- Это невероятно! - воскликнул изумленный Фалькон. - Где ты этому научилась?
      - Помнишь, я рассказывала тебе, что выросла у мамы на коленях, так вот, еще я не раз заглядывала через плечо к отцу, когда он сидел за работой. - Она хитро улыбнулась.
      - Я в восхищении. Но с такими знаниями ты запросто могла бы найти неплохую работу на богатой ферме.
      - Я не закончила колледж, - призналась она, - я училась только на первом курсе, когда заболела Сюзанна.
      Фалькону пришло в голову, что для ведения его бухгалтерии колледж ей не понадобится, но, если с ним что-нибудь случится, без образования ей не обойтись.
      - Тебе просто необходимо закончить колледж, - убежденно сказал он.
      - Пока Сюзанна не поправится, об этом лучше забыть.
      - Я надеюсь, что завтра мы получим обнадеживающие результаты. Ты должна учиться, а я поищу кого-нибудь, кто сможет ухаживать за Сюзанной, пока ты на занятиях.
      - Я и так слишком многим тебе обязана.
      - Ничем ты мне не обязана, - возразил Фалькон. - Я делал только то, что хотел делать. И выбрось из головы все мысли о долге.
      Он задержал дыхание. Кое-что она все-таки могла бы для него сделать. Она сама предоставила ему блестящую возможность заговорить о своем желании, не выдвигая ультиматумов.
      - Кое-что ты, конечно, могла бы для меня сделать, - наконец сказал он.
      - Что именно?
      Секунду он колебался, потом рискнул:
      - Мне нужна женщина, Мара. Ты моя жена, и я хочу спать с тобой.
      Она вздрогнула, но не произнесла ни слова. Он поднес руку к ее щеке и нежно погладил.
      Она прикрыла глаза и прикусила нижнюю губу:
      - Я хочу того же, что и ты. Я знаю, я обязана тебе...
      Фалькон резко отдернул руку, Мара открыла глаза. Он выпрямился во весь рост, лицо его напряглось.
      - Если ты всего лишь обязана мне, лучше забыть об этом.
      Она встала на цыпочки и схватила его за руки, чтобы он не успел уйти.
      - Я пытаюсь! Мне необходимо то же, что и тебе, - призналась она дрогнувшим голосом. - Но я не могу забыть Гранта: я любила его, а ты причастен к его смерти.
      - Грант был в стельку пьян, он сам угробил себя в этой аварии.
      Лицо Мары помертвело.
      - Кто сказал тебе, что Грант пил? Фалькон уставился на нее в недоумении, не понимая, что ее так задело.
      - Кто сказал тебе, что Грант был алкоголик? - настойчиво повторила Мара.
      - Алкоголик? Он? - глупо переспросил Фалькон.
      Мара зажала рукой рот. Она никогда не произносила вслух роковое слово. Она жила с Грантом, прекрасно отдавая себе отчет в его слабости к спиртному, но притворялась, что ничего такого нет.
      Фалькон схватил ее за руки:
      - Так ты обвиняла меня в смерти Гранта, хотя знала о его проблеме с алкоголем?
      - Не было никакой проблемы...
      - Говори правду.
      - Он не работал почти шесть месяцев, когда повстречался с тобой...
      - Не из-за этого ли его постоянно выгоняли с работы? Он пил на работе?
      - Я не знаю, - жалко пробормотала Мара. - Он находил всякие причины каждый раз, когда его выгоняли.
      - И тебе ни разу не пришло в голову проверить?
      - Я доверяла ему! - сердито воскликнула она. Слезы в ее глазах выдавали правду. Раз или два ему удалось одурачить ее, но потом у нее уже не оставалось иллюзий.
      - Как же ты могла любить его? - спросил Фалькон, искренне озадаченный тем, что она была столь предана человеку, который причинял ей такую боль.
      Она беспомощно пожала плечами.
      - Он был хорошим отцом. Когда был трезв.
      - И хорошим мужем.
      Когда не напивался и не приставал к другим женщинам.
      Мара не могла больше выносить пристального взгляда Фалькона и лгать - и ему, и себе. Легче было обвинять Фалькона, чем признать Гранта алкоголиком. Легче обвинять Фалькона, чем признать свою собственную вину. Потому что, когда все было сказано и расставлено по своим местам, ответственной за смерть Гранта оказывалась она.
      Она знала о болезненном пристрастии своего мужа. Ей следовало принять меры, не спускать с него глаз.
      Мара знала, что в ее мыслях нет логики. До того как умер Грант, она прочитала достаточно книг, многое почерпнула, учась в колледже, из лекций по психологии и социологии, чтобы понимать, что Грант сам был ответствен за свои поступки. Но она не могла отделаться от чувства вины. От мысли, что ей следовало спасти Гранта. А она даже не пыталась это сделать.
      - Ты не виновата, - тихо промолвил Фалькон.
      Мара подняла голову: ей нужно было видеть его глаза.
      - Он был типичным алкоголиком. Это была его проблема. Ты не должна винить себя.
      - Как ты догадался...
      - Что ты обвиняешь себя? Она кивнула.
      - Я не перестаю думать о том, что, может быть, я могла бы предотвратить смерть Гранта. Что, если бы я обращала внимание на то, что он слишком много пьет...
      - Если бы я не оставил на столе ту двадцатку... Если бы я остался с ним и проследил, чтобы он не садился пьяным за руль...
      - Слишком много всяких "если", - заключила Мара.
      - Думаешь, мне это не знакомо!
      - Я чувствую то же, что и ты.... Но я была его женой. Я должна была позаботиться о нем. В тот день, после встречи с тобой, я умоляла его позвонить тебе и встретиться где-нибудь в другом месте, только не в баре. Он ответил, что уже слишком поздно заново договариваться. Но клятвенно обещал не пить ничего, кроме содовой. Перед этим он несколько месяцев воздерживался - и я ему поверила. Мне следовало знать, что он не способен удержаться от искушения выпить, когда ему предлагают, особенно если хотел скрыть от человека свою слабость. Мне следовало самой забрать его оттуда.
      - А как насчет Гранта? Не виноват ли он сам в какой-то степени? Или даже больше? - предположил Фалькон.
      Мара вспомнила все гадости, которые она наговорила Фалькону, все безобразные обвинения в его адрес.
      - Я должна извиниться перед тобой. За все, что я тебе наговорила, - робко сказала Мара.
      - Извинения принимаются, - ответил Фалькон полушутливо.
      Мара чувствовала себя неловко. Ее враждебность к Фалькону основывалась исключительно на его безответственном поведении в баре, которое и повлекло за собой, как она думала, смерть Гранта. Раздираемая противоречиями, она стояла в нерешительности, не зная, как ей теперь себя вести.
      - Может, начнем все сначала? - предложил Фалькон.
      - Ты простишь меня...
      - Ты просишь меня простить тебя? Мара глубоко вздохнула:
      - Фалькон, я так виновата перед тобой, прости меня. За все мои слова. Я была невыносима.
      - Невыносима, - согласился Фалькон. Мара посмотрела на него с нескрываемым удивлением. Его губы растянулись в довольной улыбке.
      - Извини, - сказал он, - не смог удержаться.
      - Веди себя прилично, - насупилась она. Они же поддразнивают друг друга, внезапно пришло в голову Маре. Это было начало. Неплохое начало.
      Мара знала, что существует только один способ убедить Фалькона, что он прощен окончательно и бесповоротно: он давно дал ей понять, чего от нее ждет; и если она хотела быть честной сама с собой, то должна была признать, что вполне разделяет его желание. Она потянулась.
      - Я устала.., пойдем спать. Фалькон удивленно поднял брови, но его рука нашла ее руку.
      - В мою комнату?
      Мара кивнула. Ей не хотелось беспокоить Сюзанну или ни с того ни с сего объяснять ей, почему она спит с Фальконом.
      Мара вдруг застеснялась.
      - У меня такое странное чувство...
      - Я знаю, что ты имеешь в виду. - Он скривил губы. - Я неделями мечтал о тебе. И до сих пор...
      - Не напоминай мне, - попросила Мара, прикладывая руку к зардевшейся щеке.
      - Не думай, что я жалуюсь, - вдруг весело добавил Фалькон.
      В гостиной он потянул Мару за руку, и они очутились на диване. Он бережно усадил ее к себе на колени, она склонила голову ему на плечо, рука ее обвилась вокруг его талии.
      - Мне так этого не хватало, - прошептал Фалькон.
      - Именно этого? - поддразнила его Мара.
      - О, другого тоже, но оно может подождать. Это признание принесло Маре облегчение. Она боялась, что, как только она согласится на близость с Фальконом, он набросится на нее и потащит в постель. Ей приятно было сознавать, что он хочет от нее не только страсти, но и нежности. Она вздохнула.
      - Что с тобой? - участливо спросил он.
      - Я только что вспомнила, как несправедлива была к тебе.
      - Я больше не безответственный тип?
      - Ты спустил свое состояние, - напомнила ему Мара.
      Фалькон напрягся. Это правда. Хотя он и не убивал ее Гранта, он не был достаточно надежным человеком, достойным стать ее мужем. Особенно после всего, что она перенесла с Грантом. Он крепче прижал ее к себе. За последние десять недель он и пальцем не шевельнул, чтобы доказать ей, что подходит ей больше других.
      Если, конечно, не считать того, что он бросил пить и пускать деньги на ветер. Это кое-чего стоило. Мара для него значила все. И Сюзанна. Он должен был убедить ее, что они - одна семья.
      - Я не собиралась больше выходить замуж, - обронила Мара.
      Фалькон и слышать об этом не хотел.
      Он прикоснулся ртом к ее затылку, затем его губы проделали неторопливый путь от шеи к уху, дразнящим движением языка он приласкал чувствительную мочку.
      Ее рука скользнула вниз, к напрягшейся выпуклости в его джинсах. Через ткань она ощутила жар его тела и всю силу желания. У него перехватило дыхание.
      - Мара, - прошептал он.
      - Да, Фалькон.
      - Радость моя, пойдем в постель. Она не произнесла ни слова, просто встала и направилась в его спальню, предоставив ему следовать за ней.
      Мара чувствовала, что рискует. Чем сильнее она привязывалась к Фалькону, тем больше ей хотелось покинуть его, как только Сюзанна выздоровеет. Она боялась связать себя с ним. Хотя Фалькон не пил на протяжении последних месяцев, это еще не значило, что он никогда не вернется к старому образу жизни. Грант тоже не пил подолгу в течение тех восьми лет, что они прожили вместе. Мара боялась, что Фалькон окажется таким же, как ее муж. Кроме того, ее мучила ужасная неизвестность, что будет с Сюзанной, и не было гарантии, что Фалькон не погибнет в результате какого-нибудь несчастного случая у себя на ферме или за рулем автомобиля. Как могла она позволить себе привязаться к другому человеку, если его так легко потерять?
      Но, Господи, как ей хотелось хотя бы на миг забыть об осторожности! Чем дольше они жили с Фальконом, тем глубже становилось ее чувство к нему. Он был такой забавный и щедрый, великодушный и искренний. Он всегда относился к ней и к Сюзанне с сочувствием и заботился о них обеих. И он был такой прекрасный любовник. Этот человек мог бы стать замечательным мужем для какой-нибудь женщины... И вот сейчас он принадлежит ей.
      Она понимала: нечестно ждать от Фалькона целомудрия, раз они женаты. Сегодня ночью он нужен ей. Но больше она ничего не может обещать. Ничего больше...
      Мара нерешительно встала в ногах кровати, испытывая мучительную неловкость и волнение. Их первая близость, неистовая и печальная, была скорее актом отчаяния, нежели любви. Теперь же ей необходимо было утешение, прощение, и Фалькон предлагал ей это, его страсть прогоняла прочь мысли, открывая дорогу чувству.
      Мара не знала, что ее ждет сейчас. Фалькон тоже сознавал, как сильно отличается сегодняшняя ночь от той, первой. Он хотел показать Маре не только свою страсть, но и глубокую нежность, которую он испытывал теперь.
      - Можно, я тебя раздену? - шепнул он. Мара кивнула, неожиданно смутившись. Ее саму удивила эта застенчивость, ведь он все уже видел. Но когда Фалькон стал раздевать ее и в его глазах появилось восхищение, а его губы и руки будто впервые изумленно исследовали ее тело, Мара подумала, что в тот раз у них не было времени по-настоящему разглядеть друг друга.
      - Я тоже хочу дотронуться до тебя, - сказала она.
      Он покачал головой.
      - Нет. Подожди.., подожди чуть-чуть. Я хочу почувствовать тебя, увидеть, какая ты...
      Губы Фалькона дотронулись до ее соска. Мара тихо застонала и вся отдалась его власти. Фалькон ласкал ее кожу, и прикосновения кончиков пальцев, мозолистых и нежных, заставляли ее вздрагивать.
      Фалькон пытался лаской и поцелуями выразить то, что не смел сказать, - как он восхищается ею, как она нужна ему и как много для него значит. Даже в мыслях Фалькон не решался произнести слово любовь, потому что это было бы приговором себе, ведь он знал, что Мара его ненавидит. Но она его простила... Может быть, теперь она перестала ненавидеть его.
      Мара была поражена тем, как ее тело реагирует на прикосновения этих рук и губ. Она переживала такие чувства, каких никогда не испытывала с Грантом за все восемь лет их брака. Что же сейчас происходит с ней в объятиях другого мужчины?
      Мара чуть заметно напряглась при этой мысли, но Фалькон сразу же это заметил. Мара больше не отдавалась беззаветно его ласкам, как минуту назад.
      - Мара? - чуть слышно шепнул он. Она крепко обхватила его обеими руками за талию и прильнула к нему всем телом.
      - Обними меня, Фалькон, - шепнула она горячо, - люби меня... Я тебя хочу!
      - Да, любимая, да!..
      Фалькон так и хотел сделать. Но когда она застонала от наслаждения, содрогаясь под ним, Фалькон испытал пронзительное чувство отчаяния. Он считал, что его любовь одностороння. Это он занимался любовью с Марой, Мара же занималась с ним сексом.
      Фалькон постарался подавить горькое чувство. У него еще есть время завоевать ее любовь. Еще есть надежда на счастливый конец.
      Его разрывали противоречивые желания: он хотел, чтобы Сюзанна выздоровела, и в то же время он хотел, чтобы Мара подольше оставалась с ним. Он надеялся найти способ убедить Мару, что она не может жить без него.
      Потому что сам знал: он не может без нее жить.
      Глава 7
      В те месяцы, что он был вынужден провести в "Би-Баре" с Марой и Сюзанной, Фалькон сделал удивительное открытие: ему нравится быть фермером.
      Его кожа потемнела под солнцем Техаса и глаза заблестели ярче, как будто в них всегда отражался солнечный свет. Его руки и прежде были в мозолях, но теперь они совсем огрубели от работы. А тело еще больше окрепло от тяжелого физического труда.
      Он принимал серьезные решения и большинство из них выполнял. Последний визит к бухгалтеру убедил его в том, о чем он и раньше подозревал. Его работа на "Би-Баре" принесла свои плоды: положение дел на ферме значительно улучшилось, убытков стало меньше И доход от продажи скота повысился. Кроме того, одно рискованное капиталовложение, от которого Аарон его отговаривал, начало приносить большие дивиденды.
      - Если так будет продолжаться, ты снова разбогатеешь, - заметил Аарон.
      Но похоже, что растущий капитал больше не был необходим Маре Эйнсворт-Уайтлоу. Больше ей не предстояло расходов на лечение.
      Сюзанне с каждым днем становилось все лучше.
      Индуктивная терапия подействовала быстрее и эффективнее, чем даже мог предположить доктор Сортино. Всего за десять недель лечения количество белых кровяных телец у Сюзанны в крови пришло в норму.
      Фалькон не мог не нарадоваться на Сюзанну: на глазах она превращалась в веселого, жизнерадостного ребенка. Заниматься с ней было так интересно! Забавная девчушка. Она сильно вытянулась, и Фалькон поддразнивал ее тем, что скоро она проделает головой дырку в потолке.
      - Не хочу больше сидеть на одном месте, - сказала вдруг Сюзанна.
      - Даже для того, чтобы съесть свой ужин? - шутливо поинтересовался Фалькон.
      - Ну разве только ради этого, - ответила Сюзанна, запихивая в рот огромную ложку картофельного пюре.
      Фалькон взглянул на Мару, чтобы поделиться с ней своей радостью за Сюзанну, но, к его удивлению, Мара сидела нахмурив брови, в глазах ее читалось горькое недоверие. Несмотря на прекрасное самочувствие Сюзанны, Мара не выглядела особенно счастливой. После ужина Фалькон повел ее на кухню, чтобы выяснить причину ее беспокойства. Он усадил ее на диван, а сам примостился на чайном столике напротив.
      - Что с тобой? - ласково спросил он.
      - Хотелось бы верить в лучшее, в то, что кризис действительно миновал и Сюзанна в безопасности, - начала Мара, - но я не перестаю опасаться, что ее здоровый вид - не более чем мираж, вызванный временным облегчением. Боюсь, что стоит только на миг забыть об этом - и болезнь вернется.
      - Надо жить сегодняшним днем, - возразил Фалькон.
      - Я ожидала, что ты скажешь что-нибудь в этом духе.
      Фалькон покраснел.
      - Когда-то я заслуживал подобной критики в свой адрес. Но не сейчас. Я так же, как и ты, беспокоюсь о будущем. С тобой. Но с Сюзанной все иначе. Мы не можем здесь планировать что-то наперед. Ее состояние может ухудшиться или улучшиться в любой момент, сколько бы мы об этом ни беспокоились.
      Глаза Мары потускнели.
      - Ты прав, - со вздохом произнесла она, - я знаю, что ты прав. Просто я никак не могу стряхнуть с себя это чувство.
      - Тогда мы с Сюзанной сделаем это за тебя. - Фалькон пытался вызвать улыбку на лице Мары, но безуспешно. Он позвал на помощь Сюзанну:
      - Эй, Сюзанна, иди-ка сюда.
      В комнату вприпрыжку влетела Сюзанна.
      - В чем дело, Фалькон? - важно спросила она.
      - Твоя мама боится щекотки еще больше, чем ты. Ты это знаешь?
      - Щекотки? - недовольно откликнулась Мара. - Кто говорит о щекотке?
      Фалькон коварно улыбнулся и приблизился к ней с растопыренными пальцами, явно намереваясь осуществить угрозу.
      Мара вскочила и бросилась бежать. Фалькон погнался за ней. Настигнув ее, Фалькон распластал свою жертву на полу и схватил за руки. Мара задыхалась от смеха.
      - Пусти меня, Фалькон, я только что поужинала.
      Но Фалькон был неумолим. Он окинул ее плотоядным взглядом опереточного злодея:
      - Сюзанна, я отдаю ее в твое полное распоряжение.
      И Сюзанна принялась щекотать ей подмышки, пятки, шею и даже за ушами.
      Мара вся извивалась и просто надрывалась от хохота.
      - Прекратите, - взмолилась она, от смеха у нее на глазах проступили слезы. - Пожалуйста, хватит.
      - Как ты думаешь, Сюзанна? Пощадим ее?
      - Пожалуй...
      - Эксперимент еще не завершен, - не унимался Фалькон, сощурившись на Сюзанну. - Мы не проверили, насколько боится щекотки Сюзанна.
      Девочка сжалась.
      - Мама, на помощь! - закричала она. Но не успела она сделать и двух шагов, как Фалькон поймал ее и беспощадно защекотал. Мара бросилась на помощь дочери.
      - Кому-то в этой комнате следует обратиться к врачу. - Она хитро подмигнула Сюзанне.
      - Да-да! Это точно, - подхватила Сюзанна, отбиваясь от Фалькона.
      Они уложили Фалькона на спину и, прежде чем он успел пошевельнуться, принялись отчаянно его щекотать.
      Оказалось, больше всех щекотки боится Фалькон.
      Он выл, молил о пощаде и смешно дрыгал ногами.
      Ему ничего не стоило в любой момент освободиться, ведь он был намного больше и сильнее их обеих. Но он не хотел освобождаться. Для него не было ничего приятнее, чем терпеть щекотку от этих женщин, которые так много значили в его жизни. Он смеялся при виде их улыбающихся лиц и искрящихся глаз. От их вскриков, хихиканья и щекотанья у него разливалось тепло внутри.
      Он позволил им щекотать себя, пока они совсем не выдохлись и сами не упали рядом с ним на индейскую циновку, тяжело дыша от усталости. Он провел пальцами по ежику на Сюзанниной головке, отросшему, как только она начала поправляться. Другая его рука утонула в шелковистых Мариных локонах. Он притянул их обеих к себе и закрыл глаза, мечтая о том, чтобы это счастье не оставляло его до конца жизни.
      Но это был всего лишь миг, и удержать его способна была только память.
      После этого вечера беспокойство Мары, казалось, немного утихло. Она не слишком часто позволяла себе улыбаться, но Фалькону была дорога каждая ее улыбка. Поскольку к Сюзанне постепенно возвращались силы, они с Марой начали ездить верхом и навещать его во время работы вдали от дома.
      Когда они приехали к нему в первый раз, Фалькон заметил их издали и натянул на скользкое от пота тело рубашку. Но Мара так завороженно смотрела на его бронзовую от загара спину с прилипшими к ней темными волосами, на широкие плечи и грудь, с которых ручьями стекал пот, что в следующий раз он оставил рубашку лежать в стороне, с удовольствием сознавая, что Мара им любуется.
      При этом оба они не отдавали себе отчета в физическом притяжении, которое не переставало существовать между ними.
      Мара более, чем когда-либо, была убеждена в необходимости вернуться в Даллас вместе с Сюзанной. Ей казалось, что безопаснее не связывать себя с Фальконом сильнее, чем они были связаны до сих пор. Чем скорее она покинет его дом, тем вернее избежит искушения вновь поддаться его обаянию. Теперь, когда в болезни Сюзанны обозначился явный перелом, необходимость продолжать лечение отпадала.
      С другой стороны, Фалькона весьма обнадеживали эти поездки, хотя Мара считала себя всего лишь провожатой Сюзанны.
      На этот раз Мара захватила с собой завтрак. Они отогнали скот подальше и расположились под деревьями на берегу вырытого пруда.
      Фалькон знал, что ему не представится лучшей возможности обсудить вопрос, который засел у него в голове еще с того дня, когда его родители выразили желание познакомиться с Марой и Сюзанной. Женщины поели и блаженствовали в тенечке на одеяле, и тут он как бы невзначай завел разговор о пикнике, который его семья ежегодно устраивает в День труда.
      - Со времен нашего детства и сейчас, когда мы уже взрослые и самостоятельные, это был прекрасный повод всей нашей семье собраться вместе. Я ни разу не пропускал его.
      - А мы сможем поехать? - живо заинтересовалась Сюзанна.
      Фалькон мысленно благословил дитя за ее непосредственность.
      - Если тебе хочется - конечно, - сказал он Сюзанне. - Я уверен, что мои мама и папа будут счастливы с тобой познакомиться.
      - Ты так думаешь? - Сюзанна широко раскрыла глаза. - Но зачем им со мной знакомиться?
      - Потому что ты их первая внучка. Фалькон краем глаза следил за Марой как она отнесется к их разговору. Она молчала, закусив губу, вид у нее был задумчивый.
      - Мы можем поехать, мама? - спросила Сюзанна.
      - Не знаю, солнышко... - с сомнением покачала головой Мара.
      - Пожалуйста! - попросил Фалькон.
      - Пожалуйста! - попросила Сюзанна.
      - Наверное, можно было бы поехать...
      - Ура! - не дав ей договорить, закричал Фалькон.
      - Ура! - эхом повторила Сюзанна, вскарабкавшись на Фалькона и радостно прыгая у него на животе.
      Фалькон весело спихнул ее на одеяло между собой и Марой, повернулся на бок и прямо посмотрел Маре в глаза. В них была тревога, и Мара нерешительно заговорила:
      - Ведь на самом деле я не настоящая твоя.., и Сюзанна твоим родителям не настоящая...
      - Это ерунда, - улыбнулся Фалькон, почувствовав укол в сердце, - ты им понравишься. А от Сюзи они просто будут без ума.
      - Правда, Фалькон? Ты так думаешь?
      - Пожалуйста, Мара, ну поедем, сделай это ради меня!.. - повторил Фалькон.
      - Хорошо, - согласилась она в задумчивости.
      По ее лицу было видно, что ее одолевают сомнения, и Фалькон тоже ощутил неуверенность и страх. Возможно, она права.
      Фалькон почувствовал, как у него засосало под ложечкой, когда автомобиль повернул в сторону "Ястребиного гнезда". Довоенной постройки дом, в котором он вырос, по-прежнему внушал ему почтение своим двухэтажным фасадом, портиками и высокими белыми колоннами. Подъезд к дому был усажен великолепными магнолиями, а вокруг дома росли сказочные, обросшие мхом дубы. В первый раз вернувшись домой после долгого отсутствия, он вдруг открыл для себя, что их дом выстроен скорее в характерном стиле Юга и совсем не похож на типичные фермерские дома Техаса.
      - Как красиво! - восхищенно сказала Мара. Она перехватила взгляд Фалькона. - Я завидую тебе, что ты вырос в таком месте.
      - Это просто дом. Но он хранит массу счастливых воспоминаний.
      Когда их машина остановилась перед домом, навстречу им вышел древний старик с длинными седыми косами, в жилете из козьих шкур, украшенном перьями и бусами. Его бронзовая кожа была изрезана глубокими морщинами.
      - Это настоящий индеец? - прошептала Сюзанна с благоговением и даже страхом.
      - Это Чарли Одинокий Наездник. В его жилах действительно течет кровь команчей, но тебе нечего бояться.
      Чарли Одинокий Наездник, домоправитель "Ястребиного гнезда", вырастил не одно поколение детей Уайтлоу - отца Фалькона, его тетю и дядей - после смерти фальконовского деда. При виде Сюзанны он протянул вперед руку ладонью вверх и торжественно произнес:
      - Хау.
      - Оставь это, Чарли, - с улыбкой обратился к нему Фалькон. - Ты их смущаешь. Это моя жена и моя дочь. - Представляя свое семейство человеку, который был ему вторым дедом, Фалькон сам преисполнился гордости.
      Старик улыбнулся.
      - Привет. - Он кивнул Маре и повернулся к Сюзанне, которая быстро ретировалась за спину Фалькона. - Прости, если я тебя напугал, Сюзи. Меня зовут Чарли. У меня на кухне есть кое-что для тебя. Я испек шоколадное печенье.
      - Ты сам испек? - переспросила Сюзанна с недоверчивой улыбкой.
      - Да, черт... - Он поймал предостерегающий взгляд Фалькона и быстро поправился:
      - Вкуснейшее песочное печенье, ты такого никогда не ела. Пойдем, попробуешь!
      Сюзанна вопросительно посмотрела на Фалькона, разрешит ли он ей пойти, и Фалькон сказал:
      - За стряпню Чарли я ручаюсь.
      - Только одну штучку, Сюзи. Ты испортишь аппетит перед ужином. - Мара проследила глазами, как Чарли повел ее дочь на кухню. - Вот уж не думала, что она пойдет куда-нибудь с незнакомым человеком.
      - У Чарли не бывает незнакомых в доме. Когда она вернется, у нее будут перья на голове и боевая раскраска на щеках, вот увидишь! Ну что, войдем? продолжал Фалькон. - Вещи я заберу потом.
      К немалому удивлению Мары, их никто не встретил ни в прихожей, ни в гостиной, куда привел ее Фалькон.
      - Это прекрасно, - сказала она, разглядывая антикварную обстановку комнаты из сосны и дуба, отполированную временем. Над камином висела старинная карта. - Это "Ястребиное гнездо"?
      - Угу. - Фалькон подвел ее поближе, чтобы разглядеть подробнее. - На ней показаны границы наших владений, менявшиеся несколько раз, с тех пор как мои предки осели здесь более ста лет назад.
      - Огромные владения.
      - Когда-то они были гораздо больше, - продолжал рассказывать Фалькон. Когда мой старший брат Зак достиг зрелости, отец отдал часть земли ему. Зак назвал свою долю "Гордость ястребов". - Фалькон показал линию, по которой проходили границы ранчо Зака. - Как видишь, отцу осталось довольно много.
      Мара отступила от Фалькона на несколько шагов. Она слишком хорошо знала, что означает легкое прикосновение его плеча к ее спине, его влажное дыхание на ее шее. Слишком хорошо знала его.
      - Где же остальные? - спросила она.
      - Мы прибыли гораздо раньше, чем я обещал моим родителям. Хотел избавить тебя от обычной толкучки в дверях, - смущенно ухмыляясь, объяснил Фалькон.
      - Спасибо. - Мара благодарно улыбнулась.
      - Значит, ты не обижена, что никто тебя не встречает?
      - Сейчас я бы многое отдала за возможность принять душ и переодеться, прежде чем с кем-нибудь встретиться, - честно призналась она.
      - Твое желание для меня закон.
      Фалькон сбегал за чемоданом и повел Мару вверх по изящной винтовой лестнице. Она заканчивалась холлом, в который выходило несколько дверей.
      - Здесь останавливаются члены нашей семьи, когда приезжают навестить родителей. Вот наша комната.
      Мара встала как вкопанная.
      - Наша комната? Я думала... - Тут Мара должна была признать, что об этом она просто не подумала.
      На ранчо она спала с Фальконом в его комнате, притом что ее вещи находились в ее спальне, рядом с комнатой Сюзанны. В доме его родителей продолжать поддерживать эту видимость разделения не представлялось возможным.
      - У нас будет общая комната? Фалькон посмотрел на Мару сквозь полуприкрытые веки.
      - Я не собираюсь посвящать своих родителей в подробности нашего брака. Им это будет неприятно. В комнате гигантская кровать, на которой найдется достаточно места для нас обоих, - достаточно, чтобы не сталкиваться ночью, чего ты так опасаешься.
      - Не будет ли лучше просто сказать им правду?
      - Зачем? К чему это приведет? Мою мать это ранит, отца рассердит и разочарует. Я редко о чем-нибудь просил тебя, Мара. А сейчас я прошу тебя.
      Совсем недавно Фалькон попросил слишком много для человека, который редко о чем-нибудь просит. Мара с самого начала предчувствовала, что эта поездка чревата для нее разного рода ловушками, только не знала какими. Теперь она убедилась, что предчувствия ее не обманули. Она глубоко вздохнула. Надо было ожидать чего-нибудь в этом роде.
      - Ладно, - сказала она. - Играем по твоим правилам. - И не удержалась, чтобы не добавить:
      - Но я надеюсь, что ты будешь лежать на своей половине кровати.
      Фалькон усмехнулся:
      - Можешь провести посредине черту, если так тебе будет спокойнее. Заходи. В нашей комнате есть ванная с отличным душем.
      Мара позволила показать себе комнату, в которой, как выяснилось, выросли Фалькон и Зак.
      - Его ранчо так близко, что ему нет смысла оставаться здесь ночевать, так что теперь вся комната принадлежит мне.
      - Теперь это моя комната, - она решила немного его подразнить. - Уходи, мне надо привести себя в порядок.
      - Ты уверена, что не хочешь меня оставить? - спросил он с похотливой ухмылкой, но она уже вытолкала его за дверь.
      - Абсолютно уверена, - ответила Мара, захлопывая дверь у него перед носом.
      Затем она повернулась, чтобы как следует рассмотреть комнату, в которой рос Фалькон. Подножие и изголовье необъятных размеров кровати были вырезаны из дуба. Вдоль одной из стен тянулся старинный гардероб. Напротив находилась совершенно сухая раковина с кувшином для воды - видно было, что ею давно не пользовались. В углу стоял обитый плисом стул со скамеечкой для ног, а над ним - старинный медный торшер. На маленьком круглом столике лежало несколько книг между двумя подставками, которые, к умилению Мары, представляли две пары облитых оловом детских башмачков. Фалькона и Зака, наверно?