоан сдержал обещание и даже близко не подходил к Хизер. Ни взгляда, ни доброго слова. Даже знаком не давал ей понять, что он вовсе не так равнодушен к ней, как хочет казаться.

Хизер невероятным усилием воли удерживалась от порыва броситься перед ним на колени и молить о любви. Но какой смысл? Он недвусмысленно дал ей понять, что все старания бесполезны и убедить его невозможно. Ей, наверное, стало бы легче на душе, знай она, что Слоан тоже борется с демонами, бушующими в его душе. И хуже всего ему пришлось, когда как-то вечером, возвратившись домой, он нашел Хизер в конюшне. Та показывала Дженне новорожденного жеребенка.

— Ты что-то хочешь? — бесстрастно осведомилась Хизер, глядя на него снизу вверх.

Тебя! — едва не ответил он.

Ее красота слепила глаза. Лучи заходящего солнца окружили ее голову светящимся ореолом, а фарфоровая кожа нежно розовела и чуть отливала золотом — яркое напоминание о том, какой она становилась в минуты страсти. Исступленной страсти, которую они делили до той минуты, когда он собственными руками уничтожил хрупкую связь между ними.

Горло Слоана сжала судорога. Желание по-прежнему цепко держало его в капкане. Но он все равно не может дать ей свою любовь.

Вероятно, Хизер права и ей действительно следует уйти из его жизни. Тогда он сможет вернуться в ту раковину, которая столько бесконечных месяцев защищала его от мучительной тоски, сознания вины и одиночества. И сумеет отрешиться от боли, которая пожирает его с невероятной силой, стоит ему просто взглянуть на Хизер.

Неожиданное появление Эвана Рэндолфа в Колорадо на следующей неделе оказалось для супругов настоящим потрясением. Хизер как раз сидела в кухне за шитьем, когда в парадную дверь постучали. Странно! Соседи и ковбои обычно подъезжали к заднему крыльцу.

— Эван! — воскликнула она, распахнув дверь.

Несмотря на приветливую улыбку, взгляд гостя оставался сосредоточенным. Он вежливо снял котелок. Прическа, как всегда, по последней моде. И сам Эван выглядит элегантным и невероятно красивым в безукоризненном сюртуке шоколадного цвета и светло-коричневых брюках.

— Как поживаете, дорогая? — осведомился он и, видя, что она непонимающе смотрит на него, мягко пояснил: — Надеюсь, вы здоровы?

— Да… конечно.

Здорова, совсем здорова, ведь одиночество и сердечная боль врачами в расчет не принимаются.

— Как приятно вновь увидеться после стольких месяцев разлуки! Я так скучал по вас, Хизер!

Хизер заметила за его спиной щегольской экипаж.

— Если гадаете, почему я здесь… просто приехал посмотреть, как идут дела. Не пригласите меня в дом?

Господи, она совершенно забыла о приличиях! Хозяйка называется! Держит гостя на пороге, Но можно ли доверять Эвану после случившегося в их последнюю встречу? И все же пока он ведет себя безупречно. А кроме того, так приятно вновь увидеть знакомое дружеское лицо!

— Разумеется. Простите, я совершенно растерялась. Входите, пожалуйста!

Она нерешительно посторонилась и взяла у него шляпу и трость.

— Могу я предложить вам чаю?

— Благодарю. С удовольствием. Поездка из Денвера оказалась довольно утомительной.

— Сейчас поставлю чайник, — пообещала Хизер и, поколебавшись, добавила: — Можете подождать в гостиной или пойти за мной на кухню, если хотите.

— Конечно, на кухню, если там будете вы.

Хизер повела Эвана вглубь дома, гадая, что у него на уме. Ведь не зря он приехал в такую даль!

Заметив ребенка, Эван в недоумении остановился. Дженна неуклюже поднялась и поспешно схватилась за ножку стула, глядя на незнакомца огромными серьезными глазами.

— Эта индианочка и есть дочь Маккорда?

Хизер негодующе выпрямилась, готовая защищать малышку от любого оскорбления.

— Да, это Дженна Маккорд. Но теперь она стала дочерью и мне.

Эван критически оглядел черноволосую крошку.

— Глаза и высокие скулы просто великолепны! Когда-нибудь она станет редкостной красавицей. Помяните мое слово.

Поняв, что гость говорит искренне, Хизер вздохнула свободнее. Эван Рэндолф по праву считался настоящим ценителем красоты, и ей весьма польстило, что он, вместо того чтобы презрительно отозваться о происхождении девочки, превозносит ее внешность.

— Прошу вас, садитесь.

Хизер, усадив Дженну на одеяло, дала ей куклу, а затем наполнила чайник водой и поставила на огонь. Гость устроился у стола. Уголком глаза Хизер заметила, как он оглядывает простую обстановку, и, когда он красноречиво поджал губы, усмехнулась. Да бывал ли он вообще на кухне хоть раз? В Сент-Луисе ему прислуживает целая армия наемников!

— У вас нет слуг? — вырвалось у него наконец. Хизер невольно улыбнулась.

— Боюсь, ни единого. Правда, ковбои всегда готовы прийти на помощь по первому зову.

— Должно быть, трудно приспосабливаться к столь неблагоприятным обстоятельствам.

— Да нет, все не так уж плохо. Я люблю, когда судьба бросает мне вызов. И мгновенно иду в бой. Эван сухо усмехнулся:

— Моя матушка пришла бы в ужас от всего этого. К счастью, я не слишком похож на нее. Она была богатой знатной дамой высшего света, и все ее проблемы сводились к одному — на какой бал поехать вечером и как затмить своих приятельниц. Мне же пришлось спасать остатки состояния после смерти отца. Я привык к тяжелому труду, и, по правде говоря, нет ничего приятнее отдыха после нелегкого дня. Больше ценишь те преимущества, которые имеешь. — Эван сосредоточенно нахмурился. — Но при всем при том я не верю, что вы счастливы здесь, Хизер. Вы заслуживаете лучшей жизни.

Хизер пожала плечами и хотела было заверить его, что всем довольна, но осеклась. Ведь это неправда! Зачем она притворяется?

Сочтя за лучшее не отвечать, она поспешила переменить тему.

— Не ожидала увидеть вас в здешних местах.

— У меня дела в Денвере, но, по правде говоря, больше всего я тревожился за вас.

— Что же послужило поводом для вашей тревоги?

— Недавно я встретился с Ричардом Уэлдом. Он намекнул, что вам может понадобиться моя помощь.

— Не ожидала, что Ричард так легко злоупотребит моим доверием, — разочарованно вздохнула она.

— Вовсе нет! Ничего такого он не сказал. Он обещал мне присматривать за вами, а когда я спросил, как вы живете, сообщил о вашей просьбе насчет работы. Я приехал протянуть вам руку дружбы.

— Весьма польщена, Эван, но вам ни к чему было так беспокоиться.

— Об этом позвольте судить мне. Я невыразимо волнуюсь за вас, дорогая. С ума схожу при мысли о том, что вам приходится выносить. И честно говоря, не могу не надеяться, что вы пожалеете о своем выборе.

— Эван… — укоризненно покачала головой Хизер, но больше ничего не сказала. Пусть сам поймет, как бестактны его замечания.

— Я предупреждал мистера Маккорда, что если он принесет вам несчастье, то ответит передо мной. Похоже, он не обратил внимания на мои слова.

Хизер удивленно воззрилась на Эвана, но, прежде чем успела ответить, он подался вперед, прожигая ее горящим взглядом.

— Хизер, я хочу, чтобы вы знали: мое предложение остается в силе.

Хизер сконфуженно отвела глаза и принялась расставлять на столе фарфоровый сервиз.

— Эван, — осторожно заметила она, — я замужняя женщина. И никогда бы не пошла на адюльтер. Рэндолф спокойно покачал головой.

— Как вы могли подумать! Мне и в голову не приходило просить вас стать моей любовницей. Как вы могли подумать, что я способен так жестоко оскорбить женщину, которая для меня — все на свете. Но ведь существует такая вещь, как развод.

— Развод? — недоуменно повторила Хизер.

— Вы получите свободу снова выйти замуж. Губы Хизер приоткрылись, но с них не слетело ни звука.

— Я по-прежнему хочу вас, Хизер. Хочу видеть вас своей женой. Делить с вами жизнь.

— Вы… должно быть, шутите.

— Ни в коем случае. Я не в силах забыть вас, Хизер, хотя, Бог видит, пытался. — Она попробовала что-то сказать, но Эван повелительно поднял тонкую руку. — Пожалуйста, дорогая, выслушайте меня. Всю дорогу я набирался мужества сказать вам это. Прошу вас, сядьте. — Хизер молча подчинилась, почти рухнув на стул. Эван набрал в грудь воздуха и продолжил: — Я искалечил себе жизнь, когда позволил вам уйти. И приехал просить дать мне еще один шанс. Последний. Умоляю вас, подумайте насчет развода!

— Но… скандал… Не захотите же вы жениться на женщине с такой репутацией!

— Думаю, мое положение в обществе достаточно прочно, чтобы выдержать любой скандал, — снисходительно усмехнулся Эван. — Но даже если это и не так, стоит рискнуть, чтобы получить такой драгоценный приз.

Неужели он не шутит?

Хизер потрясение смотрела на него, не в силах осмыслить происходящее. Эван, очевидно, поняв, как она растеряна, нежно сжал ее руку.

— Знай я, что вы счастливы здесь, никогда не осмелился бы вести столь дерзкие речи. Но я вижу, как вам тяжело.

— Это еще не означает, — тихо возразила Хизер, — что мы с вами подходим друг другу. Из меня никогда не выйдет той жены, о которой вы мечтали, Эван. Вы всегда видели во мне лишь еще одно прелестное украшение вашего богатого дома.

— Возможно, так оно и было. Но когда вы покинули меня, я понял, какое сокровище потерял. Жаль, что не отнесся к вам с подобающим уважением, которое вы, несомненно, заслужили. Не следовало считать вас легкой добычей.

— Эван, все это в прошлом.

— Но все еще можно вернуть. О, дорогая, неужели вы не можете дать мне хоть крохотную надежду?

— Я… просто не знаю, что сказать.

— Пообещайте, что серьезно отнесетесь к моему предложению.

— Эван… я не могу.

— Наверное, никак не простите меня за мое омерзительное поведение в тот день?

— О нет, причина не в этом.

— Хизер, вы не представляете, как глубоко я сожалею о своем поведении. Всякий раз, вспоминая о своей выходке, я умираю от стыда.

— Не стоит снова извиняться, Эван. Все давно забыто, и к тому же вы сделали нам такой щедрый свадебный подарок! Очень благородно с вашей стороны.

— Это такая малость, и мне ничем не загладить своего варварского поступка.

— Еще раз заверяю: я давно выбросила все это из головы.

— Значит, вам не противно меня видеть?

— Нет… вовсе нет. Наоборот, я ужасно рада! — воскликнула Хизер, к своему удивлению поняв, что так оно и есть в действительности. — Но стать вашей женой не могу.

— Если не желаете возвращаться в Сент-Луис, оставайтесь здесь, в Колорадо. Я куплю вам дюжину ранчо.

— Эван, пожалуйста, поверьте мне. Я потрясена вашим великодушием, но этому не бывать. — Она осторожно отняла руку и отодвинулась. — Боюсь, что никогда не буду питать к вам иных чувств, кроме дружеских. Мне очень жаль.

Эван тяжело вздохнул.

— Я опасался этого. Но не мог не попытаться. — Он опустил глаза, и Хизер окончательно растерялась, не зная, что еще сказать ему.

— Так вы все-таки собираетесь оставить мужа? — тихо спросил он.

— Сама не знаю. Но в любом случае не могу принять ваше предложение. Несправедливо, если жена такого прекрасного человека, как вы, не ответит на ваши чувства. Видите ли… я люблю Слоана.

Эван долго молчал, ошеломленный столь откровенным признанием. Не привыкший к поражениям, он казался совершенно сломленным.

Наконец придя в себя, Рэндолф достал из внутреннего кармана длинный конверт.

— Думаю, это по праву принадлежит вам. Хизер с любопытством заглянула в конверт. Внутри оказался чек на полторы тысячи пятнадцать долларов.

— Что это?

— Деньги, которые мистер Маккорд дал мне в счет вашего долга, плюс проценты за шесть месяцев.

— Не понимаю…

— Я наконец осознал, что не имел права добиваться от вас выплаты тех денег, что проиграл ваш отец, — с горечью признался Эван. — К тому же я гнусно воспользовался вашей зависимостью от меня, чтобы получить согласие на брак. Это непростительно и мерзко.

Хизер на секунду зажмурилась при мысли о том, что жизнь ее могла бы течь по совершенно иному руслу, приди Эван к такому заключению до того, как она из чистого отчаяния решилась стать женой Слоана.

— Мне следовало бы простить вам все долги, когда вы в первый раз отказались от моего предложения. Но я не мог допустить мысли, что Маккорд вас получит. Назовите это гордостью или ревностью, но я хотел заставить его страдать.

— Спасибо, Эван. Я найду деньгам достойное применение.

— Можете по крайней мере выкупить закладную на ранчо. Тоже полторы тысячи, не так ли?

— Откуда вы знаете, что «Бар М» заложено?

— Я взял на себя смелость быть в курсе относительно финансовых дел моих врагов, — объяснил Эван и, не дав ей, возразить, добавил: — Клянусь, мои намерения были чисты. Насколько я понимаю, вашему мужу приходится нелегко?

— Не тяжелее остальных. — Хизер встала на защиту Слоана. — Многие ранчеро терпят невзгоды в этом году.

— Возможно, но они не женаты на вас. — Глаза Рэндолфа потемнели. — Хизер, дорогая, я желаю вам только добра и счастья и всем сердцем хотел бы замолить прошлые грехи. Если позволите, я готов предоставить любые кредиты, чтобы укрепить положение вашего мужа и вернуть империи Маккордов прежний блеск. Никаких условий. Только ради нашей с вами дружбы. Буду счастлив, если примете мою помощь, хотя бы в память о вашем отце. Он был моим близким приятелем, и я многим ему обязан.

— Я ценю ваше великодушие, Эван, но должна отказаться. Слоан ни за что не согласится. Он очень горд и не возьмет ни цента даже от родственников.

— Хорошо, но я не могу спокойно смотреть на ваши страдания. И мне не нравится, что вы вынуждены снова искать работу.

— Очень благодарна за ваше участие, но не приму никакой финансовой поддержки.

— Но почему?!

— Во-первых, мне приходится думать о своей репутации, а во-вторых, я не желаю быть в долгу ни у кого на свете. Считайте это высокомерием, если хотите.

На лице Эвана появилась такая очаровательно-искренняя улыбка, что Хизер невольно вспомнила о его успехе у дам.

— Так и быть. В таком случае разрешите хотя бы найти вам приличное место. У меня множество деловых знакомых в Денвере, если вы, разумеется, решитесь жить там. Я наведу справки, причем как можно более дипломатично и без лишнего шума. Кроме того, я знаю одну достаточно влиятельную и богатую вдову, которая ищет компаньонку, и с удовольствием представлю вас ей.

— Что же… думаю, в этом нет ничего неприличного.

— Но если вы собираетесь уехать отсюда, — поколебавшись, заметил Эван, — почему бы вам не вернуться домой, в Сент-Луис, где все ваши друзья?

Хизер едва заметно пожала плечами. Он прав, в Сент-Луисе немало людей, которым она небезразлична, и, кроме того, Уинни, разумеется, не откажется вновь принять ее. Не нужно будет платить за квартиру, что немаловажно при ее ограниченных средствах. Но она предпочитала Денвер, где станет вести тихую, скромную жизнь и никто не узнает о крахе ее семейной жизни. И потом, она все-таки будет поближе к Дженне, к Слоану…

— В Сент-Ауисе у меня нет будущего, — уклончиво ответила Хизер. — Но я еще располагаю временем, чтобы решить, как поступить дальше. До выборов останусь здесь.

— То есть еще две недели?

— Да. Выборы через среду.

— Думаю, страсти предвыборной гонки к тому времени улягутся, но кто знает? Ричард напечатал несколько разгромных статей, обличающих соперника вашего мужа.

— И он прав. Мистер Ловелл, к сожалению, считает, что богатым людям все дозволено. Его поступки трудно назвать этичными.

— Я едва с ним знаком, но, по слухам, он человек без всяких моральных устоев. И не смирится с поражением.

— Я тоже так думаю, — согласилась Хизер.

— Ваш муж должен быть начеку.

Она кивнула. Шансы Слоана на победу значительно возросли благодаря правдивым репортажам Ричарда, ставившим под сомнение многие достаточно прибыльные сделки и махинации шахтовладельца. И Хизер не сомневалась, что Ловелл пойдет на все, чтобы обернуть дело в свою пользу.

Из раздумий ее вывел пронизывающий взгляд Эвана.

— Уверены, что у меня нет никаких надежд на то, что вы перемените свое решение? — тихо спросил он.

— Простите, Эван. Жаль, что я не испытываю к вам более теплых чувств, чем дружба.

— Знаю… вы клянетесь в любви к этому ковбою, которого называете мужем. Не пойму, что вы в нем увидели.

— Эван…

Он снова вздохнул.

— Простите меня, дорогая. Я веду себя как избалованный ребенок. Никогда не мог покорно принимать собственный проигрыш. Приходится делать хорошую мину при плохой игре.

Он расправил плечи и мгновенно превратился в невозмутимого джентльмена, миллионера, правившего всем Сент-Луисом и едва ли не половиной страны.

— В любом случае я намереваюсь дождаться выборов. Если предпочтете вернуться в Сент-Луис, дорогая, мой вагон в вашем распоряжении. А если выберете Денвер, надеюсь, позволите мне проводить вас туда. Поверьте, никто вас за это не осудит. Мой экипаж прибудет сюда через три часа, и если хотите, я даже найму компаньонку, раз вы так озабочены приличиями. Вам стоит лишь дать мне знать. Я остановился в отеле «Виндзор».

Хизер робко улыбнулась.

— Спасибо, Эван. Ваша доброта так много для меня значит!

Она в самом деле была благодарна Рэндолфу. Теперь у нее есть возможность в любую минуту выбраться отсюда. Слава Богу, чайник закипел, и теперь можно закончить эту чересчур интимную беседу и отвернуться.

Предсказание Эвана относительно коварства Ловелла оправдалось куда раньше, чем ожидала Хизер. Как-то вечером, когда она готовила ужин, прискакали незнакомые всадники, поднимая облака пыли. У Хизер душа ушла в пятки, когда она увидела, что все вооружены до зубов.

Велев Дженне оставаться на месте и спокойно играть, Хизер схватила ружье и выскользнула черным ходом. Незваные гости окружили двор и Слоана, стоявшего у ворот кораля. Он, очевидно, только приехал и едва успел расседлать коня.

Хизер, задыхаясь, подхватила юбки и помчалась к мужу. Подбежав ближе, она узнала в одном из негодяев Куинна Ловелла. Остальные держали Слоана под прицелом. Дула нескольких пистолетов повернулись и к ней.

— Хизер, — велел Слоан, — возвращайся домой. Ловелл, похоже, был рад видеть ее, поскольку с вежливой улыбкой прикоснулся к шляпе.

— Миссис Маккорд! Добрый вечер!

— Здравствуйте, сэр, — выдавила Хизер. — Чему обязаны честью вашего визита?

Он, очевидно, не ожидал такого сдержанного достоинства и казался несколько удивленным.

— У меня к вашему мужу деловое предложение, мэм. Я купил банк, который держит закладную на его ранчо, и собираюсь предъявить ее к оплате.

— То есть отобрать «Бар М»?

— Боюсь, именно так, миссис Маккорд. Хизер обвела взглядом наемников Ловелла и с деланным изумлением осведомилась:

— Именно таким образом вы обычно ведете свои дела, мистер Ловелл? Под угрозой оружия? К чему такая демонстрация грубой силы?

— Все средства хороши, когда сталкиваешься с таким человеком, как Слоан Маккорд. Я забираю у него ранчо и не думаю, что он смирится с потерей.

Конечно, не смирится. Недаром его глаза сверкают таким неукротимым бешенством. И хотя револьверы Слоана лежали в пыли, Ловеллу, очевидно, стало не по себе, потому что он неловко откашлялся.

— Я хочу заключить с вами сделку, Маккорд. Если снимете свою кандидатуру, сохраните ранчо. Я прощу вам все долги.

Хизер ошеломленно уставилась на Ловелла. Поистине наглости этого человека нет границ! Он уже купил десятки голосов, а теперь хочет окончательно устранить соперника, едва заподозрил, что может проиграть.

— Убирайся к дьяволу, — бесстрастно, обманчиво-спокойно бросил Слоан.

Хизер подняла ружье и прицелилась в Ловелла.

— Кажется, вы получили ответ, мистер Ловелл. Мой муж попросил вас покинуть его землю.

— Не будьте глупышкой, миссис Маккорд. И не вмешивайтесь в мужские дела.

— Предлагаю забрать ваших цепных псов и немедленно уехать.

Ловелл, очевидно, раздраженный до крайности, не выдержал:

— Закон позволяет мне завладеть этой собственностью. И чтобы доказать свои права, я вернусь с шерифом.

Слоан беспомощно стиснул кулаки, слушая перебранку жены с Ловеллом. В обычных обстоятельствах он не задумываясь намял бы бока шахтовладельцу, но под угрозой его дом и семья. У него едва не разорвалось сердце при виде бегущей по двору Хизер. Он не желал видеть ее рядом с этим ублюдком. Но она хоть вооружена! Ловелл в жизни не догадается, что его жена и в стену коровника не попадет. И к тому же ей не выстоять против всех. Нужно немедленно что-то предпринять.

Слоан смерил глазами расстояние между собой и Ловеллом. Правда, Хизер отчасти загораживает дорогу, но это может оказаться преимуществом…

Хизер упрямо покачала головой:

— Боюсь, вы слишком опрометчивы, мистер Ловелл. Закладная будет выкуплена завтра.

— И каким образом вам это удастся?

— Вы, кажется, знакомы с мистером Эваном Рэндолфом?

— Разумеется.

— Так вот, Эван — близкий друг нашей семьи и согласился ссудить мне деньги на погашение всех долгов.

Она не смела взглянуть на Слоана, но чувствовала, как он напряжен.

— Я вам не верю, — прошипел Ловелл.

— Не в моих привычках лгать. Эван приезжал утром и привез мне чек на всю сумму. Я намеревалась завтра же отвезти его в банк, но если настаиваете, могу отдать прямо сейчас. Если дадите расписку, немедленно переведу чек на ваше имя.

Но прежде чем Ловелл успел ответить, послышался крик одного из наемников:

— Эй, босс, что делать с инджунским отродьем?

Обернувшись одновременно, Хизер и Слоан увидели стоявшего на крыльце мужчину. В руках у него билась Дженна.

Ледяной ужас на мгновение парализовал Слоана, но тут же исчез, сменившись слепящей яростью. Бросившись на землю, он схватил «кольты», перевернулся и молниеносно вскочил. Никто не успел опомниться, как он швырнул Хизер на землю, одним прыжком очутившись возле Ловелла, стащил его с лошади и, прежде чем тот успел издать хотя бы звук, стиснул одной рукой его горло, а другой поднес к виску «кольт».

Все было кончено. Хизер лежала на земле, в изумлении глядя на Слоана. Его окружал некий ореол смертельной опасности, от которой мурашки шли по коже.

— Ловелл, немедленно прикажи отпустить мою дочь, иначе я вышибу тебе мозги, — зловещим тоном предупредил он.

— Делай, как он говорит, — прохрипел Ловелл с искаженным от страха лицом.

Когда наемник подчинился, Слоан бросил Хизер:

— Возьми Дженну и принеси сюда.

Поспешно вскочив, она помчалась к девочке и нежно прижала ее к себе. Только когда она вернулась к Слоану, муж дважды выпалил в воздух, призывая на помощь своих людей.

— Ну а теперь вели своим негодяям бросить оружие и проваливать.

— Быстрее, — выдавил Ловелл.

Наемники нехотя повиновались и, сев на коней, ускакали. Не выпуская своего пленника, Слоан тихо, но грозно предостерег:

— На твоем месте, Ловелл, я бы хорошенько подумал, прежде чем снова сунуть нос в мои владения. Если я увижу тебя на «Бар М», пристрелю как бешеную собаку. И не вздумай еще раз угрожать моей жене или дочери, иначе не доживешь до восхода солнца. Понял?

И тут до Хизер донесся перестук копыт, и она облегченно вздохнула, когда секунду спустя во двор ворвались ковбои во главе с верным Расти.

— Проводите мистера Ловелла до города, парни, — небрежно бросил Слоан. — Сделайте мне одолжение, помогите ему.

— С радостью, босс, — мрачно буркнул Расти.

Ловелл, шатаясь, побрел к лошади и, кое-как взгромоздившись в седло, поплелся шагом.

Настала оглушительная тишина. Дрожа от страха и радости, Хизер смотрела на Слоана. Несколько минут он молча, с непроницаемым видом наблюдал за ней. Затем, сунув револьвер в кобуру, шагнул к ней и, не спуская глаз с лица жены, забрал дочь.

Хизер затаила дыхание, когда он осторожно убрал с ее лба растрепавшиеся волосы. Такой интимный, бесконечно нежный жест!

— Все в порядке?

Грубоватая тревога в голосе Слоана тронула ее. Но Хизер тут же напомнила себе, что Маккорд ценою жизни готов защищать все, что принадлежит ему, каковы бы ни были его истинные чувства к жене. Но пусть так, сейчас она больше всего на свете нуждается в его поддержке.

Коротко кивнув, она прислонилась лбом к его плечу, наслаждаясь чудесным ощущением. Пусть хоть на мгновение его тепло, сила, родной запах дадут ей утешение. И хорошо бы это мгновение никогда не кончалось. Пустые мечты…

Слоана обуревали те же противоречивые эмоции. Сейчас он мечтал лишь об одном — подольше держать Хизер в своих объятиях, зацеловать до полусмерти и убедиться, что с ней ничего не произошло. Новая опасность беспощадно напомнила ему о гибели Лани, и он был потрясен до глубины души. Подумать страшно, что Хизер могла бы лежать вот так, на земле, и темно-багряный ручеек медленно впитывался бы в пыль…

Господи, хоть волком вой!

Слоан едва слышно застонал. Может, Хизер права? Пусть уезжает, по крайней мере цела останется! Да ему давно следовало бы отослать жену, ради ее же безопасности. До выборов еще довольно далеко, кто знает, что случится за это время?! Он не сумеет уберечь ее — ни сейчас, ни, возможно, потом.